Текст книги "Демоны Юга"

– Я так и не поняла: Грула больше нет? Получается, мы зря прилетели?

– Не совсем. Генерал все еще жив и на свободе, под его началом еще остались люди. Но это не как в старые времена, когда стояли большие военные лагеря и часть территории провинции полностью находилась под контролем повстанцев. У них были свои мэры, своя полиция, своя почта и телеграф. Теперь этого почти нет: остались лишь осколки былой армии. Как только ее начали трепать всерьез, командиры начали резко вспоминать о былых противоречиях. Ведь изначально повстанцы не были едины, их даже называли по-разному: кого мятежниками, кого бунтовщиками, а кого и просто бандитами. С тех пор, кстати, это разделение терминов отчасти сохранилось, единого названия движению нет. А теперь уже и смысла в нем нет, потому что нет единого движения. На севере и западе от этих мест – территория, где частично анархия, частично некоторые повстанцы пытаются поддерживать свой порядок, частично вклинились войска Директории. В общем, та еще каша. А дальше все принадлежит только Директории. Такие вот изменения.

– Леон, я по-прежнему не понимаю, как это скажется на наших планах.

– Я думаю, что или никак, или пойдет им на пользу.

– Почему?

– Если Айш не обманул меня по поводу ваших возможностей, мы еще можем все исправить. А Грул сейчас в таком аховом положении, что просто обязан плясать от радости, когда предложим ему помощь. И уж дуться на меня точно перестанет.

– Дуться на тебя?!

– Забудь.

– Ты нам не все рассказал?! Да?! Что ты скрыл?!

– Ну… у нас были кое-какие незначительные разногласия с генералом.

– Ты должен был рассказать все. Иначе как тебе можно доверять?

– Литтейгиса, вы и без того согласились с таким трудом, что, будь что-то еще, хоть пустяк пустой, могли отказаться. А я точно знаю, что это лучший вариант из тех, которые можно найти быстро. Нет времени терять на поиски чего-то другого. Да, генерал – сложный человек, но лучше иметь дело с ним, чем с полуграмотными пастухами, которые к тому же себе на уме. Кто остается кроме них? Фанатики? Для них вы демоны, как и я, таким прямая дорога в огонь. Директория? Она вот-вот задавит восстание, помощь непонятно от кого им не нужна. Точнее, как раз понятно от кого. И также понятно, что вас ждет, если пойдете на контакт с ними. У них порядки, отточенные веками: магов и просто людей, которые каким-то чудом пришли с юга, полагается убивать.

– Значит, мы отправимся к Грулу?

– Именно так.

– Хорошо, я все еще тебе доверяю. Но не надо больше обманывать.

– А я и не обманывал, просто говорил не все.

– Говори все. И всегда. Мы будем ждать дилижанс?

– Пока отдыхаем. Если дилижанса завтра не будет, купим у этих ранчеро лошадей, нет смысла торчать здесь неизвестно сколько.

– Ты доверяешь этим людям?

– Ну, как бы тебе сказать… Нам с ними крупно повезло. Они одни из немногих, кто полностью устранился в этих краях от войны. Им она неинтересна. Живут своей жизнью на отшибе, новостями не очень-то интересуются. То, что меня разыскивали, до них не дошло как раз благодаря этому. Наверное. Но все равно задерживаться не стоит. Время не ждет, да и слухи пойдут. Мы парочка приметная, а жить здесь скучно, никто не против поболтать с соседом. Так пусть болтают потом, когда мы будем уже далеко.

* * *

– Леон.

– А! – вскочил я.

Ухитрился задремать в плетеном кресле. Очень уж эргономичное, самое то для человека, уставшего с дороги.

А потом еще горячая ванна была и несколько стаканчиков рома в обществе уважаемых мужчин рода Чабреро. Бедолаги скучают в своем захолустье, их уши жаждут нового, так что мне до онемения языка пришлось рассказывать выдуманные истории о жизни и обычаях далекой Цвакии, где я никогда не был и вряд ли когда-нибудь побываю.

– Устал? Разбудила?

– Ну что ты, я полон сил, задремал от скуки.

– Это отлично вписывается в мои планы.

– Твои планы?

– Ну, то, что ты полон сил и тебе скучно. Со скукой я справлюсь, сил тебе потребуется немало, не сомневайся.

