Текст книги "1918: Очерки истории русской Гражданской войны"

С 22 апреля заплавские повстанцы вступили в связь с походным атаманом генералом Поповым, и 24 апреля донским правительством ему была передана вся полнота военной власти[114]114
  Характерный факт, указывающий на перерождение психологии казачества за весну 1918 г., приводит Г. Янов (Донская летопись. № 3. С. 40). При объезде 26 апреля походным атаманом генералом Поповым восставших казаков в Заплавской станице казаки стоявших в резерве полков перед приездом походного атамана просили разрешения ответить ему на его приветствие: «Здравия желаем, Ваше Превосходительство», а не «господин генерал», как это было установлено в эпоху Временного правительства в 1917 г.


[Закрыть]. Генерал Попов организовал восстание, разделив повстанцев на три группы:

Южную (Заплавскую) – полковника Денисова;

Северную (из бывших «степняков», ушедших с походным атаманом), в Раздорской, т. е. в 1-м Донском округе, – войскового старшины Семилетова;

Задонскую (задонские станицы) – генерал-майора Семенова (П. Т.).

Таким образом, к 25 апреля все придонские станицы от железной дороги Царицын – Лихая до Новочеркасска и задонские станицы Черкасского округа образовали единый противосоветский организованный фронт с главным центром сопротивления в непосредственной близости от Новочеркасска – в ст. Заплавской.

Надежды генерала Попова на выздоровление Дона, высказанные им на совещании в Ольгинской, начинали сбываться. Дон восстал.

Наряду с оккупацией Украины и Донецкого бассейна немцы решили расширить ее и на своих крайних флангах. Это последнее расширение оккупации диктовалось уже соображениями чисто военными и выразилось в направлении германских войск в красную Финляндию и Крым.

Вопрос об оккупации Финляндии занимал герман скую Ставку с самых первых дней после заключения Брестского мира. Действительно, наличие в Финляндии с января советской финской власти вызывало со стороны белой Финляндии мольбы о помощи. В рядах германской армии еще с 1915 г. был егерский батальон, укомплектованный финнами. Финляндия была важна немцам как исходная позиция для угрозы Петрограду и Мурманской железной дороге, так как оккупация Финляндии позволила бы немцам и оказать давление на большевиков, и парировать влияние наших союзников, главная база которых была в Мурманске. И как только в Финляндии поднялось восстание против красных, немцы «в целях воспрепятствования создания нового Восточного фронта» по просьбе восставших решили послать войска в Финляндию. Очень интересно отметить, что вождь восставших белофиннов генерал Маннергейм, высказываясь за посылку германских войск, не хотел, чтобы они прибыли сразу и чтобы их прибыло слишком много, дабы «и его финны участвовали бы в действительной борьбе и этим приобрели бы уверенность в собственных силах»[115]115
  Ludendorff Е. Op. cit. S. 504.


[Закрыть].

Расчет генерала Маннергейма блестяще оправдался, и созданный им впоследствии «шюцкор» в течение всей нашей Гражданской войны держал «под шахом» большевиков, ни разу не рискнувших посягнуть на Финляндию.

Немцы выслали в Финляндию сводную дивизию генерала графа фон дер Гольца (3 спешенных кавалерий ских полка, 3 егерских батальона и несколько батарей), которая, высадившись в Ганге (3 апреля), совместно с другим германским отрядом (полковника фон Бранденштейна), высадившимся в Ловизе и Котке, повела наступление с юга на север, в то время как генерал Маннергейм с Белой гвардией (частично также вооруженной немцами) и присланным ему германским финским егерским батальоном атаковал красных с севера на юг. Овладев 13 апреля столицей Финляндии Гельсингфорсом, что заставило советский Балтийский флот спешно уйти в Кронштадт, генерал Маннергейм и немцы разгромили красные финские войска под Тавастгусом, а отряд Бранденштейна отрезал путь отступления бежавшим на восток у Лахты. 29 апреля Белой гвардией был занят Выборг, и Финляндия была очищена от большевиков.

