Текст книги "Жизнь как наслаждение"

Решение покинуть этот мир

Я в жизненном тупике. – Моя прошлая жизнь. – Принятие решения. – Утопические идеи. – Бежать, бежать…

Все, точка поставлена, страница перевернута. Так дальше продолжаться не может, не должно, не будет. Что я имел позади себя? Никчемные годы жизни? Крушение одной за другой всех своих мечтаний и планов. Несостоявшиеся отношения, множество искалеченных по моей вине жизней, глубокие душевные раны, множество обвинений в мой адрес. Ничего хорошего от жизни я больше не ждал.

Меня достало все. Я запутался в своих отношениях с женщинами. Мои дела пошли скверно. У меня нарастали, словно снежный ком, долги. Все мои проблемы завязались в огромный и сложный узел. Выпутаться из него я не мог. Разрубить его, как Гордиев узел я пытался несколько раз, но каждый раз паутина отношений вновь опутывала меня, я вновь медленно и незаметно погружался в трясину и через некоторое время оказывался в том же состоянии с тем же клубком неразрешимых проблем на шее. Я не знал, как выйти из этого положения. И я избирал самый легкий и возможно самый философский способ – игнорировать все проблемы и жить только сегодняшним днем, жить в своем мире и находить удовольствия в мире внешнем. Но реальность настолько жестко давала знать о себе, что я просто терялся. Я, казалось просто жил, старался по возможности приносить радость окружающим, но весь мир, казалось, вел тайную и открытую войну против меня. Даже лучшие друзья обоих полов своими советами только усугубляли мое положение.

Я иногда с горькой завистью смотрел на своих сверстников. Какой-то штамп жизни, некое невидимое клише, словно обрисовывало их жизнь, без единой попытки с их стороны вырваться за рамки этого клише. Воспринимая это клише как нечто данное свыше, как некий закон природы. Более того, даже не задумываясь на секунду, что все в мире человеческом всего лишь условность.

Моя же жизнь превратилась в какой-то сплошной кошмар. И я в этом кошмаре играл некоторую свою определенную роль, занимал, видимо, некую строго очертанную и предназначенную мне пустую нишу и все мои попытки изменить этот, не мною придуманный сценарий ни к чему не приводили. Я героически противостоял всем невзгодам жизни, всем обстоятельствам. Я боролся, защищался, но все было зря. Более того, в какой-то момент я понял, что скорее я загнусь, чем что-либо измениться вокруг меня. Но что делать, я не знал. Я не знал, как мне изменить что-либо в моей жизни.

У меня было множество друзей и знакомых. Если кому-то не хватало общения, то у меня его было в избытке. Не знаю, чем я так притягивал людей, но со мной хотели часами общаться. Мне чаще приходилось идти на множество уловок, чтобы избегать этого времяпожирающего общения и заниматься своими делами. То ли подобные люди окружали меня, то ли я располагал к общению. Не знаю. Но часто, чтобы быть наедине с собой, мне приходилось убегать от всех.

Есть большая трагедия в том, что ты растешь, вырастаешь и в какой-то момент понимаешь, что ты закомплексован, что ты приобрел множество навыков, которые тебе мешают в жизни. Не твое теперешнее сознание растило и воспитывало тебя, оно, твое сегодняшнее сознание, не могло даже вмешаться в тот процесс! И теперь, то, что ты есть, порой вовсе не согласуется с тем, что ты хотел бы видеть в себе. А исправить, сделать это по своему сегодняшнему разумению, или просто избавиться от каких-то черт, это не есть просто зачеркнуть, разорвать старые записи и выкинуть их, или переписать их заново. Они имеют столь глубокие корни, что изменить что-либо становится болезненным делом, возможно делом всей остальной жизни. Возникает внутренний конфликт между тобой, таким, каким бы ты хотел вырасти и быть сейчас и между тобой, тем каким ты вырос и являешься сейчас.

