Текст книги "Тайна античных свитков"

8

Прочитав четыре свитка Юлия, Джейн поднялась и отнесла всю папку Марио.

– Ну и мерзавец был! – вздохнула она. – Похотливый козел.

Марио хмыкнул:

– Насытилась?

– На сегодня – да. Он ничего не пишет о самой Цире, все только о ее восхитительном теле. Потом еще почитаю. А сейчас мне требуется перерыв. Пойду во двор, порисую. – Она улыбнулась. – Как вернусь, опять буду тебя донимать.

– Буду рад, – безучастно отозвался Марио, погруженный в работу.

Джейн вышла. Мысленно она завидовала этому молодому человеку, его увлеченности. Для нее же, после стольких лет ожидания, свитки Юлия явились разочарованием. О жизни Циры Тревор уже ей рассказал, а сексуальные фантазии Юлия были унизительными и вызывали у нее раздражение. Ей не терпелось прочесть второй свиток Циры.

Что ж, придется подождать. Так что забудь на время о Цире и займи себя делом. Это позволит убить время, прежде чем снова приняться за порнографические зарисовки Юлия.

Прошел час. Джейн сидела на бортике фонтана и рисовала стены с бойницами. Скучища. В замке было что-то интригующее, у него наверняка славная история, но ей не за что было зацепиться. Сплошной камень на известковом растворе…

Вдруг распахнулись ворота конюшни.

– Ты опять сердишься, да?

Она подняла голову. В проеме стоял мужчина. Нет, не мужчина – отрок. Юноша лет двадцати.

Бог мой, какое лицо!

Прекрасное. Слово «симпатичный» подошло бы ему не больше, чем изваяниям греческих героев. Он был прекрасен как бог. Взъерошенные светлые волосы обрамляли красивое лицо, на котором выделялись серые глаза, пристально изучающие ее с обеспокоенным и одновременно невинным выражением. Да, Бартлет был прав, когда сказал, что Джок Гэвин – заторможенный и инфантильный юноша.

– Все еще сердишься на хозяина? – переспросил он, хмурясь.

– Нет. – Это лицо не портил даже мрачный вид, напротив, он придавал ему новые краски, подчеркивал его выразительность. – Я ни на кого не сержусь. А Макдафа я совсем не знаю.

– Когда ты приехала, ты была сердита. Я видел. Ты его расстроила.

– Он меня тоже не обрадовал. – Парень снова нахмурился. Он ее не понимал. – Это было недоразумение. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Конечно. Но люди не всегда говорят правду. – Его взгляд упал на альбом. – Ты рисуешь, я видел. А что ты рисуешь?

– Крепостные стены. – Джейн развернула рисунок к Джоку. – Получается так себе. Не очень люблю рисовать всякие сооружения. Людей гораздо интереснее.

– Почему?

Она пожала плечами:

– Потому что они живые. Меняется возраст, меняются люди. Проходит год – и человек уже другой. А бывает, что и минуты хватает.

Парень кивнул:

– Это как у цветов. Джейн улыбнулась:

– Мне приходилось рисовать лица, которые никак нельзя сравнить с цветами. Но ты верно уловил. Любишь цветы?

– Люблю. – Джок замолчал. – У меня новый цветок, гардения. Я хотел ее весной маме подарить, но ведь можно и картинку, правда?

– Мне кажется, цветок лучше.

– Но цветок может умереть. – Его лицо стало грустным. – И я тоже. Такое ведь бывает?

– Ты еще молодой, – попробовала успокоить его Джейн. – Обычно молодые не умирают, Джок. – Но Майк умер, а ведь он был не старше этого паренька. Она вдруг сказала: – А если хочешь, я сейчас нарисую твой цветок, а настоящий ты маме потом все равно подаришь.

Он загорелся:

– Правда нарисуешь? А когда? Джейн взглянула на часы:

– Сейчас. Я как раз свободна. Это много времени не займет. Где твой цветок?

– В моем саду. – Он жестом пригласил ее войти. – Идем. Покажу, где… – Юноша осекся. – Нет, я не могу.

– Почему?

– Я обещал хозяину не приближаться к тебе.

