Текст книги "Останкино. Зона проклятых"

ПОВЕСТВОВАНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Получив от Толика измятый листок корявого рукописного текста, льющего свет на таинственные исчезновения в Останкино, Васютин нетерпеливо стал изучать его прямо в машине. После того как он дважды прочитал написанное, всматриваясь в скверный почерк и чертыхаясь, Кирилл ощутил, как мерзкое склизкое предчувствие подкрадывается к нему сзади. Если верить листку с Толикиными каракулями, то надежда получить более или менее вменяемые версии происходящего в районе с телевышкой таяла прямо на глазах, как снежинка на ладони. Конечно же, он еще будет ломать голову, пытаясь выявить закономерности и связи, хотя информации и недостаточно. Но уже сейчас гадкое предчувствие, уютно рассевшееся на заднем сиденье его джипа, ехидно нашептывало ему, что ни черта из этого не выйдет. Оставалось уповать на то, что он не знает какой-то важной составляющей в этой головоломке с пятьюдесятью тремя неизвестными. Но какой?

Здравые идеи не спешили к Васютину, отчего с каждой минутой становилось все тоскливее.

«Что у меня есть? – рассуждал он сам с собой, заводя машину. – Все из Останкино. Но этот факт лишь усложняет задачу. Одна из пропавших сказала, что заходит в новый магазин на Первой Останкинской, а его там нет. Нет и во дворах, и на ближайших улицах. И никаких новых отделов в магазинах не открывали. Либо она соврала, либо… Предположим, соврала, – решительно постановил Кирилл. – Зачем? К любовнику отправилась. Но она не замужем и не малое дитя, зачем ей врать родителям? Конфликт между любовником и родителями? Возможно. И они не сказали об этом следователю, чтоб сор из избы не носить. Если следак схалтурил… Не донес до людей, что любая информация может стать ключевой. Теоретически возможно, но вряд ли. Необходимы протоколы свидетельских показаний, а у меня их нет. И в этой ситуации достать их – нереально, Толик прав. Заявиться к родителям девчонки? Рискованно, могут не понять, побегут к ментам, тогда под удар может попасть Толик, а он мне очень нужен. Пообещать им искать дочь? Может сработать. Ладно, как крайний вариант возможен такой ход».

Он поставил мысленную закладку в своем расследовании. Красного цвета с белым восклицательным знаком, что означало высокую степень риска. Досадно было, что пока закладка единственная.

«Мария говорила про магазин. Зашли купить девочке сок. После этого она их больше не видела и не слышала. Это третий случай, в котором фигурирует магазин. Совпадение? Может, и так. Но пока торговые точки – единственная зацепка. Что ж, будем отрабатывать. Это несложно».

Порывшись в записях, он нашел маршрут, по которому Алиса с отцом ходили в парк. И медленно двинулся по нему. Не прошло и пары часов, как почти все магазины были исключены. Никто из продавцов не видел отца с дочерью. Лишь в одном из них продавец сменился. Узнав его имя и фамилию, он выяснил, что сможет переговорить с ним завтра.

«А вообще-то мистика какая-то, – не переставал удивляться Кирилл, возвращаясь домой из Останкино. Ему хотелось больно ущипнуть себя за ляжку, чтобы убедиться, что это не сон. – Ни о чем подобном даже не слышал. Недаром все менты на ушах стоят. Сказал бы мне кто раньше о таком раскладе – поржал бы только. А вот теперь… что-то не до смеха».

Добравшись до дома, Васютин незаметно потратил семейный вечер на бесплодные попытки нащупать ключ к этой загадке. Даже когда он засыпал, пустые догадки крутились у него в голове. «Что ж, придется ехать к Феде. Других вариантов нет», – решил он, погружаясь в тягучую дремоту.

Открыв глаза следующим утром, какую-то долю секунды он сомневался, что история про Останкино – явь. Но когда в его памяти всплыло лицо Марии, сомнения улетучились сами собой. Наскоро позавтракав, он быстро собрался и уехал в Останкино, на аудиенцию с продавцом. Результат был тот же. Прыщавый пухлый студент клялся, что не видел отца и дочку. Внимательно изучая его поведение во время разговора, Кирилл убедился, что парень не врет. Впрочем, как и все остальные. Тому было лишь одно логичное объяснение. Ни в какой магазин они не ходили. Возможно, папа пообещал дочке сходить с ней на следующей день в магазин игрушек. А Мария подумала, что за соком. Так или иначе, магазин отпадал, хоть и не давал Васютину покоя.

Все, теперь дорога была одна. Его ждала встреча с Федей Малаевым.

Тридцатипятилетний Малаев с ранней юности увлекался мистицизмом, эзотерикой и прочими потусторонними дисциплинами. Закончив психфак и повзрослев, он понял, что паранормальные явления куда более перспективная стезя, чем мистика. И стал остервенело вспахивать эту целину, несмотря на неоднозначную реакцию окружающих. На хлеб насущный Федя зарабатывал психологическими консультациями, терпеливо дожидаясь, когда не объяснимые наукой процессы принесут ему дивиденды.

Надо отдать ему должное, он активно изучал сверхъестественные способности человека, такие как телекинез, телепатию, рентгеновское зрение, ясновидение и прочие туманные сферы. Публиковал статьи по парапсихологии в крикливых изданиях перестроечной поры и в серьезных западных журналах. Отношение общества ко всему необъяснимому и загадочному стремительно менялось, а вместе с ним и статус Малаева. На волне моды на экстрасенсов он стал известен как один из лучших российских исследователей паранормальных явлений. Не обладая какими-либо неординарными способностями, он успешно консультировал заинтересованных лиц по самому широкому кругу вопросов, начиная от полтергейстов и заканчивая влиянием на организм кремов, заряженных от телетрансляции «целителей». Спустя годы Федя незаметно превратился из рядового парапсихолога в одного из ведущих мировых специалистов по паранормальным явлениям. Тогда он создал группу экстрасенсов, которые успешно помогали органам в самых трудных ситуациях.

Но однажды высокое милицейское начальство вдруг решило, что обращение органов к сомнительным колдунам наглядно демонстрирует беспомощность стражей порядка. Проект тихо прикрыли. Но имя Малаева уже обрело дополнительный вес.

Они знали друг друга совсем мало, около трех лет. Отношения были сугубо деловыми, но при этом непростыми и противоречивыми. Их познакомил один из клиентов Кирилла. Васютина заинтересовала возможность получать помощь от экстрасенсов, выдающих реальные результаты. Федя помог ему, сведя с парой сильных представителей этого диковинного ремесла. Конечно же не безвозмездно. Несколько раз Кирилл пользовался их услугами, и весьма успешно.

Одно лишь беспокоило детектива. Он быстро понял, что Малаев всегда был в курсе подробностей дел, в рамках которых Кирилл прибегал к помощи его экстрасенсов. И все бы ничего, да только Васютин нередко подписывал обязательства о неразглашении, обещая своим клиентам, что никто не узнает о подробностях сотрудничества с ним. А Федя знал. И хотя вел себя тихо, Кирилла это очень беспокоило. Несоблюдение профессиональной этики могло больно ударить по его репутации.

А потом произошло то, во что Васютин поверил с трудом. Федералы, обеспокоенные тем, что в спецслужбах многих западных стран есть свои штатные парапсихологи и экстрасенсы, решили создать свой отдел по паранормальным явлениям. Разово привлекать сторонних консультантов они не могли по соображениям информационной безопасности. Возглавить отдел пригласили Малаева. Он конечно же согласился.

Это был его час триумфа, которого он ждал с тех пор, как недалекие чинуши из МВД решили выгнать колдунов в шею, несмотря на их ощутимую помощь. Разумеется, отдел тоже стал секретным. О его существовании не упоминалось, а сотрудники хоть и действовали совершенно открыто, но именовались консультантами по вопросам психологии. Они действительно консультировали федералов. Например, на тему психологических аспектов вербовки. И создавали группу сильнейших экстрасенсов страны, пытаясь понять, как можно использовать их малоизученные способности для обеспечения безопасности державы и создания опасностей для ее врагов. Сотрудничая с Федей еще до того, как он оказался под крылом ФСБ, Кирилл прекрасно понимал, в каких сферах силен Малаев. Одного знания о том, что Федя много лет изучал феномен массового гипноза, было вполне достаточно. Пэтому когда Васютин узнал, что Малаев числится консультантом по психологии у федералов, он сразу понял, чем тот занимается в госконторе на самом деле.

Соль их отношений заключалась в том, что оба понимали: каждый знает о другом нечто такое, что не следовало обсуждать. И продолжали знать и не обсуждать. Они были друг у друга в заложниках, хотя и не устраивали из этого трагедии. Никаких угроз, требований, или, упаси боже, шантажа. Просто изредка молчаливо оказывали обоюдные услуги, не имея возможности отказаться.

