Текст книги "Осенняя любовь. Уютные истории"

Нравится мне этот декабрь! Нравится!

20 декабря 20…7

Забравшись вечером под одеяло, чтобы мама не услышала мой голос, позвонила отцу. Получился странный и быстрый разговор.

– Папа? Осталось всего десять дней, и мы увидимся.

– Дарья, ты почему звонишь первой? Роуминг же!

– А мне мама на карманные расходы сегодня дала, я как раз баланс пополнила. Десять дней, говорю, осталось! Скоро мы увидимся!

– Дарья, я очень соскучился!

– И я! Пап, ты ведь приедешь?

– Я буду стараться, Дарья!

– Но ты ведь обещал… Я так жду!..

– Мама как?

– Хорошо… А вы не общаетесь? Почему?

– Конечно, общаемся! Как в школе?

– Нормально, – нехотя ответила я.

И что у взрослых за мания такая про школу спрашивать? Не самая приятная тема для разговора.

– Жду тебя! – снова упрямо сказала я.

– Буду стараться… – неуверенно повторил отец.

Каждый Новый год он приносит домой елку. Мы с мамой ее даже не покупаем. Знаем, что папа обязательно вернется и по пути домой заедет на новогодний базар. А потом зайдет в нашу тихую скучную квартиру с большой датской пихтой в руках. Самой красивой и пушистой. Запах зимней хвои – так пахнет счастье. Наряжаем дерево вместе с Марией Архиповной. Она всегда оставляет за мной почетное право водрузить серебряное украшение на самую верхушку. Сейчас вспоминаю об этом и не могу сдержать улыбку.

Он сказал, что постарается приехать. Под одеялом жарко. И сомнения все-таки душат. Но папа меня не подведет, он вернется, я знаю.

22 декабря 20…7

Что ж, дорогой дневник… Хочу сказать, что жизнь – странная и непредсказуемая штука. Сегодня вечером произошло такое, чему пару месяцев назад я бы ужасно обрадовалась. Хотя какое там обрадовалась… Сердце бы от счастья выпрыгнуло из груди. Но почему-то, когда все это случилось, я испытала самые противоречивые чувства…

В общем, мы с Филиппом поцеловались!

Вернее, он меня поцеловал, а я… Как глупо вышло, мамочки! Но обо всем по порядку.

Филипп наведался к нам поздно вечером, чтобы помочь тете Маше отнести пару коробок со старыми книгами, которые мама великодушно решила отдать Гурьевым. Собрание классиков принадлежало моему дедушке. И, по словам родительницы, у нас дома просто пылилось.

«Дарья все равно ничего не читает!» – попутно сделала она мне замечание. Конечно. Будто мать интересуется моим досугом…

– У меня еще пирог в духовке! – всплеснула руками Мария Архиповна. – Филипп, подождешь?

– Подожду, куда я денусь? – ответил Фил.

– Можешь пока пройти в мою комнату, – предложила я. – Сейчас делаю геометрию и, если честно, кое-что не поняла в одной задаче… У вас уже была итоговая контрольная за первое полугодие?

– Была, – кивнул Филипп. – Значит, тебе нужна моя помощь?

– Не отказалась бы, – широко улыбнулась я.

– Вот-вот, Филушка, помоги Дарье! – напутствовала нас тетя Маша.

В моей комнате царил полумрак. Были включены лишь настольная лампа и мигающая гирлянда.

– У тебя уже праздник? – усмехнулся Филипп.

– Ой, она круглый год горит! – отмахнулась я. – Вот, смотри.

Я усадила Фила за письменный стол перед раскрытой тетрадью. Парень внимательно изучал мое перечеркнутое решение задачи.

– Все верно. Тебе осталось лишь вывести формулу для производной пирамиды. В итоге ты докажешь, что объем пирамиды равен трети произведения площади ее основания и высоты…

Я склонилась над столом, внимательно рассматривая черновик. При этом чувствовала на себе взгляд Фила. Его лицо было так близко… И сердце от волнения застучало громко-громко.

– Даша, знаешь… – неуверенно начал Филипп.

Я боялась посмотреть на парня, продолжая изучать тетрадь. Только формулы теперь все перепутались.

Выждав пару секунд, осмелилась взглянуть на Фила. В свете настольной лампы его ресницы отбрасывали легкую тень на щеки, а серые глаза казались совсем темными. Внезапно парень чуть привстал и быстро поцеловал меня в губы. Отстранился и посмотрел на мое растерянное лицо. Вероятно, подавленное молчание он расценил как согласие, потому что снова потянулся за новым поцелуем, но замер буквально в двух сантиметрах от меня.

– Не возражаешь? – тихо спросил Фил.

Я неопределенно закивала, а затем отскочила от парня, ударившись головой о книжную полку, которая висела над столом.

– Ой-ой!

– Даша, ты в порядке? – заволновался Филипп.

– Да! Нет! – выпалила я, схватившись за голову. – Что это вообще было?

– Прости, случайно вышло, – виновато проговорил Фил.

– И во второй раз случайно полез целоваться? – озадачилась я.

– Не удержался…

Я отбежала от стола и направилась к подоконнику. Уставилась в окно, разглядывая в черном стекле свое отражение на фоне желтых мигающих фонариков гирлянды. В комнате было так тихо, что я испугалась: вдруг Филипп услышит бешеный стук моего сердца?

– У тебя есть девушка, – напомнила я, по-прежнему не веря в то, что произошло минуту назад.

– Да, я знаю! Прости! – ответил Фил. – Глупо получилось.

– Не то слово! – нервно воскликнула я. – Надеюсь, такое больше не повторится.

– Ты права, у нас у обоих – отношения. Теперь Кайзер имеет полное право набить мне морду…

Ха! Кайзеру, конечно, нет до этого дела. А вот Вите такой поступок Фила точно бы не пришелся по душе.

Раздался стук, и в комнату заглянула Мария Архиповна.

– А вы чего впотьмах сидите?

Мы с Филом переглянулись, и я непроизвольно опустила голову. Горю. Горю. Горю.

– Филиппушка, я готова! Идем?

– Идем, – кивнул парень. – Пока, Даша!

– Пока! – откликнулась я. – Спасибо за… помощь в решении задачи.

– Пожалуйста, – кротко ответил Фил и быстро ретировался.

Позже Гурьев прислал мне сообщение. А в нем – прикреплена всего одна песня, в припеве которой были такие строчки:

 
…Сложно быть рядом с русской принцессой,
Так много стресса, так много стресса.
Мне среди друзей твоих тесно,
Но так интересно, так интересно…
 

Я, прослушав песню, тотчас вышла из сети, ничего не ответив. Легла в кровать и завернулась в одеяло. Иногда я жалею, что в нашей квартире стоят стеклопакеты. Похоже, за окном разыгралась настоящая вьюга. Было бы классно уснуть под звук рыдающего ветра.

 
Сильнее зимы
Малахит сосны,
А любовь и на вкус смола.
Ты ко мне холодна,
Как подо льдом Нева
И в любое время года Москва.
Но против мокрого ветра смолит
моя сигарета…[4]4
  «Русская принцесса» – песня группы «Электрофорез». (Прим. авт.)


[Закрыть]
 

Сегодня я вновь испытала странные эмоции, как в тот день в сквере, когда мы с Филом шагали по мокрым грязным листьям. Тогда я отказалась ехать с Гурьевым за город, пожалев чувства новенькой Виты. Но сегодня, когда он меня поцеловал, почему-то первым делом подумала не об однокласснице, а о Роберте…

И это открытие, честно говоря, меня очень пугает. Будто что-то изменилось, и мне опять не все равно.

25 декабря 20…7

После уроков, когда мы с девчонками, забрав куртки из гардероба, вертелись около огромного зеркала, к нам подрулил Кайзер.

– Дэнни, если что, сегодня ночую у тебя! – доверительно сообщил он моему отражению.

– Чего-чего? – резко обернулась я.

Викуля замерла с красивым шерстяным беретом в руках. Карина тоже с интересом смотрела на нас.

– Чего-чего! – передразнил меня Роб. – Ты ведь моя девушка?

– Допустим, – нахмурилась я.

Кайзер стоял передо мной весь такой невозмутимый, со своей наглой ухмылочкой…

– Ну вот. Сегодня приду к тебе с ночевкой. Ты чего, как маленькая, пончик мой сахарный? – и Роб подмигнул. – До вечера!

Одноклассник развернулся и направился к выходу.

– Кайзер! – воинственно выкрикнула я.

Но Роб даже не обернулся. Какую пакость на этот раз он задумал?

– Стой, кому сказала!

Я, на ходу наматывая длинный шарф, припустила следом за Робертом. Парень, услышав за спиной мое возмущенное пыхтение, прибавил шаг. Я тоже ускорилась. Роб перешел на бег.

– А ну стоять! – распихивая локтями столпившихся восьмиклассников, крикнула я. – Кайзер!

Но Роберт и не думал тормозить. С легкостью распахнув тяжелую дверь, он оказался на улице, слетел с крыльца и понесся по школьному двору. Я – за ним.

– Р-р-роберт! – прорычала я, догоняя парня.

Конечно, Кайзер сбавил скорость, иначе бы я его никогда не настигла. Говорю ж, проблемы у меня со спринтом.

– Ты что-то хотела, Дэнни? – невозмутимо отозвался Роб.

– Сказала бы я, что хотела! – возмущенно заявила я. – Как все это понимать?

– А-а-а… Ну я ночую у тебя. Если что, так и передай моей маме.

– Твоей маме? – обалдела я.

– Ага! – Роб серьезно смотрел на меня.

– Кайзер, если не объяснишь, в чем дело, я тебя побью, – пообещала я. – Пощады не жди.

– Даша, мне очень надо попасть на одну вписку! – начал Роб. – Но родители не в восторге от этой идеи. А тебя они очень даже любят.

– Любят? Кого? Меня? Твои родители?

– А кого же еще? Ты ведь – моя девушка!

Мама Роберта состояла в родительском совете гимназии и знала все о всех. Значит, она думает, что мы действительно встречаемся? Боже…

– Мать и отец, кстати, одобряют мой выбор. Еще бы! Ты же дочка Ольги Олеговны…

– Слушай, Кайзер, что-то мне это не нравится! – Я почесала лоб под колючей шапкой. – Ты разболтал предкам, что мы якобы вместе?

– Ага, – невозмутимо ответил Роб. – А ты – нет?

Я отрицательно покачала головой.

– А зря! Очень, кстати, удобно. Я часто тобой прикрывался, чтобы улизнуть из дома.

– Интересные новости! – возмутилась я.

Сказать матери, что я встречаюсь с парнем? Нет-нет… Дарье рано думать о молодых людях. Уроки, уроки, уроки… Чтобы хорошо сдать экзамены и поступить в престижный институт (слово «престижный» подчеркнуть несколько раз).

– Мама бы никогда в жизни не разрешила мне привести в дом мальчика с ночевкой, – заметила я.

– Мальчик с ночевкой! – рассмеялся Роб, передразнив меня. – Ты такая прелестная, Дэнни!

– Я не шучу!

– И я не шучу, – откликнулся он. – Ты – прелесть.

Роберт хотел развернуться, но я схватила его за рукав куртки.

– Что еще? – спросил он. – Не беспокойся, моя мама вряд ли тебе позвонит. Просто она уже вроде как знает про тебя, и когда я собирался на вписку… то на всякий случай перестраховался…

– Для чего ты брякнул при девчонках, что останешься у меня ночевать? – спросила я. – Они теперь не отвяжутся с расспросами.

– Прости, виноват, вы ведь вечно втроем ходите, как приклеенные. Ладно, скажи, что мы вместе смотрим «Феечек Винкс»… или что ты там любишь, а потом ложимся спать.

– Роберт! – Я продолжала сердито тянуть одноклассника за рукав. – Я им скажу, что мы до свадьбы – ни-ни!

– «Ни-ни»? – опять передразнил меня Кайзер. – Учитывая твои методы борьбы со мной, думал, ты меня выставишь геем, импотентом или будешь говорить, что я до сих пор тащусь по нашей химичке. Но ты выбрала очень романтичный вариант. Хорошо, Севастьянова, я потерплю до нашей свадьбы, а теперь отцепись, пожалуйста!

Но я почему-то и не думала отцепляться. Колючий декабрьский воздух и отсутствие перчаток не мешали мне крепко держать Роберта.

– Ты примерзла, что ли? – озадаченно произнес он.

А у меня – дежавю. Парень снова просит отстать от него, а мне хочется твердить: «Дурак! Дурак! Кайзер, какой же ты дурак!»

– Дэнни, ну чего уставилась? – напрягся Роб. – Влюбилась?

– Вот еще! – словно очнувшись, воскликнула я. – Нужен ты мне сто лет в обед!

И сразу же освободила Кайзера. Тогда он сообщил:

– Мои родители хотят ближе познакомиться с будущей невесткой. Приходи как-нибудь в гости.

– Ты во что меня втянул, Кайзер? – возмутилась я. – Стой!

