Текст книги "Мир под напряжением. История электричества: опасности для здоровья, о которых мы ничего не знали"

Весьма заметны сердечно-сосудистые симптомы. Среди них – нерегулярное сердцебиение, тяжесть и колющая боль в груди, одышка после физических нагрузок. Артериальное давление и пульс становятся нестабильными. Острое воздействие радиоволн обычно вызывает учащенное сердцебиение и повышение артериального давления, а хроническое имеет противоположный эффект: низкое давление и пульс, опускающийся до 35–40 ударов в минуту[303]303
  Подобное урежение частоты сердечных сокращений является признаком тяжелой брадиаритмии и может представлять опасность для жизни. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Первый стук сердца звучит приглушенно, сердце увеличивается с левой стороны, а в верхушке сердца слышны шумы, часто сопровождающиеся преждевременными сокращениями и нерегулярным ритмом. Электрокардиограмма может показать нарушения проводимости сердца и отклонение электрической оси сердца влево. Признаки недостатка кислорода в сердечной мышце – уплощенный или перевернутый зубец T и депрессия ST-интервала – встречаются очень часто. Иногда это приводит к сердечной недостаточности. В учебнике медицины Николая Тяпина, изданном в 1971 г., автор утверждал, что, по его опыту, лишь у 15 % рабочих, подвергшихся воздействию радиоволн, ЭКГ остается нормальной[304]304
  Tyagin 1971, p. 1°1.


[Закрыть].

Хотя вся эта информация полностью игнорировалась Американской медицинской ассоциацией и не преподавалась ни в одной американской медицинской школе, для некоторых американских ученых она все же не осталась незамеченной.

Биолог Аллан Фрей заинтересовался микроволновыми исследованиями в 1960 г., следуя за своим любопытством. Он работал в Центре продвинутой электроники General Electric в Корнелльском университете и исследовал воздействие электростатических полей на нервную систему животных; кроме того, он экспериментировал с биологическими эффектами ионов в воздухе. Позже в том году на одной из конференций он познакомился с сотрудником радарного испытательного комплекса GE в Сиракьюзе, и тот сообщил Фрею, что слышит радар. «Он очень удивился, – позже вспоминал Фрей, – когда я попросил его взять меня с собой, чтобы послушать радар. Похоже, я был первым из тех, кому он рассказал о том, что слышит радар, кто не послал его куда подальше сразу же»[305]305
  Frey 1988, p. 787.


[Закрыть]. Техник сводил Фрея к себе на работу, неподалеку от радарного купола в Сиракьюзе. «И когда я прошел туда и забрался наверх, встав рядом с пульсирующим лучом, я тоже его услышал, – вспоминал Фрей. – Я слышал шум радара: зип-зип-зип»[306]306
  Brodeur 1977, p. 51.


[Закрыть].

Эта случайная встреча определила всю будущую карьеру Фрея. Он бросил работу в General Electric и занялся полноценными исследованиями биологических эффектов микроволнового излучения. В 1961 г. он опубликовал свою первую статью о «микроволновом слуховом эффекте» – этот феномен сейчас полностью признан, хотя до сих пор не полностью объяснен. Следующие двадцать лет Фрей экспериментировал на животных, чтобы определить воздействие микроволн на их поведение и прояснить эффект, производимый на слуховую систему, глаза, мозг, нервную систему и сердце. Он обнаружил эффект гемато-энцефалического барьера: пугающее повреждение защитной структуры нервной системы, которая не пропускает в мозг бактерии, вирусы и токсичные химикаты, – повреждение, наносимое излучением намного меньшей мощности, чем у современных мобильных телефонов. Он доказал, что нервы при передаче импульсов тоже вырабатывают излучение в инфракрасном спектре. Все эти новаторские исследования Фрея финансировались Исследовательским отделом флота США и армией США.

Когда советские ученые сообщили, что могут влиять на ритм сердца с помощью микроволновых излучений, Фрей сразу заинтересовался этим. Московский ученый Н. А. Левитина обнаружила, что можно ускорять или замедлять сердцебиение животного в зависимости от того, какую часть тела подвергнуть излучению. Облучая затылок животного, можно ускорить биение сердца, а облучая его спину или живот – замедлить[307]307
  Presman and Levitina 1962a, 1962b; Levitina 1966.


[Закрыть].

Фрей в своей лаборатории в Пенсильвании решил продолжить эти исследования, но пойти еще дальше. Основываясь на результатах, полученных советскими учеными, и своих познаниях в физиологии, он предположил, что, если воспользоваться краткими импульсами микроволнового излучения, синхронизированными с сердцебиением и запускающимися одновременно с ударом сердца, можно заставить сердце биться быстрее и, возможно, нарушить его ритм.

