Текст книги "Я и мой капитан"

Хм, еще бы ей не быть уникальной! Спросите у Хейви – она вас просветит.

– А вы молчите, Умтак? – Рифегс вернул поток частиц на свое место за столом.

– Вы так интересно рассказываете, профессор, – Ирина высунула хобот из третьего уже пустого контейнера, – не хотелось вас прерывать. Наверное, очень сложно заниматься такими расчетами, как ваши. Это действительно впечатляет. Я филолог, и мне все вещи, о которых вы рассказываете, даже и не снились!

По виду таланга было трудно судить, польстило ему это или нет. Но та скорость, с которой самка уничтожала запасы органики на столе, должна была положительно сказаться на его настроении.

– Я хочу вас спросить, если позволите… – Профессор замялся.

– Все что угодно, Рифегс.

– Это немного нескромно… но вот ваш… скажем так, размер вашего тела не соответств… он…

– Ах это! У меня наследственная генетическая мутация, заболевание, – выдала Ирина заготовленную легенду.

Умница моя! Все по плану. Только помни – не больше двух тонн, пожалуйста.

– Понятно, сочувствую. – Голос таланга стал тише. – Так что у вас там произошло, расскажите подробнее.

– Сбой гиперпространственного двигателя, мы должны были выйти в системе Куиндук, но очутились здесь. Еще и с астероидом столкнулись. И вот теперь у нас не осталось топлива, чтобы добраться до Фулонга.

«Молодец! – Я особенно оценил то обстоятельство, как четко она выговорила «гиперпространственного». – Давай-давай, продолжай. Все же хорошо, так?»

«Не говори гоп…» – бесстрастно ответил Глюк. Вечно этот пессимист во всем сомневается.

– У нас закончилась антиматерия, – доверительно продолжил симбионт.

– Конечно-конечно, – заверил ее профессор, – давайте вашу кредитку, и мы все устроим.

– Понимаете, Рифегс, так получилось, что при мне ее нет – она осталась на Фулонге.

– Как это?

– В ней не было надобности. Мы везем небольшой груз руды тер… тербия, чтобы продать на Куиндук-11, и можем в качестве платы поделиться ею с вами. В обмен на четыре моля антиматерии.

Таланг не отвечал, что-то обдумывая. Я напрягся.

– И сколько у вас тербия?

– Полторы тонны, высокообогащенного, – спокойно ответила Ира.

– Но это как-то не по правилам… – сомневаясь, сказал Рифегс.

– Ну мы же и так бы рассчитались, будь у меня кредитка с собой, – начал уговаривать профессора симбионт, – а так подумайте: целых полторы тонны – это почти миллион кредитов! Вы оплатите нам антиматерию своей картой и заработаете миллион! Вот вы сколько получаете?

– Пятьсот за темп, как и все с моей степенью, – быстро ответил таланг.

– Ну вот! – воскликнула самка. – А тут сразу миллион!

Но Рифегс почему-то медлил, перемешивая серые частицы на поверхности пылесосоподобного тела. Мне все больше не нравилась идея дачи взятки пусть не чиновнику, но все-таки очень законопослушному гражданину Федерации. Ира, кажется, тоже почувствовала что-то.

– Две тонны! – продудела она. – Я дам вам две тонны.

– И что я буду с ними делать? Мне тут еще не меньше темпа торчать.

– Я могла бы продать его на Фулонге для вас.

«Фейл?»

«Эпик фейл, – подтвердил навигатор. – Сворачиваемся?»

«Да, план Б».

– Ира, – пискнул я из динамиков по-русски, – видишь за спиной у тебя такую квадратную синюю кнопочку?

Она послушно сфокусировала заднюю пару глаз, благо вертеть корпусом ей для этого было не нужно. Самка лишь пошевелила спинной рукой в ответ, как знак: вижу, мол.

– Поднимайся ненавязчиво и двигайся к ней, когда нажмешь – быстро беги к выходу! Это приказ!

– Что он там говорит? – отвлекся от раздумий Рифегс.

