Текст книги "Сказка Темноты"

Сказка Темноты
Ася Ремезова

Единственным, чего действительно стоит бояться, является сам страх.

Джеки Чан

© Ася Ремезова, 2017

ISBN 978-5-4485-9829-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сейчас вечер. Лампы, фонарики, экраны компьютеров гаснут один за другим, город по капле наполняется темнотой. Она затапливает улицы, дома, комнаты… и мою комнату. И твою. От этого комната враз становится странным неизведанным местом, наполненным смутными силуэтами.

Какую сказку они рассказывают тебе? Страшную? А может, забавную? Интересную?

Мне темнота, ласково укутав плечи, шепчет на ухо сказку про Таню. Вот эту самую сказку. Шуршит её колёсами проезжающих машин, тикает часами, отбивает ударами капель воды в ванной, жужжит холодильником, дышит бодрящим холодком в затылок, рисует колебанием теней по стенам. Я перевожу это всё на нормальный читаемый человеческий язык.

Темноте вроде бы нравится.

А тебе?

1

«…и больше его никто не видел» – дочитала Таня.

На картинке внизу страшилки была страшная когтистая лапа, высунувшаяся из-под кровати.

– Татьяна!

Услышав мамин голос, Таня вздрогнула от неожиданности.

– Татьяна, – строго повторила мама, входя в комнату. Она называла Таню полным именем, когда была недовольна. – Уже почти двенадцать, а ты всё ещё перед компьютером. Возможно, нужно лечь спать? И что ты там смотришь?

– Да так, – Таня быстро закрыла сказку и нажала на кнопку выключения. – Уже ложусь, мам.

Когда монитор погас, комната сразу погрузилась в полумрак, разгоняемый лишь светом из-за полуоткрытой двери. В углах сгустилась подозрительно шевелящаяся темнота.

Таня поспешила юркнуть в кровать, тщательно подоткнув одеяло под ноги.

– Спокойной ночи. – Мама подошла и поцеловала Таню в лоб.

– Спокойной ночи…

Мама вышла и закрыла дверь. Сразу стало почти ничего не видно. Лишь какие-то смутные тени шевелились на стенах и полу. Колыхались от сквозняка занавески. Кто-то тихонько шуршал внизу – то ли у соседей, то ли… под кроватью.

– Совсем не страшно, – пробурчала Таня, с головой укрываясь одеялом. – И вообще – сказки всё это.

И папа, и мама говорили, что бояться темноты глупо, что под кроватью никакого Бабайки нет и быть не может. А мама добавляла, что под Таниной кроватью, в её вечном бардаке, живут совсем другие монстры – маленькие, но страшные микробы. От которых болеют.

Почему-то днём в это верить было легко. А ночью – нет.

– А микробы могут там шуметь? – спросила сама себя Таня, и сама же ответила:

– Нет, они тихо ходят, потому что очень маленькие.

Воздух под одеялом кончился, и Тане пришлось высунуть голову и отдышаться.

В комнате стало не так темно, и теперь Таня видела очертания разных предметов. Вот упавшее со стула на пол платье, похожее на свернувшуюся в клубок кошку Дусю. Музыка ветра у окна похожа то ли на маленький домик, то ли на клетку. Цветок на стене – на… на… на большую руку с огромными когтями-листьями, высунувшуюся из стены!

Таня быстро нырнула обратно под одеяло.

– Это не страшно, – попыталась она тихонько уговорить сама себя.

– Страшно… – всё-таки подумала она… или же не она? Какой-то странной была эта мысль. Очень чёткой. Будто кто-то произнёс эту фразу шёпотом в самое её ухо.

Таня с ужасом поняла, что вдобавок начинает хотеть в туалет. А это значит, что придётся вылезти из-под одеяла, встать, дойти до двери, а потом пройти по длинному тёмному коридору… а после ещё надо вернуться обратно – глупо всю ночь сидеть в туалете. Даже если страшно.

