Текст книги "Лорд и леди Шервуда. Том 2"

– Джо-о-он, – протянула Марианна, поднимая глаза, в которых отразилась невозможность поверить в то, о чем он сейчас рассказал, – ты хочешь сказать, что вы втроем расправились с тремя десятками вооруженных до зубов ратников?

– Пятью десятками, – поправил ее Джон и недобро усмехнулся. – Месть, Марианна, придает много сил! Робин, словно волк, резал их как овец и упивался пролитой кровью. Кэтрин даже не стала пытаться отстирать его одежду – просто выбросила: так она пропиталась кровью. Я думал, что он разнесет весь твой Фледстан по камню: накануне я сказал ему, что Лончем с Гисборном спешно уехали и стали пока недосягаемы для его Элбиона.

– Бог ты мой! – выдохнула Марианна, когда воображение живо нарисовало ей картину ночи, о которой только что поведал Джон. – А если бы вас убили? Вилл – тот пойдет за Робином даже в ад, не раздумывая ни минуты! Но ты, Джон! Почему ты не отговорил Робина?

– Если бы я тогда сказал хоть слово против, то сразу бы перестал быть его другом. Я мог только помочь Робину, что я и сделал.

– И ты не боялся смерти?

– Что ты, Мэриан! – рассмеялся Джон. – Мой отец-норвежец свое неистовство в бою передал мне с кровью!

Марианна долго думала над рассказом Джона, потом медленно покачала головой и сказала с печалью:

– Робин мстил, но мстил за свою честь, Джон.

– Нет! – и Джон рассмеялся. – Он мстил за тебя, за боль, которую тебе пришлось испытать! Уж поверь мне, в те дни только ты занимала его мысли! Впрочем, как и потом, как и сейчас.

– Нет, он больше не любит меня, не может любить, – твердо возразила Марианна. – Я оскорбила его, сама того не желая.

– Что ты сказала ему?! – встрепенулся Джон и несильно сжал пальцами ее запястье, требуя ответа.

– Я сравнила его с Гаем Гисборном, и так, что никто из них не выигрывал в моем сравнении. Никогда прежде я не видела Робина разгневанным столь сильно! Я почти испугалась, хотя мне казалось, что причин для такого гнева не могло быть.

Джон даже простонал, услышав ее ответ, и сказал, глядя на Марианну с горькой снисходительностью:

– Девочка, а что ты вообще знаешь о Гае Гисборне? Мы-то испытали на себе его верность слову! Робин, например, сразу заподозрил его в том, что и смерть твоего отца, и то, что случилось с тобой, произошло по черному замыслу сэра Гая, о чем и заявил ему в лоб.

– Что же ответил Гай?

– Возмутился. И, отдать ему должное, помог нам спасти тебя. Но позже я, поразмыслив, пришел к мысли, что в случившемся крылся некий адский замысел. Повинен в нем сэр Гай или нет, но ты и впрямь была весьма опрометчива, сравнив Робина с ним! Слишком много злых дел было сотворено по воле Гая Гисборна еще до того, как вы с Робином первый раз встретились.

Заметив, как посерело лицо Марианны, Джон поспешил ее успокоить:

– Робин проницателен и умен. Он прекрасно понимает, что в те дни ты была в отчаянии и не продумывала слова, которые говорила ему. Если он и рассердился на тебя, то давно уже простил. Хочешь, я сам поговорю с ним?

Марианна строптиво стряхнула с плеча его ладонь и зло сверкнула глазами.

– Ты и впрямь считаешь себя пастырем наших душ? Посмей только подступиться к Робину с подобным разговором, и я стану твоим врагом на всю оставшуюся жизнь!

– Это слишком долго, чтобы ты не устала держать зло на меня! – рассмеялся Джон. – Ладно, улаживай свои дела сама, как считаешь нужным. Только, Мэриан…

– Да? – враждебным тоном отозвалась Марианна.

– Мне не нравится то, что происходит между тобой и Скарлетом, – сдержанно и сурово ответил Джон и, когда Марианна удивленно посмотрела на него, жестко сказал: – Девочка, не окажись между двух огней! Вилл не просто брат Робина – он самый близкий ему человек, они привязаны друг к другу с детства. Вилл предан Робину без оговорок, и Робин платит ему такой же преданностью. Если ты встанешь между ними, то нанесешь удар и одному и другому. Разве тебе по душе сеять страдания?

Марианна ничего не поняла из его отповеди и, вскинув ладони в знак защиты, замотала головой под неотступным взглядом Джона.

– Подожди! Я ничего не понимаю! Ты меня совсем запутал! При чем здесь еще и Вилл?!

Джон посмотрел на Марианну самым внимательным взглядом и понял, что сейчас сказал лишнее. Широко улыбнувшись, чтобы стереть из ее памяти свои последние слова, он ответил:

– Ты слишком близко к сердцу воспринимаешь его язвительные слова, которые он тебе говорит, когда занимается с тобой. Старайся пропускать их мимо ушей. Вообще не обращай на него внимания, и все будет хорошо!

– Вот ты дошел и до моих уроков! Хорошо, я не буду впредь злиться на Вилла, если это твой приказ! – потеряв терпение, в сердцах воскликнула Марианна и, не сводя с Джона сердитых глаз, сложила руки на груди.

Заметив этот жест, без слов засвидетельствовавший намерения Марианны огородить себя от чересчур заботливых глаз Джона, тот довольно улыбнулся.

– Просто совет, – сказал он и ласково потрепал Марианну по волосам. – Идем, Саксонка!

Они почти вышли к костру, вокруг которого расположились стрелки, когда Джон с обычной для него внезапностью спросил:

– Ты давно исповедовалась?

Марианна от неожиданности споткнулась о какой-то корешок, остановилась, с недоумением посмотрев на Джона, а потом задумалась. Последний раз она была на исповеди в тот день, когда встретила у отца Тука лорда Шервуда, встреча с которым оказалась роковой для них обоих. Едва ли то ее посещение отца Тука можно было назвать исповедью, если она каждую минуту думала о Робине!

– Значит, давно, – подытожил ее размышления Джон, наблюдая за Марианной. – Тогда сходи к исповеди на этой же неделе. И это приказ.

– Не знала, что мне будут приказывать и в духовных делах! – передернула плечами Марианна.

– Такова моя обязанность! – рассмеялся Джон. – Я слежу, чтобы в ваших душах не скопилось чересчур много не отпущенных грехов.

Потрепав Марианну по плечу, он наконец оставил ее в покое, ушел к костру и присоединился к собравшимся вокруг огня стрелкам, опустившись на расстеленный плащ возле Статли.

– Саксонка, с какой целью ты загородила тропинку? – раздался над ухом Марианны веселый голос Робина.

Его прохладные ладони легли на ее голые руки, отодвигая Марианну с дороги, и губы лорда Шервуда вдруг на миг прикоснулись к виску Марианны, когда он прошел мимо нее.

– Вот так чудо, Робин! – воскликнул за спиной Марианны шедший следом Вилл. – Ты поцеловал Саксонку и остался жив!

Слыша позади себя его смех, Марианна поспешила за Робином и устроилась возле костра между Джоном и Статли. Бросив куртку на траву, Робин сел напротив, стряхивая ладонью с мокрых волос капельки речной воды. Вилл лег поодаль, возле Хьюберта и Дикона, подперев рукой голову, и принялся длинной веткой заталкивать обратно в костер выскакивавшие из пламени угольки.

– Робин, я слышал, что ты решил навестить Ноттингем? – спросил Клем, быстро покончив со скромным ужином.

Робин, поймав брошенную Джоном флягу с сидром, молча кивнул.

– И ты, разумеется? – Клем обернулся к Виллу.

– Нет, – лениво протянул Вилл, не отрывая взгляда от язычков пламени. – Меня ярмарочная суматоха утомляет больше, чем стычка с наемниками сэра Рейнолда.

– Неужели, тебе не надоедает все время сидеть в лесной глуши подобно медведю? – рассмеялся Дикон, запивая сидром жесткую ячменную лепешку.

– А я и есть медведь, – неохотно отозвался Вилл, накалывая на нож ломтик копченой оленины. – И тебе, Дик, советую поскорее вырасти в такого же зверя. Пока ты еще глупый медвежонок.

– Чем же я отличаюсь от тебя, могучий медведь Скарлет? – задорно вскинулся Дикон.

– Тем, что в отличие от глупого молодняка я до смешного дорожу своей шкурой.

Услышав ответ Вилла, Джон поперхнулся и благодарно кивнул Марианне, когда она постучала ладонью ему по спине.

– Дорожишь так же, как Робин? – стрельнув взглядом в сторону лорда Шервуда, посмеиваясь, поддел Вилла Статли.

– Робин! – и Вилл пренебрежительно фыркнул. – Тоже мне, нашел пример безрассудной отваги! Робин, прежде чем позволит себя во что-то втянуть, продумает все до мелочей. Даже Джон уже сообразил, что тот же сэр Гай в умении все просчитывать наперед просто зеленый юнец!

– Вот это что сейчас значило: даже Джон? – подозрительно проворчал Джон под приглушенный смех стрелков, но Вилл лишь небрежно махнул рукой в его сторону.

– То, что ты бегаешь за Робином, как за сорванцом. А наш лорд – хитрый волк, готовый в любой момент прикинуться безобидным псом. Просто вы все этого не замечаете, вот и чтите его за непомерную удачливость и отвагу.

– Ты выговорился? – улыбнувшись одними глазами, осведомился Робин и обернулся к Джону. – Не сердись на него, Малютка! Я его едва не утопил, вот он и не может простить мне того, что нахлебался воды.

– Ах, это ты, оказывается, меня утопил? А мне померещилось, что все обстояло в точности наоборот! – усмехнулся Вилл и соизволил посмотреть в сторону брата. – Послушай, сколько можно за один глоток выпить сидра?

– Лови, жадина! – рассмеялся Робин и бросил ему флягу.

– Кстати, вы заметили, что в последнее время нам стали чаще попадаться навстречу ратники шерифа? – спросил Джон, обводя стрелков внимательным взглядом. – Поэтому на ярмарке будьте осмотрительнее. А к тебе, Вилл, осторожный медведь, если ты все-таки надумаешь туда пойти, мои слова относятся прежде всего. Не то тебе придет в голову покрасоваться с мечом перед какой-нибудь красоткой, и пропало дело!

– Отстань от меня со своими проповедями! – ответил Вилл, возвращая Джону наполовину опустевшую флягу, и кивнул в сторону Марианны. – Я каждый день красуюсь с мечом перед нашей красоткой, вернее, она передо мной. Могу я хотя бы пару дней отдохнуть от женщин?

Увидев, как загорелись в ответ глаза Марианны, Джон сжал ее руку и, предупреждая обычную ссору между Марианной и Виллом, предложил:

– Давайте-ка спать! Уже за полночь.

– Ох, такая бархатная ночь совсем не навевает сна! – улыбнулся Клем, лег на спину и, заложив руки за голову, посмотрел в усыпанное звездами небо. – Может быть, наш менестрель споет нам?

– В самом деле, Алан, почему бы тебе не спеть? – живо спросил Джон, делая глоток сидра и передавая флягу Марианне.

– Он бы с радостью, – фыркнул Статли, – да вот беда: выпил вчера вина со льда и теперь молчит! Вы сегодня хоть раз слышали его голос? То-то и оно!

Стрелки рассмеялись, глядя, как возмущенный Алан попытался ответить, но потом осторожно потрогал горло и махнул рукой. Достав из седельной сумки лютню, он неожиданно для Марианны протянул ее Робину и выразительными жестами предложил товарищам поддержать его безмолвную просьбу.

Усмехнувшись в ответ на удивленный взгляд Марианны, Робин решительно отклонил руку Алана.

– Считай, что я тоже не в голосе.

– Ты все лето не в голосе! – возмущенно воскликнул Бранд. – Нам надо преклонить перед тобой колени, чтобы ты соизволил наконец запеть?

– Побереги колени, – с улыбкой посоветовал Робин и вдруг, посмотрев на Марианну, указал Алану взглядом передать лютню ей. – Среди нас есть певец с голосом таким же бархатным, как эта ночь. Спой нам, Саксонка.

– Я? – покраснела Марианна и хотела отказаться, но Робин, продолжая улыбаться, тихо сказал, предупредив ее намерение:

– Это приказ.

– Это произвол, а не приказ! – возмутилась Марианна. – Легко пользоваться властью, чтобы заставить кого-то делать то, что он и не хочет, и не обязан!

– Вот именно, – с усмешкой подтвердил Робин, – поэтому пой, а не пререкайся.

Строптиво сверкнув глазами, Марианна все-таки взяла лютню и принялась настраивать ее. Алан протестующе замахал руками.

– Он говорит, что лютня настроена как надо, – рассмеялся Статли, переводя безмолвный язык друга.

– Так же, как и его голос сегодня, – пренебрежительным смешком ответила Марианна, пробегая пальцами по струнам.

Наконец звучание лютни удовлетворило Марианну, ее пальцы стали играть мелодию, и Марианна запела. Разговор с Джоном или бархатная августовская ночь растревожили ее, но Марианна, спев несколько шутливых песен и заслужив одобрение стрелков, незаметно для себя самой перешла к любовным балладам. В Шервуде прежде никто и никогда, кроме Робина, не слышал ее пения, и теперь стрелки были зачарованы нежным голосом Марианны. Она пела и вкладывала в слова и мелодию всю душу так, словно эти слова еще имели для нее смысл, хотя ей казалось, что она полностью утратила веру в то, о чем сейчас пела.

– Святая Дева, а ведь она красивая! – еле слышно прошептал Хьюберт, не сводя с Марианны глаз.

– Красивая? – так же тихо откликнулся Бранд, глядя на Марианну завороженным взглядом, и покачал головой. – Нет, Хью, она не просто красивая. Она очень красивая!

– Вы только сейчас это разглядели? – усмехнулся Дикон и грустно вздохнул, слушая голос Марианны, вторивший серебряному перезвону струн.

Печалью снова песня перевита!

О том томлюсь и на того сердита,

Пред кем в любви душа была открыта.

Неведение мне больше не защита,

Ни красота, ни духа глубина.

Я предана, обманута, забыта,

Теперь с другими ваша речь нежна.

Я утешаюсь тем, что проявила

К вам, друг, довольно нежности и пыла.

Как сладкозвучный благовест любила!

И, хоть моя и побеждала сила,

Столь, друг мой, ваша высока цена,

Что вам, в конце концов, и я постыла,

Впрямь, видно, стала другу не нужна.

Мне славы хватит отразить упреки:

Род стар, нрав легок, чувства же глубоки,

И не присущи внешности пороки.

Как вестника я шлю вам эти строки.

О друг мой милый, ибо знать должна,

Из ревности ли вы со мной жестоки

Иль это злонамеренность одна.

Понятны ль вам в посланье сем намеки

О том, сколь гордость для любви вредна?¹1
  «Песня о благородстве и верности Дамы, брошенной возлюбленным» графини де Диа. Перевод А. Наймана. Текст приведен с сокращениями.


[Закрыть]

Джон откинулся на локоть и за спиной Марианны осторожно толкнул Статли. Когда он тоже лег на спину голова к голове с Джоном, тот указал ему глазами на лорда Шервуда и прошептал на ухо Статли:

– Посмотри на Робина!

Робин полулежал, прислонившись плечом к дереву, и покусывал травинку. Со стороны могло показаться, что он дремлет. Но Статли заметил, с каким пристальным вниманием лорд Шервуда из-под ресниц наблюдает за Марианной. Он смотрел на нее так, словно она была его противником, которому он собирается бросить вызов, и сейчас раздумывал, как надо будет вести поединок, чтобы добиться победы.

Переведя взгляд на Джона, который так довольно ухмылялся, словно Марианна пела по его замыслу, Статли усмехнулся и удрученно покачал головой. Джон вопросительно вскинул брови, и Статли в ответ шепнул:

– А теперь посмотри ты. Не на Робина! На Вилла.

Джон посмотрел туда, куда ему указал Статли, и помрачнел. Вилл смотрел на Марианну точно так же, как лорд Шервуда.

– Вот это плохо! – шепотом проворчал Джон. – Надо поговорить с ним!

Статли с сомнением покачал головой.

– Да, но говорить с Виллом вправе только Робин.

– Значит, я поговорю с Робином! – решительно прошептал Джон.

Отвлеченная шорохами и перешептыванием, которые шелестели за ее спиной, и уставшая, Марианна в последний раз провела пальцами по струнам и отложила лютню. Нежно улыбнувшись, еще погруженная в грезы собственных напевов, она подняла затуманенные глаза на притихших товарищей и вдруг заметила, что они все молча смотрят на нее. Ее глаза прояснились, и Марианна, которую вдруг закрутил поток темного ужаса, едва не вскочила на ноги. Но Робин вскинул руку, останавливая ее порыв, и сказал мягко и властно:

– Мэриан, не бойся! Мы все просто залюбовались тобой.

Она встретилась с ним взглядом и не смогла отвести глаз. В первый раз за все время, что она жила в Шервуде, она увидела в его глазах нежность, и золотые искорки ласковой улыбки, и понимание. Вспомнив, как он умеет читать по ее глазам все, о чем она думает и что чувствует, Марианна тут же опустила глаза. Но выступивший на скулах румянец выдал ее волнение, и Робин едва заметно улыбнулся, наблюдая, как Марианна пытается укрыться, возводя вокруг себя невидимые стены.

– Почему ты замолчала, Саксонка? – с тревогой спросил Бранд, когда наступившая тишина рассеяла очарование, навеянное голосом Марианны.

– Я охрипла! – улыбнулась Марианна и, вернув лютню Алану, так же, как он, провела пальцами по горлу. – Давно не пела.

Стрелки рассмеялись. Статли подал Марианне флягу с сидром и, пока она пила, заботливо укутал ее плечи плащом.

– Пора спать! – потянулся Дикон и сладко зевнул. – Хьюберт, где ты ляжешь?

– Возле Саксонки! – ухмыльнувшись, заявил Хьюберт. – Я хочу увидеть сегодня райские сны, а для этого надо лечь рядом с ангелом.

– Вот как? – буркнул Джон, заметив, как загорелись одинаково недобрым огнем глаза Дикона – закадычного друга острослова Хьюберта, Вилла и что-то похожее на отблеск стали мелькнуло в бесстрастном взгляде лорда Шервуда. – А ты уже был в раю и знаешь, какие сны там снятся?

– У него этот рай в селении, что в пяти милях от Шервуда, – улыбнулся Вилл, догадавшись, что Джон твердо намерен никого и близко не подпустить к Марианне. – Там, где живет крошка Дженнет.

– Ты почему вдруг так заулыбался? – встревожился Хьюберт и подозрительно посмотрел на Вилла, забыв и думать о Марианне.

– Ну что ты, Хью! – лениво повел плечом Вилл, переворачиваясь на спину и все с той же улыбкой глядя в ночное небо. – Неужели ты подумал, что я способен отбить подружку у товарища?

– Очень даже способен! – проворчал Хьюберт, но, заметив протестующий жест Вилла, довольно рассмеялся. – А! Я понял: ты просто завидуешь мне! Но сегодня, глядя на Саксонку, пока она пела, я почти забыл о самом существовании других девушек на свете. Вы только посмотрите, как она сердится, стоит бросить в ее сторону ласковый взгляд! Успокойся, Саксонка, я верный друг моей малышки Джен! Да и Дик вот-вот перережет мне горло. Ай, Дик, ты сейчас проткнешь меня локтем!

– Болтун! – усмехнулся Джон, посмотрев в сторону покрасневшего Дикона, который действительно сжимал рукоять ножа.

– Вот уж нет! – не согласился Хьюберт. – Это ты, Малютка, верный муж. А всех остальных, по-моему, этим вечером очень взволновала красота нашей воинственной леди!

– Если ты не заткнешься сам, тебе помогу я, – раздался в ответ голос Марианны.

Встретившись с ее ставшими недобрыми глазами, Хьюберт поднял обе руки в знак повиновения и улегся возле Дикона.

– Да, Робин! – вдруг встрепенулся Дикон. – Ты приказывал напоминать тебе, когда запас наконечников для стрел уменьшается до половины. Так вот, он уменьшился. Если пойдешь на ярмарку, сделай стрельнику заказ.

– Спасибо за напоминание, – ответил Робин. – Кстати, тебе никто не мешает пойти вместе со мной и напомнить мне завтра еще раз.

– Да, конечно! – с готовностью кивнул Дикон.

– И можешь захватить с собой своего приятеля, – добавил Робин.

В отличие от Дикона Хьюберт предложению лорда Шервуда не обрадовался. Поймав вопросительный взгляд Робина, который тотчас почувствовал его замешательство, Хьюберт признался:

– Я готов составить компанию и тебе, и Дику, но если во мне нет особенной надобности, то я очень хотел бы…

– Навестить завтра крошку Дженнет? – договорил за него Робин и улыбнулся. – Ну что же, передай ей привет от меня.

– Непременно! Я что, сам себе враг? – вдруг рассердился Хьюберт. – Она и так уже несколько раз расспрашивала о тебе. Как Робин хорош собой! Какие у него глаза! Ах, мой милый, я так тебя люблю! Ты случайно не знаешь, есть ли у Робина подружка? – передразнил Хьюберт тонкий девичий голос, и стрелки громко расхохотались.

– Значит, Хью, тебе надо обзавестись более верной подругой! – нравоучительно заметил Статли, перемигнувшись с Аланом.

– Еще лучше обзавестись десятком подруг, да таких, чтобы они все хранили мне верность, – не растерялся Хьюберт.

– Что же тебе мешает? – усмехнулся Вилл, поведя глазами в сторону Хьюберта.

– У меня попросту нет такого опыта обращения с женщинами, как у тебя или Робина, – с невинным видом отозвался Хьюберт.

– А ты не слишком разболтался? – угрожающе вскинув бровь, осведомился Вилл, и в его глазах мгновенно вспыхнул недобрый огонек.

– Что такое? Для чьих ушей мои слова не предназначались? – немедленно поинтересовался Хьюберт. – Кажется, ни для кого в Шервуде не секрет, что девицы вам обоим с готовностью вешаются на шею, стоит вам только посмотреть в их сторону!

– Хьюберт, почему ты еще не спишь? – негромко спросил Робин и улыбнулся про себя, заметив, как сузились и помрачнели глаза Марианны, которая внимательно слушала перепалку Хьюберта с Виллом.

– Уже сплю! – под общий смех воскликнул Хьюберт и в подтверждение своих слов с головой закутался в плащ.

Вилл тоже завернулся в плащ и, вытянувшись на траве, сладко потянулся.

– Кого оставим дозорным? – спросил он сонным голосом.

– Чего спрашиваешь, если сам успел улечься? – насмешливо ответил Джон. – Я часок посторожу первым.

– Потом разбуди меня, – сказал Робин, поднимаясь с травы и взглядом выбирая, где лечь.

Джон, не дав ему долго раздумывать, подхватил плащ Робина и расстелил его рядом с Марианной, устроившейся на ночлег возле Статли.

– Ложись на мое место! – предложил он, с невозмутимой улыбкой встретив взгляд Робина, которым тот высказал все свое неодобрение хитростей друга. Заметив, что и дремавшая Марианна проснулась, приподняла голову и встревоженно посмотрела на них, Джон поспешил успокоить ее: – Спи, девочка! Должен же кто-то защищать тебя, пока я буду в дозоре. Статли не добудишься, хоть из рога труби ему в ухо!

– Старый сводник! – улыбнувшись, прошептал про себя Статли и повернулся к Марианне спиной.

Марианна, закрыв глаза, услышала, как Робин лег возле нее, как зашуршал плащ, которым он укрывался. Робин случайно задел Марианну локтем, и она тут же отодвинулась, повернулась к нему спиной и свернулась в клубок. Робин закрыл глаза, и через несколько минут Марианна услышала его ровное дыхание. Она еще какое-то время слышала шорохи листвы, шаги Джона, фырканье бродивших по лугу коней, потом тоже уснула.

****

Робин проснулся, почувствовав прикосновение к руке, и решил, что это Джон будит его себе на смену. Но, открыв глаза, он увидел лицо спавшей Марианны и ее ладонь на своей руке. Потом она вдруг обняла его, уютно устроилась щекой на его плече и прильнула к Робину. Он удивленно скосил на нее глаза, не зная, что об этом думать. Он ведь сам отправлял ее в объезд дозоров с друзьями, но в каждом из них Робин был уверен без малейших опасений за Марианну. А вот ее он в расчет не брал. Неужели она каждый раз на ночлеге в лесу вот так искала во сне объятий, сама не зная, чьих? Но шепот Марианны развеял его сомнения. Уткнувшись лицом ему в шею, она прошептала те же слова, которые шептала в Руффорде:

– Робин! Как мне нравится твой запах! Мне все в тебе нравится, Робин…

Почувствовав себя так, словно из его сердца наконец-то вытащили стальной шип, мучивший его острой болью конец весны и все лето, Робин осторожно, чтобы не потревожить сон Марианны, обнял ее. Он слушал ее сонное дыхание, а сам не спал. Против воли или согласно ей на него нахлынули воспоминания о том, как они встретились в Руффорде. Он – наяву, а ей эта встреча тогда казалась сном.

В октябре прошлого года до него дошла весть о тяжком недуге, поразившем целое селение, и долг целителя позвал лорда Шервуда в путь. Приняв обличье старика, чему способствовали седой парик и накладная борода, длинный балахон и тяжелый плащ до пят, Робин к позднему вечеру добрался до злосчастного селения, называвшегося Руффордом. Поручив коня сопровождавшему его Бранду, обремененный тяжелыми сумками с лекарствами, он пешком пошел к воротам селения и неожиданно столкнулся с кордоном ратников. На их одеждах и щитах был герб Невиллов, во владения которых входили земли Руффорда. По разбитым шатрам и обустроенному костровищу Робин понял, что ратники стоят в карауле не первый день.

– Стой, старик! – рослый ратник решительно загородил Робину путь, всем видом давая понять, что не даст ступить и шагу дальше. – В Руффорд никого не велено пускать – таков приказ леди Невилл!

– Вот как? – недовольно проворчал Робин, стараясь, чтобы голос был старчески скрипучим, и сокрушенно вздохнул: – Значит, я напрасно проделал такой долгий путь?

Ратник окинул взглядом пропылившийся плащ Робина и сделал радушный жест в сторону костра:

– Садись к огню, отдохни и обогрейся! Судя по одежде, твой путь и впрямь был не близким. Если не побрезгуешь остатками нашего ужина, перекуси с дороги.

Решив узнать, что делают ратники Невилла в Руффорде, Робин не стал отклонять приглашение и сел возле костра. К нему придвинули блюдо с хлебом, сыром и холодной бараниной, один из ратников подал фляжку, наполовину полную вина.

– Что тебя привело в Руффорд? – полюбопытствовал ратник, который привел Робина к костру. – Неужели ты не слышал, что в здесь стряслась беда? Селение поразил мор. Любой, кто сейчас окажется в Руффорде, может прямиком отправиться на погост!

– Весть об этой беде и позвала меня в дорогу, – ответил Робин. – Я лекарь, и мой долг – спешить туда, где нуждаются в исцелении.

Ратники в знак уважения к гостю склонили перед ним головы.

– И все же не обессудь, почтенный! – вздохнул старший ратник. – Леди Невилл приказала нам охранять все пути, что ведут в Руффорд, и никого, будь он конным или пешим, не пускать в селение. Хоть ты и лекарь, мы не можем нарушить приказ нашей госпожи – леди не сделала исключений ни для кого. Она сказала, что путники могут разнести недуг по всему графству, и вот тогда случится непоправимая беда.

– Ваша госпожа полностью права, – подтвердил Робин, и ратник довольно улыбнулся.

Леди Невилл… Робин подумал, что сэр Гилберт вступил в повторный брак. Он помнил, как страстно и безнадежно любил лорд Невилл свою жену леди Рианнон, но, видимо, время в силах излечить любую боль, даже сердечную. Робин спросил о даме, которая стала новой супругой сэра Гилберта, и с возрастающим удивлением слушал ответ старшего ратника.

– Нет, наш лорд сэр Гилберт и в мыслях не держит вступать в брак второй раз! Леди Невилл мы называем его дочь – леди Марианну, – суровое лицо ратника мгновенно смягчилось, едва он упомянул имя Марианны. Улыбнувшись, ратник смущенно пояснил: – Конечно, сама она не именует себя так, как зовем ее мы, но леди Марианна и впрямь госпожа владений Невиллов. Она, как только вернулась из монастыря, сразу принялась управлять землями отца, да так умело, что сэр Гилберт на нее не нарадуется. Похоже, он и сам не заметил, как передал ей бразды правления! Он поручил ей даже вершить суд, и ее решения всегда справедливы и разумны настолько, что и те, не в чью пользу она разрешала спор, отзывались о ней с хвалой!

Робин в то время очень много думал о Марианне и не преминул узнать о ней больше. Поэтому он осторожно сказал:

– Я слышал много добрых слов о леди Марианне…

Он не надеялся, что ратники проявят большую откровенность, но они так оживились и подвинулись ближе к нему, что Робин понял: они готовы говорить о своей леди до рассвета.

– Говорят, что она умна, хороша собой, добра и великодушна, – продолжал Робин, вопросительно поглядывая на ратников.

– Ни одного слова лжи или преувеличения, – горячо подхватил старший ратник, потом покачал головой, всем видом выразив сомнение: – но вряд ли слова могут описать в действительности, как она прекрасна душой, красива обликом и добра сердцем!

– Тогда почему она запретила пропускать в Руффорд всех, не сделав исключение для лекарей? – возразил Робин и хотел добавить, что такой поступок не украшает Марианну, но ответные слова ратника заставили его онеметь.

– А зачем? Во всех Средних землях нет более искусного целителя, чем сама леди Марианна! – с тайной гордостью сказал ратник. – Она сейчас в Руффорде и сама лечит тех, кто заболел.

– И сэр Гилберт отпустил дочь в селение, пораженное мором? – только и смог вымолвить ошеломленный Робин.

Ратники в смущении переглянулись, и старший ответил:

– Нет, конечно. Сэр Гилберт сейчас в валлийских владениях и не знает, что в Руффорд пришла болезнь, как и о пребывании здесь леди Марианны. Я же говорил тебе, что это был ее приказ.

Пробормотав благодарные слова за ужин и беседу, Робин покинул гостеприимных ратников, объяснив им, как его можно найти, если их госпоже все же понадобится помощь. Выйдя из освещенного костром круга, Робин прислонился спиной к дереву и закрыл глаза, пытаясь прийти в себя.

Она в Руффорде!

В Руффорде, где, как он знал, за одну неделю умерла треть жителей! И она, зная о том, что болезнь очень заразна, отправилась в самое логово недуга и смерти! Ратники забыли сказать, что нет слов, которые могли бы достойно и красочно описать легкомыслие их госпожи, а не только красоту и прочие достоинства. Глупая, безрассудная девчонка!.. Робин скрипнул зубами и глубоко вздохнул. А есть ли ему дело до причуд леди Марианны, которыми она заполняет досуг?

Его внимание привлек оживленный гул голосов. Посмотрев в сторону костра, Робин увидел, что ратники вскочили на ноги и устремились к селению, но через пару шагов все как один остановились, словно наткнулись на невидимую преграду. Избегая попасть в свет костра, Робин сделал несколько шагов в ту же сторону и увидел преграду, о которую споткнулись ратники.

Ею была девичья ладонь, вскинутая в запрещающем жесте. Освещаемая отблесками костра, Марианна зябко куталась в плащ и негромким размеренным голосом перечисляла ратникам, что ей необходимо получить из Фледстана: съестные припасы, травы, воду. Робин слушал, но почти не разбирал слов, только неотрывно смотрел на нее. Ему стоило больших усилий не выйти из темноты и, схватив ее в охапку, увезти далеко от места, где обосновалась Смерть. «Как ты можешь так рисковать собой?!» – взывал он с отчаянием, вглядываясь в побледневшее, очень усталое, но такое милое лицо, обрамленное светлыми косами. Сейчас он снова не признал бы в ней знатную леди, и не столько из-за простого платья, в которое она была одета, сколько из-за ее поступка, который не совершила бы ни одна из знатных и благородных девиц, – самоотверженного поступка, подчиненного долгу целительницы, но безмерно опасного для самой Марианны.

– Тут один старик приходил, – сказал старший ратник, когда Марианна смолкла. – Говорил, что он лекарь и пришел помочь жителям Руффорда. Может быть, леди Мэриан, вам пригодится его помощь? Вы только скажите, и мы догоним его! Вряд ли он успел далеко уйти.

Робин невольно улыбнулся, услышав обещание разыскать его, которое мог дать только тот, кто и в малости не знал повадок лорда Шервуда.

– Нет, – недолго подумав, ответила Марианна, – болезнь пошла на убыль, так что помощь не требуется. Если увидите этого славного старика, поблагодарите его от моего имени. А завтра я должна получить из Фледстана все, что сейчас назвала вам.

И она, закрыв лицо до глаз маской из ткани, пошла обратно в селение.

«Девочка моя! – мысленно крикнул вслед ей Робин. – Ты все делаешь правильно! И то, как защищаешься, и травы, которые ты перечислила, нужны тебе для тех лекарств, которые способны побороть эту болезнь! Но сейчас согласись, и пусть они позовут меня! Ведь ты там совсем одна, а сколько у тебя осталось сил?»