Текст книги "Толерантность"

Эпизод 14

Аролдо сидел в своем «Peugeot» напротив клуба «Tata Mona» и скучающе наблюдал за тем, что происходит возле входа. Какие то люди выходили покурить, два парня специфической, толерантной внешности, по всей видимости, ругались, охрана не пускала группу агрессивных подростков, короче говоря, ничего интересного. В принципе он мог вызвать несколько нарядов полиции, устроить облаву на наркодиллеров и наверняка уехал бы с хорошим уловом, но, не смотря на скуку, это не входило в его планы. Аролдо ждал, когда появится Дэни. В руках у комиссара была флэшка с видеозаписью ограбления ювелирного магазина, и на этом видео было прекрасно видно лицо грабителя. Наконец Дэни появился в дверях клуба, сделал несколько шагов, достал сигареты, закурил и быстро пошел по улице, на ходу вытирая губы рукавом рубашки. Аролдо завел мотор, развернулся и поехал за Дэни. Дэни был в подавленном настроении из – за инцидента с Каллисто и шел, опустив голову. Обогнав Дэни метров на двадцать, Аролдо остановился и вышел из машины.

– Дэни! – крикнул Аролдо.

Дэни поднял взгляд и увидел перед собой комиссара. Сначала он подумал, может дать деру? Вдруг комиссар знает, что он ограбил ювелирный? Но быстро передумал, мало ли зачем он понадобился Аролдо, может у комиссара опять барахлит его машина, и нужно что – то починить. Дэни подошел ближе.

– Ну чего, подарил кольцо??? – спросил Аролдо, резко ударил Дэни под дых и завалил его на багажник автомобиля, прижимая лицом к холодному металлу.

– Какое кольцо? – захрипел Дэни.

– То, которое ты украл в ювелирке вчера вечером?

– Я ничего не крал! – пытался соврать Дэни, судорожно соображая, откуда Аролдо все знает.

– Да неужели? Ты идиот! Вот флэшка, а на ней видос с камеры, которая висит в магазине не над входом, как у всех, а напротив витрины! – Аролдо продемонстрировал флэшку с доказательством.

– Все равно ничего не докажете! – Дэни вспомнил эту фразу, ее обычно произносят бандиты в дешевых сериалах.

– А я и не буду ничего доказывать, я эту флэшку отдам ребятам сербам, они держат этот магазин. А потом мы найдем тебя где-нибудь в канаве, с черенком от лопаты в жопе! Кольцо надо вернуть в магазин! Ясно говорю?

– Ясно. Но у меня нет кольца, я его подарил. Пидарасу этому, Каллисто!

– Дэни, ты же вроде нормальный парень был? Чего это ты стал за голубыми бегать?

– Откуда я знал, что он транс! Я думал это телка. Жаль по роже ему не надавал!

– Нельзя ему по роже. Это не толерантно. Значит так. Будешь должен мне.

– Я и так на Вас работаю – этими словами Дэни напомнил комиссару, что иногда он ему помогал в поиске украденных автомобилей, которые разбирались угонщиками на запчасти.

– Плохо работаешь, а теперь будешь лучше. А флэшка у меня пока побудет.

Аролдо отпустил Дэни.

– Не отдавайте флэшку сербам, они же грохнут меня!

– Я же сказал, будешь должен. Поехали – сказал Аролдо и открыл пассажирскую дверь.

– Куда?

– В полицию! Напишешь мне все, как было!

– Вы меня арестуете?

– Дэни, я же сказал – будешь должен. Как ты отдавать долг из тюрьмы будешь? Садись в машину!

– Господин комиссар – сказал Дэни, усаживаясь на пассажирское сиденье.

– Что то еще?

– Не говорите ничего моему отцу, умоляю! Иначе мне конец!

– У меня коробка передач плохо работает…

– Я понял! Я все сделаю, в любое время, только отцу не говорите!

– Не скажу. – Аролдо захлопнул пассажирскую дверь, обошел машину сел за руль и поехал с Дэни в департамент.

