Текст книги "Тайны и герои 1812 года."

Прав был Коленкур – дальновидный французский дипломат, хорошо знавший Россию. Накануне войны он предупреждал своего императора: «Упрямая гордость русских не примирится с порабощением». И в армии, которая остановилась у Бородина, царила решимость: погибнуть, но не пропустить врага! Для разговора с солдатами Симбирского пехотного полка Кутузов – старый, израненный генерал – нашел простые и точные слова: «Вам придётся защищать землю родную, послужить верой и правдой до последней капли крови. Каждый полк будет употреблён в дело. Вас будут сменять, как часовых, через каждые два часа. Надеюсь на вас».

Войска расположились на славном поле. В центре и на правом фланге – Первая армия Барклая, на левом фланге – вторая армия Багратиона.

Был у Кутузова план: возле деревни Утицы поставить скрытно корпус генерала Тучкова и ополченцев. Если бы Наполеону удалось пробить фронт Второй армии (а Кутузов предполагал, что на левом фланге французы создадут преимущество для прорыва) – Тучков неожиданно ударил бы во фланг и в тыл противника. Но, как вспоминает участник сражения, Фёдор Глинка, по вине начальника штаба, генерала Беннигсена, эта затея не удалась. Части Тучкова выдвинули вперёд – и ни курган, ни лес не скрывал их…

26 августа (по старому стилю), на рассвете французы атаковали село Бородино, в жарком бою им удалось занять его, но переправиться через Колочу они не смогли. В то же время Наполеон бросил на армию Багратиона крупные силы: корпус Даву и кавалерию Мюрата. Жаркая схватка завязалась за русские укрепления – флеши. Первоначально Багратионовы флеши защищали 8 тысяч солдат при сорока орудиях. Противник стянул туда 25 тысяч и 100 пушек… Первую атаку русские отбили. Наполеон укрепил атаку корпусом Нея. Невиданная битва – по количеству войск и орудий – завязалась на этом участке Бородинского поля.

Второй горячей точкой сражения стала батарея Раевского. Отдадим должное подвигу генерала Ермолова: когда умолкла артиллерия Раевского и батарею занял враг, мужественный генерал повёл егерей в штыковую атаку и потеснил врага.

Желая сковать Наполеона и отвлечь его от атаки на флеши, Кутузов отправил в рейд кавалерийский корпус Уварова и казаков атамана Платова. Появление русской конницы в собственном тылу отбило у Наполеона охоту бросить в бой гвардию. Он предпочёл поостеречься. Казаки вернулись из рейда с пленными, но Кутузов был не слишком доволен действиями Платова. Он вообще недооценивал атамана – суворовского любимца. К концу сражения Кутузова всё сильнее заботил снарядный голод. Испытывал трудности с боеприпасами и Наполеон.

Заслуживает уважение не только стратегическая мудрость Кутузова, но и его хладнокровие в день Бородина. Кто ещё из полководцев того времени был способен спокойно отвечать на все действия Наполеона, который по-суворовски умел обгонять противника? Правда, опорой Кутузова был лучший на свете солдат.

Продолжалось кровавое сражение вокруг флешей. Вот уж, где смешались кони и люди, штыки и пушки… Смертельно раненый Багратион впервые жизни покинул поле боя, аплодируя атаке французских гренадеров, которые непреклонно шли вперёд, не кланяясь картечи. Но в храбрости русские превзошли противника: пробивались штыками в дыму, не считаясь с численным превосходством врага. Командование у Багратиона принял другой храбрец суворовской выучки – генерал Дохтуров. К ночи войска вернулись на исходные позиции. Между ними пролегло выжженное поле, усеянное трупами героев. Две армии потеряли на Бородинском поле около ста тысяч человек убитыми и ранеными. Кутузов понимал: несмотря на нерасторопность московского генерал-губернатора Ростопчина, русская армия получит подкрепление, мало-помалу наладит снабжение армии продовольствием, лошадьми, боеприпасами. А силы Наполеона после Бородина будут надломлены до конца кампании, до изгнания из России.

Император воспринял донесение Кутузова о Бородинском сражении как победное и произвёл полководца в фельдмаршалы.

Прав был один из главных героев битвы, генерал Ермолов: «Под Бородино французская армия расшиблась о русскую». Прошло ещё два года сражений, Наполеон дважды потеряет Францию. И на острове Святой Елены, в изгнании, перелистывая в памяти свою жизнь, он скажет: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми».

