Текст книги "Рама Явленный"

Проснувшаяся девочка не желала сидеть смирно. Николь было неудобно. Она решила передохнуть. Пока ребенок копался в земле, Николь поглядела на разрушения – как в Альтернативном Домене, так и в той части Изумрудного города, что находилась перед ней. Николь вдруг почувствовала щемящую тоску. «Зачем все это?» – спросила она себя. Лицо Кэти проплыло в памяти, но Николь постаралась выбросить скорбные мысли из головы, опускаясь на землю с ребенком. Через пять минут они услышали свист. Звук исходил с неба Рамы. Николь вскочила на ноги, пульс ее немедленно убыстрился. Она ощутила легкую боль в груди, но ничто не могло ослабить ее волнения.

– Гляди, – закричала она девочке, – гляди туда, на юг!

В далекой Южной чаше ленты цветного огня играли вокруг острия Большого рога, – массивного шпиля, вздымавшегося вперед вдоль оси вращения цилиндрического космического корабля. Линии сливались, образовывая красное кольцо возле острия. Через несколько мгновений огромное красное кольцо медленно поплыло на север. Вокруг Большого рога уже плясали новые краски, сливавшиеся во второе кольцо, оранжевое, последовавшее за красным в небе Рамы.

Свист продолжался. Звук не был пронзительным или хриплым. Николь он показался даже музыкальным.

– Что-то будет, – взволнованно проговорила Николь, обращаясь к девочке,

– по-моему, нас ждет радость.

Малышка не имела представления о том, что происходит, но от всей души рассмеялась, когда женщина подняла ее и подбросила к небу. Безусловно, цветные кольца привлекали внимание ребенка. Теперь по черному небу Рамы ползли еще желтое и зеленое кольца, а красное уже добралось до Цилиндрического моря.

Николь вновь подбросила девочку на ярд-другой в воздух. На этот раз ожерелье девочки соскользнуло и почти слетело с ее головы. Николь подхватила ребенка и обняла ее.

– Я почти забыла о нем. Можно мне теперь, когда стало светло, посмотреть на него?

Девочка захихикала, пока Николь снимала ожерелье через ее голову. Снизу на округлом куске дерева примерно четырех сантиметров в диаметре был вырезан молодой человек с воздетыми к небу руками, со всех сторон окруженный огнем. Николь видела подобный деревянный рельеф много лет назад на столе в каюте Майкла О'Тула внутри «Ньютона». «Святой Микель Сиенский»,

– подумала Николь, переворачивая резное изображение.

На оборотной стороне медальона строчными буквами было отпечатано слово «Мария».

– Значит, так тебя зовут, – сказала Николь девочке. – Мария… Мария…

– Никаких признаков узнавания не последовало. Девочка начала хмуриться, тогда Николь вновь рассмеялась и подбросила ее в воздух.

Через несколько минут Николь опустила на землю брыкающегося ребенка. Мария немедленно залезла в самую грязь. Приглядывая за ней, Николь не отводила взгляда от цветных колец на раманском небе. По нему теперь плыло восемь колец: синее, коричневое, розовое и пурпурное над Южным полуцилиндром, первые четыре цепочкой уходили к северу. И когда красное кольцо поглотила Северная чаша, с конца Большого рога сорвалось новое кольцо того же цвета.

«Совсем как много лет назад», – подумала Николь. Но, забывая про великолепное зрелище, она пыталась припомнить все, что знала о случаях исчезновения людей в Новом Эдеме. Несколько трагических происшествий имело место на озере Шекспир, время от времени пропадал кто-нибудь из пациентов психиатрической больницы в Авалоне… «Но как же могла исчезнуть подобная пара? И где сейчас отец Марии?» Николь было о чем спросить октопауков.

Ослепительные кольца продолжали проплывать над ее головой. Николь вспомнила тот давнишний день, когда десяти– или одиннадцатилетняя Кэти, потрясенная огромными кольцами в небе, кричала от счастья. «Среди моих детей она всегда была самым раскованным ребенком. – Николь не могла остановить свои мысли. – Она так отдавалась смеху, так восторгалась… у Кэти было столько возможностей».