Приходиться вступать в борьбу с самим собой, преодолевать себя самого. Это сложный период для каждого человека. И исход борьбы никогда не ясен. Борьба может длиться всю жизнь. В дальнейшем я всегда с содроганием вспоминал эту пору моего выхода из юности. Она казалось мне мрачной как темница. Эти несколько лет казались веками.

Но борьба с самим собой имела и положительные стороны. В борьбе с самим собой я становился сильнее. Я научился преодолевать жизненные трудности и невзгоды. И постепенно жизнь начинала складываться достаточно успешно.

Но оставался еще один пункт, который мне давался с большим трудом, это отношения с женщинами. Во мне была некая тяжеловесность общения, особенно когда дело доходило до интимной ситуации. Начиная от моих движений, все становилось натянуто. Мне было очень тяжело преодолевать эту свою внутреннюю и, безусловно, отражающуюся вовне напряженность. Абсурд, вместо того, чтобы преодолевать внутреннюю защиту девушки, с которой я находился, мне приходилось преодолевать себя. Но это еще было полдела. Внутренние комплексы и мое Я вечно наблюдающее за мной бдительным, оценивающим и критикующим оком, не давало мне вести себя легко и непринужденно при новых знакомствах. А любое знакомство и первые отношения не терпели тяжести и серьезности. В результате просто и тривиально познакомиться с девушкой для меня была огромная проблема.

Впрочем, мне повезло (бывало в жизни и так!). Мой близкий друг Артур ввел меня в заманчивый мир соблазнения. Он был парень очень раскованный. Мы гуляли, забавлялись, знакомились с многочисленными девушками, даже не утомляя себя мыслью, нравятся они нам или нет. Ничего более увлекательного до этого я не знал. Мы постоянно были в каких-то приключениях, влипали в какие-то истории. Часто нам просто приходилось избегать каких-нибудь особо назойливых дамочек. Жизнь наша была насыщена до отказа. Ушла бы уйма времени и многие тома, чтобы описать приключения того времени. Сколько было и комических, и трагических, и опасных ситуаций! Постепенно процесс соблазнения из увлекательной игры превратился для нас в образ жизни. Все женщины, казалось, были наши, были доступны нашим помыслам. Для себя я открыл некий тайный механизм воздействия на женщин и во многом я даже стал превосходить своего учителя Артура. Намного позже, ознакомившись с принципами пикапа, я понял, что мы тогда действовали точно в соответствии с ними.

Беспечность и легкость Артура передавалась мне. Из, обычно замкнутого, сумрачного и стеснительного я превратился в открытого, раскованного и оптимистичного. Теперь знакомиться с девушками я стал даже просто так, по привычке, по ходу своей дороги. Вместе с этой раскованностью и уверенностью, непосредственностью и оптимизмом, смешанным с непременным юмором изменилось все мое восприятие жизни. Наступил период, когда мир ярких возможностей оказался предо мной. Жизнь, словно открыла свои врата для меня. Оптимизм раскрасил мир во множество ярких красок. Все, казалось, возможно, все было на расстоянии вытянутой руки. Бери – не хочу. Было реальное чувство достижимости всех моих желаний. Все казалось легко и просто. Я просто млел от этой податливости жизни. Я становился уверенным, чересчур уверенным. И я впервые увидел и понял, что уверенность обладает огромной чудодейственной силой. Она магнетизирует окружающих людей. Это был период, когда мысль о том, что что-то может быть недостижимо, вызывало у меня улыбку. И у меня действительно все получалось. Я понял, – Нет ничего невозможного! Как говорил Наполеон, – «Невозможность – это пугало робких». В течение жизни я убедился, что все в этом мире – это вопрос времени, средств, желания, воли и энергии. Возможно все! Грандиозные планы теснились у меня в голове. Впрочем, любые планы я всегда с легкостью менял на проходящую мимо красивую женскую плоть. Она, к моему удовольствию, а может, к моему сожалению или даже к моему горю, имела для меня сверхценность.

