Текст книги "Летающий червяк. И книга, которую он нашел на свалке"

Летающий приборостроитель

Ванька и Софья вечером сидели у берега, вместе с ними сидели и другие участники фестиваля.

– Здесь нет ни одного моста, – рассуждала Софья. – И почему этот фестиваль так называется?

– Наверное, люди и есть мосты, – говорил Ванька – Именно люди строят конструкции, соединяющие берега, чтобы туда можно было добраться. Ведь плот – это тоже конструкция, на которой можно добраться на другой берег. Наверное, даже в отношениях между собой люди строят невидимые мосты, чтобы понять друг друга или быть вместе.

Мосты, про которые рассуждал Ванька, действительно были невидимыми. Но несмотря на это, они сводили людей на фестивале. Целые семьи приезжали туда, чтобы вместе проводить время. Некоторые работники КБП тоже приехали с семьями. А некоторые из этих семей и образовались именно в КБП. Например, на фестивале отдыхал главный конструктор Андрей Туполев со своей женой и двумя детьми.

– И вправду, – говорил Туполев. – Мы тут сами как мосты. Построили, понимаешь, целый самолет, и завтра полетим на нем на другой берег. Эх, хорошо все-таки, что предприятие нам эту поездку оплачивает как командировку. И отдохнули, и денег заработали!

– Это же политика развития, – добавила Софья – Мы ведь как люди развиваемся здесь. А нашему предприятию нужны развивающиеся работники.

– Вот! Точно. Развивающиеся! Но не разбивающиеся. Надо решить, кстати, кто полетит на маленьком «Лепестке».

– Я могу полететь, – сказал Ванька.

– Я тоже могу, – ответил Туполев. – Я могу создать самолет, могу на нем полететь. Многие из нас могут сделать это. Но кто может взять на себя ответственность за полет? Нам нужно долететь, и не просто долететь, а совершить маленькую хитрость. Ты, Иван, готов взять на себя ответственность? Тебе не будет стыдно, если не получится долететь?

– Это же просто фестиваль, это ради веселья делается.

– Это для зрителей просто веселье. А для нас дело серьезное. Мы сконструировали наш самолет, изготовили детали нашего самолета, привезли их сюда и собрали его. Ты думаешь, мы все это сделали, чтобы спустить его с трамплина и посмотреть, как он утонет? Нет. Мы хотели, чтобы наш «Лепесток» летел, а не разбивался.

– Не хотелось бы его разбить.

– Вот! А сейчас ты готов взять на себя ответственность?

Ванька задумался.

– Готов, – ответил он.

– А если не получится? Если разобьешься?

– Если не получится, тогда и будем об этом говорить.

В КБП Ванька работал слесарем. Но на фестивале он стал пилотом самодельного летательного аппарата, который был построен совместными усилиями приборостроителей и их родными. На третий день фестиваля аппарат был готов. Самолет был похож на настоящий «Лепесток». Ванька надел каску и взялся за штурвал. Софья стояла внизу и смотрела. Она переживала за Ваньку.

Прозвучал сигнал. Ванька снял самолет с тормоза, конструкция начала катиться вниз по рампе, набирая скорость. Самолет начал трястись, но Ванька не испугался, даже не подумал нажать на тормоз.

Самолет проехал по рампе и взлетел над рекой. Снаружи слышались восторженные крики людей. Ванька чувствовал, как парит в воздухе. Он крепко держался за штурвал.

Полет продлился недолго. Ванька смог аккуратно посадить самолет на воду. Он попал ровно в цель, туда, где его полет был засчитан. Но план приборостроителей заключался не только в том, чтобы перелететь. Ванька начал крутить педали, и винт, установленный сзади, начал крутиться. Самолет поплыл.

Ваньке оставалось добраться до берега, а там выбраться сухим из воды и забрать приз. У него это получилось. Организаторы восторженно встречали его.

– Мне кажется, такое впервые на нашем фестивале, – комментировал ведущий. – Если мне не изменяет память, то это первый прилетевший и вышедший сухим из воды. Давайте спросим у нашего героя, откуда он прилетел.

На Ваньку навели камеру и прожектор, ведущий поднес к его рту микрофон.

– Я с другого берега! – ответил Ванька, совсем не ожидая вопроса ведущего.

– Это мы уже поняли. Поконкретнее.

– С КБП.

– А вот это мы уже не поняли. Что за набор букв?

– Это не набор букв.

– Подожди-ка, ты прилетел на самодельном самолете, значит, ты настоящий авиастроитель?

– Нет, я скорее приборостроитель. У нас бюро приборостроения.

– Приборостроитель, который прилетел к нам сюда на своем приборе?

– Я просто помогал.

– Помогал? Ты добрался до другого берега, еще и сухим. Нормально ты помог. И поэтому заслуженно получаешь призы.

– Что ты можешь сказать участникам фестиваля?

– Не знаю.

– Может, у вас есть лозунг?

Ванька пытался вспомнить лозунг, написанный им на доске, которая теперь висела в школе приборостроителей. Он нервничал, поэтому даже не думая, совершенно не ожидая от самого себя, вдруг выдал:

– Самолеты без нас – как птицы без глаз!

Участники фестиваля аплодировали ему, но громче всех кричали его друзья с КБП. Ванька получил статуэтку в виде человека с крыльями за то, что смог перелететь реку, и статуэтку в виде человека, окруженного водой, за то, что вышел сухим из воды. Еще Ванька получил особую награду, ему вручили памятную табличку фестиваля с гравировкой: «Летающему приборостроителю с КБП», а ниже был выгравирован лозунг, который он неожиданно придумал: «Самолеты без нас – как птицы без глаз».

Когда Ванька вернулся на свой берег, Софья выхватила у него эту табличку, подняла над собой и громко начала кричать: «Самолеты без нас – как птицы без глаз! Самолеты без нас – как птицы без глаз!»

Возвращался Ванька с фестиваля в хорошем настроении. Он уже был знаком со всеми в автобусе и почувствовал, что стал своим. Даже главный конструктор сказал про Ваньку, что он не просто такой же как они, теперь он больше приборостроитель, чем все остальные. Ведь он не просто пролетел на летательном аппарате, а его испытал.

Поездка закончилась. Ванька приехал к тому месту, откуда отправлялся. Было уже темно. Но в этот раз он был не один. Он остался и решил проводить Софью, она не возражала. Ванька нес ее сумку и с удовольствием с ней разговаривал о том, как интересно было бы путешествовать. Ему было так хорошо пройтись по ночному городу прямо до ее подъезда, а потом он несколько часов просидел с ней на лавочке. Он смотрел на нее, слушал ее голос и понимал, что она проникает в него, будто теплый весенний луч, он не мог так сказать, но испытывал именно это.

Вдруг из-за угла объявился мохнатый сосед Ваньки. Это был Друпс. Он залаял, увидев Ваньку.

– Бродяга Друпс! – обрадовался Ванька, погладив собаку.

– Это твоя собака? – удивилась Софья – Ты недалеко живешь?

– Это не моя собака. Это Друпс – бродяга. Мы просто вместе живем.

– Так значит, это теперь называется?

– Что называется? Просто обстоятельства сложились так, что мы теперь живем по соседству. Я его по-соседски кормлю и даже будку ему смастерил. А он меня находит и домой провожает. Но это не значит, что этот пес является моей собственностью. Это мой мохнатый сосед.

– А ты, значит, ему не хозяин?

– Я себя таким не считаю. Это мой сосед, мой друг. Между прочим, мы вместе с ним разные сравнения придумываем, философские.

– Метафоры? Что-то вроде «Самолеты без нас – как птицы без глаз»?

– Да. Хорошо, что ты знаешь, как это называется.

– И какую последнюю метафору вы с ним придумали?

– Могу рассказать тебе мою любимую.

– Давай.

– Про червяка. Значит, я думаю, что жизнь – это порыв ветра, а я червяк, которого этот ветер подхватил и выбросил. И вот в этом полете я должен решить, какой я червяк. Падающий или летающий.

Друпс залаял.

– Я же говорю, что он мне помогает.

– А действительно интересно. Это ты сам придумал? А почему червяк?

– А почему нет? Разве много есть метафор про червяка? Я ни одной не слышал. И решил придумать.

– Интересно. А почему Друпс здесь? Ты живешь неподалеку?

– На самом деле живу я далековато отсюда. Просто Друпс – собака свободная. Но иногда свободу предпочитает тратить на мои поиски. Находит меня, где бы я ни находился.

– Интересный пес. А почему Друпс? Не слышала, чтобы собак так называли.

– Друпс – это персонаж книги. Собака – детектив. Мне просто книга понравилась. Вот я его так и называю. Он не против. Даже отзывается

– Друпс, – окликнула его Софья – Ты почему такой милый? Собака – детектив. Ему подходит это имя, ведь он тебя находит. Настоящий сыщик.

Друпс перевел на нее взгляд и подставил голову под протянутую ладонь, чтобы Софья его погладила.

– Впервые вижу, чтобы его гладил кто-то другой, а не я, – удивился Ванька – Вообще он к людям с осторожностью относится. Видимо, ты очень хорошая.

Чаще всего Ванька оставался один, иногда он чувствовал тоску, но в тот вечер ему было хорошо. Он лежал в кровати и вспоминал Софью, время, которое с ней провел на фестивале, и приятную прогулку. Никогда прежде он не чувствовал, что поскорее хочет встретиться с человеком, с которым едва знаком. Он давно не скучал по кому-то. Он улыбался, глядя в темный потолок, вспоминая Софью.

Мир приборостроителей

Возможно, кому-то покажется, что КБП – это участок земли, обнесенный забором с колючей проволокой. Для кого-то это недоступная и загадочная территория. А вот для людей, которые там работают – это, можно сказать, родная земля. Это территория жизни, жизни приборостроителей, которые проводят там много времени. А можно еще сказать, что КБП – это целый мир приборостроителей, в котором они живут, работают, любят и создают семьи.

Ваньке нравилось в этом мире. Его там приняли, обучили, он мог ходить в заводскую поликлинику и к стоматологу, после работы заниматься в тренажерном зале. Но главное, он был окружен людьми, у которых были увлечения, у которых было желание творить, встречаться и наделять смыслом то, что они делают.

После фестиваля в школе приборостроителей на стене повесили большую фотографию, на которой был запечатлен момент полета «Лепестка» над рекой, а рядом с фотографией висела табличка, врученная Ваньке, с его лозунгом: «Самолеты без нас – как птицы без глаз».

Теперь Ванька был уверен, что не вернется к тому алкогольному болоту, из которого он выбрался, прежняя жизнь стала для него дорогой, оставшейся позади. И оборачиваться он не собирался. Он хотел смотреть вперед и видеть перспективы, действовать. Он хотел смотреть на небо и видеть в нем результат своей работы, смотреть в зеркало и не видеть в нем пьяницу или бездельника, а видеть человека, которым не стыдно быть.

Чтобы идти дальше, Ванька решил разобраться со здоровьем. Для начал он обратился в корпоративный медицинский центр КБП, в котором лечились сотрудники предприятия. Центр находился прямо на территории предприятия, поэтому Ванька отпросился у Микулина и пошел туда.

– Давно беспокоят боли? – спросил врач.

– Пить бросил, тогда и начало болеть, – ответил Ванька. – Мне говорили, что опасно резко бросать.

– Ты молодой. Да и вообще, бросать вредно девушку богатую и работу высокооплачиваемую. А то, что алкоголики говорят, что пить бросать вредно, это они сами себе такое оправдание придумали. Поэтому не переживай. Вредно пить алкоголь, а не бросать его. Мы с тобой так поступим: я тебе направление выпишу, а ты сходишь в городскую больницу и сдашь там анализы. Идет?

– Идет.

– Тебя это вообще сильно беспокоит?

– Я даже не понимаю. Раньше вообще на здоровье не жаловался. Знаете, как будто алкоголь действительно все болезни исцелял.

– Ничего он не исцеляет! Он растворяет хорошо. Отмывает неплохо. В медицине его используют, чтобы медицинские инструменты от грязи чистить. Это, по сути, чистящее средство.

Ванька внимательно слушал врача и полностью с ним соглашался. Он вдруг опустил глаза и посмотрел на бейдж, на котором было написано «Павлов Дмитрий Петрович».

– Это чистящее средство все почистит, – продолжал Дмитрий Петрович. – Мозги почистит от интеллекта, кошелек почистит, семейное положение почистит. Может очистить даже от жилья.

– У вас случайно нет родственника Ивана Петровича?

– Есть. Старший брат у меня Иван Петрович. А ты его знаешь?

– Я знаю профессора трезвости Ивана Петровича.

– Профессор трезвости?! Так его еще не называли. Я ему передам. А ты у него пить бросил?

– Можно сказать, он мне помог. А бросить надо было уже давно. Просто как-то не получалось.

– Сейчас ты не пьешь. Работаешь на хорошем предприятии. Здоровьем занимаешься. И это главное. Вот, возьми направление.

– Так быстро. Я когда в больнице работал, там были очереди на лечение. Люди в коридорах лежали. А тут пришел и направление получил.

– Во-первых, не все больницы такие. А во-вторых, ты работаешь в КБП, тут, сам видишь, своя медицина. У меня тут даже дочка работает в службе качества.

После смены Ванька направился в заводской тренажерный зал. Ванька, Жуковский и еще несколько ребят занимались как раньше, но они часто переглядывались и перешептывались. Они ждали, когда закончится занятие и все разойдутся, чтобы начать собрание тайных чтецов.

Несколько людей заметили, что Ванька сочиняет метафоры, вырезая их на дереве, и его лозунг понравился нескольким людям. Вот Жуковский и предложил собраться и пообсуждать разные идеи и поделиться мыслями друг с другом. «Идейное собрание» решили не афишировать, чтобы на него не пришли люди с идеями по поводу молодежного совета, вроде игр в боулинг или других мероприятий. Они хотели обсудить идеи поэтического характера.

Когда в тренажерном зале остались необъявленные члены необъявленного «поэтического клуба», зал закрыли и выключили свет. Людей собралось немного, тут были только парни, всего семь человек. Они закрыли жалюзи и включили фонарь.

– Этот фонарь покажет нам наши мысли, – говорил Жуковский, направив свет на листок бумаги с записями.

– Это свет, указывающий на истину, – прокомментировал Сергей Королев. Он работал в отделе планирования и давно ходил в тренажерный зал. Как только узнал о таком собрании, сразу согласился принять участие.

– Вот мои мысли, – продолжил Жуковский. – А мы не роботы за колючей проволокой, отгороженные от людей. Не роботы, что бредут, потакая программе. Мы сильные люди, мы поднимаем штанги, чтобы дальше нам было проще подниматься. Чтобы жизнь не казалась слишком простой. У нас растут не только мышцы. У нас растет сила. Мы становимся не просто больше, мы становимся сильнее. И эта сила позволяет нам справляться с любыми трудностями. Сила – наш союзник. И эта сила помогает нам противостоять заложенной программе.

– Хорошо, – сказал Королев. – Мне нравится. Сила – наш союзник. У меня тоже есть. У меня банально. Про самолеты.

Королев достал свою бумажку с мыслями и начал:

– Среди небес металлическая птица плывет, накрывая тенью городок, из которого на него глядят блестящие глаза конструкторов. Маленькие люди создали великую птицу и отправили ее блуждать среди облаков. Эта птица послужит им верным союзником, будет перевозить их и маленькие чемоданы. Не позволит грозовым тучам их побеспокоить…

В дверь тренажерного зала тихо постучали. Парни затихли и вырубили фонарь.

– Открывайте! – раздался женский голос из-за двери. – Мы знаем, что вы тут.

Парни сидели в тишине, притворяясь, что их нет. Стук в дверь не прекращался. Когда стук прекратился, казалось, что нежданные гости ушли. Но в замочную скважину вдруг вставили ключ. Дверь открылась. В тренажерный зал вошли несколько девушек, среди которых были Софья и девушка Жуковского Инна.

– Все-таки собрались без нас, – возмутилась Инна. – Сидят они, своей мужской компанией. Что у вас тут, пижамная вечеринка?

Парни в недоумении сидели на полу.

– Откуда вы знаете, что мы здесь? – спросил Королев.

– Дружок ваш рассказал, – возмущалась Инна – Сказал, что задержится с мальчиками в тренажерном зале. А я что должна думать?

Инна была удивлена, что Жуковский и в самом деле просто остался в зале. Она уже навыдумывала всякого. Но быстро поняла, что причин для беспокойства не было.

– А мы с вами хотим посидеть, – сказала Инна.

– Выглядите вы так, будто побить нас пришли, – вмешался Ванька.

– Нет. Мы вообще просто мимо проходили.

Софья иронично закатывала глаза, давая понять Ваньке, что он был прав.

– Вот чем вы здесь занимаетесь? – настаивала Инна.

– Поэзией, – просто ответил Ванька.

– Чем? – удивилась Софья.

– Мы делимся всякими мыслями.

– Интересно, что у вас там за мысли, – вмешалась Инна. – О бабах поди разговариваете!

– О красоте разговариваем.

– Ну я же говорю, все вы, мужики, одинаковые.

– А давай послушаем, – предложила Софья.

– Ну, давай.

Девушки сели рядом с парнями, образовав еще больший круг. Свет выключили, и фонарь вновь начал светить на листки бумаги. Королев постеснялся продолжать свой монолог про самолеты, поэтому фонарь достался Ваньке, ведь именно он вступил в переговоры с девушками.

– Недавно я прочитал книгу, – читал он – Один из персонажей размышлял о том, что красоту нужно увидеть. И я согласился с ним. Внутри я будто открыл в себе эту способность. Я вдруг увидел красоту. Я начал видеть небо. Я начал видеть птиц. Я начал жить как будто без границ. Раньше я смотрел на гнилое дерево и думал, что оно некрасивое, будто оно неживое и поэтому скорее должно сгнить. Но потом увидел величественный силуэт. Я увидел могущественную силу, позволившую дереву выстоять, несмотря на ветер, которые долгие годы его укутывал. И даже оставшиеся листья держались на этом дереве, будто верные друзья, отказывающиеся падать с могучих веток гнилого дерева. Но однажды ветер унесет их, разлучив с верным другом.

– Нормально ты стелешь, – проговорила Инна.

– Красиво же, – сказала Софья. – Продолжай давай.

– Внутри я сгнил уже давно, – продолжал Ванька. – Я полый силуэт. С меня опали листья, и ветра уже нет. Но я стою, я буду продолжать. Я обрасту листвой, расправлю ветви ввысь. Я солнце приглашу, я стану домом птиц. Я полый. Я пустой. Свободный, без границ. И вдарит гром. И содрогнется твердь. Отдамся ветру я. Воспламенюсь. Сгорю. Из пепла соберусь. Я заново рожусь. А если рухну я, то буду удобрять. И вдарит гром. И содрогнется твердь. Я вновь стою, я буду продолжать.

Королев демонстративно порвал бумажку со своими мыслями.

– Мне кажется, мы зря здесь собрались, – сказал он. – У нас, похоже, один явный талант здесь.

– Хорошо, мне нравится, – сказал Жуковский.

– Хорошо ему, – возмутилась Инна – Это вы баб сюда водить собрались и сказки им свои рассказывать?

– Мы просто собрались, чтобы поделиться мыслями друг с другом! – вдруг повышенным тоном начал Жуковский. – Я могу собраться с друзьями и просто поговорить? Хватит уже меня ревновать. Я люблю тебя. И мне никто не нужен. Просто верь мне. Сейчас иди домой и подумай там, чего ты хочешь. Доверять мне или постоянно меня подозревать.

– Ой, ладно, девочки, пойдемте, – сказала Инна. – Пусть они тут развлекаются.

Девушки неохотно ушли следом за Инной. Софья не хотела уходить, но понимала, что парням нужно оставаться в своем «клубе», и находиться там без приглашения она не хотела. Ванька смотрел на нее, а она на него. Софья еще долго думала о словах Ваньки, думала о нем и улыбалась. А Ванька поглядывал в окно и думал о ней, думал о том, где она идет и что делает.

Когда девушки ушли, парни закрыли дверь и передали фонарик следующему. Они продолжали находиться на территории предприятия, среди цехов с разными станками и других подразделений, где работа продолжалась даже ночью.

Среди парней были те, кто ремонтировал компьютеры, кто-то работал на станке в цеху, кто-то был конструктором, а кто-то сантехником, но все они были людьми, увлеченными жизнью, которую пытались выразить в словах. Эти парни создавали свой мир приборостроителей, мир с поэзией и красотой, а не только со станками и компьютерами. Как и рассуждал Жуковский, они не были роботами. Они любили, они творили. Они были живыми.

Мост жизни

Ванька стал чаще посещать племянника, гулял с ним и общался. Разговоры с Сашкой все чаще наводили его на мысль, что они сильно похожи. Но это сходство проявилось совсем недавно, когда Ванька протрезвел. А похожи они были в том, что часто высказывали интересные и даже забавные мысли. Открылось это совершенно невероятным образом. Сашка сидел на лавочке и смотрел на то, как собака справляет нужду.

– Жизнь как лужа на асфальте, – сказал он, – мы падаем с неба и бултыхаемся тут. А в конце от нас ничего не остается. Просто какая-то лужа большая и глубокая, а какая-то нет.

– Знаешь, а я недавно был на фестивале, который называется «Мосты», и подумал, что жизнь – это мост, ведущий на неизвестный берег. И проложен этот мост над неизвестной бесконечностью. А мы должны выяснить для себя, что это за неизвестность.

– Это смерть. Неизвестно, что будет после смерти.

– Жизнь – это тоже большая загадка. Многое в ней непонятно.

– Спасибо, что перестал пить. Я помню, когда был маленьким, ты всегда приходил к нам пьяным и от тебя неприятно пахло. А теперь ты единственный человек, с кем я могу спокойно поговорить. Ты не пытаешься убедить, что все будет хорошо.

– Я не знаю, как все будет. Не знаю, что будет с тобой, не знаю, что будет со мной. Неизвестность либо пугает, либо заставляет совершать открытия. Я решил, что не хочу бояться. Хочу совершать открытия.

– А ты знаешь, что такое философский камень?

– Нет. А что это?

– Это камень, который бросают в того, кто достал всех со своей философией.

– Намекаешь на то, что нас должны забросать камнями?

– Нет, просто так сказал. В больнице не говорят про смерть. Все говорят, что нужно думать о хорошем. А как можно думать о хорошем, если жизнь кажется собачьим кишечником?

– Иногда жизнь кажется не просто лужей. Пусть в меня бросят философским камнем, но иногда жизнь больше похожа на сплошное беспросветное дно. Даже когда кажется, что все слишком плохо, не нужно сдаваться, нужно либо пытаться всплыть, либо попытаться пробить это дно. Или хотя бы попытаться не навредить еще больше.

– Мне жизнь вообще не кажется плохой или хорошей. Я просто понимаю, что она может закончиться.

Ванька не смог возразить ему или сказать что-то поддерживающее, он думал, что любые слова могут показаться банальными. Сашка был живой, и казался он живее остальных детей, его разговоры были наполнены смыслом и жизнью, которая будто ускользала от него. Но Ванька думал, что Сашка не переживет болезнь, он будто похоронил будущее, которое может не наступить. Он словно прощался с тем, что еще не случилось.

Жизнь продолжалась. Ванька думал именно об этом. Они сидели на лавочке. К ним подошел лохматый сосед Ваньки, сел напротив них и стал разглядывать.

– Друпс опять нашел тебя, – сказал Сашка.

– Друпс нашел нас, – возразил Ванька.

– Как ему это удается? Твой дом довольно далеко.

– А может, он каждый раз просто гуляет и случайно на меня натыкается? Он собака свободная, где захочет там и бродит.

– Хотел бы я быть собакой, – размечтался Сашка.

– Почему?

– Хотел бы беззаботно жить и не думать ни о чем. Не думать о болезни. Знаешь, с тобой могу поговорить об этом. А папа всегда говорит, чтобы я думал только о хорошем и настраивался только на лучшее. А ты можешь просто выслушать.

– Разговоры и мысли о плохом ничего не изменят.

– От хороших мыслей тоже трудно выздороветь. Вот если человек падает с крыши, разве ему помогут хорошие мысли? Я так не думаю.

– Ему больше ничего не остается. Плохие мысли сделают еще хуже.

– Но ведь это безвыходная ситуация, ее нужно просто принять. Но папа старается. Говорит, что скоро поедем в какой-то центр, «Цветы жизни», вроде так называется.

– Что за центр?

– Там врачи в моей болезни разбираются. Папа думает, что должно помочь.

– Если папа так думает, ты с ним не спорь.

– Я и не спорю. Мне бы его оптимизм.

Ванька вдруг подумал о наивных словах, о людях, которые думают, что нет ничего невозможного. Смерть ребенка – это нерешаемая проблема. Об этом невозможно забыть. Эту боль невозможно проигнорировать. Ванька общался с Сашкой сколько мог. После прогулок мальчик даже выглядел живее, будто они просто прогулялись и ему больше не придется возвращаться в больницу.

Но после этих прогулок Ванька чувствовал, что ему нездоровится. Все чаще он ощущал боль. Иногда просыпался, а потом долго не мог заснуть. Он решил, что в отпуске он обязательно пройдет медосмотр и сдаст все анализы, а пока ему нужно поработать. Он даже старался оправдаться, что времени не хватает, что нужно работать, нужно общаться с племянником. Поэтому визит к врачу решил отложить.

Иногда он испытывал тоску. Когда оказывался в магазине рядом с полками, на которых размещались разные спиртные напитки, он будто стоял на краю пропасти и смотрел вниз, предвкушая полет, но помнил, что прыжок в эту бездну вовсе не полет – это падение, очень болезненное. Он смотрел на полки и не выбирал, что ему купить, он выбирал, падать в эту пропасть или продолжить полет. Продолжить и чувствовать себя могущественным человеком, который смог справиться с желанием выпить.

Он выбирал свободу. Свободу от алкогольного болота, в котором когда-то тонул. Но чувствовать эту свободу не всегда означало полет или что-то в этом роде, означающее легкость. Иногда ему все казалось серым, унылым безжизненным, но даже в такие моменты он не пил. Он старался зажечь внутри себя искру, желание жить, несмотря на то, что ради этой искры, казалось, надо поднять и столкнуть с трудом поднятые камни.

Но тоска его не накрывала. Ванька вдруг вспомнил, что завтра они должны будут обслужить станок. Вспомнил Софью, подумал, что мохнатому соседу нужно купить корма. Маленькие чудесные моменты в его жизни отодвигали тоску, они растворяли ее теплом.