Текст книги "Рейтинг-ноль"

Питаться ученикам полагалось на улице, за линией корпусов. Там, в окружении хозяйственных построек, скрывалась круглая площадка, заставленная в шахматном порядке навесами, под которыми располагались длинные узкие столы с простыми скамьями по обе стороны.

Ни намека на роскошь, но это можно сказать лишь про обстановку. Слуга показал нам наш стол, после чего застыл рядом, сложив руки по швам. Другие слуги принесли подносы с едой, и вот она-то оказалась безрассудно роскошной. То есть, несомненно, благородной. Такую трапезу положительно оценят даже самые взыскательные благородные особы.

Тсас, круглыми глазами пробежавшись по содержимому нескольких маленьких тарелок и кувшина, изумленно выдал:

– Чак! Ты вот это видел?! Зубатый вайский карп в соусе тарато! Где достали? Как довезли, ведь он в бочке быстро дохнет, а севернее Гросса не живет. А вот отбивная из мраморной вырезки пилозуба. Вот суп с нойскими креветками, грибами пассо, листьями макко и стеблями молодого вассиса. Глянь, на гарнир у них тушенные в соке тмира бобы шая. Чак, да тут же сплошные специи! И как много, мне столько не съесть. Очень дорогие специи! Видишь? Да это ведь жгучий хатчис на приправу! Чак, да один его стручок стоит как жеребенок породистый!

– Преувеличиваешь, – флегматично заявил я, раздумывая, с чего бы начать.

Стол действительно богатый, глаза разбегаются. Все выглядит вкусно и пахнет тоже ничего, но куда столько девать?

Тут потребуется желудок размером с ведро.

– Ну ладно, извини, немного преувеличил, – не стал возражать Тсас. – Но все равно очень хорошо кормят. Это ведь, наверное, в честь первого дня, да?

Я покачал головой:

– Тсас, оглянись. Ты тут видишь признаки праздника? Я тоже не вижу. Всем плевать на первый день, здесь просто принято так кормить. Только не торопись благодарить Стальной дворец за великую щедрость. Мы не с помойки сюда заявились, мы дети лучших семей Равы. Кормить нас почти год кашей для простолюдинов – это означает ослаблять параметры ПОРЯДКА. Такое учение никто не назовет элитарным, поэтому едой обделять не станут. Деньги в таком месте не имеют значения.

– Ну да, ведь императору ничего для школы не жалко, – кивнул Тсас.

Я на это усмехнулся и снисходительно развеял иллюзии соседа:

– Да чего жалеть, он еще и в прибыли по итогам останется. Вспомни ритуальный дар. Не знаю, как тебе, а мне он ритуальным не показался. Ритуальное – это или жертвенный ягненок, или безделушка, или дорогой подарок, который поставят на видное место. Что-то в таком духе. Наш дар не такой. И даже за половину его стоимости можно кормить тебя и меня целый год исключительно отборными корнеплодами пурры и самыми жгучими стручками красного хатчиса. Каждый день можно объедаться дорогими блюдами, даже нашим лошадям иногда будет перепадать. И дюжина слуг должна отгонять мух, чтобы не мешали нам набивать животы. Так что Стальной дворец не внакладе. Жуй спокойно.

– Но ведь один год можно перетерпеть и без дорогих специй, – не сдавался Тсас.

– Встать, ученики Чак и Тсас, – неожиданно послышалось за спиной.

Сказано без крика, спокойно, но по голосу понятно, что это не слуга решил поговорить, это кто-то серьезный. То, что он подкрался к нам незаметно, тоже говорило о многом.

Поднявшись, мы синхронно обернулись и увидели перед собой мастера. До этого я с ним не сталкивался и к мастерам отнес его исключительно из-за цвета одежды.

А вот он почему-то нас знает.

– Я мастер Тшо, и я отвечаю за питание всех учеников Стального дворца Алого Стекла. Если вам что-то не нравится в еде, в этом виноват лишь я.

– Нам все нравится, – поспешно заверил Тсас.