Но так не хочется вылезать из-под одеяла!

– Думаешь, оно сильно поможет? – опять подумалось… или услышалось ей.

Да, с уверенностью подумала она в ответ. До сих пор же помогает.

– Ну-ну…

Теперь Таня уже была точно уверена, что думает не она, пусть и в её голове. Слишком уж похоже это было на осмысленный диалог. Только… с кем?

– С микробами.

– Микробы не могут разговаривать, им нечем! – Эта нелепость так обидела Таню, что она откинула одеяло и села на кровати.

Темнота за это недолгое время ничуть не изменилась. Под дверью не было даже щёлочки света – значит, родители уже уснули.

«У ребёнка очень богатое воображение» – говорил как-то папа маме.

– Это просто моё воображение, – медленно и спокойно проговорила Таня вслух.

– Ага, – раздался насмешливый шёпот в мыслях.

Таня быстро, в два прыжка, добралась до выключателя и включила свет в комнате.

«Не поймал» – с невольным облегчением подумала она, сердясь на себя за эти мысли.

– Я просто поддался…

«Я» – с удивлением и испугом подумала Таня. Это уж точно были не её мысли.

– Бабайка? – шёпотом спросила она, чувствуя себя ужасно глупо.

Никто не ответил.

Таня вновь легла, но заснуть при свете не получалось. Одно за другим гасли окна в доме напротив. А в туалет хотелось всё сильнее, но там был коридор и темнота.

Таня с грустью подумала, что сейчас, наверное, во всём огромном доме не спит только она – из-за прочитанной на ночь глупой страшилки.

– Не одна, – поправил её шёпот в мыслях.

И тихо скрипнула, открываясь, дверь в комнату. Таня почувствовала, будто в горле у неё застрял плотный шершавый комок, мешающий дышать.

– Таня, почему ты не спишь? И почему свет горит? – спросила сонная мама, щурясь от света.

– Мне… страшно. – Комок в горле мешал ещё и говорить. – Можно мне… с вами?..

– Опять навыдумывала всяких глупостей, – вздохнула мама. – И не стыдно тебе – такая уже большая девочка, а до сих пор боишься темноты? Спи. – Она щёлкнула выключателем. – Спокойной ночи.

Мама вышла, и Таня вновь осталась в темноте. Она всхлипнула от обиды и страха.

Маленькая… Она уже большая! Большая! И может сходить ночью в туалет. Вот только привыкнут к темноте глаза.

Таня спрыгнула на пол, на всякий случай постаравшись приземлиться подальше от кровати. Потом, стараясь двигаться спокойно и уверенно, вышла в коридор. Там было совсем темно – ни единого лучика света.

Из-за лёгкого сквозняка казалось, будто кто-то дышит ледяным дыханием в затылок…

Таня не выдержала и резко обернулась. Никого.

– Не там смотришь.

– А где? – спросила Таня вслух, шёпотом, но стараясь говорить сердито и спокойно.

– На потолке, – невозмутимо отозвался кто-то.

Таня задрала голову, но ничего не разглядела.

– Уже не там, – ей показалось, что кто-то хихикнул. – Под вешалкой. А теперь – в зеркале. А сейчас… за спиной!

Таня пулей влетела в туалет и, включив свет, закрыла дверь изнутри. Сразу стало как-то спокойнее.

– Не так уж мне сюда и хотелось, – пробормотала Таня. – Можно было и до утра потерпеть. А теперь… идти обратно… одной…

Одной…

Таня даже подскочила от неожиданно пришедшей в голову мысли. Быстро, пока не возникли сомнения, она выглянула в коридор и сказала, на всякий случай – шёпотом:

– Я не одна. Понял?

– Угу, – услышала она в ответ. – Со мной. Страшно?

– Не-а. – Таня не удержалась, и показала темноте язык. Конечно, мама говорила, что это некрасиво, но один то раз… чудовищу из-под кровати… можно, наверное? – Совсем не страшно. Это ты меня ПРОВОЖАЕШЬ. Понятно?

– Но я же… – чужой шёпот зазвучал растеряно, но Таня уже не слушала. Нарочито беззаботным шагом она дошла до кровати и… запрыгнула на неё. На всякий случай. Мало ли.

– А свет-то ты в туалете не выключила, – теперь шёпот звучал злорадно. – И дверь не закрыла. Пойдёшь?

– Тебе не нравится – сам и сходи, – буркнула Таня, стараясь, чтобы не дрожал голос.

Она услышала смешок.

– И схожу.

Раздался щелчок, и свет в туалете погас. Скрипнув, закрылась дверь – та, которая в туалет. Ещё еле слышный скрип – и захлопнулась дверь в комнату.

Таня зажала руками рот, чтобы не вскрикнуть.

– Лучше?

Таня кивнула и на всякий случай опять залезла под одеяло с головой.

– Ну, тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – машинально откликнулась Таня в ответ.

Утром папа менял сгоревшую лампочку, а мама ворчала про сильные сквозняки, хлопающие дверьми.

Таня украдкой (и не без опаски) заглянула под кровать. Никого не увидела, но в таком бардаке можно и слона спрятать, как мама говорит…

2

На следующую ночь Таня долго лежала с открытыми глазами, глядя то в потолок, то в стену.

Ничего страшного. Ничего даже чуть-чуть необычного. Тени в углах почти не пугали, слышен был лишь шум машин на улицах. Никаких странных голосов, ни наяву, ни в голове.

Несмотря на то, что воспоминания о страхе предыдущей ночи были ещё свежи, она чувствовала нечто вроде разочарования. И досады. На себя. За то, что позволила себе поверить в сказку. Глупую страшилку, совсем детскую.

А жаль…

В конце концов, не выдержав, она встала и подошла к двери. Выглянула в коридор.

– Ты тут? – прошептала Таня, глядя в непроглядную темноту. – Или нет?

Тишина… ну, конечно. И абсолютно не страшно.

Она вернулась в кровать и укрылась одеялом. Было тепло и спокойно. Таня закрыла глаза…

– Спишь? – шёпот вновь появился внезапно, вполз в комнату, словно холодный воздух в щель, стелясь по полу, постепенно проникая повсюду. Вместе с ним вернулся вчерашний страх.

Таня не ответила и, лёжа с закрытыми глазами, постаралась ни о чём не думать.

– Ну, спи, спи. А, может, лучше поиграем. В догонялки? Или в прятки?

– Только прячешься ты, – пробормотала Таня, не открывая глаз.

– Ага! – воскликнул кто-то, и девочка почувствовала слабый щелчок по носу. – Считай!

– Болтливый, – буркнула Таня, открывая глаза. Почему-то уже было не так страшно. Может, потому что это существо пока просто (хоть и весьма жутковатым образом) разговаривало с ней, а не пыталось немедленно употребить в пищу. – Кто ты? Бабайка?

– Бабайка… – эхом откликнулся шёпот.

– Чего тебе нужно?

– Я хочу… – По стене и потолку побежал свет от фар проезжающей машины, очерчивая тёмные угловатые тени. – Хочу есть! Хотя нет, даже – жрать!

– Жрать – некрасивое слово, – сказала Таня, натягивая одеяло на голову.

Ответа она не услышала, но кто-то пощекотал её открывшуюся пятку. Таня взвизгнула и сжалась под одеялом в комок, подоткнув его со всех сторон.

– Отстань!

– Это не я, – отозвался невозмутимый голос. – Это микробы. Ползают. Ноги-то ты перед сном не мыла.

Тане стало немного стыдно. Ноги она действительно не помыла, хотя мама напоминала ей целых два раза. Но… но не кошмарика подкроватного это дело!

– А ещё, Татьяна, ты зубы почистила кое-как: пару раз провела зубной щёткой и готово. Теперь там тоже микробы. И одежду как всегда по всей комнате раскидала, – шёпот в голове приобрел до жути знакомые интонации маминого голоса. – И…

Таня резко села на кровати, сердито уставившись в темноту.

– Прячешься – значит сиди и молчи.

Бабайка неопределённо хмыкнул, но комментировать не стал.

Злость заставила Таню слезть с кровати и, вооружившись подушкой, обойти комнату. Безрезультатно – Бабайку она так и не нашла (неясно, хорошо это было или плохо). Разве что под кровать она заглянуть так и не решилась (туда и при свете смотреть было страшновато).

– Сдаёшься? – гнусно хихикнул Бабайка, заставив Таню вздрогнуть.

– Ага, щас! – Исполняя появившуюся в голове мысль, девочка метнулась к стене и щёлкнула выключателем. Яркий свет ударил по глазам, заставив её зажмуриться.

– Ну, так не честно…

– Нормально. – Таня взяла покрывало и, свернув его валиком, заткнула им щель под дверью, чтобы свет не был виден из родительской спальни. После она вернулась в кровать и, устроившись поудобнее, отвернулась к стене.

Это же не так уж и сложно – спать при свете.

– Я так не играю…

А вот не обращать внимания на жуткий шелестящий шёпот – сложнее. Но тоже возможно.

– Все нормальные люди спят не при свете, – продолжался навязчивый шёпот. – Возможно, это повод задуматься? Вдруг это удобнее? Комфортнее? Лучше?

– Замолчи.

– Лично мне в темноте больше нравится, – вкрадчиво произнёс Бабайка. – Давай выключим?

Лампочка мигнула, но не погасла.

– Не порть лампочку! У нас запасные кончились, папа вчера сказал. Придётся за новой в магазин идти. Далеко.

– Прогулки на свежем воздухе – это полезно.

Однако лампочка больше не мигала. На зато что-то снова зашуршало под кроватью.

– Это ты?

– Нет.

– Только не говори, что это микробы.

– Это шебуршунчик.

– Шебуршунчик? – Таня ещё никогда в жизни не слышала этого слова. – А что он там делает?

– Шебуршится.

Действительно.

– Выключи свет, а? – тоскливо протянул Бабайка. – Неуютно.

– А днём ты как? – заинтересовалась Таня. Жалобный тон голоса собеседника успокаивал.

– А днём я сплю, – охотно пояснил Бабайка.

– Вот и спи.

Таня закрыла глаза.

– Эй! Я не хочу спать… Выключи! Сейчас же! Ну что за дети пошли, в самом деле? Вот уйду…

– И что?

– И уйду. Всё.

Шевельнулась штора на окне. Хлопнула форточка. Стало тихо.

– Бабайка, – тихонько позвала Таня через пару минут.

Ответа не было.

Таня встала и подошла к окну. Там всё было как обычно. Детская площадка в окружении неподвижных деревьев. Несколько светящихся окон дома напротив. Тонкий серпик луны, похожий на букву «с».

И никого.

Стало как-то даже… обидно, что ли.

Со вздохом Таня отвернулась от окна, намереваясь вернуться в кровать и всё-таки поспать. И тут лампочка опять мигнула. И ещё раз. И погасла…

Скрипнула за спиной приоткрывшаяся форточка. Повеяло холодом.

– И снова здравствуй…

Таня застыла, словно в игре, когда ведущий кричит «замри!». Она чувствовала каким-то не всегда работающим чувством, что сзади неё стоит… он. Чувствовала почти-прикосновение к плечам. Смотреть было страшно, поэтому она зажмурилась. Но вместо того, чтобы закричать (хоть и очень хотелось) Таня неожиданно для себя заявила:

– Нашла.

– Что? – в голосе послышалось некоторое замешательство. – Ну… тогда, получается, я вожу. Раз. Два.

Тут Таня, наконец, отмерла и метнулась под одеяло.

– Три. Четыре. Пять… Ну, так не интересно. Уже было.

Выглянув из-под одеяла, Таня увидела, как неясная тёмная тень скользнула по полу, прямо под кровать. Всё вновь затихло.

– Слушай, – нерешительно начала Таня некоторое время спустя, уверенная, что Бабайка всё ещё под кроватью, – а почему ты… ну…

– Что?

– Меня не сож… не съел? – быстро поправилась она. – Хотел же.

Казалось, Бабайка задумался. Надолго. И ответил, когда Таня уже перестала этого ждать.

– Когда я ушёл – ты… огорчилась.

Таня смущённо фыркнула.

– Привычка – вторая натура, – процитировала она папу. Она не совсем точно понимала смысл этого выражения, но ей показалось, что оно придётся к месту.

– Ну да, ну да… конечно.

Таня не совсем поняла, что он хотел этим сказать. Поэтому не ответила.

А потом, незаметно для себя, заснула.

3

Следующей ночи Таня даже ждала. Всё казалось ужасно долгим: и ужин, есть совсем не хотелось; и вечерняя уборка скопившегося в её комнате за день бардака; и даже вечерний мультфильм. И очень долго не ложились спать родители, обсуждали какие-то непонятные и неинтересные вещи, гремели чем-то на кухне, ходили по коридору туда и обратно…

Время будто остановилось.

Наконец прозвучали обычные пожелания спокойной ночи, и Таня осталась в комнате одна. Она села на кровати и уставилась в темноту. Было страшновато, но больше любопытно. Вопрос, который она хотела задать, мучил её весь день. Она уже его озвучивала, но ночной страх ответил очень уклончиво, а она была слишком напугана, чтобы добиться ответа. Сегодня же Таня была полна решимости.

– Бабайка! – осторожно окликнула она, и даже чуть испугалась заранее, представив, как зазвучит совсем рядом, почти у уха жуткий голос.

Но Бабайка не откликнулся. Девочка напрасно вслушивалась в ночные звуки. Все они – и гудение холодильника на кухне, и тиканье коридорных часов, и капли начавшегося дождя за окном – были до обидного обычными. Таня до рези в глазах всматривалась в каждый тёмный силуэт в комнате, и каждый раз с разочарованием убеждалась, что узнаёт то стул с новеньким рюкзаком, то запутавшийся в шторе цветок на окне, то небрежно сброшенного на пол большого плюшевого мыша – он занимал место на столе, мешая смотреть мультик.

Таня с изумлением поняла, что не может испугаться. Вообще не может. Ну нечего тут бояться.

А был ли Бабайка?

– Был, – твёрдо сказала сама себе Таня, поспешно прогоняя страшную… да, страшную мысль о том, что Бабайку она просто-напросто придумала. До такой степени хорошо, что поверила в него сама. – В прошлый раз он тоже не сразу пришёл.

Решив, что сидеть на кровати бессмысленно, Таня встала и, подняв мыша, посадила его на законное место рядом с монитором.

Ничего не случилось.

Тогда Таня потихоньку подошла к окну и заглянула за шторы. Никого не нашла, но убедилась, что форточка открыта, а значит доступ в комнату точно есть, и бедному ночному страху не придётся мёрзнуть на улице. Если он приходил с улицы, конечно.

Таня зевнула и поняла, что ужасно хочет спать. Даже больше, чем спросить…

Девочка вернулась в кровать и завернулась в одеяло. Было тепло и уютно. Вот только заснуть отчего-то не получалось.

Одеяло, видимо, придало Тане смелости. И она всё же решилась свесить голову вниз и заглянуть под кровать. Темнота там была куда гуще, чем в комнате. Вообще ничегошеньки не видно! И лишь тихо хрустнуло что-то в глубине этой темноты – тихо, но Таня услышала. И тут же девочка одновременно испугалась и обрадовалась, она даже не знала, что так может.

– Бабайка? – на всякий случай уточнила она шёпотом.

– Неа… – прошелестело из-под кровати.

Озадаченная Таня села, подобрав под себя ноги. Неизвестному подкроватному обитателю она поверила сразу же – голос Бабайки звучал совершенно по-другому. Этот же… он словно был вовсе лишён звука и тихо высвистывал слова.

– О! – неожиданно Таня вспомнила. – Ты – шебуршунчик, да?

– Уху… – просвистел шебуршунчик из-под кровати.

Таня вновь свесилась с кровати, так, что коснулась макушкой пола.

– А что ты там делаешь? – с любопытством спросила она.

– Шебуршится он там, шебуршится, я же говорил, – прошипел знакомый долгожданный зловещий шёпот откуда-то сверху, но в то же время очень близко. – Плохо кувыркаешься, так и шею свернуть недолго. А шебуршунчик – он пугливый, не лезь к нему.

Неловко скатившаяся с кровати Таня села, потирая ушибленное плечо.

– Напугал, блин, – пробормотала она, глядя в потолок. Бабайки видно не было.

– Мне положено, – невозмутимо отозвался кошмарик.

– Вот! – Таня даже подскочила. – Я как раз спросить хотела!.. – тут она вспомнила о спящих в соседней комнате родителях и поспешно замолчала, зажав рот ладонью.

– Ну? – голос словно закутал её в себя, как в одеяло, не имея определённого источника, а тихо шелестя вокруг.

Таня сочла за лучшее побыстрее нырнуть под вполне настоящее одеяло.

– Что тебе вообще надо от людей? – спросила она потом, высунув из укрытия лицо. – Зачем ты этим занимаешься?

– Я голоден. Очень. Просто кошмарно, – поведал ей Бабайка, его шёпот коснулся уха девочки вполне ощутимым холодом.

В ответ неожиданно громко забурчал живот самой Тани.

– Я тоже, – пожаловалась она. – Но если я тебя сейчас напугаю, мне же это не поможет… эй!

Бабайка смеялся. Сначала это было негромкое зловещее хихиканье, но оно быстро переросло в оглушающий чудовищный хохот, который на обычный человеческий смех походил мало. В нём было и гудение труб, и резкие искрящиеся щелчки, неприятное царапанье и какое-то почти кошачье подмяукивание.

Но Таня испугалась даже не сколько самого дикого смеха (лишь в начала, тихо пискнув, нырнула под одеяло от неожиданности), сколько того, что родители проснутся и… и… и вообще же непонятно, что дальше будет!

– Эй! – зашипела она в содрогающуюся от хохота ночного страха темноту. – Тише!

– Меня не слышно, пока я сам не захочу, – хихикнул кошмарик, успокаиваясь. – Не бойся. В смысле, этого.

Но, не сдержавшись, он вновь рассмеялся.

– Ты… меня… напугаешь!.. Не могу… Ты – человек… хи-хи… и должна есть ужин, а не выкладывать его втихую обратно в сковородку… хе! А я питаюсь страхом. Чужим. Твоим, например. – К концу своей речи он поуспокоился и затих где-то в темноте.

– Я кушать хочу, – тоскливо протянула Таня.

Да, сейчас она не отказалась бы от ужина. Даже забыла бы про то, что не любит тушёные овощи. Но сковородка с остатками еды была далеко, на кухне, в холодильнике.

Бабайка неопределённо булькнул.

– Девочка, не наглей. Ещё я еду никому в постель не приносил. Тебе надо – ты и иди.

– Я и не просила. И пойду.

Таня со вздохом слезла с кровати. Путь предстоял рискованный, и дело было совсем даже не в Бабайке.

Но вдруг в голову девочки пришла одна интересная мысль.

– Слушай, ты же сможешь сделать так, чтобы мама и папа не проснулись?

– Вообще? – тут же вкрадчиво уточнил ночной страх.