– Да брось! – Она вспомнила, как Бартлет с Тревором говорили, что надо держать парня от нее подальше. Судя по всему, они провели работу с Макдафом, хоть она и сказала, что этот молодой человек ей совсем не докучает. Теперь, когда знакомство состоялось, Джейн была настроена покровительственно. – Все в порядке, Джок.

Тот помотал головой.

– Я дал слово. – Он подумал: – Но если я пойду вперед, а ты – потом, это ведь не называется «приближаться», правда?

Джейн улыбнулась. Он, конечно, инфантильный, но отнюдь не заторможенный, как считает Бартлет.

– Конечно, Джок. Ступай, а я следом. – Девушка приблизилась к конюшне.

– Почему в стойлах пусто? – спросила Джейн. – Разве Макдаф не держит лошадей?

Джок помотал головой:

– Он их продал. Он здесь теперь редко бывает. – Юноша уже был у двери на задах конюшни. – Вот мой сад. – Джок распахнул дверь. – Все растения в горшках, но хозяин сказал, потом он мне позволит их высадить в саду.

Джейн прошла за ним. Оранжерея была залита светом. Кругом цветы. Мощенная булыжником крохотная площадка напоминала внутренний дворик, но вся была уставлена горшками и вазонами с самыми невиданными цветами – не повернешься. Стеклянная крыша превращала эту веранду в идеальную теплицу.

– Почему потом, а не теперь?

– Он еще не знает, где мы будем. Он говорит, за цветами нужен уход. – Джок показал на керамический горшок. – Вот моя гардения.

– Какая красивая! Парень кивнул:

– И выдерживает даже зимние ветра!

– Чудесно. – Джейн открыла альбом. – Это твой любимый цветок?

– Нет, они у меня все любимые. – Он нахмурил лоб. – Кроме сирени.

– Почему так? Сирень тоже очень красивая, и, думаю, она бы здесь хорошо росла.

Джок покачал головой:

– Нет, не люблю.

– А я люблю. У нас дома растет сирень. – Джейн взялась за карандаш. – У твоей гардении цветы слегка поникли. Может, подвяжешь стебли, пока я рисую?

Он кивнул, порылся в кармане, достал кожаный шнурок и подвязал цветок.

– Так хорошо?

Она рассеянно кивнула, проворно работая карандашом.

– Так… Прекрасно. Ты пока присядь. Это займет некоторое время.

Джок качнул головой и двинулся в дальний край веранды.

– Это слишком близко. Я дал хозяину слово не приближаться. – Он перевел взгляд на кожаный шнурок, удерживающий растение. – Но он знает, что приближаться необязательно. Есть разные способы…

– Что это вы тут делаете?

Джейн обернулась. В дверях стоял Макдаф.

– На что похоже? – Она повернулась к рисунку и сделала несколько финальных штрихов. Потом вырвала листок из альбома и протянула Джоку. – Держи. Уж что получилось. Я предупреждала: люди мне удаются лучше.

Парнишка не двигался с места и не сводил глаз с Макдафа.

– Я к ней не приближался. Я не нарушил слово.

– Нет, нарушил! Ты же понял, что я имею в виду! – Он взял рисунок из рук Джейн и резким движением передал парню. – Я недоволен, Джок.

Тот был совершенно уничтожен, и Джейн почувствовала, что закипает.

– Прекратите, не то я вас ударю. Хватит! Я сама предложила нарисовать цветок. Он ничего не сделал!

– Проклятие! – Макдаф не сводил глаз с Джока. – Замолчите и быстро проваливайте отсюда.

– Я никуда не уйду. – Она подошла к горшку с цветком и бережно его развязала. – Пока вы не извинитесь перед ним за свою грубость. – Она подошла к Джоку и отдала шнурок. – Можешь забирать, он мне больше не нужен. Надеюсь, твоей маме рисунок понравится.

Он молчал, поглядывая на шнурок.

– Ты говоришь, что готова его ударить?

– Макдафа? Да я бы его своими руками задушила! – За ее спиной Макдаф что-то проворчал. – Он не должен с тобой так обращаться! Будь ты поумнее, давно бы съездил ему в морду.

