Текст книги "Земля чужих созвездий"

Артур Василевский
Земля чужих созвездий

© Василевский А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Автор выражает благодарность своей внучке Маргарите Субхангуловой за помощь в работе над этой книгой

Глава 1

Пламя пылало так, что небо, казалось, сейчас расплавится и голубым воском стечет на землю. То есть в море. Полыхал остров – огненный столб вырывался из него не как при обычном пожаре, а так, словно кто-то с адской силой дул снизу, из неведомых подводных, а может, и подземных глубин, злобно радуясь при мысли о том, как его огнемет из преисподней бьет ввысь, вгоняя в шок тех, кому довелось видеть это. Этого быть не может! – пусть застрянет мысль в оцепеневшем мозгу. Нет. Это сон. Сон! Такое может быть только во сне!..

Мысль «Это сон! Сон!» – забилась, пробилась и спасительно затопила и бьющий в небеса огонь и весь этот мир – из него точно выдернули стержень, он пошатнулся, мягко потек… и Вивиан Гатлинг со счастливым облегчением поняла, что это и вправду был сон.

Он легко, бумажно смялся, но при этом властно втянул Вивиан в некую теплую мглу и вбросил оттуда сюда. Из сна в явь.

Открыв глаза, она секунд двадцать осознавала, что она дома, в своей нью-йоркской квартире, за окном радостное летнее утро, из гостиной доносятся неразборчивые голоса, позвякиванье посуды, шуршание газеты – значит, Реджинальд уже распорядился насчет завтрака и сейчас придет сюда будить ее.

Улыбнувшись, Вивиан поспешно встала, накинула на пеньюар нежно-бирюзовый шелковый халатик, сунула ноги в шлепанцы и, на ходу энергично растерев лицо, отправилась в гостиную. Муж предпочитал завтракать там.

Но прежде, чем выйти из комнаты, она по давней привычке подошла к настольному календарю, перевернула листок. 21 июня 1937 года, понедельник. «Здравствуй, новая неделя!» – еще раз улыбнулась Вивиан и поторопилась в гостиную.

Когда она вошла, столовые приборы были уже размещены на столе, из-под крышки кофейника струился ароматный парок, а горничная, молодая мексиканка Долорес в безупречно белом переднике и столь же белоснежной крахмальной «короне» на угольно-черных волосах, уже выходила из комнаты с пустым подносом в руках.

– Доброе утро, синьора, – сверкнула она ослепительной улыбкой.

– Буэнос диас, Долли, – в шутку ответила миссис Гатлинг, и девушка негромко засмеялась, без труда уловив тон хозяйки: та, будучи в хорошем настроении, частенько заговаривала со служанкой по-испански, как бы чуть-чуть поддразнивая.

Улыбнулся и Реджинальд.

– Доброе утро, дорогая! Завтрак готов, прошу к столу. Утренним туалетом можно заняться и после.

И отложил небрежно сложенную свежую «Нью-Йорк Таймс».

– Что пишут? – спросила Вивиан, подсаживаясь к столу и берясь за кофейник.

Вопрос был задан из вежливости – супруге не терпелось рассказать мужу необычайный сон, но с юных лет крепко-накрепко встроенные в голову правила этикета требовали начать беседу с нейтральных пустяков.

– Что пишут? – Реджинальд усмехнулся, намазывая аппетитно подрумяненный тост апельсиновым джемом. – Пишут то, что скоро нас, кораблестроителей, будут списывать за ненадобностью.

Вивиан понимала, что муж так замысловато иронизирует – успела изучить за более чем десять лет совместной жизни, – но опять-таки деликатность воспитания вынудила ее задать пустой вопрос:

– Любопытно. Прямо так и пишут?

– Нет, – спокойно ответил Реджинальд. – Разумеется, прямо так не сказано. Но вот взгляни…

Он развернул газету, и Вивиан увидела большое, чуть не в четверть полосы фото: трое устало улыбающихся, заметно изможденных парней в кожаных регланах с меховыми воротниками и мягких бесформенных кепках – странноватая, конечно, одежда для середины июня.

– Пилоты, – догадалась Вивиан, безошибочно угадав в них иностранцев – по курткам и кепкам.

– Совершенно верно, – подтвердил Реджинальд. – Русские. Совершили рекордный рейс из России через Северный полюс сюда, к нам. Сели где-то в штате Вашингтон… ну, это не важно. Словом, успех налицо!

Вивиан усмехнулась уголками рта:

– Мне кажется, я поняла ход твоей мысли.

Ты хочешь сказать, что авиация вытеснит корабли?

– В общем, да, – Реджинальд отложил газету, вновь взялся за кофе. – Все-то, разумеется, не вытеснит. И не завтра это случится. Но этот полет через полюс еще один шаг в будущее, вслед за Линдбергом и прочими. Не берусь сказать, когда пассажирские самолеты станут летать из Европы в Америку, но это, бесспорно, будет. И вот тогда-то огромные пассажирские пароходы, такие как «Нормандия», «Куин Мэри»… да и наш бедняга «Франклин», попросту станут не нужны. Большинство людей предпочтет летать, что в десятки раз быстрей, чем плыть…

И мистер Гатлинг вознаградил себя за этот прогноз глотком кофе.

Поворот темы к «Бенджамену Франклину» пришелся как нельзя кстати. Вивиан увидела возможность изящно подхватить разговор в нужном ключе.

– Да, «Франклин»… – произнесла она с легким вздохом. – Ты знаешь, иногда мне кажется, что это было так давно, словно в другой жизни. Остров погибших кораблей, Слейтон, все те люди… А иногда это прошлое вдруг само возьмет и вернется, не спросив. Странно, не правда ли?.. И вот этой ночью, представь себе…

Так плавно она подошла к рассказу про диковинный сон – и описала его четко, ясно и красочно. Дар слова у нее имелся.

Супруг, однако, ничего странного в сновидении не усмотрел.

– Да, – молвил он с особой интонацией. – Теперь это навсегда с нами. Ведь это самое яркое, что было в нашей жизни, не так ли?

Вивиан должна была согласиться, что да, так. В конце концов, благодаря «Франклину», Симпкинсу, острову… всему тому необычайному сцеплению обстоятельств они с Реджинальдом нашли друг друга и тоже, хотелось бы верить, навсегда.

Сказав так, она невольно сравнила тогдашнего Реджинальда с нынешним. Этот, тридцатисемилетний Реджинальд Гатлинг был, конечно, несравненно солиднее, осанистее и основательнее того, которого юная мисс Кингман впервые увидела на борту «Бенджамена Франклина» при столь драматических обстоятельствах. Да и она сама вот уже сколько лет не мисс Кингман, но миссис Гатлинг, мать двух прелестных детишек: девятилетней Мэри и шестилетнего Генри, – почтенная светская дама, для которой вся эта романтика в виде исчезнувших островов, скрывшихся под чужим именем преступников – теперь давно прошедшее прошлое, плюсквамперфектум, как говорят немцы.

Но ведь оно зачем-то возвращается! Зачем-то норовит напомнить о себе. Зачем?..

Не успела миссис Гатлинг внятно осмыслить этот вопрос, как резко грянул телефонный звонок.

* * *

Со словами: «Кто бы это мог быть?..» – произнесенными довольно равнодушно, Реджинальд прошел к аппарату.

– Слушаю, – сказал он, глядя на жену, и по мере того, как слушал, выражение его лица шутливо менялось: сперва он сделал большие глаза, потом изобразил сочувственное внимание к собеседнику, а под конец заговорил с преувеличенно-изысканной любезностью аристократа из прошлого века:

– Да, разумеется. Будем рады видеть вас и услышать подробности этого, несомненно, увлекательного дела. Ждем… – Все это с легчайшей, почти неуловимой иронией.

Положив трубку и видя недоуменно-заинтересованный взгляд жены, Реджинальд позволил себе немного поиграть на ее интересе: сделать паузу, после чего многозначительно произнести:

– Послушайте, миссис Гатлинг. Давно ли вы стали видеть вещие сны?..

Секунда понадобилась Вивиан, чтобы разгадать загадки супруга.

– Неужели Симпкинс? – указала она глазами на телефон.

– Он самый, – смеясь, Реджинальд вернулся за стол. – Все со своей идеей фикс. Что-то новое отыскал, спешит поделиться. Я не против; полагаю, ты тоже возражать не станешь, тем более в свете нашего разговора.

Это было сказано не вопросительно, а утвердительно, и миссис Гатлинг улыбкой и кивком подтвердила правоту мужа.

Сокровища, добытые на Острове погибших кораблей, Симпкинс расчетливо вложил в дело и сумел развить его до одного из крупнейших и солиднейших детективных агентств Америки, выполнявшего разнообразные заказы чуть ли не во всех уголках Земли. Он мог позволить себе содержать международную армию агентов, не просто выполнявших те или иные поручения, но собиравших информацию, что могла бы пригодиться когда-либо в дальнейшем.

Симпкинс был делец на девяносто девять процентов – то есть и пальцем бы не пошевелил, если б это движение не обещало прибыли. Но на эти девяносто девять процентов бизнесмена в нем приходился один процент маньяка – или, сказать помягче, одержимого идеей. А идея эта была – отыскать исчезнувшего во время пожара «губернатора» Слейтона.

В первые годы после возвращения Гатлинги пытались вразумить сыщика, уверяя, что в таком лютом пламени, да еще посреди океана шансы уцелеть минимальные. Нет, разумеется, полностью их исключать нельзя, но рассматривать их как реальные… ну право же, это странно, мягко говоря.

Супруги старались быть сдержанными в выражениях.

Но на все эти доводы Симпкинс упорно талдычил одно и то же: пока труп не обнаружен, факт смерти не установлен – и хоть ты тресни. В конце концов Гатлинги совместно постигли несложную истину: у самого твердолобого рационалиста есть такой заповедник души, где разум и логика бессильны перед какой-нибудь причудливой фантазией, пусть самой нелепой, даже дурацкой. Что, в общем-то, и хорошо, иначе жизнь была бы не жизнь, а скука смертная.

Решив так, Вивиан и Реджинальд перестали убеждать старого приятеля. Чем бы дитя ни тешилось… Время от времени Симпкинс вдруг будоражил их сообщениями о том, что кто-то из его агентов, кажется, обнаружил что-то любопытное… но всякий раз эти надежды лопались пустышками. В последние год-полтора и вовсе стихло: понятно, время уносит все…

И вот пожалуйста. Не унесло.

– Что ж, послушаем, – философски заключил мистер Гатлинг. – Кто знает, какими путями бродит по свету истина…

* * *

Ровно в полдень Симпкинс был у Гатлингов. Встретили его радушно, и Вивиан, и Реджинальд к этому времени принарядились, как и полагается при визите солидного гостя. Да и он сам рассыпался в дежурных любезностях, впрочем, совершенно искренних. Видно было, что он рад встрече.

Надо сказать, что он не так уж изменился за минувшие годы. Поседел, полысел, раздался вширь – это верно. Но остался столь же подвижным, даже суетливым, энергия его плескала через край. От кофе и аперитивов отказался, заявив, что это рассеивает внимание, а он хочет сосредоточиться, не упустив в рассказе ни одной детали.

– Разумно, – откликнулся Реджинальд, так, что никто, кроме Вивиан, не угадал бы в его интонации тончайшей усмешки. А для нее-то за десять лет совместной жизни ни одна его черточка не была загадкой… И она улыбнулась мысленно, сохраняя на лице самое учтивое и внимательное выражение.

Детектив внушительно откашлялся.

– Итак, – приступил он, – вы знаете, должно быть, что я постарался раскинуть агентурную сеть по всему миру?.. Знаете. Отлично. Ну так вот: недавно завел я себе такой опорный пункт в Кейптауне. В Каире-то у меня давно человечек сидит, за всю Северную Африку отвечает. Еще один в Алжире есть, но этот так себе, скользкая личность, не доверяю я ему… Да. Ну, а в южной части было пусто. И вот нашелся один. Отлично! Толковый парень, сразу себя показал. Да. Ну и взялись мы с ним за дело…

Толковый парень стремился доказать, что стоит тех денег, на которые рассчитывает в бюро Симпкинса. Он грамотно расследовал два типично южноафриканских дела: одно связанное с хищением золота на приисках, другое – с подменой настоящих алмазов фальшивыми. Заказчики остались довольны.

Тогда-то, увидев, что кейптаунскому резиденту можно доверять, Симпкинс поведал ему о своей давней заботе: поисках Абрама Гортвана, известного также как Слейтон. Южноафриканец отнесся к заданию с профессиональным бесстрастием: сказано искать – буду искать, хотя что начальник, что подчиненный понимали сложность задачи. Но планомерность и методичность поисков – прежде всего, это Симпкинс понимал тоже. И не хотел упускать ничего.

Агент из Кейптауна постепенно протянул информационные щупальца в разные колониальные владения, расположенные к югу от экватора, создав сеть осведомителей, как правило, чиновников-европейцев, падких на дополнительные заработки, а также моряков каботажных судов, ходящих по южной дуге континента, от Лагоса до Дар-эс-Салама. Памятуя о просьбе Симпкинса, он просил их сообщать обо всем необычном и подозрительном, не очень, правда, надеясь на успех.

Но вот один из таких моряков, штурман небольшого грузопассажирского судна, прибыв из французского Конго, привез любопытные сведения.

Здесь надо сказать, что территория, прилегающая к реке Конго, еще в прошлом веке оказалась разделена между двумя европейскими странами, соседствующими и у себя на континенте: Францией и Бельгией. Северо-западный берег отошел к Франции, юго-восточный к Бельгии, образовав таким образом две колонии Конго, французское и бельгийское. Столицы же этих владений – по сути, один город, разделенный рекой на две части – соответственно Браззавиль и Леопольдвиль. Понятно, что французы и бельгийцы запросто катаются в гости друг к другу с берега на берег, благо языкового барьера нет.

Так вот, нашего штурмана занесло в Браззавиль, где местные французы угостили его историей, услышанной из-за кордона, то есть из-за реки.

Бельгийское Конго – огромная страна. Если смотреть на карту, то она как клякса, ляпнутая в самой середине Африки – ну, может, чуть южнее. В реальности же это джунгли, джунгли и джунгли, стало быть, тайны, тайны и тайны. Там живут люди – разные местные племена, включая знаменитых лилипутов-пигмеев. Туда пытались пробираться экспедиции европейцев и американцев… но, по большому счету, эта часть планеты Земля живет жизнью, не известной человечеству. Даже аборигены, насколько сумели понять белые, не очень-то знают те места, скорее напротив, не очень стремятся знать их, при этом боясь и уважая. Это понятно: для дикаря природа – божество, капризное и грозное, оно не любит открываться людям, за исключением немногих избранных. Ну а раз так, то нечего и лезть без спроса. Негры и не лезут.

Негры-то нет, а вот белые…

И штурман услыхал от французов то, что они слышали от бельгийцев, а те – от своих колониальных подданных.

В последние несколько месяцев обитатели дальних северо-восточных провинций, что на границе с английской колонией Угандой, стали замечать странных белых людей. Это явно не сотрудники местной администрации, не гражданские, не военные. Те бы сами к местным нагрянули так, что не отвяжешься, с чем-нибудь неприятным и нудным, вроде налогов, оброков и тому подобного. Эти же, наоборот, стремились уклониться от любого контакта, ведя себя зараз пугливо и агрессивно. Чаще всего они при случайных встречах с туземцами поспешно скрывались в дебрях, но случалось и так, что при слишком близких столкновениях выхватывали оружие и без малейших колебаний открывали огонь. Слухи об этом докатились до Леопольдвиля, оттуда переплыли в Браззавиль; как на них реагировали бельгийские и французские власти – черт его знает, а вот штурман счел нужным довести сведения до Кейптауна. Там же, поразмыслив, решили сообщить в Нью-Йорк.

– А я теперь вам рассказываю, – сказал Симпкинс, отдуваясь и вытирая губы платком.

Все же он позволил себе стакан газводы из сифона, выпил с видимым удовольствием – во рту пересохло, да и день жаркий.

Супруги переглянулись. Реджинальд сделал едва заметное, но сложное движение головой, левыми плечом и рукой, отчего Вивиан поняла, что он готов к дискуссии. Конечно, она не ошиблась.

– И каковы же ваши выводы из этого? – спросил он с нарочито ровным выражением.

Симпкинс поставил стакан, ухмыльнулся:

– Да вы уж поняли, куда я клоню?..

– Разумеется, – спокойно молвил Гатлинг. – И хотели бы услышать аргументы в подтверждение версии, что эти лесные люди и Слейтон-Гортван как-то связаны друг с другом.

– Так! – охотно воскликнул Симпкинс. – Все по существу. Признаю. Ну, во-первых…

И во-первых, он завел свою старую шарманку: труп никто не видел, стало быть, факт смерти не доказан… но ему очень деликатно сказали, что все это резонно, но слышано-переслышано, а значит, лучше бы перейти к «во-вторых».

Сыщик внял голосу разума и перешел.

Во-вторых, Слейтона вполне могло занести в Африку. Предположим, он спасся. На шлюпке, а возможно, и на каком-то из кораблей, уцелевших от пожара… впрочем, первое вероятнее. Легкая шлюпка скользила бы по поверхности водорослей, как сани по льду, вплоть до свободной воды… Запас пищи, питьевой воды? – нетрудно допустить, что столь обстоятельный тип, как Слейтон, создавал эти запасы втайне от прочих. Итого: у него был шанс выбраться к широтам и долготам океанских трасс. Ну а там случайное судно, легенда, некая мзда капитану корабля… да, все это гипотезы, но рассудительные, согласитесь!

– Допустим, – со сдержанным скепсисом произнес Гатлинг.

Симпкинс развил мысль далее – можно считать, что в-третьих, в-четвертых и во всех прочих.

Слейтон, говорил он, не тот человек, кто способен угомониться, зажить тихой мирной жизнью. Не для него это, он ищет бури, как парусник в стихах одного русского поэта… хорошие стихи, случайно прочел, а вот фамилию забыл. Ну да, у этих русских имена-фамилии такие, что язык сломаешь… Вон, три летчика только что Северный полюс перелетели, все газеты только и пишут… Ага, читали уже? Да, пардон, отвлекся. Продолжаю. Ну так вот: Слейтон-то ищет не просто бури, он ищет власти! Он привык к ней на острове и теперь без нее – как без воды, еды и воздуха. Ну а где и как может он воплотить эту мечту о власти – он, бродяга без роду-племени, сошедший на африканский берег хотя бы и с деньгами, а то и без гроша в кармане… Как?

Симпкинс обвел маленькими блестящими глазками супругов, а те благовоспитанно промолчали, понимая, что ответа от них не требуют. Детектив же пафосно провозгласил:

– Он именно это и постарался бы сделать!

И разъяснил, что именно.

Как и где жаждущий власти отщепенец способен насытить эту жажду? А так, что набрать группу таких же примерно субъектов, у коих не задалось в нормальном человеческом мире. Иные из них просто не могут найти себя – в работе, в отношениях с другими людьми, им кажется, что их не понимают, их душевная натура слишком тонкая для этого грубого мира… Бывают и такие, кто по жизни перекати-поле, им все равно, куда катиться, лишь бы не сидеть на месте. Ну а есть и те, кто дает тягу на край света по причинам куда более суровым: подальше от правосудия, от собратьев-гангстеров, от банков, кредиторов и тому подобной прозы бытия. Африка же, край света для белого человека – самое место для первых, вторых, третьих и еще всяких. Слейтону, с его-то знанием психологии, наверняка там не составило труда найти таких людей и влить им в уши сладкую отраву. Иными словами, он намеревался повторить примерно то же, что создал на Острове погибших кораблей: никому не подчиняющееся мини-государство, во главе с собой, естественно.

– И создал, – полуутвердительно проговорил Гатлинг.

– И создал! – сказал Симпкинс твердо. – Собрал всякое отребье, может, и денег где-то раздобыл. Или там золото, алмазы – ну, это все равно что деньги. Снарядились, собрались, подались в глушь, только их и видели. Теперь вот разве что негры видят.

Здесь сыщик вновь не удержался, потянулся к сифону с газировкой. Реджинальд с Вивиан успели обменяться взглядами, отлично поняв друг друга.

– Так, так… – покивал Реджинальд в раздумье. – Ну, что сказать…

Сказать ему хотелось много чего, но он вдруг поймал себя на том, что хочет на свои доводы услышать опровержения – как и подобает в настоящей дискуссии. И он приступил.

* * *

Прежде всего он заметил, что с момента исчезновения Слейтона миновало одиннадцать лет. Срок изрядный. Несомненно, что если «губернатора» и подобрало какое-либо судно и доставило в какой-то из африканских портов, то произойти это могло в течение максимум нескольких месяцев после пожарища на острове. Стало быть, на Черном континенте он обретается минимум десять лет. Слухи же о таинственных странниках возникли не более полугода назад, верно?.. Верно. Вопрос: что же Слейтон делал лет семь-восемь?.. Следующий вопрос: что у них с женщинами? Тема сложная и щепетильная. В достаточном количестве их вряд ли для такой жизни отыщешь, а недостаточное количество способно породить жестокие раздоры, от которых все лесное царство прахом пойдет… Ну и, наконец, проблема снабжения ресурсами. Продукты? – ну, допустим, что республика джунглей содержится подножным кормом. Сомнительно, но допустим. Оружие? – ладно, тоже предположим, что однажды раздобыли и с тех пор пользуются. Но боеприпасы? Но лекарства? Да и вообще, ресурсы, требующие постоянного возобновления! Как решается все это?..

По мере того, как Реджинальд ставил вопросы, Симпкинс нетерпеливо ерзал, кивал, хмыкал – и как только хозяин умолк, очертя голову ринулся в дебаты.

Заговорил он горячо, но дельно, находя изворотливые объяснения каждой из проблем, справедливо поставленных Гатлингом. А тот слушал, тоже кивал, соглашался, не соглашался, кое-что разумно опротестовывал… словом, конструктивный диспут успешно заработал, как пущенная в ход машина.

Реджинальд спорил, а сам думал немного о другом. О чем – решил пока промолчать.

В целом же беседа завершилась на сдержанно-оптимистичной ноте. Ясное дело, сыщик предлагал совместно организовать экспедицию в Конго, средства это позволяли. Ну а Гатлинги отвечали примерно так: да, разумеется, это интересно, стоит подумать… постараемся дать ответ в течение нескольких дней.

Последнее обещание детектив прямо-таки клещами вытянул из хозяев, лишь после этого попрощался, не забыв предупредить, что позвонит послезавтра. Откланялся и убыл.

Супруги дружно взглянули на стенные часы… и дружно рассмеялись.

– Да уж, – весело признал Реджинальд, – впору за второй завтрак приниматься… Как ты на это смотришь?

– Не возражаю.

– Вот и хорошо. Зови Долорес, дорогая, и приступим.

Через полчаса супруги с аппетитом вкушали свежие овощи, зелень, фруктовые соки и оживленно беседовали.

– …Ты знаешь, в этом что-то есть, – в голосе Реджинальда звучал здоровый интерес. – Не думаю, что Симпкинс врет. На это у него не хватит воображения. Сочинить историю о каких-то таинственных белых людях в дебрях Африки?.. Нет, совсем не в духе нашего друга. Думаю, все так и есть. Штурман этот в Браззавиле услыхал в самом деле досужие разговоры, за которыми прячутся реальные факты.

Сказав так, мистер Гатлинг ублажил себя глотком сока манго.

– Но… – с невинной улыбкой продолжила миссис…

– Что – но? – Реджинальд приподнял брови.

Вивиан негромко рассмеялась:

– Ты сказал это с такой интонацией, что следующая фраза должна начинаться с «но».

– Вот как? – удивился Реджинальд искренне. – Я собирался сказать «но»?.. Хм! А ведь, пожалуй, так.

– Слушаю. – Вивиан изобразила на лице шуточное внимание, однако супруг знал ее не хуже, чем она его, и видел, что юмор скрывает настоящую заинтересованность. Поэтому он сказал серьезно:

– Но никакого Слейтона там нет.

Симпкинса, разумеется, не переубедить – ему так втемяшилась в голову идея найти Гортвана-Слейтона, что не вышибешь. Ну и бог с ним, пусть что хочет, то и думает. А вот слухи о белых пришельцах в самом сердце Черного континента – это дело другое. За этим, несомненно, нечто есть.

– Ты так не считаешь, дорогая? – закрепил Реджинальд речь вопросом, будучи уверен в ответе.

Вивиан ответила не сразу. «Ведь это самое яркое, что было в нашей жизни, не так ли?..» – Слова мужа пробежались в ее памяти тоже ярко, прямо-таки цветными буквами для того, чтобы вызвать внутреннее сопротивление: да неужто в самом деле так?..

– Считаю, – сказала она.

И во взаимных взглядах супруги прочли все невысказанное: детей отправить к бабушке, а самим начать подготовку к дальнему странствию. Сначала через Атлантику, а потом по неизведанным просторам самого загадочного материка на планете. Это пока трудно было охватить разумом, слишком большим все это было, неповоротливо загромождало воображение: тяжко-бирюзовая бескрайность океана и невесомо-голубая – небосвода; уходящие за дымчатый горизонт холмы, густо поросшие причудливым тропическим лесом, темным, влажным, жарким, полным странно-приторных запахов и тревожных криков птиц и зверей… Все это еще было свернуто в далеком будущем, но уже вошло в настоящее – призрачно, вкрадчиво, но вошло, и супруги очень ясно поняли, что это будущее ждет их и они ждут его.