Всю дорогу до департамента полиции Дэни думал о том, что вдруг комиссар все-таки расскажет про его «подвиг» отцу. И тот отрубит Дэни руку, как этого требует Коран.

И что значит фраза Аролдо – «Будешь должен мне…»? Понятно, что это гораздо больше, чем бесплатный ремонт его автомобиля. В этот момент Дэни не мог себе даже предположить, что гроб, в котором он лежит, уже закрыли крышкой.

Эпизод 15

Солнечным утром следующего дня Габриэль ехал по улочкам Солерно в сторону храма Martorana, куда его вызвал для беседы епископ. Итало – албанская католическая церковь, которой служил Габриэль, хотя и является отдельным институтом, но находится в полном согласии и подчинении Святому Престолу и папе Римскому.

Храм был окружен небольшим парком из вечнозеленых кипарисов и самшитовых кустов. В парке уютно располагался небольшой пруд, в котором с достоинством линкоров плавала пара лебедей. Утром здесь почти никогда не было людей и Габриэль, который приехал на полчаса раньше, взяв стаканчик кофе в небольшом кафе неподалеку, присел в аллее парка еще раз подумать о том, как себя вести с епископом и что говорить.

Если разговор действительно пойдет о Каллисто, то Габриэлю нечего было ответить. Да, в последние годы христианские церкви признали гомосексуализм нормальным проявлением человеческой сущности, разрешили однополые браки, и даже появились женщины епископы. Но, это все происходит в протестантских ветвях христианства: лютеранских, англиканских, баптистских, адвентистских и прочих, которые откололись от Римско – Католической церкви и избрали свой путь, упростив понимание закона Божьего и само существование человека. Что до истинных католиков и православных христиан, то они наоборот резко осуждают гомосексуализм, опираясь на Святое Писание, в котором прямым текстом сказано, что ложиться с мужчиной, как с женщиной – грех.

С другой стороны, раскол в католицизме произошел не на пустом месте. К началу 16 века господство и власть Римско – Католической церкви над человеком, над неизбежным прогрессом, в конце концов, над деньгами зашла слишком далеко, и богослов Мартин Лютер, опираясь на влиятельные олигархические круги, создал мощный фундамент, на котором вскоре установился реформистский протестантизм, как оппозиционная конфессия средневековым догматам Римско – Католической церкви, которая только в 1992 году официально признала, что Земля – шар! Так что лучше – прогрессивно женить гомосексуалистов или консервативно отрицать открытия Галилея? В чем праведность? Габриэль уже давно понял, что чем дольше он живет, чем больше у него накапливается знаний и опыта, тем меньше он знает о жизни. Сократ был прав, изрекая фразу: «Я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого!». Еще 30 лет назад все было замечательно и понятно! Кто хотел – тот верил в Бога и ходил в церковь, или не ходил, но верил. Но никто не искажал двадцати вековые традиции! Преступников судили самым строгим судом. Армия была армией, а не лагерем бойскаутов. Габриэль вспомнил, как получил под дых от сержанта, за то, что решил показаться самым умным. Крестьяне работали на земле и успешно продавали урожай без всяких квот, рабочие и инженеры трудились на заводах и выпускали качественную продукцию – на века, в кладовке у Габриэля до сих пор лежал магнитофон Philips 851 1975 года выпуска в исправном состоянии. По телевизору шли интересные передачи для взрослых и детей, а сейчас одна из самых популярных детских тв-программ «Biss & Kajs» где главные герои кусок говна и струя мочи обсуждают физиологические особенности организма! Почему произошла моральная деградация людей и началась замена многовековых традиций на реформаторское говно? Когда у нас, прогрессивных европейцев, опрокинулось сознание? Может быть в тот момент, когда разрушили берлинскую стену, группа Scorpions написали свой хит Wind of Change и весь западный мир перестал бояться «красную машину» – СССР?

На эти вопросы Габриэлю не дал подумать звук колокола, пробивший 11 утра. Габриэль допил свой кофе и быстрым шагом пошел в храм, где вскоре должно было решиться его будущее.

Помощник епископа, молодой дьякон, недавно закончивший семинарию, открыл массивную дверь, за которой был рабочий кабинет его начальника и пригласил войти Габриэля.