Все сработало как по маслу. Сначала он попробовал провести эксперимент на изолированных сердцах 22 лягушек. Пульс ускорялся каждый раз. У половины сердец началась аритмия, а несколько из них остановились. Импульсное излучение было особенно опасным, когда начиналось ровно спустя пятую часть секунды после каждого удара сердца. Средняя удельная мощность составляла всего 0,6 микроватта на квадратный сантиметр – примерно в 10 000 раз меньше, чем излучение, которое пройдет через сердце человека сегодня, если он решит позвонить по мобильному телефону, держа его в нагрудном кармане.

Фрей провел эксперименты с изолированными сердцами в 1967 г. Через два года он повторил его с 24 живыми лягушками и получил похожие, пусть и менее эффектные результаты. Аритмии и остановки сердца он не наблюдал, но, когда импульсы излучения совпадали с началом каждого удара сердца, пульс значительно ускорялся[308]308
  Frey and Seifert 1968; Frey and Eichert 1986.


[Закрыть].

Эффекты, продемонстрированные Фреем, проявлялись потому, что сердце – это электрический орган, и микроволновые импульсы мешали работе водителя ритма. Но, вдобавок к этим непосредственным эффектам, существует и более простая проблема: микроволновое излучение (и вообще электричество в целом) вызывает кислородное голодание сердца из-за эффекта, оказываемого на клеточном уровне. Эти клеточные эффекты были, как ни странно, обнаружены командой ученых, в состав которой входил Пол Дадли Уайт. В 1940-х и 1950-х гг., пока советские ученые доказывали, что радиоволны вызывают неврастению у рабочих, армия США исследовала ту же самую болезнь у рекрутов.

Доктор Мандель Коэн и его помощники в 1941 г. получили задание: определить, почему столько солдат, сражающихся во Второй мировой войне, жаловались на больное сердце. Их исследования были опубликованы в нескольких небольших статьях в медицинских журналах, но главным результатом стал 150-страничный доклад, о котором после публикации надолго забыли. Он был написан для Комитета по медицинским исследованиям Агентства по научным исследованиям и разработке – агентства, основанного президентом Рузвельтом, чтобы координировать научные и медицинские исследования, связанные с военными действиями. Единственная копия, которую мне удалось найти в США, находилась на одной-единственной катушке микропленки, спрятанной в дебрях пенсильванского склада Национальной медицинской библиотеки[309]309
  Cohen, Johnson, Chapman, et al. 1946.


[Закрыть].

В отличие от своих предшественников со времен Зигмунда Фрейда, эта команда медиков не только отнеслась к напоминавшим тревожный синдром жалобам серьезно, но и обнаружила физическую патологию у большинства этих пациентов. Ученые предпочли назвать заболевание «нейроциркуляторной астенией», а не «неврастенией», «раздражительным сердцем», «синдромом усилий» или «тревожным неврозом», как его знали еще с 1860-х гг. Но симптомы, которые они наблюдали, были такими же, какие впервые описал Джордж Миллер Бирд в 1869 г. (см. главу 5). Хотя команда ученых работала в первую очередь с жалобами на сердце, у 144 солдат, участвовавших в их исследовании, также были дыхательные, неврологические, мышечные и пищеварительные симптомы. Их среднестатистический пациент не только страдал от нерегулярного сердцебиения, болей в груди и одышки: он был нервным, раздражительным, дрожащим, слабым, подавленным и измотанным. Он не мог сосредоточиться, терял в весе и страдал от бессонницы. Он жаловался на головные боли, головокружение и тошноту, иногда страдал от диареи или рвоты. Тем не менее стандартные лабораторные анализы крови и мочи, рентген, электрокардиограмма, электроэнцефалограмма обычно были в пределах нормы.

Коэн, руководивший исследованием, был незашоренным человеком. Он вырос в Алабаме, отучился в Йеле и в то время был молодым профессором Гарвардской медицинской школы; уже в то время он поставил под сомнение общепринятое мнение и зажег одну из первых искр, из которых позже разгорелся костер революции в психиатрии. Ибо он нашел в себе смелость назвать фрейдистский психоанализ культом уже в 1940-х гг., когда его сторонники захватывали контроль над академическими учреждениями и фантазией Голливуда, затронув все аспекты американской культуры[310]310
  Cohen 2003.


[Закрыть].

Пол Уайт, один из двух главных исследователей – вторым был невролог Стэнли Кобб, – уже был знаком с нейроциркуляторной астенией по гражданской кардиологической практике и, в отличие от Фрейда, считал, что это реальная физиологическая болезнь. Под предводительством троих этих ученых команда подтвердила, что так оно и есть. Используя методики, доступные в 1940-х гг., они сумели сделать то, чего не удалось никому в XIX в., когда началась эпидемия: убедительно продемонстрировать, что у неврастении физиологическая, а не психологическая природа. А еще они дали медицинскому сообществу список объективных признаков, с помощью которых можно диагностировать эту болезнь.

У большинства пациентов был высокий пульс в покое (более 90 ударов в минуту) и высокая частота дыхания (более 20 в минуту), а также тремор пальцев и гиперактивные коленный и ахиллов рефлексы. У большинства были холодные руки, а у половины пациентов были заметно покрасневшие лицо и шея.

Давно известно, что у людей с расстройствами кровеносной системы ненормальные капилляры, которые особенно хорошо заметны в ногтевом валике – кожной складке у основания ногтя. Команда Уайта часто находила такие ненормальные капилляры у пациентов с нейроциркуляторной астенией.

Они обнаружили, что эти пациенты сверхчувствительны к теплу, боли и, что важно, к электричеству – они рефлекторно отдергивали руки, получая удары намного более слабым током, чем требуется, чтобы вызвать такой же рефлекс у здоровых.

Когда пациентов попросили пробежать три минуты на наклонной беговой дорожке, большинству это не удалось. В среднем они продержались всего полторы минуты. Их пульс после этого упражнения был невероятно быстрым, потребление кислорода во время упражнения – ненормально низким, и, что еще важнее, дыхательная эффективность тоже была ненормально низкой. Это значит, что они потребляли меньше кислорода и выдыхали меньше углекислого газа, чем обычные люди, даже вдыхая столько же воздуха. Для компенсации им приходилось вдыхать больше воздуха и делать это быстрее, чем здоровый человек, но они не могли долго бежать, потому что организм все равно потреблял недостаточно кислорода.

Пятнадцатиминутная прогулка пешком по той же беговой дорожке дала похожий результат. Всем участникам удалось выполнить это более легкое задание. Однако в среднем пациенты с нейроциркуляторной астенией вдыхали на 15 % больше воздуха в минуту, чем здоровые добровольцы, чтобы потребить столько же кислорода. И хотя благодаря быстрому дыханию пациентам с нейроциркуляторной астенией удавалось потреблять столько же кислорода, как и здоровым добровольцам, у них в крови было вдвое больше молочной кислоты, что означало, что они используют этот кислород неэффективно.

В сравнении со здоровыми людьми пациенты с этим расстройством извлекали меньше кислорода из одинакового количества воздуха, а их клетки получали меньше энергии из одинакового количества кислорода. Ученые пришли к выводу, что эти люди страдали от дефекта аэробного метаболизма. Иными словами, у них что-то не так с митохондриями – энергостанциями клеток. Пациенты совершенно верно жаловались, что им не хватает воздуха. Из-за этого все их органы страдали от кислородного голодания, что вызывало и неполадки с сердцем, и другие тяжелые симптомы. Пациенты с нейроциркуляторной астенией были неспособны задержать дыхание хоть на какой-нибудь период времени, даже когда дышали чистым кислородом[311]311
  Haldane 1922, p. 56; Jones and Mellersh 1946; Jones and Scarisbrick 1946; Jones 1948.


[Закрыть].

Доктор Мандель Коэн

За пять лет, что длилось исследование команды Коэна, разным пациентам предлагали несколько разных способов лечения: оральные препараты тестостерона, огромные дозы комплекса витаминов B, тиамин, цитохром С, психотерапию, курс физических тренировок с профессиональным тренером. Ни один из способов никак не помог ни устранить симптомы, ни улучшить выносливость.

«Наш вывод, – писали авторы в июне 1946 г., – состоит в том, что нейроциркуляторная астения – это заболевание, которое действительно существует, а не выдумано пациентами или медиками-наблюдателями. Это не симуляция и не попытка избежать службы в армии в военное время. Расстройство весьма распространено и у гражданских лиц, и у военнослужащих»[312]312
  Cohen, Johnson, Chapman, et al. 1946, p. 121.


[Закрыть]. Они возражали против фрейдовского термина «тревожный невроз», потому что тревожность явно была результатом, а не причиной глубоких физиологических эффектов, вызванных нехваткой воздуха.

Собственно говоря, ученые практически опровергли теорию, что болезнь вызывалась стрессом или тревожностью. Не вызывалась она и гипервентиляцией[313]313
  See also Jones and Scarisbrick 1943; Jones 1948; Gorman et al. 1988; Holt and Andrews 1989; Hibbert and Pilsbury 1989; Spinhoven et al. 1992; Garssen et al. 1996; Barlow 2002, p. 162.


[Закрыть]. У этих пациентов не был повышен уровень гормонов стресса – 17-кетостероидов – в моче. 20-летнее последующее наблюдение за гражданскими лицами с нейроциркуляторной астенией показало, что у них обычно не развивались какие-либо болезни, которые «должны» вызываться тревожностью: гипертония, язвенная болезнь, астма или язвенный колит[314]314
  Cohen and White 1951, p. 355; Wheeler et al. 1950, pp. 887-88.


[Закрыть]. Однако у них все же были ненормальные электрокардиограммы, которые показывали, что сердечной мышце не хватает кислорода; иногда их было трудно отличить от ЭКГ людей, которые действительно болели коронарной недостаточностью или имели структурные повреждения сердца[315]315
  Craig and White 1934; Graybiel and White 1935; Dry 1938. See also Master 1943; Logue et al. 1944; Wendkos 1944; Friedman 1947, p. 23; Blom 1951; Holmgren et al. 1959; Lary and Goldschlager 1974.


[Закрыть].

Связь с электричеством доказали в СССР. Советские ученые в 1950-х, 1960-х и 1970-х гг. описали физиологические признаки, симптомы и изменения на ЭКГ, вызванные радиоволнами, и они оказались неотличимы от тех, о которых Уайт и другие впервые сообщили в 1930-х и 1940-х гг. Изменения на ЭКГ показывали и блокаду проводящих путей, и кислородное голодание сердца[316]316
  Orlova 1960; Bachurin 1979.


[Закрыть]. Вывод советских ученых полностью согласовался с выводом команды Коэна и Уайта: эти пациенты страдали от дефекта аэробного метаболизма. В их клетках что-то не так с митохондриями. И им удалось обнаружить, что именно было не так. Ученые, в том числе Юрий Думанский, Михаил Шандала и Людмила Томашевская из Киева и Ф. А. Колодуб, Н. П. Залюбовская и Р. И. Киселев из Харькова показали, что активность дыхательной цепи переноса электронов – митохондриальных ферментов, которые извлекают энергию из пищи, – снижается не только у животных, подвергнутых воздействию радиоволн[317]317
  Dumanskiy and Shandala 1973; Dumanskiy and Rudichenko 1976; Zalyubovskaya et al. 1977; Zalyubovskaia and Kiselev 1978; Dumanskiy and Tomashevskaya 1978; Shutenko et al. 1981; Dumanskiy and Tomashevskaya 1982; Tomashevskaya and Soleny 1986; Tomashevskaya and Dumanskiy 1989; Tomashevskaya and Dumanskiy 1988.


[Закрыть], но и у животных, на которых влияли магнитные поля от обычных линий электропередачи[318]318
  Chernysheva and Kolodub 1976; Kolodub and Chernysheva 1980.


[Закрыть].

Первая война, на которой широко применялся электрический телеграф – Гражданская война в США, – оказалась одновременно и первой войной, на которой «раздражительное сердце» превратилось в распространенный диагноз. Молодой доктор Джейкоб Да Коста, приходящий врач военного госпиталя в Филадельфии, описывал типичного пациента.

«Солдат, пробывший несколько месяцев на действительной службе, – писал он, – начинал страдать от диареи, неприятной, но недостаточно тяжелой, чтобы заставить его покинуть поле боя; или же, перенеся диарею или лихорадку, он ненадолго попадал в госпиталь, а затем снова присоединялся к своему полку и продолжал нести тяготы солдатской жизни. Вскоре он замечал, что уже не может переносить их как раньше; у него начиналась одышка, он не успевал за товарищами, страдал от головокружения, нерегулярного сердцебиения и от боли в груди; снаряжение казалось ему слишком тяжелым, и все это происходило, хотя он выглядел совершенно здоровым. После консультации с полковым хирургом было решено, что он не годен к военной службе, и его отправили в госпиталь, где постоянное частое сердцебиение подтвердило его историю, хотя он и выглядел отлично»[319]319
  Da Costa 1871, p. 19.


[Закрыть].

Воздействию электричества в этой войне подверглись все. Когда Гражданская волна началась в 1861 г., западное и восточное побережье еще не были связаны, и бо́льшая часть страны к западу от Миссисипи не имела телеграфных линий. Но в этой войне каждый солдат, по крайней мере из тех, что воевали на стороне Союза, маршировал или стоял лагерем близ телеграфных линий. Начиная со сражения за форт Самтер 12 апреля 1861 г. и вплоть до сдачи генерала Ли у Аппоматтокса Телеграфный корпус армии США проложил 24766 км телеграфных линий по следам наступавших армий, чтобы военные командиры в Вашингтоне могли мгновенно общаться со всеми войсками в штаб-квартире. После войны все эти временные линии разобрали и уничтожили[320]320
  Plum 1882.


[Закрыть].

«Не было ни единого дня, когда бы генерал Грант не знал в точности, что происходит со мной – провода тянулись на расстояние более 2415 км, – писал генерал Шерман в 1864 г. – На поле битвы тонкий изолированный провод протягивали по импровизированным столбикам или от дерева к дереву на шесть-десять км в течение двух часов, и я видел операторов настолько умелых, что, надрезав провод, они могли получить сообщение от далекой станции с помощью языка»[321]321
  Johnston 1880, pp. 76–77.


[Закрыть].

Поскольку характерные симптомы раздражительного сердца наблюдались во всех армиях Соединенных Штатов и привлекали внимание столь многих офицеров медицинской службы, Да Коста очень удивился, что никто не описывал подобного заболевания в любой предыдущей войне. В британской Синей книге Крымской войны, продолжавшейся с 1853 по 1856 г., Да Коста обнаружил два упоминания солдат, отправленных в госпиталь из-за «сильного сердцебиения»; также он нашел возможные упоминания того же заболевания в Индии, во время Индийского народного восстания 1857–1859 гг. Это были единственные два конфликта до Гражданской войны в США, где устанавливались телеграфные линии для связи штаб-квартиры с войсками[322]322
  Plum 1882, vol. 1, pp. 26–27.


[Закрыть]. Да Коста писал, что изучил медицинские документы многих прежних конфликтов, но не нашел и намека на подобное заболевание до Крымской войны.

В следующие несколько десятилетий раздражительное сердце не привлекало особенного интереса. Сообщалось, что оно встречается у британских солдат в Индии и Южной Африке, иногда – у солдат других стран[323]323
  Oglesby 1887; MacLeod 1898.


[Закрыть]. Но количество случаев было небольшим. Даже во время Гражданской войны количество случаев, которые Да Коста называл частым, по нынешним стандартам было довольно небольшим. В его время, когда болезней сердца практически не существовало, 1200 случаев боли в груди среди двух миллионов молодых солдат[324]324
  Smart 1888, p. 834.


[Закрыть] привлекли его внимание, словно незнакомый риф, который внезапно появился на хорошо известном торговом пути в спокойном море – в море, которое оставалось спокойным до 1914 г.

Но вскоре после начала Первой мировой войны, в то время когда болезни сердца были все еще редки среди широкого населения и кардиологии как отдельной медицинской специальности даже не существовало, солдаты начали жаловаться на боль в груди и одышку, причем уже не сотнями, а десятками тысяч. Из 6,5 миллиона молодых мужчин, служивших в британской армии и на флоте, более 100 000 были комиссованы и отправлены на пенсию с диагнозом «сердечная болезнь»[325]325
  Howell 1985, p. 45; International Labour Office 1921, Appendix V, p. 50.


[Закрыть]. У большинства этих военнослужащих было раздражительное сердце; еще эту болезнь тогда называли «синдромом Да Косты» или «синдромом усилий». В армии США такие случаи относили к «клапанному расстройству сердца»; они были третьей самой частой медицинской причиной увольнения из армии[326]326
  Lewis 1918b, p. 1; Cohn 1919, p. 457.


[Закрыть]. Тот же недуг наблюдался и в ВВС, но почти всегда назывался «полетной болезнью» – считалось, что он вызван частым пребыванием в разреженном воздухе на больших высотах[327]327
  Munro 1919, p. 895.


[Закрыть].

Похожие сообщения приходили из Германии, Австрии, Италии и Франции[328]328
  Aschenheim 1915; Brasch 1915; Braun 1915; Devoto 1915; Ehret 1915; Merkel 1915; Schott 1915; Treupel 1915; von Dziembowski 1915; von Romberg 1915; Aubertin 1916; Galli 1916; Korach 1916; Lian 1916; Cohn 1919.


[Закрыть].

Проблема приобрела настолько огромные масштабы, что главный хирург армии США приказал провести кардиологическое обследование четырех миллионов солдат в тренировочных армейских лагерях, прежде чем отправлять их за океан. Синдром усилий оказался «с большим отрывом самым распространенным из обнаруженных расстройств и превзошел по интересу и важности все другие заболевания сердца, вместе взятые», – писал один из врачей, проводивших обследования, Льюис Коннер[329]329
  Conner 1919, p. 777.


[Закрыть].

У некоторых солдат в ту войну синдром усилий развился после контузии или отравления ядовитым газом. У многих других никаких подобных инцидентов не было. Все они, однако, отправились в бой, снаряженные новым средством связи.

Великобритания объявила войну Германии 4 августа 1914 г., через два дня после того, как Германия вторглась на территорию ее союзницы Франции. Британская армия начала готовиться к высадке во Франции 9 августа и выдвинулась в Бельгию; 22 августа она добралась до города Монс без помощи беспроволочного телеграфа. В Монсе сигнальные войска британской армии получили в свое распоряжение 1500-ваттный переносной радиопередатчик с радиусом действия 97–128 км[330]330
  Scriven 1915; Corcoran 1917.