Литтейгиса сладко потянулась, так, что весьма короткий для ее роста халатик, выданный женскими представительницами рода Чабреро, натянулся на немалых грудях так, что я сумел оценить мельчайшие детали их формы. Усевшись на кровать, она призывно похлопала рядом:

– Не тяни время, таращась на этот халат. Не сомневайся, под ним найдутся куда более интересные вещи.

Охотно верю. Но, блин, крупные женщины не в моем вкусе. Впрочем, это мне никогда не мешало, так что не вижу никаких препятствий.

А как же малышка Кайра, которая как раз в моем? Ну да ладно, с этой магичкой ничего серьезного, и вообще, клятв друг другу не давали, и…

А не козел ли ты, Леон?

Козел. Тот еще козел – несомненно. Причем беспринципный и глупый. Поманили ослика морковкой, и у него слюна закапала.

Покачал головой:

– Не обижайся, но спать нам придется как братику и сестричке.

Магичка скорчила удивленную гримасу:

– От тебя не ожидала. Или я сильно изменилась из-за этих проклятых гор?

– Если и так, то не в худшую сторону.

– Спасибо, утешил. Меня, Леон, никто еще не отвергал.

– Я и не отвергаю. Просто… просто у меня имеются кое-какие личные планы, и ты в них никак не вписываешься.

– Я, вообще-то, на тебя серьезно и не претендовала. Ты свободен, я свободна, что тут плохого?

– Верю. Но будет свинством, если, думая об одной, я… Ну, ты сама понимаешь – очень некрасиво.

– Ты не очень-то похож на праведника.

– А я и не праведник.

– Твои личные планы – Кайра.

Я ничего не стал отвечать, но Литтейгисе ответ и не требовался:

– Неужели у тебя к ней все так серьезно, что на других теперь не смотришь?

– Ну, на тебя мне смотреть приятно, не скрою. Но давай начистоту: я заметил, что все вы относитесь к Кайре будто к любимой дочке, ну, или сестре. Прям поголовно ее опекаете, стараясь защитить от проходимцев.

– Вроде тебя.

– Да я тот еще паинька, не наговаривай.

– Ну да… паинька… конечно… Попробую поверить…

– Даже не сомневайся.

– И образ паиньки, разумеется, будет разрушен, если ты, неровно дыша к Кайре, при этом будешь волочиться за каждой юбкой.

– Ну вот, ты сама и ответила.

– Может, ты еще скажешь, что я сейчас тебе проверку устраивала? Хотела посмотреть, так ли уж сильно ты предан Кайре?

– Может, и так, точно не знаю.

– А вот скажи… – Литтейгиса выдержала длиннющую паузу: – Если бы у тебя не было таких подозрений, ты бы сейчас не стал строить из себя святошу?

– Ну как ты можешь во мне так сомневаться?

– Ты много врешь, Леон, женщину не обманешь.

– У меня есть недостатки, но я не такой уж козел.

– Я тебе не верю.

– Спокойной ночи, Литтейгиса.

– Спокойной ночи, Леон.

Ишь, проверки мне устраивают. Не верят. Носятся вокруг малышки Кайры, будто наседки. Нет уж, я не такой, я умею держать себя в руках.

Блин, а мы ведь с Литтегисой как-никак муж и жена. Энергичный скрип кровати мог бы лишний раз доказать семейству Чабреро, что это действительно так. Все, чем можно подкрепить легенду, нужно использовать.

Спать, Леон! Спать!

* * *

– Вы умеете как следует пользоваться этой штукой? – спросил возничий в тот момент, когда я заносил в дилижанс наши скромные пожитки.

Указал он на винтовку, а здесь на такие вопросы мужчина обязан отвечать утвердительно, вот и я кивнул. Он кивнул в ответ и осклабился:

– А дамочка при вас ничего. Первый раз такую высокую вижу. Не совсем ядреная, но очень даже ничего. Красавица.

Подошедший на этих словах Долиас нахмурился, с легкой угрозой протянул:

– Эта дама приходится женой господину Бозусу, и я очень не рекомендую высказываться о ней неуважительно.

– Да что вы говорите, господин Долиас, я же к ней со всем уважением!

– Я на будущее сказал.

Судя по тому, как начал суетиться возничий, Долиас здесь – личность известная. И не такая уж миролюбивая, как можно подумать, его явно побаиваются. Ну да что я о нем знаю?

Долиас протянул руку:

– Удачной дороги вам, дон Бозус.

– И вам удачи, дон Долиас.