– Ваше преосвященство! Отец Габриэль! – по-военному доложил дьякон.

– Слава Иисусу Христу! – поприветствовал епископа Габриэль.

– Вовеки слава, аминь. Проходите, отец Габриэль. Присаживайтесь.

Габриэль сел на старинный хорошо отреставрированный стул и окинул взглядом кабинет. Дубовая мебель, покрытая темным лаком, книжные шкафы до потолка, небольшая стремяночка, чтобы доставать книги с самых высоких полок, стреловидные готические окна с цветными витражами, портреты епископов и кардиналов на стенах, и если бы не MacBook на тяжелом массивном рабочем столе епископа, то создавалось ощущение, что Габриэль оказался в XVII веке. Епископ Пьерантонио Паванелло сел в свое кресло за рабочий стол, на котором лежало несколько книг. Ему был чуть за шестьдесят, он был среднего роста, носил небольшую бородку и очки в тонкой оправе. В кругу духовенства Паванелло считался ортодоксальным, радикальным инквизитором, отвергающим любые новшества, которые могли затронуть Вселенскую Церковь, и верой и правдой стоял на страже библейских истин и закона Божьего, резко отвергая и критикуя любые возможные нововведения в церковный устав.

– Габриэль, Вы знаете зачем я Вас пригласил? – немного хриплым голосом спросил епископ Пьерантонио Паванелло.

– Нет, Ваше преосвященство – ответил Габриэль.

– И не догадываетесь?

– Нет.

– Врете! Вы врете Габриэль! Все прекрасно Вы понимаете! Вы забыли, что написано в Священном писании??? Вам напомнить??? – словно как раскатами грома прокричал Паванелло.

– Про что именно Вы спрашиваете меня?

– Третья книга Моисея глава 18, параграф 22! Не ложись с мужчиною как с женщиной. Это мерзость! А если кто ляжет с мужчиною, как с женщиной, то оба они совершили мерзость: да будут преданы они смерти, кровь их на них!

– Но, но я не ложился с мужчиной! – пытался, как школьник перед учителем, оправдаться Габриэль.

– Молчите! Вот мое любимое место. Послание к Римлянам! – епископ взял книгу со стола, открыл ее на заранее приготовленном месте и стал зачитывать – Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах, делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение!

– Ваше преосвященство! О чем Вы говорите? – все еще на что – то надеялся Габриэль.

– О Вашем сыне! О том, кто позабыл, кем его сотворил Господь! О том, кто пошел против Его воли! И если бы он не был Вашим сыном, то и Бог ему судья! Но Вам, тому, кто служит Господу и церкви такое непростительно!

– Но сейчас, в наше время, это не считается чем – то необычным. Даже Ватикан признал гомосексуальность! – сумничал Габриэль, но вспомнил армию и сержанта и не стал продолжать.

– Правильно, Ватикан признал именно гомосексуальность как природное явление, с которым человеку необходимо бороться!

– Я поговорю с сыном. Постараюсь его переубедить.

– Переубедить? Поздно. Рубикон давно уже Вы перешагнули, Габриэль.

– Но что мне делать?

– Отречься. Отречься от Вашего сына.

– Отречься от сына?

– Да. И от церкви тоже. Вернее это церковь отрекается от Вас. Это единственное, что может Вам помочь на Высшем суде. Уходите.

Габриэль застыл в легком оцепенении. Конечно, он был готов к такому повороту событий, но до конца не верил в столь серьезное наказание.

Смотря на его растерянность, епископ произнес:

– Габриэль. Послушайте. Вы неплохой человек, и, возможно, Ваш сын тоже. Но, примите то, что Вы не можете быть священником даже в вашей автокефальной церкви. Распутство, блуд – это смертный грех, тем более для Вас. Поймите, то, что сегодня разрешено гражданскими законами и конституцией, не является истиной!