Не знаю, как Ира ощутила серьезность момента, может быть, что-то уловила в моем тоне, а может быть, сама осознала свой прокол, хотя это вряд ли. Но она послушно встала и попятилась к стене с панелью.

– И почему ты ответила как «тук», если ты «так»? – заговорил профессор, медленно рассыпаясь на части, взметающиеся сетью песчинок все выше в пространство комнаты, собираясь в мутное облако под потолком. – И кредитки у тебя нет, зато есть тонны редчайшего металла на борту?! – Воздух вокруг Рифегса завибрировал. – И ты – ребенок… начальная стадия… – За спиной у него часто и зловеще замигали лампочки на одной из панелей. – И почему прямо в этот момент кто-то ломится на мой склад?! Да кто ты такой?! А ну стой!

С этими словами таланг ринулся всеми частицами на симбионта. Но Ира уже нажала кнопку и, подпрыгнув так, что дала бы фору любому фулонгийскому атлету, грохнулась на пол, а затем кубарем покатилась к выходу в коридор.

– Тревога! Срочная герметизация центра управления! – сливаясь с визгом сирены, раздался металлический голос из динамиков.

– Макс! Что?!

– Просто беги на борт!

Перегородка захлопнулась прямо за спиной пытающейся встать на ноги Иры. Послышались щелчки многочисленных ударов в дверь изнутри, будто с тысячу гуманоидов устроили флешмоб по одновременному поеданию семечек. Потом разъяренный крик Рифегса. Симбионт уже мчался ко мне по коридорам станции, сильно пошатываясь на напряженных конечностях.

– Дроида выслать?

– Нет, я помню дорогу, – выдохнула запыхавшаяся Ира.

Через минуту она влетела в трюм, едва не свалив мощным торсом БТ-82-го с трапа.

– Что происходит?! – тяжело сопя, продудела самка.

– Ламантин ты самонадеянный! – в сердцах воскликнул я. – План Б, вот что происходит, твою земную мать!

– У нас есть план Б?

– У меня есть… вернее, был, а теперь не знаю…

– Что они тащат? – Самка указала хоботом на одного из ремонтников, заносящего на нижнюю палубу последний ящик.

– Антиматерию и ядерное топливо, – коротко ответил я.

На большее меня не хватило – я был вне себя.

– Где ты все это взял?

– Закрыть грузовой шлюз! – скомандовал я и добавил, обращаясь к Ире: – Пока вы там мило беседовали, я послал БТ-82 отключить на время дроидов на станции и приказал дожидаться распоряжений у камеры хранения. Как видишь, я оказался прав.

– В чем прав? – Симбионт рассеянно глядел, как закрывается дверь трюма. – Ты почему меня коровой обзываешь?! Что я такого сделала?!

Больше удивило то, что самка обладает некоторыми познаниями в биологии млекопитающих ее родной планеты (в чем ранее ее заподозрить было почти невозможно), чем полное отсутствие логического анализа своих высказываний. Ира была в таком возбужденном недоумении, что даже не помыслила впадать в одно из своих привычных состояний обиды.

– Ты сказала «я могла бы». И Рифегус все понял. Надо же следить за языком! Разве мы это не проговаривали? Хорошо, что твой несравненный Глюк следил за вашим диалогом, пока я занимался делом.

– Каким таким делом?

– Вскрывал неприкосновенный запас станции резаком. Так что у нас теперь есть антиматерия, но…

Ира как-то погрустнела и смутилась, видимо припомнив свою последнюю фразу в адрес Рифегса.

– Макс, ну извини, не подумала, но я же не шпион – у меня нет опыта в таких вещах, – выдала она высокую трель, дрожа кончиком хобота.

Я тут же смягчился. Что уж теперь поделаешь? Что произошло – то произошло.

– Мы в патовой ситуации, – просветил я симбионта.

– Это почему? Топливо у нас есть, и руда при нас.

– А как ты вылетишь со станции? Мы заперты в доке.