– Я бы не посмел. – Юноша долго рассматривал рисунок, потом медленно убрал шнурок в карман. – И ты не должна. Моя обязанность – его оберегать. – Он еще раз взглянул на рисунок и улыбнулся. – Спасибо тебе.

– Не за что. – Джейн улыбнулась в ответ. – Если правда хочешь меня отблагодарить, сделай мне одно одолжение. Мне бы хотелось нарисовать тебя. Обещаю, получится намного лучше, чем цветок.

Джок неуверенно посмотрел на хозяина. Тот помялся и нехотя кивнул:

– Валяй. Но только в моем присутствии, Джок.

– Макдаф, вы мне не нужны. – Она заметила, как насупился Джок, и покорно вздохнула. Этого Джока ничем не возьмешь. Макдаф прочно держит его под пятой. – Ладно, ладно. – Она развернулась и направилась к выходу. Пора возвращаться к Цире с Юлием, а красивый юноша пусть остается со своим хозяином, который ему и дохнуть не дает. – До завтра, Джок.

– Постойте! – Макдаф поспешил за ней к выходу из конюшни. – Мне надо с вами поговорить.

– А я не имею желания с вами разговаривать! Мне не нравится, как вы обращаетесь с этим парнем. Если у него проблемы, ему надо помогать, а не третировать.

– Я ему помогаю. – Он сделал паузу. – Но вы тоже можете ему помочь. Там, в оранжерее, его реакция была не такой, как я ожидал. Ее можно назвать… нормальной, что ли…

– Пожалуй, это нормальная реакция – рассчитывать, чтобы тебя воспринимали как человека, а не робота.

Шотландец пропустил колкость мимо ушей:

– Правила для вас и для него одинаковые. Будете его рисовать в моем присутствии. Без вариантов.

– Что-то еще?

– Если вы расскажете о своей затее Тревору, он вам запретит. Решит, что Джок для вас представляет опасность. Он знает, у парня с психикой проблемы. – Макдаф встретился с девушкой взглядом. – Он для вас действительно небезопасен.

– Да он сама приветливость!

– Поверьте мне, достаточно минимального толчка. Она внимательно посмотрела на Макдафа, прокручивая в голове только что разыгравшуюся сцену.

– Но этот толчок может исходить только от вас. Он о вас очень печется. Вы должны объяснить ему, что…

– Думаете, я не пробовал? – перебил он. – И слышать ничего не хочет!

– Но почему? Вы не производите впечатления беззащитного человека.

– Я обошелся с ним по-человечески, и он чувствует себя в долгу. Надеюсь, со временем это пройдет.

Джейн покачала головой. Она помнила, как среагировал Джок, когда Макдаф сказал, что недоволен им. Безоговорочная преданность. И подчинение.

– Если сидеть и ждать, полжизни пройдет.

– Полжизни так полжизни! – отрезал Макдаф. – Зато я не прячу его в психушку и не отдаю в руки бессердечным эскулапам, которые бы закололи его препаратами до полного беспамятства. Я о нем забочусь, но на свой лад.

– Бартлет сказал, он из деревни. Джок что-то говорил про маму. А другая родня у него есть?

– Два младших брата.

– И его родные ему не помогают?

– Я им не даю. – Он раздраженно добавил: – Я не прошу многого. Вашу безопасность я беру на себя. Просто общайтесь с ним, разговаривайте. Вы сами сказали, что хотите его нарисовать. Или раздумали? Не хотите рисковать? Да или нет?

Как раз сейчас у нее и без этого паренька забот хватало. Да, у нее было желание его нарисовать, но дополнительные осложнения сейчас совсем ни к чему. С трудом верилось, что у парня, как говорит Макдаф, такие проблемы с психикой. С другой стороны, зачем бы Макдаф стал ее предупреждать?

– Почему именно я? Он пожал плечами:

– Я не знаю. Он увидел у Тревора статую Циры и стал спрашивать, что Тревор тут делает. У него богатое воображение, а я откопал в Интернете связанную с Цирой историю, в которой вы занимали не последнее место.

Снова Цира.

– И он считает, что я и есть Цира?

– Нет, он не глуп. Но с отклонениями. – Макдаф поправился: – Ну… иногда ему легко задурить голову.

