Текст книги "Звездная карта царя Саула"

5

Суходольцы читать не любили. А если и любили, то читали дома. Потому что в городской библиотеке было пусто. Ну а в отделе редких книг, куда Андрей Крымов попал по еще одному поддельному удостоверению, можно было снимать фильмы ужасов. Тут уже стояла зловещая тишина. Да и освещение навевало безотчетную тоску. Стеллажи были погружены во мрак, дорожки между ними таили опасность. А свет дальней лампы над рабочим столом в конце залы, где сидел за бумагами худой молодой мужчина с копной светлых волос, разливался таинственно и предостерегающе.

Андрей Петрович был услышан – его шаги! Он остановился в тени между двух стеллажей и стал ждать – так затаившийся охотник подстерегает добычу.

– Мария Степановна? – не поднимая головы, продолжая листать бумаги, спросил молодой мужчина. – Не угадал. – После короткой паузы попробовал вновь: – Пал Палыч? – И наконец, оторвавшись от работы, прикрыл ладонью лицо от света лампы. – Кто это? Кто там прячется?

Андрей Петрович Крымов не отвечал: он ждал, когда клетка захлопнется окончательно и жертва станет метаться от одной стенки к другой.

– Да кто вы? – спросил работник библиотеки уже совсем иным тоном – подозрительным и осторожным.

Крымов знал, что поступает плохо, но это был единственный шанс узнать все и сразу. И он решил действовать наверняка!

– Я не понимаю…

Вот теперь клетка захлопнулась – он даже услышал стальной щелчок! Библиотекарь наконец-таки встал из-за стола, но тут же услышал:

– Сядьте на место, господин Голиков. – Крымов жестокосердно тянул время. – Или лучше сказать, Константин Малышев?

Молодой мужчина вздрогнул, даже от стеллажей было видно, что он побледнел и вскоре послушно и безжизненно плюхнулся в свое кресло. Его покачивало даже сидящим. Внезапно он закрыл лицо руками, но отнял их, когда незнакомец заговорил вновь:

– Я знаю о вас все. Вы – сын Вениамина Вениаминовича Малышева, Хранителя Ключей. Его жена Екатерина не могла подарить ему сына, и потому он обзавелся им на стороне. Сына ему родила Мила Голикова – ваша мать. Они познакомились в издательстве и, может быть, даже полюбили друг друга. Потом родились вы. Теперь Вениамин Малышев мог посвятить в свою тайну, которая передавалась уже тысячелетия по мужской линии, своего единственного сына. Как и было положено. Он навещал вас с детства, в любую удобную минуту приходил к вам, а однажды наступил день, и он стал открывать вам одну тайну за другой. Кто вы и что должны делать. Это была только ваша тайна: двух людей – отца и сына, мать не должна была знать об этом… Я ничего не пропустил?

Константин сжал руками виски, безнадежно замотал головой:

– Господи, господи, я никогда не любил этих тайн. Я ненавидел их. Что они мне дали? Отчужденность сверстников, пустоту, химеры! Одиночество! Я даже на Варе не женился, отверг ее, потому что боялся: придется врать любимому человеку всю жизнь! – Константин поднял глаза, подслеповато уставился в темноту стеллажей, где по-прежнему неподвижно стояла тень. – Втайне я всегда ненавидел отца за это. Еще думал, что он сумасшедший, пока его не удавили той «лидийкой». Лучше бы он оказался безумцем, господи!.. Это вы убили его, да? И теперь убьете меня?

Крымов терпеливо ждал.

– Но за что – за мои мучения? – Константин Голиков подскочил и теперь весь дрожал. – Хранитель Ключей, если все это правда, бессмысленная должность в современном мире! Когда-то они держали ключи от храма лукомонов в Этрурии, в их столице – Руселлах. Больше хранить нечего! И уже давно! Понимаете? Повелитель Звезд управлял всеми, назначал время, когда карта должна появиться на свет и кто должен вложить в нее ладонь. Воин Света и его люди охраняли карту и камни, выслеживали и убивали врагов. Великий Звездочет смотрел на небо, считал звезды, предсказывал и ждал сигнала от тех, кто когда-то прибыл сюда. А Хранитель Ключей всего лишь берег дворцовые ключи от храма и тайной камеры, где лукомоны прятали Звездную карту! Так было тысячи лет назад! Но больше нет Этрурии, нет храма, нет Ключей. Что мне вам сказать, чтобы вы не пытали меня, как отца?! Все, что я знаю, это то, что в стене его комнаты, в доме на Маяковской, замурован какой-то тайник, за картиной – репродукцией Левитана, это все! Теперь, если хотите, можете убить меня. И будьте вы прокляты! – неожиданно он разрыдался, что есть силы замотал головой. – Зачем я вам все рассказал, зачем?! Все равно, прошу вас, не делайте этого, не убивайте меня! Прошу вас…

В хранилище стояла прежняя зловещая тишина. Но когда Константин Голиков вновь вгляделся в темноту – в проем между стеллажей, то обнаружил, что там никого нет. Пусто! Тень исчезла. Он долго озирался по сторонам. Был ли тут вообще кто-то? Или это очередная его невротическая галлюцинация, которыми он страдал еще с юношества, с самых первых отцовских рассказов о загадочных царях Этрурии и его, Кости, предназначении? О его проклятой судьбе: хранить ненавистные тайны!..

Уже через полчаса Крымов отпирал универсальной отмычкой опечатанную дверь покойного профессора Малышева. В потемках, кошачьей походкой он обошел трехкомнатную квартиру: а вдруг его тут поджидают? Мало ли, что на дверях бирка! Но нет, квартира была пуста. Она спала самым обыкновенным сном. Он задернул шторы, выстрелил фонариком в первую из стен, двинулся по комнатам. Репродукция картины Левитана висела в гостиной, над высоким электрическим камином. Нет, хилый библиотекарь не мог его обмануть! – страх его был неподдельным. А вот ему, Андрею Крымову, в аду гореть за такие розыгрыши. Может быть, не вечность, но с недельку-то придется. Время было десять вечера: можно еще поскрестись в стенку: до одиннадцати, кажется, государство позволяет терроризировать соседей? Крымов снял картину и аккуратно простучал костяшкой среднего пальца стену. Дилетант на его месте ничего бы не услышал, но он-то был профи. Несколько мест, шириной в карандаш, не более, отозвалось глухим звуком. Отыскав на кухне нож покрепче, Андрей Петрович принялся ковырять стену и уже скоро расшатывал пару оголенных кирпичей. Когда он выдернул первый кирпич из стены, то сразу понял: его ждет сюрприз! А когда расправился со вторым, уже знал точно: сюда он пришел не зря. В его руках был металлический тубус. Обшарив пустой квадрат и ничего больше не отыскав, он сунул тубус за пазуху и все тем же кошачьим шагом выскользнул в коридор, а затем, приоткрыв дверь, и на площадку…

На улице он поймал машину и с легкой душой сказал водителю:

– В «Дом колхозника»!

6

В дверях номера торчала записка. Андрей вытащил и развернул ее, там было: «Я в пятнадцатом номере, сыщик».

Крымов нашел 15-й номер – дверь была не заперта. То, что он увидел, когда вошел, не удивило. Кумар и сигаретный дым застыли в комнатушке плотным едким облаком. Низкий столик был уставлен бутылками со спиртным, пустыми и початыми, и завален ополовиненными закусками. На двух диванах спали два помятых человека. Один выводил на выдохе вздрагивающими губами трели, второй подсвистывал ему носом. В общем, дуэт был вполне музыкален и мог бы собирать публику.

Егор Кузьмич Добродумов сидел в кресле с красным лицом и держал в кулаке стакан с коньяком.

– Оренбуржцы, а пить не умеют, – сказал он. – Позор! А еще колхозники называются. Агрономы! Не тот нынче колхозник пошел, Андрей. Мелкий пошел! Плотва! А им, бедолагам, завтра на симпозиум. – От раскатистого голоса Добродумова первый колхозник перешел на бурлящие звуки, второй засвистел куда тревожнее. – Народная оренбургская песня, как видно, – заключил Добродумов, – степной фольклор. Плач по Емельяну Пугачеву.

– Пошли? – спросил Крымов.

– Пошли, – ответил Добродумов, крякнув, встал, пристально оглядел стол. – Раскулачу-ка я их. – Он прихватил две початые бутылки – коньяку и водки, кусок сала и полбуханки хлеба и двинулся к выходу. – Лучше бы «Оренбургский пуховый платок» спели, аграрии.

В своем номере они расположились за таким же столиком. Крымов положил медный тубус перед собой. Железяка была запаяна. Когда Добродумов вернулся из туалета, нож детектива уже срезал слой за слоем тонкую пайку.

– Добыл чего-то?

– Еще как добыл.

И вскоре на столе появился свиток, несомненно, старинный, написанный знакомой вязью.

– По-арабски читаешь, Егор Кузьмич? – спросил Крымов у севшего напротив краеведа.

– А самому слабо? – мрачно заметил тот.

Свитка оказалось два, и скручены они были вместе.

– Ясно. Хорошо, что перевод есть, – Андрей Петрович развернул второй документ. Не было сомнений – он являлся именно переводом восточного свитка. – «Сулейману Великолепному[1]1
  Сулейман I Великолепный (1494–1566 гг.) десятый султан Османской империи.


[Закрыть], царю половины мира, во имя Аллаха посвящаю трактат о лидийском владыке Ардисе, царе Сауле и Звездной карте царей-лукомонов», – прочитал Крымов. – Так-так. А я ведь сегодня уже слышал и об этом Сауле, и о его карте… Ну да ладно – это было посвящение. Теперь обращение.

«О, величайший султан Сулейман Великолепный, да будут счастливы твои долгие дни! Этот скромный дар по твоему требованию тебе преподносит твой верный слуга Феллах ал Батур. Я собрал все сведения о Звездной карте царей-лукомонов, также именуемой Звездной картой царя Саула! Надеюсь, мой труд развлечет тебя и послужит тебе! Записано в славном городе Стамбуле, в столице правоверного мира».

– Стало быть, сам Сулейман Великолепный, разрушитель Константинополя православного, заинтересовался этой темкой? – спросил Добродумов.

– А ты бы не заинтересовался? – ответил вопросом на вопрос Крымов. – Вопросом вечной жизни? А вот и текст, читаю.

«Легенда о владыке Ардисе Непобедимом и его бессмертной жизни.

В те дни, когда в Египте правил фараон Аменхотеп Четвертый, проклявший богов своих предков, отвергнувший жрецов и назвавшийся Эхнатоном, богом Солнца, на землю Анатолии с востока пришли три сына арийского царя-мага Расена – Троян, Лидий и Хетт. Покорив народы Азии, они основали три царства: Троянское, Лидийское и Хеттское.

Прошли столетия, где тесно было даже кровавым битвам и где люди точно дождя в страшную засуху жаждали мира, но он ускользал от них, как мираж от путников в пустыне.

Не повезло Трое: ее хитростью захватили и разрушили греки. Оказалось уничтожено великое государство хеттов – о том позаботился величайший из фараонов-воинов Египта – Рамсес Второй. И только лидийцы, однажды поселившиеся в сердце Анатолии, назло всем переживали напасти и продолжали быть самими собой.

Пока не пришли поклонники огня – персы…

Но персидские цари, страшась проклятия могущественных богов расенов, взяли себе в жены дочерей из рода царей-магов.

И один из них, владыка Ардис Непобедимый, однажды спросил свою жену:

“Скажи мне, Астарта, почему ваших предков считали великими магами и колдунами?”

И ответила ему Астарта, которая горячо любила и почитала своего мужа:

“Потому что они знали тайну вечной жизни”.

“Но откуда? – спросил ее муж. – Разве смертным дано такое?”

“Потомки царя-мага Расена, моего предка, поклонялись созвездию Ориона, – ответила Астарта. – Они говорили, что есть Звездная карта, вытесанная из Небесного черного камня, в которой есть семь гнезд – для семи драгоценных камней, символизирующих семь планет созвездия Ориона. Эти камни – два сапфира, два рубина, два изумруда и алмаз – нашли приют в коронах первых царей мира. И кто, выкрав или завоевав эти камни, в означенный день поставит их каждый на свое место в Звездной карте расенов, тот обретет способность и силу жить не века, но тысячелетия”.

“Но кому же царь-маг Расен доверил эту тайну?” – спросил владыка Ардис.

“Всем трем сыновьям, но лишь потомки одного из них пронесли эту тайну через века, – ответила царица. – И хранят ее до сих пор”.

“Я хочу знать, жена моя, кто они!” – грозно вопросил владыка Ардис.

Улыбнулась ему Астарта.

“Это лукомоны, потомки царей Лидии, моя кровь! – с гордостью сказала она. – И кровь твоих детей! Они были изгнаны из родной земли и отплыли на запад, там они основали свое царство – этрусков. У них, царей-колдунов лукомонов, как их называют соседи, до сих пор может и должна храниться эта карта”.

Не было на земле властителя, который бы не хотел удвоить или утроить срок своей земной жизни. И потому владыка Ардис сказал своей жене:

“Астарта, поезжай к своим братьям по крови в Этрурию, притворись изгнанницей и выведай тайну карты и ее камней: где они хранятся и как их можно добыть. А мы с тобой не пожалеем земных сокровищ, чтобы взять лучшее сокровище в мире – вечную жизнь!”

Три года, три месяца и три дня странствовала Астарта, взяв с собой из Лидии лишь самую преданную служанку и лучшего телохранителя своего мужа. И когда она вернулась назад, то сказала владыке Ардису:

“Теперь я знаю, о муж мой, где хранится карта и в каких уголках мира ждут нас камни – суть планет созвездия Ориона”.

Прошло еще десять лет, пока владыка Ардис достал и карту из Небесного черного камня, и семь камней: и тяжек для сердца был путь старателя, потому что вел он по дорогам преступлений. Но дело того стоило, убеждал себя владыка Ардис: впереди была вечная жизнь!

И когда прекрасные камни уже были вправлены в гнезда карты, царь с царицей отослали всех вельмож и слуг из покоев. И после по очереди вложили свои руки в Отпечаток Руки на карте. Но ничто не коснулось их тела, сердца и души. Ни огонь, ни хлад.

“Почему я не чувствую того, что так страстно желаю, моя жена и царица? – спросил владыка Ардис. – Верно ли ты все узнала?”

“Верно, мой царь”, – с трепетом ответила Астарта.

“А верно ли выполнили мой приказ слуги? – воскликнул владыка Ардис. – Если нет, то беда им!”

“Никто бы не смог ослушаться тебя, о великий царь!” – справедливо сказала мужу его жена.

“А если твои братья обманули тебя – и нарочно назвали другие камни?!” – с гневом вопросил владыка Ардис.

“Но ведь камни вошли в эти гнезда так, точно родились в них, о мой царь” – ответила Астарта.

“Ты права”, – согласился владыка Ардис.

И тогда в окно башни влетела стрела – и был привязан к ней свиток. Владыка Ардис поднял стрелу, развернул пергамент, но не смог прочитать чужой язык.

“Это язык Этрурии, – предчувствуя недоброе, сказала его жена Астарта. – Дай мне свиток…”

Она читала и бледнела на глазах своего мужа.

“Да что же там, что?!” – наконец воскликнул владыка Ардис.

“Слушай же, царь, – проговорила царица. – Вот что пишут мои единокровные братья: “Коварная Астарта! Ты обманом похитила тайну царей-лукомонов: Звездной карты и драгоценных камней, дарующих вечную жизнь. Твой муж, совершая преступления, достал и то и другое. И теперь вы, алчные правители некогда славной Лидии, приготовились завладеть Вечностью?! Нет же! Мы не сказали тебе одного: что лишь раз в тысячелетие оживает карта лукомонов. А последний раз она подарила долгую жизнь пятьсот лет назад одному из наших предков. Ждите же, глупцы, еще пятьсот лет, прежде чем оживет карта и отдаст вам свою силу. Ждите, если у вас хватит на то жизни. Мы, цари-лукомоны, смеемся над вами! Потому что прежде, чем камни наберут силу, даже кости ваши превратятся в песок. Ты же, коварная Астарта, презревшая память и честь своих предков, наложила проклятие на весь женский род: на всех матерей, жен и дочерей лукомонов: никто из них никогда не узнает о тайне карты, и будет знание о ней передаваться лишь по мужской линии. Томитесь ожиданием, царь и царица Лидии! Не стать вам богами – быть смертными и про́клятыми!”

Громом среди ясного неба прозвучали слова царицы. Астарте хватило мудрости и воли смириться с поражением, Ардису – нет. Потому что он уже убедил себя, что будет жить вечно…»

Крымов сделал глоток минералки – прочистил горло.

– Да-а, – во время паузы протянул Егор Кузьмич Добродумов. Он попивал коньяк, дымил папиросой и щедро ронял на себя пепел. – Я бы тоже сдулся, Андрюша, после такого конфуза. Дальше, родной.

– Читаю: «День за днем и год за годом Ардис вкладывал руку в отпечаток на камне. Он мрачнел, старел, иссыхал. Бормотал вперемешку молитвы и проклятия. А потом уже ел и спал, не вынимая руку из отпечатка. Однажды Астарта решила выкрасть у мужа карту, сводившую его с ума, но он в ярости убил жену. Так проклятие братьев Астарты сбылось. Сыновья не простили отцу смерти матери и лишили владыку Ардиса трона, поделили между собой камни, а безумного отца заточили в подземелье. Точно в насмешку старший из сыновей, занявший трон, бросил отцу в темницу деревянную колоду, похожую на карту лукомонов, куда были вставлены придорожные камни. Говорят, Ардис умер в темнице, не вынимая руки из грубой подделки. Он и впрямь сошел с ума. Так ушел в небытие великий владыка Ардис Непобедимый, забытый всеми, ушел с мечтой о вечной жизни. А карту царей-лукомонов, в которую позже мало кто верил, стали называть “Проклятой картой”.

Ничто не вечно в этом мире. Ни человеческая жизнь, ни великие царства. Дети владыки Ардиса и его жены Астарты не смогли сохранить ни саму Звездную карту, ни драгоценные камни. Позже Лидию завоевал Александр, царь Македонии, а потом римские легионы прошли по этой земле, и всякие следы карты и семи камней исчезли.

Пока спустя тысячу и пятьсот лет на древней земле Лидии не стал править уже другой государь – царь Саул…»

На этом месте свиток предательски обрывался.

– Это все? – мрачно спросил Добродумов.

– Все, – ответил Крымов.

– Жаль, – заключил Егор Кузьмич. – Очень жаль.

Но Крымов не унывал.

– Давай-ка, Егор Кузьмич, восстановим хронологию событий, – предложил сыщик.

– Давай, – кивнул Добродумов и потянулся к початой бутылке коньяка. – Тебе плеснуть?

– Плесни, – кивнул Андрей Петрович, достал телефон и полез в мировую Сеть.

Коньяк зажурчал по бокалам.

– Ты выпей вначале, Андрюша, а потом уже углубляйся в историю, – посоветовал Егор Кузьмич. – Это я тебе как краевед советую. Слышь? И должен я с тобой чокнуться, как ты думаешь, за карту-то? За находку нашу?

Крымов отвлекся, взял бокал, чокнулся со старшим товарищем, сделал глоток и поставил бокал на стол. И вновь погрузился в изучение темы. Но уже скоро сказал:

– Итак, Егор Кузьмич, слушай. Три сына арийского царя-мага Расена – Троян, Лидий и Хетт – правили приблизительно во времена Эхнатона. То есть в середине второго тысячелетия до нашей эры. Персидский царь Ардис правил в Малой Азии тысячу лет спустя – в середине первого тысячелетия до нашей эры. Сечешь?

– Секу, Андрюша, – кивнул Добродумов. – Далее.

– Ардису и его вороватой жене Астарте не хватило пятисот лет до того, как Небесная карта должна была, говоря современным языком, активироваться. То есть она должна была «ожить» на рубеже двух эр. Две тысячи лет назад. Понимаешь, куда я клоню?

– Кажись…

– Как говорит Феллах ал Батур, Небесная карта вновь появляется в мире при царе Сауле, а стало быть, это рубеж первого и второго тысячелетия уже новой эры. Тысячу лет назад! И значит, если поверить в эту сказку, то можно смело сказать, что следующий срок активации Небесной карты – нынешнее столетие.

Егор Кузьмич даже сел на диване и пригладил взъерошенную бороду.

– Тогда ясно, Андрюша, отчего такой сыр-бор. И откуда эта волчья стая вынырнула, что охотится за камушками, за моими коллегами и за твоей королевной.

– Откуда только она вынырнула, – задумчиво добавил Крымов. – Из тьмы веков…

– Вечная жизнь – старая приманка.

– Еще какая старая, – согласился Крымов и заглянул в тубус. – Кажись, там есть что-то еще. – Он как следует тряханул металлическую трубу, и ему на колени вылетела скрученная открытка. – Ух ты, свиток – это не все. И что же это у нас за открыточка? Дворец пионеров города Медведково. Еще один волжский городок? – Крымов взглянул на спутника, но глубоко ушедший в себя Егор Кузьмич, несомненно, думал сейчас о перипетиях истории и судеб человеческих. – И фотография какая древняя, годов шестидесятых…

Дворец пионеров города Медведково когда-то был дворянской усадьбой, по прихоти судьбы не разрушенной, а перестроенной и дополненной. Позади усадьбы к дворовому фасаду сделали большой пристрой, как видно, ставший концертным залом. Получился старо-новый гибрид, но для провинциального городка и этот шедевр был неплох.

На обороте открытки была только одна запись перьевой ручкой, вернее, дата: «21 октября», далее стоял нынешний год и было обозначено время: «12:00».

– Да это уже скоро, – пробормотал Крымов. – И время не поленились указать. Фантазеры. Придется еще раз наведаться к Хранителю Ключей, Константину Вениаминовичу Голикову тире Малышеву. Может, разъяснит? Или просто позвонить ему? – рассуждал, скорее, сам с собой Крымов. – Опять пугаться бедолаге…

Номер работника библиотеки он пробил еще прежде. Позвонить решил немедленно. Набрал номер. Трубку взяла женщина, как видно, мать, та самая Мила, тайная любимая женщина Вениамина Малышева. По голосу было ясно, что она крайне взволнованна.

– Константина можно? – строго спросил Крымов.

– А кто это? – в ответ спросила она.

– Полиция беспокоит, убойный отдел, майор Петр Андреевич Суздальцев.

– Зачем вам Костя?

Приходилось идти ва-банк.

– Вы его мать?

– Да, Мила Андреевна.

– У нас есть вопросы к Константину Голикову, касающиеся недавней смерти Вениамина Вениаминовича Малышева.

– О господи!.. – воскликнули на том конце провода.

«За это мне еще пару дней гореть в аду, – подумал про себя Крымов. – А то и три!»

– Он уехал, сегодня вечером уехал, – ответила его мать. – Собрал чемодан, ничего не сказал и уехал. Куда – не знаю.

– Понятно, – ответил Крымов. – Плохо, когда человек удирает вот так, ночью. Впрочем, вы не беспокойтесь. И передайте ему: мы искать его не станем. Запомните одну фразу и передайте ему при случае: Хранитель Ключей может ни о чем не беспокоиться. Он сделал все что мог, – Крымов дважды повторил эту фразу. – Всего наилучшего. Спокойной ночи.

Он дал отбой. Мать, конечно же, знала, где ее перепуганный до смерти сын. Пусть передаст ему эту весточку – может быть, она подарит ему надежду на жизнь. Тяжелый храп резанул Андрея по ушам – он даже вздрогнул. И обернувшись к Егору Кузьмичу, седая борода которого торчала лопатой к гостиничному потолку, едва успел поймать выпавший из руки краеведа свиток Феллаха ал Батура.