– Как ты и предлагал – прорежем горелкой стенку! Ты же сам говорил, чтобы я была готова выйти на поверхность в скафандре и сделать дыру снаружи, если что…

– Небольшую дыру! Небольшую! – четко произнес я. – Чтобы запустить туда дроидов. Но теперь мы внутри. Высота моего корпуса тридцать четыре метра, ширина – пятьдесят восемь. Ты представляешь, какого размера отверстие придется выпилить и сколько времени это займет?

– Я возьму лазер и помогу твоим роботам! – уверенно заявила Ира.

Опять она за свое! Этот проклятый бластер не дает ей покоя.

– Он рассчитан всего на сорок выстрелов, а обшивка станции очень толстая.

– Макс, что же делать?

Приглушенный вой сирены снаружи стих.

– Скоро твой не в меру возбужденный профессор будет здесь, – отметил я.

– Так что же делать, Макс?! – срывающимся на крик голосом повторил симбионт.

– Договариваться. – Я был спокоен, и это спокойствие каким-то образом передалось самке. – Посмотрим, что он предложит.

– Макс, мы ведь теперь настоящие пираты, а не понарошку. Ты же фактически ограбил станцию. Почему ты так уверен, что он будет с нами говорить?

Хм, вот она молодец все-таки! Как договариваться – так «с нами», а как «ограбил станцию» – так это, выходит, я один.

«Технически она права», – поддержал Ирину компьютер. Я не стал отвечать на это замечание, слишком уж логичным оно было… но, создатель, неужели я чувствую обиду?!

– Уверен. Оружия на станции нет. Поэтому наша позиция кажется мне сильной. Только говорить на этот раз буду я.

– Хорошо. Но дай бластер, а? – снова попросила самка. – Мы его напугаем, и он нас отпустит.

– Возможно, позже, но не сейчас.

– Сейчас самое время! – настаивала Ира.

В проеме двери в док появился Рифегс в сопровождении четырех дроидов: одного ремонтника, двух исследователей и одного уборщика. Видимо, притащил всю обсерваторную рать.

– Эй вы, на транспорте… как вас там?! – закричал профессор с порога. – Давайте договоримся!

– Вот видишь? – сказал я Ирине, довольный своими расчетами. Та в ответ только пыхнула. – Что вы предлагаете? – спросил я по громкой связи.

– Вы в ловушке! – констатировал таланг. – А в первом доке у меня стоит почтовый дроид. Я могу отправить его на Куиндук-11 с уведомлением о вашей поимке! Но я могу этого и не делать.

– В обмен на что? – спросил я, оттягивая время, пока сам еще раз удостоверился у навигатора: «Ты точно проверял?»

«Точно, были характерные для взлета колебания», – ответил Глюк.

– Скажите мне, где вы взяли тербий? – Рифегс сейчас был в своей обычной неструктурированной форме частиц, вращающихся вокруг общего центра масс. – У вас нет при себе кредитки, значит, вы его не купили, а где-то нашли. Причем где-то достаточно близко от этой системы, – пояснил он свою логику. – Скажите мне, где именно, и я вас выпущу, так и быть. Предложение обсуждению не подлежит!

– Макс, не говори ему! – возбужденно зашептала Ира. – Ты скажешь – а он нас не отпустит.

Навигатор засмеялся. Я бы к нему присоединился, но момент совсем не способствовал.

– Тихо! – шикнул я на симбионта. – Не говори глупостей, ты не знаешь, как тут дела обстоят. Выпустит, куда он денется.

– Тогда почему не скажешь?

– Хм, ты предлагаешь мне нарушить слово, данное Хейви?

Ира замялась:

– Нет-нет.

– Тогда помолчи, пожалуйста, – попросил я самку. – А мне кажется, подлежит! – громко выдал я в наружные динамики. – Нет у вас никакого почтового дроида в первом доке! Он автоматически стартовал через минуту после включения аварийной сигнализации. И через пару-тройку часов будет на Куиндуке с сообщением о неполадках на станции. А еще спустя такое же время здесь все будет кишеть ремонтниками и спасателями. Успеете ли вы, уважаемый Рифегс, почистить все логи нашего разговора? Ну, к моему бортжурналу у вас точно нет доступа, а ведь я записываю этот разговор, как и все предыдущие. Так что? Будем ждать спасателей, а после и полицейских дроидов или разойдемся мирно?