Слушая епископа, у Габриэля появились мурашки и даже показалась, что появилось эхо, усиливающее слова священника, заиграл орган и сейчас появятся средневековые инквизиторы! Епископ продолжал:

– Это еретики протестанты своей гнусной пропагандой и извращенным пониманием Святого Писания, заставили людей поверить им! Гей парады и неистовая похоть когда-нибудь закончатся! А Вера во Христа будет вечной, покуда в живых останется хоть один проповедник, который и станет новым пророком! Но до этого дело не дойдет! Чтобы в мире была гармония, чтобы общество было управляемым, покорным и адекватным существуем мы – пасторы! Но Вы, Габриэль не справились даже с одним человеком, что говорить о вашей пастве. Идите с миром!

– А тех священников, которых уличили в педофилии, что с ними будет? – пытался язвить Габриэль.

– Вы их уличали лично?

– Нет.

– А вот Вас уличили лично в неспособности воспитать собственное дитя! А в воспитании все средства хороши! Если кто-то не понимает слов, можно и по роже врезать! Уходите! Вы стали меня утомлять!

Габриэль хотел привести аргумент в свою защиту в виде романа Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», в котором автор в сатирической форме описывает многочисленные пороки католического духовенства. В том числе ханжество священнослужителей, прикрывающее их истинную развращенность. Прошло уже почти пять столетий с момента издания первой публикации романа, а ситуация так и не изменилась! Но подумав, что продолжать дискуссию с епископом не имеет никакого смысла, воздержался от озвучивания этой мысли.

Габриэль встал, поклонился и пошел к дверям, которые уже с легким скрипом приоткрыл помощник епископа. Габриэль вышел из храма Martorana и решил присесть в кафе и обдумать, что теперь делать. Официант в белом фартуке принес меню, из которого Габриэль заказал стандартный ланч и погрузился в размышления. Ему захотелось курить. Иногда он это делал, курение было его маленькой тайной, про которую знал только Аролдо, он достал пачку сигарет из-под сутаны, и поскольку столик, за которым он сидел, находился на улице – закурил. Какой-то парень, сидевший за другим столом неподалеку, обалдев от невиданной картины, даже поднял палец вверх! Габриэль его поприветствовал и филигранно выпустил колечки дыма, размышляя о том, какие мягко говоря неприятности у него возникли из-за Каллисто.

Эпизод 16

Неприятности наметились и в жизни самого Каллисто. Пока он работал с очередной клиенткой, экспериментируя с краской для волос, патрульный полицейский Больдосаро получил первое задание от комиссара Аролдо – доставить Каллисто в департамент полиции. Каллисто сегодня был в нормальном образе парня, если не считать плотно обтягивающих его худые ноги джинсов, такую же футболку «стретч» и волос, забранных в пучок. Каллисто был так увлечен болтовней с девушкой, что не заметил, как возле салона красоты остановилась полицейская машина, из который вышел Больдосаро и пошел к стеклянной двери «Ron Mari». Даже когда полицейский вошел внутрь, ни девушка, сидевшая в парикмахерском кресле, ни Каллисто его не заметили, они смеялись над какой – то дебильной шуткой, прозвучавшей только что на «JokeRadio». Веселый смех прервал голос Больдосаро:

– Кто тут Каллисто?

Наконец-то Каллисто заметил, что в парикмахерской кроме него и девушки еще появился полицейский, и ответил:

– Я. Что случилось?

Больдосаро подошел к Каллисто, резко и без труда заломил ему руки за спину, от чего Каллисто выронил расческу, кисточку и плошку с краской для волос. Больдосаро заметил кольцо на безымянном пальце у юноши и в ту же секунду, отработанным движением защелкнул наручники.

– Эй! Что случилось? Я ничего не сделал! Это ошибка! Что происходит? – испуганно кричал Каллисто.

– Вы подозреваетесь в ограблении ювелирного магазина! Пошли. – без эмоций сказал полицейский.

– Я не грабил ни какой магазин!

– Постойте, он мне прическу не доделал! – возмущалась девушка, у которой вся голова была в краске для волос.

– Вернется, обязательно доделает! – пошутил Больдасаро, провожая Каллисто к дверям.

– Но когда?

– Года через три.

Полицейский вывел Каллисто из парикмахерской и посадил на заднее сиденье патрульной машины, оставив клиентку салона красоты самостоятельно смывать краску с волос.

Задержание Каллисто за кражу кольца было абсолютной формальностью. Аролдо просто было нужно доставить Каллисто в полицейский департамент для серьезного разговора, пока Габриэль получает разнос где-то в своей епархии. Аролдо не хотел обижать своего друга, которому и так сейчас было не просто, и, пользуясь тем, что Габриэля сейчас нет в городе, Аролдо пригласил своего хорошего знакомого, профессора психиатрии Луиджи Грассо, специалиста по сексуальным преступлениям, посмотреть и пообщаться с Каллисто. И тот с радостью согласился помочь комиссару, не смотря на большую занятость на преподавательской работе в медицинском университете, частную практику и работу с полицией. Аролдо как раз и был знаком с Грассо еще по работе в столичной полиции. Грассо был старше комиссара лет на десять, он был достаточно полноват, страдал начальной стадией сахарного диабета, но считался выдающимся специалистом в современной сексуальной психиатрии. Именно его выступление по телевизору недавно видел Габриэль.

Аролдо встретил Луиджи на вокзале Парилона, куда на утреннем, девятичасовом экспрессе он прибыл из Рименберга. Они встретились как старые друзья и Аролдо повел Луиджи завтракать в недешевое кафе Lord John Pub. За завтраком они вспоминали старые времена и сошлись на мнении, что сейчас все по другому и мир уже не тот. Однако Луиджи, не смотря на свой возраст, шел вперед безо всякой оглядки на прошлое:

– Ты знаешь, те процессы, которые сейчас будоражат общество, уникальны! Посмотри, в каком коммуникативном мире мы живем! Как все упростилось, но и одновременно усложнилось! Как просто стало общаться. Ты можешь совершенно спокойно жить двойной жизнью, а то и тройной, благодаря интернету и соцсетям! Каждый человек может быть кем угодно! – восхищенно разглагольствовал Луиджи.

– Я не совсем тебя понимаю? – спросил Аролдо.

– Посмотри на меня? Я старый, толстый, потеющий человек. Но в интернете я молодой накаченный парень с 20 сантиметровым болтом! И у меня куча поклонниц и даже поклонников. Я би.

Аролдо поперхнулся чаем, от произнесенных Луиджо слов:

– Би?

– Да. Но только в интернете. Не пугайся. Старик Луиджи никогда не променяет пару увесистых женских сисек на два яичка в мешке! – после сказанной шутки Луиджи совершенно неистово засмеялся.

Смотря на него, после недолгой паузы Аролдо тоже рассмеялся.

Луиджи Грассо всю жизнь был крайне эксцентричной личностью. И хотя он был психически здоров, но работа с сумасшедшими людьми накладывала на него отпечаток легкой неадекватности, которая проявлялась в излишне нарочитой сексуальности Луиджи. Аролдо вспомнил случай, который произошел лет двадцать пять назад. Тогда еще молодой Луиджи поехал на конференцию психиатров в Париж, с ним же за компанию поехал и судмедэксперт из полицейского участка, в котором служил Аролдо. Он то и рассказал эту историю: Вечером доктора, после хорошей посиделки вернулись в гостиницу и готовились лечь спать, но Луиджи не унимался с рассказом об анальном сексе, которым он недавно занимался с проституткой и так перевозбудился от собственного рассказа, что вышел на балкон гостиничного номера и принялся мастурбировать с криками:

«Париж, я хочу тебя трахнуть в жопу!». Это шоу лучше всех видели девушки из окна дома напротив, которые и вызвали полицию…

Завтрак закончился, Аролдо расплатился наличными, и приятели пошли к машине.

– Зачем тебе это? – спросил Аролдо уже на улице.

– Что? – ответил Луиджи.

– Зачем ты выдаешь себя за того, кем не являешься?

– А у меня и правда член 20 сантиметров! – сказал Луиджи и опять скорчился от смеха.