Слезы прихлынули к глазам Николь. Утерев их, она с трудом заставила себя обратиться к Марии. Ребенок блаженно заправлял рот грязью.

– Нельзя, Мария, – Николь взяла девочку за руку, – это грязь.

Скривив милое личико, девочка зарыдала. «Как Кэти, – вдруг подумала Николь. – Она просто не могла слышать слово нельзя». Вновь нахлынули воспоминания. Николь увидела свою дочь сперва малышкой, потом не по годам развитым подростком в Узле, юной женщиной в Новом Эдеме. Глубокая сердечная боль, сопровождавшая все воспоминания о погибшей дочери, полностью овладела Николь. Слезы текли по ее щекам, рыдания сотрясали тело.

– О Кэти! – стонала Николь, укрывая лицо руками. – Почему? Почему? Почему? – Мария перестала плакать и странным взглядом смотрела на Николь.

– Все хорошо, Николь, – проговорил голос из-за ее спины. – Скоро все закончится.

Николь решила, что разум начал выкидывать с ней фокусы. Она медленно повернулась: к ней с протянутыми руками медленно шел Орел.

Третье красное кольцо уже достигло Северной чаши, и новых цветных колец вокруг Большого рога больше не появлялось.

– Значит, свет на Раме включится, когда пройдут кольца? – спросила Николь у Орла.

– У тебя хорошая память, – одобрил он. – Ты права.

Николь, взяв Марию на руки, нежно поцеловала ребенка в щеку. Девочка улыбнулась.

– Спасибо вам за малышку, – сказала Николь. – Она чудесная… Я понимаю, какой это знак для меня.

Орел обратился к Николь.

– О чем ты говоришь? – спросил он. – Мы не имеем к этому ребенку никакого отношения.

Николь поглядела в загадочные синие глаза инопланетянина. Она никогда не видала более выразительных глаз. Однако Николь уже отвыкла читать в них, поскольку давно не общалась с Орлом. Поддразнивал ли он ее, говоря о Марии? Или же слова эти были серьезны? Нечего сомневаться: она не случайно обнаружила это дитя так скоро, после гибели Кэти…

«Ход твоих размышлений всегда следует чересчур жестким схемам, – вспомнила Николь слова Ричарда, сказанные ей в Узле. – То, что Орел не является биологическим существом подобно тебе и мне, не означает, что он не живой. Да, он – робот, но при этом куда смышленее нас… и несравненно умнее…»

– Значит, все это время ты прятался на Раме? – спросила Николь через несколько секунд.

– Нет, – ответил Орел. Он не стал уточнять.

Николь улыбнулась.

– Итак, мы еще не достигли Узла или эквивалентного ему места, но я не сомневаюсь, что ты явился сюда не из вежливости… Быть может, ты поведаешь мне о причинах визита?

– Наступает вторая стадия, – объявил Орел. – Мы решили прекратить процесс наблюдения.

– О'кей, – ответила Николь, опуская Марию на землю. – Понятно… но что же будет дальше?

– Теперь все уснут, – проговорил Орел.

– А потом все проснутся? – спросила Николь.

– Я могу сказать тебе только то, что уснут все.

Николь шагнула в сторону Изумрудного города и подняла: руки к небу, на нем еще оставались только три цветных кольца – и то уже далеко, над Северным полуцилиндром.

– Просто из любопытства – я не жалуюсь, чего там… – с легким сарказмом проговорила Николь и повернулась к Орлу. – Почему вы не вмешались раньше? Прежде чем случилось все это… – она махнула рукой в сторону Изумрудного города, – прежде чем погибло так много разумных существ…

Орел не стал торопиться с ответом.

– Николь, сразу того и другого не бывает, – произнес он наконец. – Нельзя одновременно иметь свободу и пользоваться защитой благодетельной высшей силы от себя самого.

– Прости меня, – проговорила Николь с озадаченным выражением на лице. – Неужели я задала неуместный религиозный вопрос?

– Примерно, – ответил Орел. – Учти, мы должны составить полный каталог всех космоплавателей в этом районе Галактики. Но судить не нам, мы – только ученые. И нас не касается, если вы по естественным причинам должны уничтожить себя. Для нас важно, чтобы будущая отдача от нашего проекта оправдывала те значительные ресурсы, которые мы потратили.

– Вот как? Ты утверждаешь, что вмешались не затем, чтобы предотвратить кровопролитие, а по другой причине?

– Да. Однако я намереваюсь изменить тему разговора, поскольку время наше крайне ограничено. Свет включится через две минуты. Ты уснешь спустя минуту после того… Если ты хочешь что-нибудь сказать этому ребенку…

– Все мы умрем? – спросила Николь с легким испугом.

– Не сразу, – ответил Орел. – Но я не могу гарантировать, что каждый человек переживет время сна.

Николь опустилась в грязь возле девочки. Мария затолкала в рот еще один комок, и ее губы окружила грязная полоска. Николь осторожно утерла лицо девочки и предложила ей чашку с водой. К удивлению Николь та принялась пить, проливая воду на подбородок. Николь улыбнулась, Мария хихикнула. Запустив палец под подбородок ребенка, Николь почесала ей шейку. Смех превратился в хохот – чистый, раскованный, магический смех маленького ребенка. Звук этот был настолько прекрасным, настолько глубоко растрогал Николь, что на ее глаза навернулись слезы. «Неужели это последний звук, который я слышу, – подумала она. – Тогда правильно…»

И вдруг весь Рама наполнился светом. Вид в небесах вселял трепет. Большой рог и шесть его спутников, соединенных массивными мостиками, занимали небо над ними.

– Осталось сорок пять секунд? – спросила Николь у Орла.

Инопланетный птицечеловек кивнул. Николь взяла девочку.

– Я знаю – все, что произошло с тобой в последние дни, Мария, бессмысленно и не нужно, – проговорила Николь, усадив девочку на колени, – но я хочу, чтобы ты знала, что ужасно нужна мне и я очень тебя люблю.

В глазах крохи промелькнула удивительная мудрость. Она наклонилась вперед и положила головку на плечо Николь. Несколько секунд Николь не знала, что делать. А затем начала гладить Марию по спинке и мягко напевать:

– Спи, усни… отдохни… да будет сон твой благословен…

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ В УЗЕЛ

1

Сны пришли до рассвета. Разрозненные случайные изображения иногда укладывались в короткую последовательность без определенного смысла и цели. Сперва она увидела цвета и геометрические узоры. Николь не могла вспомнить, когда они начались. В какой-то миг она впервые подумала: «я – Николь, я, должно быть, жива». Но это было давно. С тех пор перед ее умственным взором прошли целые сцены, в том числе лица людей. Некоторых она узнавала. «Это – Омэ, – сказала она себе. – Это – мой отец». С каждым разом Николь ощущала все большую грусть. В последних ее снах гостили и Ричард, и Кэти. «Но они оба мертвы. Они погибли, прежде чем я уснула».

Открыв глаза, она не увидела ничего. Тьма была полной. Николь медленно осознавала, где находится. Она опустила руки, ощутила под пальцами мягкую пену, повернулась на бок – почти без усилия. «Должно быть, я в невесомости», – поняла Николь. Ум ее начинал функционировать после многолетнего сна. «Где я?» – спросила она себя, прежде чем уснуть снова.

Проснувшись в следующий раз, Николь увидела одинокий источник света в другом конце замкнутого контейнера, в котором лежала. Она вынула ногу из белой пены и подняла ее к свету. На обеих ногах оказались чистые шлепанцы. Николь попробовала дотянуться до источника света большими пальцами, но он располагался слишком высоко.

Николь поднесла ладони к лицу, но свет был настолько тускл, что она не видела ничего, кроме темного силуэта. Места в контейнере не хватало, чтобы сесть, но она ухитрилась дотянуться да крышки одной рукой, упираясь другой в дно. Николь тронула пальцами мягкую пену. Под ней ощущалась твердая поверхность; дерево или скорее всего металл.

Легкие усилия утомили ее. Она быстро дышала, сердце тоже торопилось. Ум пробуждался. Николь вспомнила последние мгновения, проведенные на Раме, прежде чем заснула. «Пришел Орел. А я как раз нашла ту девочку в Альтернативном Домене… Но где я теперь? И как долго проспала?»

Она услышала легкий стук по контейнеру и откинулась назад в пену. «Кто-то пришел. Мои вопросы скоро получат ответ». Крышка над контейнером медленно поползла вверх. Николь рукой прикрыла глаза от света. Она увидела лицо Орла и услышала его голос.

Оба они сидели в большой комнате. Все вокруг было белым: стены, потолок, небольшой округлый стол перед ними, даже кресло, чашка, тарелки и ложка. Николь пригубила теплого бульона. Он пах цыпленком. Слева располагался белый контейнер, в котором она отдыхала возле стены. Других предметов в комнате не было.

– …Всего шестнадцать лет, конечно, по собственному времени путешественника, – говорил Орел. «По времени путешественника, – подумала Николь. – Так говорил и Ричард…» – Мы не сумели столь надежно замедлить ваше старение, как сделали это прежде. Увы, собираться пришлось поспешно.

Невзирая на невесомость, каждое движение давалось Николь с огромным трудом. Мышцы ее пробыли в бездействии слишком долго. Орел помог ей одолеть несколько шагов от контейнера до стола. Ее ладони чуть подрагивали, даже после того, как она попила воды и съела суп.

– Итак, мне теперь около восьмидесяти? – спросила она Орла неровным голосом, который едва сумела признать.

– Примерно так, – ответил инопланетянин. – Твой возраст невозможно точно определить.

Николь поглядела через стол на своего спутника. Орел был таким же, как и всегда. Синие глаза по обе стороны выступающего серого клюва не потеряли своего таинственного обаяния. Перья на голове оставались чисто-белыми, резко контрастируя с темно-серыми пятнами на лице, шее и затылке. Четыре молочно-белых пальца на каждой руке были мягки, словно детские.

Николь впервые посмотрела на свои собственные руки. Они стали морщинистыми и покрылись старческими пигментными пятнами. Она повернула их, и откуда-то из уголка ее памяти донесся смешок. «Фтизические, – говорил Ричард. – Вот это слово! Это уже не старческие, это совершенно дряхлые… Вот уж не думала, что придется прибегнуть к нему… – Воспоминание исчезло. – Мои руки так одряхлели».

– А вы не стареете? – спросила она у Орла.

– Нет, – ответил он. – Во всяком случае, в том смысле, в котором вы понимаете время… Меня регулярно обслуживают и заменяют подсистемы, обнаруживающие ухудшение характеристик.

– Значит, вы и не умираете?

Он помедлил.

– Это не совсем так, – проговорил Орел. – Как и все члены моей группы, я создан для определенной цели. Когда необходимость в моем существовании исчезнет и меня нельзя будет перепрограммировать на новое дело, я буду лишен энергии.

Николь хотела рассмеяться, но сдержалась.

– Прошу прощения, понимаю, что это не забавно… но выбор этих слов показался мне странным… «лишен энергии»…

– Да, это так, – ответил Орел. – Внутри меня располагается несколько крошечных источников энергии вместе со сложной системой ее распределения. Энергетические элементы выполнены в виде блоков и их можно переместить от одного к другому. Когда перестанут во мне нуждаться, элементы просто извлекут и поместят в другое существо.

– Подобно пересадке органов, – сказала Николь, допивая воду.

– В известной степени, – согласился Орел. – Кстати, ты мне напомнила… Во время долгого сна твое сердце дважды останавливалось; второй раз уже после того, как мы прибыли сюда, в систему Тау Кита… Нам удалось поддерживать в тебе жизнь лекарствами и механическими стимуляторами, но твое сердце теперь существенно ослабело… Если ты хочешь вести активную жизнь еще в течение продолжительного периода времени, сердце следует заменить.

– Вот почему меня оставили здесь надолго, – указав на контейнер, спросила Николь.