[Закрыть]. Именно во время отступления из Монса многие британские солдаты впервые начали жаловаться на боль в груди, одышку, нерегулярное сердцебиение и учащенный пульс, и их отправляли в Англию, чтобы проверить на возможные сердечные заболевания[331]331
  Howell 1985, p. 37.


[Закрыть].

Воздействию радиоволн, причем весьма сильному, подверглись все. Переносные радиопередатчики с радиусом действия восемь километров использовались британской армией во всех окопных боях на передовой. Каждый батальон имел два таких передатчика, у каждого из них были два оператора, которые шли на передовую с пехотой. В 100–200 метрах позади, рядом с резервом, располагались еще два передатчика и два оператора. В 8 км позади, в бригадной штаб-квартире, размещался более крупный радиопередатчик, еще в 16 км позади, в штаб-квартире дивизии, находился 500-ваттный передатчик, а в 48 км позади фронта, в главном штабе армии, стоял 1500-ваттный передвижной передатчик со 120-футовой стальной мачтой и антенной в виде зонтика. Каждый оператор передавал телеграфные сообщения, полученные от передних или задних станций[332]332
  Corcoran 1917.


[Закрыть].

Все кавалерийские дивизии и бригады тоже получили передвижные и переносные передатчики. Разведчики-кавалеристы надевали специальные передатчики прямо на лошадей; их называли «беспроводными усами» – антенны, свисавшие с боков лошадей, напоминали иглы дикобраза[333]333
  Worts 1915.


[Закрыть].

На большинство самолетов устанавливали легкие радиопередатчики, использовавшие в качестве антенны металлический каркас самолета. Немецкие и французские военные дирижабли несли на себе намного более мощные передатчики, а японцы помещали беспроводные передатчики на воздушные шары. Благодаря радиостанциям на кораблях линии морских сражений могли растягиваться на 320–480 км. Даже подводные лодки, находясь на глубине, использовали короткую мачту или изолированный поток воды в качестве антенны для кодированных радиосообщений, отправляемых в обе стороны[334]334
  Scriven 1915; Popular Science Monthly 1918.


[Закрыть].

Во Вторую мировую войну раздражительное сердце, получившее к тому времени название нейроциркуляторной астении, вернулось с удвоенной силой. В этой войне впервые применяли не только радио, но и радары, и их излучение тоже было интенсивным и повсеместным. Словно дети, получившие новую игрушку, все страны наперебой стали придумывать новые способы ее использовать. Британцы, например, усыпали побережье сотнями радаров раннего предупреждения, мощность каждого из которых составляла более полумиллиона ватт, и установили на все самолеты мощные радары, которые могли обнаружить предметы даже размером с перископ подводной лодки. В британской армии использовались более 2000 переносных радаров, сопровождаемых 105-футовыми передвижными вышками. Еще 2000 «радаров наведения» помогали зенитным орудиям отслеживать и сбивать вражеские самолеты. На кораблях Королевского флота стояли поверхностные радары мощностью до миллиона ватт, а также воздушно-поисковые радары и микроволновые радары, которые обнаруживали подводные лодки и использовались для навигации.

Американцы установили пятьсот радаров раннего предупреждения на бортах кораблей и еще какое-то количество – на самолетах; мощность каждого из них составляла миллион ватт. Они устанавливали передвижные радары на пляжах и аэродромах на юге Тихого океана и тысячи микроволновых радаров – на кораблях, самолетах и флотских дирижаблях. В 1941–1945 гг. Радиационная лаборатория Массачусетского технологического института работала на военных не покладая рук, разработав почти сотню разных видов радаров для использования на войне.

Другие державы не менее энергично расставляли радары на земле, на море и в воздухе. Германия установила более тысячи наземных радаров раннего предупреждения в Европе и использовала тысячи корабельных, самолетных и зенитных радаров. Точно так же поступили Советский Союз, Австралия, Канада, Новая Зеландия, Южно-Африканский Союз, Нидерланды, Франция, Италия и Венгрия. Каждый раз, когда солдат отправляли в бой, они оказывались во все более густом супе из импульсных радиоволн и микроволновых частот. И заболевали в большом количестве – в армии, на флоте и в военно-воздушных силах всех стран[335]335
  Lewis 1940; Master 1943; Stephenson and Cameron 1943; Jones and Mellersh 1946; Jones 1948.


[Закрыть].

Именно во время этой войны провели первую тщательную исследовательскую программу с участием болеющих солдат. К этому времени предложенный Фрейдом термин «тревожный невроз» уже глубоко укоренился в среде военных врачей. Летчики ВВС с кардиологическими симптомами получали диагноз L.M.F., который означал lack of moral fiber (О.М.С. – отсутствие моральной стойкости). В команде Коэна было много психиатров. Но, к их удивлению, под руководством кардиолога Пола Уайта они обнаружили объективные доказательства настоящей болезни, которая, как они заключили, не вызывалась тревожностью.

В основном благодаря громкому имени этой команды исследования нейроциркуляторной астении продолжались в США в течение 1950-х гг., в Швеции, Финляндии, Португалии и Франции – до 1970-х и 1980-х, а в Израиле и Италии – даже до 1990-х[336]336
  Mäntysaari et al. 1988; Fava et al. 1994; Sonimo et al. 1998.


[Закрыть]. Но на любого врача, который по-прежнему верил в физиологические причины этой болезни, ставили все более яркое клеймо. Хотя доминирование фрейдистов и осталось в прошлом, они оставили неизгладимый след не только в психиатрии, но и во всей медицине. Сегодня на Западе существует только ярлык «тревожность», людям с симптомами нейроциркуляторной астении автоматически ставят психиатрический диагноз и, скорее всего, дают бумажный пакетик, чтобы в него подышать. По иронии судьбы, сам Фрейд, пусть и сформулировал термин «тревожный невроз», считал, что его симптомы вызываются не психическими причинами и «не поддаются психотерапии»[337]337
  Freud 1895, pp. 97, 1°7; Cohen and White 1972.


[Закрыть].

Тем временем в кабинетах врачей не прекращался поток пациентов, страдавших от необъяснимой усталости, часто сопровождавшейся болью в груди и одышкой. Несколько храбрых медиков упрямо настаивали, что одними психиатрическими проблемами эти симптомы не объяснить. В 1988 г. Гэри Холмс из Центров по контролю и профилактике болезней США (CDC) придумал термин «синдром хронической усталости» (СХУ), и некоторые врачи до сих пор ставят этот диагноз пациентам, у которых сильнейшая усталость – главный симптом. Эти врачи до сих пор составляют меньшинство. Основываясь на их данных, в CDC предполагают, что распространение СХУ среди населения страны составляет от 0,2 до 2,5 %[338]338
  Reyes et al. 2003, Reeves et al. 2007.


[Закрыть], а их коллеги-психиатры сообщают нам, что как минимум каждый шестой из тех, кто страдает от таких же симптомов, подходит под критерии генерализованного тревожного расстройства или депрессии.

Чтобы еще сильнее все запутать, тот же самый набор симптомов получил в Англии название «миалгический энцефаломиелит» (МЭ) еще в 1956 г.; там основное внимание уделяется мышечным болям и неврологическим симптомам, а не усталости. Наконец, в 2011 г. врачи из 13 стран выработали набор «Международных консенсусных критериев», которые рекомендовали отказаться от названия «синдром хронической усталости» и диагностировать миалгический энцефаломиелит всем пациентам, страдающим от «усталости после нагрузок», а также конкретных неврологических, сердечно-сосудистых, дыхательных, иммунных, желудочно-кишечных и прочих расстройств[339]339
  Caruthers and van de Sande 2°11.


[Закрыть].

Впрочем, этот международный «консенсус» обречен на провал. Он полностью игнорирует врачей-психиатров, которые принимают намного больше таких пациентов. А еще он притворяется, что раскола, случившегося после Второй мировой войны, не было. В бывшем Советском Союзе, Восточной Европе и большинстве стран Азии до сих пор в ходу более старый термин «неврастения». Его по-прежнему часто применяют к полному спектру симптомов, описанных Джорджем Бирдом в 1869 г. В этих регионах мира врачи обычно признают, что эту болезнь часто вызывает воздействие токсичных факторов, как химических, так и электромагнитных.

Согласно опубликованной литературе, все эти болезни – нейроциркуляторная астения, радиоволновая болезнь, тревожное расстройство, синдром хронической усталости и миалгический энцефаломиелит – вызывают предрасположенность к повышенному уровню холестерина в крови и более высокому риску смерти от болезней сердца[340]340
  Cholesterol in anxiety disorder: Lazarev et al. 1989; Bajwa et al. 1992; Freedman et al. 1995; Peter et al. 1999. Heart disease in anxiety disorder: Coryell et al. 1982; Coryell et al. 1986; Coryell 1988; Hayward et al. 1989; Weissman et al. 1990; Eaker et al. 1992; Nutzinger 1992; Kawachi et al. 1994; Rozanski et al. 1999; Bowen et al. 2000; Paterniti et al. 2001; Huffman et al. 2002; Grace et al. 2004; Katerndahl 2004; Eaker et al. 2005; Csaba 2006; Rothenbacher et al. 2007; Shibeshi et al. 2007; Vural and Baęar 2007; Frasure-Smith et al. 2008; Phillips et al. 2009; Scherrer et al. 2°10; Martens et al. 2010; Seldenrijk et al. 2010; Vogelzangs et al. 2010; Olafiranye et al. 2011; Soares-Filho et al. 2014. Cholesterol in chronic fatigue syndrome: van Rensburg et al. 2001; Peckerman et al. 2003; Jason et al. 2006. Heart disease in chronic fatigue syndrome: Lerner et al. 1993; Bates et al. 1995; Miwa and Fujita 2009. Heart disease in myalgic encephalomyelitis: Caruthers and van de Sande 2°11. Cholesterol in radio wave sickness: Klimkova-Deutschova 1974; Sadchikova 1981.