Ранчеро не спешил отпускать руку, придвинул лицо вплотную, негромко проговорил:

– Вы и правда пришли от моря. У наших людей гость – это почти член семьи. Я не знаю, какая беда заставила вас шагать от побережья, но, Бозус, или как там вас на самом деле, никогда никому ничего не рассказывайте о своей далекой Цвакии. Даже нас, диких Чабреро, вы не смогли обмануть, с другими будет куда сложнее. И да, возьмите в память о нашей встрече мою шляпу. У нее широкие поля, надвигайте пониже, чтобы лицо прикрывать, а то ведь есть места, где его можно увидеть чуть ли не на каждой стене. Портреты развесили давно, но не все дождями смыло, к тому же местами их обновляют.

– Спасибо за предупреждение… – только и смог ответить я.

Долиас широко улыбнулся и заговорщицки подмигнул:

– Если будете в Такварисе, обязательно загляните в «Красный цветок» и передайте, что семье Чабреро и многим другим уважаемым семьям очень понравилась та шутка, что устроил некий господин. Всего хорошего… гм… дон Бозус.

Долиас, развернувшись, прошел к лошади, легко взлетел в седло, повернулся, еще раз подмигнул, приложил руку к краю уже воображаемой шляпы, пришпорил коня и быстро исчез, оставив после себя лишь клубы пыли.

– Штирлиц как никогда был близок к провалу… – пробормотал я ему вслед на никому не известном здесь языке.

– Что ты сказал? – спросила подошедшая Литтейгиса.

– Ничего.

– Но что-то же говорил. Сам с собой беседуешь?

– Я говорил, что у мужчин семьи Чабреро достойное представление о гостеприимстве. Честные люди.

– Ага, вот только дом у них навозом провонял и комнаты наверху душные.

– Пойдем. Пора ехать.

Глава 10

Махена ничем не отличался от многих других здешних городков, расположенных не совсем на отшибе, но и не сказать чтобы рядом с наиболее бойкими местами провинции. Преимущественно одноэтажная застройка окраин, две-три улочки в центре, где дома в два, а то и три этажа, там же располагаются традиционные площадь и ратуша. Минимум зелени, много пыли, зазывающие вывески немногочисленных магазинчиков и увеселительных заведений, въевшийся на века запах конского навоза и всепоглощающая скука. Какая-то жизнь начинается лишь после захода солнца, когда нестерпимый зной отступает во мрак тропической ночи. В это время обыватели любят собираться за стаканчиком рома, больше, правда, налегая на кофе.

Мы въехали в город незадолго после полудня, в самый разгар сиесты. На улице даже мух в такое время встретить непросто, Махена будто вымер.

Впрочем, не это было первым, что бросилось в глаза. Призером стала листовка на глинобитной стене, ограждавшей загон для скота. Бумагу успело потрепать непогодой, краски пострадали от беспощадного южного солнца, но я успел заметить цифру с парой нулей внизу и физиономию выше, узнаваемую с большим трудом, но все же не чужую.

Если посмотрю в зеркало, увижу оригинал.

Должен заметить, что похожих листовок было немало, и на всех других фигурировали личности, с которыми я не находил ни малейшего сходства. Но это не слишком радовало. Меня сумели разоблачить первые встретившиеся люди, значит, и другие смогут. Охотников за головой Леона можно ждать в любой момент.

Одно утешает – листовка явно не новая. Очень надеюсь, что обо мне начинают забывать. Долго ведь не объявлялся, должно быть, скушала та самая летающая образина, так что нечего искать того, кого давно переварили.

Высадились мы возле единственной приличной гостиницы, и я на ходу начал инструктировать Литтейгису:

– Сейчас снимем номер, потом сиди там, жди меня.

– А ты куда?

– На пристань, надо поискать варианты с транспортом.

– Я с тобой.

– И тебе охота тащиться куда-то по такой жаре?

– Леон, я видела твои изображения. Их здесь везде расклеивают. Читать на местном языке пока что не могу, но почему-то уверена, что это делают вовсе не из-за того, что всем нравится твоя смазливая физиономия.

– Я безумно популярен, не отрицаю.

– Ага. И со своей популярностью ты можешь влипнуть в нехорошую историю, а я ничем не смогу помочь, потому что в это время буду торчать в гостинице. Нет, идем вместе, и хватит спорить.

– Может, хоть вещи оставим?

– Смеешься? У меня всех вещей – подаренное платье и шляпка, у тебя немногим больше. Неужели так тяжело нести?

– Белые люди здесь по жаре вообще не ходят, тем более с вещами в руках. Ладно, пошли, сама потом пожалеешь.

– Вот так бы и сразу, а то взял манеру спорить. Шалунишка упрямый.

– Литтейгиса… Уясни, пожалуйста, простую вещь: я тебе не маленький мальчик, не надо со мной разговаривать в таком тоне.

– А то, что я тебя намного старше и опытнее, не дает мне такого права?

– Старше? Опытнее? На пару лет? На три?

– Гораздо больше.

– Шутишь?!

– Шутник у нас ты. За последние тридцать лет я никого забавнее тебя не видела. Такой серьезный на вид, а ведешь себя иногда, как маленький ребенок.

– Постой… Тридцать лет?! Я бы тебе больше двадцати пяти не дал ни за что.

– Спасибо, такое приятно слышать.

– Сколько же тебе на самом деле?

– Да уж побольше тридцати…

– Но…

– Магия, Леон, магия. Она многое умеет. Не ко всем все применимо, не все могут себе такое позволить, но некоторым девушкам везет. Мне вот повезло.

– А Кайра? Сколько ей?

– Женщине столько лет, на сколько она выглядит.

– Ну она и на двадцать не тянет.

– Значит, считай, что ей восемнадцать.

– Я и про тебя сперва думал, что лет двадцать с маленьким хвостиком. Свой возраст скрываешь, это простительно, но выдай хоть, сколько Кайре. Не будь такой занудой, а то я тебе обязательно припомню.

– Припомнишь? И отомстишь? Звучит заманчиво. – Литтейгиса многообещающе заулыбалась.

– Говори давай, хватит уже меня совращать.

– Леон, вообще-то, с твоей стороны бестактно обсуждать постороннюю девушку в присутствии законной жены.

– Ага… ну да… жены… законной… Круто я в мужья попал.

– Ну сам сказал, я тебя точно за язык не тянула. А почему мы идем именно на пристань?

– Потому что Махена – город на реке. Она неширокая, но глубина приличная, и, что самое главное, чуть ниже впадает в Тоту. Вот та просто огромная, это главная водная дорога провинции. У нее множество притоков и рукавов, целый лабиринт. Сел в лодку на море, а выйдешь уже в Чафанских джунглях.

– Ты хочешь продолжить путь на лодке?

– Пока ты, высунув язык, изучала особенности здешней моды, я работал ушами и кое-что узнал. Грулу в очередной раз щелкнули по носу, ему пришлось отступить в сторону верховий. Еще немного, и его загонят в джунгли, а может, он и сам намеревается там укрыться, наш генерал – мастер неожиданных ходов. Так что искать его придется там, а водный путь сейчас самый безопасный, уж поверь моему богатому опыту.

* * *

Место, которое я назвал пристанью, на самом деле именовалось портом Махены, но это было наглое преувеличение со стороны здешних властей. Пара бревенчатых причалов, одинокий кран допотопной конструкции с примитивным ручным приводом, несколько складских строений, причем большая часть товаров хранилась просто под навесами из пальмового листа или даже под открытым небом. Ну и бамбуковая будка, где по ночам сидит охранник, а днем чиновник речного ведомства.

Что примечательно: ближайшим к порту городским строением являлась таверна. Иначе, впрочем, и быть не могло.

Пробежавшись взглядом по лодкам и малотоннажным корабликам, преимущественно парусникам, я сделал охотничью стойку:

– Вот же черт!

– Что?! – насторожилась Литтейгиса.

– Да так…

– Говори уже!

– Знакомых встретил.

– Где? Тут же никого нет. Все будто вымерло.

– Сиеста. В такое время даже самого выносливого портового грузчика из тени не выгнать. Видишь тот кораблик?

– Какой, там два стоит?

– Тот, у которого мачта в копоти от паровой машины.

– Вижу, конечно.

– «Морской лев», я на нем ходил перед тем, как попал к вам. Меня там хорошо запомнили, они видели Талашая.

– Ну да, такое не забыть.

– Название у корабля поменялось, но все остальное осталось таким же. Я его не спутаю ни с каким другим.

– Надо уходить.

– Постой, не будем торопиться.

– Ты же только что собирался убегать отсюда, я видела.

– Первый порыв не всегда самый правильный.

– И какая нам польза оттого, что тебя здесь знают? Неприятностей захотел?