Чуть меньше года назад Кирилл бросил все свои силы и ресурсы на то, чтобы в кратчайший срок найти и вернуть в лоно семьи восемнадцатилетнюю девчушку, дождавшуюся совершеннолетия и на законных основаниях убежавшую из дома с сорокалетним художником. К тому же – наркоманом. Можно было купить ментов и посадить «малевича», но для семьи участие милиции было неприемлемо. Пришлось заняться. Зачем это понадобилось Малаеву, он не знал. Может, что-то личное. А может, папа малолетней оторвы умел ходить по потолку или переваривал гвозди. Васютину было плевать. Он знал, что если вдруг прижмет, у него есть Федя. Федя, который не откажет.

Заехав в интернет-кафе, он поместил объявление с пометкой «срочно» на доске любительского сайта энтомологов. В нем говорилось, что пользователь Marusha купит коллекцию жуков или бабочек. Через час на его телефон пришло сообщение с сайта московского клуба любителей баскетбола, на новости которого он был подписан. В нем сообщалось, что сегодня в 17.00 в парке Победы состоится товарищеская встреча между командами школ № 326 и № 157.

В 17.05 они уже сидели рядом на скамейках для зрителей на баскетбольной площадке парка Победы. Шел матч школьных команд, собравший родственников и друзей юных баскетболистов. Федя выглядел как убежденный хиппи, который вынужден тянуть тугую лямку полноценного члена общества. Приличная дорогая рубашка была выпущена поверх классических джинсов. Обут он был в свои любимые кеды. Длинные волосы и чудные круглые очки в тонкой оправе сделали бы его не отличимым от Джона Леннона, если бы не густая короткая борода.

Оба были увлечены игрой. Взмахивали руками, следили за мячом, радовались забитым голам. И разговаривали.

– Федя, услуги твоих парней не нужны.

– Отчего так, Кирилл Андреевич?

– Не тот случай. Нужна твоя помощь.

– Что ты, я даже не могу увидеть, чем закончится этот матч, – с напускной досадой отозвался Малаев.

– Не забивай себе голову, зеленые обречены. Разыгрывающий у них слабоват, в обороне суетятся, – предсказал исход игры Кирилл, чуть отвернувшись от соседа по лавке.

– Пожалуй, ты прав. Неужели тебе понадобилась консультация психотерапевта?

– Где ты был, когда я затеял ремонт? За Останкино следишь с первого дня?

– Сомневаешься?

– Нисколько. Вопрос риторический. Мне нужны все твои соображения. Со статистикой я знаком.

– Решил помочь родине? – язвительно поинтересовался Малаев.

– Ты на хрена девчонке счастье с художником разрушил? Двадцать два года – не такая уж и разница, – парировал Кирилл.

– Где судья? Ну, фол же, фол! Штрафные где? – обиженно закричал в ответ Федя, с досадой хлопнув себя по колену. И добавил вполголоса: – То, что там происходит, войдет в историю.

– Я не историк, – ответил Васютин, аплодируя удачному трехочковому броску.

– У меня есть элементарный анализ происходящего на основе протоколов. Если честно, одни вопросы.

– Ты подался в аналитики? А что твои гадалки? – спросил Кирилл и лихо свистнул, заложив пальцы в рот.

– К сожалению, ничего. Там геопатогенная зона. Почти все экстры ее чувствуют. Это не новость. Читай газеты.

Судья дал пронзительный свисток, и команды ушли на перерыв. Заиграла музыка.

– Газеты врут. Ими даже жопу вытирать неудобно, а уж к морде подносить – и подавно. Дальше, Федя. Не стесняйся.

– Терпение, мой друг. Самая игра еще впереди.

Малаев вынул из кармана выключенный сотовый, внимательно посмотрел на дисплей, удивленно вскинул брови и, прислонив его к уху, продолжил:

– Смотри, дело обстоит так. Никаких случайностей. Связей между этими пятьюдесятью тремя не выявлено. Ну, кроме того, что они все прописаны в Останкино. Так смотрят на вопрос менты, потому что ищут стандартные схемы. Но мы же с тобой – не менты.

Он замолчал. Опустил голову, вслушиваясь в безжизненную трубку.

– Федя, так интересно с тобой еще никогда не было. Продолжай, а то ударю, – ответил отставной подполковник милиции, наклоняясь к ботинку, чтобы завязать завязанный шнурок.