Он сказал это так нарочито громко, что две девушки, которые шли чуть впереди, обернулись посмотреть на владельца такого чудного пениса и кокетливого улыбнулись. Приятели прошли еще метров двадцать, и подошли к машине Аролдо. Он нажал на кнопку брелока, щелкнули замки и разложились боковые зеркала.

– Это твоя? – с легким пренебрежением спросил Луиджи.

– Ну да – ответил Аролдо. – А что?

– Она же старая, ее на свалку пора!

– Она мне нравится, в ней есть какая то душа.

– Бог мой! Что ты говоришь? Это просто кусок старого железа с изношенными механизмами! Купи новую! Ты же комиссар города!

– Куплю попозже. Поехали.

– Не будь ретроградом! Иди вперед! Развивайся! – словно лозунги выкрикивал слова Луиджи.

Аролдо сел за руль, Луиджи на переднее сидение и старый «Peugeot 607» плавно тронулся с места.

– Луиджи, спасибо еще раз, что согласился осмотреть этого парня – сказал Аролдо. – Он проходит свидетелем по делу об ограблении ювелирного магазина.

Аролдо еще по телефону, когда созванивался с Луиджи, вкратце рассказал ситуацию с Каллисто.

– Нет проблем. К тому же, мне самому интересно изучать такие случаи. Вообще, если серьезно, сейчас это не редкость. Это скорее норма – сказал Луиджо.

– Норма?

– Видишь ли, норма – понятие очень растяжимое, особенно в психологии и психиатрии. Времена меняются, а с ними и все остальное. Сама жизнь меняется с бешеной скоростью!

– Странно все это.

– Что именно?

– Что все меняется – с легкой тоской в голосе произнес Аролдо, въезжая на парковку департамента полиции Парилона.

На парковке стояло несколько патрульных автомобилей и, болтающие о всякой ерунде, закончившие ночное дежурство, полицейские. Среди них была и Белиза. Такие раскаченные девушки никогда не привлекали Аролдо, он считал, что у женщины должна быть грудь, попа и прочие мягкости, но, смотря на Белизу, он понимал, что она ему очень нравится, а прокаченные голени и 38 – сантиметровые бицепсы возбуждали его не меньше, чем большая грудь. К тому же, у нее были шикарные темные волосы и некоторое портретное сходство с Джессикой Альбой. Патрульные, увидев комиссара и Луиджи, поприветствовали их. Аролдо тоже пожелал всем доброго утра и поинтересовался у Белизы как ее дела.

– Никаких происшествий за мое дежурство не было! – официально доложила Белиза.

– Зачем так официально? Я спросил: «Как твои дела?»

– Благодарю, господин комиссар, все хорошо. Сейчас посплю часика три и пойду на тренировку!

– Ну и хорошо! – сказал Аролдо, нежно похлопал ее по плечу и пошел с Луиджи внутрь здания.

– Она тебе нравится! Я это сразу понял! – сказал Луиджи, когда они с Аролдо поднимались по лестнице на второй этаж.

– Да, нравится.

– А у тебя тоже, друг мой, есть скрытые сексуальные желания! Ты хочешь анального секса!

– С чего ты это взял?

– Эта девушка выглядит как мужик!

– Да, но она девушка. И мужик я.

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет!

Аролдо открыл дверь в комнату, где проводятся допросы задержанных граждан. В комнате был железный стол с креплениями для наручников, два стула, на одном из которых сидел напуганный Каллисто, и пуленепробиваемое зеркало во всю стену, из – за которого можно было наблюдать за тем, что происходит в комнате. Каллисто развернулся на стуле когда услышал, что в комнату зашли Аролдо и Луиджи.

– Привет, Каллисто – поздоровался Аролдо.

– Дядя Аролдо, что происходит? За что меня арестовали? Какое-то кольцо? Мне его подарили!

– Во-первых, здесь я тебе не дядя Аролдо, а комиссар. Во-вторых, успокойся. Никто тебя не арестовывал. Тебя доставили для беседы.

– Для беседы? В наручниках?

– Ну, иначе разговор не пошел бы. Это профессор из медицинского университета Рименберга Луиджи Грассо. Он хочет с тобой побеседовать.