– Нет. Там команда хорошая, люди один к одному подобрались. Особенно капитан. С ними можно вести дела. Поговорить бы с ним с глазу на глаз, глядишь, и вопрос с транспортом решится. Кораблик хороший, дойдет куда надо без лишних приключений. Сейчас в этих краях опасно связываться с непроверенными людьми.

– Ну так давай найдем этого капитана.

– А что его искать? Он точно в таверне, мимо нее мы только что прошли.

– Идем туда?

– Не так быстро. Там может сидеть половина команды, если не вся. Люди там простые, увидев меня, могут начать орать от великой радости. Я у них популярен. Нам шум не нужен, нам нужна тихая беседа с глазу на глаз.

– Встань за той будкой, чтобы тебя не видели от таверны, а я пойду сама и позову его.

– Плохая идея, порядочные девочки такие заведения обходят десятой дорогой.

– А где ты видишь настолько порядочную, чтобы такой крюк делать? Я просто загляну, позову его и сразу назад. Что тут такого страшного?

– Может, и ничего, но мне твоя затея не нравится.

– Опиши капитана, как он выглядит.

– Его зовут Дор Танн. Широкоплечий, невысокий, усы у него такие, что дон Долиас Чабреро умрет от зависти, если увидит.

– Тут такие почти все.

– Да, но такие усы только у него одного. Уж поверь, их впору вилами расчесывать.

– Ладно, жди здесь, я быстро.

* * *

Быстро не получилось. За спиной Литтейгисы захлопнулась дверь, после чего мир опять стал неподвижным и безжизненным. Ни человека, ни собаки шелудивой, даже рыба в такое время наотрез отказывается плескаться. Лишь вдали можно рассмотреть одинокую цаплю, устроившуюся на остове затопленного корабля. Но и та даже не пробует шагать, застыла на одной ноге, похоже, не намерена шевелиться до самого вечера.

Дверь резко распахнулась, оттуда стремглав вылетел какой-то незнакомый мне мужчина с усами столь пышными, что еще немного, и смог бы составить конкуренцию капитану Дору Танну. С суетливым проворством человека, врасплох застигнутого необратимым приближением приступа жесточайшего поноса, этот тип бросился было вдоль по улице, но внезапно остановился, неестественно распрямился, медленно развернулся, неуверенной походкой лунатика направился обратно.

Дверь таверны открылась и опять закрылась. Вновь воцарились тишина и спокойствие.

Но только не в моей душе.

– Ну не хотел же ее пускать, – пробормотал я и, печально вздохнув, снял с плеча винтовку, загнал патрон в казенник, сделал первый шаг.

Дверь открылась, когда уже собирался распахнуть ее пинком. Появившийся на пороге Дор Танн уставился в зрачок дульного среза и, чуть приподняв шляпу, с не присущей ему растерянностью произнес:

– Приветствую вас, Леон. Давненько не виделись.

– И вам привет, капитан Дор Танн, – ответил я, не опуская оружия.

– Я за вами вышел. Там… Там к нам пожаловала девушка… Ну, вы, должно быть, ее знаете. Такая… высокая. Она сказала, что вы ей нужны. Вот… попросила позвать.

– Ну, раз она просила, то нам лучше зайти.

– Вы правы. Я много чего видел в этой жизни, и уж баб самых разных навидался. Скажу, что если такая чего-то просит, надо шевелиться быстрее, чем самая голодная акула.

Внутри было сумрачно, несмотря на ясный день. Низкие потолки, маленькие оконца. До сих пор удивляюсь, как местные могут часами торчать в такой духоте: смрад десятков некачественно вымытых тел смешивается с запахами, доносящимися из расположившейся под навесом кухни. Там непрерывно жарится мясо, которое здесь стоит гроши, и рыба, которая вообще почти ничего не стоит, но при этом дико воняет. В сумме выходит то еще амбре.

Полы деревянные, столы из небрежно отесанных расщепленных бревен, скверно одетые личности с физиономиями профессиональных висельников. Понятно – та еще тошниловка. Литтейгиса, застывшая посреди неприглядного помещения, выглядела здесь гостьей с другой планеты.

Хотя, по сути, так оно и есть.

Никто из посетителей не шевелился, за исключением одного. Люди застыли мраморными изваяниями, не сводя при этом взгляда с магички. При этом часть народа не сидела на местах. Кто-то встал, кто-то успел к ней шагнуть, но потом все почему-то передумали и остались в тех позах, в каких их накрыл магический удар.