Оккупация Крыма была решена немцами для обеспечения свободы навигации по Черному морю. Действительно, Черноморский флот представлял собой в это время никому не подчинявшуюся и не признававшую Бреста, хотя и ярко советски настроенную организацию. Пребывание его в Севастополе могло грозить немцам сюрпризами. Это и привело к оккупации Крыма немцами, законченной к концу апреля. Часть флота ушла в Новороссийск, и, чтобы не достаться немцам, потребовавшим возвращения эскадры в Севастополь, были затоплены дредноут и 10 новых истребителей.

Смерть генерала Корнилова подорвала веру в возможность захвата Екатеринодара. Заместителем генерала Корнилова генерал Алексеев назначил генерала Деникина[116]116
  Генерал-лейтенат А. И. Деникин по окончании Киевского военного училища в 1892 г. был произведен в офицеры во 2-ю артиллерийскую бригаду. По окончании Академии Генерального штаба он, прослужив 8 лет на должностях Генерального штаба в войсковых штабах (корпуса и дивизии), принял командование 17-м пехотным Архангелогородским полком. Прокомандовав три года полком, он был произведен перед самой войной в генерал-майоры.
  Начав войну генерал-квартирмейстером штаба 8-й армии, он через месяц получил 4-ю стрелковую бригаду, прокомандовав которой свыше двух лет, он в 1916 г., награжденный орденами Св. Георгия 4-й и 3-й степеней, получил в командование VIII армейский корпус. После революции, в апреле 1917 г., он становится начальником штаба Верховного главнокомандующего, в июне – главнокомандующим Западным, а в августе – Юго-Западным фронтами. Арестованный по приказу Керенского в связи с выступлением генерала Корнилова, он вместе с последним до октябрьского переворота был заключен в Быхов. Прибыв на Дон в начале декабря 1917 г., он сперва командует дивизией Добровольческой армии, а с выступлением в 1-й Кубанский поход становится помощником командующего армией.
  В день принятия им командования Добровольческой армией генералу Деникину было всего 45 лет. По окончании войны Деникиным написан капитальный пятитомный труд, посвященный нашей Гражданской войне, – «Очерки русской смуты».


[Закрыть]. Вступив в командование, генерал Деникин принял решение вывести Добровольческую армию из-под Екатеринодара. Первой задачей нового командующего Добровольческой армией было вывести армию из-под ударов большевиков. Поэтому, избирая лишь направление наименьшего сопротивления, генерал Деникин первоначально двинулся в северо-западном направлении на ст. Старовеличковскую. Однако занятие большевиками этой станицы заставило Добровольческую армию остановиться 15 апреля в колонии Гначбау. Большевики, однако, наседали, и задерживаться в Гначбау было невозможно.

Поэтому в колонии Гначбау генерал Деникин решил прежде всего вывести армию из района сходящихся к Екатеринодару веером железных дорог. «План предстоящего похода, – пишет генерал Деникин, – заключался в том, чтобы, двигаясь на восток, вырваться из густой сети железных дорог и более организованного района борьбы Кубанско-Черноморской советской республики, сосредоточиться на перепутье трех «республик» и трех военных командований – Дона, Кубани и Ставрополя и оттуда в зависимости от обстановки начать новую операцию»[117]117
  Деникин А. И. Указ. соч. Т. II. С. 305, 306.


[Закрыть].

Куда же направлялась Добровольческая армия?

Перепутье трех «республик» лежало у села Лежанки, где сходились границы Дона, Кубани и Ставропольской губернии, в четырех переходах юго-западнее ст. Великокняжеской. То есть через семь недель похода Добровольческая армия возвращалась к первоначальному решению генерала Корнилова, принятому им на совещании в Ольгинской!

В Гначбау был сокращен до минимума обоз и оставлено только четыре орудия. Настроение армии после смерти Корнилова и отхода от Екатеринодара в связи с окружением ее большевиками, преграждавшими армии дорогу и наседавшими на нее с тыла, сильно упало. В Гначбау Добровольческая армия под влиянием Екатеринодара переживала тяжелый моральный кризис. Один из рядовых участников очень верно изображает это настроение: «Утро 15 апреля было нерадостное. Слухи о том, что армия перестанет существовать, все усиливались. Говорили об уходе в горы наших черкесов, к счастью, не оправдавшемся, о необходимости распыления. Единственный якорь спасения, армия, казалось, уже не мог быть верной надеждой. Все ее жертвы были излишни. В лучшем случае нам предстояло бегство и бездомное скитание в большевист ском море…»[118]118
  Суворин Б. Указ. соч. С. 123.


[Закрыть]

Впервые за все время похода при отходе от Екатеринодара было оставлено 65 раненых.

В ночь на 16 апреля Добровольческая армия двинулась на переезд железной дороги у ст. Медведовской.

Бой у ст. Медведовской является одной из самых ярких страниц истории 1-го похода Добровольческой армии. Потерявшая вождя, упавшая духом, бросившая половину своей артиллерии, окруженная подавляющими силами большевиков, армия, казалось, была на краю гибели. И в эту минуту ей приходилось форсировать с боем железную дорогу, по которой ходили красные броне поезда.

При подходе ночью к полотну железной дороги генерал Марков с конными разведчиками выехал вперед и из железнодорожной будки от лица арестованного сторожа по телефону успокоил встревоженных шумом приближения колонны большевиков на соседней станции (Медведовской, в одном километре от будки). Батальон, направленный для захвата станции, однако, спугнул большевиков, и со станции двинулся к переезду красный бронепоезд.

«Медленно, с закрытыми огнями, – описывает этот бой генерал Деникин, – бронепоезд надвигается на нас… Поезд уже в нескольких шагах от переезда. У будки все: генерал Алексеев, командующий армией со штабом и генерал Марков… Марков с нагайкой в руке бросился к паровозу.

– Поезд, стой. Раздавишь, с…… с……. Разве не видишь, что свои?..

Поезд остановился.

Пока ошалевший машинист пришел в себя, Марков выхватил у кого-то из стрелков ручную гранату и бросил ее в машину. Мгновенно из всех вагонов открыли по нам сильнейший огонь из ружей и пулеметов. Только с открытых орудийных площадок не успели дать ни одного выстрела.

Между тем Миончинский (командир батареи) придвинул к углу будки орудие и под градом пуль почти в упор навел его на поезд.

– Отходи в сторону от поезда, ложись! – раздался громкий голос Маркова.

Грянул выстрел, граната ударила в паровоз, и он с треском повалился передней частью на полотно. Другая, третья – по блиндированным вагонам… И тогда со всех сторон бросились к поезду «марковцы». С ними и их генерал. Стреляли в стены вагонов, взбирались на крышу, рубили топорами отверстия и сквозь них бросали бомбы… Скоро все кончилось. Слышался еще только треск горящих патронов… Взято было 400 артиллерийских и около 10 тыс. ружейных патронов. По добровольческим масштабам на несколько боев мы обеспечены»[119]119
  Деникин А. И. Указ. соч. Т. II. С. 308, 309.


[Закрыть].

Армия, перейдя железную дорогу, перешла в ст. Дядьковскую.

Дух Добровольческой армии не сломила ни смерть вождя, ни неудача под Екатеринодаром.

В ст. Дядьковской утром 17 апреля был созван военный совет, на котором, по словам кубанского атамана Филимонова, обсуждался вопрос о дальнейшем направлении движения Добровольческой армии. «Выяснилось, – пишет Филимонов, – два течения: одно – за движение в Донские степи, а другое – в горы, в Баталпашинский отдел Кубанской области и далее в Терскую область»[120]120
  Филимонов А. П. Указ. соч. С. 105.


[Закрыть].

Мнение полковника Филимонова о движении на ст. Прочноокопскую, расположенную по очень высокому берегу Кубани, командующему Армавиром – центральным местом интендантских и артиллерийских складов большевиков, было принято всем советом. Дальнейший ход событий рисовался кубанскому атаману так: «Засев в этом неприступном гнезде, мы могли угрожать всей большевистской коммуникации, а в случае удачи могли очистить от большевиков и весь район Лабинского отдела, создав из него опорную базу для дальнейших операций».