– Что?.. Нет! – поспешно замотала головой Таня. – Не проснулись, пока я ем. А то мама ругаться будет. А папа не будет, но расскажет маме, а она… Так сможешь?

– Без проблем, – прозвучал ответ, и страх лёгким прохладным сквозняком выскользнул из комнаты.

Вслед за ним по полу потянуло холодом. Таня зябко поёжилась и закуталась в одеяло. И уже таким вот коконом, еле перебирая ногами, она побрела в сторону кухни.

– Хм… какие предосторожности, – зазвучал сзади ехидный голос Бабайки. – Думаешь, оно поможет тебе, если что? Но это далеко не непреодолимое препятствие. Я не так уж боюсь одеял.

– А я не боюсь тебя, – буркнула Таня, открывая холодильник.

– Это как? – опешил Бабайка.

– А вот так.

Стараясь действовать тихо, она вытащила на стол сковороду и открыла крышку. Та тихо звякнула. Пахло на удивление вкусно, ни в какое сравнение не шёл запах, что был во время ужина. Взяв вилку, Таня быстро зачавкала. Бабайка (если это был он) чем-то молча шуршал в буфете. Минуту, две, три…

Не выдержав, наевшаяся Таня убрала сковородку и вилку, и на цыпочках подкралась к буфету. Прижалась к дверце ухом. Шёпотом окликнула кошмарика.

– Ммм? – раздалось в ответ из буфета.

– Ты чего делаешь?

– Ем.

– Что?

– Как что? Конфеты.

– А… – начала было Таня, но тут дверца распахнулась, больно стукнув её по макушке, и прямо ей в руки выпал мешочек, полный пустых шуршащих фантиков. Девочка машинально запустила туда руку, но смогла нащупать лишь одну целую конфету. Она развернула её и съела – чего уж там. Конфета оказалась вкусной, но сладость изрядно подпортила наполнявшая Таню обида.

Таня шмыгнула носом.

Стоило только подумать, что завтра скажет мама, увидев пустые фантики, как захотелось попросить Бабайку съесть и её тоже. Чтоб не мучиться.

– Ты обиделся, что ли? – наконец окликнула она затаившего сякошмарика. – Ну извини, невежливо было, я ем, а ты нет… Но это, – она взглянула на шуршащий мешочек в руке, – это – свинство, самое настоящее. Не скажу же я маме, что это ты съел! А, значит, это была я. Не микробы же.

– Зато теперь ты боишься, – довольно фыркнул Бабайка. – Не меня, правда. Ну ладно.

«Положено ему, блин…» – с горечью подумала Таня. Не придумав ничего лучше, она сунула мешок с фантиками обратно в шкаф, закрыла дверцу и побрела в кровать. Там она свернулась в одеяле, уткнувшись лицом в подушку.

Через пару минут она почувствовала, как кто-то жутким холодным клубком свернулся на кровати у её ног. Этот кто-то знакомо зловеще сопел и молчал. Хотя был не прав, подумала девочка.

Таня твёрдо решила, что всё же дождётся извинений. И заснула.

Утром Таня проснулась на удивление рано. Раньше всех. И, движимая какой-то смутной, глупой надеждой, заглянула в буфет, хотя была уверенна, что Бабайка сном не был.

Конфеты были на месте. Целые. Кроме одной, что съела сама Таня.

Девочка побыстрее свернула фантик в плотный комок и засунула поглубже в мусорное ведро.

«Выплюнул, что ли?» – размышляла она. Решила, что лучше об этом не думать. И конфеты эти не есть, на всякий случай.

Но остановить мыслительный процесс не так уж и просто. Особенно на интересную тему.

– А вдруг он не может есть обычную пищу, – подумала она вслух. – Интересно, а что он вообще ест, кроме чужого страха? Он вообще живой?

Но спросить было не у кого. Днём своеобразно «извинившийся» Бабайка спал, как всегда.