– Что вам вообще от меня нужно? – не унимался Каллисто.

– Каллисто. Мне надо с тобой поговорить. Узнать тебя. И, возможно, помочь тебе решить твои проблемы – вступил в разговор Луиджи.

– Мне не надо помогать! И говорить я с Вами не хочу! – огрызнулся Каллисто.

– Не будешь говорить с профессором, будешь говорить со следователем! Кольцо, которое тебе подарили, украдено из ювелирного магазина! И пока ты просто свидетель! Но можешь оказаться и соучастником ограбления. Тебе это кольцо Дэни подарил? – резко начал полицейский прессинг Аролдо.

– Ну да – ответил Каллисто.

– Вот как хорошо! Вы знакомы! А он его и украл!

– Да я этого Дэни два раза всего видел!

– Два раза видел и уже лизался с ним! Кому ты лепишь? Короче, или ты отвечаешь на вопросы профессора и уходишь отсюда, или ты отвечаешь на вопросы следователя, и тоже выходишь отсюда, только года через три. Ну что? – Аролдо облокотился на стол и навис над Каллисто, давая ему понять, что особенного выбора у парня нет.

– Ладно. Я все понял. Что вам нужно?

– Каллисто, мы просто пообщаемся. Хорошо? – мягким голосом сказал Луиджи, присев напротив.

– Хорошо.

– Я не буду вам мешать – сказал Аролдо и вышел из комнаты.

Отрывок из дневника Аролдо Берни:

«Конечно, мне было интересно знать о чем пойдет разговор, поэтому я зашел в смежное помещение, отделенное от комнаты допросов пуленепробиваемым зеркалом, включил аудио-колонки и подошел к стеклу. Я смотрел на Каллисто, на этого худющего парня, который и на парня уже не был похож из-за приема гормональных препаратов, кстати, надо проверить, где он их берет, наверняка не в аптеке по рецепту, и думал: «А зачем я ввязался в это? Ну, ходит Каллисто в женских тряпках, ну трахается с такими же педиками, и что? Лично для меня, Аролдо Берни, разве это имеет хоть какое – то значение? Я только поссорюсь из-за этого с Габриэлем, а друзей у меня и так не много, всего два. Чего добьюсь тем, что выяснится сексуальная ориентация Каллисто? Пусть это парень, или уже девчонка живет, как хочет, он же не мешает никому. Но, с другой стороны, если каждый будет делать то, что он хочет, думать только о своем душевном равновесии и своих личных переживаниях, плюя с высокой колокольни на многовековые устои и принципы существования общества – начнется хаос, который неизбежно приведет к тотальному разрушению цивилизации! И в таком случае, я, как человек стоящей на страже закона, должен противостоять этому, противостоять внезапно нахлынувшей всепоглощающей деградации! Только вот в чем беда – законы, которые я охраняю, издают полностью невменяемые деграданты, которые должны не законы принимать, а таблетки!»

Аролдо так увлекся размышлениями, что пропустил мимо ушей все, о чем Луиджи Грассо беседовал с Каллисто. Профессор встал из-за железного стола, попрощался с Каллисто за руку и вышел из допросной комнаты, оставив Каллисто в одиночестве и растерянности. Аролдо встретил Луиджи в коридоре.

– Пойдем, кофе выпьем, расскажешь мне, о чем вы говорили – предложил Аролдо.

– Ты же все слышал! – ответил Луиджи.

– Я все пропустил. Пошли.

Аролдо повел своего гостя в кафе, которое находилось прямо в здании полицейского департамента. В кафе обедали несколько полицейских, сопровождая трапезу разговорами о машинах, рассуждая, что круче и какую надо брать – новый “Range Rover» или «Porshe Cayenne». Можно подумать, что кто – то из этих парней мог себе позволить купить такую машину.

– Лучше бы они баб обсуждали – пошутил Аролдо и сел за столик. Луиджи сел напротив.

Через пару секунд к ним подошел официант и принял заказ на два кофе.

– Ну, что скажешь? – начал разговор Аролдо.

