Текст книги "Сверхигра"

Артур Шигапов
Сверхигра

Предисловие

Эта книга написана, как обычно отмечают в кинотитрах, между попкорном и первым убийством, «по мотивам реальных событий». Все персонажи, характеры, объекты и названия – настоящие. Реалити – как оно есть, черт бы отодрал это модное словечко. Слишком необычное, странное, местами полуфантастическое. Если у вас не получится уложить эту реальность полукольцами в свою черепную коробку – увольте, я не торгую запасными черепными коробками больших размеров.

Иногда жизнь предлагает сюжеты, более подходящие дешевым книжным сериям типа «2012. Апокалипсис» или о вселенной какого-нибудь очередного метро. Вы прочтете, закроете книгу и скажете: «Этого не может быть!» Кто из вас еще год назад представлял себя, задыхающегося в дыму на московских улицах, или в толпе зрителей, ожидающих погрома на главной площади страны? Я просто не мог не описать одно необычное дело, приключившееся со мной за несколько последних месяцев, причиной которого, как выяснилось в итоге, стал я сам.

– Это все правда? Так и было? Впрочем, какая разница… – Мой редактор Катерина Волкова характерно-лениво растягивает слова, как нагретую на солнечном асфальте жвачку. – Если ты не напишешь об этом книгу, я сделаю это сама и стану богатой знаменитой стервой, как Джоан Роулинг. Куплю это издательство и стану глумиться над бывшим начальством. Так оно и будет.

– Напишу, разумеется, не надейся. Ты так и останешься бедной неизвестной стервой. Я просто не могу не спасти твое начальство, оно платит мне какие-никакие гонорары. Зато у тебя волосы шикарные, как у той мулатки, из клипа Тимберлейка «My Love». Считай этот комплимент утешительным призом.

– Дурак. Но подхалим, это приятно.

Книга вылетела из-под пера быстро, со скоростью пули. Так бывает, когда пишешь по принципу степного акына: «Что вижу, о том и пою».

Не верите? Мне плевать.

АВТОР. УРОВЕНЬ 1

Имя: Артур Шигапов

Дата рождения: 23.06.1972

Никнейм: Popados

Кто: путешественник, писатель. Автор путеводителя по Чернобыльской зоне отчуждения.

Никогда не понимал сталкеров.

Не настоящих, разумеется: не тех, кто разведывал, рискуя здоровьем, недра 4-ого реактора ЧАЭС или составлял карты радиационного загрязнения «тридцатки»[1]1
  30-километровая Зона отчуждения. – Прим. авт.


[Закрыть]. Я говорю о тех, кто заигрался в известную всем культовую игру «S.T.A.L.K.E.R» и возомнил себя последним героем на обломках постъядерного мира. Они по десятому разу проходят «Чистое небо» и «Метро 2033», засирая своей тупостью профильные интернет-форумы. Потом собираются в какой-нибудь «Крошке-картошке» и часами мусолят, как клево играть за «Монолит» и где скачать «бесконечное оружие». Эти – самые безобидные. На их месте может быть каждый из вас или ваших драгоценных деток.

Артур Шигапов (Popados)

Те, кто побуйнее, мастерят сталкерские наряды, бутафорское оружие и ездят на «реконструкции». Вот типичная объява группы «Сталкер по сетке» на Мэйле. ру: «Встреча фанатов S.T.A.L.K.E.R., противникам сталкера вход воспрещен! 3 года со дня выхода сталкера!!! МОСКВА. Собираемся 20 МАРТА суббота 2010 года в 13:00 часов в центре Метро ВДНХ. Спецефические прикиды сталкера – ОЧЕНЬ желательно!!!!!! Зовите друзей и знакомых! (читайте вышеупомянутое)». Стиль и грамматика, как водится, сохранены.

Ушлепки, поколение дегенератов. Хе-хе, представляю себе это зрелище. Группа дебилоидов в шутовских нарядах шарится по ВВЦ в поисках хабара[2]2
  Хабар – артефакты. Зоны из культовой повести братьев Стругацких «Пикник на обочине». – Прим. авт.


[Закрыть], размахивая пластиковыми пистолетами «беретта 92FS» и СВУ Драгунова. «Бронежилеты», сшитые из старого родительского тряпья поверх камуфляжей, поношенные армейские «берцы» и прочий суровый антураж привлекают внимание ментов. Следует задушевный диалог двух враждующих инопланетных цивилизаций:

– Здрассти, младший сержант Неждалигадин. Предъявите документики. И что мы тут делаем?

– А мы, товарищ сержант, на реконструкцию пришли, хабар собираем!

– Понятно, понятно, строители, значит, собираетесь в Хабаровск… а регистрация у вас московская есть?

– Да мы местные, вот, посмотрите документы! Я – Фима Сталкерзон, а он – Ваня Меченый.

– Отставить уголовные кликухи. Что это у вас в сумке казенный рубильник с местной подстанции делает? Арте… что? «Артефакт»? Да еще и радиационный? Пройдемте-ка в отделение, там у нас ефрейтор Громозейко всю радиацию с одного удара выводит…

У представителей закона, увы, с чувством юмора на подведомственной территории туговато. Ефрейтор Громозейко ежедневно вступает в бой со всяким разным инопланетным сбродом, одерживая победы то над Орденом цыганских джедаев, то над темными силами районных бомжей. Разборка с представителями чернобыльской группировки не занимает много времени.

Как ни странно, скромная ПР-Т (палка резиновая «Тонфа») куда эффективнее пафосных «снайперок» и пушек Гаусса, поэтому все заканчивается соплями, намотанными на худосочный сталкерский кулак, парой воспитательных тумаков и объяснительной в ближайшем ОВД.

Но есть еще одна категория сталкеров, самых безнадежных и упертых. Они прорываются в реальную ЧЗО (Чернобыльскую зону отчуждения), чаще всего нелегально. Кто-то ищет приключений на свой приплющенный от многодневного сидения за компьютером зад. Кто-то коллекционирует артефакты, собирает хабар и пугает им отсталых однокурсников, одновременно соблазняя своей романтичной крутизной отсталых полногрудых однокурсниц. У других в голове уже давным-давно выкручены все лампочки, и ни черта не разберешь, что в этом мраке бездонном творится, где мотив, а где последствия. Всякие люди проникают в Зону по причинам, непонятным нормальному большинству.

Совсем недавно я стал одним из них.

ФАНАТКА. УРОВЕНЬ 1

Имя: Олеся Липина

Дата рождения: 9.09.1986

Никнейм: Nuclear-Reactor

Кто: преподаватель языковых курсов «Лингва-Информ», победитель конкурса «Мисс Stalker-portal 2009»

– Да, мама, приеду на днях, если получится выкроить выходные. Как у вас в Питере сейчас с погодой?

– По крайней мере, не ваша дымовая московская Преисподняя. Балтика нас хранит, по вечерам даже прохладу навевает. Ты нас последний год совсем забываешь, отец уже начал обижаться.

– Мамуль, ты же знаешь, как я ненавижу эти ночные поезда! Москва – Петербург, Петербург – Москва, и далее по кругу. Пять лет в институте, два года после. Меня уже все проводники в лицо узнают. Скоро привокзальные бомжи начнут приглашать на рюмку лосьона, как свою.

– Какого еще лосьона?

– Огуречного. Иногда хочется захватить с собой огнемет и спалить эти два вокзала к едрене фене.

– Дочь, так бери себе нормальное купе или «Сапсан».

– У меня и так полно всяких расходов. Преподавателям английского столько не платят.

Олеся Липина

– А как же Игорь?

– Игорь – уже вчерашний день. Все, расстались неделю назад, забрал вещи. Честно говоря, последние несколько месяцев были сплошной показухой, мы друг с другом практически не общались.

– Ладно, разберешься сама, не телефонный разговор. Приедешь – поговорим.

– Целую, мамуль.

Олеся положила трубку и нырнула в прохладную воду с головой. Крохотная волна ударила о борт ванны и вырвалась наружу, разрисовав кафель рваными контурами брызг и пенных разводов. Полосатый коврик остался сухим. Странная штука – жизнь. Совсем как этот коврик: то черная полоска, то белая, то со следами от растаявшего шоколадного мороженого – ни то ни се. Сейчас у нее был как раз такой период неразберихи и сомнений. Работа допоздна с нечастыми выходными, проводимыми изредка в плацкартных вагонах меж двух столиц, да бойфренд, оказавшийся, как обычно, не тем принцем, что гарцевал год назад на белом «Додже».

С одной стороны, стакан был наполовину полон. Уроженка Петербурга смогла без труда закрепиться в городе неограниченных возможностей, своим умом, без вынужденных пересыпов, как это часто бывает у смазливых безмозглых провинциалок. Снятая квартира в Бибиреве, законченный МЭИ, благосклонное начальство «Лингвы», занятия в конном клубе «Битца». Нет, это не так дорого, как кажется – раз в неделю можно себе позволить взобраться на вороного гиганта и продефилировать по большому манежу, лавируя между другими счастливчиками. С другой стороны, за последние полгода стакан наполовину опустел. Победа на конкурсе «Мисс Stalker-portal 2009» так и осталась лишь ярким пятном на фоне однообразных буден. Гордость родителей и поздравления юзеров сайта сменились домогательствами всякой шантрапы. Какие-то мутные подростки периодически находили ее страничку в социальных сетях и после обязательного «а ты симпотичная» предлагали незабываемое знакомство и романтическое свидание у лотка с шаурмой в Бирюлеве. Короткое «свободен» и контрольный игнор в голову. Еще и это расставание… даже чувств никаких не осталось: ни обиды, ни сожаления – вообще ничего, как будто электрик починил плиту, собрал инструмент и ушел. Лошади лучше мужчин. Ты подходишь к ней, такой большой и красивой, угощаешь яблоком или сухарем, гладишь морду, бинтуешь ноги, чистишь щеткой, кладешь вальтрап под седло, и будь уверена – она тебя никогда не предаст. Будет скакать хоть по кругу, а хоть и на край света, пока не свалится от усталости, иногда смертельной. А у среднестатистического жеребца на подержанном «мерине» терпение заканчивается где-то между яблоком и первым кругом. Обидно.

Олеся медленно поднялась, вызвав локальное цунами и водопады с мраморных плеч, ступила на коврик. Разумеется, причина подростковых страданий для нее не была никаким секретом и вызывающе обозначила себя в большом зеркале длинными волнистыми локонами, высоким бюстом и огромными чистыми глазами, в которых утонула не одна сотня воздыхателей. В квартире стояла удушливая жара, подернутая сизым торфяным перегаром, и одежда вызывала лишь чувство отвращения. Завернувшись в полотенце, она подошла к компьютеру и вставила в привод новый диск с любимым «Сталкером». Этот гад унес все игры. На кой они ему сдались? Разумеется, чтобы уколоть побольнее. Но мне не больно. Просто пришлось заехать по дороге домой на Савеловский компьютерный рынок и купить «пиратку» за 200 рублей, со всеми тремя частями. Продавец, молодой парень лет 25, похожий на мышонка, как обычно, уставился на область пониже плеч, но ответный взгляд-выстрел, натренированный еще в институте, не оставил человеку-мыши никаких шансов. Знакомая заставка, тягучий гробовой саундтрек и полное собрание книг серии «Сталкер» на полке. Да, жаль, что в реальной жизни нельзя ходить с огнеметом и пушкой Гаусса. Начало игры проходится автоматически, на рефлексах. «One shot – one kill», как в фильме «Снайпер» с Томом Беренджером. Сегодня не будем жалеть ни чужих, ни своих. Раненый сталкер просит о помощи и претендует на аптечку, но получает пулю в лоб. Ах, какой трагичный финал жизни компьютерного бота! Простите, уважаемый дружеский бот, «Мисс Stalker-portal» сегодня не в настроении, скажите спасибо смогу и сороковнику за окном. Еще один кордон военных пройден, дурацкая сшивка локаций – не могли сделать по-нормальному, стоило шесть лет возиться – и еще несколько бандитов в ауте. Ура, еще один сталкер освобожден и сейчас ответит за все подлости и моральную неустойчивость собратьев по полу! Выстрел в упор, еще… что за черт…

ЧЕРНЫЙ СТАЛКЕР. УРОВЕНЬ 1

Потрепанный «КРАЗ» несся прямо на пост. Буквально за несколько метров от шлагбаума водитель осадил машину и по заведенной традиции легонько ткнул капотом крашенную в полоску конструкцию. Солдатик на посту делано нахмурился, как полагалось салаге на первом году службы. Из кабины высунулась довольная чернявая физиономия пассажира. Водитель же скрылся за играющими оконными бликами.

– Откуда дровишки?

– Из лесу, вестимо. Из «рыжика». Что за вопрос, рядовой?

– Вопрос как вопрос, служба. – Солдатик изо всех пытался показать, кто тут главный и кто в случае чего может не пропустить кое-кого кое-куда. – А почему в Припять? Почему не сразу на похороны?

– Надо догрузиться в городе. У вас тут вчера «дезики» одну дрянь фонящую обнаружили, просили вывезти. Короче, не компостируй мозги, пропускай, у нас сегодня еще две ходки. – Чернявый смотрел насмешливо, как любой из «партизан»[3]3
  Призванные офицеры запаса. – Прим. авт.


[Закрыть], уже не раз нюхнувших радиационного пороха. Такие ничего и никого не боялись.

– Покажи, что везешь.

КПП «Припять»

– Залазь сам и смотри. Программу по деторождению уже выполнил? Девок всех, что планировал, отпялил? Ну, тогда – вперед и с песней!

Из кабины грянуло веселое ржание водителя.

Рядовой подошел с дозиметром к кузову. Сразу раздался противный треск. Каждый раз слышишь, и каждый раз страшно. Как будто старуха с косой к тебе подходит и гладит по голове, а от поглаживаний ее – мурашки врассыпную по телу.

Постовой передернул плечами. Да ну этих «партизан»-смертников. Посмотрим, кто через годик будет смеяться, а кто висячим прибором указывать время на полшестого. Что они там ценного могут вывезти из «пятерки»? Неучтенные рентгены? Все, что имело стоимость, вынесли еще с полгода назад. Дембеля из предыдущих смен рассказывали, как за месяц дежурства «на палке» можно было накопить на настоящий кассетный мафон или даже мопед. Жители Припяти вывозили фонящие вещи и рассчитывались мятыми зелеными трешками, синими пятирублевками, а когда и червонцами с портретом Ленина. Ликвидаторы-»партизаны» совали все больше фанфурики в виде тройного одеколона и всяких других спиртсодержащих жидкостей. Один раз киевские мусора выгоняли из Припяти чей-то «волгарь», а ДП-5 у сержанта Мусалямова так завыл, будто поймал взломщика сберкассы. Менты, никогда не платившие, от испуга отслюнявили аж полтинник. Кому эта машина досталась, кто своими яйцами на «автомобильный реактор» сел, неизвестно. Тот полтинник у сержанта все равно старший наряда отнял и разделил с пацанами по-честному. А сейчас из города и со станции один хлам везут: срезанную землю, разбитую мебель, спиленные деревья, мусор и прочую хрень. Светусик, кстати, письма пишет, мол, ждет не дождется и вся тает, как мороженое, не смотрит ни на кого. А пошли вы все на…

– Документы в порядке? Проезжай!

Машина выкатилась на проспект Ленина. Мимо замелькали панельные девятиэтажки. Не дома – остовы их, безжизненные, с разбитыми окнами.

Черный Сталкер молча смотрел на подоконники, заваленные снегом, и на редких птиц, рассевшихся по соседним деревьям. Вместе с разбитым стеклом из дома уходит душа. Незаметно выветривается с последними остатками тепла ранней осенью. Потом туда врываются ветер, дождь, снег, пучат полы, обитые крагисом, отшелушивают краску с потолков. Нескольких холодных месяцев хватает, чтобы стереть почти насухо память о бывших хозяевах. Как там было у Розенбаума? Недавно совсем ребята приносили новую запись.

Зимняя Припять

 
Старый дом, давно влюбленный
В свою юность,
Всеми стенами качался, окна отворив,
И всем тем, кто в нем жил,
Он это чудо дарил.
 

Окна разбиты, распахнуты настежь, и нет никого. Ничего не подаришь. Некому дарить. Бродят по городу какие-то тени, что-то делают, волокут вещи по своим хозяйственным нуждам, и плевать им на пустые окна. Иногда они сами их бьют, когда хотят что-то выкинуть из квартиры, или просто так. В любом другом городе, в любое другое время на звук вылетающих стекол сбежится любопытная толпа, кто-то со страху милицию вызовет, а тут круши – не хочу. Он и сам иногда так делал. От тоски неизбывной или в приступе злости – бывало по-разному. И улетала в небо очередная порция домовой души, невидимым дымом, на их многоэтажные небеса…

Брошенный город

– Жорик! Джордж! Очнись! К-куда рулить-то? – Водитель, еле помещавшийся в кабине грузовика, прервал свободное течение мысли. Легкое заикание, к такой манере привыкаешь быстро. – Опять ты в облаках кружишь. Который м-месяц здесь, пора бы и привыкнуть.

– А я почем знаю? Давай налево, найдем куда приткнуть.

– А может, в землю за-закопаем?

– А чем будешь долбить, долотом своим? Земля мерзлая, как камень. И непонятно к тому же, будут «дезики» еще срезать слой или нет. Надо укрытие какое-то найти, там и спрячем. Здесь еще поверни.

– Неохота долго кружить, когда за спиной такой г-груз. Свинец свинцом, а жить-то охота. Как п-прятать будем? Одному не поднять, да и фонит прилично.

– В отличие от некоторых я имею свойство думать головой. Перед выездом закинул в кузов тачку с усиленными колесами. Так что повезем с песней!

– А когда тебя «спецура» за-замела, ты тоже… ею думал или другим местом? – Водитель опять заржал, обнажив недостаток зубов. Личностью он был весьма колоритной: на косую сажень в плечах плотно, по-боксерски, насадилась голова с мясистым носом, но он вовсе не портил облика, и девицы находили парня весьма привлекательным, чем-то похожим на молодого Депардье. Обладатель носа очень бы удивился, если б узнал, что знаменитый француз тоже слегка заикался в юности, от чего лечился потом у логопеда-дефектолога. Впрочем, иностранных фильмов водитель не смотрел.

– Думал, чем надо. Там такие придумщики работают, что тебе и не снилось. Сидят в машинах, пасут тебя, а сами по телефонам переговариваются.

Город за колючей проволокой

– Как это? По рации, что ли?

– Сам ты рация. Радиотелефоны. Оснащение – высший класс. Ты, Димон, хоть и похож на Депардье, а деревня деревней.

– Блин, вы за-задолбали со своим Депардье. Девки все как одна поют, теперь ты. Он что, такая уж з-знаменитость?

– Мировая. Я незадолго до ареста ездил во Францию по обмену, видел его на выставке в Париже. Одет был как бог. «Карден», «Диор», гуччи-шмуччи, рядом девушки-манекенщицы. Он худой, но с широкой костью, а волосы длинные. У них там за длинные волосы в ментуру не забирают, как у нас, тем более «звезду». Ты, как выберешься отсюда, сходил бы в кино, посмотрел на двойника. «Беглецы» вон часто показывают, или «Невезучие».

– Невезучими мы с тобой станем, если кузов б-быстро от груза не очистим. Неохота мне лишнюю дозу на конец свой мотать.

– Конец у нас у всех один: коммунизм. Мы с тобой сможем его для себя построить, если постараемся.

Движение запрещено

Машина выскочила из тени очередной многоэтажки; ястребиный профиль Сталкера в модных дымчатых очках осветился мечтательной улыбкой и солнцем одновременно.

– Свежо п-преданье. Не замели бы…

– Приехали. Прятать будем где-то здесь.

Через час с небольшим «КРАЗ» уже перегружал мусор на границе условно-чистой зоны в Лелеве. По дороге навстречу проносились армейские БТРы и автобусы, обшитые свинцом. Кто в них находился, видно не было. Мир еще раз перевернули – на сей раз закрыв окна от пассажиров. Впрочем, пассажиры тоже не горели желанием выглядывать наружу. Самые предусмотрительные занимали места поближе к центральному проходу, где меньше всего фонило. Ежедневный маршрут – из поселка ликвидаторов Зеленый Мыс к Лелеву, там пересадка на «грязный» транспорт – и туда, к станции.

Друзья, не мешкая, прошли обработку на ПУСО[4]4
  Пункт санитарной обработки. – Прим. авт.


[Закрыть], сопутствующий дозконтроль и пересели в полупустой автобус. Машина неслась в обратную сторону от станции.

– Расскажи еще про этого….

– Депардье? Говорят, у него свой виноградник и винокурня. Сам вино делает, имени себя, представляешь? Можно пить до посинения.

– А у нас в Зеленом Мысу, мля, с-сухой закон, чтоб им в дышло. Мужики как только не изгаляются, чтоб поллитра провезти.

– Это не все. Мне друзья один фильм с Депардье подогнали, на видеокассете. Про двух пареньков, совсем безбашенных. Они по всей стране носились, грабили, тачки угоняли, а потом пришли к одной девице, очень красивой, и давай жарить ее поочередно. Ребята, кто с французами у гостиницы «Космос» работает, переводили.

– Д-да ладно. И что, п-прямо так и по-по-показывают? – Водитель стал заикаться гораздо чаще.

– Натурально. Депардье ее дрючит, а второй сидит и смотрит в глаза. Потом меняются. У них, во Франции, полная свобода нравов. Сексуальная революция. У нас пролетарская, чтобы коммунистам можно было убивать всех без разбора, а у них – чтобы всех любить. Такая вот, Димыч, разница.

Навстречу на полной скорости пронеслась милицейская машина с мигалкой и две черные «Волги» с киевскими номерами за ней. Начальство часто посещало Чернобыль и Зеленый Мыс, а потом по телевизору крутили сюжеты про беззаботную жизнь ликвидаторов, о которых денно и нощно заботится государство.

– Ты бы полегче, с п-политикой. У нас, сам знаешь, Контора Глубокого Бурения бурит исправно.

– А, плевать. Сейчас перестройка, гласность. Говорить можно, что хочешь.

– Ты говори, да не за-заговаривайся. Интересно было бы увидеть Депардье. Только нас теперь за границу не выпустят никогда, а тебя – в п-первую очередь.

– А никуда ехать и не надо. Весной в Москве международный кинофестиваль будет. Обещают, что Жерар будет в жюри.

– Ты что, серьезно? Откуда з-знаешь?!

– Журнал «Советский экран» читать надо, деревня! Так что оттрубишь к марту свою смену, денежки выплатят тебе, и – здравствуй, красивая жизнь! Ковровая дорожка, белоснежные теплоходы по Москве-реке, ресторан «Яр»…

Проскочили село Залесье. Скособоченные избы, разворованные подчистую, прятались за деревьями, словно скрываясь от чужого недоброго глаза.

– …симпатичные москвички симпатизируют твоему кошельку. Ты стоишь в толпе киноманов, в белом костюме и машешь рукой «звездам». Де Ниро, Мастроянни, Настасья Кински – все проходят мимо, улыбаются, раздают автографы. А на премьере, в курилке, сталкиваешься с Депардье, нос к носу, и он смеется, говорит, что вы очень похожи, и вас фотографируют для вечерних новостей.

– Ну и б-брехун же ты, Черный! Почему брешешь ты, а Лжедмитрием называют меня?

– Потому что ты брешешь неуклюже и по мелочам. Врать надо красиво и в главном, тогда вранье будет называться искусством убеждения. Доктор Геббельс этим искусством, кстати, поднялся до поста министра просвещения и пропаганды. Учись.

– П-приму к сведению. Кстати, пока рядом нет никого, а за что тебя арестовали?

– Советское государство очень не любит, когда кто-то меняет валюту и живет лучше, чем трудовой класс. Попомни мое слово, Дима, через несколько лет, когда перестройка порушит здесь все к чертовой матери, фарцовщики и валютчики станут самыми уважаемыми членами общества. Я в эту систему попал, когда хипповать уже надоело, в 82-м году. Приехали с таким же приятелем-хиппаном на Ярославский вокзал, не помню, кто подкинул идею, и начали по вторникам и пятницам встречать поезда из Пекина. На них едет много народа со всего мира, в основном путешествующая молодежь. Скупали у них шмотье, меняли деньги, вписывали на ночлег. У приятеля моего была здоровенная коммуналка на Страстном, туда их и таскали. Можно сказать, открыли первую частную подпольную гостиницу. «На пекинском транзите», как его звали, – просидел пару лет, приподнялся, машину купил, там же и первые аресты были. Курировал нашу братию спецотдел МУРа с проспекта Мира, 15. Там служит такой майор Аниани, абхазец, он меня в первый раз и «покрестил». Хороший мужик. По иронии судьбы, я с 82-го года работал в «Склифе» санитаром, готовясь к поступлению в медицинский, ну и совмещал все это дело с фарцой. А «спецура» была, считай, через дорогу от «Склифа». С операми сталкивались на улице регулярно. Зла друг на друга никто не держал, они ловят – мы сваливаем, все понятно. Когда поднялись серьезно, пару лет назад, то фарцой уже не занимались – строго скупка валюты и контрабанда. Постоянные клиенты были в основном итальянцы. Прилетали один-два раза в месяц, скупая у нас сотнями часы «Командирские» и «Ракету», они сейчас в Италии широко рекламируются. Бабло поднималось просто нереальное, редкий день меньше чем по одной-две штуки наживал, это в двадцать один год-то и при средних зарплатах по стране 200–500 рублей. Отвисали каждый день в «Праге», обслуживал нас сам метрдотель ресторана Вадим Кузнецов. А он по статусу в Москве сейчас, считай, второй после Ельцина, секретаря горкома!

…Навстречу, поднимая снежный прах, промчалась очередная кавалькада ликвидаторских автобусов. Вслед за ними на грузовиках к реактору везли длинные сачки на 5-метровой ручке. Ими на кровле 3-го блока собирали куски твэлов[5]5
  Тепловыделяющий элемент реактора. – Прим. авт.


[Закрыть] и радиоактивного графита. Работа считалась самой «грязной», за один минутный выход можно было схватить до одного рентгена. Оба седока испытали это на себе, и не раз, поэтому при виде чертовых сачков поежились и на минуту притихли.

– …О чем это я… ну вот, заодно и валюту со всего кабака скупали, ее там на всю Москву хватит. Не только из «Праги», но и со всего «Контика», как хаммеровский торговый центр называют, и с седьмого и четырнадцатого таксопарков, чьи водилы пасутся на «точках» по всему центру. 2 мая прошлого года, когда уже плотно обосновались на Арбате, тот же Аниани меня повязал после покупки 500 баксов у группы итальянцев. А 88-я статья, скажу тебе, начинается от 25 инвалютных «золотых» рублей – около 40 долларов. Ну вот, я «алору» разгрузил, заныкал 500 «зеленых» в куче мусора, выхожу из подворотни – меня вяжут под белы рученьки и ведут в 5-е отделение, на самом Арбате. Там уже Аниани итальянцам страшными карами грозит, но я-то их предупредил о возможных проблемах и о том, что им хрен что будет, они тупо гривами машут и рассказывают майору о том, как я их склонял к вступлению в итальянскую компартию и учил петь «Интернационал». В общем, их отпустили, а опера стали перекапывать окрестности в поисках валюты, и, конечно, нашли. Дело привычное, они там каждый мусорный бак знают лучше своей жены. Аниани потом извинялся: мол, Георгий, не взыщи, но постанова нынче такая – или на всю катушку, за все старые грехи, считай, подрасстрельная, или три месяца на благо Родины закрыть грудью амбразуру 4-го реактора. Так, собственно, и оказался я в том самом 731-м батальоне, которого на бумаге никогда не было.

– Понятно. Но его же расформировали давно, еще когда с-саркофаг строили. А ты почему остался?

– Сам себе задаю этот вопрос. Поначалу думал, что просто пережидаю очередную кампанию по борьбе с фарцовщиками и валютчиками. Только нет ее на самом деле, никакой кампании. Держала меня Зона, а чем – не знал до сегодняшнего дня. Видимо, интуиция. Теперь, если мы наш груз вывезем и по уму распорядимся, совсем другая житуха будет, Лжедмитрий, я тебе обещаю!

– Депардье увидим? – Водитель прижмурился и довольно хохотнул. Мысль о том, что можно будет вот так запросто потолковать с голливудской «звездой», показалась ему яркой и заманчивой, само собой означавшей, что после этого разговора все станет по-другому. Легко и замечательно, как в кино. И серого унылого снега этого, приглушающего противный треск ДП-5, больше не будет, и КПП с досмотром, и ежедневных помывок транспорта на ПУСО, и постоянного жжения в горле.

– А Черным Сталкером тебя в 731-м п-прозвали или у нас? Что такое «сталкер»? Ты кого-то с-столкнул?

– Ага, в пропасть. Это из Стругацких, повесть «Пикник на обочине». Долго объяснять. Следи лучше за дорогой.

Машина выехала на просторное свежеуложенное шоссе до Зеленого Мыса. Снег тут чистили постоянно. Небо затянуло грязно-белыми тучами, от края до края, так что трудно было различить кромку горизонта; далекие полески рисовались ненастоящими, застрявшими между небом и землей. Новая жизнь была совсем близко.