Судя по всему, Макдаф опекал юношу ничуть не меньше, чем тот – его. Джейн впервые почувствовала к этому типу симпатию. Ведь он заботился о парнишке не по обязанности.

– Вы его любите.

– Он вырос на моих глазах. Его мать служила в нашем доме экономкой, и он с детства часто бывал в замке. Джок не всегда был таким. Он был смышленый, веселый… – Он умолк. – Да, я привязан к Джоку. Так вы сделаете, что я прошу?

Девушка медленно кивнула:

– Сделаю. Только я не знаю, как долго здесь пробуду. – Она посмотрела на Макдафа в упор. – Мне показалось, вы недовольны моим присутствием.

– Ситуация и без того запутанная. – И рассудительно добавил: – Но это хорошо, что от вас будет какая-то польза.

Джейн в изумлении уставилась на него:

– Я к вам не нанималась и не позволю, чтобы меня использовали… – Она осеклась, увидев, что Макдаф улыбается. – Фу-ты! У вас, оказывается, есть чувство юмора?

– Только Тревору не говорите. Нельзя терять бдительность. Вы скажете ему, что будете рисовать Джока?

– Посмотрим. – Но она поняла, на что он намекает. С того момента, как Тревор опять вошел в ее жизнь, она все время в напряжении. – Впрочем, это его совершенно не касается.

– Он бы с вами не согласился. Стал бы он вас сюда тащить, если бы ваши дела его не касались. – Макдаф распахнул ворота конюшни. – Если вы завтра не придете, я отнесусь с пониманием.

Мерзавец! Он сказал именно то, что могло укрепить ее в намерении прийти. Такой же ловкий манипулятор, как и Тревор. Но почему это ее нисколько не раздражает?

– Приду утром, в девять.

– Буду признателен. – Макдаф встретил ее взгляд. – А я привык отдавать долги.

– Отлично! – Джейн шагнула за порог. – Значит, и от вас будет какая-то польза, Макдаф.

Сзади послышался удивленный смешок, но Джейн не обернулась. Пожалуй, она делает ошибку, связываясь с Джоком Гэвином. Что ей до него? Ни один рисунок не стоит такого риска, а если верить Макдафу, риск действительно есть. И немаленький.

Ну, и плевать. У нее, похоже, слабость к сиротам и белым воронам. Она никогда не пасовала перед трудностями. Это не в ее натуре. Пускай это ошибка, но это ее ошибка – ей и выкручиваться.

Интересно, Цира ведь тоже взяла в дом мальчишку с улицы. Лео.

Джок Гэвин не Лео, а она не Цира, так что прочь сравнения. Надо пойти к Марио, может, удастся ускорить его работу над вторым свитком.

В доме ее поджидал Бартлет. Он был явно встревожен.

– Я видел, как ты пошла с мальчишкой на конюшню. Вы там долго пробыли. Все в порядке?

– Абсолютно. Он забавный. – Джейн помахала альбомом. – Я немного порисовала.

Бартлет укоризненно покачал головой:

– На конюшню ты зря пошла… Тревор нам всем запретил там появляться. Это территория Макдафа.

– Макдаф меня видел и не выгнал, так что все в порядке. – Джейн стала подниматься по лестнице. – Мне надо к Марио. Позже увидимся. – С верхней площадки она оглянулась. Бартлет все тем же встревоженным взглядом смотрел ей вслед. Джейн кротко проговорила: – Бартлет, все в порядке. Перестаньте тревожиться!

Тот через силу улыбнулся и кивнул:

– Постараюсь. – Он отвернулся. – Раньше со мной такого не бывало. Чем старше становлюсь, тем больше убеждаюсь, что жизнь полна опасностей. Тебе это пока непонятно. Молодые думают, что они бессмертны.

– Вы не правы. Я никогда не считала себя бессмертной, даже в детстве. Я всегда знала: чтобы выжить, надо бороться. – Она шагнула на следующую ступеньку. – Но я не собираюсь отравлять себе жизнь пустяшными волнениями – если только для них нет весомых оснований.

– Тревор, можно войти? – Макдаф приоткрыл дверь библиотеки и кивком головы поздоровался со стоящим возле письменного стола Бартлетом. – Я видел, как вы стояли во дворе и смотрели на конюшню с ненавистью Дон Кихота, взирающего на ветряную мельницу, и понял, что вы бегом припустили докладывать, – сказал он и плюхнулся в кресло. – Решил избавить тебя от необходимости меня искать, ты же у нас человек занятой, – с улыбкой повернулся он к Тревору.

– Ты обещал, что будешь держать парня подальше от девушки, – упрекнул Тревор. – Убери его отсюда!

Макдаф перестал улыбаться.

– Пожалуй, я вас оставлю. – Бартлет поднялся и двинулся к двери. – И чтоб вы знали, Макдаф, я никогда не сражаюсь с ветряными мельницами. Хотя и убежден, что благородства в Дон Кихоте было намного больше, чем глупости.

Дверь за Барлетом закрылась, и Тревор повторил:

– Убери отсюда Джока! Не то я это сделаю сам. Макдаф покачал головой:

– Не сделаешь. Я тебе нужен. А если он уедет, то и я с ним.

– Зря блефуешь. – Он с прищуром посмотрел на хозяина замка. – Ты мне можешь вообще не понадобиться. Если Марио не подведет, я сумею сам найти это золото. Откуда мне знать, что у тебя действительно есть подсказка? Может, она ошибочна?

– Выполни мое условие, и сам увидишь.

– Кровожадный ублюдок!

– Да, я такой. Мог бы давно догадаться, раз я так рвусь получить свой шанс. – Макдаф развалился в кресле и рассеянно огляделся по сторонам. – Странно сидеть в этом кресле, когда ты сидишь в моем. Жизнь выделывает причудливые кульбиты, да?

– Не уходи от разговора!

– Это так, к слову. – Он перевел взгляд на Тревора. – Я велел ему к ней не приближаться, но пока не сработало. Больше такое не повторится.

– Он будет держаться подальше?

– Нет, просто я больше не оставлю их без присмотра. – Тревор выругался, Макдаф жестом остановил его. – Она хочет написать его портрет. Я предупредил, что Джок может быть опасен. Не уверен, что она поверила, но это неважно, поскольку я все время буду рядом.

– Этому не бывать!

– Так поговори с ней, попробуй разубедить. – Он вздернул подбородок. – Если от этого будет толк.

– Сукин ты сын!

– Вообще-то ты прав – моя мамаша была форменная сука, так что я не обижаюсь. – Шотландец поднялся. – Я сделаю так, чтобы он позировал Джейн во дворе, тогда кто-нибудь из твоих, кому ты доверяешь, сможет держать их в поле зрения. Это, естественно, буду не я. – Он еще раз обвел взором библиотеку и покачал головой. – Чудно…

– Вижу, мое пребывание здесь тебе как кость в горле, – процедил Тревор.

Макдаф покачал головой:

– Нет. Этот дом не отражает моей сути. Люблю ли я его? Всей душой. Но у меня нет потребности постоянно находиться здесь, достаточно носить его в своем сердце. – Он улыбнулся. – Прекрасно смотришься в этом кресле, Тревор. Настоящий хозяин. Пользуйся, пока я добрый. – Он посерьезнел и направился к выходу. – Буду тебе признателен, если ты не станешь вмешиваться. В первый раз за все годы вижу, чтобы мальчишка положительно реагировал на кого-то, кроме меня. Она на него хорошо действует. Это для меня главное.

– Торг здесь неуместен.

Но Макдафа уже и след простыл.

Тревор сделал глубокий вдох и попытался погасить вспышку раздражения. Не нужен ему этот Макдаф, чтоб ему пусто было! Он-то уже начал воспринимать его как второстепенную фигуру, но чем больше узнавал о визитах шотландца в Геркуланум, тем сильнее в нем крепло подозрение, что разгадка именно в нем.

Блефует или нет? Может, и да, но рисковать нельзя. Так. Спокойно разберем ситуацию. Макдаф не захочет, чтобы Джейн пострадала. Это не в его интересах. Он обещал присутствовать, а свое слово он держит. Правда, это не избавляет от необходимости подстраховаться с помощью Бреннера.

Дьявол! Все можно решить куда проще: пойти к Джейн и запретить. Но это не выход.

