Текст книги "Александр Суворов. Первая шпага империи"

Фокшаны и Рымник

Начиналась кампания 1789 года, в которой в войну с турками вступила ещё одна империя – Священная Римская. Однако на севере России пришлось воевать со Швецией… Вместе с русскими войсками в районе реки Серет отныне действовал австрийский корпус фельдмаршала и принца Фридриха Кобурга. Дивизия Суворова размещалась по соседству – между Серетом и Прутом. В этой кампании Суворову было суждено энергично взаимодействовать с цесарскими войсками. Старинные военные традиции Священной Римской империи Суворов уважал, с детства знал о них по книгам. При этом к боевым качествам современной австрийской армии Александр Васильевич, как новатор и автор собственной военной системы, относился скептически. Теперь ему предстояло заслужить австрийские ордена и чины, предстояло воевать плечом к плечу с союзниками, среди которых найдётся несколько подлинных героев. Их Суворов будет уважать за храбрость, распорядительность и благородство. Австрийцы, в свою очередь, восхищались быстрыми переходами русских, выносливостью пехоты, техникой штыкового боя. А вот русскую кавалерию уважали куда меньше.

К лету 1789 года Суворов определился с тактикой ведения боя против турок, изучив ошибки русских командиров в текущей кампании: «Храбрый Дедович переходит реку, располагает пикеты тактически; варвары обрушиваются на отряды, рубят их один за другим. Дедовича больше нет. Никогда не посылать ни такие отряды, ни крупные патрули, которые надо сменять; ничего кроме нескольких смельчаков, которые в случае чего могут отступить крупным галопом». Поспешная разведка, работа с агентами не раз становилась источником неверных решений. Суворов писал:

«Сведения о неприятеле получают через других, более надежных агентов. Надо уметь бить, а не царапать. Не будем терять на эти мелочи самых храбрых, которые в другом случае полили бы поля кровью варваров с более несомненной пользою. Аванпосты иметь сближенные, поменьше ночных караулов, но надежных; не развлекаться мелкими стычками, наносить сильные удары, проходить массами через дефиле, атаковать стремительно, бить с быстротой».

Снежный спуск с Паникса. О. В. Калашникова «Альпийский поход»

И у Фокшан Суворов будет бить, а не царапать – это принципиально важно!

В низовьях Дуная расположились многочисленные турецкие силы под командованием великого визиря Юсуф-паши. Тридцатитысячный корпус сераскира Мустафы-паши Юсуф двинул на Фокшаны, где располагались полки принца Кобургского. Принц отправил к Суворову гонцов с просьбой о немедленной помощи. Суворов со своей дивизией без промедления двинулся на соединение с австрийцами.

16 июля в 6 часов пополудни из Бырлада с Суворовым выступили следующие части:

«Гренадерские баталионы 1,2,3 и 6; егерские 1, 3; мушкатерские 4 полков Ростовского и Апшеронского, от кавалерии Рязанского, Черниговского, Стародубовского по 3 эскадрона карабинер; казачьи Ивана армии подполковника и Григория Грековых; арнауты при премьер-майоре Соболевском и иных начальниках 800; при генерал-порутчике и кавалере Дерфельдене, генерал-майорах: князе Шаховском, Позднякове, бригадирах от кавалерии Бурнашеве и Вестфалене; от пехоты – Левашове».

Если точнее, казачий полк Ивана Грекова присоединился к дивизии только через десять вёрст похода, там, где казаки стояли на форпостах «при речке Тутове».

За 26 часов дивизия прошла около сорока вёрст, без потерь и проволочек форсировала Серет. 19 июля под прикрытием отряда полковника Карачая союзники выступили маршем: правую колонну вёл принц, левую – Суворов. При подходе к Путне казачий отряд инженер-майора Воеводского (восемьдесят сабель), посланный Суворовым на разведку, встретился с отрядом из двухсот турок. Первый бой в этом походе! Воеводский, отходя, дал возможность казачьему полку Грекова атаковать неприятеля. Казаки налетели стремительно – с гиканьем и посвистом. Турки отступили, получили подкрепление. Их атаковал полк другого казака Грекова – Григория, который гнал врагов две версты.