Это были очень трудные времена. Все рушилось вокруг. Многие протекающие вокруг события приковывали пристальное внимание и вовлекали. Оставаться в стороне было невозможно. Творилась история. Это время, подобное безумной горной реке, захватило и несло за собой и, в какой-то момент, выкинула на берег. Я пытался действовать с прежним оптимизмом и с прежней уверенностью. Опять были и взлеты и падения. Но, что-то было не то! С какого-то момента, колесо удачи и успеха изменило направление своего вращения. С какого-то момента все, абсолютно все стало идти наперекосяк.

И в дальнейшем, несмотря на все мои усилия, я больше не мог повернуть колесо вспять. Поток жизни нес меня в своем направлении, а я в этой роли не получал ничего кроме страданий, проблем, нервозности и ухудшения здоровья. Вместе с этим изменялся и я. Нерешительность и неверие в свои силы сильно развились во мне. Я даже свыкся с плохим, я уже не верил в нормальную жизнь. Да и вся моя жизненная ситуация была такой, что все хорошее, что мне удавалось взять от жизни, любое наслаждение, которое я мог получить, было подобно воровству. Мне надо было обмануть многих, надо было рассчитать все до мелочей, чтобы суметь сорвать свой кусок удовольствия со столь естественных и обильных для многих ветвей жизни. И как я ни старался, общий сценарий невозможно было изменить. Жизнь, словно гигантский каток медленно и неуклонно шла своим путем и давила меня. Я изменял свое окружение, я на время переезжал, но все повторялось заново. Существующие проблемы я не мог разрешить, сами собой они не разрешались и не рассасывались, а их количество со временем только росло.

Следовательно, проблема была во мне.

Это свойство невежды обвинять всех кроме себя, даже на секунду не предполагая, что хоть доля вины может быть своей. Благо, я искал причину прежде всего в себе.

Кроме того, меня всегда интересовало, каков я на самом деле. Насколько правильно мое представление о самом себе. Из чего вообще складывается представление человека о самом себе. Часто мне приходилось общаться с людьми, которые имели о себе определенное мнение, но мнение это абсолютно не совпадало с тем, какими они были в действительности. Это меня неизменно удивляло и пугало. К примеру, человек говорил, что он очень заботливый, причем явно смаковал эту мысль, а я и другие видели в нем бесконечный эгоизм. Может так же обманчиво и мое мнение обо мне самом. Где критерий истинности? Этого я не знал.

Мне надо было разобраться в этом.

Вообще, стремление к внутреннему пониманию окружающего мира изначально присуще человеку. Маленький человечек начинает задавать вопросы – почему, зачем, как? В дальнейшем все непонятное заполняется понятием бога. Таким образом, вокруг человека создается круг взаимосвязанных понятий, в котором можно объяснить все, опираясь на соседние понятия. И после того как круг объяснений человека замыкается, то исходя из теоремы Гёделя о недостаточности, человек уже не в состоянии опровергнуть что-либо из своей системы, ибо она замкнута. И мнение человека о самом себе становится частью этой замкнутой системы. Такой мир дает внутренний комфорт и уверенность. Горе тому, кто выбит из этого круга, или у кого этот круг оказался в прорехах.

Времена меняются… Коренным образом изменяется жизнь человечества. Однако всегда повторяется одно, – каждый человек в этом мире рождается, уже имея собственный характер, и каждый человек начинает познавать этот мир с нуля. Мир открывается для него с самой первой страницы. И то, что есть вокруг него, для него является естественным, возможно даже непреложным абсолютом. Каждый рожденный человечек, это tabula rasa в своем знании мира. Все, что записывается на этих чистых листах восприятия мира, является для него основным законом мира.