На внешней камере было видно, как клетки таланга вращаются все медленнее и медленнее.

– Что вы предлагаете? – спросил он после долгой паузы.

– Когда прибудет первый дроид, сообщите о ложном срабатывании системы предотвращения аварий. А для вас лично предложение остается в силе – две тонны тербиевой руды. Мне это кажется справедливым.

– А как я объясню потерю неприкосновенного запаса топлива?

– Хм, вы думаете, спасательный дроид станет проверять ваш склад?

– Н-нет, маловероятно.

– Ну что? По рукам тогда? – В последнее время у меня частенько начали вырываться земные выражения, как-то сами собой.

– Наверное. Правда, у меня нет рук, – ответил Рифегс.

Вот так мы свалили с Лейтен-1 без использования бластера.

Ирина уже полчаса не говорила ни слова, что для нее было нехарактерно. Я долго сдерживался, но все-таки решил нарушить молчание, опасаясь за стабильность ее психики.

– Тебя что-то беспокоит? – поинтересовался я, с ужасом ожидая словесного водопада в ответ.

Но симбионт пребывал то ли в раздумьях, то ли в каком-то ином состоянии, потому что десятью минутами ранее на мое предложение поставить фильм отреагировал крайне вялым отказом. Да что там – она даже к своим му’ум-рэкам не прикоснулась! Вот и сейчас самка произнесла очень взвешенным тоном:

– Он нас выдаст, думаю…

Я сообразил, что она о профессоре.

– Поясни алгоритм своих расчетов, пожалуйста, – мягко попросил я, – не вижу причинно-следственной связи.

– Думаю, он все расскажет. Он ведь в принципе неплохой человек, – повторила свой тезис Ира, почесав макушку хоботом.

– Не человек, – машинально поправил я и продолжил: – Мне сложно судить об эмоциях гуманоидов – я не специалист. А он даже не гуманоид, а неорганическое существо.

– Вот так вот сидишь на станции, изучаешь звезды, и вдруг тебе на голову – бах! – такие мы… – разглагольствовала Ира, не обратив внимания на мое замечание, – и невольно становишься преступником… Ни с того ни с сего…

– Постой! Послушай меня, – прервал я ее (мне очень не нравились показатели настроения симбионта). – Ты считаешь, что его подсознательная составляющая сыграет ключевую роль в его поступках? Но сама подумай: он сейчас на распутье – сообщить все полиции и отправиться в тюрьму темпов эдак на пятьдесят за коррупцию или оставить себе нашу скромную взятку, равную его пожизненному жалованью, и молчать. По-моему, выбор очевиден.

– А если его замучают угрызения совести?

Мы с навигатором одновременно заржали, как два земных непарнокопытных во время брачных игр.

– Ой… не могу… угрызения совести… – Я пытался сдержать поток электронов в микросхемах. – Щас с курса собьюсь… угрызения совести!

– Макс, – серьезно и как-то даже грустно перебила Ира наш дрожащий рев, – а ты меня слушаешь?

Я осекся, успокоился и перекрыл шину процессора.

– Что ты хочешь донести? Поясни свои логические построения, – сдержанно сказал я.

– Я думала, что ты… ну как бы сказать… живой тоже. – Кажется, симбионт не мог найти подходящих терминов, чтобы прозрачно выразить свою мысль. – Ты всегда был таким правильным, а теперь, когда… вот, воруешь всякие вещи…

– Тогда я был законопослушным гражданином, соблюдал все законы Федерации, – возразил я. Рассуждения самки не выдерживали никакой критики. – Но обстоятельства изменились, как видишь. И теперь я не могу себе позволить такой роскоши. Я вынужден объективно оценивать действительность.