– Ты знаешь, дружище, этот Каллисто забавный парень. И он здоров – спокойно ответил Луиджи.

– Здоров???

– Конечно, окончательно делать такой вывод можно только после длительных психологических тестов, бесед, анализов, но, на первый взгляд, он в норме.

– Здоровый человек так не поступает! Не выдает себя за женщину! Так поступают только те, кто скрывается от полиции! – возмущению и разочарованию Аролдо не было предела.

– Понимаешь, он жертва многолетней пропаганды. Если хочешь, он жертва нового европейского воспитания и новых европейских ценностей. Тебе, как человеку более старшего поколения, это понять трудно, но необходимо – сказал Луиджи и сделал глоток кофе, который только что принес официант.

– Я не совсем все это понимаю… Существуют же определенные нормы морали! Какие – то принципы, черт возьми! Это же противоестественно! – продолжал возмущаться Аролдо.

Луиджи разорвал два пакетика с сахаром, высыпал их в чашку и продолжил свои рассуждения:

– Мы живем в таком социуме, в котором человеку разрешено все! Все, что не противоречит закону. Это называется индивидуальностью. Каллисто так выражает свой протест. Он протестует против того, чему учил его отец. Скорее всего, проблема в его отце. Ты, как полицейский, обратили бы на него внимание.

– На кого? На Габриэля?

– Ну да. Мало ли, что он там делал в детстве с Каллисто… Может, у них был секс. Сейчас это входит в норму. Вон, посмотри на Швецию или Норвегию, там сплошь и рядом практикуется инцест с малолетними детьми в качестве практического обучения. И при этом все довольны.

– Да Бог с тобой! Что ты говоришь такое? Кто доволен? Отец извращенец может и доволен, а ребенок? Что у него с головой будет после таких уроков?

Луиджи на это ничего не ответил, а только повел бровью. Своих детей у него не было и практики работы с детьми, подвергшимися сексуальному насилию, он тоже не имел. Он возводил себя в ранг последних сексуальных революционеров и поэтому не имел каких-либо табу на секс. Но вот по отношению к педофилии Луиджи все-таки придерживался более консервативных взглядов, и считал любое проявление сексуального влечения к детям преступлением. Хотя, слишком громко свою точку зрения он не отстаивал, а скорее просто избегал этой темы, боясь потерять статус уважаемого психиатра и лишиться работы.

– Я знаю Габриэля всю жизнь! И я знал, как он воспитывал Каллисто! Ничего такого, о чем ты думаешь быть, не может! – продолжал защищать Габриэля Аролдо.

– Понятно. Короче говоря, Каллисто прекрасно себя персонифицирует. Он понимает, что женщина, но заключен в мужское тело. У него гендерная дисфория.

– Это что еще такое?

– В двух словах – генетическая мутация. Она была всегда, и сто лет назад и тысячу лет. Но, если раньше такой человек вынужденно в себе это гасил, боясь общественного мнения и порицания, то теперь, благодаря сексуальной революции и падению любых запретов, такие как Каллисто выносят свою индивидуальность на всеобщее обозрение. И гордятся этим! Мол, смотрите все, мы не такие как вы, серая масса…

– И что с этим делать? – понимая безнадежность ситуации, спросил Аролдо.

– Можно сделать операцию по смене пола. Но ни ты, ни я не можем мешать индивидуальному развитию личности. Это противозаконно.

– Но, по крайней мере, посадить его за участие в краже я могу.

– Это ты можешь. Но поставишь в сложное положение судью. В какую тюрьму сажать этого Каллисто? В мужскую или в женскую?

В этот момент в кафе зашла Белиза. Она уже сменила полицейскую форму на гражданскую одежду. На ней было светлое легкое платье чуть выше колен и кроссовки. В этом наряде она нравилась Аролдо еще больше.

– Приятного аппетита! – увидев комиссара, сказала Белиза.

– Спасибо! – ответил Аролдо.

Белиза села за свободный столик и уткнулась в свой смартфон. Луиджи посмотрел на Белизу, отметил ее ноги, посмотрел на Аролдо и хитро сказал: