Текст книги "Иные"

Глава 10

Найти место по координатам непросто, если у тебя нет ни гаджетов, ни карт, ни доступа в сеть. Таксисту же это не составило труда. И нам впервые довелось увидеть южную часть полиса. Скромные кварталы, похожие на те районы, где нам в основном приходилось жить.

– Приехали, – сообщил водитель, когда машина неожиданно притормозила возле старой заброшенной часовни, зажатой между обветшалыми жилыми постройками из красного кирпича.

– Здесь? – недоверчиво поинтересовалась мама.

Таксист небрежно тыкнул в подсвеченную синим точку на панели, и рядом с ней появились цифры координат.

– Хорошо, – неуверенно кивнула мама. – Но нам еще нужны наличные.

Мама выжидающе уставилась на водителя, а у меня чуть челюсть не потерялась.

– Чего?! – протянул тот с таким же недоумением.

– У тебя за пазухой ценная вещь, за которую ты сможешь купить себе машину поновее, – напомнила мама резонно. – Не слишком ли щедрая плата за одну поездку? А нам нужны деньги.

– А ну валите из моей тачки! – гаркнул мужчина, щелкнув дверями. – Скажи спасибо, что вообще согласился подвезти и не сообщил о ваших задницах куда следует!

– Поосторожнее со словами, – неожиданно оскалилась мама. – Я ведь могу сказать, что ты, к примеру, похитил нас и хотел продать.

У водителя глаза на лоб полезли от такого заявления, даже пот выступил на лице. Я же уставилась на маму так, словно впервые ее увидела. Таксист, глотая проклятия, разблокировал автомобильную кассу и вытащил оттуда несколько помятых купюр.

– На, подавись. И катитесь отсюда!

– Вы очень любезны, – с улыбкой сообщила мама, убирая деньги и, обернувшись ко мне, кивком велела выходить.

Машина тронулась, едва я хлопнула дверью. Даже следы от колес остались на асфальте.

– Ничего себе! Ты как бывалый гангстер, – заметила я, покосившись на маму, которая напряженно оглядывалась по сторонам.

– Я одна растила и воспитывала ребенка в самых неблагополучных районах страны, – напомнила она мне ровным тоном. – Идем.

Двигаясь мимо часовни вслед за мамой, я невольно задрала голову, чтобы разглядеть крест, но он был слишком высоко, на верхушке купола. Редкая архитектура в викторианском стиле. Удивительно, что здание не снесли или не разобрали на кирпичи. Возможно, местные жители с благоговением и суеверным трепетом относились к этой постройке. Мало ли какие истории витали вокруг нее.

Мама не стала далеко уходить и, завидев темный проход между домами, шустро свернула туда. Хорошее место, чтобы укрыться от чужих глаз, но не менее опасное. Здесь мы как приманка для подозрительных личностей, которые только и ждут момента, чтобы напасть на зазевавшихся гостей. Хотя вокруг довольно пусто – пока мы шли у всех на виду, лишь пара пожилых людей выглянула из окон. И вряд ли кто-то из них рискнет привязаться к нам. Незваных гостей не любят, но и проблем себе нажить никто не хочет.

Мы простояли в этом опасном месте черт знает сколько времени. Успели промокнуть и продрогнуть – где-то на крыше протекал водоотвод, и на наши головы то и дело летели стрелы из капель. Уже начало смеркаться и холодать, а мы топтались на месте и ждали не пойми чего.

– Так и будем здесь стоять? – не выдержала я в какой-то момент.

Мама поежилась, кутаясь в свой тонкий плащ, и рассеяно пожала плечами.

– Может, хотя бы переоденемся? – предложила я, нетерпеливо шагнув от стены к стене.

– Тогда наши новые друзья не догадаются, что нам нужна помощь, – негромко ответила она.

Тоже верно… Черт. Нервный накал с каждой секундой становился все сильнее.

– Мама, – сказала я, понизив тон. – Откуда у тебя был тот кулон?

Она не сразу ответила. Задержала на мне взгляд, словно пыталась прочесть мои мысли, а затем устремила его в пространство.

– Это подарок.

Неожиданно в проход нырнула темная фигурка. Чумазая девчонка лет семи замедлила шаг напротив нас и оглянулась, будто за ней кто-то следовал.

– Ждите здесь, – пропел ее серьезный голосок. Затем она уверенно двинулась дальше и скрылась в противоположном конце прохода.

Мы с мамой в недоумении переглянулись. Нам предстояло еще немало времени провести во взволнованном ожидании, прежде чем в проеме появилась фигура повыше.

Он замер в тени и, придирчиво оглядев нас, напряженным голосом произнес:

– Ключ.

– Что?.. – отозвалась я в замешательстве.

– Ключ, – повторил незнакомец так, словно это был наш последний шанс.

– У нас нет никакого…

– Друзья близко, – неожиданно раздался мамин голос.

В воздухе повисла напряженная тишина. Лишь спустя пару долгих мгновений незнакомец начал приближаться и вышел на свет, падающий в проход от уличного фонаря. Высокий афроамериканец в вязаной шапке и серой робе. Я обратила внимание на контрастный цвет глаз мужчины. Кажется, глаза у него были голубыми. По крайней мере, точно светлыми.

– Одежда другая есть? – поинтересовался он, хмуро изучая меня взглядом.

– Да, – ответила мама, настороженно глядя на незнакомца.

– Ей нужно переодеться. И побыстрее – время опасное.

С этими словами он прошелся цепким взглядом над нашими головами, затем круто развернулся и не спеша скрылся за домами.

– Так… ты слышала, что он сказал? – засуетилась мама, озираясь по сторонам.

– Думаешь, ему можно доверять? – заметила я.

– Думаю, у нас уже нет выбора.

Из одежды мы взяли с собой только мамину униформу, которая села на меня как костюм старшего брата на младшую сестру. Я была ниже и округлее. Но это все мелочи. Бедный район, много подозрительных лиц, и мы были бы как на ладони, если бы не переоделись.

Надо сказать, координаты, которые прислала нам Бри, явно задали для отвода глаз. Шли мы довольно долго, петляя по узким улочкам вслед за незнакомцем. Дорогая казалась бесконечной. Наконец, остановились у крайнего входа в однотипную вытянутую постройку. В таком густонаселенном поселении легко заблудиться, если не знаешь примерных ориентиров.

Тем временем сопровождающий нас мужчина постучал в дверь с определенным ритмом, и ему тут же открыли. Окинув нас внимательным взглядом, из здания вышла темнокожая девушка в униформе прислужницы. Она огляделась по сторонам, а потом прошептала:

– Заходите быстрее.

Нас пропустили вперед. Миновав несколько коридоров, мы оказались в какой-то квартире. Довольно приличной, несмотря на внешне скромный фасад дома. Уютной, чистой и обжитой.

– Прим, покорми их! – громко велела хозяйка, которая следовала за нами. – Садитесь сюда, девочки. Здесь вы в безопасности.

Она указала на диван, что стоял у стены.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я и скромно присела на край рядом с мамой.

Мы обе чувствовали себя неловко. Наверное, потому что помимо женщин здесь были и дети, голоса которых доносились из соседней комнаты. Мужчина только один. Наш новый знакомый, который, кстати, проверил все окна, прежде чем снял куртку и уселся напротив.

– Спасибо, что помогаете нам, – сказала я, смутившись от его внимания.

– Меня зовут Мэтт, – сообщил он, игнорируя благодарность. – Мне неважно как вас зовут, и куда вы собираетесь. Здесь вы не задержитесь. Я обеспечу вам отправную, а дальше вы уж сами.

Я неуверенно покосилась на маму.

– Я думала, вы нам поможете спрятаться, – осторожно заметила она.

– В полисе нет места, где можно укрыться таким, как вы. Праймеры не остановятся, пока не прочешут каждый дюйм. Еще никому не удавалось от них спрятаться. Вам нужно уезжать. В этом я помогу.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарила мама. – Это самое большее, на что мы могли рассчитывать, и я не хочу, чтобы у вашей семьи возникли проблемы.

– Мы не одни, – поведал Мэтт. – Среди нас даже есть Иные, которые действуют против режима Праймеров. Но мы не всесильны. Поэтому я могу помочь только косвенно. Вам есть куда уехать?

– Думаю, да…Есть одно место.

– Почему вы так рискуете? – неожиданно подала я голос.

Мэтт сосредоточил на мне пристальный взгляд и слегка поджал губы.

– Они забрали мою сестру, – сообщил он металлическим тоном. – Кара собиралась замуж и не смогла смириться с навязанной участью. Праймер отказался от нее и… отдал резидентам.

Его слова напугали меня так, что сердце забилось быстрее.

– Где она теперь? – спросила я на одном дыхании.

– Не знаю, – подавленно отозвался Мэтт, нервно сцепив пальцы в замок. – Скорее всего, заперли в какой-нибудь лаборатории для деторождения.

– Вы пробовали ее найти?

Он кивнул, продолжая упрямо смотреть в пространство.

– Они сразу дали понять, что это чревато последствиями. Любое вмешательство с нашей стороны может убить ее.

– О Боже, – выдохнула я тихо.

– Мне очень жаль, – искренне добавила мама.

– Ладно… У вас есть наличные? – резко перевел тему Мэтт. – Передвигаться можно только на фастрейне. Платить по факту. И чем скорее вы покинете город, тем лучше…

Я вдруг перестала понимать смысл того, о чем говорил хозяин квартиры. Тошнота подступила к горлу, а в ушах словно пробки образовались. Я резко поднялась с дивана и поспешила к ведру, которое стояло возле батареи под протекающим потолком. Меня вывернуло наизнанку, и желудок свела дикая боль… Мы ничего не ели с самого утра, и горло обожгло от горькой кислоты.

– Кристин, ты в порядке?! У вас есть вода?

– Наверное… от нервов, – отозвалась я, прислоняясь к стене, когда стало полегче.

– Надеюсь, – произнес Мэтт, протягивая стакан. – Любая болезнь для тебя сейчас непозволительная роскошь.

Задержав на нем напряженный взгляд, я сделала неуверенный глоток, чувствуя, как по телу пронеслось волнение. На меня неожиданно накатили отрывочные воспоминания о последнем приеме у доктора Тарда. Он предупреждал меня о непредсказуемости мутации.

Однако я довольно быстро подавила внутреннюю панику. Ведь доктор также сказал, что это может свидетельствовать об окончании процесса! Значит, приступ рвоты еще не приговор. В любом случае, отступать уже некуда, и я надеялась, что мое тело не подведет меня в самый неподходящий момент.

После сытного ужина нам постелили на полу в тесной комнатке, где хранился всякий бытовой хлам. Меня ужасно клонило в сон, поэтому сразу после перевязки я пошла спать, а мама еще какое-то время разговаривала с Мэттом в зале. Глядя в потолок и слушая их неразборчивую речь, я пыталась отвлечься от боли и думала о том, сколько беженцев ночевало в этой комнате. Сколько Юнитов решаются на побег и вообще допускают мысль о сопротивлении?

Осознание того, что я не одинока в своих убеждениях, в какой-то степени утешало. Несмотря на насильственное внушение о новом смысле жизни и неоспоримой пользе миру, не только я осталась при своем мнении. Если бы не это, я, скорее всего, начала бы опасаться, что совершаю огромную ошибку…

Сон… Это всего лишь сон.

Я не хочу верить, что его глаза прямо передо мной! Смотрят так строго и предупреждающе, что все тело лихорадит и бросает в жар, словно меня раз за разом опускают в кипяток.

Праймер ничего не говорит и не пытается меня коснуться, но я не в силах двинуться и избавиться от невидимой цепи.

– Отпусти меня… – слышу свой шепот.

Я пытаюсь сделать шаг назад, но к ногам как будто гири привязали. Новая попытка, и я начинаю постепенно отдаляться от Иного, а он стоит неподвижно и просто наблюдает. И тут я понимаю, что что-то не так… Перед ним стена, какой-то невидимый щит, и он не в силах его пробить!

В последний момент я осознаю, что Праймер смотрит вовсе не на меня, а сквозь меня! Глаза цвета индиго не находят того, что ищут, а напряженное лицо дает мне повод для догадки, что он даже чувствует меня с трудом. И осознание этого в первое мгновение не радует, а лишь приводит в растерянность, будто где-то в глубине души я боюсь потерять эту связь!.. Потерять навсегда.

– Кристина.

Он зовет меня. Не голосом, по-другому. Только он так меня называет, и все внутри откликается на этот зов, но я сопротивляюсь. В какой-то момент замираю, глядя на руку, которую мне уверенно и не спеша протягивает Праймер. Сила притяжения заставляет поддаться искушению и сомнениям. Я позволяю себе допустить мысль, что могу ему довериться. Он поможет мне, он меня спасет!

Но этого недостаточно.

– Нет, – произношу я твердо. – Отпусти меня… Прошу!..

Я нахожу в себе силы и продолжаю отступать. Праймер по-прежнему смотрит сквозь меня, но он прекрасно слышит голос, так как медленно опускает руку. Чувство облегчения тут же невесомостью проносится по телу. И я не уверена – он действительно дал мне выбор, или что-то мешает ему использовать всю силу притяжения? Но прежде, чем я успеваю это понять, неведомая сила начинает стремительно уносить меня от него. Увлекать за собой в неизвестность.

– Кристина, – отчетливо слышу его голос, и меня пробирает тяжелое чувство… сожаления?

– Крис…

– Кристин! – размытый голос уже не принадлежит ему, и сердце начинает биться быстрее. – Давай же, просыпайся!

Я с трудом выпуталась из объятий глубокого сна и сосредоточилась на нависшем надо мной мамином лице.

– Вставай, малыш, нужно идти!

Еще ничего не понимая и морщась от боли в обожженной руке, я спешно поднялась, преодолевая свинцовую тяжесть во всем теле. Мамин голос звучал взволнованно, и она слишком суетилась.

– Сколько времени?..

– Около пяти утра, – мама всучила мне в руки какие-то вещи. – Одевайся.

– Что случилось? – спросила я более осознанно, стягивая с себя ее униформу.

– Они вычислили, в каком мы районе, – сообщила она, и меня бросило в жар. – У нас секунды на то, чтобы скрыться.

Кожа стала влажной от пота – так энергично я надевала подобранные для меня вещи. Неприметные, скромные – то, что нужно, чтобы слиться с рабочим классом. Среди прочего я обнаружила шапку из тонкой пряжи, натянула ее на голову и спрятала волосы.

Тем временем Мэтт нетерпеливо ждал нас за дверьми комнаты. Он бегло оглядел меня, как только мы вышли, и, лишь удовлетворившись увиденным, велел следовать за ним. Казалось, что все в квартире спят, но женщины уже проснулись. Они стерегли окна. Мы даже не успели попрощаться и поблагодарить их.

Прямо перед входной дверью стоял транспорт – старый фургон для перевозки хлеба. Только лотки были заполнены рыбой. Мы забрались вглубь кузова и спрятались, где было велено – между лотками. Роллет опустился, громко щелкнул, и нас окружила кромешная тьма.

Дорога оказалась настоящим испытанием. Вонь от рыбы раздражала ноздри, при каждом повороте нужно было постараться, чтобы устоять на ногах, но больше всего меня волновала рука, которая ныла при малейшем движении, доводя меня до слез.

– Черт!.. – выругалась я в какой-то момент, когда при очередном повороте оперлась обо что-то раненой рукой. – У тебя… нет обезболивающего?

– Потерпи, малыш, – отозвалась мама. – Подожди, пока приедем.

Ждать в таком нервном напряжении было непросто. Я невольно прислушивалась каждый раз, как мы притормаживали. Минуты превратились в вечность. Фургон тормозил, потом снова набирал скорость, и так поворот за поворотом. Я даже не сразу поняла, что происходит, когда машина вдруг остановилась. Только услышав, как хлопнула дверь, вся подобралась, а затем темноту прорезал свет.

Неуклюже выбравшись из кузова, я растеряно застыла, когда поняла, что спрыгнула на мягкую землю, устланную сухими листьями. На лице мамы отразилось замешательство – видимо, она тоже не ожидала, что нас высадят в лесу.

– Где мы? – настороженно спросила она.

– Станция в километре отсюда, – уверенно сообщил Мэтт. – Так безопаснее добираться – им будет тяжелее отследить путь.

Он отвел водителя в сторону, чтобы рассчитаться, а мама, не теряя времени, принялась спешно перевязывать мою руку. Несмотря на боль, ожог выглядел лучше, чем вчера. Мне так показалось. Отек стал меньше, а поврежденная кожа покрылась по краям коркой.

Мама дала мне оставшееся болеутоляющее и сделала лечебную заплатку для ожогов. Эластичная субстанция сама находила пораженные участки и эффективно заживляла их, но вызывала сильный зуд. Неудивительно, что дергаться от желания почесаться я начала уже через пару минут.

Мэтт торопил нас, так что фиксировать бинт пришлось практически на ходу. Не знаю, как наш проводник ориентировался в этом диком лесу без единой тропинки, но двигался он уверенно, как у себя дома. Лишь периодически останавливался, словно искал какие-то пометки на деревьях, и только потом продолжал путь.

Голова кружилась от переизбытка кислорода. Даже в парке я не получала такой дозы, поэтому порой земля под ногами будто покачивалась.

Неожиданно Мэтт замедлил шаг и не спеша обернулся к нам.

– На этом все, – сообщил он ровным тоном. – Идите на маяк. Осталось метров двести.

Мы с мамой одновременно проследили за его взглядом. Действительно, среди густых крон деревьев виднелся красный огонек сигнальной вышки.

– Спасибо, Мэтт. Вы нам очень помогли, – поблагодарила мама искренне.

– Удачи, – сдержанно отозвался он. – Надеюсь, у вас получится.

Замявшись на мгновение, Мэтт зашагал в обратном направлении, но я неожиданно остановила его.

– Стойте!

Подбежав к нашему спасителю, я заглянула в его глаза и взволнованно произнесла:

– Кто-нибудь поможет вашей сестре. Верьте в это.

На мгновение на мужском лице отразились растерянность и горечь, словно я застала его врасплох.

– Благодаря вам люди получают шанс на свободу. Однажды справедливость восторжествует и для вашей сестры.

Губы Мэтта дрогнули, но он ничего не сказал, лишь едва кивнул и, отстранившись, продолжил путь.

– Идем, Кристин, – позвала мама, пока я задумчиво провожала его взглядом.

Мы двинулись в заданном направлении, и очень скоро до нас с ветром начали доноситься свисты скоростных поездов. Чем ближе мы подходили к станции, тем сильнее зашкаливал мой пульс.

– Куда мы поедем? – задала я вопрос, когда деревья совсем поредели.

– К моей сестре.

Я замерла, в недоумении уставившись на маму.

– К твоей… У тебя есть сестра?

– Есть, – спокойно отозвалась она. – Мы давно не общаемся, но она поможет.

– Слушай, да ты просто человек-загадка!

– Я многое пережила, когда начала скрываться. Из-за этого… мне пришлось оборвать все связи.

У меня слова застряли в горле. Раньше я не осознавала, что на самом деле пережила мама, как непросто ей было отказаться от близких, от прежней жизни и выбрать меня.

– Так, план помнишь? – уточнила она, резко останавливаясь и озираясь по сторонам. – Я оставила примерный маршрут во внутреннем кармане, на случай непредвиденных обстоятельств… Там же адрес, по которому Бэт… должна жить.

Упорно игнорируя мой неодобрительный взгляд, мама отдала мне небольшой рюкзак, который добыл для нас Мэтт. План был прост: сесть на первый фастрейн, ехать по отдельности в разных частях вагона, выйти через несколько станций и уже с новой остановки двинуться к пункту назначения. Под непредвиденными обстоятельствами мама, вероятно, подразумевалось то, что мне по каким-либо причинам придется добираться до тети самой.

– Все будет хорошо, – уверила она, ласково улыбнувшись и погладив меня по щеке. – Что бы ни случилось – ты умная девочка и в экстренной ситуации сможешь поступить правильно.

– Получается, мы едем вслепую? – постаралась я уйти от щекотливой темы.

Нервы и без того уже сдавали.

– Можно сказать и так, – призналась мама, пряча взгляд. – Мы давно не связывались, и… возможно, ее даже нет в живых.

– Ох, черт… А нам обязательно разделяться? – спросила я, тяжело вздохнув.

– Мэтт дал четкие инструкции. И я с ним полностью согласна, – непреклонно ответила она.

– Ладно. У нас будет время подумать над планом Б на тот случай… если тети не будет на месте.

Мама кивнула, и следующие несколько мгновений мы просто молча стояли друг напротив друга. Я первая шагнула к ней и крепко обняла, словно один солдат другого перед тяжким боем. Затем я решительно поправила рюкзак, развернулась и зашагала прямиком к грунтовой насыпи, которой заканчивался лес. Она вела к платформе, где мы сделаем первый шаг к свободе.

Меня потряхивало то ли от нервного озноба, то ли от утреннего холода, то ли от скользкого ощущения собственной уязвимости. Так и подмывало обернуться, чтобы убедиться, что мама идет следом, но я сдержалась. И чем ближе я подходила к платформе, тем сильнее у меня подкашивались ноги. Хотя станция была небольшая и находилась вдали от полиса, людей здесь даже в этот час толпилось достаточно, чтобы я занервничала. А еще повсюду сновали роботы-смотрящие – не отличимые от живых людей машины, оснащенные сканерами, тепловизорами и еще бог знает чем для постоянной слежки за пассажирами. Обычно они замирали в одной позе и ловко сканировали каждого проходящего мимо на наличие оружия и других запрещенных предметов. Единственное, что их выдавало – это светодиоды, которые периодически отсвечивались в радужке глаз.

Я шла не спеша, чуть опустив голову, не глядя на людей и не оборачиваясь. Лишь на середине платформы мельком глянула в сторону и с облегчением выцепила взглядом маму. Она стояла метрах в десяти от меня и была очень напряжена – это чувствовалось даже на расстоянии. Мне и самой было не по себе, даже боль в руке больше меня не волновала. Поддельные документы жгли карман джинсовой куртки. Для перемещения наземным транспортом их достаточно, но если столкнешься со стражами… они быстро вычислят, что это фальшивка.

Фастрейн подошел быстро, и я невольно подобралась как перед прыжком с высоты. Защитный экран растворился, но прежде чем влиться в поток пассажиров, я на секунду остановилась. Словно отрешившись от всего происходящего, я вспомнила про сон о моем побеге от Праймера.

Холод спустился по позвоночнику.

Прикрыв глаза, я одними губами произнесла: «Отпусти меня» и, пересилив все сомнения, двинулась к столбу контроллера. Он моргнул зеленым, когда мимо него скользнул мой проездной браслет, добытый Мэттом, и я оказалась в вагоне. С этого момента система будет отслеживать мои передвижения и снимать определенное количество баллов за каждую станцию. На покупку новых баллов нам вряд ли хватит денег, поэтому я очень надеялась, что ничто не заставит нас поменять маршрут.

Стараясь игнорировать желание найти взглядом маму, я встала у турникета, недалеко от выхода, и принялась напряженно ждать отправления. Выдохнула, только когда фастрейн тронулся, и лица оставшихся на платформе людей медленно поплыли мимо меня. Внутри пробежало робкое чувство торжества от первой и важной победы. Однако в следующее же мгновение мое лицо стало каменным, а сердце ухнуло в пятки…

Я машинально дернулась к дверям, во все глаза уставившись на маму… Она осталась на платформе! Спокойно отвечала на вопросы людей в униформе, которые ей заинтересовались.

– Нет!.. – выдохнула я беззвучно и резко повернулась спиной к темнеющему симулятору стекла, дрожа всем телом и часто дыша от выброса адреналина.

Это не правда… Такого не может быть! Воздух отказывался проникать в легкие, будто мне в сердце вогнали кол. Взгляд впился в безучастные, скучающие лица людей, которые даже не представляли, что жестокое осознание реальности происходящего прямо сейчас раскалывает меня на части. Я едва справлялась с дикой паникой, стараясь не привлекать к себе внимание пассажиров.

Пряча глаза, я нашла в себе силы отвернуться к двери, которая превратилась в сплошную стену. Сквозь нее ничего уже нельзя было разглядеть, но я все равно пялилась на матовый пластик, чтобы никто не увидел слез, обжигающих мои веки.

Понадобилось время, чтобы прийти в себя. Чтобы мыслями и душой оторваться от той злосчастной платформы, где осталась моя мама. Мозг активизировался, но я все равно действовала как на автомате. Дверь открылась на следующей станции, и ноги сами вынесли меня на платформу, когда первая разумная мысль как пуля пробила мое сознание: если ее поймали, значит, меня будут искать в этом фастрейне.

Не отставая от потока пассажиров, я не стала уходить далеко и остановилась там, где толпилось больше народу. Нужно дождаться следующего скоростного поезда. Я твердила себе это каждую минуту. Думала только о том, как сяду на фастрейн и уеду. Преодолевала шок, уходила от мыслей, которые по стенке размазывали мои нервы и волю. Но когда пришел фастрейн, мое тело будто парализовало…

Пассажиры задевали меня, пихались и толкали – ведь я стояла на месте. Казалось, сделаю шаг, и с меня к чертям сорвет кожу! Я не хотела бросать маму, но если вернусь – проиграю в любом случае.

В какой-то момент я сделала выбор и заставила себя последовать за несущимся к поезду потоком пассажиров. Прошла в вагон и замерла серой тенью в самом дальнем углу. Сидела там, пока не поняла, что проехала слишком много станций. Только тогда задеревенелыми руками сняла рюкзак и достала карту с маршрутом, которую мама набросала на бумаге.