– То есть теперь ты и убить сможешь?! – воскликнула Ира очень громко. – Давай тогда бластер!

Не знаю почему, но мне в этот момент показалось, что бластер тут ни при чем. Я переспросил у Глюка, и тот подтвердил, что у него сложилось подобное ощущение. «Дело не в бластере, очевидно. Это какая-то разновидность сарказма, капитан, – заявил процессор, – не могу точно описать, но что-то горько-вызывающее».

– Нет, – успокоил я самку.

– Почему же нет? – язвительно спросила она.

– Сознание уничтожать нельзя.

– Но ты же теперь не гражданин Федерации, так?

– Так.

– Тогда можно грабить и убивать. Почему нет?

Тут до меня дошло, что проблемы с угрызениями совести вовсе не у таланга Рифегса, а у кого-то более близкого. И помочь справиться с ними я не в силах, могу только постараться смягчить удар.

– Сознание уничтожать нельзя, – вкрадчиво начал я, – это не только первый закон Федерации, но и закон бытия.

– Как это?

– Понимаешь, ученые пока не выяснили, как функционирует сознание, откуда оно появляется и куда исчезает. Никто не знает, что было до Большого Взрыва. Сотворило ли нашу Вселенную живое существо или она – результат физического взаимодействия. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов вероятность того, что существует Создатель и у него есть цель. А отсюда, не зная цели, – как же мы можем определить, необходим ли Создателю тот или иной организм?

Я был очень неуверен, что правильно донес до симбионта основной постулат общегалактической теории жизни. Ира задумалась, но вскоре выдала:

– Перестраховщики!

– Что? – не понял я.

– А то, что вместо веры у вас – страховка!

– Что? – Прозвучало очень глупо, но я действительно был в некотором смятении.

– Ты либо веришь, либо нет, – пояснила самка, – а вы хотите усидеть на двух стульях: если окажется, что Бога нет – хорошо, а на случай если он есть – мы вот такие хорошие, стараемся не убивать никого.

«Создатель, как убого!» Это сказал не я, а навигатор, но я был с ним полностью согласен.

– Послушай, мне не нравится эта беседа. – Я был настолько корректен, насколько это было возможно в моем возбужденном такими примитивными доводами симбионта состоянии. – Когда появится доступ к Сети, почитай, пожалуйста, философию хотя бы четвертой ступени цивилизации. Возможно, тогда у нас с тобой появится отправная точка для споров. Но хочу сразу предупредить тебя о двух вещах. Первая – бога нет! Иначе мы давно бы его обнаружили. Вторая. Главное – цель. Вопрос в том, какая у Вселенной или у ее Создателя цель. Так что, прежде чем рассуждать о том, в чем ты, мягко скажем, не сильна, ознакомься с исходными данными. А потом мы поговорим и о допустимых средствах. – Я не сдержался и перешел в конце на крик.

Наступила тишина. Самка была, видимо, подавлена моим слишком резким тоном и своим недостаточным объемом головного мозга. Я же был слегка разочарован приземленным мышлением Иры, к которой я, если говорить начистоту, начал потихоньку привязываться. С другой стороны, чего можно ожидать от гуманоида третьей ступени?

«Че ты паришься?» – вывел меня из раздумий навигатор.

«Да, в общем, ну так… – Я не стал развивать тему. – У тебя что-то конкретное ко мне?»

«Она хотя бы пытается думать, – обнадежил Глюк, – много ты встречал таких симбионтов?»

«Таких – ни разу», – признался я. Хотя прозвучало двусмысленно.

«Вот видишь, поговори с ней, она старается, и не только для себя, кстати».

Он был прав – я слишком увлекся, и следовало что-то срочно предпринять, так как самка пребывала в полной прострации на своей кушетке. Может, почаще загружать ее работой, чтоб она меньше уделяла внимания пока недоступным ей вещам?

– Ира, – позвал я.

– Я тупая, – уверенно отозвался симбионт, – ты думаешь, что я тупая. Знаешь, это обидно…

– Нет, – попробовал я успокоить ее, – не больше, чем средний землянин.

