Текст книги "Аментес. Дорога к живым"

Волчонок боязливо крутил головой, рассматривая невиданное явление, но проходящий мимо асун стукнул его по голове.

– Куда уставился? Анубис, следи за своим питомцем, – дал указания тот воин-салук, который хотел на берегу убить волчонка. – Не стоим на месте, проходим вперёд, двигаемся быстрее! Вахей и Йахей, остаётесь для охраны прохода.

Волчонок шёл впереди, он лапами трогал стены пещеры, пытаясь прикоснуться к светящимся крапинкам. Его худое тело мягко пружинило при движении, а защитная амуниция, состоящая из кожаного нагрудника и короткой набедренной повязки, была ему великовата. Пинта не спеша шёл за ним, с неменьшим любопытством рассматривая пещеру. Доггеры стояли сразу за поворотом у небольшого поста с вооружёнными асунами кане-корса, которые пропустив салуков вперёд осматривали Догхима и Догхута. Появление волчонка их оживило, и с доггеров они переключились на него. Волчонок тут же посмотрел на Пинту, но увидев ободряющий кивок с его стороны успокоился и смиренно ожидал окончания процедуры досмотра.

– Какой мелкий канис! – пробасил один кане-корса.

– Наверное, скулить будет на допросе, – засмеялся второй.

– Хоть когтем дотронетесь, я сам для вас допрос устрою! – спокойно ответил Пинта на их усмешки.

Увидев необычного анубиса, охранники кане-корса замолчали. Другой подошёл поближе и уткнувшись мордой в нос Пинты сказал:

– Почему ты тут, а не со своими собратьями, мертвяков не ловишь?

– Не твоё собачье дело, алабай-переросток! – громко сказал подошедший Ильшат.

– Страж, ты бы не трогал этого человека, он хоть и мал, но очень едкий! – засмеялся Догхут.

– Что встали, вперёд идите! – прикрикнул шедший следом воин-салук, и оба кане-корса, стоящих на посту, расступились, пропуская гостей вперёд.

Они всё глубже уходили вниз по узким коридорам, пока не вышли в небольшой зал, заполненный асунами разных мастей. Большинство из них лежали, кое-кто под мягким светом играл с друг другом в каменные фигурки зверей, расставленные на круглой доске. Пройдя этот зал, охранники провели Пинту и его товарищей в следующий, меньшего размера, но с потолком, уходящим далеко наверх. Все стены были также усыпаны мерцающими крапинками, дающими тёплый свет, при котором всё просматривалось на расстояние в пару метров.

Доггеры были в хорошем настроении, за всё время пребывания здесь в их адрес, в отличие от Ильшата, Пинты и волчонка, не прозвучало ни единого оскорбления. Кулим же мягкой поступью как тень следовал за всеми, если б он сделал шаг в сторону, то вполне мог бы раствориться среди остальных обитателей пещеры, в которой ходили немало кане-корса.

– Косплим! Мы тут беглецов поймали! – негромко сказал один из сопровождающих салуков куда то в темноту, на что стоящий рядом Догхим тут же возразил:

– Каких ещё беглецов! Я воин-доггер из пантеона сехметов. Салук, ты будешь отвечать за свои слова! Дайте мне меч!

Но вместо оружия он получил увесистый удар по спине клинком, развёрнутым плашмя. Доггер тихо прорычал и испепеляющим взглядом посмотрел на ударившего его салука.

В этот момент Пинта заметил, что из темноты прихрамывая вышел опирающийся на трость асун, одетый в светлую накидку.

– Так беглецы, или воины? – спокойно спросил он. По голосу Пинта узнал командира отряда салуков, которые нашли их с другом-человеком в пустыне. Узнав его, Пинта не испытал никаких чувств. С одной стороны, он прежде злился на него за то, что разлучил их с человеком, а с другой стороны, возможно, спас ему жизнь. Но сложно было назвать спасением ту череду событий, которую именно этот асун запустил в своё время.

– Два воина, страж, охотник за мертвецами, канис и человек. Интересная компания, и вы вместе не просто так, значит беглецы! – на возражение Догхима разъяснил салук.

– Подойдите поближе, я вас не вижу! – так же тихо и медленно сказал Косплим, и откинув прикрывающий его голову капюшон начал приглядываться к компании пленённых.

– Я Догхим, а это мой собрат Догхут. Мы из третьего ударного отряда доггеров пантеона сехмет. Командир… – заговорил доггер, но внимательно рассматривающий его Косплим перебил:

– Неужели отряд Косхута разбит? Насколько я помню, он был в резерве, и к боям с канисами его не допускали!

Догхим начал оправдываться, но Косплим его уже не слушал и жестом приказал замолчать.

– Страж! В какой крепости служил? – спросил он у Кулима, но увидев стоящего рядом Пинту перешёл к нему, – в принципе, неважно. А теперь ты, охотник.

Косплим стоял напротив Пинты, его рост был практически равен с ростом анубиса, и Пинта мог разглядеть его хорошо. «Этому салуку крепко досталось», – думал Пинта, рассматривая новые глубокие шрамы на морде у асуна, где отсутствовали один глаз и ухо. Он тяжело дышал, было видно, что ему с трудом удаётся стоять ровно.

– Когда я видел тебя в последний раз, глаз был на месте. В крепости Нур ранение получили? – пренебрегая всеми известными среди асунов, но неизвестными для него правилами спросил Пинта.

– Как ты смеешь так непочтительно говорить с Косплимом! – громко зарычал один из салуков и замахнулся мечом, но Косплим приподнял лапу и жестом приказал остановиться и замолчать.

– В крепости Нур я не знал и не видел ни одного анубиса. Разве ваш отряд там был?

– Нет, воинов-охотников за мертвецами там не было. Зато были Бохей и Архей, с которыми после нападения волков я провёл много времени.

– Муран? – вспомнив Пинту негромко сказал он.

– Бохей и Архей? Он знает наших собратьев? – спросил салук.

– Анубис, значит! Видимо, я сильно ошибся в тебе, муран. Где мои воины? Где Архей и Бохей? Они должны были отвести тебя в Гермополь.

– Косплим, это могут быть разведчики канисов!

– Дохей, ты когда-нибудь видел, чтобы волки отправляли на разведку своего детёныша? – отвлёкшись от Пинты спросил Косплим у салука.

– Они хитры, Косплим, и коварны!

– Мы волчонка пленили на дороге, ведущей от крепости Нур. Он не может быть разведчиком! – ответил Кулим.

Дохей, всё это время сопровождающий группу, посмотрел на кане-корса:

– Стражник, ради своей шкуры вы готовы на любые хитрости.

– Как и ты, видимо! Ты такой же, как и я. И по себе не надо нас судить.

– На сегодня оскорблений достаточно, ты, салук из пантеона сехметов, имя твоё Дохей, вызываю тебя на бой чести! – перебив Кулима выкрикнул Догхим.

Салук мгновенно замолчал и отошёл за спину Косплима, который являлся таким же воином-салуком, но был по праву рождения наделён властью и назначен главой отряда. Догхим в свою очередь понимал, что бой чести ему не выиграть. Одолеть доггера, который был физически намного крупнее его, а навыки доггеров порождали легенды в битвах, где их отряды всегда выступали в авангарде.

– Догхим! Я правильно назвал твоё имя? Я не позволю всяким выскочкам устраивать тут бои! Если все останетесь живы после того, как прогоним с наших земель канисов, можете делать всё, что хотите! А сейчас замолчите все! Голова любого зачинщика боёв будет украшать вход в эти пещеры как напоминание другим! – пригрозил Косплим, и обведя взглядом пленных доггеров и своих подчинённых повернулся к Пинте.

– Твоя история мне ясна, муран. Или кто ты теперь? Анубис? Как твоё имя?

– Пинта.

– Какое неблагозвучное имя! Но кто я такой, чтобы сопротивляться желанию наших отцов? – он сделал пару шагов в направлении Кулима. – А у тебя, страж, видимо, храбрости не хватило сгинуть в пустыне! – после этого он выдернул белый тряпичный пояс, которым Кулим подвязал свою одежду под трофейным нагрудником.

– Вы тоже с ним? – на что доггеры молча опустили головы. – Это не делает вам большой чести. И после этого ты ещё вызываешь кого-то на бой? С вами, асунами, кто бы вы ни были, всё понятно. Потерянные от своего пантеона, Осирис вам судья. А вот он, человек, как к вам прибился?

– Человека зовут Ильшат. Нам оказалось по пути, поэтому и идём вместе.

– Ты знаешь наш язык? Тебе сделали лирукцию? – после вопроса он взглянул на Пинту, которому Архей в своё время прокусил за ушами, мгновенно научив тем самым языку асунов.

– Я сам выучил. Не такой он и сложный. Как немецкий язык, одни рычащие да шипящие.

Ответ человека очень удивил Косплима. Да и в общем он редко видел уверенных в себе людей, обычно это были мычащие как скот домини или дикари, испражняющиеся от страха при виде асунов.

– Отцы не перестают нас удивлять. Человек изучил наш язык, и утверждает, что это не сложно. А сколько всего языков ты знаешь?

– Всего четыре, три человеческих языка и один ваш, соб… – вновь хотел он сострить, но поняв что пёс, стоящий перед ним, может не оценить его остроумие, закончил ответ более вежливо: – и один язык асунов!

– Однозначно, человеческий ум недооценён! Так куда вы направлялись, что тебе, человек, было по пути с этими воинами?

– Я иду в нижние земли, эти трое ищут свою смерть, всё пытаются попасть в Аментес, а анубис направлялся к карьерам в поисках своего собрата, – придумав на ходу ответил Ильшат. Он боялся, что слово «друг» или «хозяин» по отношению к человеку будет для асунов неприемлемым. – Волчонка по пути зацепили, он вместе с обозами, везущими пленных, по дороге шёл.

– Вы ограбили обоз?

– Я бы сказал, разорили. Грабить там нечего было.

Косплим посмотрел на Дохея, и тот в подтверждение слов Ильшата кивнул.

Асуны давно заметили их разношёрстную группу и следили издали, да так мастерски скрывались, что ни Пинта, ни Кулим не сумели их заметить.

– Ну что ж, вашим словам стоит поверить, коль есть подтверждение. Смерть вы свою найдёте, я вам даже покажу дорогу в Аментес, но перед этим надо будет поработать. И – да, выбора у вас нет. А что касается вас, надо подумать! В какой карьер, говоришь, ты направлялся? – спросил он Пинту.

– В карьер, где добывают красные камни, – ответил Догхут вместо Пинты.

Косплим медленно повернул голову в сторону доггеров, кивнул и тихо, практически полушёпотом, сказал:

– Понятно. Дохей, отведи наших гостей к стохаунду, пусть поработает.

– Это… это тахути! Нет, мы не врём! Не надо к тахути! – выкрикнул Догхим, и его глаза наполнились ужасом. Он всячески, не подбирая слов, кричал, пытаясь разжалобить Косплима, но салук оставался непреклонен, и скоро молча исчез в тени.

– Что за дратути? – не осознавая сказанного переспросил Ильшат, намеренно коверкая незнакомые слова. Но Пинта лишь пожал плечами. Кулим огорчённо вздохнул. Окружающие их асуны тут же направили на них оружие, угрожая убить, если они не будут подчиняться. Догхим замолк, поняв что сопротивляться бесполезно. Он ещё какое-то время озирался по сторонам, пытаясь найти дорогу к отступлению, пока к нему не подошёл один из салуков.

– Ну и где твоя прыть, доггер? – крепко связывая верёвкой лапы Догхима прошептал Дохей, и более не сдерживаясь засмеялся.

– Ты бы так не скалился, ты же знаешь, что мы не умрём там! Будь честен перед собой, ведь позже придётся отвечать за свои поступки, – ответил Догхут, увидев довольный оскал на морде Дохея.

– Отвечать я буду перед Осирисом, но точно не перед вами, доггеры. А теперь – замолкли, и вперёд!

Всех повели в дальний конец грота, где скрывался неприметный проход. Их долго водили по узким коридорам и тёмным переходам, пока не привели в зал, напоминающий тот, где они были прежде, только чуть больше. С высоких потолков свисали цепи с крюками. На трёх таких цепях висели большие прозрачные банки с мерцающими крупинками, которыми также были усеяны стены. Но из-за высокой плотности внутри банок они излучали более лучистый свет, от чего зал освещался достаточно ярко.

Асуны, сопровождающие пленных, которые буквально несколько минут назад ещё считались гостями, перестали бросать шутки в сторону доггеров и волчонка. Угрожая оружием, они провели их в центр помещения, и посторонившись отошли к стене, оставив возле пленных лишь троих охранников.

– Дирх! – негромко и робко выкрикнул Дохей. – Дирх, Косплим тебе работу отправил! – повторил он.

В зале кроме висящих цепей, которые ничего хорошего не сулили, стояли ещё несколько стеллажей и деревянный стол. На полках лежали инструменты, о назначении которых можно было только догадываться. Догхим всё озирался по сторонам, не теряя надежды сбежать. Волчонок принюхивался, и поджав хвост смотрел то на светящиеся колбы, то на Пинту. Самыми спокойными были Кулим и Догхут. Видимо, они прекрасно знали, что их ждёт, из-за неотвратимости решили не тратить нервы и с честью встретить своё будущее.

– М-да, подставил нас, собака сутулая, – сплюнув на чистый пол, присыпанный песком, сказал Ильшат. Вся эта компания вокруг его только раздражала. Но преследуемая им цель помогала ему не отчаиваться и смотреть в будущее более оптимистично.

– Работа – это хорошо! – вдруг откуда-то из угла эхом прокатился бас. И вслед за ним из неприметного прохода в углу зала вышел худой высокий асун. Его впалый живот сильно контрастировал с сутулившейся спиной, а шерсть неровными клочками покрывала всё тело, показывая местами бледно-чёрную кожу. Выпученные серые глаза прикрывались густыми торчащими в разные стороны бровями. Он водил острой мордой из стороны в сторону, пытаясь что-то унюхать.

– О, детёныш каниса! – оскалив зубы в злорадной улыбке сказал он. – И человек. Какой замечательный вечер нас ожидает!

– Вот это вежливость! Может, лучше чаю нальёшь? – выкрикнул Ильшат, но Пинта его перебил:

– Дирх, я разорву твои челюсти, если волчонка или человека тронешь хоть когтем!

– Дохей! Такие разговорчивые! Зачем же ко мне привёл их? – Не обращая внимания на рыки Пинты спросил стохаунд.

– Косплим отправил. Видимо, проверить рассказаное.

– А здесь он прав. Боль открывает чрева сознания, и независимо от желания, говорит правду. Боль великолепна, не зря отцы наделили наши тела этим качеством, – сказал Дирх, чуть приподняв узкую морду вверх, как будто ища подтверждения своим словам, и резко отпустив спросил у салука: – Дохей, останешься, чтобы подтвердить сказанное ими?

– Нет, сделаем как обычно. И сравним. Я в твои дела не лезу, и наблюдать за этим не желаю. – встревоженно ответил он и жестом велел подвесить всех на крюки, свисающие с потолков. Охранники быстро подбегали к каждому, и подхватив на лапы приподнимали вверх, цепляя связанными верёвками за железные крюки, а затем ноги привязывали к маленьким кольцам в полу, которые до сих пор не были заметны. Некоторые пленники застонали.

– Кто из них главный? – спросил Дирх.

Дохей внимательно осмотрел висевших, и ткнув в Пинту ответил:

– Думаю, он!

– Хорошо, к утру приходи! – перекрикивая вопли и рыки пленных ответил стохаунд, и дождавшись, когда все уйдут, вновь исчез в проходе, скрытом в углу зала.

– Эй, Догхим! По твоим воплям я так понимаю, ты знаешь, кто этот злобный пёс. Он нас что, пытать будет, или медленно убивать? Если вы и горели желанием сдохнуть, то я ещё не готов. Я ещё молодой. Я даже не определился, кем стану, когда вырасту! Слышишь меня, собака! Догхим! – крикнул Ильшат доггеру, который изворачивался, и казалось, скулил, пытаясь высвободить лапы.

– Это стохаунд из пантеона тахути. Они в мирной жизни лекари, а сейчас свои знания применяют в соответствии с требованиями времени, – вместо своего собрата более спокойно ответил Догхут.

– Да, они способны излечить и раненого или захворавшего асуна, – добавил Кулим.

– Судя по всему, лечить он нас не собирается.