О том, что случилось после великой битвы – наш следующий рассказ.

Непобедимый русский солдат на Бородинском поле обескровил грозного захватчика. Как бы ни сложилась кампания после Бородинского дня – Наполеон уже не имел возможности покорить Россию.

Слава героям Бородина – павшим на поле славы, израненным и невредимым, которые ещё дойдут до Парижа. Будем помнить о них. И постараемся, чтобы нам не было стыдно вспоминать о подвигах прадедов. Будем достойны воинских традиций нашей державы. Сколько верности, храбрости, терпения понадобится нам для этого…

Самый осторожный победитель

Мы не знаем точной даты рождения Михайлы Илларионовича Кутузова, полководца и дипломата, которого при жизни называли спасителем Отечества. Наших далеких предков мало интересовали подробности возраста. Главное – земные свершения. А он – один из тех, кого называют национальными героями. Потому что, не поняв Кутузова, невозможно познать нашу страну, её суть, её возможности.

Без медлительного мудреца, который заставил Великую Армию Наполеона «лошадиное мясо есть», панорама русской культуры была бы не полной. Каждый эпизод его биографии – почти готовая притча. Есть латинское выражение: «промедлением спас государство». Так писал поэт Энний про консула Фабия Максима, который уклонялся от сражений с Ганнибалом и сумел почти без боев ослабить грозную карфагенскую армию. Наш князь Смоленский – герой именно такого склада.

Фамильные тайны

По происхождению он – как говорится, из перерусских русский. Предком Голенищевых-Кутузовых считается храбрый Гаврило Олексич, сподвижник Александра Невского. Правнук Гаврилы Александр Прокшич носил прозвище Кутуз. На Руси кутузами называли подушечки для плетения кружев – и как тут не вспомнить, что наш полководец в любой ситуации любил удобно устроиться для сна? Впрочем, по-тюркски это слово означает «бешеный», «яростный». Отец полководца, Илларион Матвеевич, генерал-поручик, был талантливым военным инженером, достойно послужил царю и Отечеству. Среди его реализованных проектов – Екатерининский (Грибоедовский) канал в Петербурге, спасавший город от наводнений.

В те времена дни рождения не считались важной датой. Да и благодарные потомки отмечали день смерти героя – как значимый для истории. Традиционно считалось, что Кутузов родился 5 (16) сентября 1745 года. Эта дата указана на могиле полководца в петербургском Казанском соборе. Но в последние десятилетие историки на два года омолодили князя Смоленского. Об этом говорят документы. Так, в «покорнейшем донесении» инженер-полковника Лариона Кутузова от 17 апреля 1759 года на имя генерал-фельдцейхмейстера графа Петра Шувалова говорится: «Имею я сына Михаила одиннадцати лет, который на первый указанный срок, имея тогда от роду седьмой год, правительствующего Сената в герольдмейстерской конторе явлен». Михайло Кутузов тогда был написан капралом в Соединенную артиллерийскую и инженерную школу. К четырнадцати годам он успешно сдал экзамены. На некоторое время его оставили в альма-матер преподавателем. К тому времени он уже недурно владел несколькими иностранными языками, но не забывал и русского.

Два ранения

В июле 1774 года турецкий десант продвигался вглубь Крыма. У деревни Шумы трехтысячный русский отряд остановил и разгромил врага. Кутузов командовал гренадерским батальоном, сражался отважно и был тяжело ранен. «Сей штаб-офицер получил рану пулею, которая, ударивши его между глазу и виска, вышла напролет в том же месте на другой стороне лица», – писал императрице генерал Василий Долгоруков.

Екатерина сердечно отнеслась к Кутузову, позаботилась о его выздоровлении. Кутузов получил Георгия 4-го класса и был направлен на лечение в Австрию. За счёт казны. Императрица называла его «моим генералом»: ведь к тому времени вся его военная карьера прошла в её славные времена, к моменту восшествия Екатерины на престол Кутузов был всего лишь поручиком.

В следующей русско-турецкой войне, в августе 1788 года, под Очаковом, в коротком сражении Кутузов получил ещё одно пулевое ранение в голову. Пуля прошла почти по следу крымской.

Дело было так. Турецкий отряд совершил вылазку из крепости и атаковал русские позиции. Принц Шарль-Жозеф де Линь, австрийский генерал, союзник, подозвал Кутузова к амбразуре, чтобы наблюдать за действиями неприятеля. Кутузов сделал несколько шагов навстречу де Линю – и вдруг схватился за лицо. Ружейная пуля поразила его в щеку… Он даже успел пошутить, пожурив принца: «Что заставило тебя подозвать меня к этому месту в сию минуту?». Многие тогда похоронили Кутузова. Его быстрое исцеление стало медицинской загадкой. Наиболее реалистично описал то ранение Филипп Синельников – первый биограф Кутузова: «Пуля прошла навылет из виска в висок позади обоих глаз. Сей опасный сквозной порыв нежнейших частей и самых важных по положению височных костей, глазных мышц, зрительных нервов, мимо которых на волосок чаятельно расстоянием прошла пуля и мимо самого мозга – после излечения не оставил других последствий, как только что один глаз несколько искосило».

После двух опасных ранений в голову правый глаз полководца видел слабо, веко его не двигалось. Но никакими повязками он глаз не прикрывал. В повязке фельдмаршал появился только в кинофильме Владимира Петрова «Кутузов» (1944). Актёры Алексей Дикий создал колоритный образ одноглазого полководца, который принялись тиражировать и художники… На самом деле, до 1805 года повреждённый глаз сохранял зрение. А потом стало хуже. И Кутузов приказал приготовить ему мазь точь-в-точь по какому-то старинному рецепту из лечебника. Доктора отговаривали его, но переспорить не могли. После употребления мази правый глаз вовсе перестал видеть. Но Кутузов не пал духом, а произнес глубокомысленно: «Тем лучше, я только ускорил то, что со временем последовало бы неминуемо».

Дипломат

С 1793-го Кутузов год служил по дипломатической линии: русским послом в Константинополе. Екатерина не ошиблась, разглядев в Кутузове дипломата. Кстати, Кутузов, ещё чуть ли не под Измаилом, по примеру Суворова, стал изучать турецкий язык, «дабы в переговорах с крымцами и турками по охране побережья Крыма все наивозможнейшие пользы извлечь».

Не в последний раз Кутузов последовал русской пословице: «Тише едешь, дальше будешь». Путешествие в Константинополь затянулось на долгие месяцы – и за это время Кутузов успел получить сведения о состоянии турецких крепостей, о настроениях местного населения. Ему еще не раз предстоит воевать в этих краях. Столь многочисленного посольства история русско-турецких отношений не знала. Среди сотен разодетых офицеров легко могли затеряться военные разведчики.

Миссия русского дипломата в Османской империи – дело опасное. Не раз оно оборачивалось тюрьмой, случались и расправы. В то же время не было более ответственной дипломатической задачи, чем подтверждение недавних завоеваний. Поэтому назначение в Константинополь храброго и расторопного генерала не выглядело авантюрой.

Сразу после прибытия Кутузова в турецкую столицу визирь преподнес ему подарков на 10 тысяч пиастров. Кофейная чашка, украшенная алмазами и яхонтами, табакерка с бриллиантами – неслыханная щедрость… Михаил Илларионович демонстрировал туркам восхищение: казалось, что для него и впрямь нет ничего важнее дорогих безделушек! Это входило в его замысел: усыпить переговорщиков, представить себя легкомысленным барином. Османы не позволили себе никакой мстительности по отношению к недавнему врагу на поле брани, который превратил в руины неприступный Измаил… Если прежнему послу князю Николаю Репнину, выделялось на содержание 400 пиастров, то Кутуз-паша получил 600 пиастров. Из дома открывался прекрасный вид на Босфор: «увидя, не рассмеёшься, а заплачешь от чувства и нежности».

Тут-то и пригодились его артистические способности. Кутузов показал себя мастером непринужденного притворства. Ему быстро удалось отвоевать несколько позиций. «Дипломатическая кариера сколь ни плутовата, но, ей-богу, не так мудрена, как военная, ежели ее делать как надобно» – сообщал Кутузов жене. Ему легко давались политические игры. Дипломаты не едят мясо сырым и не открывают истинных намерений. Политика состоит из полутонов и компромиссов. В Стамбуле посол, производивший впечатление сибарита, стал всеобщим любимцем. И министры, и великий визирь, и даже султан Селим III любили проводить время в его компании. Рейс-эффенди (по нашему – министр иностранных дел) Рашид-Мустафа считался неисправимым скептиком с вечной маской желчного недовольства на лице. Но в обществе Кутузова и он оттаивал.

