Текст книги "Останкино. Зона проклятых"
Автор книги: Артемий Ульянов
Жанр: Детективная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 43 страниц)
ПОВЕСТВОВАНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ
Телеканал «Москва ТВ». Выпуск новостей.
18 апреля. 15.00 мск
Главной новостью сегодняшнего дня не только в России, но и за рубежом стало обращение министра внутренних дел РФ к гражданам страны и ее гостям, сделанное в связи с феноменальным явлением в Останкине. В этом районе Северо-Восточного округа столицы за последние одиннадцать дней необъяснимым образом пропали двести пять человек. Все они жили в Останкино. Загадочные исчезновения предположительно также произошли на территории Останкинского района. Беспрецедентные меры по обеспечению безопасности граждан, принятые местными и федеральными силовыми структурами, результатов не дали. Только за последние двое суток в Останкине пропали без вести еще пятьдесят человек.
В обращении МВД к гражданам официальные власти впервые дают исчерпывающую оценку этому трагическому явлению. Ведущие криминалисты страны признают, что исчезновение граждан в районе Останкино на данный момент не имеют практического или научного объяснения. Министр внутренних дел Вячеслав Мороз опроверг слухи о том, что на северо-востоке столицы действует организованная преступная группа, состоящая из людей, обладающих экстраординарными способностями. Версия о террористическом происхождении этого феномена также не имеет под собой никаких реальных оснований. В обращении сказано, что ведущие ученые и НИИ страны ведут работу, цель которой – объяснить этот зловещий и опасный феномен. По словам министра, речь может идти о паранормальном явлении, локализованном в Останкине. Есть основания полагать, что пропавшие видели несуществующие строения. В подавляющем большинстве случаев это были магазины, снабженные яркой, притягательной рекламой. Соприкасаясь со строениями, люди исчезали. В связи с этим внутренними войсками будут взяты под охрану все торговые точки в районе. В будущем возможна централизация торговых площадей. Министерство настоятельно не рекомендует приближаться к любым незнакомым объектам. В ближайшие дни на территории столицы будут раздаваться брошюры о паранормальном явлении в Останкине, содержащие советы по обеспечению собственной безопасности и безопасности своих близких. Кроме того, в своем обращении Мороз заверил граждан в том, что лучшие силы страны, от аналитиков до бойцов спецподразделений, брошены на борьбу с необъяснимым явлением. В ближайшие два дня в районе начнут патрулировать внутренние войска. В завершение обращения министр выразил надежду, что россияне будут и впредь соблюдать порядок, законность и равенство между народами.
Также, по сведениям из неофициальных источников, мэр города Москвы планирует обратиться к жителям мегаполиса с заявлением.
Можно смело утверждать, что, несмотря на действия властей, жители Останкина массово покидают свои квартиры, переезжая в другие районы. Но есть среди них и те, кто не собирается покидать родные места. (Далее – крупный план, интервью. Титры: Павел, житель Останкина.) «Я здесь родился и вырос. И если у района трудные времена, я буду вместе с ним». Немало и тех, кому некуда ехать, так как их единственное жилье находится в Останкине.
События в районе стали мировой сенсацией. Крупнейшие телеканалы и информационные агентства мира командируют сюда своих корреспондентов, чтобы иметь возможность оперативно освещать сенсационные события, которые здесь происходят. Наш телеканал одним из первых организовал свой специальный корпункт на крыше гостиницы «Звездная».
(Далее фрагмент сюжета NBC. Крупный план. Титры: Владислав Романенко, бизнесмен, житель Останкина.) «Обращение власти к народу и те кардинальные меры, которые будут предприниматься, вселяют надежду на то, что этот кошмар скоро прекратится. Сейчас цель власти – дать людям возможность вернуться в свои дома».
(Далее фрагмент сюжета Chanal 5. Крупный план репортера.) «Новости Chanal 5 передают из Останкина, района российской столицы, который неожиданно, всего за несколько дней, стал самым загадочным и мистическим местом на планете. (Крупный план – девушка на фоне башни. Закадровый голос репортера.) Анастасии девятнадцать. Она работает барменом в ночном клубе, в одном из московских городов-сателлитов. Ранним утром она возвращается домой с работы. Обычная житейская ситуация. Но не в Останкине. (Интервью, крупный план. Титры: Анастасия, живет в Останкине.)
– Обычно я прохожу два квартала по Останкину в седьмом часу утра.
– Вы видели эти магазины-фантомы?
– Если честно, я опускаю голову и иду прямо домой. Боюсь, я не готова увидеть то, что не могут объяснить даже ученые.
– Среди ваших друзей или близких кто-нибудь пострадал?
– Слава Богу, нет. Но у мужа моей мамы есть друг. Его брат пропал одним из первых.
И коротко о последних событиях этого дня. Продолжается несанкционированный митинг у здания Телецентра на улице Королева. Он стал ответом жителей района на обращение к гражданам министра внутренних дел Вячеслава Мороза. В акции протеста приняли участие около семисот человек. Как вы видите, в толпе развернуты плакаты с надписями «Верните нам детей», «Мороз – убийца» и другие. Некоторые из демонстрантов держат в руках портреты пропавших без вести близких. Несмотря на то, что разрешение на проведение митинга получено не было, милиция заняла позицию наблюдателя.
По данным из неофициальных источников, близких к ГУВД Москвы, к трем часам дня в Останкино пропали два человека. На данный момент мы пытаемся получить официальное подтверждение этой информации.
Следите за развитием событий в новостных эфирах телеканала «Москва ТВ».
Людмила Кукареева, Ирина Соболева и Антон Оськин. Специальный корпункт редакции новостных программ телеканала «Москва ТВ».
ПОВЕСТВОВАНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ
На следующий день, через пару часов после рассвета немец благодарил Люцифера, вознося ему новые молитвы на перевернутом арамейском. Бубня про себя тарабарщину заклинаний, он лихо вскочил на своего мускулистого черногривого скакуна, на ходу опоясываясь ремнем, на котором висел тяжелый меч и боевой топор. Его верные опричники, всего около десяти человек, старались не отставать от него, в спешке оседлывая лошадей. «Злато и меха всем жалую, что у изменников отымем», – бросил им через плечо Орн и пришпорил коня, галопом вырвавшись из ворот подворья. Дым сигнальных костров, черный, как его душа, проклятая накануне Пелагеей, уже щекотал колдуну ноздри, хоть и был далеко. Бешеный скакун, за которым с трудом поспевал его отряд, стремительно приближали Орна к тому вожделенному мгновению, когда на руке его заиграет лучами власти Перстень мироздания, открывая ему дорогу к могуществу и бессмертию.
Звуки неспешного купеческого обоза, направляющегося в Москву ко двору царя, были чуть слышны, когда отряд опричников во главе с Орном достиг дороги. Увидев старые широкоствольные березы, тесно растущие по сторонам от дороги, немец приказал своим бойцам спрятаться за ними. Говорить лишнего об измене и справедливом воздаянии за нее не потребовалось, ведь опричники жаждали обещанной добычи, а потому были готовы узреть предателя в каждом, чья смерть сулила им кровавую наживу. Позади купцов, на изрядном отдалении от них, пустив лошадей шагом, крались четверо часовых, что подожгли просмоленное сено.
Обоз был обречен. Лишь в одном сомневался колдун. Те ли это купцы, которых он видел в огненной мозаике искр? О них ли поведал ему демон, принявший в жертву Аксинью?
«Кибитка… Кибитка, запряженная двойкой, – думал Орн, вспоминая видение и поглаживая коня, смирно притаившегося за березами вместе с хозяином. – И перстень у того, кто в ней». И хотя сомнения эти беспокоили его, он им не верил, потому что не верил в то, что Люцифер так жестоко посмеется над своим верным слугой.
Топот лошадей и громыхание повозок слышались все отчетливей. Вот уже стали различимы и людские голоса. Отряд, затаившийся в засаде, терпеливо ждал пронзительного свиста, чтобы ринуться в атаку.
Первыми показались шестеро конных стрельцов. Увидев их, Орн похолодел, вмиг покрывшись нервной испариной. «Стрельцы! Стало быть, купцы под охраной царя… И грамоту на то имеют. Верная беда!» – лихорадочно соображал колдун, глядя на приближающихся ладных государевых воинов с топорами, висящими на седлах. Опричник знал, что если увидит он кибитку, то непременно ограбит обоз. Что ему русский царь? Ему, который с Перстнем на руке скоро станет повелевать царями! Но одному ему никак не справиться. А отряд… Поднимут ли они руку на людей государевых? И что он им скажет, если купцы достанут охранную грамоту? Глянув на своих бойцов, Орн увидел досаду в их потухших глазах, мгновение назад горевших предчувствием схватки и скорой наживы.
Стрельцы были совсем уже рядом, когда в голове чернокнижника зазвучал чужой, но такой знакомый голос. Он говорил на перевернутом арамейском. Не сразу разобрав сказанное, немец вдруг понял спасительный смысл этих слов. А осознав, увидел и кибитку, точь-в-точь такую, как показанная демоном. Воспряв, колдун грозно и решительно посмотрел на отряд, тихо вынимая меч из ножен. Ответив своему командиру испуганным удивлением, они все же взялись за топоры и луки. Мгновение спустя, когда весь обоз показался на дороге, Орн громко и отрывисто свистнул, заложив пальцы в рот.
Мирное весеннее утро тут же наполнилось смертельной какофонией атаки. Топот копыт и возбужденное ржание, людские крики, скрип и грохот тормозящих повозок не смогли укрыть от опытного слуха опричника звук отпущенной тетивы и короткий свист стрелы, посланной в цель. Хромой Семен, ждавший неминуемой расплаты за убийство праведницы, не ошибся. Стрела вонзилась ему в грудь, отчего тот хрипло выдохнул, повалившись с лошади. Еще до того как он упал, тетива запела вновь, да уже не одна. Двое стрельцов забулькали кровью, беспомощно хватаясь руками за стрелы, торчавшие навылет из их шей. С другой стороны обоза послышался звон скрещенного булата. Схватку затеяли четверо опричников, кравшихся сзади.
– Люди мы государевы! По велению царя и с грамотой в стольный град путь держим! – наперебой заорали оставшиеся в живых стрельцы, прикрываясь короткими щитами. Лучники Орна в нерешительности замерли, целясь в царских солдат. А из передней повозки уже выскочили двое купцов, белые от страха и негодования.
– Как смеете государевой воле перечить?! – раскатистым осипшим басом вскричал один из них, что был постарше. В руках он сжимал грамоту, словно это были молнии Зевса, готовые принести погибель наглецам. – К Иоанну Васильевичу призваны мы! Царь-батюшка велел пред очи его явиться! Не сносить вам головы, изверги, за дерзость вашу и неповиновение!
Позади обоза послышался крик раненого. Орн дважды свистнул, дав команду прекратить бойню. Четверо его бойцов отступили, держа топоры наготове. Пронзительный визг искалеченного заполнил лес, многократно повторенный эхом. Опричники испуганно переглянулись, а купец тем временем расправлял грамоту.
– Из коих земель путь держите? – ледяным голосом спросил колдун, не убирая меча.
– Сие не для твоих ушей, опричник! На колени перед волей царя, кто бы ты ни был! – вновь заорал купец. Стрельцы приосанились, выглядывая из-за щитов.
– Я есмь боярин Орн, пес государев, от измены его оберегающий! А посему велю отвечать подобру, из чьих земель пожаловали в град стольный! – загрохотал Орн с такой неистовой силой, что лошади стрельцов, отделявших его от купца с грамотой, невольно попятились. Дав чуть заметный знак своим лучникам, опричник снова взревел: – Ответ держать пред боярином!
– А грамота царева тебе не указ? Она ответ держать станет! – заорал в ответ купец, багровея и содрогаясь всем телом.
Орн кивнул. Один из стрельцов взял свиток из рук купца и, подъехав чуть ближе, кинул его Орну. Ловко поймав его, Орн развернул документ, смотря в него одним глазом и не выпуская из виду обоз и кибитку, возница которой был бледен как полотно. Лучники немца с виду сохраняли спокойствие, но стрелы их соприкасались с тетивами, в любую секунду готовые нести новые смерти.
– Купцы новгородские, стало быть? Везете товары из ливонских пределов?
– Истинно так, государь нас ожидает, посему и грамота охранная нам дадена, – заговорил молодой бородач, что был похож на сына того, кто вез свиток.
– Была нам весть, – мирно начал Орн, – что купцы новгородские удумали заговор творити с врагом ливонским, дабы извести царя-батюшку дарами заморскими погаными, чтоб яд на себе нести государю.
Услыхав слова эти, молодой купец рухнул на колени, воздев руки:
– Господь с тобой, боярин! Мы волю государеву исполняем! Сам светлый царь Иоанн Васильевич снарядил нас доставить ему товар заморский.
– Рта не разевай, купец, покуда я слово свое боярское молвлю! – рявкнул Орн. – И весть сия гласила, что купцы те новгородские к государеву престолу прибыть сбираются, фальшивой грамотой охранной себе кордон отворя, – закончил опричник, чуть заметно дернув рукой.
В тот же миг лучники, молниеносно вскинув свое оружие, пустили стрелы. Двое стрельцов рухнули с лошадей замертво. Отряд опричников с яростным воплем ринулся в атаку, увлекаемый в гущу резни своим командиром. Рывком уклонившись от топора стрельца, Орн на полном скаку мощным ударом рубанул его тяжелым мечом. Пытаясь уклониться, тот ненадолго отсрочил свой конец. Клинок колдуна отсек ему руку у самого плеча. Когда она упала на землю, пес государев уже снес голову калмыку, что кинулся на него с ятаганом, пытаясь ранить коня. Часть отряда мчалась на подмогу тем четверым, что ехали в хвосте обоза, а остальные рубили налево и направо всех, кто был не из их числа.
Но командиру их не было до того никакого дела. Он рвался к кибитке, возница которой в панике бежал. Одним могучим ударом топора разрубив накидку из воловьих шкур, он инстинктивно дернулся в сторону, увернувшись от выпущенной стрелы. И тут же обрушил новый удар в образовавшийся проем. И еще один, пока утробный вопль не донесся из чрева повозки. Сноровисто срубив несколько деревянных дуг, служивших опорой для настила, он откинул искореженную верхнюю часть.
Его взору открылась картина, о которой он без устали грезил в последние дни. Седовласый старец в купеческом одеянии, но чем-то неуловимо походивший на священника, трепыхался в предсмертных судорогах, причиной которых была огромная зияющая рана в груди. Рядом с ним валялась его отрубленная кисть, унизанная драгоценностями. Кровью был залит и сам старик, и кибитка, в глубине которой сидел юноша, оцепеневший от ужаса и выставивший перед собой тяжелый меч, который он сжимал двумя руками. Соскочив с коня и пригнувшись, Орн прыгнул в повозку, держа в руках меч и топор. Глянув на богато одетого белокурого паренька, он улыбнулся, сказав:
– Да ты не страшись меня, беда твоя уж далече.
И легонько, словно играючи, ткнул его клинком в шею. Вскрикнув, тот выронил меч и схватился за горло, натужно хрипя, покачиваясь и силясь зажать рану, из которой алыми толчками выплескивалась его короткая жизнь. Не прошло и нескольких секунд, как чернокнижник выскочил из кибитки, держа в руках залитый кровью ларец, искусно отделанный серебром и камнями. На нем висел массивный замок. Одним ударом топора Орн сбил его и замер. Не видя убийственной вакханалии, что кружилась вокруг него в дьявольском танце, он несмело, будто страшась величия момента, откинул крышку. Выхватив парчовый кисет, запустил в него трясущуюся от возбуждения руку. А спустя мгновение колдун уже жадно надевал перстень. Он был прекрасен! Теперь на руке опричника бриллиантовое солнце соседствовало с сапфировым полумесяцем, а над ними сверкала рубиновая звезда. Светила окружали золотые молнии, вокруг которых вились замысловатые вензеля из переплетенных змей.
С той минуты драгоценности мира перестали занимать Орна, сделавшись лишь вечными спутниками главных сокровищ, которые должны были отныне принадлежать ему и только ему. Имена их – Власть и Бессмертие. В полнолуние, что наступит всего через пару дней, он схватит их разом, чтобы не выпускать из рук целую вечность.
И вот тогда Вечная Власть станет его уделом, вознеся над миром, который содрогнется, глядя на своего нового владыку.
ПОВЕСТВОВАНИЕ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ
Отец Алексий совершал свое паломничество, отмеряя широкими уверенными шагами по двадцать пять километров в день, а иногда и более того. Останавливаясь на постой в домах священников при храмах, он каждый день усердно молился о спасении заблудших душ, не забывая просить Господа, чтобы дал Он ему сил противостоять лукавому, впервые заговорившему с монахом в Калуге. И хотя больше ничего подобного с ним не происходило, монах знал, что тот непременно обратится к нему снова, лишь только выдастся удачный момент. Он не страшился этого. Напротив, с нетерпением ждал новой встречи с дьяволом, как ждет настоящий воин схватки с заклятым врагом.
Уже пять дней был Алексий в дороге, преодолев больше трети пути. В каждый из этих дней вновь и вновь слышал он о том, что творится в Москве, в Останкине. Слышал от прихожан, от случайных встречных, с экранов телевизоров, что изредка попадались в придорожных закусочных. И каждый день странник убеждался, что его паломничество должно закончиться именно в Останкине, где он будет нужен тогда, когда доберется до окрестностей телебашни. Теперь его обычные молитвы пополнила еще одна, в которой он просил для православного народа избавления от беса, что день за днем забирает Божьих сынов и дочерей. Просил он и о том, чтобы Всевышний дал ему возможность помочь мирянам в этом горе.
Как он сможет совершить задуманное, отец Алексий не представлял. Да и не думал об этом, положившись на волю Господа, который даст ему ответ на этот вопрос, когда придет время. Монах знал лишь, что эта битва станет главной в его жизни, и если понадобится, он положит свою бренную плоть на алтарь этой победы. Знал, что и лукавый понимает это, искушая его, чтобы сбить его с истинного пути. Чтобы в Москву он попал не тем воином Христовым, которым должен быть.
Между тем шестой день паломничества уже наступил, а от рогатого не было ни слуху ни духу. Напрасно отец Алексий всматривался в события и людей вокруг себя, стараясь увидеть в них хотя бы следы зверя. Но как только он перестал искать встречи с врагом, тот тут же явился ему таким, каким монах не ждал его увидеть.
Остановившись на ночлег на подворье сельского храма Святой Живоначальной Троицы, он познакомился с его настоятелем отцом Василием, о котором неоднократно слышал еще в Оптиной пустыни. Пройдя тридцатилетний путь деревенского священника, тот был весьма суровым батюшкой. Живя верой в Божьи чудеса воскрешения из мертвых и исцеления плоти и духа, он всегда помнил о том, как Христос кнутом изгнал из храма торговцев, воспринимая этот эпизод как чудо не меньшее, чем остальные. Немногочисленную паству свою он знал прекрасно, а потому был с ней суров и справедлив, требуя от истинно верующих прихожан реальной духовной работы, а не формального соблюдения религиозных обычаев. Непримиримо борясь за души селян с рогатым, который чаще всего являлся в этих местах в образе поллитровки, отец Василий снискал себе немало врагов среди местных забулдыг. Они мелочно пакостили ему то тут, то там. Кроме того, несколько раз писали коллективное письмо в Синод, жалуясь на суровый нрав настоятеля, который нередко накладывал епитимью на пьющих дебоширов, а некоторых даже грозился отлучить от церкви. Суров он был и с неверующими грешниками, не давая социальным работникам закрывать глаза на семьи, неблагополучные из-за собственной разнузданности.
Разговорившись с отцом Василием после вечерней службы, монах сразу же увидел в нем того, кем Алексий и сам истово стремился стать. За небогатым постным столом перед ним сидел самый что ни на есть настоящий воин Христов, с головой погруженный в свой многолетний ратный подвиг.
– Вот посудите сами, отец Алексий, – проникновенно говорил отец Василий, бросая на собеседника глубокий взгляд теплых живых глаз, не потухших и не очерствевших от времени. – Такие понятия, как «религия» и «институт церкви», ведь по сути своей кощунственны и богохульны. Что они несут молодым мирянам? Ощущение того, что в храм Божий можно прийти, словно в собес какой-нибудь. Там заявление заполнил, а тут свечку поставил да перекрестился. Формальности все уладил – и порядок. А сколько таких, кто к алтарю за религией идет? Горько сказать, но ведь их большинство. За обычаями идут, не за верой. Не за осмысленным покаянием, которое душой пережить надо. От двух своих прилежных прихожан сам лично слышал: «На Пасху нажраться надо, чтоб все как у людей». И греха за собой они не видят, ведь свечки ставят да «Отче наш» читают. А то, что они своим безверием храм оскверняют и что детям своим такой пример подают, от веры их отлучая… Даже и понять не могут. – Священник сокрушенно тряхнул головой.
– Да, «институт церкви» – это, конечно… Хотя я, отец Василий, очень много истинно верующих прихожан вижу, – попытался возразить ему монах.
– Так что ж сравнивать-то! К вам в обитель люди в основном сознательно идут, с чаяниями, с горем, с надеждой на прощение. А ко мне нередко не заходят даже, а забегают. «Надо бы в церковь заскочить, Богородице поставить». Как вам такое выражение? И ведь не просто слова. Ведь и правда заскакивают. Вот в чем беда. Это ж не дети Божии, а «этнические христиане». Страшное это выражение, потому что верное. Если вера истинная верх не возьмет, храм Божий со временем в фольклорный элемент превратится.
– Вера верх возьмет, отец Василий, без веры редкий человек обходится.
– И я на то уповаю! – воскликнул священник, перекрестившись. – Без веры никак, это правда истинная. Но во что верить станут? В карьеру, в рост жизненного уровня? Стремиться к этому нужно, коли с благими намерениями. Верить нельзя. Ведь случись большое горе, карьера его пережить не поможет. Только вера. А если вместо нее пустая традиция… Вот тогда к лукавому в лапы. Когда веру люди теряют, страшные дела творятся.
– Такие, как в Москве сейчас?
– Да. То наказание Божие. Да только без веры урока из него извлечь не получится. Так и будем банду гипнотизеров искать.
Отец Василий тяжело вздохнул, огладив редкую седую бороду. Прищурив печальные глаза в сетке глубоких морщин, заглянул в лицо собеседнику, сказав:
– И ведь за безверие их только себя винить и могу.
Алексий ответил ему вопросительным взглядом.
– Так ведь другого храма и другого настоятеля у них нет, – не глядя на него, пояснил священник.
Утреннюю службу они служили вместе. В небольшом храме прихожан было так мало, что он казался просторней. Лишь четверо пожилых женщин стояли перед алтарем поодаль друг от друга. Да ближе к концу службы зашла совсем молодая дама, ярко накрашенная, в неумело повязанном платке, с опухшими глазами, заплаканными с ночи. Поставив свечку перед иконой Богородицы, она недолго постояла у самых дверей, изредка мелко крестясь, словно второпях. Несколько раз она посмотрела на могучего монаха с нескрываемым любопытством.
Когда отец Алексий вышел из храма, направившись через церковный двор в сторожку, где его ждал уложенный с утра, походный рюкзак, она юркнула к нему от самых ворот. Приблизившись к монаху, сложила ладони и, не поднимая на него глаз, пролепетала:
– Батюшка, благословите на благое дело… о ребеночке позаботиться… чтоб горя не знал.
Перекрестив ее сложенные ладони, отец Алексий хотел было расспросить ее о том, крещен ли малыш да не хворает ли он, но не успел. Лишь только она проворно коснулась губами его руки, как тут же поспешила прочь, еле слышно пробормотав «спасибо».
Распрощавшись с отцом Василием, монах, испрося его благословения, отправился в путь. По дороге он заглянул в бывшее сельпо, на фасаде которого двадцать первый век оставил размашистый отпечаток в виде ярко-красной надписи «Мини-маркет». Заняв очередь за двумя неопрятными мужчинами неопределенного возраста, пришедшими за утренней порцией горячительной влаги, Алексий уставился в маленький экран телевизора, подвешенный под потолком над замызганной стеклянной витриной лишь для того, чтобы сельпо напоминало «Мини-маркет» хоть чем-то, кроме названия. Шли новости на одном из центральных каналов. Внимательно вслушиваясь в речь диктора, отец Алексий надеялся узнать что-нибудь о ситуации в Останкине. Но выпуск подходил к концу, а стало быть, все важное было сказано раньше.
Но оказалось, что самое важное для отца Алексия сказано еще не было. Стоявшие перед ним выпивохи, тяжело ворочая языками, завели нехитрую беседу, обильно пересыпанную матом.
– Ну че, твоя-то че?
– Да че, поехала сегодня.
– Не, ну и правильно… А то бабе дай волю, так она, дура, и не посмотрит, что мужик-то надрывается.
– Да не, моя понимает… Самой-то, поди, тоже напряг не хреновый, с двумя-то. И так руки до колен, куда третьего?
– Не ревела хоть?
– Да так, было малость. А че ей, не впервой ведь, не страшно. Да там и врачиха уж как родная. В церковь вон поутру сбегала в платочке да поехала. Ниче! Отлежится с недельку, будет как новая.
Заботливый муж еще хотел что-то добавить, но подошла их очередь, и приятели начали наперебой отвешивать залихватские витиеватые комплименты толстой молодой продавщице в несвежем халате, с окладистыми бакенбардами и полным золотых зубов ртом.
Дальше отец Алексий их уже не слышал. В то утро способность воспринимать окружающих вернулась к нему не скоро. Обрывки фраз, сплетенные в тугую веревку, принялись душить его, затягиваясь крепким узлом на шее. «Другого храма у них нет… И так руки до колен, куда третьего?.. Благословите на благое дело… о ребеночке позаботиться… чтоб горя не знал… В церковь вон поутру сбегала в платочке да поехала…» – звенело и ухало у него в голове, словно раскаты набата. Алексий побледнел, пошатнулся и облокотился вялой рукой о витрину со сладостями. Пытаясь справиться с собой, глубоко вздохнул и зачем-то поднял глаза на телевизор.
Диктор новостей внимательно поглядел на него, светясь лощеной благополучностью, и заговорил, вальяжно развалившись в кресле:
– Здорово, праведник! Ну что ж ты, святой отец…. Убивать, значит, твоей христианской душе противно. А на убийство родного чада мать благословил! Вот только не надо оправдываться! Не знал он! Она ж заплаканная была, благословления просила, чтоб дитятко горя не познало. А как ты ее благословил, так бегом от тебя бросилась. Что ж ты ее не остановил, воин Христов? Слабо, что ли? Поговорил бы с ней, как пастырю подобает, она бы расплакалась, все б тебе и выложила. Глядишь, может, и спас бы. Сразу двоих. Одну от убийства, другого – от смерти. Кстати, мальчик там у нее был, если тебе интересно. Она с твоим благословением, святой отец, как раз его сейчас убивает. Шел бы ты обратно к себе в обитель, пока еще чего-нибудь не натворил, в рясу одетый. Воин, твою мать… Ладно, не до тебя сейчас. Прогноз погоды читать пора. В Останкине, кстати, скоро дожди нагрянут, да с похолоданием.
Сжав посох до боли в руках, отец Алексий с трудом, но отчетливо произнес:
– Именем Христа, изыди, сатана!
Медленно повернувшись, пошел на свет, льющийся в магазин из открытой двери.
– В Краснодаре и Ставрополе днем до двадцати тепла, переменная облачность, возможны кратковременные осадки, – звучало ему вслед.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