Мир безусловно зомбирован, все мы мыслим в определенных рамках, навязанных нам родителями, своим окружением, правительством, пропагандой, какими-либо организациями, народными штампами, одним словом жизненной ситуацией, в которой пребывает человек. Оттуда этот пресловутый афоризм, – Бытье определяет сознание. Много чего из окружения человечка приносит боль, многое ущемляет, уязвляет душу, и человек с раннего возраста выстраивает свою душевную защиту. Защита от мира, которую внутренне выстраивает человек, в то же самое время отделяет его от мира. И чем больше защита, тем отдаленнее от мира становится человек.

Если ты пытаешься пробить эту брешь в себе, понять себя, понять мир таким, каков он есть, а не таким, каким его тебе навязали, ты выходишь за пределы своей защиты, ты оказываешься воином, одним воином в поле.

Человечество всегда блуждает во тьме. Иногда лишь самые отчаянные, и то боясь своей решимости, пытались прорвать эту завесу темноты, и увидев нечто иное, пытались возвысить голос и доказать, что возможно иное видение, иной мир, иная точка зрения. Их участь всегда была плоха. Впервые, наверное, эту завесу тьмы невежества, ценой своего здоровья, своего сознания, своей жизни не просто приподнял, а полностью разорвал Фридрих Ницше. Его мысли были подобны урагану. Он пытался разрушить все истины, чтобы показать их лживость в своей основе, их декоративную сущность. И, как не странно, это ему удалось!

Да, быть и действовать в трафарете намного легче. Трафарет – это рамки подразумеваемой свободы. Попробуй думать иначе, попробуй действовать иначе, ты увидишь, с какой бетонной стеной ты столкнешься.

Мыслящий в рамках не может понять тебя, вы с ним находитесь уже в разных плоскостях. Вы пользуетесь одинаковыми словами, но разными понятиями. И это бессмысленный труд пытаться, что-либо доказать такому человеку. Его образ мыслей, это его суть. Разрушив любое из его представлений, ты фигурально уничтожаешь человека. Поэтому он с таким беспредельным рвеньем пытается доказать тебе свою правоту. Он защищает свое естество, свое бытие. И это понятно.

Сейчас ваше время и власть тьмы, – сказал Иисус. Он ошибся! Их время всегда и власть всегда в их руках.

Эксперимент, проведенный Милгремом, показал, что за страшное существо человек. Даже зная, что он просто участвует в игре или эксперименте человек все равно входит полностью в свою роль и как всегда проявляется одна из двух его затаенных сущностей: желание повелевать или желание подчиняться, садизм или мазохизм. Даже зная, что он может выйти из игры, человек вживается, адаптируется, привыкает и не хочет ничего изменять, хотя и жалуется что что-то не так. Его сознание жалуется, его подсознательная часть полноценно наслаждается.

Когда-то я пытался делиться подобными рассуждениями с окружающими. Пытался говорить, спорить, чтобы разобраться самому. В начале, я еще обманывался, мне казалось, что я делюсь с ними, они сопереживают моим мыслям, разделяют мои заботы и переживания. Но потом, к сожалению, очень поздно я понял, что все настолько пребывают сами в себе, что практически не имеют возможности понять тебя.

Тебе кажется, ты разъясняешь свою точку зрения. Тебе даже кажется, что тебя понимают. Но затем, по прошествии некоторого времени, если затрагиваешь ту же тему, то убеждаешься, что все твои усилия по разъяснению прошли втуне. Ты можешь затратить сколь угодно усилий на то, чтобы объяснить свои мысли. Как думали они до этого, так и продолжают думать. И это чрезвычайно пугало.

Но почему ты во все вникаешь и стараешься понять их. Может это некий атавизм, оставшийся у тебя с прошлой эпохи? Жизнь стала механической, эгоистической и доведенной до автоматизма. Размышлять стало не модно. Все мысленные потоки ныне идут лишь в нескольких, четко очертанных направлениях. Как добыть денег, как и с кем провести время, что купить, что съесть, что выпить. И все! Остальное вытесняется из сознания или подводится под готовый штамп. Да! роботизация человечества, несомненно, достигла успеха. Теперь уже просто некогда думать!

