Текст книги "Земля чужих созвездий"

Глава 5

После отплытия среди научного состава только и разговоров было, что о спиритическом сеансе в местном исполнении. Собрались в каюте Гатлингов, в ход пошла бутылка виски, разгорелись дебаты…

Хантер, чуть подвыпив, начал подводить под рассуждения теоретическую базу: стал горячо разъяснять, как действуют нервно-мышечные волокна – это было умно, но скучно, к тому же бессмысленно: нечеловеческие ужимки и прыжки колдуна видели все, там присутствующие, всем было совершенно ясно, что так корежить человеческое тело может лишь какая-то внешняя сила. Ну, допустим, электричество. А уж каков механизм работы тканей, не суть важно.

Куда важнее другое: что это за сила?! Электричества никакого в помине нет. Что же тогда? Духи?.. Ну послушайте, мы же серьезные образованные люди…

Это довольно сердито произнес Редуотер. Он тоже тяпнул немного виски, раскраснелся, заблестели глаза…

Кто-то отчетливо хмыкнул.

Генри мгновенно повернулся в ту сторону.

Там оказался Борисов.

– Простите?.. – осведомился Редуотер с обманчиво ледяной вежливостью, под которой чувствовался вызов. – Вы хотели что-то сказать?

Борисов сделал едва заметную паузу и ответил с неменьшей любезностью:

– Боюсь, я не слишком хорошо говорю по-английски, – уклонился он, однако разогретый естествоиспытатель пристал как банный лист: скажи и все тут, нечего отмалчиваться!

Реджинальд немного напрягся, опасаясь, как бы не вспыхнула ссора, но Борисов лишь пожал плечами:

– Ну хорошо. Попробую.

И с некоторым трудом подбирая слова, несколько неуклюже составляя предложения, в целом внятно и доходчиво изложил следующее.

Вряд ли стоит смеяться над дикарями за их представления о демонах и духах. Они просто выражаются по-детски. Но чувствуют верно.

Тут Борисов сосредоточился, даже как-то насупился, стремясь выразиться точнее.

И сказал, что биосфера Земли – это своего рода огромный живой организм, подобно любому организму, представляющий собой потоки энергии. И эту жизнь планеты, безусловно, чувствуют живые существа: мигрируют, или остаются на месте, или еще что-то делают… Словом, любое существо, а человек тем более неосознанно подстраивается под энергии биосферы. У кого-то это получается лучше, у кого-то хуже… и надо полагать, что наблюдаемый нами колдун – один из тех, кто овладел умением, что называется, «ловить» потоки, прогонять их через себя. Ну и естественно, в его первобытном воображении они предстают как таинственные существа, относящиеся к человеку либо благосклонно, либо гневно, либо как-то еще…

Реджинальд заметил, что Вивиан слушает русского очень внимательно, при этом стараясь не выдать своего интереса. А Хантер с Редуотером азартно ринулись с Борисовым в спор.

Вернее, это был даже не спор. Оба начали забрасывать его вопросами, с огромным интересом ожидая ответов. Но он как-то потух, прикрылся; не то чтобы наглухо умолк, но стал говорить очень обтекаемо, расплывчато. Вроде бы и отвечал на эти вопросы со всеми словесными атрибутами образованного человека, а в сущности, ни о чем, банальности вокруг да около.

Супруги Гатлинг во время этой жаркой беседы сумели многозначительно переглянуться незаметно для прочих, а Йенсен – тот ни слова не проронил, лишь слушал.

Симпкинс в этом симпозиуме не участвовал. Нечего попусту языком трепать – так решил он и взялся в компании с Морреллом изучать карту, сличая ее с местностью, дабы не проскочить тот приток Конго, что является кратчайшим путем к району поисков. Довольно скоро им понадобилась помощь Борисова, и тот, извинившись, покинул ученое собрание.

Без него оно довольно быстро и заглохло. Дискуссия распалась, зато неизвестно откуда на свет божий явилась еще одна бутылка виски, так что Реджинальд немного обеспокоился и вынужден был предупредить:

– Господа, со спиртным поаккуратнее. Не забывайте, мы не на Бродвее, здесь всякое может быть…

Господа и сами понимали, что тут не Нью-Йорк, разумно притормозили. Йенсен глотнул совсем чуть-чуть и отправился к себе, а Редуотер с Хантером угостились тоже, сравнительно понемногу потолковали по затухающей, без интеллектуального накала… и вскоре побрели вслед за норвежцем, любезно оставив полупустую бутылку хозяевам.