В турецкой верхушке таилось немало «подводных камней», в которых Кутузов видел свою потенциальную опору. Матерью султана Селима III была Михри-шах (1745–1805), дочь православного священника из Грузии, похищенная и проданная в султанский дворец. Одно из ее прозвищ в Турции – Гюрджю Гюзели, грузинская красавица. Она оказывала заметное влияние на политику, считалась покровительницей исламского просвещения, строили мечети и медресе, но русский генерал рассчитывал, что в ее душе сохранилась и любовь к утраченной родине. К тому же, Михри-шах говорила по-русски. Кутузов послал ей щедрые подарки, и «султан внимание сие к его матери принял с чувствительностью», то есть – благосклонно. Возникла даже легенда о визитах Кутузова в султанский гарем… А он обходился без опасных авантюр и умел действовать на расстоянии.

Немалую роль в экономической жизни Османской империи играли купцы-армяне. Как правило, они принимали Ислам, но – с разной степенью искренности. Кутузов использовал и их… В результате даже в стамбульских кофейнях (а они в те времена замещали туркам радио и интернет!) ощущалось влияние русского посла. Главное, что Кутузов подготовил почву для военного союза с турками против революционной Франции.

«Иди, спасай!» Ты встал и спас…

В эпоху «дней Александровых» Кутузов знавал и взлёты, и падения. То столичный губернатор, то опальный помещик, то главнокомандующий, знававший и победы – как при Амштеттене в 1805-м или в турецкой кампании 1811 года, так и поражения – как при Аустерлице, когда Наполеон показал себя неотразимым тактиком. Но главное испытание ожидало его на закате жизни.

В первые дни Наполеоновского нашествия Кутузова избрали начальником Петербургского, а затем и Московского ополчения. А 17 (29) августа 1812-го в селе Царёво-Займище Смоленской губернии он принял армию от Михаила Барклая де Толли и стал главнокомандующим. Пушкин разгадал суть того исторического жребия:

 
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал – и спас…
 

Народная вера! «Старый лис Севера» продолжил «скифскую войну», продолжил отступательную тактику Барклая. Но народное восприятие Кутузова заслоняло реальный характер фельдмаршала: сам его образ вдохновлял на бой. “Кутузов приехал! …солдаты, офицеры, генералы – все в восхищении. Спокойствие и уверенность заступили место опасений; весь наш стан кипит и дышит мужеством”, – вспоминала об этом дне Надежда Дурова, легендарная кавалерист-девица. Когда тучный седой генерал верхом выехал к армии – над его головой пролетел орёл. Кутузов обнажил голову и поприветствовал воинственную птицу. «Ура!», – грянуло до самого неба. Армия увидела в орлином полёте предзнаменование победы. «С такими молодцами – и отступать?» – громогласно воскликнул он, зная, что великое отступление только началось и армию ещё предстоит приучить к невыносимой мысли – к необходимости сдать Москву.

Ему требовалось несколько месяцев, чтобы собрать резервы, чтобы организовать сопротивление в растянутом тылу Наполеона, чтобы отрезать Великую армию от снабжения. Огромный пустой город мог бы стать капканом для двунадесяти языков. Но сдать Москву без сражения Кутузов не мог. Это был бы убийственный моральный удар, после которого армия разуверилась бы в собственных силах. Генеральное сражение неизбежно. Кутузов понимал, что оно не остановит Наполеона – его остановят болезни и голод. Но битва должна была максимально ослабить врага. На Бородинском поле столкнулись две великие силы. Показали недостижимую доблесть. Побежденных не было. Тактическую победу одержали французы. Несомненно, что после Бородинской битвы они продолжили движение на восток и вскоре заняли Москву. Второго генерального сражения у стен Белокаменной Кутузов им не дал, предпочёл сосредотачиваться. Сам Михайло Илларионович всегда считал сражение победным. Император вряд ли доверял его оптимизму, но был вынужден наградить Кутузова – хотя бы из пропагандистских целей, чтобы укрепить боевой дух армии. Через три дня после Бородинского сражения Кутузова произвели в фельдмаршалы… Впрочем, жезл он заслужил давно.