Это, конечно, лишний раз лишь подтверждает, что присутствие при Добровольческой армии кубанского правительства все время тянуло ее в сторону от главного театра на Дону и Волге для решения чисто местных, кубанских задач.

От Дядьковской генерал Деникин, посадив армию на подводы, форсированными переходами двинулся прямо на восток и 21 апреля привел ее в ст. Ильинскую[121]121
  В частности, от Дядьковской до Ильинской армия шла непрерывно 70 часов (Тер-Абрамиан А. И. Поход Корнилова. Ростов-н/Д.: Изд. Типо-литографии, б/г. Издание, несомненно, 1918 г.).


[Закрыть]. Отдохнув в этой станице три дня, Добровольческая армия 25 апреля перешла в ст. Успенскую.

Еще в Ильинской до Добровольческой армии дошли вести о событиях на Дону и о взятии Новочеркасска (захват его Фетисовым с 14 по 18 апреля). Поэтому в Задонье, на ст. Егорлыкскую, был выслан конный разъезд Генерального штаба полковника Барцевича. Вернувшись в Успенскую, Барцевич привез известие о восстании Дона. Конечно, сведения эти были несколько преувеличены, так как оформление восстания, в сущности, состоялось лишь в день прибытия Добровольческой армии в Успенскую (25 апреля). Слухи, однако, верно отражали донские настроения и улавливали общий подъем Дона.

Поэтому генерал Деникин принял решение вести Добровольческую армию на Дон, и 29 апреля Добровольческая армия выступила из Успенской на север – в За донье.

В ст. Плоской 30 апреля прибывший в нее донской разъезд сообщил, что на восставшие задонские станицы наступают большевики и генерал Деникин выслал конницу на ст. Егорлыкскую, а бригаду генерала Богаевского – на Гуляй-Борисовку в направлении наступавших на задонские станицы большевиков.

4 мая, в пасхальную ночь, Добровольческая армия вернулась в донские станицы Егорлыцкую и Мечетин скую.

К началу мая немцы, продолжая свое наступление, уже подошли к границам Дона. Под давлением немцев украинские советские отряды стремились выбраться на железнодорожную магистраль Воронеж – Ростов с целью пробиться на север или на юг. На пути они, однако, встретили восставших казаков. Почти одновременно восстание вспыхнуло и в Верхне-Донском и Донецком округах.

В первом из них Мигулинская станица, узнав о движении спасавшегося от немцев советского отряда от ст. Шептуховка (на железной дороге Воронеж – Ростов) с целью пробиться на север в Воронежскую губернию, мобилизовала всех казаков от 20 до 50 лет и 1 мая наголову разбила этот отряд[122]122
  Это был Тираспольский отряд 2-й социалистической армии (Донская летопись. № 3. С. 28), принадлежавший к составу Муравьевской Одесской армии.


[Закрыть]. В Донецком округе первой восстала ст. Гундоровская. Мобилизовав всех казаков до 70-летнего возраста включительно, гундоровцы 28 и 29 апреля разбили сформировавшийся в ст. Каменской отряд Щаденко. Но на Каменскую в это время отступала из Донецкого бассейна армия Ворошилова. Учитывая всю тяжесть борьбы и неравенство сил, гундоровцы отправили в соседний г. Луганск просить помощи у украинцев, по слухам, занявших город, но натолкнулись на немцев и обратились к ним за помощью. 2 мая подошел немецкий отряд, и совместно с немцами гундоровцы отразили нападение большевиков. Армия Ворошилова, преследуемая немцами, стремилась пробиться через Лихую на Царицын, но в районе ст. Лихой попала в район, «сплошь охваченный казачьим восстанием»[123]123
  Гражданская война 1918-1921 гг. Т. III. С. 64.


[Закрыть]. Восставшим донцам придонских станиц при этом удалось взорвать на пути отступления Ворошилова мост через р. Донец (у Белой Калитвы). Через двое суток красные его, однако, восстановили, и их эшелоны двинулись на Чирскую (переправа через Дон), у Царицына.

4 мая последние советские отряды были изгнаны немцами с территории Украины, и волна германской оккупации приостановилась на линии Новозыбков – Новгород-Северский – хутор Михайловский – Белгород – Валуйки – Миллерово. Украинское правительство Центральной рады, призвавшее немцев, однако, 29 апреля было заменено немецким главным командованием в Киеве правительством гетмана Скоропадского. Истинную причину этой замены немцы не скрывают. Генерал Людендорф совершенно определенно пишет: «Как и следовало ожидать, молодое украинское правительство оказалось неспособным дать успокоение стране и поставить нам хлеб. И это правительство исчезло с поверхности. Власть принял гетман Скоропадский… С гетманом Скоропадским власть в Киеве перешла к правительству, с которым можно было работать. Он стремился обеспечить порядок в стране и широко идти нам навстречу»[124]124
  Ludendorff Е. Op. cit. S. 502.


[Закрыть].

Новая власть на Украине, конечно, более отвечала создавшемуся там режиму военной оккупации, чем не изжившее еще революционной демагогии социалистическое правительство Центральной рады. Правительство генерала Скоропадского на Украине было гораздо резче выраженной контрреволюционной властью, чем Центральная рада, и это не могло не отразиться на общем ходе борьбы с большевизмом.

Почти одновременно с окончанием оккупации Украины был заключен и Бухарестский мир с Румынией (7 мая), обеспечивавший Румынии до окончания войны суверенитет над Молдавией и оккупацию ее войсками Бессарабии.

Захват немцами Воронеж-Ростовской железнодорожной магистрали (у ст. Миллерово и Чертково) сгонял к югу не успевшие пробиться на север бежавшие с Украины остатки советских отрядов. Одновременно с этим к Ростову подходил и отряд полковника Дроздов ского.

Восстание придонских станиц в такой обстановке, конечно, сильно тревожило задержавшихся еще в Ростовском узле большевиков. 1 мая значительные силы красных из Новочеркасска повели наступление на Заплавскую группу восставших донцов, руководимых Генерального штаба полковником Денисовым, наголову разбили большевиков, захватив 8 запряженных орудий, 5 тыс. снарядов и 200 тыс. патронов. Под влиянием этой удачи походный атаман генерал Попов решил перейти в решительное наступление, нанося главный удар на Александров-Грушевск (каменно-угольные шахты, центр местных советских формирований), лишь прикрываясь со стороны Новочеркасска. Однако по своему удельному весу Южная (Заплавская) группа Денисова, естественно, нацеленная на Новочеркасск, значительно превосходила Северную группу Семилетова, действовавшую от ст. Раздорской на Александров-Грушевском направлении. Ей и был нанесен главный удар.

На второй день Пасхи, совпавший с днем празднования св. Георгия Победоносца (6 мая, 23 апреля по старому стилю), Заплавская группа атаковала Новочеркасск и овладела донской столицей.

7 мая высланный ею из Новочеркасска конный отряд войскового старшины Туроверова вступил в Ростов. Одновременно с ним с запада вступили в Ростов и немцы, выставившие в сторону Новочеркасска сторожевое охранение. Германская же кавалерия к вечеру 8 мая выдвинулась до той переправы через Дон, по которой в феврале уходила из Ростова Добровольческая армия (Аксай) и заняла памятную по февральскому совещанию ст. Ольгинскую.

Однако уже через день с севера на Новочеркасск хлынули остатки советских армий, которых гнали перед собой немцы от ст. Миллерово. Положение на северной окраине Новочеркасска 8 мая стало угрожающим. Импровизированное повстанческое донское ополчение заколебалось и под давлением зажатых между немцами и казаками стремившихся какой угодно ценой пробиться на юг напиравших большевиков стало сдавать. Положение создалось критическое, тем более что из-за несогласованности действий Северная группа Семилетова в этот день бездействовала[125]125
  Янов Г. П. Освобождение Новочеркасска… С. 49, 50.