Реджинальд посмотрел на нее с юмором:

– Ну вот, всех выгнали, теперь можем сами употребить…

Вивиан понимающе улыбнулась:

– Если только с колой и со льдом…

– Ясно, – Реджинальд засмеялся. – Ну а я все-таки немного себе позволю.

И позволил действительно самую малость. Вивиан же ненадолго примолкла, явно собираясь с мыслями – и вдруг внезапно спросила:

– Слушай! Расскажи-ка еще раз об этой колдовской процедуре. Детально. Не упуская ни одной подробности.

Мистер Гатлинг давно знал, что его жена слов на ветер не бросает и если спрашивает что-то, то не зря. Он сосредоточился, настроил память на должную волну и стал рассказывать, действительно стараясь ничего не упустить.

Начал с описания «тронного зала» и закончил тем, как вождь дал вторые имена новым членам экспедиции, ныне влекомым на буксире. Вивиан слушала не просто внимательно, но активно, прерывая, уточняя, прося повторить… Когда же супруг закончил, на ее лице определилось странное выражение.

– Однако… – протянула она. – Похоже на то, что вождь в этом деле разбирается получше колдуна. У тебя не сложилось такое впечатление?

Реджинальд поразмыслил. Нет, все-таки его жена обладает удивительным умением попадать мыслью в точку! Он убедился в этом еще раз.

Там, в деревне, он видел это, но не обратил внимания. А вот теперь от слов жены в памяти его что-то повернулось – и он увидел ситуацию иначе.

У вождя в этом всем была какая-то своя игра, свой интерес. Теперь-то Реджинальд понял это совершенно ясно. И тут же понял другое.

– Однако… – повторил он, не замечая, как копирует интонацию супруги. – А я вот и на диспут наш теперь смотрю иначе…

Вивиан засмеялась, хотя вышло это у нее не слишком весело:

– А я сразу почти заметила: мистер Борисов пожалел, что затеял этот разговор. Как говорится, черт за язык дернул.

– Думаю, виски вместо черта… а хотя какая разница! М-да, голова кругом. Послушай, дорогая, пойдем-ка на палубу, свежим воздухом подышим?

– Нет, милый, – отказалась Вивиан, – я лучше прилягу. А ты ступай.

Гатлинг вышел на палубу, где гулял вольный ветер, овевая незнакомыми запахами – не поймешь, приятные они или нет, скорее тревожные, но и зовущие, от них сердце забилось быстрее, волнительней… Полотно реки заметно сузилось, непроходимые заросли тянулись с обеих сторон, казалось, что солнцу туда вовек не пробиться и там царит полный мрак.

От таких мыслей стало неуютно, Реджинальд поспешил перевести взгляд на плот. Тот бодро волокся на канате метрах в десяти от кормы, негры на нем суетились, оживленно лопотали, растягивали самодельную сеть, как видно, готовясь к рыбалке. Он даже мимолетно позавидовал им: ишь ты, дети природы!..

Но тут же постарался отбросить всю эту буколику, тем более что на палубу зачем-то выбрался Дэвис.

– Джек! – негромко окликнул его Гатлинг. – Где ваш босс?

– Там, у нас.

– Позовите его сюда.

Оглянувшись, он увидел, что капитан Моррелл сам стоит на руле в рубке. Очень хорошо. Тут и Симпкинс показался, слегка щурясь после трюма.

– Что случилось?..

– Консультация. Пойдем к капитану, хочу карту посмотреть с вашими пояснениями.

– А, это пожалуйста! – Симпкинс заметно оживился. – Пошли!

* * *

– Самый малый, – приказал Моррелл.

– Есть, – откликнулись из машинного отделения, и рокот дизеля почти стих. Почти исчезла и волна под форштевнем катера.

Симпкинс зашуршал картой, нахмурился, сличая реальный пейзаж с типографским изображением. Капитан, не оборачиваясь, проронил:

– Три кабельтовых до точки. Не больше.

– Отлично, – буркнул Симпкинс.

Вчера они втроем – Гатлинг, Симпкинс, Моррелл – долго колдовали над картой, прикидывали, где вставать на швартовку. То, что в Нью-Йорке на карте мира или глобусе представлялось плевым делом, здесь, на местности, растворилось в необъятности и дикости джунглей. Их безразмерность и безлюдье морально давили сильно.

Вчера сошлись на том, что лучше всего будет повернуть на один из правых притоков Конго, продвинуться по нему на столько-то миль, встать на стоянку и пешим ходом двигаться дальше, вплоть до границы с Угандой. Почему именно здесь велик шанс встретить загадочных белых людей?.. Этот ехидный вопрос вертелся на языке Гатлинга, но все-таки он решил его не озвучивать.

