Текст книги "Шерлок Холмс. Знак четырех"

– Отведите его к главной страже, – сказал я.

Двое сикхов приблизились к толстяку с обеих сторон, гигант пристроился сзади, и они вошли в тёмный коридор. Потом я услышал возню и приближающиеся шаги. Я посветил фонарём в проход и увидел маленького толстяка, который бежал быстрее, чем когда-либо прежде. Его преследовал огромный бородатый сикх. Когда толстяк поравнялся со мной, я сунул ему под ноги мушкет, он споткнулся, упал, дважды перевернулся, и тут его настиг большой сикх.

– Видите, джентльмены, я держу своё обещание и всё вам рассказываю, – сказал Смолл.

Он протянул скованные руки к виски со льдом, который налил ему Холмс.

Меня ужаснули жуткие обстоятельства, в которые был вовлечён Смолл, и простота, с которой он рассказывал эту историю. Он не ожидал от меня сочувствия. Холмс и Джонс сидели, положив руки на колени, и на их лицах было написано то же отвращение, что испытывал я. Смолл явно это заметил, потому что, когда он продолжил, в его голосе звучала нотка вызова.

– Без сомнения, я поступил очень плохо, – сказал он, – но многие ли на моём месте отказались бы от доли сокровища, зная, что в противном случае их убьют? Тут либо я, либо меня.

– Продолжайте рассказ, – бросил Холмс.

– Итак, мы похоронили его в углу у обвалившейся кирпичной стены, а потом вернулись к сокровищу. Ключ был привязан шёлковым шнурком к ручке на крышке. Мы открыли сундучок, и свет фонаря осветил огромную коллекцию драгоценных камней. Они ослепляли нас. Налюбовавшись, мы достали их все и составили список. Их были сотни.

Пересчитав сокровища, мы положили их обратно в сундучок и отнесли к воротам, чтобы показать Магомету Сингху. Мы договорились спрятать нашу добычу в надёжном месте, пока в стране снова не установится мир, а затем разделить её поровну между собой. Перенеся сундучок в холл, мы спрятали его под кирпичами в одной из стен и тщательно отметили место. На следующий день я сделал четыре карты и поставил внизу знак нас четверых, потому что мы поклялись, что каждый из нас всегда будет действовать от имени всех. Могу сказать, что никогда не нарушал этой клятвы.

Он сделал паузу, чтобы снова перевести дух, оглядывая нас с некоторой гордостью:

– Когда наступил мир, мы надеялись, что сможем безопасно забрать свою добычу. Но наши надежды рухнули: нас арестовали за убийство Ахмета. Похоже, раджа послал шпионить за ним второго, ещё более доверенного слугу. Тот вошёл в форт и не обнаружил следов Ахмета, после этого там всё обшарили и нашли тело. Трое из нас были арестованы за то, что в ту ночь дежурили у ворот, а четвёртый – за то, что пришёл вместе с Ахметом. Нас всех приговорили к пожизненному заключению.

У нас было очень мало шансов когда-либо выбраться с каторги, а на воле нас ждало целое состояние. Этого достаточно, чтобы свести человека с ума. Затем меня перевели из Агры на Андаманские острова. Мне дали хижину в Хоуп-тауне, и я в значительной степени был предоставлен самому себе. Там мы копали и сажали ямс, так что весь день был занят.

По вечерам у нас было немного свободного времени, поэтому я на – учился готовить лекарства для врача и перенял у него кое-какие знания. Я всё время искал возможность сбежать, но Андаманские острова лежат за сотни миль от любой другой земли.

Иногда врач и другие офицеры встречались, чтобы поиграть в карты, и, готовя лекарства, я часто слышал, как они разговаривают.

Среди игроков были майор Шолто, капитан Морстен, лейтенант Бромли-Браун, сам хирург и два или три тюремных чиновника.

Вечер за вечером наблюдая их игру, я заметил, что военные всегда проигрывают. Сильнее всех пострадал майор Шолто, который ставил огромные суммы. Он целыми днями бродил по острову и был чернее тучи.

Однажды ночью он проиграл больше обычного. Я сидел в своей хижине, когда он и капитан Морстен, спотыкаясь, шли к себе.

– Всё кончено, Морстен, – говорил майор. – Мне придётся оставить свой пост. Я разорён.

Это заставило меня задуматься.

Через пару дней майор Шолто прогуливался по пляжу, и я подошёл поговорить с ним.

– Майор, мне нужен ваш совет, – сказал я.

– Ну, Смолл, что такое? – спросил он.

– Я хотел спросить вас, сэр, кому следует сообщить о спрятанном сокровище? Я знаю, где лежат полмиллиона. Сам забрать клад я не могу, поэтому подумал, что лучше всего будет передать его властям. Может быть, мне сократят срок.

– Полмиллиона, Смолл? – выдохнул он, пристально глядя на меня, чтобы убедиться, что я говорю серьёзно.

– Да, сэр, в драгоценностях и жемчуге. Их может забрать любой.

– Всё принадлежит правительству, Смолл, правительству, – пролепетал майор, но я знал, что поймал его.

– Должен ли я передать информацию генерал-губернатору? – тихо спросил я.

– Ну, мы не должны делать ничего опрометчивого, Смолл. Дайте мне все факты.

Поэтому я рассказал ему всю историю с небольшими изменениями, чтобы он не мог догадаться, где спрятан клад. Когда я закончил, он задумчиво сказал:

– Это важное дело, Смолл. Вы не должны никому говорить об этом. Я скоро снова навещу вас.

Через два дня он и его друг, капитан Морстен, глубокой ночью пришли в мою хижину.

– Я хотел, чтобы капитан Морстен услышал вашу историю, Смолл, – сказал майор.

Я повторил всё, что говорил раньше.

– Звучит правдоподобно, а? Достаточно убедительно, чтобы быть правдой?

Капитан Морстен кивнул.

– Послушайте, Смолл, – сказал майор. – Мы поговорили и пришли к выводу, что эта ваша тайна вряд ли имеет отношение к правительству. Она – ваше личное дело. Но скажите, какую цену вы бы запросили за свои сокровища? Мы могли бы, по крайней мере, присмотреть за ними, если нам удастся договориться об условиях. – Он пытался говорить хладнокровно, небрежно, но глаза его блестели от возбуждения и жадности.

– Ну, господа, – ответил я, тоже стараясь быть хладнокровным, – я хочу, чтобы вы помогли мне освободиться и сделали то же самое для трёх моих товарищей. Тогда мы дадим вам пятую часть, чтобы вы разделили её между собой.

– Пятая доля – это не очень заманчиво, – сказал Морстен.

– Это порядка пятидесяти тысяч каждому.

– Лучше бы, кроме нас с вами, никого больше не было.

– Но я должен получить согласие трёх моих товарищей, – настаивал я.

– Бред какой-то! Какое им дело до нашего соглашения? – пробормотал Морстен.

– Они со мной, мы вместе.

Мы встретились с Магометом Сингхом, Абдуллой Ханом и Достом Акбаром и в конце концов пришли к соглашению. Мы дали обоим офицерам карты форта Агры и отметили место в стене, где спрятан клад. Майор Шолто должен был отправиться в Индию, чтобы проверить нашу историю. Мы решили, что он оставит сундучок на месте и отправит небольшую яхту, чтобы забрать нас четверых. Затем капитан Морстен попросит об отпуске и встретится с нами в Агре, после чего мы разделим сокровища. Мы дали клятву, и я всю ночь не спал, делая карты, подписанные «знаком четырёх».

Смолл снова окинул нас взглядом.

– Что ж, джентльмены, это долгая история, и я знаю, что мистеру Джонсу не терпится доставить меня в целости и сохранности в участок. Поэтому я сделаю концовку настолько короткой, насколько смогу. Этот злодей Шолто уехал в Индию, но так и не вернулся. Вскоре после этого Морстен отправился в Агру и обнаружил, как мы и ожидали, что сокровище исчезло. Негодяй всё украл. С тех пор я жил только местью. Я думал о ней день и ночь. Сбежать, выследить Шолто, вцепиться ему в горло – вот что было моей единственной мыслью.

Прошло много лет, прежде чем мне представился такой шанс. Однажды я встретил жителя Андаманских островов, который был тяжело болен. Я позаботился о нём, и через пару месяцев ему стало лучше. Он полюбил меня и стал околачиваться возле моей хижины. Я учился его языку, и от этого он привязался ко мне ещё сильнее.

Тонга был прекрасным мореходом, у него было большое вместительное каноэ. Я увидел свой шанс на побег и обсудил это с ним. Он должен был подвести свою лодку к старой неохраняемой пристани и забрать меня.

Тонга подогнал лодку, как я ему велел. После одиннадцати дней в океане нас подобрал торговец, направлявшийся в Джидду. Долгое время мы путешествовали по миру, пока, наконец, около четырёх лет назад не прибыли в Англию. Мне не составило труда узнать, где живёт Шолто, и я стал выяснять, потратил ли он сокровища или они все ещё у него. Вскоре я узнал, что драгоценности по-прежнему при нём.

Я пытался заполучить их разными способами, но он был довольно хитрым. Его всегда охраняли два боксёра и сыновья.

Однажды я получил известие, что Шолто умирает, и поспешил в Пондичерри-лодж, разозлившись, что он ускользает из моих рук. Заглянув в окно его комнаты, я увидел своего врага лежащим в постели. Сыновья сидели рядом, по обе стороны от него. Я бы забрался в дом и попытал удачу с ними тремя, но Шолто умер у меня на глазах, и я ничего не успел. В ту же ночь я проник в его комнату и просмотрел все бумаги, ища записи о том, где он спрятал наши драгоценности. Найти ничего не удалось, но я нацарапал «знак четырёх» и приколол его к груди мертвеца.

Мы с Тонгой с трудом зарабатывали на жизнь, и в течение нескольких лет из Пондичерри-лодж не было никаких новостей, кроме того, что сокровище всё ещё не найдено. В конце концов мы узнали, что его нашли на чердаке над лабораторией. Я понял, что человеку с деревянной ногой туда не забраться, хоть и знал, что в крыше есть люк.

Мы отправились туда с Тонгой, который умел лазить как кошка, и он быстро пробрался внутрь через крышу. Как назло, Бартоломью Шолто всё ещё был в своей комнате. Тонга думал, что поступает умно, убив его, и удивился, когда я стал проклинать его за это. Я взял сундучок с сокровищами и спустил на верёвке, которую принёс с собой. Сам я последовал за сундучком, оставив «знак четырёх» на столе, показав этим, что драгоценности вернулись к законным владельцам. Тонга втянул верёвку, закрыл окно и ушёл тем же путём, которым пришёл, через люк.

Всё это правда, джентльмены, ведь я считаю, что это моя лучшая защита. Я хочу рассказать миру, как дурно обошёлся со мной майор Шолто и что я невиновен в смерти его сына.

– Весьма примечательный рассказ, – отметил Холмс. – Достойное завершение чрезвычайно интересного дела. Единственная новая для меня информация – это то, что верёвку вы принесли с собой. Я надеялся, что Тонга истратил все свои шипы, но ему удалось выстрелить в нас на Темзе.

– Он истратил их все, сэр, кроме того, что был тогда в его духовой трубке.

– А, конечно, – согласился Холмс. – Я не подумал об этом.

– Что ж, Холмс, – сказал Джонс, – вы, как и просили, выслушали рассказ Смолла, но я буду чувствовать себя спокойнее, когда наш рассказчик будет надёжно сидеть под замком. Я благодарен вам обоим за помощь. Конечно, вас пригласят на суд. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, джентльмены, – сказал Смолл, когда они выходили из комнаты.

– Ну вот и конец нашей маленькой драме, – заметил я после того, как мы некоторое время просидели в тишине. – И я боюсь, что это также конец нашей с вами совместной жизни, Холмс. Мисс Морстен оказала мне честь, согласившись выйти за меня замуж, так что нам с ней нужно найти собственный дом. Я почти оправился от травмы и надеюсь открыть собственную медицинскую практику.

Холмс издал мрачный стон.

– Этого я и боялся, – сказал он. – Мне действительно не с чем вас поздравить.

Это меня задело:

– У вас есть причины для недовольства моим выбором?

– Ни в коем случае. Я думаю, что мисс Морстен одна из самых очаровательных леди, которых я когда-либо встречал. Она была очень полезна и поступила весьма мудро, сохранив план Агры из бумаг её отца. Но любовь – вещь эмоциональная, а всё эмоциональное противоречит разуму, который я ставлю превыше всего. Я никогда не женюсь, чтобы не потерять ясного рассудка.

– Я верю, – сказал я, смеясь, – что мой рассудок уцелеет. Но вы выглядите усталым.

– Да. Я буду отлёживаться неделю.

– Странно, – сказал я, – что такая лень чередуется с приливами энергии.

– Да, – ответил Холмс, закрывая глаза. – Я могу быть очень хорошим бездельником, а потом – довольно бойким парнем. – Он снова открыл глаза: – Кстати, вы слышали, что у Смолла в доме был союзник, – должно быть, дворецкий. В результате всех его арестов Джонсу действительно удалось поймать одного настоящего преступника.

– Это кажется весьма несправедливым, – заметил я. – Вы проделали всю работу, но в результате я получил жену, а Джонс – признание. Что остаётся вам?

– Я, – сказал Холмс, – получил удовлетворение от разгадки великой тайны.