[Закрыть]. Равно как и порфирия[341]341
  Heart disease in porphyria: Saint et al. 1954; Goldberg 1959; Eilenberg and Scobie 1960; Ridley 1969, 1975; Stein and Tschudy 1970; Beattie et al. 1973; Bonkowsky et al. 1975; Menawat et al. 1979; Leonhardt 1981; Kordac et al. 1989; Crimlisk 1997. Cholesterol in porphyria: Taddeini et al. 1964; Lees et al. 1970; Stein and Tschudy 1970; York 1972, pp. 61–62; Whitelaw 1974; Kaplan and Lewis 1986; Shiue et al. 1989; Fernandez-Miranda et al. 2000; Blom 2°11; Park et al. 2°11.


[Закрыть], и кислородное голодание[342]342
  Chin et al. 1999; Newman et al. 2001; Coughlin et al. 2004; Robinson et al. 2004; Li et al. 2005; McArdle et al. 2006; Li et al. 2007; Savransky et al. 2007; Steiropoulous et al. 2007; Gozal et al. 2008; Dorkova et al. 2008; Lefebvre et al. 2008; Quhadaroglu et al. 2009; Drager et al. 2010; Nadeem et al. 2°14.


[Закрыть]. Фундаментальный дефект этой болезни, имеющей так много имен, состоит вот в чем: несмотря на то, что до клеток добирается достаточно кислорода и питательных веществ, митохондрии – клеточные энергостанции – не могут эффективно использовать этот кислород и питательные вещества и вырабатывают недостаточно энергии, чтобы удовлетворить потребности сердца, мозга, мышц и других органов. В результате от кислородного голодания страдает весь организм, включая сердце, что в конце концов может привести к его повреждению. Кроме того, клетки не могут эффективно перерабатывать сахара и жиры; в результате неиспользованный сахар накапливается в крови, вызывая сахарный диабет, а неиспользованные жиры оседают в артериях.

И мы довольно-таки неплохо представляем, где именно находится этот дефект. У людей, страдающих этой болезнью, снижена активность порфиринсодержащего фермента цитохромоксидазы, которая находится в митохондриях и переносит электроны из пищи, которую мы употребляем, к кислороду, которым мы дышим. Ее активность нарушается всеми инкарнациями этой болезни. Митохондриальная дисфункция встречается и при синдроме хронической усталости[343]343
  Behan et al. 1991; Wong et al. 1992; McCully et al. 1996; Myhill et al. 2009.


[Закрыть], и при тревожном расстройстве[344]344
  Marazziti et al. 2001; Gardner et al. 2003; Fattal et al. 2007; Gardner and Boles 2008, 2011; Hroudova and Fisar 2011.


[Закрыть]. Биопсия мышц у этих пациентов показывает сниженную активность цитохромоксидазы. Нарушение метаболизма глюкозы часто встречается при радиоволновой болезни, как и нарушение активности цитохромоксидазы у животных, подвергающихся воздействию даже очень слабых радиоволн[345]345
  See note 34. Also Ammari et al. 2008.


[Закрыть]. А причиной неврологических и кардиологических симптомов порфирии часто называют дефицит цитохромоксидазы и цитохрома С, дыхательных ферментов, содержащих гем[346]346
  Goldberg et al. 1985; Kordac et al. 1989; Herrick et al. 1990; Moore 1990; Thunell 2000.


[Закрыть].

Зоолог Нилима Кумар из Пенджабского университета (Индия) недавно изящно доказала, что клеточное дыхание у пчел можно остановить, просто поместив рядом с ними сотовый телефон на десять минут. Концентрация углеводов в гемолимфе пчел (так называется пчелиная кровь) выросла с 1,29 до 1,5 мг/мл, а через двадцать минут – до 1,73 мг/мл. Содержание глюкозы выросло с 0,218 до 0,231, потом до 0,277 мг/мл. Общий уровень липидов – с 2,06 до 3,03 и затем 4,50 мг/мл. Холестерин – с 0,230 до 1,381 и 2,565 мг/мл. Общий уровень белков – с 0,475 до 0,525 и 0,825 мг/мл. Иными словами, после всего десяти минут пребывания рядом с сотовым телефоном пчелы уже не могли перерабатывать ни сахара, ни белки, ни жиры. Митохондрии пчел мало чем отличаются от человеческих, но, поскольку их обмен веществ происходит намного быстрее, электрические поля тоже воздействуют на пчел быстрее.