На том и порешили. Лишь Моррелл добавил, что будет удобнее войти в маленькую речушку, приток притока, там место для швартовки должно найтись.

Вот устье этой речушки и показалось по левому борту.

– Лево руля, – скомандовал капитан Гленну, и тот умело направил катер в устье.

Приток Конго был заметно уже главной реки: выглядело это так, будто сумеречные заросли стиснули русло, и катер с плотом шли, окруженные непроходимым лесным безмолвием. Шум двигателя, должно быть, распугивал обитателей прибрежных зарослей, отчего те либо удрали, либо попрятались. Особенно угнетающим это казалось в вечерних сумерках, когда заросли погружались в туманную мглу. Ни звука, ни огонька – кроме мотора катера и системы освещения, – могла и дрожь пробрать, если вот так стоять на палубе, смотреть и видеть узкое пространство реки и замерший массив джунглей по обе стороны, чья огромность не столько видна, сколько ощутима.

Ширина же маленькой речки была и вовсе метров пятнадцать, до берега рукой подать. Войдя в устье, катер взял правее, к восточному берегу, и Моррелл стал высматривать место для швартовки.

– Так держать… так держать… – приговаривал капитан, подавшись вперед и напряженно всматриваясь в конфигурацию береговой линии. – Право руля! – вдруг скомандовал он, облегченно распрямляясь.

Реджинальд, стоявший рядом, тоже заметил небольшую бухту, если так можно сказать.

– На мель не сядем? – обеспокоился он.

– Нет, – уверенно ответил Моррелл. – Берег здесь обрывистый. Гленн! Приготовиться к швартовке. Я на руле.

Опытный навигатор оказался прав. На самом малом ходу G-201 подошел к берегу, где и намека не было на отмель: стволы, ветви и листья теснились, нависая на водой. Гленн ловко набросил швартов на толстую ветвь какого-то дерева.

– Стоп машина! – распорядился Моррелл.

Странное дело: Реджинальд вдруг вспомнил разговор с Йенсеном на «Фальконе». Именно в этот миг.

«Мы хотим вечной жизни и бежим на край Земли так, точно хотим убежать от смерти». Черт возьми! К чему это?

Невольно он скосил глаза, чтобы увидеть норвежца. Вот он, как всегда невозмутимый, стоит и наблюдает, как швартуется судно. Ну и при чем тут его слова?..

* * *

Но тут случилось нечто еще более странное.

Йенсен точно почувствовал взгляд Реджинальда, повернулся – и взоры двух человек встретились.

Гатлинг увидел в глазах биолога то, чего осознать не смог, и поспешил отвернуться.

Тревога охватила его, и унять ее не удалось, хотя и удалось спрятать. Испугавшись, что вот сейчас это угадает норвежец, он судорожным усилием воли заставил себя закипеть в работе:

– Джимми, чего вы смотрите?! – (Это Симпкинсу.) – Скажите вашим людям, пусть неграм помогут, смотрите, у них там что-то не ладится!

Пятеро чернокожих в самом деле, переругиваясь меж собой, пытались подвести плот к берегу, но у них не получалось: и от катера еще шла волна по инерции, и течение реки, ударяясь о небольшой береговой выступ, отталкивало тяжеленные бревна. Пятеро бестолково суетились, тараторили, сердито махали руками – и все впустую.

– Экие балбесы! – осерчал Симпкинс. – Эмиль! Где он?.. Ванденберг!.. Ага. Эмиль, скажи этим придуркам…

Но Эмиль ничего не успел сказать.

В бурлении воды близ плота возникло что-то новое. Вскипело позади, со стороны фарватера. Реджинальд вскинул брови: что еще такое?.. Он-то в гидродинамике разбирался и потому в первый миг удивился, а во второй…

Во второй – облился не то жаром, не то холодом, не поймешь.

– Глянь! Глянь! – дурным голосом взревел над ухом Дэвис, хватаясь за кобуру.

– М-мать! – вскричал Гринвуд, и в его правой руке тоже очутился «кольт».

А Гатлинг точно обмер от холода-жара, большими глазами смотрел, как из завихрений мутных вод всплывает буро-зеленое чудище, лениво разевает пасть…

И время будто замедлилось. Течение реки, движения твари, даже звуки – все стало ужасно медленным, вязким, точно в киселе.

Огромный крокодил, сильным броском вскинув верхнюю часть тела, схватил за ногу ближнего к нему негра, дернул – тот полетел в воду легко, как тряпочный.