И как это часто бывает, внутреннюю, безмысленную пустоту пытаются заполнить внешне наполненной жизнью и активностью.

Я был из тех, кто еще пытался рассуждать. Если я нахожусь в подобной жизненной ситуации, то возможно какая-то моя часть находит в этом удовлетворение? Может стоит расслабиться и принять все таким каким оно есть, – пусть даже, механическим, трафаретным, серым и невзрачным? Может быть, что-либо когда-нибудь изменится само собой?

Но жизнь проходит, а мне сейчас хотелось вкусить жизнь во всей полноте, а не когда-нибудь потом. Мне не нужны будут молодые радости в преклонные годы. Вместо окружающей серости и рутины я желал какого-то карнавала жизни, широких возможностей; больших планов; интересных, ярких, широкодушных личностей; красивых, незакомплексованных и, в то же время, не страдающих эгоцентризмом девушек; людей живущих друг для друга, а не стремлением использовать друг друга; людей фейерверков, стремящихся создавать новое и делать жизнь ярче и интереснее. Я, конечно же, понимал, что все это фантазия, такого не бывает. Но хоть немного, хоть кусочек этой фантазии видеть в жизни, это была моя мечта. Так нет же, – сплошная пустыня, пред которой Сахара покажется оазисом, окружала меня.

Я хотел от жизни большего, а она мне не давала даже наименьшее.

Господи, как я оказался обманут! Годы проходят, и нет никаких изменений. Поезд моей жизни с неотвратимой предопределенностью несет меня в будущее. Было бы не так обидно, если бы я ничего не делал, а лежа на диване просто ждал.

Вот так я жил, постоянно метался в поисках, барахтался в океане жизни, пытаясь не утонуть, пытаясь приспособиться, выжить. Что-то было потеряно, но что я не понимал. Возможно, я уже просто не мог жить как все. Я искал чего-то другого, большего. Наверное, что-то нереализованное, тоска по некой неосуществленной мечте еще мерцала во мне. И в невольном стремлении к ней я не находил гармонии в окружающей жизни. Именно она толкала меня к вечному поиску нового – новых ощущений, новых чувств, новых людей. Но эти внутренние, скрытые от всех порывы души моей были моими, самыми интимными уголками моей души. Никто их все равно не понял бы. Я это чувствовал интуитивно, об этом свидетельствовали даже стихи, написанные мною в ранней юности:

Молчи! Никто ведь не поймет

Волшебных нот твоей души,

И твой порыв, взлетев, замрет

В непонимающей тиши.

Лишь гордость сердца оскорбив

Ты более уйдешь в себя.

Молчи, храни в душе порыв,

Не превращай себя в раба.

Чужого сердца не дойдет

Ни боль и ни печаль твоя,

И безразличье перейдет

В улыбку жгущую тебя.

Храни молчание свое,

Ни с кем души не раскрывай

И состраданья никого

Вовек добиться не мечтай.

Следует отдать мне должное, я и не пытался перед кем-либо обнажать свою душу. Маска легкости, беззаботности, игривости стала моим вторым Я. Таким знали меня. Таким считали меня. И стремились ко мне во имя этой легкости и простоты. Что было в глуби, это было только мое.

Но однажды я словно очнулся после глубокого сна, боже, где это я, что со мной, в какой это ситуации я нахожусь? Вопросов было больше чем ответов. Куда я иду? Половина моей жизни уже позади и что я понял, что взял от жизни? Играю роли, навязанные мне ситуациями… Изменяюсь в соответствии с ситуациями… Но где я сам? Где тот, кто с надеждой и верой, с наполненными чувствами когда-то взирал на жизнь? Я его постепенно растерял на протяжении жизни. От того чувственного, наполненного надеждами, верой в будущее существа остался лишь призрак, нечто подобное роботу, выполняющего те или иные запрограммированные функции.

