Текст книги "Жертвы интервенции. Первое комплексное научное исследование деятельности Общества содействия жертвам интервенции 1924–1927 гг."

Первоначальная пропагандистская работа ОСЖИ, знакомившая людей со своими идеями и целями, в основном велась среди московских рабочих фабрик и заводов. Члены Общества совместно с активными деятелями профсоюзов устраивали с работниками встречи на производствах. На них рассказывали о необходимости сбора информации о материальных потерях и насилиях, причиненными интервентами и белыми войсками, чтобы добиться выплат от иностранных государств. Также говорилось о важности распространения информации о сборе свидетельств. Рабочих призывали не только самим подавать заявления о потерях, но и просить своих родственников и знакомых передавать свидетельства насилий и материальных утрат. Если судить по статьям в заводской печати, описывающим подобные встречи, все они непременно заканчивались горячим одобрением деятельности Общества со стороны рабочих, понимавших государственную важность сбора свидетельств от пострадавших граждан и выставлении контрсчета западным государствам[163]163
  ГА РФ. Ф. 7628. Оп. 1.Д. 1.Л. 17–20.


[Закрыть].

С началом кампании по сбору претензий ОСЖИ рассчитывало, что рабочие будут не только основным источником по подаче заявлений о потерях и информационной поддержкой кампании, но и сами примут участие в процессе сбора претензий от граждан. В частности, Северо-Западный комитет ОСЖИ заявлял о желании привлечь для работы «рядовых членов партии из местных коллективов заводов и фабрик»[164]164
  Инструктивное письмо // ЦГА СПб. Ф. Р-8934. Оп. 1.Д. 1.Л. 1 об.


[Закрыть]. Также по плану кампании Северо-Западного комитета на предприятиях для сбора претензий должны были создаваться местные «тройки»[165]165
  Схема доклада для районных комитетов РКП(б) // ЦГА СПб. Ф. Р-8934. Оп. 1.Д. 1.Л. 3.


[Закрыть].

Еще одной категорией граждан, к которым взывало ОСЖИ для активного участия в кампании по сбору свидетельств, было студенчество. В обращении к студенчеству СССР Общество говорило о том, что большинство студентов сильно пострадало от иностранной интервенции. По этой причине ОСЖИ призывало организовать во всех городах, где существуют вузы, студенческие объединенные комитеты Общества. Эти комитеты должны были заняться выявлением потерь от интервенции, понесенных студенчеством. Правление ОСЖИ обещало таким комитетам предоставление всех необходимых печатных материалов и разъяснений. Помимо этого, Общество призывало студентов, разъезжавшихся по разным концам страны на каникулы или практики, связываться с уполномоченными Общества на местах и помогать им в сборе заявлений. Обращение к студенчеству заканчивалось следующими словами: «Мы призываем вас содействовать тому, чтобы каждый гражданин заявил Обществу о понесенных им и его близкими имущественных и личных потерях. Мы призываем вас исполнить свой долг перед страной»[166]166
  К студенчеству Союза Советских Республик // ГА РФ. Ф. 7628. Оп. 1.Д. 1.Л. 2–3.


[Закрыть]. Стоит сказать, что призыв к студенчеству встретил незамедлительное одобрение со стороны Бюро пролетарского студенчества. Его секретарь поддержал предложение ОСЖИ и обратился к студенчеству со следующими словами: «Мы должны помочь Обществу осуществить намеченные им огромной политической важности задачи»[167]167
  Обращение секретаря Бюро пролетарского студенчества // ГА РФ. Ф. 7628. Оп. 1.Д. 1.Л. 3.


[Закрыть].

На примере Северо-Западного отделения ОСЖИ можно рассмотреть порядок организации работы студентов в кампании по сбору претензий. Всем районным бюро Общества предлагалось связаться с вузами и запросить число студентов, которое они могут выделить для работы в Обществе. После этого студенты поступали в распоряжение районных бюро ОСЖИ, где их должны были собрать, проинструктировать, снабдить бланками и инструкциями и разбить по кварталам и улицам для работы. Обход студентами квартир должен был проводиться в вечернее и воскресное время в сопровождении одного из членов правления дома. Для выделения «каких-нибудь средств» на оплату проездных и канцелярских принадлежностей для студентов районные бюро Общества должны были обратиться в райком РКП(б) (в случае его отказа в финансовом содействии Северо-Западный комитет мог сам выдать незначительную сумму для оплаты проездных). Весь собранный студентами материал должен был передаваться в районные бюро Общества. Работу студентов по сбору претензий должны были контролировать члены районных бюро. Помимо студентов, предлагалось привлекать для временной работы в Обществе через райкомы РКП(б) и работников вузов для проверки и оформления претензий[168]168
  Инструктивное письмо // ЦГА СПб. Ф. Р-8934. Оп. 1.Д. 1.Л. 1–1 об.


[Закрыть].

Однозначно оценить эффективность практики привлечения студенческой рабочей силы для участия в кампании по сбору претензий сложно, так как в документах встречаются противоречивые свидетельства. К примеру, секретарь Всесоюзного ОСЖИ Кривицкий отмечал, что именно благодаря привлечению студенчества на Урале в первый день работы Общества было собрано 8 тыс. претензий, и оценивал такой результат как «блестящий»[169]169
  Протокол заседания Правления Северо-Западного ОСЖИ от 25 окт. 1924 г. // ЦГА СПб. Ф. Р– 8934. Оп. 1.Д. 2.Л. 38.


[Закрыть]. Однако встречается совершенно обратная оценка практики привлечения студентов. Например, председатель Выборгского районного бюро ОСЖИ в своем письме организатору коллектива РКП(б) Военно-медицинской академии отмечал, что студенты (за исключением определенной активной группы) проявили «халатное и небрежное отношение к исполнению своей работы»: сильно опаздывали, не приходили на инструктивное собрание (из 50 заявленных студентов присутствовало только 20). Следствием такого отношения к работе стали результаты: 50 слушателей Военно-медицинской академии на 7–8 тыс. населения собрали около 78 анкет, «из коих известный процент неправильно заполненных». Для сравнения: 50 студентов из Совпартшколы на 9–10 тыс. населения собрали 300 анкет[170]170
  Организатору коллектива РКП(б) Военно-медицинской академии // ЦГА СПб. Ф. Р-8934. Оп. 1.Д. 2.Л. 43.


[Закрыть]. Можно предположить, что студенты Военно-медицинской академии не были исключением среди студентов других вузов и такое отношение к навязанной работе проявляли и другие. Тем не менее нельзя недооценивать вклад студенчества в кампанию по сбору претензий, особенно в крупных городах, ведь без них число возможной рабочей силы было бы гораздо ниже и, соответственно, количество полученных свидетельств и претензий было бы значительно меньше.

Очевидно, что основной аудиторией, к которой обращалось ОСЖИ с призывом собирать свидетельства о потерях, были категории максимально лояльно настроенных к советской власти граждан, такие как рабочие и студенчество. Они разделяли интересы Общества и встречали его цели с одобрением. ОСЖИ призывало их к активному сотрудничеству и в какой-то степени передавало им часть ответственности по распространению информации и организации своей деятельности. Представляется, что идея, исходившая не от официальной власти, а от простых людей, преследовавших благородную цель, должна была привлечь на свою сторону большее количество народу и в итоге собрать как можно больше свидетельств. Действительно, сложно сказать, какой успех ожидал бы такую кампанию, если бы она не была подкреплена даже такой народной поддержкой и исходила бы исключительно от официальных органов.

Осуществив необходимую идеологическую и организационную работу, создав местные отделения Общества по всей стране и проинформировав граждан о своей инициативе, ОСЖИ летом 1924 г. приступило к проведению кампании по сбору претензий, которая продлилась вплоть до 1927 г. Подробнее о ходе и результатах всесоюзной кампании речь пойдет в следующей главе.

Глава III
Организация сбора данных при проведении кампаний и принципы приема претензий от граждан Всесоюзным обществом содействия жертвам интервенции

Изначально планировалось, что ОСЖИ оперативно соберет основную массу контрпретензий в течение 1924 г., когда велись сложные переговоры с Англией, Францией и Японией, и на этом завершит свою деятельность. Однако вопрос о «царских долгах» неоднократно поднимался и в последующие годы[171]171
  Хейфец Б.А. Внешние займы и долги царской России: история и современная ситуация // Россия и современный мир. – 2002. – № 1 – (34). – С. 99.


[Закрыть]. Поэтому актуальность контрпретензий сохранялась. Так, на заседании Политбюро 5 февраля 1925 г., после обсуждений претензий Франции, было, в частности, решено: «Претензии правительства СССР и частных лиц по интервенции противопоставить военным кредитам, мелким претензиям французов по конфискации имущества и причинению личного ущерба, а также претензиям собственников национализированной собственности. Редакциям газет провести соответствующую кампанию в прессе»[172]172
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3.Д. 487. Л.1.


[Закрыть]. Через год, 14 января 1926 г., Политбюро вновь обозначило схожую позицию в связи с претензиями Франции: «Противопоставить наши контрпретензии военным долгам бывшего царского правительства и претензиям по возмещению убытков за национализированную частную собственность французских граждан в СССР»[173]173
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3.Д. 539. Л.2.


[Закрыть]. Подобная ситуация имела продолжение и в дальнейшем.

В 1926 г. в Бюллетене правления ОСЖИ отмечалось, что «вопрос о русских долгах и претензиях опять стал модным в английской печати» и «неоднократно возбуждался в английском парламенте по самым разным поводам»[174]174
  Оплаканская Р.В. Деятельность Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции в Сибири (практика политической мобилизации общества) // Вестник Томского государственного университета. – 2018. – № 432. – С. 124.


[Закрыть]. Поэтому ОСЖИ продолжало функционировать и проводить кампании по сбору претензий вплоть до 1927 г., хотя и не в таком объеме и по отдельным направлениям-поручениям.

Организация масштабных кампаний по сбору претензий в разных регионах СССР, несомненно, была ознаменована многочисленными трудностями. В первую очередь важно отметить, что Общество относилось с максимальной серьезностью к собираемым свидетельствам и подвергала их многочисленным проверкам. Такое серьезное отношение было вызвано как формально-юридическими соображениями, так и стремлением Общества иметь максимум гарантий в точности и обоснованности коллективного счета. Такой метод требовал от ОСЖИ установления фактически индивидуальной связи с каждым потерпевшим, что, безусловно, было сопряжено с многочисленными техническими трудностями: обширностью территорий, пострадавших от действий интервентов и белых войск, неблагоприятностью условий работы в отдаленных районах, малограмотностью основной массы пострадавших, а именно крестьян. Помимо этого, подобная работа требовала большого количества достаточно квалифицированных работников и для информирования населения о деятельности Общества, и для разъяснения порядка подачи заявлений о понесенных потерях, и для помощи в составлении таких заявлений тем гражданам, кто не мог заполнить их самостоятельно. По официальной информации за весь период деятельности ОСЖИ в работе общества на добровольной основе приняло участие свыше 50 тыс. человек из числа учащейся молодежи и сельской интеллигенции[175]175
  К десятилетию интервенции: сборник статей / Общество содействия жертвам интервенции. – М.; Л.: Гос. изд-во, 1929. – С. 235.


[Закрыть].

ОСЖИ в одной из своих листовок подробно объяснило свою структуру и необходимые первоочередные организационные мероприятия. С точки зрения структуры правление ОСЖИ осуществляло свою деятельность через республиканские, областные и губернские комитеты Общества, формально организованные «инициативой местных общественных кругов», а фактически при активном участии местных партийных органов. Губернские комитеты Общества организовывали уездные отделы во всех уездных городах, которые, в свою очередь, создавали волостные пункты. Волостной пункт по территориальному признаку образовывал комиссию из комитета крестьянской взаимопомощи, учителя или фельдшера, судьи или члена суда, или же из члена волисполкома или предсельсовета. Комиссия ОСЖИ, объезжая деревни и села определенной волости, должна была созвать сход, на котором зачитывало бы обращение правления Общества, и затем приступала бы к сбору претензий, «используя все грамотные силы деревни». В городах при заводах, фабриках или крупных учреждениях на общих собраниях рабочих и служащих следовало выделять временные бюро Общества, которые занялись бы выяснением потерь на этих конкретных предприятиях. Для подачи претензий остальным гражданам, не охваченным перечисленными выше структурами ОСЖИ, следовало обращаться в домоуправления[176]176
  Разъяснение о порядке установления потерь от иностранной интервенции, понесенных гражданами СССР. – Хабаровск, 1924.


[Закрыть].

Первая кампания ОСЖИ по сбору заявлений о материальных убытках и потерях от войск интервентов проводилась в течение лета-осени 1924 г. После проведения необходимой пропагандистской работы можно было приступать к активному сбору свидетельств для выставления счета. В качестве иллюстраций того, как подобные мероприятия должны были проходить по всей стране, можно рассмотреть кампании Московского и Северо-Западного комитетов ОСЖИ.

Московскую кампанию 1924 г. планировалось проводить с 20 августа по 5 сентября. План кампании был четко определен и включал в себя множество мероприятий. До начала кампании, к 20 августа, должна была быть закончена организация сети уполномоченных и троек по городу и уездам и проведен их инструктаж. Продолжалась активная пропаганда работы общества в печати: пресса должна была выпускать статьи и заметки, а сам Московский комитет ОСЖИ к началу кампании должен был напечатать необходимое количество брошюр, листовок и плакатов. Райкомы и укомы должны были предоставить отделам Общества достаточное количество докладчиков для обслуживания собраний и оказывать им всяческое содействие. Не рекомендовался выпуск самостоятельных, личных обращений. Взамен предлагалось использовать бланк обращения ОСЖИ. Был выделен отдельный день – 29 августа для проведения районных митингов граждан, пострадавших от интервенции. В целом в плане кампании отмечалось, что она должна пройти в ударном режиме, а все собранные по ее итогам материалы должны быть переданы в Московский комитет ОСЖИ[177]177
  План кампании Московского Комитета Общества содействия жертвам интервенции // ГА РФ. Ф. 7628. Оп. 1.Д. 1.Л. 13.


[Закрыть].

Опыт московской кампании по сбору претензий предполагалось использовать при организации работы комитетов Общества в других регионах, которая должна была развернуться параллельно или чуть позже московских сроков. К примеру, деятельность Северо-Западного комитета ОСЖИ по сбору претензий развернулась с середины августа 1924 г.[178]178
  План кампании по сбору контрпретензий среди населения гор. Ленинграда и губернии // ЦГА СПб. Ф. Р-8934. Оп. 1.Д. 2.Л. 7а.


[Закрыть] после заключения англо-советского договора. Относительно него во внутреннем документе областного отделения Общества, адресованном комитетам партии, подчеркивалось, что договор «не умаляет, а, наоборот, выдвигает на первый план в смысле важности и срочности эту кампанию»[179]179
  Всем Райкомам и Укомам // ЦГА СПб. Ф. Р-8934. Оп. 1.Д. 2.Л. 7.


[Закрыть].

В плане кампании указывалось, что ОСЖИ будет вести сбор претензий от граждан по многим каналам, а в частности: «среди Красной армии через аппарат Пуокра, среди инвалидов через Отдел соц. обеспечения, среди железнодорожников через Дорпрофсожи, от беспризорных детей через Соцвос Губоно, среди рабочих и служащих Ленинграда через аппарат райуполномоченных Общества (проводящих работу на местах формально при содействии месткомов и профуполномоченных, фактически через партколлектив), среди крестьян через уездные отделы и волостные пункты ОСЖИ, от широкого круга граждан претензии выявлялись “применительно к милицейским участкам через правления Жилтовариществ”»[180]180
  План кампании по сбору контрпретензий среди населения гор. Ленинграда и губернии // ЦГА СПб. Ф. Р-8934. Оп. 1.Д. 2.Л. 7а.


[Закрыть]. Принцип распространения информации об Обществе и его работе был схож с московским: читались доклады о кампании по сбору претензий на собраниях рабочих коллективов, инструктировались районные агитаторы для распространения основных тезисов Общества, использовалась пресса и стенгазеты для создания «рабочего общественного мнения в пользу необходимости наших контрпретензий»[181]181
  Там же.


[Закрыть], привлекались студенты.

Чтобы сориентировать сотрудников, всем принимавшим участие в сборе претензий давались определенные общие указания для работы. Не разрешалось собирать претензии, относящиеся к Финляндии, Эстонии, Латвии и Польше, так как у СССР с этими странами были заключены мирные договоры. Также не должны были приниматься свидетельства об убытках, понесенных от действий Красной армии. Если по свидетельствам заявителя было не ясно, от чьих именно действий он пострадал (к примеру, он был ранен осколком), то стоило указывать, на каком фронте произошел инцидент. Относительно технических моментов по заполнению заявлений указывалось, что претензии нельзя заполнять простым карандашом, допускать помарки и подчистки. Все документы было необходимо заполнять чисто, разборчивым и ясным почерком[182]182
  Общие указания // ЦГА СПб. Ф. 8934. Оп. 1.Д. 1.Л. 4.


[Закрыть].

Все критерии, по которым работники Общества должны были рассчитывать убытки по каждому конкретному заявлению, были определены заранее. Существовал документ, включающий в себя несколько таблиц, в котором была прописана «стоимость» всевозможных физических увечий и материальных лишений. Особенно подробно были прописаны различные телесные повреждения в «Таблице для определения степени ослабления или утраты трудоспособности вследствие телесных повреждений от несчастных случаев»[183]183
  Таблицы для определения степени ослабления или утраты трудоспособности вследствие телесных повреждений от несчастных случаев // ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 1.Д. 2.Л. 9–14.


[Закрыть]. Даже название данного документа говорит о том, что главной проблемой простого гражданина, требовавшей денежной компенсации, была потеря работоспособности и, как следствие, физическая невозможность содержать хозяйство и кормить семью.

По этим таблицам физические увечья или утраты оценивались в различных разделах. К примеру, в повреждения головы входили и оценивались следующие травмы:

• «Повреждения черепа, сопровождающиеся тяжелыми и стойкими болезненными явлениями / душевные расстройства, параличи, частые эпилептические припадки, расстройства органов чувств, тяжелые невралгии – 100 руб.;

• Сотрясение мозга, оставившее по себе головные боли, головокружение, тошноту, невозможность наклоняться или вообще работать при том положении тела, которого требует профессия потерпевшего, – 85 руб.;

• Неизлечимые душевные болезни – 100 руб.;

• Длительные частичные нарушения умственных способностей / ослабление умственных способностей, ослабление памяти – 50 руб.» [184]184
  Там же.


[Закрыть].

По этим же таблицам минимальной «стоимостью» избиения было 300 руб., пытки оценивались от 1000 до 3000 руб., изнасилование без последствий в 5000 руб.[185]185
  Там же. Л. 14.


[Закрыть] Расчет убытка от смерти производился следующим образом: годовой прожиточный минимум должен был умножаться на возрастной коэффициент погибшего[186]186
  Там же. Л. 13.


[Закрыть].

Каждому желающему предъявить претензию о личных потерях Всероссийскому обществу содействия жертвам интервенции было нужно подать несколько документов. Для граждан информация о необходимом перечне и содержании была опубликована в одной из массовых брошюр, выпущенных Обществом[187]187
  Чистиков А.Н. Документальные источники по истории деятельности Общества содействия жертвам интервенции на Северо-Западе // Вспомогательные исторические дисциплины. – 1990. – Т. 21. – С. 43.


[Закрыть]. Требовалось, в зависимости от ситуации, три или четыре документа. Подробный анализ каждой необходимой для предъявления претензии бумаги можно провести по архивным материалам, в которых содержатся многочисленные экземпляры заявлений, доверенностей и других документов[188]188
  Заявления, показания и доверенности на возмещение потерь, нанесенных деникинскими войсками гражданам Донской обл. в 1918–1920 гг. // ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 9.Д. 1706. Л. 180.


[Закрыть].

В первую очередь было необходимо подать заявление гражданина СССР, пострадавшего во время Гражданской войны от действий интервентов или Белой армии. Форма заявления чаще всего была готовой, содержала 10 вопросов, и заявителю требовалось только заполнить необходимую информацию. В заявлении нужно было указать свои личные данные (имя заявителя, возраст, профессия, семейное положение), подробную информацию о месте и времени понесения убытков (включая город, волость, деревню; год, месяц и точное число), сведения об имущественных убытках и личных потерях. Относительно материальных потерь отмечалось, что должны быть указаны все убытки, как бы малы они ни были. В личных потерях было необходимо указать про все потери жизни и здоровья, принудительную мобилизацию и потерю работоспособности. Также следовало обязательно указать, при каких обстоятельствах были понесены те или иные потери. Для того чтобы заполняющему было удобно, заявление уже содержало примеры конкретных, наиболее распространенных видов ущерба. Перечисляя имущественные потери, заявителю предлагалось давать им оценку в золотых рублях. Безусловно, сам подающий заявление гражданин с трудом мог правильно оценить понесенный им ущерб, поэтому с заполнением документов помогали члены местных ячеек Общества, представители интеллигенции, работники советского аппарата[189]189
  Чистиков А.Н. Документальные источники по истории деятельности Общества содействия жертвам интервенции на Северо-Западе // Вспомогательные исторические дисциплины. – 1990. – Т. 21. – С. 44.


[Закрыть]. Сведения о личных потерях заявителю было необходимо подтвердить документами или свидетельскими показаниями, которые могли бы подтвердить наличие лишений и уточнить их сумму в денежном исчислении. Стоимость личных убытков оценивала специальная комиссия в Москве[190]190
  Там же.


[Закрыть].

Четкое определение ущерба в рублях во всех принятых Всесоюзным обществом содействия жертвам интервенции заявлениях говорит о том, что документы практически во всех случаях заполнялись при помощи работников Общества или других лиц, имеющих к нему отношение. Также при анализе заявлений, принятых на одной, преимущественно сельской территории (например, в Ростовской области[191]191
  Заявления, показания и доверенности на возмещение потерь, нанесенных деникинскими войсками гражданам Ростовской н/Д обл. в 1918–1920 гг. // ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 8.Д. 2014. Л. 168.