Дэвис пальнул дуплетом, оба раза явно попал, но речному ящеру две пули 45-го калибра были, видать, некритичны. Он с чудовищной быстротой сделал сложное движение головой, перехватив упавшего поперек торса.

Страшный вопль взвился и оборвался.

– Огонь! – впустую заорал Симпкинс – и без него ясно, что огонь.

«Кольты» Гринвуда и Дэвиса замолотили бешено, вода вскипела от пуль, но крокодил, не будь дурак, ушел вглубь вместе с жертвой, точно субмарина, только его и видели. Четверо негров, в панике горланя что-то, вразнобой попрыгали на берег, то есть на деревья, хватаясь за что придется, обрывая листья, – оттолкнули плот, и он, качаясь, отошел от берега метра на два-три.

И тут из воды вынырнул другой гад.

Было до одури жутко видеть стремительность этой гигантской, как дубовое бревно, рептилии, почему-то считаемой нами грузной, неповоротливой. Повертывалась, да еще как! Все мышцы ее многотонного тела, от кончика хвоста до челюстей, работали в синхрон, мгновенно, зубы в разверстой пасти мелькнули сабельно, и негр, схваченный за ногу, с истошным криком рухнул в воду.

Тут Реджинальда с запозданием пронзила мысль: револьвер! У меня же есть револьвер!

Не очень искушенный в оружии, он еще в Нью-Йорке обратился к Симпкинсу, и тот авторитетно посоветовал приобрести не автоматический пистолет, а револьвер, и не в Нью-Йорке, а в Леопольдвиле: во-первых, дешевле выйдет, а во-вторых и в-главных, револьвер, не столь скорострельный, зато простой, безотказный, надежный, в малоопытных руках наилучший вариант. Ну серьезное оружие-то само собой, экспедицией были приобретены дорогущие пистолеты-пулеметы Томпсона, а вот короткоствол для подручных нужд… И порекомендовал «наган», как раз бельгийское изобретение; его и приобрел Гатлинг по наводке Харуфа. И целую тучу патронов, стрелять не перестрелять.

Вот теперь с запозданием и осенило. Рука лихорадочно шарила по бедру, а глаза с ужасом смотрели, как черное тело упало, а страшные челюсти с молниеносной быстротой схватили его за шею и голову.

Грохнул ружейный выстрел.

Это включился в бой ван Брандт. У него был «винчестер» с механизмом скоростной перезарядки, наследником так называемой скобы Генри. И бельгиец открыл беглый огонь.

Первая же пуля вышибла хищнику глаз – взлетели клочья слизи и разорванной кожи.

Вторая ударила правее, в затылок. Но тварь будто не ощутила этого – пули, не пули, ей все равно.

Гатлинг судорожно сглотнул, не веря глазам своим. Да что же это?!.

Но это было всего лишь «позднее зажигание» холоднокровного организма. Через три-четыре секунды чудовище точно взорвалось, бешено хлестнув хвостом по воде и с адской силой взвившись верхней частью тела. Это был миг – но в этот миг ван Брандт изловчился влепить еще две пули в крокодилову башку.

Рептилия предсмертно задергалась, молотя хвостом и лапами так, что вода точно вскипела. Один припадочный рывок вдруг опрокинул гигантское тело брюхом вверх, оно колотилось уже беспомощно в хаосе брызг и всплесков, и тут Гринвуд с Дэвисом, спохватясь, пустились всаживать в это брюхо пулю за пулей почем зря.

– Хватит! – рявкнул на них Симпкинс. – Патроны лишние?!

Пальба прекратилась.

И сразу стало тихо, если не считать остаточных всплесков да прерывистого дыхания взволнованных людей.

Реджинальд с удивлением обнаружил, что сжимает в руке наган.

– Что произошло? – услышал он рядом негромкий голос Вивиан и возблагодарил бога за то, что тот скрыл кровавое зрелище от женских глаз.

Он вкратце обрисовал случившееся.

– Ужасно, – вымолвила Вивиан, стремясь, впрочем, владеть собой.

Крокодил издох, недвижимо покачивался на волнах рядом с опустевшим плотом, течение как-то норовило вынести труп из заводи, но это у него не выходило.

Трое негров висели на ветвях молча, дрожа от ужаса. Белые на борту постепенно приходили в себя.

– Второй… – пробормотал Гринвуд, разумея бедолагу-негра, стащенного покойным крокодилом с берега. – Первого тот уволок, а второй?..

Но и второго следов не было видно, а искать тело, понятно, охотников не нашлось. Переглянувшись, молча согласились с тем, что пропал без вести.

– Между прочим, – подал голос Ванденберг, – мне показалось, пока вся эта каша была, один выстрел прозвучал где-то там, – он ткнул пальцем на восток.

Симпкинс так и вскинулся:

– Да?! А я-то подумал, мне это то ли мерещится, то ли от нашей пальбы эхо… Было, значит?!

Никто не рискнул утверждать, что слышал что-либо. Симпкинс нахмурился.

– Так долго ли проверить, – сказал Реджинальд. – Эмиль, – обратился он к Ванденбергу, – а ну-ка…

Ванденберг предпочел вооружиться английским карабином Ли-Энфилд, так называемым «джунгли-карабином». Из него он и шарахнул в синее африканское небо.

Все замерли, вслушиваясь. И вот оттуда, куда показал Ванденберг, донесся дальний, но отчетливый ответный выстрел.

* * *

Лицо Симпкинса за несколько секунд сыграло целую гамму эмоций:

– А!.. Что я говорил?! Люди… то есть белые люди! То есть…

– Это ни о чем еще не говорит, – сдержанно произнес Гатлинг.

– Не говорит, так скажет! – задорно распетушился детектив, и, словно в подтверждение его слов, с востока долетел еще выстрел.

– Ответьте, – распорядился Реджинальд.

На этот раз выстрелил Эйленс. И тут же ответили, и вроде бы звук стал поближе… хотя, наверное, это лишь почудилось. Но, во всяком случае, связь явно установилась.

Симпкинса начальственно залихорадило:

– Та-ак, надо подготовиться. Черт их знает, кто они такие! Вдруг вздумают катер захватить? Может, к тому берегу пристанем?..

Несмотря на суету, какие-то резоны в словах сыщика были. Насчет другого берега, правда, Моррелл сказал, что там-то как раз можно сесть на мель, поэтому после некоторых дебатов сошлись на полумерах: вытравить швартов подлиннее, так, чтобы в случае чего его можно было обрубить, мгновенно включив «самый полный» – ну, а чтобы до этого не дошло, почти всем мужским составом, кроме рулевого, механика и негров, от которых толку чуть меньше нуля, во всеоружии быть на палубе. Тогда у тех, кто появится на берегу, не должно возникнуть никаких соблазнов.

Негров приняли на борт, отправили в трюм, велев не высовываться, чего они делать и не собирались. Дохлого крокодила, брезгливо морщась, отпихнули шестами, течение выволокло его из заводи, потащило дальше…

Симпкинс энергично взял организацию встречи на себя. Распределил личный состав по борту катера так, чтобы мгновенно и убийственно открыть огонь по берегу – если что. Вивиан Гатлинг он велел отправляться в каюту, но та заявила, что будет вместе с мужем и от него ни на шаг. Симпкинс хотел было настоять на своем, но взглянул на ее лицо, на лицо супруга – и отступился от них. В конце концов, муж и жена – одна сатана, их дело.

С востока долетел очередной выстрел, теперь уже точно ближе, нет сомнений. Ему ответили одиночным, дав понять, что слышат, ждут.

Реджинальд ощутил, что ожидание нервно поджимает его, во рту пересыхает, то и дело хочется облизать губы… Заметив это, он встряхнулся, сказал себе: «Я спокоен…» чувствуя рядом дыхание жены. Все будет хорошо!

Ван Брандт предостерегающе поднял руку.

– Идут, – сказал он после краткой паузы.

Через несколько секунд и Реджинальд услышал отдаленный шорох. Кто-то продирался сквозь заросли. Коллинз предложил крикнуть, но идею не поддержали. Зачем, в самом деле?.. Скоро все станет ясно.

И верно, вот уже пошло движение. Листва заколыхалась, сотрясаемая еще неведомыми людьми, послышался невнятный гомон… Наконец заросли раздвинулись и предъявили экипажу G-201 человека.

Белого. В новенькой, отличного качества и ладно пригнанной тропической экипировке. В пробковом шлеме, ставшем уже объектом иронии при изображении европейцев в Африке. Взгляд Реджинальда сразу заметил, что устойчивого местного загара, как, скажем, у Ланжилле, у этого человека нет: стало быть, в тропиках недавно. Выражение худощавого, со впалыми глазницами и щеками лица вряд ли можно было назвать приветливым, скорее оно было настороженным и недоверчивым. И в руках человек держал наготове автоматическое оружие: массивный пистолет-пулемет наподобие американского «томпсона», но поувесистее, покрупнее и с секторным горизонтальным магазином, а не с дисковым.

Тем не менее интонация голоса этого человека была вполне корректной, когда он негромко, но внятно сказал:

– Guten tag! Wer sind Sie?