Тот единственный, который совершал хоть какие-то телодвижения, был всецело увлечен не совсем обычным делом. Опустившись на корточки, он неистово вылизывал пол перед ногами Литтейгисы. И делал это старательно, не проявляя ни малейшей брезгливости от того факта, что время от времени задевает лужу не совсем подсохшей блевотины, что осталась после какого-то совсем уж неаккуратного посетителя.

Магичка тоже не двигалась, лишь слабо шевелила пальцами расставленных в стороны рук. Это походило на едва заметные шевеления потревоженных слабым волнением глубоководных водорослей. Или даже нет: ритмичное покачивание головы кобры перед факиром, вот что это.

А еще напрашивалась невольная ассоциация с кукловодом, управляющим сразу несколькими марионетками.

– Скажите ей, чтобы не заставляла моих ребят блевотину лизать, – громким шепотом попросил Дор. – Они тут вообще ни при чем, они славные ребята и к вам со всем уважением.

От картины всеобщего помешательства было как-то не по себе, и мне пришлось сделать пару глубоких вдохов, чтобы голос не выдал смятения чувств.

– Литтейгиса, солнышко, что здесь происходит? Что тебе сделал этот господин? – я указал на бедолагу, занятого чисткой пола.

Ответ был дан ледяным голосом:

– Он плюнул мне под ноги, а я не люблю грязь.

– Я тоже ее не люблю. Да ее никто не любит. Он, наверное, случайно так поступил, и уже готов принести извинения.

– Не случайно. Он почему-то принял меня за женщину, которую можно купить за незначительную сумму местных денег. И был крайне недоволен моими лаконичными уверениями в обратном. Он наказан справедливо.

– Так оно все и было, – подтвердил Дор. – Это Крайк Алакас, он ни о чем никогда не думает, кроме как о выпивке и бабах. Совсем сдурел, даже племянницу одного полковника пощупать пытался, когда та заявилась на казнь мошенников посмотреть. Ему тогда крепко от солдат досталось, неделю подняться не мог, но все равно ничему не научился.

– Я научу, – твердо пообещала Литтейгиса. – Я хорошая учительница. Леон, мне пришлось остановить всех этих людей. Кто-то из них хотел мне помешать, кто-то убежать. Будет нехорошо, если в городе узнают о происходящем.

– Ты можешь сделать так, чтобы они забыли о том, что ты здесь вообще была?

– Нет. Слишком много людей, слишком яркие воспоминания, кто-то может вспомнить, и то, что выпали из времени, тоже заметят. А это их удивит, заставит думать. Чтобы такое проделать качественно, потребуется время. У нас оно есть?

Дор покачал головой:

– Тут ожидают военный транспорт, он вроде будет часа через два. Сотни три солдат, кто-нибудь непременно ухитрится сюда заглянуть, а уж младшие офицеры ни за что не пропустят, им в такие таверны не зазорно ходить, а надзора за ними меньше, чем за рядовыми. Ваша… э… знакомая, Леон, сумеет с ними такое же провернуть?

– Не знаю. Литтейгиса, ты как, осилишь?

– Не уверена. К тому же потом мне придется работать над их памятью, а это куда дольше. В это время еще кто-то появится, и все пойдет по нарастающей.

– Значит, надо выкручиваться как-то иначе.

– А нельзя моих ребятишек отпустить? – робко попросил Дор. – Они бежать не станут, вы же знаете их. И вообще, вы для них уважаемый авторитет, проглоти меня кашалот, если что-то худое когда-нибудь думали.

– Литтейгиса, сними контроль с тех, на кого укажет капитан Дор.

– Пусть показывает.

Первым освобожденным повезло стать боцману. И тот, обретя способность двигаться, с нечеловеческой жадностью осушил стаканчик рома, который все это время болтался неподвижно в паре сантиметров от его губ.

И как только слюной не захлебнулся… бедолага.

Вторым ожил юнга, который не заслужил права зваться по имени, и потому к нему обращались по прозвищу – Крикун. В отличие от боцмана, он молчать не стал:

– Леон! Что это тут такое делается?!

– Заткнись! – рявкнул капитан. – Молчите все, пока рыбьим дерьмом пасти не заткнул!