[Закрыть]), можно заметить множество документов, заполненных одинаковым почерком. Очевидно, что большинство крестьян не владели письменностью и нуждались в помощи при заполнении документов. Это подтверждает тот факт, что заявителям максимально облегчали задачу при подаче претензий, особенно многочисленному слою крестьян, не владевших в необходимой степени грамотой, но пострадавших от действий интервентов и белогвардейцев. Можно предположить, что если бы Общество и советские органы на местах не обеспечили настолько активную работу с населением при подаче претензий, то результаты кампании были бы куда менее внушительными.

Другим необходимым для выставления гражданином претензии документом была доверенность. Она представляла собой в большинстве случаев готовый машинописный бланк, в котором заявитель полностью передавал претензии на возмещение потерь и представительство своих прав и интересов Всесоюзному обществу содействия жертвам интервенции: «Всему, что указанное Общество сочтет необходимым в деле защиты моих интересов и прав сделать, я верю, спорить и прекословить не буду»[192]192
  Заявления, показания и доверенности на возмещение потерь, нанесенных деникинскими войсками гражданам Ставропольского края в 1917–1920 гг. // ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 9.Д. 2152. Л. 134.


[Закрыть]. Доверенность заверялась исполкомами местных Советов или нотариусом, или народным судьей в городе[193]193
  Чистиков А.Н. Документальные источники по истории деятельности Общества содействия жертвам интервенции на Северо-Западе // Вспомогательные исторические дисциплины. – 1990. – Т. 21. – С. 45.


[Закрыть]. Заявителю в данном документе было необходимо только указать свою фамилию, время заполнения заявления о претензии, дату и поставить подпись.

Если указанные в заявлении убытки и потери подтверждались свидетельскими показаниями, то самим свидетелям было необходимо заполнить другой документ – «Показание». Оно также представляло собой уже готовую напечатанную форму, в которую свидетель должен был вписать свое имя и адрес проживания, а также данные потерпевшего. Документ «Показание» должен был подтверждать достоверность убытков и потерь. Так как в большинстве случаев граждане, подававшие заявления о потерях, не могли подтвердить их свидетелями (их либо не было в момент совершения преступления, либо они погибли, либо пострадавшие не могли их найти), «Показание» – при подаче претензии было документом опциональным, а понесенные потери при отсутствии свидетелей заверялись местными властями или нотариусами. Это видно из массы архивного материала по поданным претензиям[194]194
  ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 9.Д. 1706. Л. 180; Оп. 8.Д. 2014. Л. 168; Оп. 9.Д. 2152. Л. 134.


[Закрыть].

При отсутствии у заявителя возможности подтвердить показания своей претензии документами или даже ссылкой на свидетелей, в деревне свидетельства пострадавшего верифицировались и удостоверялись специальной комиссией, которая составляла еще один документ – «Акт». В комиссию должны были входить: представитель комитета крестьянской взаимопомощи, учитель или фельдшер, судья или член суда, или член волисполкома, или председатель сельсовета. В отличие от других документов, которые в большинстве случаев представляли собой готовую печатную форму, акт заполнялся от руки произвольно. В нем писалось о том, что комиссия признает наличие убытков и считает поданную претензию законной[195]195
  Заявления, показания и доверенности на возмещение потерь, нанесенных деникинскими войсками гражданам Ставропольского края в 1917–1920 гг. // ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 9.Д. 2152. Л. 134.


[Закрыть]. Написанные от руки акты заверялись подписями.

Полное и точное заполнение заявления, дополненное «Показанием» или «Актом», повышало достоверность поданной гражданином информации как для комиссии Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции по сбору претензий, так и для исследователей. Обработка огромного пласта этих свидетельств может сформировать представление о гендерном, возрастном, социальном и национальном составе граждан, пострадавших от действий войск интервенции и Белой армии, а также выявить наиболее распространенные виды причиняемого физического и материального ущерба, что позволило бы дополнить существующую в историографии картину белого террора.

В целом, проанализировав документы, сопровождавшие претензии граждан, можно заключить, что подавляющее большинство из тех, что хранятся в архиве Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции, были тщательно и очень подробно заполнены[196]196
  ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 9.Д. 1706. Л. 180; Оп. 9.Д. 1843. Л. 201; Оп. 8.Д. 2014. Л. 168; Оп. 9.Д. 2152. Л. 134.


[Закрыть]. Материальные и личные потери в заявлениях в отдельных случаях были подсчитаны до мельчайших подробностей (к примеру, заявители не пренебрегали выставлением счета за взятые гимнастерки, шаровары, носовые платки и схожие другие носильные вещи[197]197
  Заявления, показания и доверенности на возмещение потерь, нанесенных деникинскими войсками гражданам Ставропольского края в 1917–1920 гг. // ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 9.Д. 2152. Л. 25.