Подействовало не особо – я это чувствовал. Но что я мог сказать? Ничего не приходило в голову.

– А ты сам на какой ступени стоишь? – спросила она.

– Синтетический разум пятого поколения, – вырвалось у меня автоматически, но я тут же добавил: – Не бери в голову!

– Да уж, как же! – Ира всхлипнула. – Легко тебе говорить…

– Поспи лучше, – предложил я.

– Я теперь не засну. – Симбионт смахнул на пол пару слезинок с передних глаз и слез с кровати. – Так куда мы летим так быстро?

Не мог я понять, какой орган у человеческих гуманоидов соответствует спидометру, но моя Ирина каким-то образом определяла скорость корабля, даже в отсутствие картинки с внешней камеры. В справочнике были упоминания о некоем «шестом чувстве» землян, но что оно собой представляет, выяснить не удалось.

– Удаляемся перпендикулярно плоскости эклиптики на безопасное расстояние для гиперпрыжка.

– А почему так быстро? – повторила запрос самка примирительно и, как мне показалось, без тени лукавства.

Я поймал себя на мысли, что за такое короткое время, проведенное с ней, научился различать оттенки ее эмоций и делать определенные прогнозы относительно дальнейших возможных ее переживаний. Как же я много знаю о ее характере, что могу предсказать ее реакции. Или я заблуждаюсь? В сущности, а что я о ней знаю? Нет, пожалуй, из нас двоих как раз именно она почерпнула в разы больше информации за эти дни. Так что не следует расслабляться…

– Не хочу столкнуться случайно со спасательным дроидом, – дал я исчерпывающий ответ.

– Но почему так быстро? – настойчиво спросила Ира.

Я, откровенно говоря, не знал, что ответить.

– Понимаешь, он на то и дроид-спасатель, чтобы спасать, – начал я, понимая, что получается какая-то тавтология. – Он может решить вдруг, что нам нужна помощь. А вот чем характерны его двигатели, так это непревзойденной скоростью – его даже фрегат не догонит. К тому же его боты могут вскрыть практически любую обшивку, проникнуть на любой известный мне корабль, чтобы поместить живые организмы в стазис и вытащить из критической ситуации, обычно с поля боя. Поэтому я лишь горячо желаю, чтобы он нас не обнаружил, когда прибудет.

– Я поняла, Макс, но почему так быстро?

– Да ты издеваешься?! – Я чуть не выругался. – Чего ты еще от меня хочешь-то?

– Не кричи, пожалуйста, – спокойно попросил симбионт. – Ты какой-то сам не свой в последнее время.

Она была права – меня беспокоили мои же слишком эмоциональные реакции. Я включил вентиляторы на полную мощность и чуть поостыл, а Ира продолжила:

– Мы вот летели медленно, и ты говорил, что света этого красного солнышка не хватает для твоих двигателей…

– А-а-а, вот ты о чем? – дошло до меня. – Надо было так и спросить: «Каким образом мы так быстро летим?»

– Я так и спросила!

– Не так. Ты спросила почему?… – Впрочем, я уже понял, что некоторые кванторы человеческий симбионт не различает, поэтому не стал развивать тему, а спокойно пояснил: – Мы летели на ионном двигателе, но теперь, когда появилось ядерное топливо из запасов Рифегса, не вижу смысла в экономии.

– У тебя есть ядерный двигатель?! Ты мне не говорил. – Она определенно была удивлена.

– Конечно, у меня есть реактор! – Я был удивлен не меньше, чем она. – Я многофункциональный корабль.

– Почему же ты раньше его не использовал?

– Использовал немного для разгона. Но особой необходимости не было – ваше Солнце, Процион и уж тем более такой гигант, как Сириус, дают достаточно плазмы для движения на ионе.

– Ха! – хихикнула Ира. – Зачем платить больше?

– Можешь и так это расценивать, – согласился я.