Истинное положение вещей настолько ясно предстало предо мной, что я был ошеломлен. В какой момент я сбился со своего истинного пути? Куда я шел? Чужая дорога, чуждые цели, ложные ценности. Все это стало моей частью, моей сущностью.

У меня было чувство, что жизнь проходит, что впереди меня ничего хорошего больше не ждет. Все, что могло быть хорошего, уже было и прошло. Меня охватывала паника от этих мыслей. Все прошло, а я так ничего и не вкусил в жизни. Фактически не прожил, а просуществовал. Все мои мечты остались не реализованными. Мне, конечно, хотелось надеяться, что все лучшее еще впереди, но было ясно, что действительности нет дела до моих надежд. Дни катились один за другим с нарастающей скоростью. Я ничего не успевал, я уставал от самого бытия. Легкость бытия была явно не для меня. На меня жизнь наваливалась всей своей тяжестью.

Вновь и вновь я думал, когда, в какой момент, с какого этапа жизни или возможно с какого случая (может даже весьма незначительного внешне) все пошло не так, не в том направлении?

Я часто вспоминал стихотворение Рильке, появляющееся на мониторе при включении одной операционной системы вычислительной машины, которое настолько запало в душу, что, казалось, было выгравировано на свитках моей памяти:

И он уже не тот, что был вначале:

чужие судьбы, став его судьбой,

призвав, его уводят за собой…

Стихи, казалось, стали пророческими. В дальнейшем я их часто вспоминал, дивясь, как точно они описывают мою судьбу. Действительно, как сильно я изменился. Все, что было мне чуждо, стало частью моей жизни, а все, что было мне близко, было воистину моим, стало просто далеким и чужим. То, что было реальным Я, исчезло, испарилось, потерялось на дорогах жизни. Где, как, в какой момент? Я судорожно пытался вспомнить, восстановить в памяти.

Меня все время преследовало чувство, что это не моя жизнь. Что я вошел в чужую пьесу и играю чужую роль. Это мне давало чувство душевного дискомфорта, внутреннего несогласия, противления. Приходилось с горечью отмечать, что жизнь моя была воплощением абсолютного абсурда.

Что чувствуют другие? Есть ли у них подобные ощущения? Это вопрос, возможно, самый интимный. Каждый сам в себе может придти к нему.

Основное предназначение жизни для меня было, казалось, разбивание моих светлых мечтаний, моих надежд, моих стремлений. Жизнь словно смаковала свои победы и возможности, и, по-хозяйски обосновываясь на завоеванных территориях, двигалась дальше, расширяя свои завоевания и свое положение великой разрушительницы. Шаг за шагом, день за днем росла отвоеванная ею территория, превращаемая ею из цветущего сада надежд и прекрасных снов в пустыню с сожженными дотла мечтами, глубокими разочарованиями и загнивающими трупами стремлений. Да, возможно не только у меня было так, возможно, и скорее всего так и есть, она подобным образом поступает с каждым живущим в этом мире. Но главное для меня было то, что мне было плохо.

Во всех своих неудачах я всегда обращал взор на себя, я искал причины в себе. Пытался понять, в чем я ошибся, что неправильно рассчитал, что не учел. В скором времени я убедился, что есть вещи и обстоятельства, которые от тебя не зависят, как не зависит от тебя солнечное затмение или полнолуние. Есть события, с которыми надо смириться, воспринимать их так, как есть, не удручаться. События эти могут принести тебе пользу своим приходом или вред. И в этом в твоем понимании будет проявляться момент твоей везучести или невезучести. И любое событие не есть что-то конечное, оно есть звено цепи событий, которые, как утверждал Казанова, – никогда не прерываются. И понять значение любого события как самого хорошего, так и самого ужасного можно лишь по прошествии времени. Смотря по тому, что следует потом, возможно даже через очень много лет. Тогда, в результате течения жизни, событие это переосмысливается и взгляд на него меняется.