Теперь перед войсками стояла Путна – и новые силы турок, предстояла схватка с трёхтысячным отрядом отборной неприятельской конницы под командованием двухбунчужного Осман-паши, решительного и честолюбивого полководца, в суворовском вкусе. Суворов подкрепил Грековых и Воеводского дивизионом австрийских гусар майора Кимеера – и сражение завязалось. Несколько атак турецкой конницы удалось отбить практически без потерь. Сперва – стойкость, а после – разящая атака. В итоге турок отбросили за реку и оттеснили к лагерям, в деревню Сасы. Осман попытался предотвратить наведение переправы, но авангард Карачая, поддержанный русскими егерями, прикрыл возведение понтонных мостов. Первыми переправились русские войска, за ними – запыхавшийся Кобург. Турецкий лагерь оказался в руках Суворова! Союзники захватили первые серьёзные трофеи. Авангардный бой турки проиграли.

Командующий Мустафа-паша и двухбунчужный Хаджи-Сойтари-паша бежали, предчувствуя поражение. Тридцатитысячная армия перешла под командование Осман-паши, проявившего твёрдость. Ему предстояло столкнуться с 25-ю тысячами союзников.

«Путня от дождей глубока. Тысячи две-три турок нам её спорили часа три. Побитых оставили на месте в полях… Особливо убито у них много чиновников. Мы потеряли против того почти сотую долю. Лёгкие войска поступали очень храбро и Барковы гусары. Путню переходили по понтонам. С сим происшествием имею честь Ваше Сиятельство поздравить», – писал Суворов Потёмкину, докладывая и о пленных турках, коих насчитывалось более двадцати. Потёмкин с удовлетворением ловил сигналы малых и больших побед. Очаковский казус забылся…

Накануне новых сражений Суворов, вспомнив службу в Люблине, когда от теорий и споров он быстро переходил к практике, написал записку о способах ведения боя против турок, которая стала прямым руководством для офицеров: «Войска идут вперёд, не останавливаясь. Фланкеров и дозорных нет. Они (войска) приведены уже построенные. Командир (или кто-нибудь из младших офицеров) сам часто вне линии на возвышенности, чтобы обнаружить действия неприятеля». Писания Суворова многим казались странными. Слишком восклицательно он писал. Сказано: «Стиль – это человек».

В 4 часа утра началось наступление от переправы до Фокшан, на двенадцать вёрст. И снова правое крыло возглавлял Кобург, левое – Суворов. В центре по предложению Суворова располагался отряд героя вчерашнего сражения Андрея Карачая. Во время марша армия легко отразила несколько турецких набегов. Фланговые удары турок усилились за восемь вёрст до Фокшан. Армия неотвратимо продвигалась к Фокшанам. И в 10 часов утра вышла к полю. Из турецких укреплений начался артиллерийский огонь, но удар кавалерии рассеял правое крыло корпуса Османа. Генерал-поручик, барон Вильгельм Христофорович Дерфельден (прибалтийский немец, соратник Суворова во многих кампаниях) начал атаку на левое крыло, сосредоточив по плану Суворова пять русских батальонов и часть австрийской пехоты. Штыковая атака напугала турок. Остатки армии Османа укрылись в монастыре Святого Самуила. Монастырь при поддержке артиллерии взяли штурмом. В приступе религиозного фанатизма янычары взорвали себя в пороховом магазине. Суворов так описывал сражение:

«Принц Кобург был в великой опасности, обретаясь близ стены при взрыве одного знатного порохового магазеина внутри монастыря, отчего взлетело на воздух множество турков и щебнем повреждены легко: генерал-майор князь Левашов и подполковник Хастатов, премьер-майор Тауберт, секунд-майоры Дертен, Шахов, порутчики Белоглазов, Мазуров и Мишуров. Ранены пулею не опасно бригадир Вестфален и прострелена рука у артиллерии подполковника Воейкова, саблею капитан Косаговский».