– Ты, выходит, скряга у нас? – продолжала веселиться она, хотя я не понимал, что она такого смешного в этом нашла. – А еще плакался о каком-то реактивном топливе!

Я держал себя в руках, на этот раз это было несложно.

– Реактивное топливо нужно для посадки и взлета с обитаемых планет. Это непреложная истина не только в пределах Федерации, но и на всех известных мне территориях свободных. Сама подумай: что будет, если произойдет сбой в реакторе во время входа в атмосферу, например?

– Мы разобьемся! – уверенно сказала Ирина.

– Возможно, но помимо этого?.. – Она поостереглась изрекать очередную земную премудрость, поэтому я продолжил: – В результате взрыва на планету обрушится дождь радиоактивных осадков, десятки тысяч существ могут погибнуть. И кто за это будет отвечать? По законам Федерации это безусловная дезинтеграция всех сознаний на борту, включая расы третьего поколения. – Я хмыкнул. – Видишь, в этом вопросе даже для симбионтов не сделали исключения. Кстати, это единственный пункт, по которому ты несешь ответственность в отношении граждан. Перечитай контракт на досуге.

– Да, вы разумные, – снисходительно заключила Ира после недолгой паузы. – Я понимаю теперь, почему вы окутали Землю своим куполом.

– Силовым полем, – поправил я. – Мы рациональны – это именно то обстоятельство, что отличает третье поколение от четвертого. Вы тоже разумны, но совершенно не думаете о последствиях своих поступков. Пока. Вы подчиняетесь эмоциональным порывам и, если что-то идет не так, ищете виноватых вокруг. Пока каждый из вас не осознает, что именно он несет личную ответственность за свои действия, вы не пересечете порог четвертой ступени. Но не переживай – этот момент неизбежно наступит. Вы ничем не хуже и не лучше других органических цивилизаций.

– Макс… – Симбионт опустился на пол.

Я подумал, что сейчас начнется очередная истерика, но ошибся.

– Макс… – повторила Ира грустно и тихо, – ты воспринимаешь меня как букашку какую-то, наверное, или как кролика подопытного, или как собаку домашнюю, может?

«Она о самоуважении…» – начал было Глюк, но я заткнул его контроллеры. Не хватало еще, чтобы он изрек одну из своих похабных шуточек.

– Нет, не так, – холодно ответил я.

– А как?

– Как представителя расы третьей ступени, которому не хватает знаний. – Я заметил, что подействовало не очень, точнее никак, поэтому поспешно добавил: – Но все поправимо – в истории были случаи, когда существу третьего поколения предоставляли гражданство.

– И сколько было таких случаев?

– Н-ну… – Я замялся, но не мог же я солгать. – Был один летчик с Антареса…

Ира почему-то не заплакала, чего я, собственно, ожидал. Лишь протянула, будто в прострации:

– Всего оди-и-ин…

– Так, прочь эти непродуктивные мысли! – Я попробовал взбодрить самку. – Примерно через полчаса стартуем на Бормотун.

Ира встрепенулась:

– Что еще за Бормотун?

– Минутку, где-то у меня ваша Википедия сохраненная была… – Я порылся в файлах. – Эпсилон Индейца на земных картах, на общегалактическом – Бормотун.

– Ты что?! – Симбионт встал, размахивая конечностями. – А как же Земля? Мне туда надо!

– Слишком опасно. – Я был даже рад тому, что Ирина подвида Б вдруг обрела недавнюю прыть, но следовало осадить ее. – Ты сама знаешь, вокруг Сол-3 силовое поле и несколько крейсеров.

– Но мне нужно вернуть свое тело, Макс! Думаешь, приятно иметь одну руку, она же рот, – самка очертила хоботом дугу, – которой постоянно собираешь грязь со всех кнопок, а потом отплевываешься. И еще эти обрубки, которыми даже трудно пошевелить, как мизинцами на ногах?!

– И как ты планируешь это провернуть? – язвительно заметил я. – Высадимся на аванпосте Луна-1, будешь пожимать манипуляторы дроидам, обнимать их хоботом за плечи со словами: «Ну пустите нас на Землю, пожалуйста, вы ведь такие миленькие»?