[Закрыть]), а большинство случаев серьезных личных потерь, таких как избиение, убийство, изнасилование, насильственная мобилизация, были подтверждены свидетельскими показаниями.

Однако далеко не во всех отделениях Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции по всей стране были достаточно квалифицированные инструкторы и работники, способные собрать корректно заполненные претензии. Еще в период первой кампании в июле 1924 г. Краевой комитет Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции на Юго-Востоке сообщал о многочисленных недочетах в собранных заявлениях и обращался к работникам кампании с призывом внимательнее и ответственнее относиться к процессу сбора претензий[198]198
  Уважаемые товарищи! «Имея в виду опыт одного из губернских комитетов О-ва…». Июль 1924 г., г. Ростов-на-Дону: листовка. – Ростовдон: Тип. «Сов. Юг» им. К. Маркса, 1924.


[Закрыть]. Зачастую они могли допустить серьезные ошибки и неправильно оформить все необходимые документы, из-за чего претензия гражданина признавалась недействительной. Это было одной из значительных ошибок кампаний по всей стране. По состоянию на 16 июня 1925 г. доля юридически обоснованных претензий в целом по СССР составляла только 40,3 %[199]199
  Оплаканская Р.В. Деятельность Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции в Сибири (практика политической мобилизации общества) // Вестник Томского государственного университета. – 2018. – № 432. – С. 126.


[Закрыть]. К моменту завершения кампании доля отбракованных во время проверки заявлений по всей стране составила 31,7 %[200]200
  Там же. С. 127.


[Закрыть]. Проверять правильность заполнения заявлений должны были региональные комитеты Всероссийского общества содействия жертвам интервенции, отбраковывать некорректные и только после этого отправлять в Москву верифицированные претензии для составления общего счета.

Не принятые Всесоюзным обществом содействия жертвам интервенции документы с претензиями граждан можно разделить на две группы. Первая – документы, не связанные с периодом интервенции или действиями Белой армии. Вторая – документы, забракованные по формально-юридическим признакам[201]201
  Там же. С. 126.


[Закрыть]. Среди них могло быть отсутствие указания на место и время событий, на обстоятельства понесения убытков, также могли не указать сведения о пострадавших или не предоставить доверенность. Важно отметить, что Всесоюзное общество содействия жертвам интервенции принимало заявления о потерях только от частных лиц; заявления от организаций, таких как школы, больницы, сельсоветы, как это видно по архиву Северо-Западного комитета ОСЖИ[202]202
  ЦГА СПб. Ф. Р-8303. Оп. 1.Д. 2.


[Закрыть], отбраковывались и не поступали в общий счет.

Организацию работы Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции в первый год своей деятельности в отдаленных от центра районах страны можно проанализировать по итогам кампании 1924 г. в Армавирском округе. За время первой кампании в течение 1924 г. в округе было подано 6375 претензий[203]203
  Списки актов, составленных комиссиями, населенных пунктов Армавирского округа на убытки, понесенные от интервенции // ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 1.Д. 36. Л.1.


[Закрыть]. Все поданные претензии были оценены следующим образом: сумма общих убытков по претензиям, поданным с 1 по 24 августа, – 13 564 207 руб.[204]204
  Там же. Л. 3–4.


[Закрыть], поданным с 15 сентября по 24 октября – 3 792 992 руб.[205]205
  Там же. Л. 9–9 об.


[Закрыть] Отдельно имущественные убытки за весь 1924 г. были оценены в 9 847 210 руб. По итогам поданных за 1924 г. заявлений в Армавирском округе среди личных потерь было 2 804 убитых и пропавших без вести людей и 2 374 «раненых, увеченных, пострадавших от порок, насилия, избиений и арестов» человек[206]206
  Там же. Л.1.


[Закрыть].

Проанализировав кампанию по сбору заявлений граждан в Армавирском округе в 1924 г., можно заметить, что подавляющее большинство претензий было связано с материальными убытками, а случаи насилия и физических увечий были скорее исключением. В Вознесенском районе Армавирского округа в 19 заявлениях с информацией о личных потерях сообщается о выпоротых, избитых, раненых, арестованных, двух убитых, одной изнасилованной[207]207
  Там же. Л. 13–14.


[Закрыть]. В заявлениях из Кропоткинского района говорится о 12 убийствах, об одной умершей в тюрьме и одной изнасилованной женщинах[208]208
  Там же. Л. 20–21.


[Закрыть].

В Отрадненском районе указывалось на 12 человек, мобилизованных в «армию Хвостикова», большинство из которых впоследствии вернулись домой ранеными[209]209
  Там же. Л. 43–46.