Но он уже почесал к воротам. Я, вновь почувствовав себя воинственным слонопотамом-третьеклассницей, устремилась за Кайзером. Что он выдумал – и зачем меня подставлять? Моя мама тоже в родительском совете гимназии, и если до нее дойдут слухи о моем «романе»…

Выбежав за пределы школьного двора, я коршуном налетела на парня. Роберт в этот момент пробегал по льду. Поскользнувшись, мы вдвоем повалились в ближайший сугроб.

– Ты опять решила оседлать меня, Дэнни? Я – только за! – проговорил Роб, пока мы барахтались в снегу.

– Почему ты всегда болтаешь всякие глупости? – еще сильнее злилась я.

– Я болтаю, а ты их делаешь, – отозвался Кайзер.

Пожалуй, я творю необъяснимые для себя вещи. Это Роберт так действует на меня. Бесит настолько, что я себя не контролирую! Загребла в руку побольше снега и бросила парню в лицо:

– Вот тебе, охладись, умник! – злорадно рассмеялась я.

Однако веселилась я недолго. Роб, склонившись надо мной, проделал то же самое. Шмяк! Холодно, очень холодно! А ведь у меня косметика на лице! Снег еще за шиворот попал. Заверещала. Представляю, как на нас косились прохожие…

– Дашка, Роб, до завтра! – услышала я голос Викули, которая тоже вышла за ворота.

– До завтра, Викуль! – попрощалась я, отплевываясь от снега.

– Ладно, ты пока отдыхай, а мне пора, – сказал Роберт, быстро поднимаясь на ноги.

Но парень не смог далеко убежать: я успела схватить его за ботинок и повалить в сугроб. Издала победоносный клич. Боясь даже предположить, как выглядят мои школьные строгие брюки.

– Дэнни, ты в детстве не наигралась? – проворчал Кайзер, лежа на спине и прикрываясь рукой от пары снежков, которые я наспех состряпала и запустила в одноклассника.

– Ага! – искренне и чересчур довольно откликнулась я.

А ведь и правда, даже не могу вспомнить, когда в последний раз так веселилась. И с кем могла еще такое проделать… Разве что с Филом в далеком детстве. Задумавшись, не заметила, как и в меня прилетел внушительный снежок от Кайзера.

– Ай!

– Не зевай, Севастьянова! – насмешливо ответил Роб.

Поборовшись в снегу еще несколько минут, мы встали.

– Я весь вымок! – пожаловался Роберт, отряхиваясь.

– А как мой макияж? – спросила я у Кайзера.

– Честно? Панда кунг-фу отдыхает.

– Мой дом ближе! – внезапно сказала я. – Давай чаю попьем, согреемся.

Роберт с удивлением уставился на меня:

– Ты приглашаешь меня?

– Ну да…

– В гости?

– Ага!

– На чай?

– Если ты задашь еще один вопрос, я передумаю! – нахмурилась я.

И снова появилось чувство, что когда-то происходило нечто похожее. Но я ведь не хочу быть навязчивой…

– Вопросов больше не имею, согласен, Дэнни, – взял меня за холодную мокрую руку одноклассник. – Я чай, кстати, с лимоном люблю.

– Какой налью, такой и выпьешь, – проворчала я, обескураженно следуя за парнем.

До сих пор не верила, что пригласила Роберта Кайзера – своего заклятого врага – в гости.

Когда отперла входную дверь, в квартире царила тишина. Я знала, что тетя Маша сегодня взяла отгул. А мама, разумеется, на работе.

– Проходи, – поторопила я Роба, который застрял на пороге.

Он протянул мне свою мокрую куртку.

– На батарею брошу! – громко проговорила я. – И чайник поставлю.

– У вас нет елки? – спросил он.

– Елку папа обычно выбирает, но он пока за границей! – выкрикнула я уже из кухни. – Моя комната прямо по коридору и налево!

Молодец, Севастьянова Даша. Семнадцать лет в свою комнату парней не водила, а в последнюю неделю что-то зачастила… Я, внезапно представив, что Роберт тоже мог бы меня поцеловать, смутилась и разозлилась на себя. Что за ерунда лезет в голову? Сердито загремела посудой…

Когда заглянула в комнату, Роб стоял напротив полок с моими кораблями.

– Прикольно, – кивнул он на застекленный стеллаж.

– Спасибо! – ответила я, поставив на письменный стол две чашки с горячим чаем.

– И давно ты этим занимаешься?

– С восьмого класса.

Роберт заинтересованно продолжал рассматривать парусники. А я поняла, что Кайзер – первый одноклассник, который узнал о моем хобби.

Я подошла к парню.

– Тут в основном британский военный флот, – сказала я.

Роберт обернулся.

– Не думал, что ты занимаешься моделированием. Впечатляет.

Я пожала плечами. Мол, ничего особенного. Но в глубине души стало приятно, что кто-то оценил мое увлечение.

Роб взял со стола чашку и уселся на подоконник.

– Все-таки с лимоном? – улыбнулся он.

Я промолчала.

Было странно видеть Кайзера в своей комнате, хотя вел он себя очень непринужденно, словно каждый день захаживал сюда на огонек. Парень смотрел в окно, изредка отпивая чай. А я без стеснения стояла чуть поодаль и изучала его профиль.

– Из моих окон тоже набережную видно, – заметил Роберт, повернувшись ко мне.

– Класс, – ответила я.

А что еще ответить? Роб согласно кивнул и опять отвернулся.

Наконец я произнесла:

– Ты классный!

Он с любопытством взглянул на меня.

– Ты так считаешь?

– Вообще это про тебя Вита говорит…

– А-а-а, рыженькая! Ясно. Захомутала нашего правдоруба и святошу Филиппа Гурьева.

Я решилась задать вопрос, который меня беспокоил.

– Считаешь Виту красивой?

Роб пожал плечами:

– Она симпатичная, конечно. Но ты – горячее.

– Спасибо, Роберт, но речь сейчас не обо мне, – смутилась я.

Вот и нарвалась на сомнительный комплимент от Кайзера.

– А я часто других девчонок с тобой сравниваю, – отозвался он.

– Надо же, – удивилась я. – А… а зачем?

– Не знаю. Ты классная. И это я так считаю, а не какая-нибудь тетя Мотя про тебя сказала.

– Какая еще тетя Мотя? – рассмеялась я.

Второй раз за несколько минут мне стало приятно и хорошо от слов парня. Какой же Кайзер хитрый жук! Знает, как расположить к себе человека.

Роберт посмотрел на меня и улыбнулся в ответ.

Я покосилась на настенные часы. За окном начало смеркаться. Тогда я осмелилась подойти ближе к подоконнику. Роб пододвинулся и похлопал рядом с собой, приглашая сесть.

– Сейчас должны зажечь гирлянды на кленах, – сообщила я, усаживаясь возле парня. – Ты в курсе, в какое время их обычно включают?

– А гирлянды уже повесили? – отозвался он. – Не обращал внимания.

– Какой ты… – покачала я головой.

– Какой? – переспросил Кайзер. – Все-таки классный?

– Прекрасный! – с сарказмом ответила я. – А теперь – внимание на набережную. Раз, два, три…

Мы оба молча уставились в окно. На счет «три» гирлянды на кленах действительно зажглись. Роберт посмотрел на меня с таким восторгом, будто был пятилетним ребенком, а я – Дедушкой Морозом, который заставил «гореть елочку»…

Дневник, я не знаю, что происходит.

Но когда Роберт отпускает шуточки по поводу своей симпатии ко мне, внутри все дрожит.

26 декабря 20…7

Никто не хочет идти со мной на выставку Клода Моне. У тети Маши – сплошные предновогодние хлопоты, отец до сих пор не купил билет домой (не удивлюсь, если он, как и в прошлый раз, прилетит только тридцать первого декабря). Маму я даже звать с собой не стала, точно зная, что она откажет. У нее и так много работы, а в конце года – тем более. Каждый вечер после ужина сидит за столом допоздна над отчетами…

Я предложила девчонками сходить вместе со мной.

– Прости, Дашуль, я бы обязательно, но уже вещи собираю, – сказала Карина.

На нее, если честно, я больше всех и рассчитывала. После того как узнала, что подруга здорово рисует…

– Куда летите? – спросила Викуля.

– С семьей во Францию, – довольно сообщила Карина. – На каникулы.

– Кру-уто! – протянула Вика.

– Моне – тоже француз! – заметила я. – Викуль, пойдешь на Клода Моне?

– А кто это? – удивилась Викуля. – Какой-то диджей?

– Диджей! – расхохоталась Карина. – Ты, Дашка, нашла, кого с собой позвать… Импрессионист это.

– Чего? – переспросила Вика. – Импре…

– Художник, в общем, – вздохнув, пояснила я. – Ты, значит, тоже отказываешься?

– На выставку, что ли? – ужаснулась Викуля. – Скучища! Еще и перед Новым годом… У меня подарки не всем куплены! А после праздников нельзя?

– Выставка – до тридцатого, – откликнулась я расстроенно. – Ладно, забейте!

Когда девчонки разбежались по своим делам, ко мне внезапно подсела Вита.

– Привет! – улыбнулась рыжая.

– Привет, – растерялась я.

Мы не общались с новенькой с того самого дня, когда в начале декабря ее забросали снежками.

– Я нечаянно услышала, что ты на Моне собиралась…

– Собиралась, – эхом откликнулась я.

Самое точное слово. Скорее, прособиралась.

– Билетов уже нет, – «обрадовала» Вита.

– Серьезно? – разочаровалась я. – Дотянула…

Нужно было сразу одной идти, а не искать компанию.

– Но у меня есть лишний! – сообщила рыжая.

– Правда? – просияла и сразу встретилась с нахмуренным взглядом Викули, которая наблюдала за нами с последней парты. До этого момента она о чем-то щебетала с Климом и Робертом. – Ох, извини, не могу…

Вита проследила за моим взглядом.

– Боишься не получить одобрения подружки? – хмыкнула она.

– Ерунда! – резко сказала я. – Не нужны мне никакие одобрения.

Вру, конечно. Нужны. Но Вика – мой друг, Вита – ее враг. Хотя поссорились они из-за дурости, конечно. Это я Елесина имею в виду.

Муки выбора. С одной стороны, так хочется на выставку попасть, а с другой… Ужасно, когда Викуля на тебя дуется несколько дней.

– Можешь поговорить с Викой, – сказала рыжая, заметив мои сомнения.

Хотя из ее уст это прозвучало немного насмешливо, вроде: «Попросить разрешения у хозяйки».

– Ладно, – кивнула я. – Спасибо за приглашение.

Вита тепло мне улыбнулась и направилась к своей парте. А я подумала, что новенькая – второй после Кайзера человек, который вызывает во мне сплошные противоречия. За те несколько месяцев, что Вита учится в нашем классе, я так и не смогла понять, что она из себя представляет. То кажется самой доброй и понимающей на свете, то вызывает жалость, то дает понять, что ей палец в рот не клади… Черт возьми, кто она такая?

– Что от тебя рыжуха хотела? – подлетела ко мне Вика. – Про меня что-то плохое говорила, да?

– Нет же, Викуль, угомонись, – поморщилась я. – Вита услышала, что я собираюсь на Моне.

– А дура постоянно уши греет! – перебила меня Вика. – Ой, прости. Продолжай!

– Она сказала, что билетов на выставку не достать, но у нее есть лишний…

– Для тебя? – решила уточнить Викуля.

– Для Елесина твоего ненаглядного! – рассердилась я. – Ну конечно, для меня!

– Что ж, иди… С Витой, значит… вдвоем…

Викуля попыталась изобразить безразличие, но, если честно, получилось у нее – хуже некуда.

– Ты не против? – удивилась я.

Ну и великодушие.

– Не против, – заявила Викуля. – Ты хотела посмотреть на своего экспрессиониста…

– Импрессиониста, – машинально поправила я.

– Вот-вот! А я отказалась с тобой идти.

– Кстати, да, – вклинилась я.

– Но если она начнет болтать про меня или Клима!..

– Я ее застрелю на месте, – пообещала я. – Ты ведь этого хочешь?

– Что-что?

– Шучу, – усмехнулась я. – Вряд ли она затронет личные темы.

Викуля воровато огляделась и прошептала:

– Она и не такие темы затрагивает… А ты не слишком ей доверяйся и не откровенничай. Вита – тонкий психолог… Как я попалась на ее удочку?

– Викуль, ты меня пугаешь, – призналась я.

– Сама себя пугаю! – отозвалась та. – Но я тебя предупредила.

Я отыскала глазами новенькую. Вита весело болтала с Леной Потаповой и поливала цветы. Луч зимнего яркого солнца играл в ее огненно-рыжих волосах. А улыбка была доброжелательной и искренней.

Викуля опять нагнетает. И разве может быть плохим человек, любящий картины Клода Моне?

27 декабря 20…7

«А. А. Ахматова. Жизнь и творчество. Любовная лирика» – было выведено красивым ровным почерком на доске.

– Кто готов к выразительному чтению? – спросил Классный Вадим.

– Чур, не я! – отозвался Елесин.

В классе раздались смешки.

– С тебя, голубчик, и начнем, – вздохнул преподаватель. – Тем более, в декабре столько пропусков… Где гуляем-то, Клим?

– Влюбился, Вадим Антонович! – довольным голосом отозвался Елесин.

Я посмотрела на раскрасневшуюся Викулю. Пару раз они с Климом действительно прогуливали литературу, решив вместо урока отправиться в кино на утренний сеанс.

– Тогда тебе сам бог велел читать любовную лирику, – усмехнулся Классный Вадим. – Давай, Клим, начинай.

Елесин откашлялся.

– «Слава! Тебе! – загремел он на весь класс, и на задних партах снова засмеялись. – Безы-ы-ы-сходная боль! Умер! Вче-ера-а! Сероглазый! Король!»[5]5
  «Сероглазый король».


[Закрыть]

Елесин замолчал, а потом, вчитавшись, разочарованно произнес:

– А ведь тут от бабского лица повествование.

– Бабское лицо! – заржал кто-то сзади.

– Киньте в него ластиком, пожалуйста! – посоветовал девичий голос со второго ряда.

– Могу швырнуть хрестоматией! – сразу нашелся кто-то услужливый.

– Клим! – поморщился Вадим Антонович. – Во-первых, повествование от лица лирической героини… А во-вторых… Можно! Узнать! Почему! Ты! Так! Читаешь!

– Ну с выражением же… – оскорбился Клим. – Громко. Чтобы все услышали!

– Мы! Все! Те-е-бя-я! Прекрасно! Услы-ы-ша-а-ли! – отозвалась Лена Потапова.

Класс снова грохнул от смеха.

– Если! Вам! Так не нравится! – продолжил Клим. – То… Можно! Мне! Выйти! В туа…

– Ступай, Елесин, ступай! – поторопил одноклассника Вадим Антонович. – Опять ты мне урок срываешь.

Когда Клим под общее гудение покинул кабинет, учитель постучал ручкой по столу.

– Ладно, милые мои, успокоились. А ты, Кайзер, ты не принимаешь участие во всеобщем веселье…

– Что? – донесся с задней парты голос Роберта.

Я обернулась. Парень вытащил из уха наушник и смотрел на Классного Вадима.

– Перед тобой – раскрытый учебник. Дочитай за Елесина. Любовная лирика… Ты, Роберт, влюблен?

– Какая вам разница, Вадим Антонович? – не очень вежливо отозвался Роб.

– Прости, – смутился преподаватель. – Это я после откровений Клима Елесина.

Ребята опять рассмеялись.

– Откуда читать-то? – поинтересовался Роберт.

– «Вечер осенний был душен…»

 
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли».
 

Я вновь оглянулась. Роберт сидел, склонив темно-русую голову над раскрытым учебником. Читал он не так громко и выразительно, как Елесин (и слава богу!), но в классе почему-то все сразу с почтением притихли. Чуть хрипловатым голосом Роб продолжал:

 
«Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой».
Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.
 

Когда я отвернулась, Вика прошептала мне на ухо:

– Ты его сильно любишь, да?

– Что? – удивилась я. – Ты о чем?

– Так смотришь на него… – улыбнулась Викуля.

– Как? – смутилась я. – Обычно смотрю…

– Сильно любишь, да! – в подтверждение своих слов закивала Вика.

Я рассерженно уставилась в окно, продолжая слушать негромкий убаюкивающий голос Кайзера:

 
Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля…»
 

В классе воцарилась тишина. Словно все прониклись к безысходной боли и горю лирической героини, навсегда потерявшей любимого человека. Даже вернувшийся Елесин неуверенно топтался в дверном проеме.

– Впечатляет! – пробормотал Клим. – Только что ж, муженек ее даже не подозревал, что жена того… шуры-муры с королем-то?

– Это мы сейчас и обсудим, – отозвался Классный Вадим. – Клим, садись на место. Спасибо, Роберт.

– А дочь, получается, от короля? – не унимался Елесин, направляясь к последней парте.

Я продолжала рассматривать в окне снег, налипший на уличный фонарь. Как люди влюбляются? Сразу или постепенно? Кажется, я и не заметила, как это вновь со мной произошло. Любовь, подобно приближающемуся Новому году, несется на меня страшной белой лавиной. А я, несмотря на прошлые неудачи, даже не пытаюсь сопротивляться, надеясь, что теперь все может быть по-другому. Да и что стараться, когда все тщетно. Я напугана, я в панике, но зачем мне бороться со стихией – настоящими чувствами, снежным девятым валом? Остается только это принять.

Посмотрела в конец класса и встретилась с внимательным взглядом Роберта. Кайзер послал воздушный поцелуй. Изобразив негодование, сразу отвернулась… Чтобы скрыть улыбку.

Я не могу спастись. Да и не хочу.

27 декабря 20…7 (поздний вечер, дополнено)

Мама вернулась с работы и тут же загремела стаканами в баре. Поэтому я и не люблю канун праздников. В доме слишком напряженно и нервно.

Я осторожно заглянула на кухню. Родительница сидела за стойкой с бокалом виски в руке.

– Сложный день? – негромко спросила я.

– Мне бы не хотелось об этом говорить, извини, – сухо откликнулась она.

Я пожала плечами и пошла по темному коридору в прихожую, где Мария Архиповна собиралась домой.

– Вы лампу-то включите, – посоветовала я. – Чего в темноте…

Тетя Маша замешкалась.

– Да все уже… Готова. Что мама сказала? – спросила шепотом Мария Архиповна.

– Пьет сидит, – ответила я. – Ничего не говорит. Наверное, на работе запарилась с отчетами. Как обычно.

– Значит, вы ничего не обсудили? – расстроенно произнесла женщина.

– Что? Вы что-то знаете? – насторожилась я.

– Не имею права вмешиваться в ваши отношения… – Мария Архиповна звякнула ключами.

– Да у нас и нет никаких отношений, – заявила я. – А у мамы – серьезные проблемы на работе? Что-то со здоровьем?

Странно, но в своем голосе я уловила нотки настоящей паники.

– Нет-нет, Даша, ничего подобного! – запротестовала тетя Маша.

– Мария Архиповна, вы еще здесь? – раздалось из кухни.

– Уже ухожу! – выкрикнула женщина и обратилась ко мне: – До завтра, Дарья. Спокойной ночи!

– Спокойной… – растерянно отозвалась я.

Проходя мимо кухни, краем глаза заметила, как мать, ссутулившись, сидела за столом. Залпом выпила остатки виски со льдом и закрыла лицо ладонями. Я побрела в свою комнату. Что ж, не хочет делиться – не надо. Главная заповедь нашей семьи: не навязывайся.

29 декабря 20…7

С Витой мы встретились у здания, где находился выставочный зал. Рыжая немного опоздала. Пока ждала одноклассницу, мороз уже успел изрядно пощипать щеки и нос.

– Прости! – подбежала ко мне Вита: под ее сапогами громко поскрипывал снег. – Пришлось задержаться, мама дома скандал устроила… из-за ерунды.

Девчонка закатила глаза. Я, вспомнив мать Виты, напряглась.

– Знакомая история. Мы с моей тоже часто ссоримся.

– Будто они и не были молодыми, верно? – бросила Вита, первой поднимаясь по высоким ступеням.

– Угу…

– Ой, вот! Держи! – рыжая достала из кармана пуховика билет и протянула мне.

– Спасибо!

– Не стоит! – засмеялась она. – Сама искала, с кем бы сходить. Фил ведь до последнего отказывался.

– Точно! Он выставки терпеть не может! – улыбнулась я в ответ.

Вита с интересом посмотрела на меня.

– По крайней мере, раньше не любил, – смутилась я.

– Скажу тебе – ничего не изменилось. – Вита потянула на себя тяжелую дверь.

В здании было тихо. В холле нас встретила пожилая женщина.

– Девочки! – всплеснула она руками. – Молодцы какие! Пришли в такой мороз…

– Здравствуйте! – вразнобой выпалили мы с Виолеттой.

– Вы были у нас?

Я закивала головой, а рыжая виновато пожала плечами. Оно и понятно: ведь она новенькая не только в нашей гимназии, но и в городе.

– Прямо по коридору, – подсказала женщина Вите.

Та направилась к гардеробу, а я задержалась.

– Сегодня много людей? – спросила я.

– Что ты, деточка, какие люди… Праздник скоро – не до выставок. Организаторы неподходящее время выбрали.

Я стянула с головы колючую вязаную шапку.

– Но билеты все равно не достать.

– Полно билетов! – отмахнулась женщина и посмотрела на меня так, словно я городская сумасшедшая. – Мне пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать посетителей в последние несколько дней.

– Да? – удивилась я, высматривая у гардероба Виту, которая в это время прихорашивалась у зеркала.