– Да молчу я. Молчу. Но Леон…

– Зубы выбью, тухлый малек тупой селедки! Вот, его еще давайте оживляйте. И как шевелиться начнешь, тоже помалкивай. Не знаю, что дальше будет, но разрешаю только сопеть в две дырки, а не разговаривать.

Не могу не признать, что какая-то логика в словах капитана была. И вообще, лишние разговоры вредят мыслям, которые в моей голове скачут резвыми лошадьми. И все об одном: что же нам теперь делать?

После того, что устроила Литтейгиса, скорее всего, не удастся скрыть факт использования магии. У Директории, да и не только у нее, хватает тех, кто обязан доносить высшим инстанциям о странных чужаках.

А мы точно прослывем странными.

Значит, отсюда надо валить, и как можно скорее.

И как у меня хватило ума отпустить ее в этот клоповник одну?! Вот же дурака кусок, ведь прекрасно знал, с кем имею дело…

Похоже, у капитана Дора мысли были схожими:

– Леон, я не знаю, зачем вы меня искали, но сейчас мне надо очень срочно отчаливать. Да и вам тоже советую.

– Согласен. Вы в какую сторону?

– А что? Мы, вообще-то, наверх думали, по Тоте.

– Мне тоже надо наверх, так что с вами пойдем.

– С нами? Даже не представляю, как тут можно отказать, – капитан с опаской покосился в сторону Крайка, чей язык в очередной раз добрался до смрадной лужицы.

– Ладно, уходим, а уже потом поговорим подробнее.

– Это хорошо, что вам наверх тоже. Для нас других сторон не осталось.

Я не стал выяснять подробности, не до этого сейчас.

– Литтейгиса.

– Что?

– Ты долго можешь… ну… держать эту ораву.

– Этих? Да, этих долго.

– Нам пора уходить.

– Я готова.

– А они не разбегутся? Надо хоть немного времени, чтобы мы успели уйти.

– Убить их?

– С ума сошла?! Они нам ничего не сделали.

– Просто спросила. Я же не знаю, как лучше. Могу усыпить. Но сон – ненадежно. Никогда не угадаешь, когда проснутся.

– Сколько минимум могут проспать?

Дверь отворилась, на пошатывающихся ногах зашел очередной забулдыга, от всей души улыбнулся беззубым ртом, радостно заявил:

– А вот и я! Небось скучали?!

– Как жирная треска за рыбаком, – не удержался Дор.

А Литтейгиса просто пошевелила пальцами и посетитель, широко зевнув, разлегся на полу и тут же раскатисто захрапел. Следом за ним и остальные зашевелились, один за другим пристраивались там, где находились, мгновенно после этого отрубаясь. И минуты не прошло, а таверна превратилась в сонное царство.

Выйдя за дверь, я поморщился от вони горелого мяса. Заглянул за угол, где под навесом располагалась примитивная кухня. Темнокожий повар и его соплеменник – поваренок, разлеглись прямо на земле, а по обугливающимся яствам на плите уже бегали первые язычки огня. Капитан Дор, мигом оценив картину, подхватил переполненное ведро с помоями, вылил на огонь, произнес:

– Нам пожар здесь не нужен. Внутри остались парни, не все они плохие, умирать им ни к чему. Давайте за мной, надо быстро увести отсюда «Льва».

– А почему вы поменяли название?

– Пришлось. Ищут нас. Из-за вас.

– А я-то тут при чем?!

– Вы улетели на той страхолюдине, это многие видели. Нас допрашивали потом, чудом ушли, название сразу сменили. В этих краях те, которые видят лишнее, живут недолго. Теперь ищут нас, вот и ушли со старых маршрутов. А тут опять вы, и опять во всей красе. Леон, да у нас прямо-таки общая судьба. Мы будто морская черепаха и рыба-прилипала, сами по себе долго не ходим.

Навстречу показались два матроса. С жаждой в глазах они бодрым шагом следовали в сторону таверны.

Литтейгиса вновь подняла руку, жажда из глаз исчезла, сменившись полной апатией. И бодрости тоже поубавилось. Парочка продолжала следовать тем же путем, но походка была неестественной, и можно было не сомневаться, что прямо за порогом они улягутся, как и все остальные.

Проводив их взглядом, капитан робко попросил:

– Пусть барышня подежурит, пока мы подготовим «Льва». А то ведь народ сейчас косяками не ходит, но отдельные рыбы проскакивают. Надо их перехватывать, если не хотим, чтобы шуметь начали раньше времени.