– Да? Точно все? – с недоверием вопросил Тшо.

– Да-да, вот точно все, – подтвердил мой сосед.

– Тогда могу ли я узнать, почему ты сказал, что год можно потерпеть и без дорогих специй?

– Мастер Тшо, извините, но мои слова не относились к качеству еды. Ее качество не вызывает ни малейших сомнений.

– Я задал вопрос не про еду. Ученик Тсас, отвечай по существу и быстро, не прячься за лишними словами и не юли, за это у нас могут наказать.

Бедолага после такой новости заговорил совсем уж нерешительно, даже запинаться начал. Перспектива лишиться балла скверно отразилась на уверенности в себе.

– Мастер Тшо, ведь специи необходимы для гармоничного развития атрибутов. Атрибут изначально, до открытия, подобен бесполезному пустому сосуду, и, только правильно питаясь, можно надеяться на высокое наполнение. Но ведь если не открывать новые атрибуты, ничего страшного не произойдет. Получается, можно целый год не принимать специи, но ничего при этом не потерять. Придержать атрибуты на будущее. Чтобы ступень не закрылась, излишки ци можно расходовать на навыки, у них ведь нет зависимого от качества питания наполнения. Вот это я имел в виду, а не качество вашей еды.

Тшо кивнул:

– Я принял твой ответ. А ты, ученик Чак, что скажешь по поводу специй? Подтверждаешь, что они необходимы только для развития атрибутов?

Я покачал головой:

– Мастер Тшо, то, что специи требуются для развития атрибутов, это факт, не нуждающийся в доказательствах. Всем известно, что именно в этом их основное предназначение. Однако это не все, есть и кое-что другое, тоже важное, но почти никому не интересное. Мало кто задумывается о том, что люди существовали и до того, как в Роке появился ПОРЯДОК. Он, как и Хаос, пришелец, но пришелец полезный. Однако он чужой, мы изначально к нему не приспособлены. Чтобы уживаться с ним, нам требуется особая поддержка. Ради нее ПОРЯДОК одарил наш мир особым благословением, частицы которого проникли во все живое. Те, которые поддерживают структуры ПОРЯДКА в организме, называются элементами, или цветными элементами. Это из-за их цветовой классификации. Самые полезные из них называются специи, и они оказывают влияние на весь наш ПОРЯДОК в целом, а не только на всем известную и самую важную его часть. Если питаться неправильно, атрибуты, навыки и состояния станут работать хуже. Разница в большинстве случаев невелика, и процесс усугубляется постепенно. Поэтому его трудно заметить, а то, что не сразу бросается в глаза, мало кого интересует. Но я любопытный и поэтому точно знаю, что при отсутствии полноценного питания человек теряет дар. И чем дольше длится период плохого питания, тем хуже работает его ПОРЯДОК. И восстанавливается не сразу даже при самом лучшем питании. Также есть мнение, что в самых нехороших случаях полноценное восстановление невозможно, что-то потеряется навсегда.

Мастер кивнул:

– Я не устаю удивляться тому, что важнейшим фактом пренебрегают настолько, что даже детям не рассказывают. И не соглашусь с тобой, что атрибуты важнее насыщенности поддерживающими элементами, ведь сами по себе атрибуты ничто. Лишь полноценно их подпитывая, можно добиваться максимальной отдачи от того, что в нас заложено ПОРЯДКОМ. И здесь, в Стальном дворце Алого Стекла, от вас часто будет требоваться полная отдача сил. При таких нагрузках любая мелочь важна, а правильное питание – далеко не мелочь. Всегда помните об этом. Ты, ученик Тсас, после обеда проследуешь к именной доске, где снимешь себе один балл по моему указанию. А ты, ученик Чак, просто вернешься в свою комнату без наказания, ведь мое несогласие с твоей расстановкой приоритетов – это вопрос дискуссионный, а не догма, принимаемая без возражений. А теперь вернитесь к своим мискам и доешьте все до крошки. Ваш обед этого достоин. Того, кто не уважает работу наших поваров, я тоже могу наказать.

Гм… плюс балл я не заслужил, несмотря на грамотный ответ. Но зато не сняли единицу, как Тсасу.

Можно сказать – почти в прибыли остался.

Глава 4
Битва за лучшее место в комнате и новые соседи

Настроение Тсаса после обеда оказалось подпорченным, что неудивительно. Разговорчивость у него и без того не очень, а тут и вовсе до нуля упала. Молча сидел за столом, пригорюнившись, и листал какую-то толстенную книжку. Как я заметил, один из его баулов был забит литературой почти наполовину.

Решив, что сосед пытается восполнить выявленный мастером пробел в образовании, я заинтересовался и попросил дать одну почитать. Тот зажимать не стал и вручил мне занятный труд, с которым мне до сих пор сталкиваться не доводилось. Назывался он «Удивительные и переполненные необыкновенными чудесами приключения великого героя Гвоя из семьи Трано, случившиеся в те далекие времена, когда он еще не был ни великим, ни героем, но уже начинал выказывать задатки славного воина и возбудителя безудержной женской страсти».

Название сразу навело на определенные мысли. Спустя три минуты я действительно убедился, что в мои руки попал примитивно клишированный образчик местной бульварной литературы. На первой странице описывалась внешность Гвоя из семьи Трано. Здесь автор не жалел эпитеты без оглядки на чрезмерность: «Глаза его были огромны и ясны той синевой, что можно увидеть лишь в ясном небе в полуденный час. В них отражался бесконечный океан скрытой силы, подсвечиваемой бурным огнем вулкана из неугасимой ярости и страсти, способных как испепелять недругов, так и любить неустанно». Также подробно и многословно восхвалялся богатырский рост и рекордная мускулатура, волевое лицо, каменные мозоли на костяшках пальцев и ребрах ладоней. Даже намеки на внушительное мужское достоинство приводились в сочетании с фразами в духе: «При виде такого красавца даже к барышням, лежащим на смертном орде, вмиг возвращались жизненные силы. Сама природа неудержимо подталкивала их упасть в объятия этого совершенного мужа, и давлению этому невозможно было противиться. Гвою из семьи Трано оставалось лишь выбирать прекраснейших из самых благородных дев, холодно отвечая дурнушкам и одаряя прыщавых простолюдинок взглядами, в которых не было ничего, кроме безграничного презрения».

За описанием внешности последовала красочная картина боя против монстра, на которого лично я бы не факт, что вышел бы даже при наличии в союзниках сотни умертвий уровня Тени Некроса. И с парой полностью заряженных Крушителей в руках.

Гвой же справился в одиночку. Причем большую часть времени он потратил не на непосредственное нанесение урона, а на унижение монстра, всеми способами демонстрируя свое несомненное превосходство.

Сюжет замысловатостью не отличался и, несмотря на строжайшую прямолинейность, смотрелся рвано, изобилуя противоречащими моментами. Если совершенно не пытаться вдумываться, нет намека на сложности, царит идеальная линейность или, говоря прямо, – примитивность. Но так можно читать только в том случае, когда текст в каждом слове потакает твоим личным комплексам. Если же комплексы отсутствуют или проявляются слабо, мозг неизбежно подключается.

И возникают вопросы.

Вот у меня разум отключаться отказывался, поэтому скакал от недочета к недочету, каждый раз спотыкаясь. Складывалось впечатление, что, выдав страницу или две, автор отдавал кусок текста переписчикам и без промедлений брался за следующий, никогда не возвращаясь для правок и сверок с ранее написанным. Так сильно торопился, что пропускал слова, неправильно выстраивал предложения и часто серьезно путался в логике буквально в соседних абзацах. То есть вместо чистейшего горного ручья продуманного от начала до конца повествования лил мелкими порциями помои из ржавого ведра, не забывая при этом подкидывать в каждую порцию что-нибудь особенно грязное и вонючее для любителей именно таких «изюминок». И основных изюминок было две: соблазненные с физиологическими подробностями прекрасные девы и жесточайше униженные враги. Причем в категорию врагов несчастные второстепенные герои попадали за что угодно, даже за сущую ерунду. Недостаточно быстрый и низкий поклон при встрече с Гвоем из семьи Трано – вполне себе веская причина для морального прессинга или нанесения тяжких телесных повреждений. Зачастую с летальным исходом.

Помимо всего прочего с самого начала, почти сразу после описания внешности Гвоя, оба таких завлекательных момента объединялись в насыщенный похотью и насилием эпизод. Так сказать, с ходу подвешивался ржавый крючок для ловли самого невзыскательного читателя, которому от текста требуются лишь три вещи: секс, кровь и тотальное доминирование над всеми живыми и мертвыми. И абсолютно все равно, в какой обертке они подаются, лишь бы «пожирнее» да побольше.

Да, первоначальное предположение верно – Тсас предпочитает самое низкопробное бульварное чтиво. Все признаки налицо, разве что традиционно штампованной обложки не хватает. Например, покрытого боевыми шрамами почти голого культуриста в обнимку с полуобнаженной девой нежного возраста, посматривающей на качка взглядом рожающей коровы. Или в более скромных случаях невразумительный пейзаж с мужественным героем-одиночкой, непременно вооруженным и готовым убивать. В самых бюджетных, как правило, исключительно «сетевых» вариантах обходятся наспех нарисованными или попросту украденными картинками из популярной в определенных кругах азиатской тематики. Это там, где девочки голоногие, мальчики волосатые и глаза у всех габаритами с корабельные иллюминаторы. Пока что графическое оформление в Роке не принято, так что лишь название с ходу выдает суть.

Да уж, нельзя не признать, Тсас писать научился красиво, в этом он мне фору даст. Но, если мудрости набирается в подобной литературе, промах с ответом по специям закономерен, ведь его любимый жанр подразумевает игнорирование не только логики, но и описаний с объяснениями. Они откровенно лишние в столь шаблонно-примитивном сюжете.

А ведь мастер Тшо задал простейший вопрос. Что же будет, если нас начнут спрашивать о сложных вещах?

Что-то будет… Скорее всего, недотянет сосед до конца года, не спасет его каллиграфия. Будь он здоровяком, глядишь, мог бы наверстать в боевых делах. Но готов поспорить, что Тсас не из таких.

Как человек, частенько сталкивающийся с насилием, я обычно хорошо чувствую опасность, и от мальчишки не веет даже намеком на нее.

Да уж, книжица пустая, однако как знать, может, даже от подобного чтива есть прок. Глядишь, изучу таких пару-тройку и смогу лучше понимать психологию самых невзыскательных аборигенов.

Вдруг пригодится.

За чтением время летит незаметно. И вот приблизительно через час вновь показался знакомый слуга в сопровождении очередного соседа.

Этот на Тсаса не походил совершенно. Ни внешне, ни, скорее всего, внутренне. У многих людей присутствуют яркие маркеры в облике, которые позволяют уверенно судить о некоторых сторонах характера.

Так вот, у новенького эти черты были выражены не просто ярко, а по максимуму. С первого взгляда понятно, что у него на троих хватит надменности, неприятной самоуверенности, грубости и вечного недовольства всем и вся. А вот с интеллектом, скорее всего, дела обстоят не вполне благополучно.

Ростом превосходит Тсаса почти на полголовы, но со мной почти вровень. Если и выше, на палец или полтора – не больше. В плечах зато серьезно пошире, чем я, а уж о соседе-книжнике лучше не заикаться. Намного массивнее смотрится, благодаря однако не столько мускулатуре, сколько лишнему весу. Да-да, жирноват. И по роже заметно, что не дурак вкусно покушать.

Здешняя кормежка должна такому понравиться.

На поясе тоже традиционный янь, но не такой, как у Тсаса. Клинок стандартен, это оружие не терпит отходов от строгих канонов, зато на рукояти мастер отыгрался. Разноцветных камней на ней столько, что места свободного не осталось. Получилась эдакая сплошная наждачная поверхность, которую вместо абразива усеяли драгоценностями. Воевать с таким мечом невозможно: держать проблематично, грани самоцветов впиваются, кожу повреждают при сильных ударах и блоках. Зато очень удобно, когда требуется показать, что у тебя куры мрут из-за хронического объедения деньгами.

Не обращая на нас внимания, новый сосед рявкнул развернувшемуся было слуге:

– А ну, куда пошел?! Я тебя не отпускал! Развесь в шкафу мою одежду. Хорошо развесь, без складок лишних. А потом забери мои ботинки и начисть их хорошенько. Разве не видишь, что они запылились?! Похоже, подметают в вашем хлеву такие же лодыри, как ты. Сплошная грязь. Из какой занюханной деревни вас привезли?!

И так далее и тому подобное.

Странноватый наезд. Как по мне – более чистое место трудно вообразить. Я не только о комнате, я в целом. Почти вся территория Стального дворца вымощена крупной брусчаткой или даже широченными каменными плитами весом в тонну и больше. Следят за ними на совесть, грязь даже в щелях между камнями не скапливается. Там, где земля не прикрыта, устроены огражденные клумбы и традиционные равийские садики: дюжина-другая живописно ухоженных деревьев и кустов, художественно оформленные россыпи валунов, крошечные прудики с яркими рыбками. И все это с дорожками из тех же тщательно подогнанных камней или сплошным ковром особой газонной травы, столь изумрудно-зеленой, что пыль стесняется на нее оседать. И густота у нее неестественная, и стебли пружинят, будто пластиковые.

Вот где он здесь грязь нашел? Явная придирка на пустом месте. Похоже, первое впечатление о новичке оправдывается. Вечно всем недоволен. Плюс, как известно, свинья везде найдет то, что положено свинье находить.

– Господин, а можно узнать, где ваш шкаф? – лишенным намека на эмоции голосом уточнил слуга, удачно вклинившись в паузу между гневными высказываниями нового соседа.

Верзила на миг растерялся. Как-то он этот вопрос не продумал.

Однако недолго пребывал в растерянности, уже через пару секунд осмотрелся и так же быстро принял решение.

Направившись прямиком ко мне, безапелляционно заявил:

– Уступи мне свое место. В этом свинарнике, должно быть, полно тараканов, а они не любят лазить возле окна. Эй, ты! – уже к слуге повернулся. – Вытащи его вещи и вместо них положи в шкаф мои.

– Минуточку, – спокойно сказал я, не отрываясь от похождений великого героя Гвоя, который как раз полез под очередную юбку, не успев перед этим смыть с рук кровь очередного, до смерти униженного злодея. – Это мой шкаф, и мои вещи останутся в нем. В твоем распоряжении три свободных места, выбирай любое, не стесняйся.

– Что ты сказал?! – прогудел нехороший новенький.

Вздохнув, я оторвался от книги и, неотрывно уставившись в глаза грубияну, повторил сказанное почти слово в слово. Причем не просто повторил, а повторил тем особым голосом, с которым коту пытаются втолковать, что справлять малую нужду полагается строго в лоток, а не в туфли уважаемого гостя.

В общем, объяснил, как полному недоумку.

– Видишь шкаф? Он мой. Понимаешь слово «мой»? Вот и хорошо. Вот эта койка не моя. И вон те две, возле дверей, тоже не мои. Ты можешь выбрать любую из них. Любую. Она станет твоей. А чужие койки никогда не трогай. Нельзя их трогать. Совсем нельзя. Уважаемые люди так не делают. Тебе все понятно или еще раз объяснить?

Бесстрастное лицо слуги за спиной новенького чуть вытянулось. И мне показалось, что он едва от смеха сдерживается.

Смелые эмоции для простолюдина.

Нависнув над койкой, где я продолжал валяться в расслабленной позе, громила прорычал:

– Я Ашшот из семьи Шао, и я тебя запомню. Я тебя хорошо запомню.

– Буду гордиться тем, что меня помнит сам Ашшот из семьи Шао, – с преувеличенно серьезным видом заявил я, сделав ударение на слове «сам» и на имени.

Тут уже даже застенчивый Тсас не выдержал, прыснул, а по лицу слуги волны пошли от напряжения.

Непросто бедолаге сдерживаться.

Дело в том, что прозвище новенький выбрал не сказать, чтобы очень удачное. Да, я уже понял, что здесь принято использовать личные данные великих людей. Но также понял, что подразумеваются реальные исторические личности либо считающиеся таковыми. А если где-то брать что-то из откровенной фантастики, полагается знать меру и не смешивать одно с другим.

Сказать о себе: «Я Ашшот из семьи Шао» – это примерно как на Земле заявить: «Я Человек-паук из семьи Юлия Цезаря». Даже на правах шутки звучит как-то не очень.

Но здесь – все серьезно. Этот чудак по своей воле выбрал, что почти год к нему будут обращаться именно так.

Да, действительно, с первоначальным мнением я не ошибся. С интеллектом у этого товарища явно не все прекрасно.

Но и не так уж безнадежно, потому что усугублять конфликт новый сосед не стал. Быстро определив во мне не самую удобную цель для наезда, Ашшот не стал связываться с Тсасом. Может, койка его не понравилась или настолько выбит из колеи, что не решился доказывать свое превосходство еще раз тем же способом.

Недовольство выместил на слуге, пока тот потрошил один баул за другим. Одежды у толстяка оказалось столько, что в приличный по размерам шкаф она вместилась с превеликим трудом. И пока ее там развешивали, Ашшот на все лады костерил нерасторопного простолюдина, придираясь беспричинно к чему угодно.

Напоследок распорядился почистить ботинки как можно быстрее, причем идеально, грозя некими непонятными неприятностями, если тот хоть в чем-то оплошает.

Слуга вернулся спустя полчаса без ботинок, зато с новым учеником. Этот выглядел свойским парнем, но недалеким и без крепкого внутреннего стержня. Из тех людей, про которых с первого взгляда понятно, что чувства юмора у них на троих хватит, но юмор этот не блещет остротой и нередко бьет по ним же. В остальном внешность заурядная, больше на простолюдина похож, чем на аристократа. Глаза повышенной яркости, но не сказать, что выдающиеся. Да, случается, и у самых знатных аристократов недостает «цветности», но это, скорее всего, не его случай. Явно не из самых серьезных кланов. Об этом же говорили его одежда и скромный баул. Меч выглядел так, будто его в первой попавшейся лавке приобрели, такое оружие не всякий элитный простолюдин согласится носить.

Кстати, вещей у него не больше, чем у меня. Даже меньше, ведь храмовый доспех надо учитывать, а он места немало занимает. Этот тип, похоже, без защиты обошелся. Ну если только припрятал в сумке самую легкую кольчугу, которая разве что от бандитского ножа в темном переулке способна спасти.

Интересно, как его семья смогла потянуть ритуальное подношение школе? Или родичи экономили лишь в некоторых вещах?

Даже не дернувшись задержать слугу, новенький с порога радостно затараторил:

– Всем привет! Я Паксус из семьи Ташлим. Не, ну вы-то знаете, что никакой я не Паксус, а придуриваюсь. Но тут все придуриваются, куда деваться. Тем более что Паксус – это клево звучит. Нормально я придумал, да? А вас как называть?

– Я Тсас из семьи Багго, – тут же ответил сосед.

– А я Ашшот из семьи Шао, – важно заявили с койки у дверей.

– Чак из Норрисов, – коротко представился я.

Прозвучало несколько панибратски, но нас просили вести себя попроще. К тому же почти нет сомнений, что новый сосед воспримет все понимающе.

Тот, оправдывая сложившееся о нем мнение, задорно мне подмигнул и направился к свободной койке у двери, на ходу заявив:

– Ашшот, крутое у тебя прозвище. Сам придумал?

– Конечно, сам, кто же еще, – так же важно ответил верзила.

Как он еще не лопнул, не понимаю. Он ведь только тем и занимается, что раздувается от уверенности в своем величии. При этом заметно, что уверенность у него далеко не стопроцентная. Решил с ходу показать всем, кто тут царь горы, но не уверен, что гору эту потянет.

Да и великого желания оборонять вершину от посягательств не изъявляет по причине склонности к лени. Вон глаза сонными становятся, не удивлюсь, если дремать начнет.

Если, конечно, ему это позволят, что не факт. Похоже, Паксус прямо сейчас начинает доказывать, что с чувством юмора у него, может, и не полный порядок, но оно работает. И мишенью для демонстрации избрал, естественно, Ашшота.

Потому что мишень из этого жирного индюка идеальная.

Не промахнешься.

Торопливо и небрежно размещая свое барахло, Паксус продолжал:

– Ребята, вы представляете, я тут видел девчонок, когда меня сюда вели.

– В смысле учениц видел? – уточнил Тсас.

– Ага, они самые. Их первый корпус напротив нашего, за садиком с двумя прудами. Они смотрели в окна, когда я мимо шел. Вы что, реально их не видели?

– Одну видел, – признался я.

– И как она? – с неподдельным интересом спросил Паксус.

– В смысле как? – не понял я.

– Ну… в прямом смысле. Как у нее дела с мордашкой, с фигурой? Страшная на лицо, но тело, как древняя скульптура? Или наоборот? Или все вместе блеск? Как она? Какое сочетание?

– Фигура вроде ничего… – призадумался я. – Но не всем понравится: длинноногая, но худая. А насчет лица трудно сказать. Оно у нее все кровью залито.

– Не понял?! Кто это ее обидел?!

– Да похоже на то, что кровь чужая. У нее в каждой руке по мечу. Один явно у кого-то отобрала, неблагородный клинок, второй нормальный. И оба залиты по рукоятки. Даже ошметки к металлу прикипели. Похоже, по пути в школу она кого-то на фарш порубила. Я бы даже сказал, что не одного, а нескольких. Такое бывает, когда рубятся серьезно в ограниченном пространстве.

– Да ну, хрень какая-то, – почему-то обиделся Паксус. – Я серьезно про милашек спрашиваю, а ты мне какие-то ужасы в ответ. Кровь, мечи, рубка… Девушки – это ведь так прекрасно, не надо их к такому приплетать. Я вот по пути троих видел. Слов нет, чтобы описать. У всех идеальное сочетание.

– В каком смысле идеальное? – заинтересовался Ашшот. – Что, сильно красивые?

Паксус покачал головой:

– Нет, мой друг, они не красивые, они именно прекрасные. Прекраснее трудно представить. Я же говорю, сочетание идеальное: к качественному телу прикреплена отличная голова. У всех троих. Ничего плохого не скажешь ни про одну. Представляете?

– Прям у всех все хорошо? – уточнил здоровяк.

– В том-то и дело. Одна с волосами цвета полированного лунного металла. Можешь себе такое представить? И грудь просто нечто. Ее холмики так сильно натянули одежду, что та почти лопнула. Ты такое представляешь?

– Наверное, из старших. Не первая попытка, – логично заметил Тсас, предполагая, что ученицы начального допустимого возраста вряд ли способны похвастать столь пышными формами.

– А остальные какие? – спросил Ашшот.

Тема здоровяка явно заинтересовала.

– Остальные тоже ничего, но как бы это сказать… Они попроще. Одна черненькая, так себе. Но вторая… Скажу тебе, я всяких видел, но таких, как она, за всю жизнь…

И Паксуса, что называется, понесло. Минута за минутой он рассказывал детали своей биографии, выбирая из нее исключительно пикантные моменты, полностью игнорируя все прочее. Моментов было столько, что не всякий старик похвастается. И это объяснимо, ведь сосед уверял, что уже с десяти лет прохода прислуге не давал, а к двенадцати крестьяне начали прятать от него дочерей, внучек и бабушек. При этом он не придерживался даже намека на хронологию. После рассказа о неудачной попытке устроить ночь любви одновременно с немолодой служанкой и парой ее дочерей, тут же переключился на историю, как, будучи почти четырех лет от роду, услышал в конюшне необычные звуки. И случилось это после того, как туда воровато пробрался конюх в сопровождении кухарки. Мол, именно в тот день впервые узнал о существовании весьма интересной стороны человеческих взаимоотношений, и это знание полностью перевернуло его жизнь.

Если верить всему, что торопливо рассказывал Паксус, он физически неспособен просто так пройти мимо представительницы женского пола. И даже на миловидных мальчиков, бывало, засматривался, не сразу понимал, что никакие это не барышни (но нельзя исключать, что понимал прекрасно).

А еще он засматривался на собачьи свадьбы, случки крупного и мелкого скота и даже интересовался топтанием петухами кур. В общем, Паксуса остро интересовало все, что связано с процессом размножения. Расскажи ему про то, с какой целью растения отращивают цветы, он бы, наверное, часами наблюдал, как порхают пчелы и бабочки, перенося на себе пыльцу от тычинок к пестикам.

Рассказывая все это, Паксус обращался исключительно к Ашшоту. Нас игнорировал, совершенно не обращал внимания. А верзила ему охотно поддакивал, задавал уточняющие вопросы, частенько похохатывал над некоторыми незатейливо-забавными моментами. Расслабился, почти перестал вести себя так, будто он вершина неприступная, с презрением взирающая на суету человеческую, творящуюся у ее подножия.

Даже появление пятого ученика не прервало потока однообразного красноречия. Новенький оказался крепышом моего роста с простецким и суровым лицом. Такого одень подобающе, и будет выглядеть типичным молодым лесовиком, успевшим много чего повидать. Ничем не примечательный меч с изрядно затертой рукоятью и слегка обшарпанными ножнами усиливали это впечатление. Тяжелый боевой нож и лук также органично вписывались в картину.

Представился он как Огрон из семьи Дуар и с первого взгляда показался немногословным, но при этом вовсе не застенчиво-скромным, как Тсас. Просто не любитель пустой болтовни, да и тема, которую оседлал Паксус, явно не вдохновляла.

Пока Огрон возился со своими немногочисленными вещами, наш говорун не умолкал:

– Слушай, Ашшот, а ты знаешь, что сад красных лепестков отсюда всего-то в четырех кварталах? Это если от ворот считать налево, а потом прямо.

– Что за сад? – не понял здоровяк. – Зачем ты мне о фруктах рассказываешь?

– Фруктах?! Да как можно такое не знать?! – притворно возмутился Паксус. – Сад! Красных! Лепестков! Ну, Ашшот, ну напрягись, ну вспомни! Ты ведь отличный парень, и сразу видно, с головой дружишь. Я нормального человека с ходу срисовываю, так что с тобой я хоть куда готов, хоть на кого. Ты не можешь такое не знать, давай вспоминай.

– Ну да… что-то такое припоминаю… – весьма неубедительно ответил Ашшот, которого Паксус к этому моменту успел качественно загипнотизировать сочными описаниями женских прелестей и всевозможных забав с их обладательницами.

– Ну вот, я так и знал, что ты придуриваешься! – радостно заявил болтун. – Уж мы-то с тобой знаем, что сад красных лепестков – это лучший бордель Равы. Ашшот, надо придумать, как туда попасть. В смысле быстро попасть, а не дожидаться, когда в город отпустят. Ты как насчет стен? Лазить умеешь? Ой, извини, что я спрашиваю! Понятно, что ради такого дела ты легко на любую стену забежишь. В общем, нам главное на ту сторону попасть, а дальше я все мигом организую. Там у них есть приют колючих лилий. Если сад красных лепестков – это лучший бордель в мире, приют колючих лилий – это самое лучшее, что в нем есть. Прикидываешь? Особый товар. Ну ты понимаешь, о чем я… Да все это понимают.

Балабол чуть ли не впервые за все время намекнул, что в комнате они не вдвоем. И даже покосился выразительно сначала на меня, а затем на Огрона.

Тот, поймав на себе взгляд, многозначительно хмыкнул, что заставило Ашшота встрепенуться: