Электронная библиотека » Артемий Гвазава » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 11 ноября 2016, 15:30


Автор книги: Артемий Гвазава


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Елена Волк, Артемий Гвазава, Наталья Гвазава
Жизнь между схватками

Книга основана на реальных событиях. Все имена изменены, любые совпадения являются случайностью.



Посвящается памяти моей мамы и бабушки Королевой Н. Н.


http://landing.superizdatelstvo.ru/

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

ISBN 978-5-9909006-6-0

© Елена Волк, 2016

© Артемий Гвазава, 2016

© Наталья Гвазава, 2016

© Издательство «Super», 2016

Пролог

Кромешная мгла. Смотрю по сторонам, вглядываясь в пустоту, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры. Ничего не видно. Никак не удается привыкнуть к смрадному запаху сырости. Руку, пристегнутую наручниками к креплению трубы, давно не чувствую. Из дальних коридоров подвала доносятся странные хрусты, шум капающей воды, шуршание и, кажется, голоса. Не могу разобрать ни одного слова… Наверное, почудилось.

Глаза постепенно начинают привыкать к отсутствию света. Мало-помалу удается рассмотреть силуэты дверных проемов. Спина затекла, и нет сил подняться.

– Господи, зачем мне все это было нужно? Зачем я с ним встречалась? Сидела бы сейчас спокойно дома – нет, черт дернул! А все она! Эта предательница! Убью гниду! Только бы выйти отсюда… – в голове вихрем проносятся мысли, несвязные обрывки воспоминаний, и злоба начинает постепенно переполнять сознание, приходя на смену унынию.

Издалека вдруг слышится тихий топот, но теперь, похоже, моя ночная хищница пришла не одна… Вслушиваюсь в каждый шорох, постепенно осознавая, что теперь справиться с этим нападением с одной действующей рукой будет непросто.

Эта тварь, действительно, притащила с собой целую стаю мохнатых друзей. И теперь они бегают по помещениям, нюхают воздух, издавая мерзкий писк, как будто чувствуя скорую гибель своей свежей добычи.

Не дожидаясь, пока огромные крысы окружат меня, я набираю в легкие воздух и изо всех сил начинаю истошно орать во всю глотку, словно раненый зверь перед смертью…

Часть первая
Россия

Глава 1
Новорожденная

Осенью 1978 года Чернова Галина Николаевна родила дочку. Родилась я – хорошенькая, чернобровая девчушка. Жаль только, что мама оставила меня в тверском роддоме. А может, забыла. Может, я слишком внезапно появилась на свет. Эту историю я услышала от моей бабушки. Мои родители успели развестись еще когда мама была на третьем месяце беременности, и ребенок был им не нужен, но я-то появилась на свет всем назло. По словам бабули, родилась я семимесячной, и вторая бабушка, мать моего отца, позвонила Н. Н. Королевой, матери моей мамы, и сообщила:

– Дочь ваша, блин, внучку вам тут родила в Твери. Если хотите, если она вам вообще нужна, то приезжайте и забирайте, а то скоро ее переведут в дом малютки, вашу девочку.

Бабушка рассказывает, и слезы у нее на глаза набегают:

– Не имела я особой возможности тебя забрать грудную, но имела огромное желание, а это значило все! Ты же была первенец – первая наша с дедом внученька. Я не могла тебя там оставить и не забрать домой. Приехала я за тобой с мужем Генкой Королевым, а ему до этого сказала: «Давай только съездим посмотрим хоть одним глазком, ну все-таки же внучка наша первая, как-никак, а брать-то – не-не, не будем».

Гена согласился и всю дорогу бубнил: «Раз Галка дочь бросила, родив, и сбежала из роддома, то нам тем более она не нужна, и мы ее домой брать не будем. А Галка появится когда дома, сучка, на одну ногу ей наступлю, за другую потяну, так и знай! И ей передай!».

Как же я переживала всю дорогу, все думала, как бы его переубедить, как бы уговорить. Человек-то он был непростой, жесткий и четкий: сказал – сделал. Работал он в Торжковской тюрьме на «зоне» смотрящим, в чем-то был даже очень жестоким военным.

Мы приехали в роддом, вынесла тебя нянечка нам показать, а ты – такая черненькая, хорошенькая, глазки умненькие, смотришь на нас, разглядываешь. Я в этот момент про себя тебе говорю: «Внуча, ты только молчи, не кричи и не плачь, а то деда наш не переносит детского крика, и так злой стоит». А ты смотришь на меня своими карими глазками, хлопаешь ресничками своими и молчишь, как будто и впрямь все понимаешь. Ну я и говорю: «Ген, смотри, какая хорошенькая наша внученька, спокойная такая, давай возьмем ее домой!».

Гена покачал головой и вышел из помещения, смотрю в окно: стоит, нервничает, на крылечке курит. А я тоже вся на нервах, вспотела, зову его, махая рукой, мол, иди сюда, а он отмахивается и отворачивается: «Нет-нет, брать не будем!».

Заплакала я тогда, вышла на улицу, и тут он не выдержал и сломался: «Ой, блин, Нинок, поехали в детский мир за одеждой для внучки. И иди скажи нянечке, пусть Нашу девочку подготовят к выписке – забираем ее домой!».

Быстренько все закупили, вернулись, упаковали тебя в красивый конверт и поехали на электричке домой. Я молилась: «Только не кричи, только не плачь, внученька». И, к моему удивлению, ты всю дорогу спала тихонечко и сопела носиком в розовом одеялке.


По приезду домой, меня познакомили со всеми родственниками: там нас встретили дядя Паша Королев и тетя Лена Королева, которые позднее сыграют немалую роль в моей дальнейшей судьбе.

Привезли меня из Твери в город Торжок. Это самый красивый город на Земле, очень старый – тысяча с лишним лет. Он еще примечателен тем, что у Пушкина была там дача, там же жила и его знаменитая любовница Анна Павловна Керн, которая потом была похоронена на местном кладбище.

Чудесный городок с тридцатью шестью церквями, и чудесные люди в нем живут, и чудеса творятся!

Глава 2
Взросление

Время летело, я росла хорошенькой и послушной девчонкой. Была совсем не капризной и закаленной: я закаляла сама себя с самого раннего возраста.

Бабуля рассказывала: «Вот покормим тебя утром, и кто куда разбегается: деда – на работу ранним утром, я тоже бегу в ателье, опаздываю, Павел в школу, тетя Лена – в педучилище. Ты оставалась дома совсем одна. А Павлуха на большой перемене забегал домой тебя покормить, пока его сверстники играли возле школы. Как-то раз, вот так забежав, обнаружил он тебя лежащую в кроватке и плачущую сиплым от усталости голоском, мокрую, в развернувшихся пеленках. Окно было открыто: видать, кто-то забыл закрыть впопыхах перед уходом. В квартире – холод собачий, а ты лежишь, голодная, закаляешься… И что самое интересное, ведь не болела же никогда! Вот закал – так закал!».

В жизни совсем не так, как в сказке, и даже часто бывает так, что взрослые не всегда несут ответственность за детей, а только делают вид. И вот когда мне исполнился годик, тут-то, откуда ни возьмись, и появляется мама Гала как ни в чем не бывало и удивленно спрашивает у бабули:

– Ой, чья же это такая хорошенькая девочка? Это что, сеструха Ленка родила что ли?

Ей было невдомек, что эта девочка и есть ее собственная дочь, что недоношенный ребенок выжил и что врачи позаботились и сумели найти родственников и не отдали его в дом малютки.

– Ну и что ты приперлась?! – рявкнула на нее бабушка, – нечего глазеть, да, это твоя дочка и есть! Но не волнуйся, ты ей больше не нужна! Проваливай отсюда! Сука, по полгода где-то пропадаешь, шалава! Пошла, пошла!

Бабушка попыталась вытолкнуть маму из квартиры, но та не уступала, и они сцепились. Началась драка, и мама, схватив хрустальную вазу с комода в прихожей, с размаху ударила ею бабушку по голове.

Бабушку увезли на скорой с большой потерей крови. Рана оказалась серьезной, кровь лила фонтаном.

Маму забрали менты, хотя она удачно отделалась: бабушка, конечно, не стала подавать на нее заявление. После того, как маму выпустили, она снова надолго исчезла.

Так я и росла у бабули на руках. Ох и нелегко ей порой приходилось! Когда мне исполнилось два года, случилась беда: «зеки» жестоко убили деда.

Случилось это в кафе, когда он вышел на задний двор покурить. Эти два амбала, вышедшие за ним, нанесли ему около тридцати ножевых ранений. Дед был суровым охранником и, видимо, перешел кому-то дорогу на зоне.

Бабуля схоронила его и в одиночку продолжала тянуть на себе всех детей – двух своих и меня, малявку. А после смерти деда моя мама вернулась домой. Но я-то была бабулиной деткой, и все остальные – тоже ее! Ну а мама, привыкшая к разгульной жизни, детьми не занималась. А может быть, это зов крови? Ведь ее родной отец был стопроцентным цыганом из настоящего табора, где все воруют, гуляют, и у каждого по несколько детей. И тогда получается, что я унаследовала его убойный характер – а как иначе объяснить тот факт, что я умудрилась вляпаться в своей жизни в такие передряги, что нормальный человек, даже если очень постарается, не сможет сделать и шагу.

С самых первых дней своей жизни я стала вольным человеком. А моя мама тем временем, потихонечку гуляя, на вечерних танцах нашла себе нового жениха. Им оказался Николай Чернов, человек военный, строгий, очень серьезного вида. За него-то она и вышла потом замуж, хоть бабуля была и против этой женитьбы.

Как военного, Чернова отправили служить в Германию, и мама меня забрала с собой. Мы переехали в Берлин, там я и пошла в школу, в первый класс.

Помню, как важно это было, как много значило это для меня тогда!

Все шло своим чередом… Отчима я побаивалась, но жилось нам в военном городке неплохо.

В скором времени родилась моя сестра Чернова Юля. И тут «мамой» для сестренки стала я. Не знаю, что между супругами произошло, но у мамы случился запой, она ушла из дома и где-то долго болталась. Говорили даже, что мама начала пить тогда со страшной силой, наверстывая то время, что держала себя в руках.

Юльке исполнилось семь месяцев – и я стала с ней сидеть, училась варить суп, нянчила ее, в общем, старалась заменить ей мать. Потом у отчима случились неприятности на работе: выяснилось, что мама несколько раз нарушала порядок пересечения границы нашего военного городка, перелезая через ограду и убегая за его территорию. Всякий раз немецкая полиция вылавливала ее в кабаках в невменяемом виде. После очередной жалобы от властей Германии Чернов вынужден был подать на развод, и нас депортировали обратно на родину – в любимый Торжок.

В тот период жизни наша мама вдруг опять оказалась беременной. Позже, второго января, родился у нас братишка, назвали Александром, и это самое мое любимое имя на свете. Я расскажу несколько невероятных историй, связанных с этим именем, но чуть позже.

Бабушка нас вообще-то совсем не ждала, хотя и очень скучала – особенно по мне, – и я тоже без нее страдала, а потому дорогу домой, на родину я помню очень хорошо. Это путешествие было для меня огромной радостью, исполненной улыбками и морем света.

Бабуля открыла нам дверь – у нее был шок: и радость, и слезы… Вернулась безумная дочь с пузом и двумя дочками, без денег, без вещей и без каких-либо средств к существованию.

Но и тут бабуля не растерялась, стала работать в две смены, чтобы нас хоть как-нибудь прокормить. А маму она устроила работать уборщицей в этом же доме для того, чтобы город ей дал впоследствии отдельную жилплощадь.

Но мою цыганку-мать не вполне устраивало такое примитивное существование – ей нужна была деятельность поинтереснее, с огоньком. И тогда она придумала гнать самогон по ночам и продавать его жильцам из того самого подъезда, который она убирала днем.

А мы, дети, жили себе припеваючи. Я в первый класс пошла учиться в свои девять лет, так как не было документов, подтверждающих мою учебу в Германии. Так что я была самой успевающей ученицей среди первоклашек. Жили мы все у бабули, хорошее тогда было время!

Тогда же у меня в соседнем подъезде появилась лучшая подружка Дианка. Мы с ней дружим и по сей день, ведь правду люди говорят, что настоящая дружба начинается с самого детства. Так и у нас: мы росли, учились, гуляли, ловили тритонов в пруду, танцевали ламбаду и индийские танцы на столе, воровали яблоки с соседских огородов, ходили в кинотеатр «Орленок». И какое ж это было беззаботное, золотое время для нас, как нам вольготно жилось! Но тогда, как ни прискорбно, мы этого не могли еще понять.

Вскоре моя мама получила за счет работы отдельную квартиру недалеко от бабушки. Так мы с Дианкой стали видеться все реже и реже, от чего первое время сильно страдали, а у меня завелись новые друзья, гораздо старше меня и с плохими привычками. Они умели пить спирт «Рояль» под забором, курить сигареты «Лайка» и даже папиросы «Беломор-канал».

Меня сильно привлекало не только это: я всегда ощущала себя старше своих сверстников, наверное потому, что была гораздо самостоятельнее их. Вдобавок, я была лакомым кусочком для этой шпаны. Появившись в их обществе, как тогда казалось, с почти неограниченными возможностями – с реальными деньгами, я произвела настоящий фурор.

А тем временем мама даром времени не теряла. Нашла и собрала всю свою цыганскую братию, начала с ними дела крутить или, как тогда модно было выражаться, «бизнесом занялась». Бизнес пошел отлично. В ход пустили все: цветные и драгоценные металлы, оружие, наркотики, а вдогонку еще самогон и меха – на закуску.

За полгода мама здорово поднялась в своем деле, оказалась, можно сказать, на вершине местного Олимпа. Так у нас в доме появилось много того, о чем даже не мечтала детвора того времени. Любой маленький житель нашего города мечтал бы иметь все то, чем мы были так богаты. Пепси, жвачки и деньги, которые валялись по всему дому, как фантики от конфет, – все это не вызывало у меня ни малейшего удивления. Мне казалось, что это и есть счастье для ребенка. Проблем, где достать алкоголь и сигареты, передо мной не стояло. Вот потому-то мои новые подружки так любили меня таскать с собой на дискотеки и показывать мне в мои одиннадцать лет совсем не игрушечную жизнь. А я, в свою очередь, угощала «друзей» сигаретами, портвейном и овсяным печеньем. И, конечно же, сама научилась курить и выпивать.

Это было ужасно. А моя мама, когда узнала, поступила очень неожиданно: не отругала, не побила, а все одобрила. И с этих пор у меня отпала необходимость красть у нее сигареты, прятаться за гаражами, покуривая их, напротив, – я могла все это делать дома, сидя с мамой на кухне, стряхивая пепел в дорогую хрустальную пепельницу.

Вот такой странный метод воспитания был избран моей родительницей. Однако уже сейчас, будучи сама матерью четверых детей, я совершенно против такого подхода к детям. Все-таки дружеские отношения между матерью и дочерью должны выглядеть несколько иначе и уж, верно, не в такой форме. Но тогда мне казалось, что моя мама – самая крутая и самая понятливая на свете, самая мудрая и лучшая из всех мам.

Иногда она позволяла приглашать в гости и моих подружек, и тогда мама угощала нас красным вином и разрешала смотреть видик, а мы балдели от всего этого. Разумеется, все подружки завидовали мне, что у меня такая мама, а я ею, в свою очередь, безмерно гордилась.

Быстрая, как стрела, мама очень скоро нашла себе нового мужа – дядю Мишу Никифорова. Однако свадьбы не состоялось: тогда это было уже немодно.

Поначалу мы, дети, естественно, ревновали свою маму к новому сожителю, отказываясь его принимать, но потом все зажили дружно и счастливо. Он оказался классным дядькой, и таким образом получилась полноценная семья на целых три года.

То время, когда дядя Миша жил с нами, вспоминается мне как спокойное и тихое время моего детства.

Но не бывает идеальных людей, и у Миши были слабости – он гулял от мамы, время от времени похаживая на сторону. Потому-то они и разошлись.

Подробности мне были неизвестны, я думала, что ревность и измена оказались всему виной. Истинную причину я узнала спустя много лет при странных обстоятельствах.

Мужчина он был видный, красивый, и женщины, конечно, не пропускали его мимо, а он не мог или не хотел им отказать. Таков был печальный итог очередного маминого романа. Возможно, уход Миши из нашей семьи и явился причиной последующих событий, круто изменивших мою жизнь. Но тогда этого никто не предполагал. Так начиналась новая история.

Глава 3
Никитюк

Недолго мама горевала: довольно скоро мы познакомились с новым дядей. Звали его Валера, по кличке – Никитюк.

Род его деятельности для меня был тогда покрыт тайной, да я особенно и не вникала: для меня он был мамин любовник или просто веселый человек, дядя Валера, претендующий на роль папы…

Я всегда радовалась, когда он к нам приезжал. Дом с его появлением словно наполнялся весельем, улыбками, всем сразу становилось тепло и уютно. Он всегда приносил сладости, и дети встречали его с бурным восторгом. Потом мама и дядя Валера обычно уединялись в спальне и выходили оттуда счастливые и довольные.

Вскоре я стала понимать, что эти легкомысленные отношения переросли в серьезные чувства, и Валера почти переехал к нам жить. Мама, казалось, сильно была влюблена в своего таинственного весельчака. Мы, дети, тоже довольно быстро приняли его. Он баловал нас конфетами и деньгами, все разрешал и ко всем, и ко всему относился ровно и спокойно.

Детскому сознанию это всегда привлекательно: ведь дети еще не понимают, что для них полезно, а что опасно, они по природе такие слабые, наивные и доверчивые.

Так и я очень доверяла дяде Валере, не замечая, что с мамой стали происходить странные изменения. Моя активная энергичная мама превращалась на глазах в медлительную, сонную и устало-отстраненную женщину.

Я ничего не понимала, но сильно жалела ее. Вскоре я заметила: мама очень сильно и резко похудела до сорока килограмм, высохла на глазах. А была она пышной, аппетитной грудастой южной красоткой. На мой вопрос о том, не заболела ли она, всегда звучал один и тот же ответ: «Все хорошо, доченька, не нужно беспокоиться за маму».

Она это все равно говорила неуверенным тоном и я, ребенок, на уровне ощущений понимала, что здесь скрывается какая-то тайна.

А все тайное становится явным. Дальше скрывать было уже невозможно. И тогда я догадалась, что в наш дом пришла какая-то беда. Чуть позже я узнала из разговоров взрослых, что она называется героин. Да, так мне стало ясно, что теперь моя мама – наркоманка. Сказать, что это шок – не сказать ничего. Мне казалось, что я превратилась в маму, а мама – в мою дочку.

С этого момента началась моя взрослая жизнь: жизнь-схватка, жизнь-выживание!

Я перестала быть ребенком: варила борщи, стирала белье, научилась гладить, отводила и забирала из садика младших брата и сестру, выгуливала собаку и еще умудрялась торговать по ночам самогоном.

Я таскала огромные сетки продуктов из магазинов и, наконец, я полностью возглавляла мамин бизнес. Но это было не так, как сейчас представляют главу бизнес компании. Это выглядело иначе.

Раз в неделю ночью приезжала груженая фура со взрослыми мужиками. Меня все знали как Галкину дочь, и я всем говорила одну и ту же фразу (у меня не было времени фантазировать): «Мама в отъезде, в Москве на совещании. Сегодня товар принимаю я».

Мужики всегда мне улыбались и говорили между собой: «Такая маленькая, и уже такая дерзкая, вся в мать». А, уезжая, каждый меня хвалил, называя Алешкой вместо Аленки. Я тогда не понимала, что за такие мои качества, как смелость, шустрость и находчивость, меня принимали за свою, за маленькую мужичку. Со взрослыми мужиками я разговаривала на их языке:

– Привет, мужики! Сегодня сколько привезли?

– Молодчага, Алешка!

– Я не Алешка, я Аленка.

Я никому не доверяла открывать гараж. Открывала его сама, руководила погрузкой: «Давайте сегодня в левый угол!».

Если я в чем-то была не до конца уверена, то ссылалась всегда на маму: «Так мамка велела!».

А это был закон. Все уважали Галину, боялись ее.

– Чего кидаете-то, кладите не в ряд, а коробку на коробку!

Так я руководила в свои двенадцать лет взрослыми сильными мужиками. Нам привозили по двадцать коробок оружия, по десять коробок икон, ведра золота…

А я, маленькая контрабандистка, все это очень ловко принимала. И умело справлялась с трудными неожиданными ситуациями, которые частенько бывают в любом подпольном бизнесе. Справлялась не хуже матери, а на тот момент еще и лучше. И кто его знает, быть может, если б мама только мирно спала у себя, никакой утечки бы не случилось и я бы спокойно вышла на общий рынок в лихие девяностые. Словом, пока мама под кайфом валялась на софе, я выполняла все ее дела, только вот в школу я не успевала уже никак.

Так все и жили. В школе, как ни странно, меня не спохватывались, у бабули своих дел было навалом, но мое поведение устраивало не всех.

Когда стало понятно, что именно дядя Валера подсадил маму на наркоту, я стала нагло хамить негодяю. Так, казалось, отношения наши испортились совершенно. Но я тогда еще не понимала, что моя дерзость только возбуждала Никитюка.

Однажды вечером приехал к нам Валера, посидел с мамой на кухне, как обычно, после чего она отправилась отдыхать на софу. Я в это время выгуливала малышей и собаку, а он вышел и закричал, что мама устала, прилегла отдохнуть, а бизнес-то наш стоит на месте.

Оказалось, что Никитюк привез из Москвы торты на продажу, а меня попросил их у него срочно забрать и начать продавать к самогону на закуску. Сам пообещал меня доставить на машине туда и обратно. Я, ничего не подозревая, быстро оставила детей соседке бабе Люсе и спокойно погрузилась в авто своего нового отчима, безо всяких опасений на свой счет. Я была абсолютно спокойна, когда мы тронулись. Доверять дяде Валере по-прежнему я уже не могла, но все-таки это был мамин мужчина. Никаких предчувствий в душе не было. Да и он вел себя нормально: курил свою траву за рулем, ехал очень медленно. Я тогда в машине надышалась, конечно, этой дряни, и вскоре моя голова закружилась и меня мутило всю дорогу.

Наконец мы приехали, я выскочила из машины как ошпаренная и направилась к воротам, приговаривая ему вслед, что от этого дыма голова кружится. Он громко рассмеялся, а я подумала, что здесь нет ничего смешного, раз это так влияет на голову.

Зайдя в дом, я еще чувствовала тошноту, и попросила чего-нибудь попить. В полумраке он протянул мне стакан, я отхлебнула и сильно поперхнулась: такой гадости я еще не пробовала! Опять прозвучал тот же жуткий хохот и фраза:

– Это ликер, Ленчик, пей, давай!

Я протянула ему стакан обратно и попросила включить свет. Когда свет загорелся, я увидела стол, заставленный тортами.

Валера сел на софу и закурил сигарету, а я все стояла у входа, когда он велел мне сложить торты. В протянутый им пакет я быстро сложила все тортики и поставила их у выхода. Он тем временем продолжал курить, наливая себе ликер и уже успев выпить мой. Я стояла в углу, как вкопанная, чувствуя опьянение. Ноги мои уже подкашивались, и я стала съезжать вниз по стенке.

Свет, помнится, вдруг погас. Валера в тот момент упал на меня, и я спросила: «Зачем вы на меня взобрались?».

Про себя я подумала, что он, видимо, споткнулся и не удержался на ногах. Но когда он стал лизать мое ухо и приговаривать: «Девочка моя, тихо!», – я закричала:

– Дядь Валер, вы зачем на меня упали? Вставайте быстрее с меня, вы же тяжелый!

И когда до меня все дошло, я начала орать что есть мочи. Никитюк придавил меня подушкой и стал стягивать с меня штаны. Они не снимались, и я слышала треск ткани: насильник рвал мне на поясе брюки. Я пыталась кричать, визжать, задыхаться и делать вид, что я умираю. Но ничего из этого не помогало. И в конце концов, чтоб я не мешала ему, он меня вырубил ударом по голове.

…Когда я стала приходить в себя, я почувствовала на себе что-то очень тяжелое и еще жуткую боль в области живота, и, очнувшись, стала орать, что было сил, и тут опять зажегся свет. Стало понятно, что все кончено и можно больше не орать.

Мне ужасно хотелось поверить, что все это дурной сон. Странное это было ощущение: вроде бы живая, а вроде уже и нет. Не оправившись от шока из-за мамы, тут же – вот тебе, новое испытание.

Это был мой первый удар ниже пояса. Потом эта скотина довезла меня почти до дом. Не доезжая одного поворота, резко притормозив, он выкинул меня из машины, как использованную, никому не нужную вещь.

– Дотопаешь сама, а торты я завезу, не беспокойся! Мать-то уж проснулась и ищет тебя, наверное, – ухмыляясь, прохрипел вслед заботливый дяденька Никитюк. – И запомни, рот свой откроешь – вырежу язык! – добавил он.

Я захлопнула за собой дверь и не спеша побрела дворами домой. Идти до дома, как ни странно, было совсем не страшно – страшнее было во всем признаться маме, поэтому я мучительно обдумывала, как лучше поступить: сразу с порога матери правду залепить или немножко осмотреться, выждать момент и запульнуть прямо в точку.

Но дома неожиданно все развернулось иначе, чем я даже могла предположить. Когда я спокойно доковыляла до дома, дядя Валера с тортами уже давно приехал и сидел и ждал меня рядом с матерью. Мама открыла мне дверь, я постаралась принять респектабельный вид…

– Твою мать! Валера, ну ты погляди на эту пьяную шалаву! Ты где, б…, была?! – заорала на меня с порога мать.

Никитюк выбежал, вытаращив на меня глаза, и произнес такие слова:

– Ну-ну, Галюня, не кричи так. Ленка, похоже, действительно пьяна. Поговорим с ней завтра, а пока пусть проспится.

Я побрела в спальню, разделась и легла, а оттуда слышала, как они еще долго говорили про меня на кухне.

– Девка-то видная, а шляется где попало. Изнасиловать же могут, – сокрушалась предчувствиями мама. А ведь как в воду глядела.

А Валера успокаивал ее так нежно и заботливо, словно он ей муж, а мне родной отец:

– Ну не нервничай, Галюня, все будет хорошо, не пустим больше вечером ее никуда, пусть домом занимается, детьми.

Так я и уснула под это «воркование», а утром, проснувшись, попыталась встать с кровати, но не тут-то было!

Ноги не слушались меня, словно что-то переломилось у меня в области поясницы, да и жить уже не очень-то хотелось. Но куда деваться? Дети, хозяйство – все на мне. Ничего не попишешь – хочешь не хочешь, а вставать надо. Никто за меня мою работу не сделает. Я потихоньку сползла и продолжила жить так, будто ничего не произошло.

Глупо, конечно, и сейчас я очень об этом жалею, но тогда я стеснялась, боялась, а после такого «теплого» маминого приема вообще растерялась. Я молодая была еще, совсем зеленая. Теперь, конечно, я думаю: надо было сказать сразу – пусть бы они там сами меж собой разбирались, может, тогда и мама соскочила бы с наркоты и не жила с преступником. Да, надо было, пока еще не так страшно было, пока Никитюк еще не успел меня так психологически обработать. К тому же, теперь мама могла не поверить, а это, пожалуй, было для меня страшнее всего.

Но время шло, дни летели. Никитюк продолжал захаживать к маме, совал мне всякий раз по сто рублей на конфеты. Я поначалу отказывалась, потом брала, и тогда мама у меня тут же вытаскивала эти деньги из кармана. Так и жили. Я все терпела: и присутствие гада, и пьяную обколотую мать…

Но всякое дело имеет свое завершение. Так было и в этот раз.

Как-то в один из зимних вечеров я сидела дома с детьми и собакой, смотрела телевизор. Потом, выгуляв собаку и уложив детей спать, я отправилась на кухню ждать маму.

Ближе к полуночи заявились пьяные вдрызг мама, дядя Паша и Валера и тут же рухнули спать, оставив мне недопитую бутылку ликера. А я под веселый храп дяди решила ликерчик продегустировать.

Оприходовав остатки напитка, я безо всякого зазрения совести в свои неполные двенадцать лет тотчас же ослабела, обмякла всем телом и опустилась на стул. Закрыв глаза, я прислушивалась к звукам, доносящимся до меня из разных пределов дома: легкое посапывание детей перебивал грубый храп дяди Паши. И вдруг меня всполошило какое-то движение около окна на улице.

Раздвинув шторы, я испытала шок: на меня смотрел и улыбался дядя милиционер с автоматом в руках. Видимо, он был не один, потому что с кем-то разговаривал. Я села на пол и подумала, что у меня галлюцинации от спиртного. «Вот так ликер!» – пронеслось у меня в голове.

Мать храпела на весь зал. Снова подобравшись к окну, я обнаружила целый наряд милиции во дворе. В панике я ползала на коленках от окна к двери и обратно. Потом все-таки позвонили в дверь. Я от страху подскочила как ошпаренная и закричала:

– Кто там?

– Милиция. Оперуполномоченный Зайцев. Дверь открывайте!

– Сейчас! Собаку в туалете запру, – заорала я в ответ.

Увидев в глазок толстого дядю милиционера, я побежала тормошить дядьку Пашку. Он вскочил, бросился прикрывать ковриком спирт, а сам спрятался. И кричит:

– Спирт, б…ь, прячь в подпол!

Потом сам тоже нырнул в подпол и уселся там поудобнее на бидон со спиртом, поджав ножки. Я придавила его досками и небрежно прикрыла дверцу подпола половичкой. В ту же минуту я заперла собаку в туалете, а менты уже начали выламывать дверь.

Когда я открыла дверь, этот Зайцев в лучших традициях спецоперации скомандовал: «Руки вверх!».

Я, мелкая, чуть не описалась: картина маслом – ребенок с поднятыми руками и жирный мент, а за ним целый отряд. Но тогда было не до смеху.

Советская милиция без труда разоблачила весь наш семейный подпольный бизнес. Ментов навалило полный дом, все они борзые и наглые, вели себя соответственно. Меня отшвырнули, как котенка, в сторону и стали проводить обыск, то есть все крушить на ходу. Никитюка вывели первого. Его арестовали практически беззвучно. А вот с несчастной невменяемой маманей блюстителям закона пришлось немало повозиться: стащили ее за ногу с постели и велели ей одеваться, швырнув в нее красными штанами, валявшимися на полу около кровати:

– Пора вставать, дамочка, на том свете отоспитесь, – громко донеслось до меня из зала, где почивала моя родительница.

Мать, в свою очередь, приоткрыв один глаз, произнесла:

– Ой, Зайцев, ты, что ли? А чего ты здесь делаешь? За бабками в конце месяца приедешь, – скомандовала она и попыталась снова уснуть.

– Галюня, ты собирайся, поехали! Разберемся в отделении, – ласково пытался уговаривать ее Зайцев.

– Ты, мальчик гамбургский, петух е…ный, – подскочив, заорала мать на назойливого гостя, – в моем доме я решаю, одевать мне штаны или снимать! Захочу – вообще голая поеду! Твою мать, вы какого х…я приперлись?! Еще не конец месяца…

Бедная мама реально не понимала, что происходит.

Да уж, картина вырисовывалась пренеприятнейшая. Мамсик-то в обалдевшем состоянии что-то мычала, как корова, а менты ее тогда быстро в чувство привели, они ведь у нас совсем не джентльмены: могут и по моське надавать, если сильно выпросить. Но что интересно, «гости» неспроста к нам пожаловали, и вовсе не по поводу водочного бизнеса: не самогон их интересовал.

Они искали оружие, из которого Никитюк с дядей Пашей и Галиной Королевой как-то стреляли в ресторане, как в тире. Были даже пострадавшие: и жители Торжка, и приезжие, так сказать, отдыхающая часть граждан. А менты всю нашу хату обыскали: вывернули все наизнанку, как вдруг кто-то из ментов споткнулся о коврик в детской спальне.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации