Текст книги "Ведьмы Тихого Ручья. Колдовской сезон"

Я надменно улыбнулся ей в ответ. Кончики наших носов были очень близко друг к другу. Я почувствовал тонкий аромат ее цветочных духов. С ним смешался запах боевого пота, копоти и тонкой соляной пленки.

– Какая безнадежная попытка, рыжик.

Дыхание Изобель сделалось учащенным и тяжелым. Я чувствовал его на своих губах.

– У нас тобой всегда все безнадежно, Эм. Но кем бы я была, перестав надеяться?

Я не мог игнорировать ее близость. Когда между нами было расстояние, мне это удавалось. Но не тогда, когда я чувствовал ее, когда чувствовал запах Изобель, и когда ее чертово эльфийское лицо было всего в миллиметрах от моего.

Я наклонился вперед. Мои губы коснулись ее. Она затаила дыхание. Но, когда я понял, что Изобель хотела большего, что она тоже наклонилась, чтобы перейти от этого нежного прикосновения к чему-то большему, я отстранился.

– Уходи, Изобель. – Я отошел от нее и открыл дверь. Шторм приветствовал нас. – Иди и перестань надеяться.

Она продолжала стоять на том же месте. Изобель моргнула, как будто не понимала, что нас прервало. Но, когда осознание смягчило ее черты, я понял, какую сильную боль причинил ей. Изобель резко отвернулась. Она смотрела в другую часть комнаты, но я был уверен, что она ничего не видела. Затем Изобель промчалась мимо, не удостоив меня взглядом. Я закрыл дверь и больше не думал об Изобель Андерсон.

Я был жуликом. Я был нищим и отцом дочери, которую у меня могли отнять в любой день. Я был сыном без родителей и человеком без образования. Мужчина, который вырос на улице.

Я представлял из себя что-то, но ничего такого, чего заслуживала Изобель.

Хелена

Звук тикающих стрелок часов наполнял высокие стены библиотеки. Циферблат украшали узорчатые элементы из латуни. Половина одиннадцатого. Этот идиот опаздывал.

С недовольством я отодвинула стул; его ножки заскрипели по недавно вымытому паркету. Я обыскала ряды полок, пока не нашла учебник по истории Шотландии за шестнадцатый век. Мой палец блуждал по широким корешкам книг. Беззвучными движениями губ я читала названия. Я как раз вынимала историю шотландского общества за 1520–1586 годы, когда краем глаза заметила, что рядом с полкой появился высокий человек.

С невозмутимым видом я листала книгу.

– Ты опоздал.

– Возникли некие сложности. – Тираэль прислонился к полке. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты. Галстук отсутствовал. Это привело меня в бешенство, но я не знала, почему.

– Ты думаешь, что можешь так просто это делать?

– Что?

– Да все.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду.

– То, как ты разговариваешь со мной. Твое надменное поведение. Заставлять меня сидеть в библиотеке. Опаздывать, потому что, «о да, это же просто Хелена, мне насрать на нее, круто».

– Круто?

– Но знаешь что? – Я приблизилась к нему, прижимая к груди собранные книги. – Я такого не приемлю.

– Боже правый. – Уголок его рта дернулся. – Хелена не приемлет такого.

Я прищурила глаза.

– Знаешь, можешь просто уйти. Я сделаю это одна. Тогда посмотрим, как ты потом профессору Робертсону…

– Ладно, увидимся. – Тираэль развернулся и пошел прочь бодрыми шагами, как будто я сделала ему подарок.

– Эй! – Я побежал за ним следом. – Куда ты собрался? Ты не можешь просто уйти!

Тираэль остановился и посмотрел на меня. Его лицо выражало театральное удивление.

– Нет? Но погоди минутку, что уж ты там говорила? – Он сделал вид, что задумался. – Ах, точно. Хелена не приемлет такого. Знаешь, твои слова меня напугали. Вот почему я сейчас ухожу и собираюсь спрятаться в темном углу. Я собирался поплакать в тишине и покое.

Я плотно сжала губы. Мое лицо горело.

– Ты останешься здесь. Если ты уйдешь сейчас, Тираэль, я клянусь, что очерню твое имя.

– Ох, боже ж ты мой! – Он схватился за грудь. – Очернишь имя! Пожалуйста, миледи, проявите милосердие. Мое сердце наполнено страхом…

Я ничего не ответила. Вместо этого сверкнула на него глазами, развернулась и направилась обратно к ряду полок. Он последовал за мной.

– Нам это не нужно, – сказал Бернетт, когда я взяла «Религиозную политику в эпоху Марии Стюарт».

– Ты не можешь этого знать наверняка.

– Могу.

– Ну конечно. Ты это читал? Нет. Так что оставь свое высокомерие и…

– Я читал эту книгу.

– Ага, конечно.

– В основном эта книга затрагивает пятого графа Аргайлла и то, какое влияние он оказал на политическую эпоху во времена правления Марии Стюарт. – Его губы сложились в подобие самодовольной улыбки. Это действовало обезоруживающе. И выглядело горячо. Боже, как я его ненавидела. Бернетта и его глупую улыбку.

– Неужели твоя жизнь настолько скучна, что ты проводишь свободное время за чтением толстых томов о прошлых веках?

– Иногда. – Он поднял руку и прислонил ее к полке. Мой взгляд на мгновение задержался на его бицепсах. – Но, может быть, я просто люблю читать.

– Не могу себе этого представить.

– Почему? – Он прикусил нижнюю губу и снова отпустил ее. Низ моего живота отреагировал покалыванием, которое я определенно не одобряла. Когда я заметила, что мой взгляд сфокусировался на его губах, я снова сосредоточилась на названиях книг.

– Не знаю. Ты не выглядишь как любитель книг.

– А я ведь говорил тебе, чтобы ты не воображала, что знаешь меня. – Тираэль оттолкнулся от полки, провел пальцем по корешкам и наконец вытащил книгу в кроваво-красном переплете. Держа одну руку под книгой, а другую на ней, он вручил ее мне. «Мария, королева Шотландии, убийца лорда Дарнли». – Вот это нам нужно.

– И почему я знала, что ты это возьмешь? – Я вздохнула. – Ты знаешь, что профессор Робертсон попросил нас пересмотреть свое мнение и составить новую характеристику?

Он взял с полки еще две книги.

– Не совсем, Иверсен. Мы не должны отказываться от своих мнений, мы должны объединиться.

– Это то же самое.

– Это не так. Я предпочитаю точность определений.

– Здорово.

Я прошла мимо него. Тираэль последовал за мной.

Я незаметно оглянулась.

– Если хочешь, я расскажу тебе, как сильно ты действуешь мне на нервы.

– Хелена, Хелена, Хелена. – Тираэль опустился на деревянный стол рядом с арочным окном, усаживаясь напротив меня. Его черные волосы блестели на солнце. Он изобразил искусственную улыбку и наклонился вперед. – Ложь – это симптом страха. Ты знала это?

Я открыла первую книгу и сделала вид, что читаю оглавление.

– Я тебя не боюсь.

– Но следовало бы.

Я посмотрела вверх.

– Ты не можешь указывать, что мне делать и чего не делать, Тираэль.

Он понял, что я повторила его вчерашние слова, и усмехнулся. Это был первый раз, когда усмешка не казалась злобной.

– Смело, Иверсен. Но главным образом глупо.

Я покачала головой и принялась листать книгу, пока не нашла нужную страницу.

– Ты бы не стал помогать мне на Кривом проспекте, если бы хотел что-то со мной сделать.

– Действие и воля – это две совершенно разные вещи.

Медленно я подняла глаза. Он смотрел в окно, постоянно постукивая шариковой ручкой по своей пухлой нижней губе. Частицы пыли танцевали перед лицом Тираэля. Я делала вид, что разглядываю ее, но на самом деле я смотрела на его профиль. Изогнутые губы. Прямой нос, кончик которого слегка задирался к небу. А потом эти выступающие скулы.

– Если хочешь, я могу дать тебе свою фотографию. Можешь забрать ее к себе домой.

Я покраснела и отвернулась.

– Спасибо, в этом нет необходимости.

– Два.

– Что?

Он опустил шариковую ручку.

– Я подсчитываю твою ложь, Иверсен. Раз, два – солгала; три, четыре – ври задире; пять, ше…

– Прекрати! Боже, меня дико нервирует эта мелодия.

– Да брось. – Он изогнул бровь. – «Кошмар на улице Вязов» пугает тебя, а я нет?

– Да. – Я положила руки на обе стороны раскрытой книги и сдвинула брови на лоб. – Ты когда-нибудь видел Фредди Крюгера? Его пальцы – лезвия ножей, Тираэль. Лезвие ножей. И лицо у него такое… – Я остановилась. Следующее слово никак не желало срываться с моих губ.

– Обгоревшее? – Его голос был тихим и робким. Ни в какое сравнение с тем тоном, которым он обычно со мной разговаривал. И эти глаза… Впервые выражение лица Тираэля казалось не отшлифовано-ледяным, а мягким. Его глаза смотрели прямо в мои. Не на лоб, хотя я знала, что он думает об этом, хотя я знала, что тема моего ожога витала между нами и нагнетала атмосферу. Большой вопрос, который требовал ответов.

Я ничего не ответила. Мой рот открылся.

– Мы должны… – Я прочистила горло и отвела взгляд. – Давай начнем.

Мой голос заставил его очнуться. Потребовалось два вялых моргания, прежде чем он отреагировал. Тираэль притянул к себе книгу и раскрыл ее. Он низко склонился над страницами. Его пальцы покоились на бумаге. Теперь я могла разглядеть татуировку на его правой руке, которую раньше не видела. Это было мертвое дерево. Голые ветви заканчивались на тыльной стороне его руки. Птицы разлетались с кроны и достигали кончиков пальцев. Этот образ был таким мрачным, таким меланхоличным и в то же время настолько полным надежды, что я была не в силах отвести взгляд.

В какой-то момент я все же это сделала. И хотя мы должны были вместе работать над этой курсовой работой, должны были обсудить наши мнения и использовать факты для новых подходов, остаток часа прошел в молчании.

* * *

– Ты выглядишь измученной. Подожди, тебе приходилось препарировать жаб?

– Что?

Изобель взяла поднос и двинулась вдоль буфета. Столовая находилась за массивной деревянной дверью в конце восточного крыла на первом этаже. Деревянные столы в деревенском стиле заполняли зал, стены которого были до половины обшиты панелями из красного дерева. Солнечный свет проникал через соборные окна в каменной стене и освещал головы студентов.

– Ни для кого не секрет, что профессор Робертсон разводит жаб. – Изобель положила себе на поднос два яблока и в нерешительности остановилась перед апельсиновым соком. – Если ученики не подчиняются ему, в качестве наказания они должны провести вскрытие.

– Это отвратительно. – Я потянулась за булочкой и бутылочкой IRN-BRU. Между тем шотландский напиток вызвал у меня любопытство. – Почему он это делает?

Изобель отказалась от апельсинового сока и выбрала кокосовое молоко.

– Ему нравится профессор биологии. Это все знают. Он постоянно выполняет для нее какие-то задания.

– Она этого хочет?

– Да, конечно. Она бесстыдно пользуется им.

Я последовала за Изобель через зал. Она направилась к столику недалеко от выхода во двор, за которым сидели девочки-близнецы.

– Откуда ты это знаешь? – спросила я.

Изобель искоса бросила на меня удивленный взгляд.

– В Тихом Ручье все всё знают, Хелена.

Близнецы подняли глаза, когда мы сели. У них были совершенно одинаковые лица, только цвет волос отличал одну от другой.

– Привет, – сказала девушка, сидевшая напротив меня. Ее белокурые волосы были похожи на мои. Но я бы никогда не смогла заплести их так искусно, как она. Девушка выглядела как главная актриса из «Викингов». Она ткнула вилкой в салат и указала на меня креветкой. – Хелена, не так ли?

– Да.

Она кивнула.

– Я Силеас. Силеас Эверстоун. И я уже так много слышала о тебе. Рада познакомиться. Твои глаза – это просто безумие. Пронзительно синий цвет. Ты пользуешься контактными линзами? А ты…

– Силеас, – прервала ее Изобель забавным тоном. – Притормози немного. Не нападай так на Хелену.

– Прости. – Силеас запихнула креветку в рот и проглотила ее в рекордно короткие сроки. Жевала ли она вообще? – Иногда я бываю очень активной.

Изобель откусила от своего яблока.

– Иногда?

Силеас пожала плечами.

– Иногда больше, иногда меньше, но даже меньше – это слишком много для большинства. Имеет ли это смысл? Думаю, да. По крайней мере, для меня. Но и для других тоже, верно?

Я моргнула.

– Наверное, да.

Мой взгляд переместился на ее сестру. Она была более миниатюрной. Ее пальцы крепко сомкнулись вокруг латунной ложки. Девушка смотрела на меня с таким выражением, как будто я была самым страшным существом, которое она когда-либо видела.

– А кто ты? – Я надеялась, что если поговорю с ней, то напряжение спадет. Ошибочное предположение. Теперь она выглядела еще более напуганной.

– Камрин. – Ее голос был похож на тонко натянутую струну. Внезапно девушка в шоке отвернулась, как будто ее ответ был ужасной ошибкой. Она склонилась над своей тарелкой. Темно-русые волосы упали ей на лицо, словно занавес. Некоторые пряди оказались в рагу.

Сбитая с толку, я посмотрела на Изобель. Она едва заметно покачала головой и закатила глаза, что, как я поняла, являлось жестовым аналогом фразы: «Она просто такая, это не имеет к тебе никакого отношения».

– Как дела, Силеас? – воскликнул парень за другим столом. Кончики его дредов покоились на спинке стула. Он наклонился, глядя на нее через плечо. – Ты потанцуешь со мной завтра на городском празднике памяти?

Силеас даже не повернула головы.

– И не мечтай, Брэндон.

– Ты не можешь так говорить!

– Я могу сказать все, что угодно.

– Это не так. – Он усмехнулся. – Ведь я уже помечтал…

Она подняла руку и показала ему средний палец, но улыбнулась.

– Праздник памяти? – спросила я.

– Он проходит раз в год, – ответила Силеас. Она подхватила вилкой еще одну креветку. – Всегда тринадцатого сентября. Мы чтим память Тихого Ручья, где смогли укрыться раненые воины в сражении при Престонпансе.

– И что там происходит?

Изобель заправила за ухо рыжевато-русую прядь. Когда она улыбалась, на ее носу появлялись морщинки.

– Хорошая музыка. Народные танцы или даже обычные. Мы запускаем в небо фонарики, чтобы сообщить Вселенной о своем желании. Еда и напитки.

– Ты тоже можешь прийти, – прошептала Камрин. Хотя ее голос был очень нежным, я слегка вздрогнула. Я совсем забыла, что она все еще была рядом с нами. Камрин выглядела испуганной. Она осторожно отхлебнула бульон с ложки. Картофелина шлепнулась ей в рот. Даже это напугало девушку.

– Не знаю. – Я сделала глоток IRN-BRU, наслаждаясь ощущением покалывания на языке. – Почему-то мне это кажется неправильным. Я здесь только со вчерашнего дня. Некоторые люди могут расстроиться, если я приду.

– Под «некоторыми людьми» ты подразумеваешь Тираэля?

– Силеас! – Изобель бросила на нее предостерегающий взгляд.

Но та только пожала плечами.

– Я просто спрашиваю. – Она наклонилась ко мне через стол и положила на него обе ладони. – Я слышала об этом. О тебе и Ти, имею в виду. О вашей ссоре на семинаре. И о ссоре в фойе. Он был назначен твоим куратором по колледжу и отказался? Этот парень такой придурок. Как он реагирует, когда видит тебя? Тираэль говорил странные вещи… – Она прервала себя, когда Камрин ткнула ее локтем в ребра.

Я откинулась на спинку стула и расправила складки на юбке.

– Профессор Робертсон объединил нас для одного проекта. Из-за того, что произошло на семинаре. Мы должны были просто встретиться в библиотеке.

– О боги. – Изобель запрокинула голову и потерла кончик носа. – Это кошмар.

Силеас, с другой стороны, одарила меня сочувствующим взглядом.

– Мне очень жаль. Не переживай из-за него. Это в его стиле.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

– Ну, то, что он не появился. – Она почесала щеку. На безупречной коже девушки появились две красные полосы. – Это не имеет к тебе никакого отношения. Ладно, на самом деле я знаю, что это связано с тобой, но он ведет себя также и с другими. На самом деле ему наплевать на всех, не только на тебя, и…

– Но он пришел.

Креветка Силеас упала обратно в салат.

– Оу.

Ее взгляд метнулся к Изобель, которая теперь разочарованно выдохнула.

– Вот это действительно кошмар.

Я нахмурилась.

– Да что не так?

– Тебе лучше держаться подальше от Тираэля, – пробормотала Камрин. Она не смотрела на меня, ковыряясь в своей тарелке. Прядь волос, которая раньше стояла дыбом, теперь прилипла к ее щеке. – Он может причинить тебе боль. – Камрин еще ниже склонилась над тарелкой и добавила чуть тише: – Твоему сердцу.

– Девочки. – Я поставила свою бутылку IRN-BRU на стол и огляделась по сторонам. – Я не собираюсь влюбляться в Тираэля.

Никто не ответил. Силеас рассматривала свои руки. Изобель уставилась на затылок Брэндона, как будто он показывал захватывающий фильм. Камрин принялась водить пальцем по поверхности стола. Они мне не поверили. Но, прежде чем я успела что-либо сказать, к нашему столику подошел Мерлин.

– Хелена?

Изобель застонала. Я развернулась к нему.

– Да?

– Исчезни, Мерлин, – сказала его сестра.

Он проигнорировал ее.

– Профессор Робертсон послал меня за тобой. Он хочет с тобой поговорить.

– Оу, хорошо. – Я в удивлении потянулась за своей сумкой и встала. – Он не сказал, в чем дело?

– Нет. Но, похоже, это срочно.

– Хорошо.

Было ли это связано с нашим с Тираэлем проектом? Говорил ли он с нашим профессором о том, что не собирался продолжать исследование, и смирился с грозившей за это плохой оценкой?

– Увидимся позже, – сказала я остальным и последовала за Мерлином на улицу. Брат Изобель продолжал бросать на меня взгляды, улыбаясь, пока мы шли по двору. Птицы щебетали, поднимаясь в небо. Они напомнили мне татуировку Тираэля. Только не заставляли так грустить.

– Он там, сзади.

– В пристройке?

– Да.

– Что там?

– Помещения для семинаров. – Мерлин дернул меня за блузку, чтобы я не врезалась в спину студентки. Он усмехнулся. – Где он разводит жаб.

– Чему ты так радуешься?

Он провел рукой по волосам и почесал затылок.

– Понятия не имею. Может быть, этой короткой прогулке с тобой.

Я не знала, что ответить, поэтому выдавила из себя неуверенную улыбку. Мы добрались до пристройки. Мерлин открыл дверь и подтолкнул меня внутрь. Острый запах хлорки ударил мне в нос. Я заморгала. Только теперь я поняла, где мы находились. Он солгал. В пристройке не было помещений для семинаров. Здесь был бассейн.

Я ахнула и попятилась назад. Я уже собиралась уходить, но вдруг наткнулась на что-то твердое. Мерлин.

– Попалась, – сказал он. – Готова к крещению?

– Что? – Это был скорее вздох, чем слово.

– В колледже Тихого Ручья крестят новичков, Хелена.

Прежде чем я осознала его слова, он бросил на меня взгляд через плечо. Я начала задыхаться. В бассейне раздались смех и аплодисменты.

– Крестить, крестить, крестить, – хором скандировали студенты.

Я закричала. Завизжала. Забила кулаками по его твердой спине. Мой голос сорвался, но я продолжала кричать. Никто мне не помогал. Все смеялись. Они понятия не имели.

– Пожалуйста, – умоляла я. Беззвучные слезы капали на плитку, пока Мерлин нес меня к воде. Я сопротивлялась всем телом, но он был сильным и широким, а я ростом чуть больше полутора метров. Я была потеряна. Черные огни взорвались перед глазами. Мои конечности покалывало. Все мысли из головы словно выдуло ветром. Я была до смерти напугана. Смех теперь звучал где-то совсем далеко. Я просто чувствовала паническую бурю вокруг себя, плечо подо мной, и внезапно сделалась невесомой.

Мое тело оказалось в воде. Она поглотила меня. Все вокруг светилось ужасным синим – и вдруг стало красным. Я видела своего отца в его постели. Его размокшую кожу. Из широко раскрытых глаз папы текла вода. Вода текла изо рта. Вода была повсюду. Я умру. Я утону. Так же как он.

Синий, синий, красный.

Затем я почувствовала что-то. Чьи-то пальцы обхватили мою руку и потянули за собой. Цвета менялись. Я видела уже не только голубое, но и белое – как стены здания бассейна. После еще двух мучительных секунд, когда мой отец умер – а я умерла, потому что он умер, – я вынырнула. Жадно хватала ртом кислород, когда меня подняли в воздух и бросили на плитку. Юбка и блузка прилипли к моему телу.

Совсем рядом я услышала женский голос.

«Закрой глаза, Хелена».

Голос показался знакомым. Он был умиротворенным. Я сделала то, что она сказала, и мгновение спустя женская рука легла мне на грудь. Тепло разлилось по всему телу, и девушка отдернула руку. Я жадно хватала ртом воздух. Мои легкие были свободны. Как такое возможно?

Вокруг меня воцарилась тишина. Смех прекратился. А потом… коллективный вздох. Я подняла голову и увидела, как девушка отскочила, прежде чем ее кулак заехал Мерлину по лицу. Она ударила его! Раздался неприятный звук. А потом появилась кровь.

Она повернулась ко мне. Наши взгляды встретились, и мое дыхание участилось. Это была та самая девушка, которая помогла мне сойти на берег, когда я прибыла в Тихий Ручей. Она была одета в униформу колледжа.

Какого черта здесь творилось?

Дидре

Вскоре сумерки опустились на Тихий Ручей. Я старалась держаться подальше от обшарпанной карусели и сжимала свою медовуху. Это время вызывало во мне дурное предчувствие. Тем более когда Элин бродила здесь без дела. Но сегодня был праздник памяти в городе, и никто не хотел оставаться дома. Дети веселились на каруселях. Повсюду суетились жители Тихого Ручья, которые в обычные дни укрылись бы к этому часу в своих домах, в то время как я изо всех сил старалась не выделяться.

Следить за Элин было несложно. На ней была бейсболка с красным логотипом футбольного клуба «Абердин». В этот момент она запрыгнула на потрепанного карусельного оленя, обхватила удилище и рассмеялась, когда оно начало дергаться. Несомненно, когда-то мелодия звучала ритмично и безмятежно, но сегодня она напоминала искаженную музыкальную тему из какого-нибудь фильма ужасов. Карусель скрипела, ограждающий ее забор трещал. Жители города не раз подновляли и ремонтировали забор, однако регулярные ночные потасовки сводили на нет все эти усилия.

– Кто-то должен уже наконец оторвать эту штуку.

Рядом со мной мелькнула копна иссиня-черных волос. А за высоким и узким телом Кораэль маячил Максвелл Эверстоун в своем истинном обличье. Взъерошенные волосы обрамляли его круглое лицо. Несколько электрических лампочек карусели отбрасывали слабый свет на его иссиня-черные буйные кудри. Девятилетний мальчик обхватил руками талию Коры и спрятался за ее спиной.

Кораэль протянула мне красно-белый бумажный пакет.

– Будешь?

– Нет, спасибо.

Преисполненная решимости, я отодвинула ее угощение в сторону. Любимая еда нашего вида никогда не привлекала меня, но все, кого я знала, боготворили воронье мясо. Особенно ступни, и даже целую лапу. От отвращения ком подступил к моему горлу.

Кора пожала плечами и запихнула в рот нежное филе.

– Ты многое упускаешь.

– Я вполне довольна своей медовухой.

Восхищенный возглас сорвался с ее губ:

– Если бы ты знала, какой эффект…

– Мне известно об эффекте тонуса и эйфории, который дают вороны. Даже мне довелось сполна ощутить на себе методы воспитания нашего народа.

– Ну, я же просто пошутила. – Она откусила от вороньей лапки, как будто это была мармеладка в виде змеи. – Разумеется, ты одна из нас.

– Мне кажется, вы все очень любите забывать об этом факте.

– Не будь так несправедлива, Ди. Я никогда не осуждала тебя.

Это было правдой. Тем не менее время от времени я ловила себя на мысли, что она бы так поступала, если я бы не росла вместе с Бернеттами в их доме, как одна из сестер.

Я всегда ощущала болезненный укол, когда думала о своем отце. Ательстан Гринблад – брат Далзила и, следовательно, второй сын Морага Гринблада, считался почти святым. В какой-то момент его прозвали Святым Ательстаном. Он был тем, кому удалось изгнать народ Тьмы после их первого массового проникновения из потустороннего мира пятнадцать лет назад. Если бы отец все еще был здесь, никто бы не посмел даже прикоснуться ко мне. Но одиннадцать лет назад он исчез. В том, что папа умер, не было никаких сомнений, потому что его чары рассеялись. Народ Тьмы проделал путь в наш мир ночью, и вскоре моя мать покинула его, искренне веря, что Ательстан все еще скрывался среди нас. Ее безжизненное тело было найдено в горах Хайленда.

– У меня есть то, о чем ты меня просила, – сказала Кора. Удивленная, я повернулась к ней.

– Правда?

– Да.

Ее взгляд устремился вдаль. Она смотрела на еловые кроны Мертвых лесов. Неподалеку за нами наблюдала настороженная ворона. Судя по всему, она не одобряла употребление себе подобных в пищу. Была ли эта ворона одной из темных? Собиралась ли она через несколько часов устроить переполох во всем Абердиншире?

– Но здесь не так много, Ди. Заклинание было… Я не знаю, достаточно ли этого. – Кораэль вытащила пробирку из кармана пальто. – Никогда больше не говори, что я не считаю тебя одной из нас.

– Благодарю тебя. – Я быстро взяла пробирку и спрятала ее в карман.

Элин спрыгнула с обшарпанного оленя и побежала к нам по хрустящей листве.

– Макс! – Она толкнула стоявшего позади Кораэль мальчика в плечо. – Ты пойдешь со мной на карусель?

Он испугался и попятился назад.

– Элин, – упрекнула я ее. – Не надо так резко.

– Но я кое-что нашла в карусели! – Она снова протянула руки к мальчику и потрясла его за плащ. – Ну, давай, Макс!

– Прекрати. – Кора подняла руку и оттолкнула Элин в сторону. Под ее взглядом улыбка девочки померкла. – Он не хочет. Максвелл не любит приключения, понятно?

Элин кивнула. Неуверенно она посмотрела на меня. Я протянула руку и прижала малышку к себе.

– А давай мы сходим посмотреть на акробатов?

Ее глаза засверкали.

– Да!

Не прошло и секунды, как она выскользнула из-под моей руки и побежала через площадь.

Я пыталась уследить за ней взглядом, прежде чем вздохнуть.

– Этот ребенок обладает энергией сотен. – С извиняющейся улыбкой я попрощалась с Корой и собралась уходить, но…

– Подожди.

Я слегка повернулась вправо, чтобы встретиться с ней взглядом. Карусель пошла по новому кругу, окутывая нас своими искаженными звуками.

– Что бы ты ни задумала, Ди… будь осторожна. Этот вид магии опасен. – Кора нахмурилась. – Уважай границы.

Между нами возникла пульсирующая аура. Воздух затвердел и замерцал, как в жаркий летний день. Наконец я улыбнулась.

– Конечно.

Казалось, Кораэль уже раскаялась в том, что помогла мне. Я быстро направилась прочь, прежде чем ей пришла в голову идея снова выбить почву у меня из-под ног. Она бы выиграла бой – мы обе это знали.

Городской мемориальный фестиваль был полон людей. Многие жители Абердиншира приехали сюда этим вечером, чтобы поблагодарить Тихий Ручей за героическое укрытие солдат после битвы при Престонпансе. Я вглядывалась в их лица и почувствовала, как уголок моего рта дернулся. Если бы эти люди знали истинную причину, по которой раненые якобиты выжили, то страх помешал бы этим людям сделать хотя бы один шаг в направлении нашего города. Разумеется, ходили какие-то слухи. Люди шептались годами. Однако никто не осмелился бы поверить в эти истории. Мы были просто мифом. Но мифы являлись не чем иным, как суммой множества страхов, которые противоречили реальности. Мы находились прямо у них под носом, а никто даже понятия не имел.

Я прошла мимо Силеас. Ее ловкие руки жонглировали огненными конусами, пока она извергала языки пламени в сумеречный воздух. Аудитория аплодировала ей и громко ликовала. Красно-золотистый отблеск мерцал на замысловато заплетенных волосах Силеас. Она выбрала тени для век блестящего золотистого оттенка – соответствующие ее стихии. После каждого извергнутого пламени ее веки вспыхивали, как солнце. Мужчины бросали на девушку восхищенные взгляды.

Проходя мимо, я наклонилась к ней.

– Тебе это слишком нравится, не так ли?

Силеас усмехнулась, наблюдая, как в воздухе кружатся язычки пламени.

– Я не могла упустить этот праздник, Ди.

– О, ну конечно. – Намек на улыбку появился на моем лице. – Расскажи мне завтра, как весело прошла кровожадная охота и твое новое завоевание, ладно?

Она закатила глаза.

– Я ненавижу, когда ты это делаешь.

– Что?

Силеас выплюнула еще одно пламя.

– Спускаешь меня с небес на землю.

– Эмилль тоже всегда так говорит.

– О, слава господу. Этот придурок оказался прав хотя бы раз в жизни.

Я рассмеялась и, оставив Силеас, направилась к палатке акробатов. Позади нее башни Ансгаров мрачно возвышались на фоне бескрайних просторов далекого нагорья. Ни один из ярких цветов, которыми сияла праздничная площадь, не отражался в Тихой реке. В кромешной тьме река утекала в Мертвые леса. Какое-то мгновение мой взгляд следовал за потоком, пока я не почувствовала, что меня окутывает глубокая тьма.

Я вошла в палатку акробатов. Среди множества людей я высматривала Элин, но люди плотно столпились вокруг. Многие из них были одеты в береты или бейсболки. Через некоторое время я начала паниковать, пока ее рыжая шевелюра не промелькнула в толпе. Напряжение сменилось облегчением. Она сняла бейсболку и села на скамью между Камрин и Тарой Эверстоун, держа в руках пакет с попкорном.

Близнецы лицом были очень похожи на свою мать. Они могли бы без проблем сойти за тройняшек. Я подсела к ним. На сцене Жислен грациозно извивалась среди разноцветных лент. Ее длинные темные волосы развевались в воздухе, когда она откидывала голову назад. В следующую секунду Жислен ослабила несколько лент и изящной спиралью опустилась на пол. Зрители ахнули, и когда в последний момент девушка закрепила одну из лент на своем теле, они вздохнули с облегчением. Толпа ликовала.

Я наклонилась к Таре, которая восхищенно хлопала в ладоши.

– Ничего, если я ненадолго оставлю Элин с тобой?

Тара кивнула и положила руку мне на плечо, не отрывая взгляда от сцены.

– Иди, иди.

Я поднялась и вышла из душной палатки. Мой взгляд скользнул к костру у подножия Мертвых лесов. Люди суетились вокруг ограничивающих огонь кирпичей. Они держали свои палочки над огнем в ожидании, когда поджарится зефир. Среди них я узнала Изобель. Она сидела, скрестив ноги, рядом с девушкой с белокурыми волосами и уродливым шрамом от ожога, пересекающим лоб и висок. У девушки был странный стиль одежды. Ее торс был обтянут огромным белым свитером, исписанным словами и изречениями. На ногах висели мешковатые спортивные штаны в тон. Эластичный пояс заканчивался поверх ее коротких «Мартинсов» на высокой подошве. Руки девушки исчезли в длинных рукавах свитера.

Когда мой взгляд прошелся по остальной части ее лица, я ахнула. Испугавшись, я попятилась назад. Ледяные голубые глаза девушки оказывали гипнотическое действие. Улыбка на ее губах померкла, когда она заметила мой шок. Все знали Сифру Иверсен. Ее лицо было увековечено в наших учебниках истории. Она была обманщицей. Сифра совершила государственную измену, выступив против народа Света и похитив один из трех священных артефактов богов: Безграничную силу. Но это не могла быть Сифра. Она была мертва. И только тогда я поняла – ну конечно!

Это была ее дочь – Хелена.

Изобель подняла голову и посмотрела в мою сторону. Улыбка появилась на ее губах в форме сердечка. Она поманила меня к себе. Влажная трава намочила мои ботинки, когда я подошла к ним, и шум голосов на празднике отошел на второй план. Я напряглась, когда села рядом с Изобель. Хелена была практически полной копией своей матери.

– Привет, – прошептала я, чтобы не расстраивать Бабу Грир. Это было подозрительно: Грир ненавидела все и всех, кроме себя и своего внука Тираэля, но, как и каждый год, она сидела у этого костра и с таким пылом рассказывала об истории города, как будто это была миссия всей ее жизни.