Въезд в Москву, как и предполагал Кутузов, оказался последним успехом Наполеона в той войне. Русский главнокомандующий вроде бы бездействовал, но… Генерал Богдан Кнорринг пошутил афористически: «Каждый час сна этого старца неумолимо приближает нас к победе». Стареющий Кутузов успел проводить французскую армию до западной границы Российской империи и выдворил восвояси остатки Великой армии. Конечно, и русская армия несла потери – главным образом не боевые, а медицинские. Но уже в середине октября Кутузов торжествовал: «Наполеон бегает по ночам с места на место, но по сю пору мы его предупреждаем везде». 21 декабря 1812 года, в Вильне Кутузов подписал главный документ в своей жизни – победный приказ по армии: «Храбрые и победоносные войска! Наконец вы на границах Империи, каждый из вас есть спаситель Отечества».

Знаменитый военный теоретик Карл фон Клаузевиц, служивший в 1912-м в Русской армии, не признавал Кутузова выдающимся полководцем, но сумел объективно оценить его значение в истории Отечественной войны: «Β целом, Кутузов представлял гораздо большую ценность, чем Барклай. Хитрость и рассудительность обычно не покидают человека даже в глубокой старости; и князь Кутузов сохранил эти качества, с помощью которых он значительно лучше охватывал ту обстановку, в которой сам находился, так и положение своего противника, чем то мог сделать Барклай с его ограниченным умственным кругозором. Он знал русских и умел с ними обращаться». Отточенное дипломатическое лицемерие Кутузова и впрямь помогало пресекать штабные интриги. Главнокомандующий без колебаний каждому говорил то, что тот хотел услышать, а действовал согласно собственной логике. Гнул свою линию, искусно расставляя ловушки для противников – и не прогадал.

Как бы мы ни трактовали тактические ходы Кутузова, как бы ни восхищались полководческим гением Наполеона, самый осторожный из русских генералов заслужил победу в кампании, которая вошла в историю как Отечественная война. И этого не вырубить топором.

Сердце удивительной величины

Кутузова часто трактуют как решительного противника Заграничного похода 1812 года. Дескать, он хотел прекратить войну на границе империи. Но рассудительный, ироничный Кутузов и по этому вопросу не занимал крайних позиций. Он понимал: надо бы добить Бонапарта, хорошо бы этого опасного авантюриста напрочь лишить политической власти. Но армии необходима основательная передышка. И, конечно, Кутузов видел главную свою задачу в сбережении воинства – что в мирное, что в военное время. А император настаивал на поспешных действиях. Поход начался с благородного кутузовского приказа по армии: «Не последуем примеру врагов наших в их буйстве и неистовствах, унижающих солдата. Они жгли дома наши, ругались святынею, и вы видели, как десница вышнего праведно отметила их нечестие. Будем великодушны, положим различие между врагом и мирным жителем».

16 февраля в Калише был заключен договор с Пруссией, которая объявила войну Наполеону. Кутузов стал главнокомандующим союзными войсками, которые вскоре заняли Берлин и Дрезден. Заняв эти позиции, Кутузов снова намеревался погодить, подтягивая резервы. Он, как мог, сопротивлялся давлению Петербурга, в узком кругу позволяя себе брюзжание: «Самое легкое дело – идти теперь за Эльбу, но как воротимся? С рылом в крови!».

Он не собирался ни для кого «таскать каштаны из огня», и ждал более активных действий от немцев. Промедление снова не оказалось бессмысленным: ему удалось пополнить войска. К началу Заграничного похода под командованием Кутузова было около ста тысяч. На подступах к Эльбе численность действующей армии выросла до 130–140 тысяч человек при 645 орудиях. Резервная армия состояла из пехоты (больше 150-ти тысяч) и конницы (25 тысяч). С такими силами можно было продолжать войну.

Медлительность Кутузова, умение «погодить», «переждать» – всё это вошло в легенду. Но вот любопытный штрих: он до последних дней оставался лихим наездником. И последнюю простуду фельдмаршал подхватил, когда верхом, в лёгком плаще, скакал вместе с армией в Саксонию. Не терпевший риска, когда речь шла о судьбах армии, сам он не умел беречься.