– Анубис, кого ты просил не трогать? – вдруг снова прозвучал хриплый голос, который заставил тут же всех умолкнуть. Стохаунд стоял в углу, одетый в кожаный плащ, подпоясаный белой тканью. На его морду была надета уродливая маска странной птицы с тонким длинным клювом, который горбинкой был направлен вниз, а по бокам маску украшали настоящие зелёные перья, скрывающие практически всю голову асуна.

Пинта на вопрос не ответил, его глаза налились кровью, а все мышцы напряглись.

– Я вспомнил, точно. Человек. А ведь человек необычный, говорит чисто, и ум развит. Было бы интересно посмотреть, что там у него внутри. Вдруг за таким слабым телом скрывается сильное нутро?

– Лапы от меня убрал! Вон, со здоровяков начни. Они всё равно жить не хотят! – заговорил Ильшат, видя, с каким любопытством стохаунд рассматривает его грудную клетку, слегка наклонив голову.

– Нужен тонкий инструмент. Не бойся, шкура твоя останется цела. Если что-то испорчу, наш отец создаст подобное тебе существо, по образу и подобию себя.

За маской голос Дирха звучал ещё более грубо и утробно. Ильшату казалось, тахути не сам произносит эти звуки, а исходят они именно внутри его головы.

– Да пошёл ты! Урод. Твоя мама, видимо, сдохла, когда тебя родила!

– Человек, твои слова меня не ранят. Главное не то, что видно снаружи, а что внутри. Понимаешь меня? – и Дирх громко рассмеялся. В полной тишине, повисшей внутри зала, его смех звучал как скрип старых больших амбарных ворот, заставляя слушателей содрогаться до мурашек всем телом.

Остальные молча смотрели на происходящее, все кроме Пинты внутри себя радовались, что именно сейчас этот стохаунд говорит не с ними, а с человеком, к которому никто не испытывал жалости.

– Дирх, ты меня услышал, я знаю. Твои пытки не страшны. Моё тело прошло множество испытаний… – начал Пинта, но асун в маске птицы что-то взял с полки и прыжком развернувшись к нему сказал:

– Анубис, ты – порождение смерти. Ты живёшь смертью, и питаешься ею. Неужели для тебя не будет удовольствием смотреть, как человек медленно испускает дух, крича и мучаясь? Ведь ты сам множество раз излавливал эти души, не желающие предстать перед Осирисом.

Увидев, что Пинта замолчал, Дирх держа в лапах тонкий нож с коротким лезвием и широкой рукояткой подошёл к человеку. Ильшат, связанный верёвками, всем телом пытался отстраниться от стохаунда, но как он ни напрягался, не мог. Асун в маске медленно обошёл его, царапая кожу когтем.

– Анубис, если ты желаешь, я могу освободить тебя от мучений слышать крик человека. Соглашусь, что это не самый приятный слуху звук, – сказал Дирх, и задрав Ильшату голову сделал крохотный надрез в районе гортани. Кровь тонкой струйкой тут же устремилась по груди на пол.

– Отвали от меня, урод! – пытаясь высвободить голову из лап асуна прохрипел Ильшат.

– Что ты хочешь услышать от меня взамен? Что ты хочешь, чтобы я сказал, лишь бы не слышать этого?

– Анубис, нет, нет, нет, ты меня неправильно понял. Сейчас ты можешь мне рассказать всё, что я пожелаю. А отец наш Тот говорит, что сладостна речь перед болью, но правдива после. Криков не избежать! Но – оставим человека на потом. Сейчас займёмся тем, кто больше всего боится. Тем, чьё тело могуче, а душа крепка, но не всегда желает попадать в Аментес.

Дирх отпустил голову Ильшата, и подойдя к стеллажам поменял рабочий инструмент. Сейчас в его лапах нож был более увесистым. Клинок больше походил на небольшой топорик. Он подтащил к Догхиму высокий стул, и взяв крепкой хваткой его хвост положил на сиденье. Доггер кричал, и извиваясь пытался спрятать свой хвост. Он крутил головой, бессознательно старался укусить мучителя, но стохаунд не опасался ничего, так как все его пленники были крепко связаны. Он без долгих прелюдий замахнулся и отсёк кончик хвоста. Самый последний позвонок, которым заканчивался любой пёс. Особого вреда Догхиму он не нанёс, лишь дал прочувствовать сильную боль.

Отпустив хвост он взял слегка кровоточащий кончик и преподнёс орущему во всю глотку Догхиму:

– Смотри, доггер, это же твоё!

– Я тебя разорву на кусочки! – сквозь рык выдавил из себя Догхим.

– Да-да, разумеется. Не утруждай себя и вставай в очередь, таких как ты желающих – не одна сотня наберётся. Ну так смотри, это одна из частей твоего хвоста, а их у тебя двадцать. А может и двадцать три. Продолжим?

– Что?! Что ты хочешь узнать?

– А что ты хочешь мне сказать?

– Мы воины-доггеры из пантеона сехмет, идём от солнца! – хрипло сказал Догхим.

– Мало, слишком мало. Анубис, у тебя есть, что добавить?

Пинта поймал на себе взгляды всех присутствующих. Особенно его беспокоил взгляд Догхима, наполненный надеждой, мольбой помочь ему и избавить от страданий.

– Они изгои, решившие продолжить свою жизнь, я муран в теле анубиса. Идём на волчьи карьеры освободить пленных, – ответил Пинта наблюдая, как с хвоста доггера капает кровь и разлетается в стороны при каждом взмахе.

– Изгои! – коротко сказал Дирх, и быстро схватив Догхима за хвост отрубил ещё один позвонок. Утробным воплем заполнилось всё пространство вокруг. Доггер выл как раненый бизон. Стохаунд поднял второй отрубленный позвонок и положил его рядом с первым, начав собирать хвост асуна на глазах хозяина.

– Анубис, а много ли ты убил людей? – на время оставив в покое Догхима спросил стохаунд.

– Ты тут за жизнь, что ли, разговаривать будешь? – спокойно, но в то же время грубо задал вопрос Ильшат. Он уже не чувствовал своих затёкших кистей, но лёгкая боль от надреза на шее заставляла его быть более вежливым.

– Всё-таки, человеческих криков нам точно не хватает! – сказал Дирх, и положив широкий нож на полку подошёл к висящему Ильшату. В зале вновь повисла тишина, остальные с испугом и любопытством смотрели на мучителя и его жертву – ожидающего пыток человека. Стохаунд медленно обошёл парня, заглядывая в каждый укромный уголок тела.

– Что за создание, ни единого болезненного места, – сказал Дирх, трогая его уши и нос. – Одни хрящи! – добавил он и посмотрел наверх, где верёвкой были туго стянуты руки человека.

– Куда ты уставился? Пальцы не тронь! Как я без пальцев жить буду? – пошевелив онемевшими кистями крикнул Ильшат. Он сильно запрокинул голову назад, пытаясь их рассмотреть, как будто видит в последний раз.

– Пальцы твои интереса не представляют. А вот голова! Мозг домини я видел, и диких людей рассматривал, а вот человека разумного – нет. Чем же вы отличаетесь?

– Да абсолютно ничем! Внутри мы одинаковые, надо быть полным идиотом, чтобы этого не определить с первого взгляда! – кричал Ильшат охрипшим от злости голосом.

– Ну вот и посмотрим!

Стохаунд подошёл к своим стеллажам и что-то там долго выбирал. Повернувшись в следующий момент он показал пленникам серповидную пилу с мелкими зубцами.

– Это будет в самый раз! – сказал Дирх вполголоса, обходя Ильшата.

Человек под пристальными и испуганными взглядами пленных асунов вертел головой, пытаясь увидеть стохаунда. Он спиной чувствовал, как тот своими тонкими плешивыми лапами поднимает пилу с запёкшейся на зубьях кровью и рассматривает его затылок, выбирая, где проще проникнуть внутрь черепа.

Дирх взял человека за волосы, и наклонив его вперёд надавил пилой ему на кожу головы. Ильшат по сравнению с асуном был слишком слаб и не мог уже сопротивляться, он лишь хрипло мычал что-то нечленораздельное, пуская густую слюну себе на грудь.

– Не смей! – громко крикнул Пинта и с силой дёрнул руку, отчего запястный сустав не выдержал и разорвался в том месте, где верёвка врезалась в руку. Вторая рука под тяжестью тела тут же соскользнула из-под ослабившегося узла верёвки, и доли секунды назад висевший анубис теперь стоял на ногах рядом с Дирхом и подвешенным на крюке Ильшатом. Здоровой рукой он схватил стохаунда и швырнул о стену.

Пинта поднял пилу с пола и обрезав путы, стянувшие его ноги, подошёл к стохаунду, наступив на маску птицы, свалившуюся с его морды.

Он небрежно взял его за шкирку и поставил на ноги, культей второй руки измазал ему морду кровью и крикнул:

– Ты крови хотел? Ну так вот, держи! Ты смерть хотел увидеть и боль?! Так я сейчас тебе это устрою!

Он бросил асуна на пол и прижав голову ногой замахнулся пилой, чтобы рассечь ему грудь.

Для всех присутствующих в этот момент в зале время, казалось, замерло, даже Догхим, забыв о своей боли и отсечённом кончике хвоста, с неописуемым в глубине души восторгом ожидал, когда же кровь из сердца стохаунда прольётся наружу.

– Анубис, пощади его! – крикнул Косплим, появившийся в проходе. Его морда хорошо освещалась, и были видны глубокие шрамы, которые ещё не успели до конца зажить.

Пинта глянул налитыми от ярости кровью глазами на салука, остановившего расправу над стохаундом. Он громко вдыхал воздух через широкие ноздри, но ничего не отвечал Косплиму. Глава салуков медленно подошёл к висящему на крюке человеку, и достав кинжал из-за пояса перерезал верёвку, связывающую его руки. Затем, не отрывая взгляда от Пинты, проделал то же самое с волчонком, доггерами и кане-корса. Через минуту все пленники были освобождены и ждали дальнейших действий от Пинты.

Анубис обвёл всех взглядом, придерживая хрипящего Дирха ногами.

– Он сейчас задохнётся! Я знаю, ты не хочешь его убивать, и ярость в твоём сердце уже угасла. Нам сейчас не нужно лишних смертей, – сказал Косплим.

В этот момент к Пинте подошёл волчонок, держа в лапах оторванную левую кисть его руки. Анубис выбросил пилу и взяв свою кисть швырнул её в Дирха.

– Из-за тебя я лишился руки, говорили, ты лекарь хороший, вот и пришей обратно!

Стохаунд встал, держась за шею, но в этот момент к нему подошёл Догхим и наотмашь ударил его лапой по морде под молчаливое согласие Косплима. Стохаунд от удара вновь опрокинулся на землю и скрючившись заскулил.

– Дирх, ты не всегда следишь за рамками дозволенного, это будет тебе уроком, – сказал Косплим.

– Тебе не надо руку пришивать, Анубис! – приподняв голову сквозь стон выговорил Дирх. Вывихнутая челюсть мешала ему говорить.

Пинта посмотрел на культю, которая уже не кровоточила, а кожа вокруг разорванной раны начала затягиваться.

– А с моим хвостом что? – Догхим взял в лапу два кусочка от кончика своего хвоста и со злостью вновь ударил ногой по животу стохаунда.

– А у тебя проблема, ты стал чуточку короче! – сплюнув окровавленную слюну на песок засмеялся Дирх.

В проходе в зал возник Дохей и несколько воинов-асунов.

– Видимо, и твоё время скоро придёт, салук! – засмеявшись сказал Кулим, переводя взгляд с Догхима на Дохея.

– Так что с моей рукой? Ты мне приделаешь её обратно?

– Нет, Анубис, пройдут дни, и у тебя вырастет новая. Это великий дар, которым вас наградил ваш отец Анубис.

– Я сам этого не видел, но слышал об этом! Что анубисов сложно убить и никто не видел их калеками, – глядя на свежую рану Пинты добавил Догхут.

– Так ты что, как ящерица, что ли? – держась за свою шею, которая до сих пор болела, съязвил Ильшат, но на его вопрос никто не обратил внимания. Дохей, который был безоружен, молча пригласил всех к выходу и самым вежливым образом попросил проследовать за ним.

Косплим, дождавшись, когда все выйдут из зала, подошёл к лежащему на полу Дирху. Протянув свою лапу, он помог ему встать, и рассмотрев неестественно свисающую нижнюю челюсть спросил:

– Долго будет заживать?

– Вставлю на место, заживёт быстрее, – чуть хрипя и шепелявя ответил стохаунд.

– Да я не про тебя. Про анубиса. Спасибо, не думал, что до такого дойдёт.

– Вовремя ты появился, Косплим. Ещё б секунда, и я искал бы дорогу к Осирису в лабиринтах Аментеса.

– Не перегибай, Дирх, твой век длинный. Так, что с его рукой?

– Он настоящий анубис. Хоть и мордой не вышел. Если хорошо будет питаться, то рука через несколько дней отрастёт, а через неделю будет как прежде. В отличие от моей челюсти.

– Сам заслужил. Зачем понадобилось доггеру хвост рубить?

– Пришлось. Сперва он на человека сильно-то и не реагировал, а его шкуру портить не хотелось. А этот доггер оказался самый говорливый.

– Значит, надо было с языка начать, а не с хвоста, – чуть оскалил зубы в улыбке салук.

– В следующий раз так и сделаем, мой Косплим.

– Следующего раза может и не быть! – ответил он, и подняв с пола руку анубиса внимательно осмотрел её. Схожая с человеческой кисть уже усохла так, будто валялась тут не одну неделю.

– Вот, если бы мне поймали мертвяка, то я смог бы найти его уязвимое место.

– Дирх, мы даже не знаем, сколько их. Два отряда с лучшими воинами-салуками уходили на поиски. Ни один не вернулся. Боюсь, они действуют с волками заодно, и если это так, то конец наш близок.

– Один анубис никак не сможет нам помочь, – прокомментировал стохаунд и забрал из лап Косплима кисть Пинты. Он аккуратно положил её в склянку и спрятал в ящик.

– Один – уже хорошо. С ним вместе мы сможем найти их, и возможно – уничтожить. Мы в глубоком тылу канисов, и должны не только выжить, но и нанести ощутимый урон волкам.

– А как ты поступишь с человеком и волчонком? И с асунами, которые их сопровождают? Они друг с другом тесно связаны, а анубис имеет привязанность не только к человеку, но и к доггерам. Я за свою практику ни разу не наблюдал такой склонности у анубисов.

– Астарот с ними, пусть полыхают в огне, особенно, этот детёныш канисов, но если их присутствие поможет нам в борьбе, я буду только рад, – ответил салук.

– Наше время безвозвратно утеряно, мой Косплим. Ушли те годы, когда мы беззаботно делали благие дела для наших отцов. А сейчас кругом враги, и боюсь, мы в этой войне уже потерпели поражение.

– Мой старый друг, – похлопал по плечу Косплим, отчего Дирх болезненно дёрнулся. – Мой старый друг, отцы нам доверили трудную работу, но мы достойно её выполним и обретём бессмертную славу во имя Осириса, канисы будут повержены.

– Люди, вот кто меня пугает! Ты видел этого? Он без труда освоил несколько языков, дерзок и умён. Людей надо бояться! – поделился опасениями Дирх.

– Я человеческие головы десятками собирал, эти никчёмные существа только и способны, что пожирать ящериц и пауков, – со злостью прорычал он, и поправив своё одеяние направился к выходу. – Пойду посмотрю, как они расположились, а ты зализывай раны и проси своего отца Тахути, чтобы в ближайшее время он дал тебе здоровья, твои умения нам ещё понадобятся.

Стохаунд проводил взглядом ссутулившегося главу когда-то сильного отряда. Сейчас, он еле передвигался на своих ногах и только благодаря выносливости и умению остался жив в ту ночь, когда крепость Нур штурмовали канисы.

– Да, конечно, мой Косплим, конечно! – ответил Дирх уже исчезнувшему в проходе пещеры асуну, и потирая ноющую челюсть добавил: – ноги бы успеть унести, какая, к Астароту, победа.

Несмотря на укороченный хвост, Догхим был в приподнятом настроении. Он лежал на ворохе сухого тростника, ел свежую крольчатину и вдоновенно рассказывал группе окруживших его разносортных асунов о своих геройствах. Догхут же, оставив трапезу на потом, тщательно выбирал себе оружие и доспехи из того скудного набора, который нашёлся у скрывавшихся в подземелье асунов, возглавляемых Косплимом. Салук был единственным командующим по рождению, единственным на несколько десятков километров вокруг, и как бы он ни желал избежать ответственности, он был обязан собрать вокруг себя и возглавить всех оставшихся в живых после многочисленных битв вокруг крепости Нур.