Если Макдаф ее предостерег, а она все равно решила рисовать мальчишку, значит, вмешательство Тревора не поможет. Она поступит, как считает нужным, и он только навредит.

Но Джейн не упрямится ради упрямства, здравый смысл для нее превыше всего. Значит, надо постараться ее убедить, что разумнее держаться от мальчишки подальше. А пока этого не произошло, он сделает все, чтобы, не вмешиваясь лично, обеспечить ее безопасность.

Тревор достал телефон и набрал номер Венабла.

– У меня к тебе просьба. Нужна кое-какая информация.

Когда в четверть девятого Тревор постучал в дверь, Джейн все еще была у Марио. Не дожидаясь ответа, Тревор вошел.

– Простите, что врываюсь, – сухо произнес он. – Джейн, я не могу позволить, чтобы ты и дальше отвлекала Марио от работы.

– Она меня не отвлекает, – быстро проговорил Марио. – Наоборот, успокаивает. Она очень тихо сидит.

– Успокаивает? Какая прелесть! А Бартлет говорит, она спускалась на кухню и сооружала вам поднос с едой. Она, похоже, открывается тебе с неизвестной мне стороны.

– С разными людьми ведешь себя по-разному, – сказала Джейн. – Я не хотела беспокоить Марио.

Марио улыбнулся:

– Она хочет, чтобы я побыстрее закончил этот свиток.

Джейн улыбнулась:

– Я думала, ты поспешишь, и завтра я уже получу новую порцию текста.

– Я же сказал, с этим свитком у меня проблемы. Тут местами целых слов недостает, и никакой подсказки. А может быть, я нарочно тяну время, чтобы подольше здесь тебя видеть.

– Вот это ты напрасно, – заметил Тревор.

– Тревор, это шутка, – поспешил оговориться Марио. – Все нормально.

– Есть что-нибудь?

– Пока нет.

– Вы это о чем? – встряла Джейн.

– О золоте, о чем же еще? – ответил Тревор. – Если ты читала первое письмо Циры, то должна понимать, что золото не обязательно было спрятано в катакомбах, его могли перевезти в другое место.

– Тогда тебе, считай, не повезло.

– Если только мы не найдем ключ к разгадке, куда она его прибрала.

– Точнее – куда его прибрала Пия. Кто такая эта Пия?

Он развел руками:

– Раз ты читала свиток, то знаешь столько же, сколько я. – Он встретился с ней взглядом. – Ты говорила, что хочешь сходить на стадион. Не передумала?

– Нет. С чего бы?

– Мне показалось, ты увлеклась Марио и его учеными штучками. – Он развернулся. – Идем!

– Подожди минутку! – Но он уже был в коридоре. – Пока, Марио. До завтра.

Тревора она нагнала только на лестнице:

– Все-таки ты грубиян!

– Знаю. Это для меня не новость. Я сам себе дал это право.

– Удивляюсь, как все тебя терпят.

– Никто не неволит. У них есть такое же право послать меня к лешему.

– Ты прав. – Она остановилась. – Пошел ты к лешему!

Тревор обернулся:

– Другого и не ожидал. Не советую обращаться со мной, как с… – Он осекся. Его лицо вдруг озарила улыбка. – Неотесанный мужлан, да?

– Да.

– И ты меня сегодня успешно провоцируешь. – Он скорчил мину. – Я тебе облегчил задачу. Ты точно знала, на какую точку нажать. Я всегда так гордился уверенностью в себе, а ты меня ее лишила. Я ведь приревновал тебя к Марио. – Он жестом не дал ей возразить. – И не говори, что не думала меня попрекать. Ты злишься, что находишься здесь, и хочешь в отместку разозлить меня. Что ж, тебе это удалось. Мы квиты. Мир?

Квиты они не были, но Джейн обрадовалась возможности забыть о трениях. Последние сутки дались нелегко.

– Я бы ни за что не стала пользоваться Марио тебе в отместку. Я не играю на чужих чувствах. И он мне очень симпатичен.

– Верю. Но ты же не откажешь мне в праве задать вопрос? Я проявил слабость, а ты за нее ухватилась. Наверное, ты подсознательно наказываешь меня за то, что четыре года назад я тебя оттолкнул.