«Сердце в нем оказалось удивительной величины <…>. Если бы Светлейший князь… перенес приключившуюся ему простуду, то жил бы до ста лет с лишним», – удивлялся саксонский врач. Тело его забальзамировали, чтобы с почестями похоронить в Санкт-Петербурге, в Казанском соборе. А солдаты уже сложили песню об отце-полководце – даже не песню, а плач: «Нет отца у нас, нет Кутузова…».

У Кутузова две могилы. Одна – в Казанском соборе, который начали строить, когда будущий победитель Наполеона был петербургским генерал-губернатором. Вторая – в Болеславце. Считается, что там, по завещанию Кутузова, похоронено его сердце. Но ещё в 1933-м году, по указанию Сергея Кирова, специалисты обследовали гробницу Кутузова – и обнаружили «серебряная банка, в которой находится набальзамированное сердце». Оно покоится в Казанском соборе. А в Болеславце, по-видимому, захоронены другие останки, отведенные для этой цели после бальзамирования Кутузова. Полководца, который добавил к списку русских воинских доблестей бережливость и осторожность. В нашей истории таких стратегов определенно не хватает.

Линия жизни

1747

5 (16) сентября в семье выдающегося военного инженера Иллариона Голенищева-Кутузова (в будущем – генерал-поручика) родился сын Михаил.

1762

21 августа (2 сентября) Кутузов начинает военную службу в Астраханском полку, в звании капитана, под командованием полковника Александра Суворова.

1770

17 (28) июня и 5–7 (16–18) июля Кутузов принял участие в победных сражениях Русской армии против турок при Рябой Могиле и Ларге.

1774

23 июля (3 августа) в бою с турками у деревни Шумлы, под Алуштой, подполковник Кутузов получил тяжелое ранение.

1790

11 (22) декабря генерал Кутузов отличился при штурме турецкой крепости Измаил. Произведён в генерал-поручики.

1794

15 (26) сентября Кутузов назначен главным директором Императорского сухопутного шляхетного кадетского корпуса.

1805

Август. Генерал от инфантерии Кутузов назначен главнокомандующим Русской армией, действовавшей в Австрии против Наполеона. Нанес поражения французам под Амштеттеном и Кремсом. Кампания завершилась поражением войск антинаполеоновской коалиции при Аустерлице.

1811

22 июня (4 июля) нанес поражение турецкой армии под Рущуком. За победы над турками на Дунае был возведён в графское достоинство.

1812

8 (20) августа, в самые тяжёлые для России дни наполеоновского нашествия назначен главнокомандующим Русской армией. 30 августа (11 сентября) произведен в генерал-фельдмаршалы. После Бородинского сражения и оставления Москвы вынудил противника к отступлению, стал организатором изгнания Великой Армии Наполеона за пределы России. 6 (18) декабря указом императора генерал-фельдмаршалу светлейшему князю Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову было пожаловано наименование «Смоленский».

1813

16 (28) апреля в Силезии, в Бунцлау (ныне – Болеславец) фельдмаршал Кутузов умер.

Первый кавалер

Кутузов стал первым из четверки полных Георгиевских кавалеров за всю историю самого почётного русского военного ордена. После Кутузова подобной чести удостоились ещё три фельдмаршала: Михаил Барклай-де-Толли (в 1813-м), Иван Паскевич и Иван Дибич (оба – в 1829-м). Кутузов получил свои георгиевские кресты с такими формулировками:

Орден Святого Георгия 4-го класса (26.11.1775, № 222) – «За мужество и храбрость, оказанные при атаке турецких войск, сделавших десант на Крымские берега при Алуште. Будучи отряжен для завладения неприятельским ретранжаментом, к которому вел свой баталион с такою неустрашимостию, что многочисленный неприятель спасался бегством, где он получил весьма опасную рану».

Орден Святого Георгия 3-го класса (25.03.1791, № 77) – «Во уважение на усердную службу и отличную храбрость, оказанную при взятии приступом города и крепости Измаила с истреблением бывшей там турецкой армии».

Орден Святого Георгия 2-го класса (18.03.1792, № 28) – «Во уважение на усердную службу, храбрые и мужественные подвиги, коими он отличился в сражении при Мачине и разбитии войсками Российскими под командою генерала князя Н. В. Репнина, многочисленной турецкой армии».

Орден Святого Георгия 1-го класса Большого креста (12.12.1812, № 10) – «За поражение и изгнание неприятеля из пределов России в 1812 году».

