Текст книги "Шерлок Холмс. Знак четырех"

Это оказался старик в застёгнутой доверху старой матросской куртке. Его спина горбилась, колени тряслись, а дыхание было мучительным, как у астматика. Подбородок у него скрывался под шарфом, и я почти не видел его лица, за исключением пары проницательных глаз под густыми белыми бровями и длинных седых бакенбардов.

Он медленно огляделся:

– Мистер Шерлок Холмс здесь?

– Нет, но вы можете передать мне любое сообщение, которое у вас есть для него.

– Эту новость ему должен сообщить я, – сказал он.

– Это насчёт лодки Мордехая Смита?

– Да. Я знаю, где она. И я знаю, где люди, которых он ищет. И знаю, где сокровище. Я всё об этом знаю.

– Скажите мне, и я передам ему.

– Нет-нет. Если мистера Холмса здесь нет, ему придётся выяснить всё самому. Вы мне оба не нравитесь.

Он побрёл к двери, но Этелни Джонс остановил его.

– Подождите немного, мой друг, – сказал он. – У вас есть важная информация. Мы будем держать вас здесь, нравится вам это или нет, пока не вернётся Холмс.

Старик попробовал прорваться к двери, но понял, что это бесполезно.

– Ну и обращение! – воскликнул он, стуча палкой в пол. – Я пришёл сюда, чтобы увидеть джентльмена, а вы двое схватили меня и обращаетесь со мной таким образом!

– Садитесь на диван, вон туда, – сказал я, – вам не придётся долго ждать.

Старик угрюмо проковылял к дивану и сел, подперев лицо руками. Джонс и я возобновили разговор.

Внезапно нас прервал голос Холмса.

– Думаю, вы могли бы предложить мне сигару, – произнёс он.

Мы оба подпрыгнули. Рядом с нами сидел Холмс. Вид у него был довольный.

– Холмс! – воскликнул я. – Вы здесь! Но где старик?

– Перед вами, – сказал он, протягивая к нам копну седых волос. – Вот он – парик, бакенбарды, брови и всё остальное. Я знал, моя маскировка хороша, но едва ли ожидал, что она выдержит такое испытание.

– Ах вы мошенник! – сказал Джонс в восторге. – Из вас вышел бы хороший актер. У вас был правдоподобный кашель, но я думал, что узнаю́ блеск ваших глаз. – Я работал в этом костюме весь день, – сказал Холмс, – видите ли, многие преступники уже стали меня узнавать, поэтому я могу проводить свои расследования только переодевшись. Вы получили мою телеграмму?

– Да, именно это привело меня сюда. Но мое расследование ничего не дало. Мне пришлось освободить двух пленников.

– Ничего, – сказал Холмс, закуривая, – вместо них я приведу к вам двух других. Вы можете действовать неофициально, но должны делать то, что я говорю. Договорились?

– Конечно.

– Что ж, тогда я хочу, чтобы скоростной полицейский катер – паровой катер – был у Вестминстерского причала в семь часов.

– Легко.

– Нам понадобятся двое ваших людей на случай сопротивления.

– В катере будут двое или трое.

Что-нибудь ещё?

– Когда мы поймаем преступников, то получим сокровище.

Я думаю, мой друг с удовольствием отнесёт сундучок юной леди, которой по праву принадлежит половина драгоценностей. Пусть она будет первой, кто откроет его. А, Ватсон? Вы со мной согласны?

– Это было бы для меня большой честью.

Я поражался, каким чутким иногда может быть Холмс, хотя в другое время он, казалось, совершенно не обращал внимания на чувства других. Странно, что в нём уживались такие крайности.

– Довольно необычно, – покачал головой Джонс. – Впрочем, вся эта ситуация необычна, так что, полагаю, всё будет в порядке. Но потом клад должен быть передан властям до завершения официального расследования.

– Конечно. И ещё один момент, – сказал Холмс. – Я хотел бы получить информацию по этому делу от самого Джонатана Смолла. Вы же знаете, я люблю прорабатывать детали своих расследований.

– Если вы сможете его поймать, не понимаю, как я могу отказать вам во встрече с ним. Что-нибудь ещё?

– Только то, что я настаиваю на том, чтобы вы поужинали с нами.

Трапеза была весёлой. При желании Холмс мог очень хорошо вести беседу, а в тот вечер он действительно хотел этого.

Мой друг пребывал в состоянии нервного возбуждения. Я никогда не видел его таким заинтересованным. Он говорил на самые разные темы – о средневековой керамике, скрипках Страдивари, военных кораблях будущего – так, будто специально их изучал.

Этелни Джонс тоже оказался общительным человеком. А я радовался, что мы приближаемся к развязке этого дела, поэтому у меня тоже было хорошее настроение.

Когда мы закончили, Холмс взглянул на часы и наполнил три стакана портвейном.

– За успех нашей маленькой экспедиции, – провозгласил он. – А теперь нам пора. Принесите свой револьвер, Ватсон, а я принесу свой. Они могут понадобиться. Я вижу, кеб уже здесь.

Было около семи вечера, когда мы прибыли на Вестминстерский причал и обнаружили, что нас ждёт наш катер.

Холмс подошёл к делу критически:

– Есть что-нибудь, указывающее, что это полицейский катер?

– Да, вон тот зелёный фонарь сбоку.

– Тогда снимите его.

После того как это было сделано, мы поднялись на борт и отплыли. Джонс, Холмс и я сидели на корме. Один человек был у руля, один – у двигателя, и два здоровенных полицейских инспектора находились на носу катера.

– Куда? – спросил Джонс.

– К Тауэру. Скажите им, чтобы остановились напротив Джейкобсон-Ярда.

Наш катер был быстрым. Он пронёсся мимо длинных рядов гружёных барж. Холмс удовлетворённо улыбнулся, когда мы обогнали речной пароход:

– Мы должны быть быстрее всех на реке.

– Расскажите, как вы нашли «Аврору», – попросил я.

– Мои парни ходили вверх и вниз по реке, но безрезультатно. Я знал, что Смолл и его помощник отбыли вместе со Смитами в три часа, а поскольку напарник Смолла особенно заметен, они не могли уйти далеко до рассвета. Они заплатили Смиту за молчание и наняли его катер для побега через пару дней, как только они убедятся, что вне подозрений. Затем они поедут в Грейвсенд, откуда, несомненно, собираются в Америку или в колонии. Но как спрятать катер, чтобы тот был под рукой? Я вычислил только один способ сделать это. Смит мог поставить судно на какой-нибудь мелкий ремонт. Наверное, оно стоит теперь в каком-нибудь сарае или на дворе, откуда его можно добыть всего за несколько часов.

– План кажется достаточно простым.

– Все эти мелочи часто упускают из виду. Я облачился в матросский костюм и прочесал все верфи вдоль реки. На шестнадцатой – Джейкобсона – я узнал, что «Аврора» была передана им два дня тому назад человеком с деревянной ногой для ремонта руля, который был абсолютно исправен.

Именно тут и явился не кто иной, как Мордехай Смит, отощавший от пьянства. Он выкрикивал название катера. «Я хочу получить его сегодня в восемь часов вечера», – орал он. Должно быть, ему хорошо заплатили, раз он швырялся шиллингами. Я проследовал за ним до пивной, но затем вернулся, нашёл одного из моих парней и поставил часовым у катера. Он будет стоять у кромки воды и помашет платком, когда катер отчалит. Мы будем их ждать.

– Вы очень хорошо всё спланировали, – сказал Джонс, – но я бы отправил отряд полиции в Джейкобсон-Ярд и арестовал преступников, когда они покажутся.

– И никогда бы их не заполучили. Этот человек, Смолл, умён. Он пошлёт вперёд разведчика и если что-то вызовет у него подозрения, то затаится ещё на неделю.

Тем временем наш катер стремительно проплывал под мостами через Темзу. Когда мы проезжали через город, над собором Святого Павла едва виднелись последние лучи солнца.

Начало смеркаться, прежде чем мы достигли Тауэра.

– Это Джейкобсон-Ярд, – объяснил Холмс, указывая на скопление мачт и такелажа на южном берегу. Он достал из кармана бинокль и посмотрел на берег: – Я вижу своего часового на посту, – заметил он. – Но никаких следов платка нет.

– Думаю, нужно спуститься немного вниз по течению, – предложил Джонс, желая уже что-нибудь предпринять.

– Мы не можем быть ни в чём уверены, – сказал Холмс. – Вполне вероятно, что они пойдут вниз по течению, но никаких гарантий нет. Отсюда мы видим вход в гавань, а они нас не видят. Нужно остаться здесь. – Внезапно он насторожился: – Я вижу платок? Похоже, вон там порхает что-то белое?

– Да, это ваш парень! – воскликнул я. – Я вижу его.

– А вот и «Аврора»! – закричал Холмс. – И движется она с дьявольской скоростью! Полный вперёд, капитан! Ей-богу, я никогда себе не прощу, если они окажутся быстрее нас!

Катер выскользнул из гавани и прошёл мимо одного или двух судов, успев набрать скорость, прежде чем мы его увидели. Теперь он стремительно летел вниз по течению.

Джонс покачал головой.

– Очень быстро идёт, – сказал он. – Сомневаюсь, что мы его нагоним.

– Мы должны это сделать, – процедил сквозь зубы Холмс. – Подкиньте угля, кочегары! Заставьте катер выдать всё, на что он способен!

Печи ревели, мощные двигатели свистели и лязгали, словно огромное металлическое сердце. Острый, крутой нос судна прорезал спокойную воду, влево и вправо разбегались волны. С каждым ударом двигателей наш катер подпрыгивал и дрожал, как живой. Большой жёлтый фонарь у него на носу образовал перед нами длинный мерцающий раструб света. Тёмное расплывчатое пятно впереди было «Авророй», а барашки белой пены за её кормой говорил о скорости, с которой она неслась.

Мы неслись мимо пароходов и торговых судов. Кто-то кричал нам из темноты, но «Аврора» продолжала с рёвом нестись вперёд, а мы по-прежнему шли по её следу.

– Думаю, мы сможем, – сказал Джонс, не сводя глаз с «Авроры».

– Я в этом уверен, – сказал я. – Мы догоним её через несколько минут.

Однако тут между нами возник буксир. Только благодаря быстрым действиям рулевого мы избежали столкновения, но к тому времени, как буксир остался позади, «Аврора» продвинулась на добрых двести ярдов⁶6
  Один ярд равен примерно девяноста одному сантиметру.


[Закрыть] вперёд. Наши котлы работали на пределе, и хрупкая скорлупа скрипела от бешеной энергии, которая гнала нас вперёд.

Мы промчались мимо доков Вест-Индии, вниз по Дептфорд-рич и снова вверх, обогнув Собачий остров. Теперь мы могли ясно видеть «Аврору».

Джонс направил на неё прожектор, и фигуры на палубе стали различимы. Один человек сидел на корме с чем-то чёрным между коленями. Рядом с ним лежала какая-то тёмная масса. У руля стоял парень, а в красном свете топки я разглядел старого Смита, раздетого до пояса и изо всех сил подкидывавшего в топку уголь.

В Гринвиче нас разделяло примерно триста шагов. В Блэквелле – около двухсот пятидесяти. Никакой спорт не доставлял мне такого жгучего трепета, как эта безумная гонка по Темзе.

Мы неуклонно догоняли их ярд за ярдом. В ночной тишине уже слышались пыхтение и лязг их оборудования. Мы были уже близко. Джонс крикнул, чтобы они остановились.

При звуке его голоса человек на корме вскочил и стал грозить нам кулаками, ругаясь высоким надломленным голосом. Это был крепкий мужчина, и сейчас, когда он стоял, расставив ноги, я видел, что, начиная от бедра, вместо правой ноги у него просто деревянный обрубок.

От его гневных криков съёжившаяся фигура на палубе шевельнулась и оказалась самым маленьким мужчиной, которого я когда-либо встречал, с копной растрёпанных волос. Он кутался в одеяло, и было видно только его свирепое, злобное лицо.

– Готовьте револьверы, – велел Холмс. – Если он поднимет руку, стреляйте.

Пока мы смотрели, коротышка вытащил из-под одеяла короткую круглую деревяшку и поднёс к губам. Мы выстрелили.

Коротышку развернуло, он вскинул руки и боком упал в реку. Я мельком увидел его яростные глаза среди белого водоворота реки.

В тот же миг тип с деревянной ногой бросился к штурвалу и направил катер прямо к южному берегу, а мы промчались мимо его кормы, разминувшись всего на несколько футов, и почти сразу снова погнались за ним, но он уже подходил к берегу.

Это было дикое и пустынное место, где луна отражалась в лужах.

Катер с глухим стуком врезался в илистую отмель. Одноногий выскочил, но его деревяшка тотчас же целиком увязла в грязи. Несмотря на все попытки, он не мог сделать ни шагу ни вперёд, ни назад. С яростными криками мужчина отчаянно месил здоровой ногой грязь, но от этого его деревяшка только глубже уходила в мягкую землю. Мы подвели наш катер к берегу, накинули верёвку беглецу на плечи и лишь тогда смогли затащить его на борт, как какую-то извивающуюся рыбу.

Двое Смитов, отец и сын, угрюмо сидели в своём катере, но достаточно послушно перешли к нам на борт, стоило лишь приказать. Мы отбуксировали «Аврору» от берега и привязали к корме полицейского катера. На её палубе стоял массивный железный сундучок индийской работы, и я догадался, что в нём и должно быть сокровище. Ключа не было, но сундучок оказался тяжёлым, и мы осторожно перенесли его в нашу маленькую каюту.

Когда мы снова пустились в путь, медленно двинувшись вверх по течению, то светили прожектором во все стороны, но сообщника Смолла видно не было.

– Глядите-ка, – сказал Холмс.

Прямо за нашими спинами в катер воткнулся один из смертоносных шипов. Должно быть, он пролетел между нами, когда мы выстрелили. Холмс улыбнулся и пожал плечами, но, признаюсь, мне стало тошно при мысли об ужасной смерти, которая прошла в ту ночь так близко от нас.

Наш пленник сидел в каюте напротив железного сундучка. Это был загорелый малый с морщинами на смуглом лице и бородой на выступающем подбородке. Казалось, ему около пятидесяти лет, потому что в чёрных вьющихся волосах виднелась седина.

Его лицо не было неприятным, хотя тяжёлые брови придавали ему ужасное выражение, когда он злился. Сейчас наш пленник сидел, положив на колени руки в наручниках, и пристально смотрел на сундучок.

Мне показалось, что в его взгляде больше печали, чем гнева. Он поглядел на меня даже с какой-то усмешкой.

– Что ж, Джонатан Смолл, – сказал Холмс, закуривая сигару. – Мне жаль, что дошло до этого.

– Мне тоже, – ответил наш пленник. – И даю вам слово, что никогда не поднимал руку на мистера Шолто. Тонга выстрелил в него одним из своих шипов. Я не принимал в этом никакого участия, сэр.

– Как вы могли понадеяться, что такой маленький человек, как Тонга, сможет сдержать мистера Шолто, пока вы поднимаетесь?

– Кажется, вы много знаете о случившемся, сэр. Правда в том, что я надеялся найти комнату пустой. В такое время мистер Шолто обычно спускался ужинать. Я искренне сожалею о его смерти. Я не ссорился с ним – только с его отцом.

– Вы в руках мистера Этелни Джонса из Скотленд-Ярда. Он отвезёт вас к нам домой, и я попрошу вас подробно рассказать о случившемся. Если вы будете правдивы, мне, надеюсь, удастся вам помочь. Думаю, я смогу доказать, что яд действует очень быстро и Шолто был мертв ещё до того, как вы добрались до комнаты.

– Так и было, сэр. Я испугался, когда увидел его, залезая в окно. Я погнался за Тонгой, но он убежал, оставив свой молоток и несколько шипов, что, я уверен, помогло вам выйти на наш след. Я не держу на вас зла, но мне кажется ироничным, что я, имея право на полмиллиона фунтов стерлингов, вынужден провести первую половину жизни строя морскую стену на Андаманских островах, а вторую – в дартмурской тюрьме. Не в добрый час я увидел впервые сокровища Агры.

Они навлекают проклятие на любого своего владельца. Майору Шолто они принесли страх и чувство вины, а мне – пожизненное заключение.

В этот момент Этелни Джонс просунул в каюту своё широкое лицо и тяжёлые плечи.

– Почти семейное сборище, – заметил он. – Что ж, думаю, мы все можем поздравить друг друга. Холмс, надо признать, что у вас довольно неплохо получилось. Мы сделали всё возможное, чтобы догнать катер.

– Всё хорошо, что хорошо кончается, – сказал Холмс. – Но я, конечно, не знал, что «Аврора» такая скоростная.

– Смит говорит, что это одно из самых быстрых судов на реке, и, если бы у него был ещё человек, который помогал с моторами, мы бы никогда их не поймали. Он клянётся, что ничего не знал о случившемся в Норвуде.

– Это правда, – вскричал наш арестант, – честное слово! Я выбрал его катер, потому что слышал, что он быстрый. Мы ничего ему не сказали, но хорошо заплатили.

– Что ж, если он не сделал ничего плохого, то и с ним ничего не случится. Несмотря на то что мы быстро ловим нужных людей, мы не торопимся их осуждать.

Джонс уже поздравлял себя с успехом. Я изо всех сил пытался сдержать смех. По легкой улыбке, которая играла на лице Холмса, было ясно, что и он отметил речь Джонса.

– Мы скоро будем на Воксхолл-бридж, – сказал Джонс, – и я высажу вас, доктор Ватсон, с сундучком сокровищ. Едва ли нужно говорить вам, что я беру на себя очень большую ответственность, делая это. Поступать так совершенно неправильно, но договор есть договор. Я должен, однако, послать с вами полицейского – ведь и вы, и сокровище очень ценны. Жаль, что ключа нет, ведь нужно сначала сделать опись. Вам придётся взломать сундучок. Где ключ, дружище?

– На дне реки, – ответил Смолл.

– Вы доставляете нам лишние хлопоты. Доктор, будьте осторожны. Заберите сундучок с собой на Бейкер-стрит. Вы найдёте нас там, а потом мы отправимся в участок.

Они высадили меня у Воксхолл-бридж с сундучком и дружелюбным полицейским в качестве сопровождающего. Четверть часа езды привели нас к миссис Форрестер. Слуга, казалось, удивился столь позднему визиту, но объяснил, что мисс Морстен в гостиной. Я вошёл с сундучком в руках, а полицейский остался с извозчиком.

Мисс Морстен сидела у открытого окна. Мягкий свет лампы с абажуром упал на неё, когда она откинулась в плетёном кресле, играя на её милом лице и окрашивая густые локоны роскошных волос.

При звуке моих шагов она вскочила на ноги, и яркий румянец удивления и удовольствия залил её бледные щёки.

– Я слышала, как подъехал кеб, – сказала мисс Морстен, – но мне и в голову не пришло, что это можете быть вы. Какие новости вы мне принесли?

– Я принёс вам то, что стоит всех новостей на свете, – ответил я весело, хотя на сердце у меня было тяжело, и поставил сундучок на стол: – Я принёс вам целое состояние.

Она взглянула на железный сундучок и холодно спросила:

– Это сокровище?

– Да, это великое сокровище Агры. Половина его принадлежит вам, а половина – Таддеушу Шолто. У вас будет по паре сотен тысяч фунтов каждому. В Англии найдётся не много более богатых барышень. Разве это не великолепно?

Думаю, я, должно быть, переигрывал, потому что она с любопытством взглянула на меня и проговорила:

– Если это так, то я обязана этим вам.

– О нет, не мне, а моему другу Шерлоку Холмсу. Я бы никогда не смог разгадать загадку, с которой пришлось нелегко даже ему. И мы чуть не проиграли в последний момент.

– Пожалуйста, сядьте и расскажите об этом, доктор Ватсон, – попросила она.

Я кратко поведал ей, что произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. О маскировке Холмса, нашей вечерней экспедиции и дикой погоне по Темзе. Она слушала с сияющими глазами. Когда я заговорил о шипе, который едва не попал в нас, мисс Морстен так побледнела, что я испугался, как бы она не лишилась чувств.

– Ничего, – сказала она, когда я поспешил налить ей воды. – Это шок – услышать, что я подвергла своих друзей такой ужасной опасности.

– Тогда давайте обратимся к чему-нибудь более радостному, – сказал я. – Вот сокровище. Что может быть радостнее этого? Я подумал, что вам будет интересно увидеть его первой.

– Мне очень интересно, – подтвердила мисс Морстен, хотя в её голосе было мало живого чувства. – Какой хорошенький сундучок! – добавила она, наклоняясь над ним. – Индийской работы, я полагаю?

– Да.

– И такой тяжёлый! – воскликнула она, пытаясь его поднять. – Один только сундучок наверняка стоит немало. А где же ключ?

– Смолл бросил его в Темзу, – ответил я. – Придётся одолжить у миссис Форрестер кочергу.

На передней части сундучка был толстый засов.

Я просунул под него кочергу и надавил. Засов с громким щелчком открылся, и я дрожащими пальцами откинул крышку. Мы оба застыли, в изумлении глядя под неё.

Сундучок был пуст!

Он был массивным и добротным, но в нём не оказалось ни крупинки драгоценностей. Он был абсолютно, совершенно пуст.

– Сокровище исчезло, – спокойно сказала мисс Морстен.

Когда я услышал её слова и понял, что они означают, чёрная тень, омрачавшая душу, казалось, рассеялась. Я не понимал, насколько сокровища Агры угнетали меня, пока они наконец не пропали. Это было эгоистично, но я мог думать только о том, что золотая преграда между нами исчезла.

– Слава Богу! – воскликнул я.

Она посмотрела на меня с вопросительной улыбкой:

– Почему вы это сказали?

– Потому что вы снова стали досягаемы для меня, – сказал я, взяв её за руку. Она не возражала. – Потому что я люблю вас, Мэри, так искренне, как только может мужчина любить женщину. Потому что это сокровище запечатывало мои уста. Теперь, когда его нет, я могу сказать, что люблю вас. Вот почему я сказал: «Слава Богу».

– Тогда я тоже говорю «Слава Богу», – прошептала она, когда я прижал её к себе.

Кто-то лишился клада? В тот вечер я понял, что обрёл своё сокровище.

Этелни Джонс удивился, когда я добрался до Бейкер-стрит и показал ему пустой сундучок. Холмс развалился в кресле со своим обычным задумчивым выражением лица, а Смолл сидел напротив него, положив деревянную ногу на настоящую. Я показал ему пустой сундучок, а он откинулся на спинку стула и рассмеялся.

– Это ваша вина, Смолл, – сердито сказал Джонс.

– Да. Я оставил сокровища там, где вы никогда не сможете их найти! – воскликнул он. – Это мои сокровища, и если я не могу их получить, то и никто не получит. Ни один из четырёх не может владеть ими. Я выступил от их имени так же, как от своего. «Знак четырёх» навсегда.

Я знаю, они хотели бы, чтобы я сделал то, что сделал: бросил сокровища в Темзу, а не отдал потомкам Шолто или Морстена. Вы найдёте сокровища там, где ключ и Тонга. Когда я увидел, что ваш катер нас догонит, я выбросил их в реку.

– Вам было бы легче выбросить сундучок целиком, – заметил Джонс.

– Мне легче выбросить, а вам легче найти, – ответил Смолл. – Сокровища разбросаны по дну реки миль на пять.

– Это очень серьёзное дело, Смолл, – сказал Джонс. – Если бы вы помогали правосудию, а не мешали ему таким образом, у вас было бы больше шансов на суде.

– Правосудию? – прорычал Смолл. – Чьё это сокровище, если не наше? Я заслужил его. Двадцать долгих лет в болоте, весь день работаешь, а ночью в цепях. Меня кусали москиты, терзала лихорадка, надо мной издевались надсмотрщики. Я предпочёл бы получить шипом Тонги в бок, лишь бы не сидеть в тюремной камере, зная, что кто-то другой купается в роскоши на деньги, которые должны принадлежать мне.

Он проговорил всё это быстро, яростно, а его глаза горели страстью. Я мог понять, почему майор Шолто так испугался, когда узнал, что по его следу идёт искалеченный каторжник.

– Вы забываете, что мы ничего обо всем этом не знали, – тихо сказал Холмс. – Мы не слышали вашей истории и не понимаем, есть ли у вас право на сокровище.

– Что ж, сэр, если вы хотите выслушать мою историю, я не стану её утаивать. То, что я говорю вам, – правда, каждое слово. – Он сделал глоток воды из стоявшего рядом стакана. – Когда мне было восемнадцать, я пошёл в армию. Меня немедленно отправили в Индию, и, едва научившись обращаться с мушкетом, я по глупости пошёл купаться в Ганге. Как раз посередине между берегами меня схватил крокодил и откусил ногу чуть выше колена. К счастью, сержант моей роты тоже оказался в воде и спас меня. Я пролежал пять месяцев в госпитале, обзавёлся этой деревяшкой и был вынужден уйти из армии непригодным к службе.

Ну, к тому времени мне было двадцать, и мне не повезло, но одному плантатору понадобился надзиратель присматривать за его работниками, и мой полковник порекомендовал меня. Плата была справедливой, у меня было удобное жильё, так что я был доволен, пока не вспыхнул мятеж. Я оставался с плантатором, а вся страна вокруг нас полыхала в огне.

Однажды я возвращался с далёкой плантации и обнаружил, что бунгало моего работодателя горит. Под свист пуль я рванул через поля и поздно ночью благополучно добрался до стен Агры.

Я присоединился к добровольческой армии, несмотря на деревянную ногу, и вот однажды мы перешли реку и заняли позицию в огромном старом форте Агры. Это странное место. Там есть современная часть, в которой размещались наши войска, женщины, дети, склады и всё остальное. Но современная часть совсем не похожа на старую. В старой полно скорпионов и многоножек в огромных пустынных залах и петляющих проходах, извивающихся туда-сюда. Там легко потеряться.

Река омывает фасад старого форта и защищает его, но по бокам и сзади есть много выходов, которые нужно охранять. У нас не хватало людей, поэтому было невозможно поставить стражу у всех этих входов. Мне с двумя солдатами-сикхами приказали охранять отдалённую дверь на юго-западной стороне здания. В случае чего мне было велено выстрелить из мушкета, чтобы пришла помощь. Однако, поскольку между нами был лабиринт переходов и коридоров, я сомневаюсь, что подкрепление успело бы прибыть вовремя, чтобы помочь в реальной схватке.

Я очень гордился тем, что мне дали эту небольшую команду. Я был новобранцем, к тому же одноногим. Две ночи я нёс вахту со своими солдатами, Магометом Сингхом и Абдуллой Ханом.

Смолл сделал ещё глоток воды. Я был зачарован его рассказом и рад, что Холмс настоял на том, чтобы выслушать его перед отправкой в полицейский участок.

– Третья ночь моего дежурства выдалась тёмная, с проливным дождём. В такую погоду скучно час за часом стоять в подворотне. Около двух часов ночи я вынул трубку и положил мушкет, чтобы чиркнуть спичкой. В тот же миг два сикха были на мне. Один схватил мой мушкет и направил его мне в голову, а другой приставил нож к моему горлу и поклялся, что вонзит его в меня, если я сделаю хоть шаг.

Моей первой мыслью было, что эти ребята в союзе с повстанцами. Но даже притом, что я чувствовал острие ножа у своего горла, я открыл рот с намерением закричать, даже если бы это оказался мой последний крик.

Человек, который держал меня, словно знал мои мысли, и прошептал: «Не шуми. Форт достаточно надёжен. На этой стороне реки нет повстанцев». Я увидел искру правды в его карих глазах и поэтому молча ждал, чтобы узнать, чего они хотят.

– Послушай меня, сахиб, – сказал более высокий и свирепый из двоих, Абдулла Хан. – Ты должен сейчас либо быть с нами, либо замолчать навсегда. Что ты выберешь – смерть или жизнь? Мы можем дать тебе всего три минуты на принятие решения, потому что всё это должно быть сделано до того, как снова придут дозорные.

– Как я могу решить? – спросил я. – Вы не сказали мне, чего от меня хотите, но, если это угрожает безопасности форта, я не соглашусь.

– Форту ничего не грозит, – ответил он. – Мы предлагаем тебе стать богатым. Если ты присоединишься к нам, клянёмся, ты получишь свою справедливую долю.

– Но что за сокровище? – поинтересовался я. – Хорошо, я готов стать богатым.

– Тогда ты клянёшься, – сказал он, – не поднимать на нас руку и навсегда сохранить нашу тайну?

– Клянусь, – ответил я.

– Тогда мы с товарищем клянёмся, что ты получишь четверть сокровища, которое будет поровну разделено между нами четырьмя.

– Нас всего трое, – сказал я.

– Нет, Досту Акбару тоже положена доля. Послушай теперь, что я должен сказать. В северных провинциях есть очень богатый раджа. Когда грянули беды, он сделал так, чтобы в любом случае по крайней мере половина его сокровищ осталась при нём. Его золото и серебро хранятся в подвале его дворца, но самые драгоценные камни и жемчуг он сложил в железный ящик и отдал верному слуге, переодевшемуся купцом, чтобы тот отнёс их в крепость в Агре, пока там тихо. Если победят повстанцы, он получит свои деньги, но, если победит британская Ост-Индская компания, его драгоценности будут спасены.

Этот слуга, путешествующий под именем Ахмета, направляется в крепость. С ним мой сводный брат Дост Акбар, который знает его тайну. Он пообещал сопровождать Ахмета до этих ворот. Он скоро придёт сюда и застанет нас наготове. Место уединённое, и никто никогда не узнает, что Ахмет был здесь. Он исчезнет, и великое сокровище раджи будет разделено между нами. Что ты скажешь на это, сахиб?

В Англии я бы никогда не подумал о таком, но совсем другое дело, когда вокруг тебя огонь и кровь и ты привык рисковать жизнью на каждом шагу. Я думал, как мои родители в Англии будут смотреть на меня, когда увидят, что их сын возвращается с карманами полными золота.

Подумав, что я сомневаюсь, Абдулла Хан сказал:

– Подумай, сахиб, если этого человека схватит правитель, его казнят, а драгоценности заберёт правительство. Сокровища будут у нас в такой же безопасности, как и в казне. Их достаточно, чтобы сделать каждого из нас богатым. Ты с нами или нам считать тебя врагом?

– Я с вами сердцем и душой, – сказал я.

Он вернул мне мой мушкет со словами:

– Вот видишь, мы тебе доверяем. Теперь нам остаётся только ждать моего брата и купца.

– Твой брат знает, что вы собираетесь сделать? – спросил я.

– План его. Давай пойдём к выходу и разделим стражу с Магометом Сингхом.

Дождь всё ещё лил. Сезон дождей только начинался, и по небу плыли тяжёлые тучи. В нескольких ярдах уже ничего не было видно. Перед нашей дверью пролегал глубокий ров, но местами вода почти пересохла, так что его можно было легко пересечь.

Внезапно мой взгляд уловил отблеск фонаря на другой стороне рва. Время от времени он исчезал, а затем снова появлялся, медленно приближаясь к нам.

– Они здесь! – воскликнул я.

– Ты, как обычно, опросишь их, сахиб, – прошептал Абдулла. – Не давай им повода для страха. Приготовь фонарь, чтобы рассмотреть их и не сомневаться, что это наши люди.

Теперь я мог видеть на другой стороне рва две тёмные фигуры. Я позволил им спуститься по наклонному берегу, поплескаться в грязи и подняться на полпути ко входу, прежде чем спросил низким голосом:

– Кто идёт?

– Друзья, – последовал ответ.

Мой фонарь залил их потоком света. Первым был огромный сикх с чёрной бородой до пояса. Я никогда не видел такого высокого человека. Другой был толстенький, кругленький человечек в большом жёлтом тюрбане. Он держал узел, закутанный в шаль, и казался очень нервным. Его руки дрожали, а голова то и дело поворачивалась туда-сюда, как у мыши, когда та отваживается выбраться из своей норы.

Когда он увидел моё лицо, то радостно защебетал и бросился ко мне.

– Защитите меня, сахиб, – выдохнул он. – Я забрался далеко, чтобы найти убежище в крепости Агры. Меня ограбили и избили за то, что я поддерживал британскую Ост-Индскую компанию. Это благословенная ночь, когда я в безопасности, – я и моё скромное имущество.

– Что в свёртке? – спросил я.

– Железный сундучок, – ответил он, – а в нём одна или две маленькие семейные ценности, которых мне было бы жалко лишиться. Я вознагражу тебя и твоего правителя, если ты дашь мне укрытие.

У меня больше не было сил говорить с этим человеком. Чем дольше я смотрел в его жирное, испуганное лицо, тем труднее давалось осознание того, что мы должны хладнокровно убить его. Лучше всего было покончить с этим.