– Кирилл Андреич, вы жлоб. Дальше. Они друг друга не знают, факт. И это их всех связывает. И еще много чего. Никто из них не служит в органах власти. Никто из них не нарушал закон. У всех есть родственники. Одиноких среди них нет. Нет пожилых. И детей нет, все они зрелые. Никто из них не был в тот день за рулем, ведь брошеных машин нет. Они все психически здоровы. Ни одного алкоголика, а ведь страна у нас безбожно пьющая. Никто из пятидесяти трех человек не собирался уезжать из района в тот день, когда они пропали. Ни в гости, ни по делам, ни в театр. Мне кажется, у них слишком много общего. Кирилл, их отбирают. Сознательно, исходя из определенных критериев.

– Федя, сознательное действие всегда преследует цель. По-твоему, отбор идет с какой-то конкретной установкой?

– Это не по-моему. Это очевидно, Кирилл.

– Чтобы обозначить круг подозреваемых, осталось понять, в чем цель отбора и как это происходит чисто физически. Федя, а в ответ на эти вопросы есть оригинальная версия?

– Даже неоригинальных нет, товарищ подполковник. Но есть нечто, кроме умозаключений. Допустим, некто настолько силен, что может подчинять себе волю людей. За эту версию говорит количество исчезновений.

– Двадцать шесть и двадцать семь. Это его предел, так? – перебил собеседника Васютин.

– Можно такое предположить. Два моих очень сильных парня, которые за пять минут до звонка знают, кто позвонит, просидели там двое суток, как только заварилась эта каша. То есть они там были в момент, когда пропали двадцать семь. Чтобы не наплодить свидетелей, некто должен был зомбировать людей либо на расстоянии, что отдает фантастикой, либо мгновенно, взглянув мельком. Это более вероятно. При этом должен выделяться огромный заряд психической энергии, просто взрыв. И так – двадцать семь раз за сутки. Если бы это происходило, они бы почувствовали.

– Они у тебя что, сразу во всем Останкино были?

– Кирилл Андреич, я думал, что ты мне доверяешь. Вроде мои люди тебя не раз выручали. Я тебе говорю, что такое они бы из Ясенево учуяли. А они клянутся, что ничего, кроме этого сраного геопатогенного фона.

– То есть супергипнотизер исключен, если твои экстры не облажались.

– Да. Не было ни супергипнотизеров, ни группы экстрасенсов.

Васютин задумался:

– Значит, Федя, теоретически есть два варианта. Либо это что-то посложнее гипноза… но тут, прости, я не специалист… Либо что-то куда более простое. Нет самого главного ответа. Что происходило с этими пятьюдесятью тремя в сугубо физическом смысле, под гипнозом они были или нет – неважно. Ни одного трупа, ни одного живого. И ни одного свидетеля. Ты что по этому поводу думаешь?

– Я думаю, Кирилл Андреич, что версии появятся, когда это все продолжится.

– Ты думаешь, что продолжится?

– Да, уверен. Пока цель не будет достигнута.

Они молча уставились в разные стороны площадки. Спустя минуту игра началась.

– Предлагаю честную сделку, – после долгой паузы сказал Васютин.

– Честная не значит выгодная, – заметил Федя.

– Не ссы, Федор, не прогадаешь.

– Слушаю, товарищ подполковник.

– Информационный обмен по этой теме.

– Боюсь, вам нечем меняться.

– Ошибаешься, дружище. Ты, конечно, молодчина, смотришь в корень. А сколько всего пропавших – не знаешь. Даже немного обидно за тебя.

– Пятьдесят три человека, Кирилл Андреич.

– Это тебе менты сказали?

Малаев кивнул.

– Но мы же с тобой – не менты. А, Федь?

– Идет, мое честное слово.

– Отлично, старина. И мое честное. Так вот, пропавших пятьдесят пять. Об исчезновении двух человек родственник не заявил властям.

– Двое из одной семьи? Это что-то новое. Беру свои слова обратно.

– Да, и заодно забирай обратно свое утверждение, что все они зрелые люди. Девочке Алисе, которая пропала двое суток назад вместе с папой Лешей, всего шесть лет. Вот так!

– Значит, отец и маленькая дочь. Есть над чем подумать, – немного растерянно произнес Малаев в трубку отключенного сотового, который он продолжал держать у уха.

– Ты, Федя, осторожнее, – ухмыльнулся Васютин. – Так много по мобильнику говорить нельзя. Мозг вскипит. И, тут же вскочив со скамьи, заорал, хватаясь за голову:

– Да на хрена же пас назад, когда он под кольцо открытый бежит!

И, тяжело плюхнувшись на скамью, разочарованно протянул:

– Ну, братцы… Этак вам с ЦСКА никогда не сыграть.