Суворов и Кутузов

Они познакомились, скорее всего, когда Кутузов – совсем еще мальчишка – начинал армейскую карьеру в Астраханском полку, которым командовал Александр Суворов. «В должности звания своего прилежен и от службы не отбывает, подкомандных своих содержит, воинской экзерцици обучает порядочно и к сему тщание имеет… к повышению чина быть достоин». Подписи Суворова под этой характеристикой нет, но и по должности, и по командирскому усердию он не мог не иметь к ней отношения.

Под началом Суворова Кутузов служил и в Польше, и в Крыму. Отличился в самых кровопролитных сражениях Русско-турецкой войны – при Кинбурне и взятии Измаила. В реляции после штурма неприступной крепости на Дунае Суворов писал: «Генерал-майор и кавалер Голенищев-Кутузов показал новые опыты искусства и храбрости своей, преодолев под сильным огнем неприятеля все трудности, взлез на вал, овладел бастионом, и, когда превосходный неприятель принудил его остановиться, он, служа примером мужества, удержал место, превозмог сильного неприятеля, утвердился в крепости и продолжал потом поражать врагов». Именно Кутузов с гренадерами Херсонского полка и егерями Бугского корпуса преодолел яростное сопротивление янычар у Килийских ворот и ворвался в крепость. Суворов, который, по-видимому, настороженно относился к одиссеевскому хитроумию Кутузова, был доволен солдатской храбростью своего генерал-майора.

Известна афористическая суворовская формула: «Суворов знает Кутузова, а Кутузов знает Суворова». Действительно, Кутузов как мало кто из современников понимал и ценил Суворова, видел в нём незаурядную личность и многому у него научился. Например, после Измаила, в сражении при Мачине, под командованием Николая Репнина, Кутузов действовал по-суворовски напористо, сделал ставку на «три воинские искусства» – глазомер, быстроту и натиск. Корпус Кутузова, обойдя горы, неожиданно ударил турок с правого фланга. Войско верховного визиря Юсуф-паши дрогнуло. Это был решающий маневр для всей битвы. Суворов и Репнин десятилетиями враждовали, но Кутузов исхитрился установить добрые отношения с обоими полководцами.

Во время дипломатической командировки в Константинополь Михайло Илларионович в письмах к жене справлялся о Суворове – не из карьерных соображений, а по зову души.

Кутузов не входил в узкий круг близких соратников и доверенных единомышленников графа Рымникского. Но их боевые пути часто пересекались, Суворов неизменно ценил кутузовскую расторопность и смелость, при этом говаривал о Кутузове: «Умён, умён! Хитёр, хитёр! Его и Де Рибас не обманет!». И даже: «Я не кланяюсь Кутузову, он поклонится раз, а обманет десять раз». Суворова настораживала дипломатическая гибкость Кутузова, его умение приспосабливаться к причудам начальства. При этом, в последние годы правления Екатерины II они оказались в одной придворной партии. Кутузов стал доверенным лицом фаворита императрицы Платона Зубова, а Суворов выдал дочь за его младшего брата – шталмейстера Николая Зубова. Когда «Северной Семирамиды» не стало – влияние Зубовых обрушилось. Суворов вскоре оказался в опале, а Кутузов гораздо изворотливее приспособился к порывистому характеру императора Павла.

В народном восприятии Кутузов остался «учеником Суворова», его главным продолжателем. Даже на лубочных картинках князя Смоленского изображали рядом с портретом графа Рымникского. Егор Фукс, в разные годы служивший секретарем у обоих полководцев, составил о них такое мнение: «Оба стараются быть непроницаемыми. Суворов прикрывает себя странностями, в которых неподражаем; Кутузов – тонкостию в обращении».

Есть и еще одно важное отличие. Кутузова – несмотря на значительно менее яркий полководческий гений – называли (и вполне обоснованно) «спасителем Отечества». Этот титул закрепился за ним вскоре после смерти фельдмаршала, его не раз повторяли и в советские годы, проводя аналогию между двумя Отечественными войнами – 1812 и 1941–1945 гг. У него немало недоброжелателей среди исследователей истории Наполеоновских войн – в особенности в отряде страстных любителей сенсаций. Но народную репутацию не перебить. И она, быть может, неточная в частностях, всегда справедлива в главном, потому что улавливает суть судьбы героя.