– Нет, мы пройдем таможню и так. Я же пробралась к тебе на борт.

– Нужно специальное разрешение, – возразил я.

– Будет. Ну пожалуйста, Макс.

– Это нецелесообразно. А вот Бормотун – свободная торговая станция, заведем там новую визу в нейтральном банке, продадим руду и выполним наши обязательства перед Хейви. И почему ты так упрямишься? А потом двинем прямо на Альдебаран, – попробовал я образумить Иру, – ты же так хотела посетить Альдебаран! Земля мне кажется слишком опасной.

– Макс, ну пожалуйста, – дудела самка так громко, что кожа на ее теле натянулась, даже складки разгладились. – Разрешение достану, мне только Сеть нужна. Достану, веришь мне?

План не выдерживал никакой критики. Но Глюк уже каким-то образом разблокировал закрытые мною порты и внезапно уведомил меня: «Она достанет, она кого хочешь достанет. А если серьезно, у нее есть помощник на Сол-3. Очень многообещающий…»

– Ты чего замолчал? – продудела самка.

– Да вот навигатор посвящает меня в тонкости твоих контактов среди аборигенов.

– Так включи его!

– Ладно, включаю. – Я прибавил громкость компьютеру.

– …взломал галактическую Сеть, беспрепятственно заводит новые аккаунты и пользуется закрытыми данными. Идентификатор «Андрий», другой информации не имею…

– А ты откуда знаешь? – гневно крикнула Ира.

– Я все знаю, я же навигатор, – спокойно проинформировал ее Глюк и иронично добавил: – Сказать тебе пин-код твоей визы?

Симбионт замкнулся в себе. Ее виза сейчас действительно очень пригодилась бы, если бы ее не конфисковали во время захвата моего корпуса. А так мне было даже как-то по-особенному приятно, что они дебатируют между собой и всплески эмоциональной активности не направлены в мой адрес. Но с точки зрения логики правильнее было разрядить ситуацию, поэтому я прервал молчание:

– Поясни спектр возможностей твоего друга, мало исходных данных для принятия решения.

– Что тут пояснять? – осклабилась самка. – Он все нам сделает! Он хороший!

Определение «он хороший» никак не могло сыграть ключевую роль в моих расчетах, пока снова не вступил Глюк:

– Он способен манипулировать целыми кластерами Сети, подменяя их своими, причем так, что Федеральная служба контроля информации этого даже не замечает, – просветил меня процессор. – Как он это делает – непонятно. Если мне посчастливится встретиться с этим гуманоидом, то в качестве приветствия я бы выбрал обращение «о’Сенсей». Из уважения к его культуре. И поклонился бы, если бы к тому времени заимел соответствующее церемонии тело.

Зачем Глюк это добавил, я не понял. Возможно, ради так ему полюбившегося выпендрежа землян… Я уяснил только то, что остался один против двоих.

– Уговорили, – сдался я и предупредил: – Но в случае чего уходим на Бормотун.

– Да хоть на Ворчун! – подпрыгнула Ира, почему-то присосавшись кончиком хобота к переборке. Потом хотела, видимо, захлопать в ладоши, но все, что у нее вышло, – это стучать раздвоенными конечностями по брюху, так как руки не доставали друг до друга. – Индеец-бормотун! – весело дудела при этом самка.

Меня, конечно, радовал сам факт боевого настроения симбионта, но не хотелось бы, чтобы график ее функции достиг экстремума, поэтому я попробовал вернуть Иру в рабочую колею:

– Вообще-то эпсилон Индейца – тройная звездная система: три солнца вращаются вокруг общего центра масс.

Но я достиг прямо противоположного результата – самка почему-то оживилась еще больше.

– Пых-пых-пых! – всплеснула она щупальцами. – Ворчун, Молчун и Бормотун?!! Пых!..

Я решил побыть какое-то время вторым из перечисленных ею существительных, сосредоточившись на подготовке к прыжку.