Последние не желавшие сдаваться турки были захвачены в монастырских стенах:

«В монастыре святого Иоанна, от Фокшан полторы версты, заперлись несколько десятков турков. Принц Кобург отрядил на них команду с пушками, по отчаянной обороне они сдались при аге 52 человека, и ещё много рассеянных оставалось».

Несмотря на то что Суворов судил о военных талантах Кобурга несколько свысока, этот саксонский принц сразу показался русскому генералу надёжным соратником. Генералу льстило, что саксонский принц, не бравируя чинами, согласился следовать суворовскому плану и вообще смотрел на русского полководца с восхищением и удивлением. Это был их первый совместный бой. Обаяние Суворова покорило принца.

Турки удирали по двум дорогам: на Браилов, форсируя Бузео, и на Рымник. Их преследовали казаки и австрийские кавалеристы, добивая отставших. Трофеями погони стали сотни повозок «с военною амунициею, множество палаток, разными припасами и вещьми, как и многое число скота. К сей добыче по монастырям и иным местам оставили они знатные провиантские магазейны».

Как всегда во всей красе показали себя «дежурные» Суворова – его адъютанты: «Полковник Золотухин и майор Курис были неустрашимы и приказания мои относили с точностию во все опаснейшие места. Их особливым попечением толь нужная переправа на Путне для обеих союзных корпусов без малейшего медления устроена была». Дежурные являлись важным звеном военного механизма, позволявшим всем частям действовать слаженно и быстро. Их роль повышалась в таких сражениях, как Фокшанское, где с обеих сторон принимали участие крупные формирования. Скорость движения, скорость манёвра – это язык войны, на котором Суворов мог выражаться красноречивее и точнее противников благодаря таким помощникам, как Золотухин и Курис. Они блистали при Суворове и в следующей – Рымникской – баталии, подавая примеры распорядительности и храбрости.

Иван Онуфриевич Курис, сын простого казачьего сотника, начавший службу рядовым, вскоре станет правителем канцелярии Суворова, ярко проявит себя и при взятии Измаила, и в польском походе 1794 года. В 1797 году он перешёл в статскую службу, стал новгородским вице-губернатором, затем – волынским губернатором. Пережил своего командира на 36 лет.

Девять часов продолжалось сражение у Фокшан. Потери союзников были невелики: у русских – 15 убитыми, 75 ранеными, у австрийцев немногим более. Победа заставила австрийцев отказаться от планов сепаратного мира с турками. Австрия продолжила войну!

Всё развивалось быстро: уже 25-го под Бырлад вернулись суворовская пехота и «лёгкие войски». На следующий день на позиции возвратились карабинерные эскадроны, а 29-го – обозы и «остальные мушкетёрские батальоны». Дивизия прибыла в Бырлад с минимальными потерями, не изнурённая переходами, и была готова к новым походам и сражениям.

Корпус Гассан-паши, изначально отвлекавший своим наступлением от провалившейся операции Мустафы, находился на левом берегу Прута. Суворов предлагал генералу Николаю Репнину воспользоваться фокшанской победой и ударить по Гассану. «И отвечаю за успех, ежели меры будут наступательные. Оборонительные же? Визирь придёт! На что колоть тупым концом вместо острого? Правый бок чист: очистим левый и снимем плоды». Однако Репнин, к раздражению Суворова, не решился на самостоятельные действия.

Героев фокшанской победы щедро наградили и из Санкт-Петербурга, и из Вены. Суворову Екатерина пожаловала бриллиантовую звезду и крест ордена Святого Андрея Первозванного. Император Иосиф послал ему благодарственный рескрипт и роскошную табакерку с бриллиантовым шифром. Не забыл венский император и суворовского любимца полковника Золотухина, послал ему перстень. Принца Кобургского наградили большим крестом австрийского ордена Марии-Терезии, а Екатерина по союзнической традиции преподнесла ему табакерку.

Тем временем Юсуф-паша в краткие сроки подготовил новое, усиленное наступление на лагерь Кобурга, выступив из Браилова со стотысячной армией. Османский полководец всё поставил на этот рейд. Новый турецкий лагерь был разбит у деревни Градиште. Кобург в отчаянии снова запросил немедленной помощи. Суворов и сам от разведчиков знал о новом турецком марше. И понимал, что столь внушительные силы противника необходимо рассеять и уничтожить.

В ночь на 8 сентября Суворов поспешил к австрийцам из Пуцени. Там он перенёс лихорадку, и выздоравливать пришлось на трудном марше. Болен оказался в те дни и генерал Дерфельден. Из-за ливня и потопа переправа через Серет затянулась. Суворов, ненавидевший терять время, заметно нервничал. С помощью местных жителей, прикладывая нечеловеческие усилия, удалось навести мосты: первый понтонный путь был уничтожен поднявшимися водами. И всё-таки за 60 часов по размытым дорогам корпус Суворова прошёл 85 вёрст. Ранним утром 10 сентября русская кавалерия, к ликованию австрийцев, соединилась с лагерем Кобурга. Позже с пехотой прибыл и Суворов. Русский генерал быстро расположился в шатре на охапке сена. Там, на сене, он тепло принял принца Кобургского, устроил импровизированный военный совет двух командующих. Суворов предлагал немедленную атаку, резонно замечая, что, если бы турки не ждали наступлений, они бы уже поторопились начать сражение. Австрийский принц не менее резонно опасался четырёхкратного численного превосходства турок… Суворов возражал афористично: «Турок не настолько много, чтобы заслонить нам солнце!». Такие высказывания произносятся неспроста: они становятся крылатыми и ободряют войска. К тому же Суворов напомнил австрийцу о доблести трёхсот спартанцев. Ведь, когда во время боя при Фермопилах кто-то посетовал: «Из-за варварских стрел не видно солнца», царь Леонид ответил: «И хорошо, будем сражаться в тени».

В своих опасливых возражениях Кобург оказался упорен, и Суворов, поначалу встретивший его весьма радушно, раздражённо заметил, что готов в крайнем случае атаковать турецкие позиции одними русскими войсками. Такой ультиматум подействовал: Кобург вручил свою судьбу в руки странного русского генерала. Общее командование над частями союзников принял Суворов.

Швейцарский поход. Композиция Ольги Калашниковой «К читателям»

Между тем 10 сентября князь Таврический в донесении императрице вздыхал: «Кобурх почти караул кричит, Суворов к нему пошел, но естьли правда, что так неприятель близко, то не успеют наши придтить…». Право, быстрота Суворова ошеломляла не только противников!

«Топал-паша» (к тому времени турки уже уважительно называли Суворова хромым генералом, но это была не боевая рана. Сказывают, что полководец просто наступил на иголку) без промедления в сопровождении нескольких казаков поскакал на рекогносцировку к реке Рымне. На двенадцать вёрст протянулось поле между реками Рымной и Рымником. Турецкие силы рассредоточились по четырём лагерям: Суворов решил воспользоваться этим.

Диспозиция к сражению при Рымнике 11 сентября 1789 года была составлена в суворовском отрывистом, динамичном стиле. Снова приведу только финал:

«На походе, встретясь с бусурманами, их бить! Построясь ордером баталии, вмиг перешед Рымну, идти храбро, атаковать при Тыргукукулуй, или всех встречающихся варваров лагери.

Один за другим.

До конца… Боже пособи!

Прежние сигналы.

«Иосиф». «Екатерина».

Поспешность, терпение, строй, храбрость, сильная, дальняя погоня. За каждым артиллерийским ящиком иметь всегда по фашине, всюду заготовлять вагенбург в полном порядке, с приличным прикрытием, при Фокшанах.

Понтоны на Рымну и Бузео».

Войска начали наступление двумя колоннами с закатом солнца. Шли во мраке: в правой колонне – русские войска с двумя эскадронами австрийской кавалерии, в левой – войска Кобурга. Войска вброд перешли мелкую Рымну и разделились. Русская колонна пошла вдоль берега Рымны, а колонна Кобурга – прямо. В углу, образовавшемся между колоннами, по замыслу Суворова, располагалось подразделение генерал-майора Карачая.

Колонна Суворова по бурьянам двигалась к селу Тыргокукулуй (Тырго-Кукули) навстречу 12-тысячному турецкому отряду двухбунчужного паши Хаджи-Сойтари, который там располагался. Турецкие батареи открыли огонь по приближающемуся противнику. Путь затруднила лощина, из которой пролегала одна дорога, открытая турецкой артиллерии. Суворов, почувствовав замешательство первой линии своих войск, провёл дерзкую атаку: конница наступала, обойдя овраг, пехота – с фронта. Навстречу русской кавалерии турки бросили лёгкую кавалерию – спагов – с янычарами: на конях они восседали по двое. Пехотинцы-янычары подсаживались к спагам. Им удалось остановить атаку русско-австрийской конницы и завязать бой с гренадерами. После первых столкновений опрометью бежали те турки (в корпусе Хаджи-Сойтари их насчитывалось порядка пяти тысяч), которых привлекли к новому походу из числа разбитого под Фокшанами корпуса Осман-паши. Они панически боялись русских и оказались в тот день наименее боеспособными. Когда первая линия суворовцев миновала овраг, турки ударили по правому флангу, где шли гренадеры ценимого Суворовым подполковника Акима Хастатова, кстати, двоюродного деда Лермонтова. Два батальона Хастатова попали в тиски наступавших янычар. На выручку гренадерам выступили егеря подполковника Льва Рарога из центра каре. Они вели по наступавшему противнику прицельный ружейный огонь, подключили и артиллерию.

В кульминационный момент сражения за Тырго-Кукули Суворов отрядил в бой Рязанский и Стародубовский карабинерные полки и дивизион цесарских гусар мадьяра Матяшовского. Командовал этим корпусом бригадир Степан Бурнашев, в будущем – известный картограф и писатель. В схватке сказалась суворовская выучка русских войск: солдаты и офицеры значительно превосходили своих османских оппонентов даже физической силой. Суворов отмечал удаль вахмистра Рязанского полка Канатова, со взводом кавалеристов окружившего целый байрак турок (подразделение из сорока сабель), который «весь изрубил, сам взял первое знамя».

После получасового сражения янычары отступили – и турецкий лагерь покорился Суворову. Первыми в лагерь ворвались казачьи полки Ивана и Григория Грековых и арнауты Ивана Соболевского.

Тем временем Кобургу приходилось упорно выдерживать турецкие атаки, медленно продвигаясь в сторону леса Крынгу-Мейлор.

Турецкая конница попала под губительный перекрёстный огонь, превративший их наступление в паническое беспорядочное бегство. Суворов обогнал, опередил турецких военачальников во всём. Конные атаки турок на ряды русских каре не удались: под пальбой лошади отказывались скакать на стойкие ощетинившиеся ряды.

Заняв лагерь, Суворов не спешил с преследованием убегавшего врага. Он проявил выдержку, следуя изначальной дирекции: нужно было готовиться к удару по основному турецкому лагерю. Суворов снова построил свои войска в боевой порядок.

Австрийцы, ведомые принцем Кобургским, переправились через Рымну ниже колонны Суворова. Они вели наступление десятью пехотными каре в две линии с кавалерией в третьей линии. Войска союзников давили турок прямым углом, который сжимался с юго-востока. Однако диспозиция Суворова была нарушена на важном участке этого угла: между левым флангом русских сил и правым – австрийских образовалась довольно значительная брешь. Оказалось, что это непредвиденное обстоятельство только осложнило положение Юсуф-паши. Фронт наступавших был разорван, и туркам приходилось думать об обороне на два разных фронта, с юга и востока. Османский полководец принял решение крепко ударить по позициям австрийцев. Из лагеря у местечка Крынгу-Мейлор навстречу войскам Кобурга выступило двадцатитысячное войско. Они попытались обойти Кобурга с флангов. Австрийский принц приказал Карачаю прикрыть правый фланг, предупреждая манёвр турок. Удалось Кобургу и грамотно перестроить войска для обороны. Принц выдвинул из второй линии пехотное каре, укрепил его двумя свежими дивизионами гусар – на поддержку двух каре барона Карачая. Приняв ближний бой, австрийский полководец начал контратаку, отбросив турок. Кавалерия дралась отчаянно, каждым движением показывая своё превосходство над яростным и многочисленным противником. Суворов оценил стойкость австрийских рядов, проявленную в эти минуты: «Очевидна нам была и непрестанная врубка их кавалерии в неприятеля».

Русские позиции Юсуф-паша намеревался атаковать у Маргинешти. Возглавил наступление разбитый Суворовым при Фокшанах Осман-паша, горевший желанием отомстить русским и укрепить свои позиции в глазах султана и визиря. Вместе с Османом бросились на корпус Суворова лучшие воины визиря.

На Рымнике суворовское умение опередить противника и мыслью, и действием проявилось в полной мере. Манёвр турок – обойти русскую колонну с фланга, прорваться и ударить с тыла – Суворов разгадал.

Обстоятельства сражения против наступавших войск Осман-паши Суворов описывал в реляциях с видимым удовольствием:

«От Маргинешти из главного турецкого лагеря при речке Рымнике от 5 до 6 тысяч человек быстро поскакали на Смоленское каре при полковнике Владычине. Я послал полковника Шрейдера, чтоб Ростовской каре полковник Шерстнев, той же 2-й линии, принял вправо, сближаясь косою чертою для крестных огней. При сильном наступлении неприятель от пальбы и штыков знатно погибал».

К полудню турки отступили к лесу. Они спешно строили новые укрепления, готовясь к продолжению боя. В окопах были готовы к сражению 15 тысяч отборных пеших янычар, а основные силы кавалерии отступили к главному лагерю великого визиря.

Суворов привёл войска в прежний порядок. Уставшим дали полчаса на отдых. Следуя своей системе тотального уничтожения противника и стремясь очистить новые тылы своей армии, Суворов послал в Каятский лес два егерских батальона подполковника Льва Рарога (Ророха), усиленные полевой артиллерией: следовало уничтожить или разоружить турок, отступивших сюда после разгрома у Тырго-Кукули. Тыл отодвинулся, а фронт отныне был обращён к лесу Крынгу-Мейлор. Наступление Суворов повёл единым фронтом, закрыв брешь между русской и австрийской колонной отрядом Карачая.

Юсуф-паша снова решил бросить основные силы на австрийцев, которые считались слабым звеном союзной армии. Турки первыми возобновили сражение, обрушив на австрийцев 35-тысячное войско. Они рассчитывали смять левый фланг австрийского корпуса и уничтожить его ударом с тыла. Атака на русские части оказалась куда слабее. По сути, это был отвлекающий удар. Суворов спас корпус Кобурга, предприняв смелую, неожиданную атаку. «Я поднялся с войском и, отбивая канонадой, держал марш параллельной вдоль черты принца Кобурга». Могучим ударом суворовцы смели турок, войска Юсуфа отступили с фланга, открыв перед русскими батареи у деревни Бокзы. Суворов попытался захватить турецкую артиллерию, но противнику удалось спешно отступить. Фронт глубже двинулся в лес, однако атаки на австрийскую колонну продолжались. Теперь основным объектом нападений превосходящих турецких сил стал отряд Карачая. Суворов послал на помощь венгерскому герою русских гренадер и мушкетёров Смоленского полка. Кобург тоже укрепил центр Карачая пехотным каре и одним гусарским дивизионом. Семь раз турки атаковали Карачая, семь раз захлёбывались контратаки венгерского барона. Наконец, османы показали слабину – и Суворов получил возможность организовать наступление на вражеские укрепления единым фронтом. От места боя до ретраншемента – около трёх вёрст. Суворов принял новаторское решение штурмовать окопное укрепление кавалерийскими атаками. В первой линии к лесу шли шесть пехотных каре, во второй – кавалерия. Она должна была на подходе к окопам выйти вперёд и поскакать на штурм ретраншемента. Хотя сначала во весь голос грянула артиллерия. Картечь накрыла линию окопов, которая перерезала внушительную лесную просеку. Турки не смогли дать достойный ответ из своих орудий. Часть турецкой кавалерии отступила глубже в лес, испугавшись артиллерийского напора. Наконец, кареи вплотную подошли к окопам и пропустили вперёд кавалерию. Видавшие виды янычары пришли в ужас от одного вида всадников, несущихся на ретраншемент. Такого они не ожидали: вот уж действительно удивить – значит, победить. Выдающуюся роль в атаке сыграл Стародубовский полк, который Суворов берёг, дожидаясь кульминации сражения.

«Не можно довольно описать сего приятного зрелища, как наша кавалерия перескочила их возвышенную ретраншемент и первый полк Стародубовский, при его храбром полковнике Миклашевском, врубясь одержал начальные четыре орудия и нещётно неверных даже в самом лесу рубили всюду. Мало пленных, пощады не давали, и хотя их несколько сот, но большая часть смертельно раненых», – писал триумфатор Рымника.

Отборная турецкая пехота панически отступала – бедолаг догоняли русская кавалерия и австрийцы резвого Карачая. Наконец, твёрдым шагом через ретраншемент в лес вошли пехотные каре. Турки бежали по просёлочной дороге к Мартинешти, напрочь забыв о дисциплине. Там, на берегу Рымника, располагался третий турецкий лагерь с переправой и свежими силами. Уже в лагере Юсуф-паша картечью пытался остановить бегущих турок. В тот день 11 сентября преследование велось до берегов Рымника. Из лагеря у Мартинешти турки переправлялись на другой берег реки, многие погибали в водах Рымника. На том берегу Юсуф-паша попытался собрать войска в четвёртом лагере – у селения Одай. Однако и оттуда ему пришлось продолжить отступление к своей ставке в Браилове. Суворов преследовал противника на другом берегу Рымника с утра 12 сентября силами казаков и австрийских гусар. Но турки, бросив лагерь, уже отступили к реке Бузео. У Браилова Юсуф-паше удалось собрать только 15 000 израненного войска, побеждённого и физически, и морально… Важнейшее военное предприятие Османской империи сорвалось, а у Потёмкина благодаря победам Суворова на ближайшее время оказались развязаны руки для смелых военно-политических акций.

После виктории Суворов на глазах принца Кобургского обнял и расцеловал Карачая. Присутствовавшие при этом офицеры надолго запомнили эту картину: тщедушный седой генерал обнимает рослого, дородного венгра. Запомнили они и слова Суворова, которые были для Карачая дороже любого ордена: «Вот истинный герой! Больше всех он сделал для победы!». Карачай в тот день показал чудеса храбрости, потому что верил в полководческий гений Суворова. Суворов зажёг сердце венгерского героя. В часы молитвы на поле боя, когда отпевали павших, Карачай не отходил от Суворова, восторженно поглядывая на полководца. Рядом они сидели и за пиршественным столом. Братья по оружию!

Многим известна величественная легенда о споре, возникшем между русскими и австрийцами при дележе трофейных пушек.

«Отдайте всё австрийцам», – махнул рукой Суворов. – «Мы себе у неприятеля новые добудем, а им где взять?»

За рымникскую победу его наградили по достоинству. Суворов стал графом двух империй: Российской и Священной Римской. Принял полководец и бриллиантовые знаки ордена Андрея Первозванного, и шпагу, осыпанную алмазами, с надписью «Победителю визиря»… А главной наградой был орден Святого Георгия I степени. Императрица в те дни писала Потёмкину: «Хотя целая телега с бриллиантами уже накладена, однако кавалерьи Егорья большого креста посылаю по твоей просьбе, он того достоин». Суворов отреагировал на награды очень эмоционально. Биографы любят цитировать простодушно восторженное письмо новоявленного графа дочери – отныне «графинюшке двух империй»: «Слышала, сестрица, душа моя, ещё от великодушной матушки рескрипт на полулисте, будто Александру Македонскому, знаки св. Андрея тысяч в пятьдесят, да выше всего, голубушка, первой класс св. Георгия. Вот каков твой папенька за доброе сердце! Чуть, право, от радости не умер!». Кому-то эти излияния покажутся донельзя сентиментальными. Однако попытаемся освоиться в контексте.