Текст книги "Невмешательство и свобода торговли. История максимы Laissez faire et laissez passer"

Франсуа-Мишель Летелье, маркиз де Лувуа (1641–1691)

Введение надзора и штрафов за несоблюдение регламентов

Обременительными эти предписания стали только тогда, когда, в соответствии с указом от 24 февраля 1670 г., за их несоблюдение были установлены штрафы и были назначены специальные инспекторы. Будучи наделенными полицейскими полномочиями, они внимательно надзирали за выполнением предписаний. Особенно усилилось недовольство коммерсантов инспекторами, но не самими регламентами, во время правления короля Людовика XV. Регламенты в качестве необязательного для исполнения руководства хотели сохранить даже в период наиболее острой вражды с инспекторами[35]35
  Об этом, например, можно прочитать в главном сочинении XVIII в., направленном против института инспекторов и удостоенном премии Академии города Амьена: Simon Clicquot de Blervâche. Considérations sur le commerce et en particulier sur les compagnies, so-cietés et maîtrises. Amsterdam, 1758.


[Закрыть]. Справедливости ради следует, однако, сказать, что хотя должность инспекторов и была введена Кольбером (закон от 30 апреля 1670 г.), он сам утвердил, согласно словарю Савари, только нескольких из них («quelques inspecteurs»). Тот же источник далее сообщает, что «Monsieur de Lou-vois, qui lui (Colbert) succéda dans la Sur-Intendance des Arts et Manufactures, en augmenta de beaucoup le nombre» [ «Господин Лувуа, который наследовал ему [Кольберу] в суперинтендантстве изящных искусств и мануфактур, значительно увеличил его штат»]. Позднее, уже при Людовике XV, число инспекторов превысило сорок человек.

Лувуа испортил посмертную репутацию Кольбера

Какой-то удивительный рок соединил Кольбера с Лувуа. Лувуа не только еще при жизни Кольбера стал его злейшим врагом, но и сумел подпортить его посмертную репутацию. Известно, что в качестве руководителя департамента по военным делам Лувуа подталкивал главного министра к принятию разного рода строгих фискальных мер, которые сам Кольбер не одобрял. Когда же, вдобавок ко всему, удивительный каприз судьбы сделал Лувуа преемником Кольбера на посту суперинтенданта королевских построек, изящных искусств и мануфактур, чему сам Кольбер был не очень рад, Лувуа, доводя принимаемые им меры до крайности, сваливал всю ответственность за их последствия на Кольбера, хотя на самом деле ее следовало бы возложить на него самого. Ордонансы, изданные в период его руководства, по своему содержанию направлены главным образом на безжалостное ужесточение регламентов, принятых при его предшественнике, посредством новых штрафов и усиленного контроля[36]36
  Задачи инспекторов мануфактур
  При Кольбере, по-видимому, задача инспекторов мануфактур заключалась лишь в том, чтобы побуждать местных полицейских чиновников и правления производственных корпораций, отвечавших в то время за надзор за соблюдением регламентов, выполнять свои должностные обязанности. Согласно указу от 17 июля 1684 г., принятому год спустя после смерти Кольбера, им вменялось в обязанность на всех рынках и ярмарках своего округа в присутствии местных контролирующих чиновников лично проверять изделия на предмет их соответствия требуемым качеству и форме и выписывать соответствующие штрафы. Другим указом от 23 июня 1687 г. им разрешалось входить в дом любого коммерсанта без его согласия и без привлечения или уведомления представителей местных надзорных органов, чтобы лично производить проверку. Таким образом, сфера деятельности инспекторов существенно расширилась, вследствие чего была увеличена их численность. Каждые шесть месяцев они были обязаны направлять Генеральному контролеру (Contrôleur général) отчет о состоянии мануфактур и о результатах их служебной деятельности. Особенно большие льготы были предоставлены инспекторам мануфактур в правление Людовика XV, улучшившие их материальное положение за счет освобождения от уплаты многочисленных налогов. Их регулярное жалование сначала было установлено в размере 2000 ливров. См.: Savary. Dictionnaire. Art. Inspecteur, Règlemens.


[Закрыть]. Устарев, они, естественно, стали тяжелым бременем для производства. Следует, однако, полагать, что, будь Кольбер жив, то с его изумительным умом он позаботился бы о том, чтобы привести регламенты в соответствие с изменениями на мировом рынке. Во всяком случае, нет никакой причины предполагать, что он выступил бы против такого приноравливания, что действительно произошло при его малозначимом преемнике, причем, возможно, со ссылкой на его имя. Когда внимательно оцениваешь влияние предписаний, принятых при Кольбере, на развитие производства вплоть до конца XVIII столетия, не хочется верить своим глазам. Немудрено, что дела шли не слишком хорошо. Тем не менее историческая справедливость требует снять с Кольбера ответственность за это, переложив ее на его неспособных преемников, в первую очередь на человека, которого он ненавидел как злейшего врага своей экономической системы, возвышение которого при королевском дворе в конечном счете привело к крушению всех начинаний и замыслов Кольбера. То, что мы знаем под вводящим в заблуждение названием кольбертизм, было бы правильнее определить как система Лувуа, главным достижением которой явился перенос правил военного управления и дисциплины в сферу торговли. План Кольбера этого никак не предусматривал. К сожалению, однако, в последующее время примером для подражания стало именно его уродливое подобие[37]37
  Похожие сравнения можно найти в: H. W. Fernam. Die innere französischen Gewerbepolitik von Colbert bis Turgot. Leipzig, 1878; A von Dumreicher. Über den französischen National-Wohlstand als Werk der Erziehung. Wien, 1879; Gustav Cohn. Colbert vornehmlich in staatswirtschaftlicher Hinsicht, опубликована в двух номерах ежегодника «Zeitschrift für die gesamte Staatswissenschaft» за 1869 и 1870 гг.


[Закрыть].

Совещание Кольбера с коммерсантами

Но как бы там ни было, очевидно, что во времена Кольбера сообщение о совещании коммерсантов в целях совместного обсуждения потребностей торговли и производства не воспринималось как нечто чрезвычайное. Тем более что мы также располагаем подтвержденными сведениями об одной встрече, похожей на названную выше, и о ней мы расскажем более подробно.

Реакция Кольбера на критику (1)

В мемуарах Амело де ла Уссе[38]38
  Amelot de la Houssaye. Mémoires historique, poliques; critiques et littéraires. Amterdam, 1731. T. II. P. 101.


[Закрыть] мы натолкнулись на следующий рассказ: «В один из дней Кольбер созвал самых значительных коммерсантов Парижа и прилегающих городов, чтобы посоветоваться с ними о средствах, которые могли бы помочь вновь оживить торговлю. Так как никто не отважился высказаться, министр спросил: “Господа, вы немы?” “Нет, Ваша милость, – возразил представитель города Орлеана по имени Хацон, человек большого ума, – но мы опасаемся обидеть Вашу милость, если по неосторожности скажем то, что Вам будет не по нраву”. “Говорите без опаски, – ответил министр, – тот из вас, кто будет со мной наиболее откровенен, станет самым лучшим слугой короля и моим лучшим другом”. Вслед за этим слово взял Хацон и сказал: “Ваша милость, поскольку Вы призываете нас к этому и обещаете, что не воспримете как оскорбление то, что мы, почитая за оказанную нам честь, Вам предложим, то я откровенно скажу: заняв Ваш пост, Вы нашли повозку опрокинутой и что Вы ее приподняли, чтобы перевернуть ее на другую сторону”. Эти слова разгневали Кольбера и он выкрикнул: “Что Вы такое говорите, мой друг?” “Ваша милость, – произнес в ответ Хацон, – покорнейше прошу о прощении за то, что я был столь безумен, что положился на Ваше слово; более я ничего говорить не стану”. Вслед за этим министр призвал других собравшихся высказаться, однако никто больше не пожелал открыть рта, и тем самым обсуждение было закончено».

Таким образом, здесь мы имеем дело с совершенно аналогичным собранием, каковое мы и искали. Можно было бы даже почти предположить, что этот случай и является, собственно говоря, источником нашей версии, которая позднее была представлена в несколько ином виде. Однако этому противоречит оптимистическое сообщение о том, что автором формулы был Лежандр, что сама она была произнесена во время состоявшегося обсуждения, что вряд могло быть додумано в более позднее время. Другой пример возражения конкретного лица против экономической политики Кольбера, которое, правда, касается, колониальной торговли, мы можем почерпнуть из сообщений маркиза д’Аржансона[39]39
  Marquis d’Argenson, Loisirs d’un Ministre d’Etat. Composé en 1736. Éd. 1737. Vol. II. P. 172 et suiv.


[Закрыть].

Реакция Кольбера на критику (2)

Один знакомый аббата де Лонгуере, от которого д’Аржансон якобы услышал этот рассказ, однажды заявил Кольберу, что для Франции просто безумие иметь столь большие владения в Америке или, тем более, в Ост-Индии. Пусть лучше англичане, которым без них в Европе принадлежит так сказать всего лишь один фут земли, тешат таким образом свое тщеславие, или голландцы. Даже если Франция будет получать все то, что ей потребно с тех территорий, из вторых рук, она от этого не обеднеет, поскольку у себя дома располагает не только всеми необходимыми продуктами питания и видами сырья, но и достаточными средствами, чтобы производить товары для удовольствия и предметы роскоши, которые позднее обеспечат поступление денег в страну. «Кольбер, – говорится в этом рассказе, – сильно разгневался на того, кто позволил себе такую свободу мнения, и не захотел его впредь видеть. Однако разгневаться – не значит ответить!»

Состоялась ли эта встреча во время какого-то собрания или она носила приватный характер, об этом в сообщении ничего не сказано. Однако в заключительной фразе д’Аржансона «разгневаться – не значит ответить» просматривается точка зрения автора максимы «pas trop gouverner» [ «не управлять слишком много»].

Недовольство правительством

Из сказанного выше нам, таким образом, становится понятным, что ни само собрание, сообщение о котором мы отыскали, ни выступление одного из его участников перед Кольбером не являлись для того времени чем-то невероятным. В более поздний период двадцатидвухлетнего правления этого государственного деятеля недовольство правительством в связи с поборами, вызванными непрекращающимися войнами Людовика XIV, достигло точки кипения.

Это обстоятельство подводит нас к вопросу о том, в какой момент времени произошел тот случай, который, хотя и не подтвержден достоверно на основании имеющихся исторических источников, тем не менее, видимо, не может быть подвергнут сомнению.

Два периода в государственной деятельности Кольбера

Неймарк[40]40
  Neymarck. Colbert et Son temps. T. II. P. 462.


[Закрыть] справедливо различает два периода в государственной деятельности Кольбера – период исполненного юношеской энергии взлета в полном согласии со своим королем до начала войны с Голландией (1672) и последующий период упорного отстаивания результатов своего труда в противовес военной политике Людовика XIV и Лувуа. Второй период длился вплоть до самой смерти министра в 1683 г. И только на этот второй период, начало которого можно, по-видимому, датировать 1670 годом, необходимо обратить внимание, поскольку на протяжении первого периода Кольбер работал в достаточно тесном союзе с третьим сословием.

Однако 1670 год был ознаменован угрозами штрафов за отклонения от регламентов, которые явились первопричиной будущих раздоров.

Ян де Витт (1625–1672)

На этот же 1670 год приходится в высшей степени примечательное послание, направленное против торговой политики Кольбера, которое, хотя и пришло из-за рубежа и поначалу, по-видимому, осталось почти неизвестным широкой публике, тем не менее, вне всякого сомнения, по своему содержанию перекликалось с определенными тенденциями внутри страны.

Протест Голландии против французского протекционистского тарифа

Французский таможенный тариф, введенный в действие Кольбером в 1664 г. и по характеру отвечавший принципам свободы торговли, спустя три года был заменен пресловутым протекционистским тарифом 1667 г., который главным образом был направлен против Голландии. Большой ущерб, нанесенный тем самым торговле этой страны, побудил правительство Соединенных провинций (Ян де Витт) подготовить соответствующий протест. 21 октября 1670 г. тогдашний голландский посланник Петер де Гроот, сын известного Гуго Гроция, передал непосредственно королю представление[41]41
  Знанием этого, насколько мне известно, еще не опубликованного документа я обязан доброте историка господина д-ра Августа фон Гонценбаха из Берна, который также передал мне и другие ценные свидетельства для настоящей работы (см. ниже, с. 44 сн.).


[Закрыть], в котором сначала высказывалось сожаление по поводу того, что «торговля, которая является душой человеческого общества (l’âme de la sociéte humaine)», задыхается под тяжестью неподъемных таможенных пошлин, которыми французское правительство в последнее время решило обложить ввозимые из Соединенных провинций продовольствие и другие товары, что имеет своим следствием нарушение взаимного согласия и расположения. В представлении далее говорилось о возможных ответных мерах, с принятием которых было решено, однако, воздержаться, чтобы обратиться к Его Величеству с прошением, исполненным чувствами искренней дружбы, отменить вышеуказанное, «учитывая свойственное Его Величеству великодушие, а также потребности как собственных подданных короля, так и граждан Соединенных провинций, и вернуть торговле ее прежнюю свободу», снизив таможенные сборы до уровня, на котором они находились ко времени заключения в 1662 г. последнего договора.

Теоретическое обоснование

То, что делает этот документ столь необычным, это не само представление как таковое, а прямо-таки теоретическое обоснование прошения, которое выглядит так:

«Очевидно, Сир, что счастье народов главным образом состоит в легкости зарабатывания своего пропитания, поэтому с полным правом можно сказать, что тот, кто живет удобно, одновременно живет счастливо (qui vit commodément vit heureusement). Так же очевидно, что первым условием этого удобства выступают человеческие труд и производство (le travail et l’industrie de l’homme), вторым – продажа изделий этого труда и третьим – приобретение недостающего за рубежом в обмен на избыток собственных продуктов; очевидно далее, что первое из этих трех условий будет весьма неполным без двух других и что эти два последние, в конечном счете, зависят от торговли, или в гораздо большей мере, что они только и создают торговлю. Из этого следует, что нет ничего более выгодного для того, чтобы сделать жизнь людей приятной и удобной, как облегчить им возможности торговли».

«Если мы, – говорится далее в послании, – добавим к этому, что Господь в Своем всепремудром Промысле не только хотел наделить свое творенье всем, что может служить его счастью, но также хотел, чтобы это произошло на пути, который пригоден для установления дружбы и всеобщей общественной связи между всеми частями мира, а именно создав природу в таком многообразии видов почвы и климата, при котором каждая страна владеет чем-то особенным, чего недостает другой стране, что дает стимул к обмену своего избыточного на ей недостающее, порождая потребность во всеобщем и взаимном обмене, который мы называем торговлей, то тогда будет легко понять, что те, кто облегчают эту торговлю, одновременно прокладывают пути, благодаря которым народы станут счастливыми и довольными. И наоборот, те, кто осложняют торговлю, закрывая для нее доступ путем вызывающе высоких пошлин, которые делают невозможным сбыт, не только препятствуют своим поданным с удобством потреблять продукты, произрастающие в других странах, но и мешают им продавать при обмене то, что они сами имеют в избытке. Так их народы частично оказываются вынужденными пребывать с тем, в чем у них есть избыток, и частично испытывать нужду в том, в чем они имеют потребность» и т. д.

Перекличка со словами Ричарда Кобдена

Кому не придет в голову при чтении этого документа любимая фраза Ричарда Кобдена «Free trade the international law of the Almighty» [ «Свободная торговля – международное право всемогущества»]? Здесь же мы одновременно уже находим применение принципа международного разделения труда в интересах снижения таможенных пошлин. Так что аргументы наших современных поборников свободы торговли отнюдь не новы. Они восходят, что можно увидеть уже на примере нашей максимы, к временам самого ярко выраженного протекционизма. Упомянутая выше дипломатическая нота, как известно, непосредственно не имела успеха. Содержащееся в ней требование вновь появляется только в мирном договоре, заключенном в 1679 г. в Нимвегене, который подвел итоги войны, вспыхнувшей вскоре после передачи ноты, и обязал Францию вернуться к таможенному тарифу 1664 г.

Момент зарождения идей, отлившихся в Максиму

Можно предположить, что голландцы, которых согласно приведенному выше обоснованию беспокоило не столько благополучие самих государств, сколько подданных, не ограничились такого рода официальным представлением и сами попытались сформировать во французских торговых кругах мнение против экономической политики Кольбера. Тем не менее вряд ли можно говорить о том, что ненависть к чрезмерной государственной «опеке» предпринимательства в 1670 г. уже достигла во Франции апогея, который ощущается в ответе Лежандра. Скорее всего, это было время зарождения тех идей, из которых впоследствии вышла максима, получившая столь широкое распространение как нарицательное выражение.

В период начавшейся затем войны (1672–1679) ее появление представляется маловероятным по той причине, что в то время такого рода совещательные собрания едва ли собирались.

Ситуация изменилась с восстановлением мира, когда вновь появились условия для проведения обсуждений в целях возрождения производственной жизни. Мы знаем, что в это время Кольбер предпринял огромные усилия, чтобы вновь привести в порядок свою систему, сильно пострадавшую вследствие военных действий[42]42
  Сравните циркуляр Кольбера «Circulaire aux commissaires départis et intendants des généralités et pays d’élections» от 1 июня 1680 г. (приведен в приложении в: P. Clément. Histoire du Systéme Protecteur). В нем чиновников обязывают в каждом округе своего управления лично контролировать состояние экономики, особенно обращая внимание на неравенство при начислении податей. «Ecoutez aussi toutes les plaintes qui vous seront faites, à cause de l’inégalité des impositions dans les rôles des tailles, et faites tout ce que vous estimerez à propos pour retrancher ces abus et rendre l’imposition la plus égale qu’il sera possible». [ «Выслушайте также все жалобы, которые будут вам поданы относительно неравенства сумм налогов в списках
  тальи и сделайте все, что посчитаете необходимым, дабы сократить эти злоупотребления и установить, насколько это только возможно, наиболее равное налогообложение».] Отчет должен был представляться каждые три месяца.


[Закрыть].

Апогей недовольства Кольбером и ослабление его влияния при дворе

Помимо этого также известно, что народ незаслуженно возлагал именно на него ответственность за новые подати[43]43
  «Le surintendant [Colbert] était devenu pour le peuple la personnification de la maltôte» [ «Суперинтендант (Кольбер) стал для народа воплощением незаконного взимания податей»]), см.: Capefigue, Louis XIV, son gouvernement et ses relations diplomatiques avec l’Europe. 6 Vols. Paris, 1837. T. II. P. 5.


[Закрыть], против которых он столь отчаянно выступал, хотя и безуспешно, в королевском совете. Если мы предположим, что годом рождения laissez-nous faire является 1680 год, то здесь мы, наверное, будем недалеки от истины[44]44
  Когда выше на с. 11 в цитате из работы Трэверса Туисса (1847) говорится, что, согласно некоторым сообщениям, это был ответ Лежандра на «вопрос Кольбера о его мнении относительно предложенного им [Кольбером] проекта», который, по-видимому, касался таможенного тарифа 1667 г., то, очевидно, речь здесь идет о собственной приписке автора, поскольку ее содержание никак не согласуется ни с одним из оригинальных источников, из которых Туисс черпал свои сведения.


[Закрыть]. В этот год раздражение против министра достигло максимума; кроме того, также было известно, что его влияние при дворе уже не было столь же значительным, как прежде, и что поэтому теперь можно было, не боясь, открыто бросать нелицеприятные упреки в его адрес. По крайней мере, Лувуа[45]45
  Эта ненависть была перенесена на последователей Кольбера. Когда его сын маркиз де Сеньеле, который еще при жизни отца получил должность руководителя морского департамента, неожиданно скончался в 1690 г., появился слух, что он был отравлен Лувуа.


[Закрыть] никогда не стеснялся в подстрекательских высказываниях по поводу своего соперника.

Кем был Лежандр?

Еще один вопрос, который нам предстоит здесь рассмотреть, это вопрос: кем был Лежандр?

Я уже говорил, что это имя стало нам известно от Тюрго, однако кроме имени каких-либо иных сведений о нем он нам не сообщает. Согласно другой исторической версии, которую мы рассматриваем, Лежандр был крупным торговцем (négociant). Вот два свидетельства, на основании которых нам придется провести наше расследование. Эта задача не из легких, поскольку имя Лежандр во Франции встречается довольно часто. Тем не менее мы можем предполагать, что автор выражения, которое стало нарицательным, не был заурядной личностью. Очевидно, что он был одним из главных участников того собрания, поскольку народная молва охотнее всего передает из уст в уста такого рода выражения, если они связаны с людьми, выделяющимися из общей массы. По этой причине можно также предположить, что тот самый Лежандр может упоминаться и в связи с какими-то другими событиями.

«Большая биографическая энциклопедия» Дидо также не содержит для нас ничего нового, хотя в ней и представлены биографии не менее четырнадцати человек с именем Лежандр. Однако ни один из них не соответствует нашим признакам. Следовательно, нам будет необходимо самими обратиться к современной ему литературе и посмотреть, не содержатся ли там необходимые нам сведения.

В «Лексиконе о коммерции» братьев Жака и Луи Савари[46]46
  Jacques et Lous Savary. Dictionnaire Universel de Commerce. 2 éd. 1747.


[Закрыть], весьма важном для понимания системы управления Кольбера, в статье «Правила счета» я обнаружил следующее указание, касающееся литературы о коммерческой арифметике: «Тем, кто желает получить более глубокие знания обо всех различных правилах счета, можно было бы посоветовать прочитать книги Ж. Савари, Ирсона и Лежандра, из которых книга последнего будет наиболее понятна и доступна для тех, кто пока еще мало преуспел в изучении арифметики». Более точное указание на название книги в «Лексиконе» отсутствует.

Тем не менее это упоминание еще больше подогревает желание продолжить поиски.

Если обратиться сначала к известному произведению названного в том же ряду Ж. Савари, отца обоих издателей лексикона и автора весьма популярной в свое время работы «Совершенный купец»[47]47
  Jaques Savary. Le parfait Négociant. I éd. 1675.


[Закрыть]в надежде обнаружить в ней упоминание о разыскиваемой нами книге, то наши ожидания окажутся не обманутыми.

Уже в предисловии автор заявляет, что по вопросу измерения объема и веса он использовал превосходные работы господ Бойе, Лежандра и Барреме. При этом на одной из последующих страниц мы обнаруживаем в списке книготорговцев, прилагаемом в таких случаях к разрешению цензора на печатание книги, полное название искомого произведения.

Сочинения Лежандра

Речь идет о трех книгах, автором которых значится Франсуа Лежандр. Это:

«L’Arithmétique en sa perfection, selon l’usage des Financiers, Banquiers et Marchands, avec un Traité de Géométrie pratique appliquée à l’Arpentage et au Toisé, et un Abrégé d’Algébre» (год выхода отсутствует).

Далее книга также на экономическую тему, изданная под псевдонимом, «Pratique générale des Changes Etran-geres par Irson».

И наконец, книга, также под псевдонимом, которая относится к сфере художественной литературы, под названием «Œuvres de M. De Voiture, contenant ses Letrres et ses Poésies avec l’Histoire d’Alcidalis et de Zélide, nouvelle et dernière Edition augmentée de la coclusion de l’Histoire d’Alcidalis et de Zélide».

Теперь, когда мы знаем названия, будет не слишком сложно заполучить в руки по крайней мере первые две книги.

Из них мы узнаем, что первое издание книги «L’Arith-méthique en sa perfection» было напечатано еще в 1657 г., т. е. в последние годы правления кардинала Мазарини. Работа «Traité des Changes Etrangeres» тогда была объединена с основным произведением и только позднее вышла отдельной книгой. При этом в качестве автора был указан Ирсон. Обе книги – это учебники для предпринимателей, которые, видимо, пользовались достаточной популярностью, поскольку в 1687 г. в свет вышло уже девятое издание «Arithmétique». В моем распоряжении также имеется так называемое последнее издание (der-niére édition) этого произведения 1727 г.

Был ли он коммерсантом?

Как время выхода в свет первых изданий работ, так и их содержание, связанное с техникой торгового дела, исключают предполагаемый разговор с Кольбером. Тем не менее нас продолжает интересовать вопрос, является ли автор этих книг одновременно автором нашей формулы. По-видимому, главное в ответе на него будет зависеть от того, был ли он одновременно коммерсантом по роду своей практической деятельности или нет, поскольку у нас больше нет никаких сомнений в том, что он был современником максимы.

В наши дни этот ответ скорее был бы отрицательным. Профессиональная деятельность и обучение ее навыкам у нас совмещаются лишь в исключительных случаях. Подготовка к профессии происходит теперь в основном в специальных профессиональных школах под руководством особо хорошо образованных наставников, которые, как правило, также являются авторами учебных пособий и справочников по соответствующим предметам. Однако в описываемое нами время дела обстояли иначе.

Если и не так строго, как в Средневековье, тем не менее профессиональные навыки охранялись как тайное учение соответствующих корпораций или гильдий. Не случайно Жак Савари, автор уже упомянутой нами книги «Le Parfait Négociant»[48]48
  Итальянец Франческо Менготти в книге «Кольбертизм» (Francesco Mengotti. Il Colbertism), которую он написал в 1791 г. для конкурса, объявленного экономическим обществом Флоренции, представил этого Ж. Савари в качестве духовного отца кольбертизма, написав: «Savary dicta les articles du fameux édit de 1667, époque à laquelle on fixe communément la naissance du colbertisme. Ce célèbre systéme eut donc pour auteur un négociant» [ «Савари продиктовал статьи знаменитого эдикта 1667 г. – к этому времени обычно относят рождение кольбертизма. Следовательно, автором этой знаменитой системы был коммерсант»]. Я цитирую по французскому переводу основной главы этого сочинения, которую П. Клеман приводит в приложении в своей книге «История системы протекционизма во Франции» (P. Clément. Histoire de Systéme protecteur en France). Я не думаю, что Менготти когда-либо держал в руках «Parfait Négociant», иначе он никогда не стал бы это утверждать. Эта книга была не более чем учебником по торговому делу, предназначенным исключительно для молодых людей (jeunes gens), которые подумывали о карьере купца. Более того, из предисловия следует, что предположение об участии Савари в разработке таможенного тарифа 1667 г. не имеет под собой никакого основания. По его собственным словам, к составлению двух памятных записок в 1670 г. его побудил королевский циркуляр, который был разослан старшинам всех торговых гильдий и другим чиновникам, имеющим отношение к торговле, с требованием представить предложения по устранению злоупотреблений в торговой сфере. Первую записку о злоупотреблениях в торговле Савари направил Кольберу в августе того же года, вторую, в которой, отталкиваясь от идей предшествующей записки, он изложил проект нового таможенного регламента, – в сентябре, т. е. три года спустя после принятия эдикта о таможенном тарифе 1667 г. Эти записки, как представляется, имеют своим предметом только регулирование внутренней торговли, хотя автор в том же предисловии признает, что те главы в «Parfait Négociant», которые относятся к торговле с зарубежными странами, были написаны на основании сообщений друзей, которые вели такую торговлю сами. О пошлинах и внешнеторговой политике в книге практически вообще ничего не говорится; заметим при этом, что она отнюдь не несет на себе отпечатка великого ума. Мы охотно верим автору, когда в оправдание соответствующих стилистических огрехов он пишет: «Je n’ai jamais appris la grammaire, ni les autres choses que savent ordinairement ceux qui ont appris la Langue Latine» [ «Я никогда не изучал ни грамматики, ни других предметов, которые обычно знают те, кто занимался латинским языком»]. Важным источником сведений, касающихся учреждений протекционистской экономической системы, является неоднократно упоминавшийся нами «Dictio-naire universel de Commerce», изданный сыновьями Савари, хотя и в этих сведениях речь идет только о конкретных учреждениях; о принципах здесь также ничего не говорится. Этот недостаток, как известно, должен был восполнить, хотя и с противных позиций, задуманный аббатом Морелле «Dictionaire de Commerce». Этот лексикон действительно был опубликован в 1767 г. под названием «Prospectes d’un Nouveau Dictionnaire du Commerce», и был высоко оценен, в том числе как теоретическая работа.


[Закрыть], вышедшей в то же время (1679) и посвященной Кольберу, счел необходимым в предисловии оправдываться ввиду ожидаемых упреков в нарушении профессиональной тайны. Свою склонность писать о предметах торговли он обосновывает тем, что, хотя и был чиновником герцога Мантуи, тем не менее серьезно изучал торговое дело в городской гильдии и длительное время самостоятельно занимался коммерцией. Очевидно, то же самое можно сказать и о Лежандре.

Опытность в практических вопросах коммерции

На титульном листе своего главного произведения Лежандр называет себя арифметиком (Arithméticien), что вполне соответствует представлениям тогдашнего времени. Это название не следует рассматривать в качестве характеристики основной сферы его востребованной профессиональной деятельности. Во всяком случае, при чтении самой книги возникает твердое убеждение в том, что автор хорошо разбирается не только в арифметических действиях, но и в первую очередь в практических вопросах торговой жизни. Иначе нельзя было бы объяснить большое количество переизданий книги, в том числе в XVIII столетии.

Одновременно нам, по-видимому, следует признать, что автор «Арифметики» – это человек, выделявшийся из окружающей массы своей образованностью. По крайней мере, такой вывод следует из названия третьей из изданных им книг «Œuvres de M. De Voiture, contenant ses Letrres et ses Poésies».

Возраст и год смерти

Если предположить, что первое издание «Арифметики» (1657) вышло в свет, когда ее автору было около 40 лет, то тогда в 1680 г., в предполагаемый год рождения максимы, автору было бы уже за 60. Учитывая авторитет, которым он пользовался у своих сторонников, это кажется вполне возможным. Во всяком случае, в 1687 г. его уже больше не было в живых, поскольку лицензия на печатание книги, которая воспроизведена в вышедшем тогда 9-м издании, свидетельствует, что она была передана его вдове.

Нам нужно ответить еще на один, четвертый вопрос, а именно: где состоялось его погребение?

Есть соблазн назвать в качестве места захоронения Париж или Версаль. Тем более что, согласно имеющемуся сообщению об очень похожем собрании, оно состоялось именно в этом округе. Однако именно это обстоятельство, скорее всего, свидетельствует об обратном. Едва ли можно представить себе, что человек, посчитавший заслуживающим письменного упоминания о случае с коммерсантом Хацоном, не обратил бы внимания на еще более значимое выступление коммерсанта Лежандра, если бы оно состоялось в непосредственной близости к королевскому дворцу. Но тогда где на территории монархии нам следует искать то место, где мог бы произойти этот случай?

Лион, по швейцарской верси

Возможно, не совсем точный, но, во всяком случае, заслуживающий внимания ответ на этот вопрос содержит версия того события, которую мы обнаруживаем в Швейцарии. В опубликованной в Цюрихе в 1840 г. брошюре «Некоторые идеи по поводу создания швейцарской системы покровительственных пошлин», написанной государственным секретарем Конфедерации д-ром А. фон Гонценбахом, мы наталкиваемся на следующую историю: «Следование традиционному принципу свободы торговли обусловлено, возможно, не только здравым смыслом, но и силой привычки. Так, например, известные слова “laisser faire, laisser passer”, сказанные в свое время лионскими коммерсантами в ответ на вопрос министра Кольбера, когда он спросил их о том, что он мог бы сделать в интересах торговли, не имеют никакого значения для Швейцарии, так как тот ответ был дан в совершенно других условиях» и т. д.

На мой запрос относительно более подробного содержания этой версии я получил от автора следующее сообщение: «В Швейцарии предполагают, что Кольбер спросил депутацию лионских коммерсантов к королю Людовику XIV в его присутствии в их городе: «Le Roi aimerait faire quelque chose pour vous; que voulez-vous qu’il fasse?» [ «Король хотел бы что-нибудь сделать для вас; чего вы хотите, чтобы он сделал?»] На что старшина торговцев ответил: “Rien! Laissez faire et laissez passer!”»[49]49
  Господни фон Гонценбах утверждает, что услышал эту версию не позднее 1834 г. Образование таможенного союза вызвало в промышленно развитых кантонах Швейцарии большое опасение, что в результате пострадает их торговля с соседними германскими государствами. Заговорили о присоединении к Германскому таможенному союзу, о введении протекционистских пошлин на немецкие товары. В кантоне Цюрих была создана экспертная комиссия по вопросам торговли, чтобы дать оценку экономическому положению страны. Одним из наиболее выдающихся членов этой комиссии был верховный налоговый ревизор Конфедерации Иоганн Каспар Цельвегер (также известный как автор истории кантона Аппенцелль и других сочинений). Будучи бескомпромиссным сторонником свободы торговли, он предостерегал от высоких таможенных пошлин, а также от присоединения к таможенному союзу. В этой связи он и напомнил о приведенном нами выше ответе представителей лионской торговой гильдии. Мой названный выше источник не знает, откуда Цельвегер узнал эту историю, однако она прозвучала как некий общеизвестный факт, о котором часто вспоминали в последующее время.


[Закрыть]

Достоверность швейцарской версии

Это сообщение побудило меня продолжить мое расследование в Лионе[50]50
  Я чувствую себя обязанным в этой связи высказать слова признательности господину библиотекарю Брассару в Лионе за его доброе и отношение ко мне и всяческую поддержку моих усилий.


[Закрыть]. К сожалению, мои усилия не имели успеха. По словам директора архива, список старшин торговой гильдии, хранящийся в городском архиве, не содержит имени Лежандр. Также не удалось обнаружить никаких сведений о каком-либо известном коммерсанте под этим именем, который жил бы в то время в Лионе, ни в библиотеке местной академии, ни в библиотеке городской торговой палаты. Разумеется, все это не могло не ослабить достоверность всех остальных сведений швейцарской версии, не совпадающих с французской традицией. Это касается как сообщения о том, что ответ якобы был дан депутацией коммерсантов в присутствии короля в Лионе, о чем в самом Лионе ничего не известно, так и того утверждения, что наша формула сразу же была представлена в ее окончательном виде.

Привилегии швейцарских коммерсантов в Лионе

Тем не менее нельзя полностью исключить вероятность того, что название места может все-таки иметь какое-то отношение к интересующему нас событию.

Коммерсанты из Швейцарии в то время вели обширную торговлю в Лионе и его окрестностях, имея при этом значительные льготы. В ходе заключения военных договоров с французскими королями кантоны сумели выторговать для своих коммерсантов многочисленные торговые привилегии[51]51
  См. по этому вопросу: «Les Priviléges des Suisses (en France)» par M. Vogel, Grand Juge des Gardes Suisses, Yverdon 1733 (Sec. éd. 1772). Старейшая из этих привилегий, согласно которой швейцарцы, торгующие с Францией, освобождались от уплаты налогов, была предоставлена в 1431 г. при Людовике XI; в отношении лионского рынка самая первая привилегия датируется 8 марта 1551 г. в период правления Генриха II. Эти привилегии, по-видимому, пересматривались. По крайней мере, именно этим объясняется написание выше упомянутого сборника, на что его составители посчитали необходимым обратить особое внимание. В середине XVIII столетия мы вновь сталкиваемся с пространным прошением швейцарских коммерсантов из Лиона Людовику XV, в котором они нижайше просят защитить их старые «свободы». Это прошение напечатано под заголовком «Mémoire des négociants et autres Suisses habitués en France, sur la nature et l’étendue des priviléges et avantages que les commerçants et autres Suisses ont acquis et dont ils ont joui légitiment en France», инфолио, 83 с. (без указания года составления).


[Закрыть], так что постепенно Швейцария получила на лионском рынке широкие права беспрепятственной торговли. Действительно, ее торговые люди, направляясь в Лион, были освобождены от многочисленных пошлин с речных судов и от дорожных сборов, находясь тем самым в привилегированном положении по сравнению с местными торговцами. По этой причине можно действительно признать, что воспоминания о том ответе в Лионе, проникнутом духом борьбы за свободу торговли, в Швейцарии могли сохраниться даже более отчетливо, чем в стране, в которой он был дан.

Почва для появления такого рода жалоб в индустриальном Лионе, как и в не менее промышленно развитом Лангедоке, которые входили в одну экономическую зону, была особенно благодатной. Более того, из Лангедока уже тогда доносились слова недовольства в связи со строгостью производственных регламентов. Именно в этой провинции Кольбер после войны с Голландией с особым рвением взялся за ее экономическое развитие. Так, именно в то время он распорядился создать крупную компанию, которая должна была обеспечить сбыт полотняных изделий в страны Леванта. После продолжительной подготовительной работы эта компания, наделенная многочисленными привилегиями, 8 мая 1683 г.[52]52
  См.: Savary. Dictionnaire. Art. Réglement.


[Закрыть] получила королевское разрешение начать свою деятельность. Был ли Кольбер в то время в Лионе лично, или в свите короля, мои источники умалчивают.

Промежуточные итог

Если обобщить результаты проделанной выше работы, можно сказать следующее: доступные мне в настоящее время письменные исторические источники, хотя ничего и не сообщают о том самом собрании, на котором, согласно историческому преданию, впервые была произнесена наша максима, тем не менее косвенно подтверждают возможность такой встречи. Одновременно мы располагаем еще одним сообщением, датированным относительно более ранним временем, о совершенно таком же собрании с участием Кольбера. О событии, которое мы были бы склонны рассматривать как то самое, в отношении которого мы ведем расследование, если бы эти сообщения не были столь конкретны в описании обеих встреч; именно эта конкретика делает невозможным отождествление двух событий.

В пользу того, что автор книги о коммерческой арифметике и других работ Франсуа Лежандр является тем самым крупным торговцем Лежандром, который, согласно преданию, был первым, кто произнес максиму, говорит многое, хотя полностью доказать этот факт так и не удалось.

По версии, утвердившейся в Швейцарии, местом рождения нашей формулы является Лион. Однако ее не удалось подкрепить данными из других источников. Также только на основании косвенных свидетельств можно говорить о 1680 г. как о предполагаемом годе рождения максимы.

Таким образом, можно сказать, что туман, окутывавший до сих пор событие, давшее жизнь нашей максиме в ее первоначальной форме laissez (nous) faire, немного рассеялся, но лишь немного. Окончательные выводы на этот счет пока преждевременны. Дальнейшие поиски новых следов я передоверяю соотечественникам Лежандра.

Гораздо более твердую почву под ногами мы чувствуем, когда начинаем исследовать вопрос о первом появлении формулы в литературе.