[Закрыть] и лишь после настойчивых просьб Южной группы выступила из ст. Раздорской. Под натиском большевиков казаки стали отходить к северному предместью Новочеркасска – Хутунку.

В эту критическую минуту, однако, совершенно неожиданно в Новочеркасск к штабу Денисова полным ходом подъехал мотоциклист. Это был офицер отряда полковника Дроздовского с донесением к старшему донскому начальнику: «Я с отрядом подхожу к Каменному Броду[126]126
  Хутор в 16 км к западу от Новочеркасска.


[Закрыть]. Отдаю себя и мой отряд в Ваше распоряжение и, если обстановка требует, могу выслать немедленно две горные батареи с конным прикрытием. Задачу для артиллерии и проводника высылайте. Полковник Дроздовский»[127]127
  Янов Г. П. Освобождение Новочеркасска… С. 48.


[Закрыть].

Отряд полковника Дроздовского, двигаясь среди австро-германских отрядов, обойдя с севера Таганрог, который был уже занят немцами, в канун Пасхи (4 мая) атаковал Ростов, желая предупредить занятие его немцами. За хватив с налета вокзал, полковник Дроздовский вскоре овладел и Ростовом. Однако 5 мая на Ростов хлынули спасавшиеся от немцев с севера советские эшелоны (лежавший на их пути Новочеркасск был занят донцами лишь на следующий день – 6-го) и вынудили отряд полковника Дроздовского очистить Ростов и отойти в селение Крым (в 15 км северо-западнее Ростова). 7 или 8 мая полковник Дроздовский узнал от донских разъездов[128]128
  «7 мая вечером штаб полковника Денисова имел уже сведения, что у сел. Б. Салы (в 25 км к западу от Новочеркасска) появился какой-то антибольшевистский отряд. Штаб немедленно принял меры, дабы связаться с «неизвестными друзьями». Был послан разъезд, коему было приказано войти в связь с отрядом и доложить всю обстановку, сложившуюся в Новочеркасске». (Янов Г. Освобождение Новочеркасска… С. 48. Примеч. 2.)


[Закрыть] о захвате казаками Новочеркасска и двинулся в этом направлении. Главной заслугой Дроздовского, конечно, явилось то, что он угадал, что его помощь будет еще нужна в Новочеркасске в ту минуту, когда казалось, что положение донцов там уже совершенно упрочилось (нажим красных обозначился лишь 8-го, а ориентировка, которую он мог получить, относилась к 7-му, т. е. дню сравнительно полного благополучия в районе Новочеркасска и одновременного занятия Ростова и донцами, и немцами).

Высланная Дроздовским конно-горная батарея хотя и сдержала натиск красных, но окончательно их отбить не смогла. Кризис боя еще не был изжит, но в эту минуту полковник Дроздовский выслал донцам свой удивительный броневик «Верный», который, открыв пулеметный огонь, врезался в цепи красногвардейцев. Казаки оправились и перешли в наступление. Красные бежали, преследуемые казаками полковника Денисова и подоспевшей со стороны ст. Заплавской конной частью Северного отряда Семилетова.

Донская столица была снова прочно в руках донцов.

Отряд полковника Дроздовского вступил в Новочеркасск.

Бежавшие перед немцами и донцами советские отряды из Ростова хлынули по Владикавказской железной дороге на Тихорецкую и Царицын. Генерал Деникин решил использовать это замешательство красных и, выступив 8 мая (т. е. в день окончательной ликвидации красных в Ростовском узле) тремя колоннами из Егорлыскской и Мечетинской, 10 мая атаковал ст. Сосыку, Крыловскую и Новолеушковскую по Владикавказской железной дороге. Захватив значительное количество огнестрельных припасов, Добровольческая армия к 13 мая, однако, отошла в исходное положение.

По первому взгляду казалось бы, что нажим немцев (и донцов), вызвавший стихийное бегство пробивавшихся к Царицыну большевиков, отдавал их в руки Добровольческой армии. Однако, захватив нужные ей огнеприпасы, Добровольческая армия пропустила большевиков. Спасло их различие «ориентаций». В следующей главе этот вопрос будет разбираться подробно. Сейчас же достаточно указать на мотивы, руководившие генералом Деникиным при этой операции: «Должен сказать откровенно, – пишет генерал Деникин по поводу этой операции, – что нанесение более серьезного удара в тыл тем большевистским войскам, которые преграждали путь нашествия немцев на Кавказ, не входило тогда в мои намерения: извращенная донельзя русская действительность рядила иной раз разбойников и предателей в покровы русской национальной идеи… И большевики, ориентация которых была более упрощенной, так как и в немцах, и в донцах, и в Добровольческой армии они видели только врага, проскочили на Тихорецкую»[129]129
  Деникин А. И. Указ. соч. Т. II. С. 345.


[Закрыть].

Выйдя в поход в составе 4 тыс., Добровольческая армия вернулась в Задонье в составе 5 тыс. Потери Добровольческой армии за 1-й поход составляли около 400 убитых, и она вывезла до 1,5 тыс. раненых. Значит, Кубань дала Добровольческой армии около 3 тыс. бойцов. Но кроме 3 тыс. бойцов она дала ей и кубанское правительство и Кубанскую раду. Этот привесок в отношении дальнейшей свободы действий Добровольческой армии был, однако, чреват последствиями. Три тысячи кубанцев, конечно, почти удвоили первоначальную численность армии, но зато наличие кубанских властей без территории не могло не связывать командование Добровольческой армией. Уже в Успенской в последних числах апреля, принимая решение идти на Дон, генерал Деникин должен был успокаивать кубанских правителей, обещая им не бросать Кубани и при первой возможности оказать вооруженную помощь для ее освобождения[130]130
  Деникин А. И. Указ. соч. Т. II. С. 320, 321.


[Закрыть].

Вернувшись в Задонье, Добровольческая армия наконец обретала столь нужный ей тыл. Раненые были отправлены в Новочеркасск. Добровольческая армия из «корволанта» превращалась в вооруженную силу с обеспеченным тылом…

2,5-месячный поход по кубанским степям не дал Добровольческой армии ни территории, ни «организованного центра» в виде Екатеринодара, ни поднял поголовного восстания кубанского казачества. Ольгинские мечты не сбылись. Поход стоил России Корнилова и взбудоражил и способствовал организации из-за страха за свое существование большевистского муравейника на Северном Кавказе. Беспристрастный итог актива и пассива 1-го похода не склоняется в пользу актива.

Но все эти подсчеты, верные математически, неприменимы в военном искусстве. Весь пассив 1-го похода меркнет перед теми нематериальными ценностями, которые Добровольческая армия пронесла и вынесла из своего Кубанского похода. Она первая, без надежды на помощь, открыто пошла на вооруженную борьбу с большевизмом до конца. Окунувшись в советское море, она его бороздила в течение 80 дней, расчищая себе путь среди красных банд. Ничтожная по численности, она сбивала на своем пути все преграждавшее ей дорогу, не считаясь с числом. Вернувшись на Дон, она принесла с собой веру в возможность успешной борьбы и эту веру вливала и в сердца всех тех, кто ее потерял. Горсть добровольцев, вернувшихся с Кубани, завоевала себе право стать выразительницей чаяний не хотевшей сдаваться большевикам России. Кубанский поход Алексеевских добровольцев зимы 1917 г. превратил их в кадры будущей Русской армии. Духовная сила, которую принесла с собой Добровольческая армия из кубан ский степей, создала ей ореол надежды России…

Австро-германская оккупация Финляндии, Белоруссии, Украины и Крыма, восстание Дона и овеянная славой своего похода Добровольческая армия создавали совершенно новую обстановку на противобольшевистском фронте. Положение большевиков по сравнению с началом 1918 г. резко ухудшилось. Удержание так легко давшейся им в ноябре 1917 г. власти теперь становилось под вопрос. Русская контрреволюция начинала требовать от большевиков отчета.