[Закрыть]. Вероятно, в данном документе имелись в виду войска белого генерала М.А. Фостикова[210]210
  Фостиков Михаил Архипович (1886–1966) – генерал-лейтенант, участник Белого движения на Юге России. «Армия возрождения России» генерала Фостикова, высадившаяся в 1920 г. на Кубани, насчитывала 5,5 тыс. бойцов с 10 орудиями и 35 пулеметами.


[Закрыть], принимавшего со своим партизанским отрядом участие в военных операциях белых врангелевских войск летом – осенью 1920 г. на Северном Кавказе, в том числе в районе Армавира.

Очевидно, что в материалах комиссии не отразился реальный уровень репрессий в ходе действий генерала Фостикова. Между тем в архивах России имеются и более существенные примеры жертв населения от действий указанного генерала и ответных актов. Интерес с этой точки зрения представляет воспоминание рабочего Третьякова (1933 г.) о борьбе с бандами бело-зеленых на Северном Кавказе в 1920 г., отложившееся в документах ЦГАИПД СПб. Особенно активно здесь действовали в указанный период, согласно воспоминанию, отряды именно генерала М.А. Фостикова[211]211
  В конце сентября генерал Фостиков вернулся во врангелевский Крым, но часть отрядов продолжали действовать на Северном Кавказе.


[Закрыть] (в документе: «Хвостикова») в районе станицы Лабинской и Майкопа. Третьяков вспоминал, что «банды очень много уничтожили по станицам действительно преданных людей». В ответ на налеты бело-зеленых банд в Майкопском районе был впоследствии объявлен красный террор. «Белобандитских заложников расстреливали до 100 душ в ночь»[212]212
  ЦГАИПД СПб. Ф. Р-4000. Оп. 5–2. Д. 3050. Л. 2–2 об.


[Закрыть].

Северный Кавказ в этот период захлестнула волна взаимного насилия. Среди жертв красного террора были и расстрелянные родственники генерала Фостикова. В середине октября 1920 г. был поднят мятеж на Сунженской линии, опять-таки с большими жертвами среди мирного населения, сочувствовавшего советской власти. Однако он быстро был подавлен. И.В. Сталин, проезжавший через указанный район в этот период, в телеграмме в ЦК РКП(б) В.И. Ленину от 26 октября 1920 г. писал: «Несколько казачьих станиц наказали примерно. В восстаниях участвовали, главным образом, терские казаки и незначительная часть осетинских офицеров и кабардинских князей»[213]213
  Гугов Р.Х. Совместная борьба народов Терека за Советскую власть. – Нальчик: Эльбрус, 1975. – С. 469.


[Закрыть]. Это было общее явление на Северном Кавказе с большими жертвами среди советских работников и сочувствовавших советской власти лиц. В ответ также принимались жесткие меры.

Во всех вышеперечисленных заявлениях сообщалось об эпизодах личных потерь, произошедших в период с 1918 по 1921 гг.

Стоит также отдельно проанализировать данные о материальных убытках, которые граждане указывали в своих заявлениях. Наиболее частой (и наиболее болезненной для хозяйства) материальной потерей был угон скота, лошадей и упряжек. Очевидно, что лошади и упряжки были крайне ценны как для армии, так и для земледельцев. Крестьяне ощущали эту потерю наиболее остро, а войска не могли пройти мимо такой нужной для фронта вещи. По этой причине при подсчете убытков в заявлениях угон лошади оценивался наиболее высоко среди других материальных убытков и, в зависимости от района, оценивался до нескольких сотен рублей[214]214
  ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 4.Д. 4653. Л. 168; Оп. 9.Д. 1706. Л. 180; Оп. 9.Д. 1822. Л. 145; Оп. 8.Д. 2014. Л. 168; Оп. 9.Д. 2152. Л. 134.


[Закрыть]. Среди других востребованных категорий материальных убытков была конфискация зерна и других съестных запасов, также одежды (особенно теплой) и одеял[215]215
  ГА РФ. Ф. Р-7628. Оп. 4.Д. 4653. Л. 168; Оп. 9.Д. 1706. Л. 180; Оп. 9.Д. 1822. Л. 145; Оп. 8.Д. 1843. Л. 201; Оп. 8.Д. 2014. Л. 168; Оп. 9.Д. 2152. Л. 134.


[Закрыть].

Крайне важной особенностью кампании 1924 г. в Армавирском округе было то, что все без исключений претензии граждан были связаны с действиями Белой армии, а не интервентов. Это позволяет заключить, что ОСЖИ в процессе сбора претензий одинаково концентрировала свое внимание на информации о действиях белогвардейских войск не меньше, чем на войсках интервенции.