Страны, в которой я родился, моей родины, нет. Страны, которая говорила сильно и властно, голосом тысячелетий, больше не существует. Еще совсем недавно это невозможно было даже представить, но это оказалось реальностью. Страну целенаправленно разрушили. Хотя уши прожужжали всем, что она саморазрушилась. В новой реальности, как и во всем, были свои хорошие и плохие стороны. Больно было за прошлое, еще больнее за настоящее.

С какого-то периода жизнь резко изменилась. Примитив стал нормой жизни. Примитивное мышление, примитивные желания, примитивные чувства. Более того, примитив захватил весь мир. И в этом океане сплошного примитива есть примитивные феномены, которые ощущаются и выдаются за что-то сверхновое, за некое сверхсовременное открытие, откровение. И я, как и все, был втянут в общий круговорот примитива. И я потерял всякие иные опоры.

Но что случилось со мной в какой-то момент? Как, каким образом я очнулся? Может быть, сыграло роль пресыщение? Не знаю. Но то, что с какого-то момента истинная картина ясно предстала предо мной, в этом у меня сомнений не было.

Все, все утонет во времени,

в пространстве.

Все исчезнет –

радости, невзгоды,

обиды, сожаления.

Что же останется

в этой пустоте

бескрайней и всепоглощающей?

Что скрывала за собой

эта роскошная завеса Жизни?

В пустоте все пусто.

Все тянется бесконечно

и погружено в вечное

течение жизни.

И в ледяном безмолвии

слышен одинокий звон

сорвавшейся капли.

У меня, казалось, пропали всякие ощущения. Чувства страшно притупились. Во всем нужна была чудовищная доза, чтобы я мог что-либо почувствовать. Я вспоминал, как действовал прежде на меня весенний аромат растений. Достаточно было увидеть маленький цветок, чтоб душа переполнялась чувствами. Тончайшая, незатейливая, безыскусная красота наисильнейшим образом воздействовала на весь мой внутренний мир, казалось, сводила меня с ума. Теперь же я проходил мимо, словно рядом была нарисованная картинка, какой-нибудь плакат. Я пытался вернуть былые ощущения. Часто я срывал с куста или с дерева зеленый листочек нюхал его, мял его пальцами и опять нюхал. Я, казалось, что-то искал в этом запахе. У меня было чувство, что тонкий аромат разбудит былые ощущения, возвратит детскую тонкость чувств. Но прошлые ощущения не возвращались.

Я устал! От отчаяния мне хотелось в ухо каждому прокричать, – я устал! Я не могу действовать, я не хочу ничего. Единственное, что мне нужно это отдых.

Моя проклятая жизнь завела меня в тупик. Я пытался всячески выйти, выкарабкаться из него, порою мне это почти удавалось, но жизнь вновь загоняла меня в новый, подобный тупик. Неужели это судьба, вечно прозябать в тупике? Как говорится в песне группы «Наутилус помпилиус», – Без права на надежду. Я понимал, чтобы жить дальше, надо стать таким, как другие.

Мои отношения с девушками продолжались. Естественно, это приносило мне большое удовольствие и удовлетворение. Но с какого-то момента я осознал, что это дорога в Никуда. Какая-то пустота была даже в этих удовольствиях.

Когда ты живешь в своем маленьком мирке, плохо ли, хорошо ли, но выполняешь все наложенные на тебя обязательства, то жизнь течет мирно и спокойно. Но как только ты пожелаешь что-то другое, то сразу наталкиваешься на стальные стены предопределенности. Ты можешь биться сколько угодно о стену, пока еще не имея представления о ее толщине и прочности. Можешь перейти к другой стенке и пытаться сломать ее. Ты еще по-детски наивен и абсолютно не представляешь реальности. Полжизни уходит на тщетные попытки преодолеть предопределенность. Твоя свобода в обществе сродни свободе заключенного. Пока он мирно выполняет предписания, ходит на прогулке по кругу, склонив голову, входит в свою камеру, то давления на него нет, он даже может вообразить себе, что жизнь проходит нормально, что он свободная личность. Проблемы начнутся тогда, когда он захочет сделать шаг влево или шаг вправо. Когда он не выполнит своих предписаний. Вся мощь тюремного подавления навалится на него. Жизнь в обществе ничем не отличается. К моему сожалению!

Если раньше я желал развлечений, любил многошумные компании, то теперь я желал только одного, я хотел спокойствия. Мне хотелось, чтоб меня оставили в покое. Меня раздражали любые звонки, меня раздражало любое общение. Все то, к чему я стремился было в прошлом. Все мечты оказались несбыточной иллюзией. Реальность жизни оказалась бесплодной. Мои самые простые желания и усилия по их осуществлению сталкивались с каменной стеной невозможности. Постепенно жизнь переставала радовать и вызывала только горечь сожаления неосуществленных желаний.

Конечно, в компаниях, где были красивые девушки, у меня неизменно поднималось настроение. Красота заставляет надеяться. Инстинкт соблазнения опьянял меня, я развлекался, веселился. Но это бывал короткий период. Все остальное время мною опять овладевало плохое настроение.

Моя натура была такова, что отлично переживала как недостаток всего, так и избыток. В обоих случаях я был тем же человеком. Ничто во мне не изменялось.

Но, как это не покажется парадоксально, плохое состояние дел имеет и свои положительные стороны. Пока твое финансовое положение плохо, ты надеешься! Ты надеешься, что когда ты заработаешь, достанешь достаточное количество денег, все в жизни выправится, ты заживешь счастливо. Но когда ты действительно начинаешь достаточно зарабатывать, когда у тебя появляются деньги и ты исполняешь все свои давно лелеянные желания и капризы, то приходит осознание того, что ты ни на грош ни стал счастливее.

Причем каждому кажется, что с ним будет все иначе, что вот он разбогатеет, купит последнюю марку автомобиля, сменит квартиру, отремонтирует ее по последней моде, поездит по миру и ему будет хорошо. Что у него будет иначе, чем у других. Но история повторяется с неистребимым упорством. Проблемы остаются! И состояние души остается тем же!

Но живут же все! Лучше или хуже, живут, находятся в некой незримой гармонии. Такое впечатление, что один я выбит из этой всеобщей гармонии и прозябаю где-то на задворках жизни. Одинокий и чужой. Вечерами, особенно в сырую, в холодную погоду я шел по улице, обмотавшись шарфом, в своей куртке, засунув руки в карманы, и смотрел на горящие (освещенные) окна домов, везде теплится жизнь, все пребывают в своем внутреннем довольстве. Такое довольство мне было не интересно. Другого я не знал. И я не знал к чему стремиться, где свет тоннеля моей сумрачной жизни.

Боже! Не хочу быть как все. Хочу быть самим собой.

Я все боролся и барахтался изо всех сил, стараясь не утонуть, я верил в себя, я верил, что рано или поздно добьюсь своего, но жизнь постепенно сгибала меня. Постепенно портилось здоровье, я чувствовал себя все хуже и хуже. С какого-то момента мне уже не хотелось ничего. Единственное что я мог еще хотеть, так это чувствовать себя нормально.

Все свое время я что-либо делал. Я постоянно бывал занят. Мне вечно приходилось в чем-то кому-либо помогать. И как всегда бывает в таких ситуациях – «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Вечно на меня ссыпались в моей жизни обвинения и упреки. Оказывается, я постоянно поступал неправильно. Все знали, как мне следует жить, кроме меня.

Телефон стал моим основным проклятием. Я приходил вечером домой и мне звонили. То один, то другой. Звонили и говорили часами. Рассказывали о себе, о своих проблемах, о своих отношениях с родными. В общем, я регулярно проводил для всех психотерапию по телефону. День за днем, день за днем все мое время проедали. Я и сам уже привык к этим постоянным разговорам.