– Отчасти, – ответил Орел. Он уже поведал Николь, что большинство обитателей Рамы пробудилось значительно раньше нее, некоторые уже целый год назад, и что все живут тесно. – И нас беспокоит, насколько комфортабельно тебе покажется в перестроенном корабле-звезде… мы реконструировали этот космический аппарат поспешно, и поэтому многие удобства отсутствуют… Тревогу вызывает твой возраст, поскольку среди людей старше тебя нет никого…

«Действительно, – сказала себе Николь. – Нападение октопауков уничтожило всех, кто был старше сорока… Я осталась единственной из стариков…»

Орел умолк на мгновение. Когда Николь вновь поглядела на инопланетянина, в его завораживающих глазах поблескивал огонек симпатии.

– К тому же, ты дорога нам… учитывая, все что ты сделала для нас…

«Неужели, – подумала Николь, все еще глядя в завораживающие глаза Орла,

– это электронное создание действительно способно чувствовать? Неужели Ричард прав, и все человеческие качества можно продублировать?»

– …Мы выждали как можно дольше, – проговорил Орел, – чтобы свести к минимуму время, которое тебе придется провести в неидеальных условиях… Однако мы приступили к подготовке следующей фазы наших действий… Как ты видишь, все обитатели этой комнаты эвакуированы очень давно; дней через восемь-десять мы начнем разбирать стены. К этому времени тебе следует набраться сил…

Николь вновь перешла к расспросам о своей семье и друзьях.

– Как я уже говорил, – отвечал Орел, – все они перенесли долгий сон. Однако адаптация к жизни в Гранд-отеле, как зовет это место твой друг Макс, не всем далась легко. Все твои ближние по Изумрудному городу, включая девушку Марию и мужа Элли Роберта, были первоначально размещены в одном отсеке «морской звезды» в двух больших смежных комнатах. Всех предупредили о том, что подобные условия являются временными, и обещали впоследствии перевести в новые помещения с большими удобствами. Увы, Роберту и Галилею не удалось приспособиться к необычным условиям Гранд-отеля.

– И что же с ними случилось? – с тревогой спросила Николь.

– По социологическим причинам их обоих переместили в другое помещение космического корабля с более жестким режимом. Первым не выдержал Роберт. Вскоре после пробуждения он впал в жестокую депрессию и так и не смог преодолеть ее. К несчастью, он скончался около четырех месяцев назад… С Галилеем все в порядке – в физическом плане, однако антисоциальное поведение не прекращается…

Узнав о смерти Роберта, Николь ощутила глубокую скорбь. «Бедная Никки,

– подумала Николь. – По-настоящему у нее так и не было отца… Элли, твоя свадьба принесла вовсе не то, на что я надеялась…»

Она сидела, вспоминая о Роберте Тернере. «Ты был таким сложным человекам, таким одаренным и посвятил всю свою жизнь работе. Но как личность ты оказался удивительным неудачником. Что, если основа твоей души умерла давным-давно… в том зале суда в далеком Техасе, на планете по имени Земля?» Николь покачала головой.

– Увы, – сказала она Орлу, – вся энергия которую я потратила, чтобы спасти Кэти и Роберта от микрооружия октопауков, была Израсходована впустую.

– Ну, не совсем, – возразил Орел, – ведь тогда это было нужно тебе.

Николь улыбнулась и поглядела на коллегу-инопланетянина. «Ну что ж, мой всеведущий друг, – подумала она, подавляя зевок. – Должна признать, что рада вновь оказаться в твоем обществе… Быть может, сам ты и не живое существо, однако проявляешь изрядную мудрость по отношению к нам».

– Позволь мне помочь тебе вернуться в постель, – проговорил Орел. – Для первого раза движений достаточно.

Николь была весьма довольна собой. Она наконец одолела всю комнату по периметру без остановки.

– Браво, – похвалил ее Орел, подходя к ней. – Просто сказочный прогресс. Мы не надеялись, что ты сумеешь так быстро восстановить силы.

– Очень хочется пить, – сказала она, улыбаясь. – Это старое тело теряет столько воды.

Орел поднес ей стакан воды со стола. Допив, Николь повернулась к своему инопланетному Другу.

– Ну как, ты готов выполнить свою часть сделки? – спросила она. – В том чемодане я найду зеркало и перемену одежды?

– Да, – ответил Орел. – Я даже принес косметику, которую ты просила… Но сперва я хочу обследовать тебя, необходимо удостовериться, что сердце в порядке. – Он поднес к ее телу небольшое черное устройство и некоторое время наблюдал за крохотным экраном. – Хорошо, – наконец проговорил он. – Скорее даже отлично… Никаких нарушений. Просто сердце работает с перебоями, чего и следует ожидать в таком возрасте.

– А мне можно поглядеть? – поинтересовалась Николь, увидев монитор. Орел вручил ей приборчик. – Итак, – сказала она, – эта штуковина получает сигналы из моего сердца… но что именно означают эти завитушки и странные символы на экране?

– В твое тело введено около тысячи крохотных зондов, более чем половина из них располагается в области сердца. Они не только измеряют критические характеристики сердца и прочих органов, но и регулируют кровообращение и усвоение кислорода. Некоторые из зондов даже помогают органам нормально функционировать… На экране ты видишь суммарные данные за конкретный временной интервал. Их обрабатывает и передает процессор, расположенный внутри твоего тела.

Николь нахмурилась.

– Не надо было спрашивать. Нечему радоваться… Зачем вы натолкали в меня весь этот электронный мусор?

– Зонды, вообще-то говоря, не электронные, – возразил Орел, – во всяком случае, в том смысле, в каком вы, люди, понимаете это слово. И они абсолютно необходимы на этом этапе твоей жизни. Без них ты не прожила бы даже дня…

Николь поглядела на Орла.

– Почему же тогда нельзя было позволить мне умереть? – спросила она. – Или у вас есть какие-то цели, оправдывающие подобные усилия? Быть может, я что-то должна еще сделать для вас?

– Быть может, – ответил Орел. – Но что, если мы просто хотели предоставить тебе возможность еще раз увидеть свою семью и друзей?

– Трудно поверить, что мои желания могут что-либо значить в вашей иерархии ценностей.

Орел промолчал. Он подошел к чемодану, оставленному на полу возле стола, и возвратился с зеркалом, влажной тканью, простым синим платьем и сумочкой с косметикой. Николь сняла белый ночной халат, который был на ней, обтерлась полотенцем и одела платье. Она глубоко вздохнула, принимая от Орла зеркало.

– Вот уж это я совершенно не готова увидеть, – проговорила она с нервной улыбкой.

Николь не смогла бы узнать лицо, представшее перед ней в зеркале, не подготовься она к этому заранее. Вся кожа была покрыта сетью мешочков и морщин. Волосы, даже брови и ресницы, стали либо белыми, либо серыми. Николь захотелось заплакать, и она с трудом сдержала слезы. «Боже, – подумала она, – какая старуха… неужели это действительно я?»

Она поглядела на свое лицо в зеркало, вспоминая черты той очаровательной женщины, которой была когда-то. Там и сям она еще могла видеть остатки прежней красоты, однако надо было знать, где искать.

Николь вдруг вспомнила некий давний случай, когда она подростком вместе с отцом гуляла по сельской дороге возле их дома в Бовуа. К ним приближалась старуха с палочкой, и Николь попросила отца перейти на другую сторону, чтобы обойти ее стороной.

– Почему? – удивился отец.

– Потому что я не хочу видеть ее, – проговорила Николь. – Она стара и уродлива… От нее у меня мурашки по коже.

– Когда-нибудь и ты станешь старухой, – ответил отец, отказавшись перейти дорогу.

«А теперь я сама стара и уродлива, – подумала Николь. – У меня от себя самой мурашки по коже». Она вернула зеркало Орлу.

– Ты предупреждал меня, – сказала она скорбно. – Нужно было прислушаться.

– Конечно, ты потрясена. Ты не видела себя шестнадцать лет. Но люди с трудом примиряются со старостью, даже когда стареют день ото дня. – Он протянул ей сумочку с косметикой.

– Нет, спасибо, – Николь решительно отодвинула ее. – Ситуация безнадежна. С этим лицом ничего не сделал бы даже Микеланджело.

– Как хочешь. Но у тебя будет гость, и по-моему лучше приготовиться.

– Гость! – проговорила Николь с тревогой и возбуждением. – У меня будет гость… Кто же? – она потянулась к зеркалу и косметике.

– Это сюрприз, – ответил Орел. – Жди через несколько минут.

Николь посмотрела в зеркало, подкрасила губы, расчесала седые волосы и расправила ресницы. Закончив, бросила в зеркало неодобрительный взгляд.

– Ничего большего я не могу сделать, – сказала она столько же самой себе, сколько и Орлу.

Через несколько минут Орел направился к двери, и вернулся из коридора с октопауком. Николь еще издали заметила ярко-синие тона, нарушающие ровные рамки.

– Здравствуй, Николь, как ты себя чувствуешь? – спросила октопаучиха.

– Синий Доктор! – взволнованно вскрикнула Николь.

Синий Доктор, поднеся монитор к телу Николь, проговорила:

– Я буду с тобой, пока ты не окрепнешь. У Орла есть более важные дела.

На крошечном экране друг друга сменяли цветовые полосы.

– Не понимаю, – Николь глядела на устройство сверху вниз. – Когда этой вещицей пользовался Орел, на экране были завитушки и какие-то непонятные символы.

– О, это их специальный технический язык, – отозвалась Синий Доктор. – Он невероятно точен, куда там нашему цветовому… Но я, естественно, не могу пользоваться им… Однако это устройство работает на многих языках. Можно переключить даже на английский.

– Ну а как же ты разговариваешь с Орлом, когда меня нет рядом? – спросила Николь.

– Мы оба пользуемся цветовой речью, – ответила Синий Доктор. – Полосы пробегают по его лбу слева направо.

– Ты шутишь? – поразилась Николь, пытаясь представить себе Орла с цветовыми полосами на лбу.

– Вовсе нет. Орел – существо удивительное. С птицами он бормочет и кричит, с мирмикотами визжит и посвистывает…

Николь никогда не видела слово «мирмикот» в цветовом языке. Когда она попросила пояснений, Синий Доктор сообщила, что шестеро этих странных созданий теперь обитают в Гранд-отеле, еще четверо вот-вот должны появиться из созревающих манно-дынь.

– Хотя октопауки и люди проспали весь долгий путь, – проговорила Синий Доктор, – манно-дыням позволили развиться до мирмикотов и ватного материала. Теперь подрастает следующее поколение.

Синий Доктор опустила устройство на стол.

– Итак, что скажешь мне сегодня, доктор? – спросила Николь.

– К тебе возвращаются силы, – ответила октопаучиха. – Но ты жива лишь потому, что в твоем организме находятся зонды. И скоро надо будет подумать…

– …о замене сердца… знаю, – сказала Николь. – Может, это странно, но идея не кажется мне привлекательной… Не знаю почему, но я против нее: быть может, потому, что пока не вижу, зачем мне жить… Вот если бы Ричард был со мной…

На мгновение ей вновь представился видеозал, последние моменты жизни Ричарда в замедленной съемке. Она не вспомнила об этом моменте после пробуждения.

– А можно мне задать личный вопрос? – спросила Николь.

– Пожалуйста, – отозвалась октопаучиха.

– Мы вместе видели смерть Ричарда и Арчи, – проговорила Николь. – Я была потрясена и ни о чем более не могла думать. Вместе с Ричардом погиб Арчи, ты прожила с ним всю жизнь. И все же это ты сидела возле меня и утешала… Неужели ты не ощущала утраты и горя?

Синий Доктор ответила не сразу.

– Нас, октопауков, от рождения приучают скрывать эмоции, как вы их зовете. Альтернаты, наоборот, подвержены разным чувствам. Но те из нас…

– Прошу прощения, – мягко перебила ее Николь, прикасаясь к щупальцу коллеги. – Меня интересует не медицинская сторона, я спрашиваю как подругу.

Короткая пурпурная вспышка, затем синяя медленно обежали голову доктора.

– Да, я ощущаю потерю. Но я знала, что это должно случиться… Рано или поздно. Когда Арчи вступил в военный отряд, терминация сделалась неизбежной… К тому же, в тот момент я была обязана помочь тебе.

Дверь в комнату открылась и внутрь вошел Орел с большой коробкой, заполненной едой, одеждой и различным оборудованием. Он сообщил Николь, что принес ей космический костюм и что она в «ближайшем будущем выйдет из своего помещения.

– Синий Доктор утверждает, что ты умеешь говорить и на их языке, – игриво промолвила Николь. – Я бы хотела увидеть, как это делается.

– Что именно ты хочешь узнать от меня? – спросил Орел ровными узкими цветовыми полосами, возникавшими на левой стороне его лба и перебегавшими направо.

– Довольно, – усмехнулась Николь. – Ты и вправду удивителен.

Николь стояла на полу гигантской фабрики и смотрела на пирамиду перед собой. Справа от нее, менее чем в километре, группа биотов, в том числе пара огромных бульдозеров, возводила высокую гору.

– Зачем вы делаете все это? – проговорила Николь в крошечный микрофон внутри своего шлема.

– Это часть следующего цикла, – ответил Орел. – Мы решили, что подобная конструкция увеличит вероятность получения результата, на который мы рассчитываем.

– Итак, вы обнаружили новых космоплавателей?

– На этот вопрос я не могу дать ответа. Моя работа не связана с очередным полетом Рамы.

– Но ты ведь говорил мне, что в конструкцию корабля вносятся лишь самые необходимые изменения.

– Ничем не могу помочь. Садись в вездеход, мы с Синим Доктором отвезем тебя поближе к горе.

Октопаучиха казалась странной в космическом костюме. Николь даже расхохоталась, впервые увидев Синего Доктора в облегающем, как перчатка, белом костюме, покрывающем полное тело и восемь щупалец. Ее голову прикрывал прозрачный шлем, не мешавший понимать цветовую речь.

– Когда мы впервые вышли наружу… я была удивлена, – сказала Николь Синему Доктору, когда открытый вездеход направился по равнине к горе. – Нет, это недостаточно сильное слово… И ты, и Орел говорили мне, что мы находились на заводе, что Раму готовят к новому путешествию, но подобного я не ожидала.

– Пирамида возводилась, – перебил ее Орел, сидевший на месте водителя,

– пока ты спала – не нарушая всего, что окружало тебя. Если бы мы не сумели сделать этого, пришлось бы разбудить тебя куда раньше.

– Неужели тебя не удивляет все это? – Николь по-прежнему обращалась к Синему Доктору. – Неужели вы не задумывались над тем, кто затеял весь этот великий проект? Те, кто в силах создать искусственные существа, подобные Орлу? Я просто не могу представить…

– А нам это дается без всякого труда, – ответила октопаучиха. – Помни, мы знали о высших существах с самого начала своего существования, ведь разумом нас наделили Предтечи, изменившие наши гены. Поэтому в нашей истории просто не могло быть периода, когда мы посмели бы считать себя вершиной жизни… верхом совершенства.

– Теперь так не будет и у нас, – вслух подумала Николь. – История человечества, каким бы путем она ни пошла дальше, претерпела глубокие и необратимые изменения.

– Необязательно, – возразил с переднего сиденья Орел. – Собранные нами данные свидетельствуют о том, что контакт с нами не оказывает значительного воздействия на некоторые виды. Наши эксперименты учитывают такую возможность. Контакт совершается за конечный временной интервал с небольшим процентом всего населения. Непрерывного взаимодействия нет, если только изучаемый вид сам не предпринимает нужные для этого действия… Я, например, сомневаюсь в том, что жизнь на Земле в этот самый момент многим отличается от той, какой была бы, если бы Рама не посетил вашу Солнечную систему.

Николь наклонилась вперед.

– Вы уже знаете это? – спросила она. – Или просто догадываетесь?