Джейн провела языком по губам:

– Я не хочу сейчас об этом говорить. Ведешь меня на этот твой стадион или нет?

Он кивнул и шагнул к двери:

– Идем.

У ворот замка их остановил охранник – в точности, как накануне Тревора.

– Джейн, это Патрик Кэмпбелл. Пат, мы только до стадиона и обратно. Как сегодня? Все спокойно?

Тот кивнул:

– Дуглас три часа назад делал обход. Вблизи замка никого. – Он вынул мобильник. – Я прикажу ребятам по периметру, чтоб держали ухо востро.

– Будь добр. – Тревор взял Джейн за локоть и подтолкнул к воротам. – Обогнем замок по тропинке и дальше пойдем к скалам. Минут десять хода. – Он взглянул на небо. – Сегодня полнолуние. Думаю, разглядишь.

Они свернули за угол и направились к краю утеса. Джейн ничего не видела, кроме расстилающегося впереди моря.

– Что это? Что мне полагается разглядеть?

Они достигли вершины скалы, за которой оказалось широкое пространство, заросшее травой. Эта равнина подступала к самому замку, но только с задней его стороны. Трава была тщательно подстрижена, и с каждой стороны поле огораживали несколько рядов валунов.

– Это и есть «стадион Макдафа», – объявил Тревор.

– Что это за хреновина? – Джейн опять вспомнила свой подростковый лексикон. – Похоже на место друидских сборищ.

– Это и было место сборищ. Ангус Макдаф питал страсть к спортивным состязаниям. Он был кем-то вроде воровского барона и восхищался силой в любых ее проявлениях. В 1350 году он закончил строительство замка и уже на следующий год провел здесь первые Шотландские игры.

– В четырнадцатом веке? Тревор кивнул.

– В 844 году король скоттов Кеннет Макалпайн провел трехдневный турнир, желая занять чем-нибудь своих воинов в ожидании благоприятных знамений перед битвой с пиктами. А Малькольм Кэнмор, вступивший на престол в 1058 году, регулярно проводил турниры, где выявлял самых сильных и быстрых скоттов, чтобы потом взять их в свою отборную гвардию.

– А я думала, это называлось Горными играми.

– Макдафы родом из горной Шотландии. Наверное, они и игры привезли оттуда. Судя по немногим сохранившимся протоколам состязаний, игры были главным событием года. Игра в шары, борьба, бег, традиционные местные виды спорта, которые теперь воспринимаются с удивлением. Все молодые мужчины, состоявшие у Макдафов на службе, непременно в них участвовали. – Он улыбнулся Джейн. – А иногда и женщины. Например, к участию в забегах была допущена Фиона Макдаф. Два года подряд первое место брала!

– А потом, надо думать, женщин отстранили? Он покачал головой:

– Нет, потом она забеременела и сама отказалась от участия в соревнованиях. – Тревор подошел к валуну. – Садись. Предполагаю, что впоследствии для зрителей начали расставлять кресла, но первыми трибунами были эти камни.

Она медленно опустилась на валун рядом с ним.

– А ты сюда зачем ходишь?

– Нравится мне тут. – Его взгляд скользнул к дальнему краю стадиона. – Здесь хорошо думается. Мне здесь очень комфортно. У меня такое чувство, что с Ангусом Макдафом мы бы нашли общий язык.

Джейн смотрела на него и думала, что он прав. Ветер с моря теребил волосы над его высоким лбом, а очертания рта говорили о его бесшабашном нраве. Глаза прищурились, словно оценивая сложность предстоящего турнира. Она так и видела, как Тревор сидит бок о бок с хозяином замка, обменивается шутками и готовится к следующему забегу. Жаль, что альбома с собой нет.

– В каком бы ты виде стал участвовать?

– Не знаю. Бег или шары… – Он повернулся к ней. Его глаза озорно сверкали. – А лучше – я бы устроил спортивный тотализатор. Уверен, это у них широко практиковалось.

Джейн улыбнулась:

– Да, уж ты бы свою выгоду не упустил.

– А может, я бы занялся и тем и другим. Я бы со скуки помер делать одну ставку в год.

– Господи, помилуй и прости! – Она огляделась. – Не ожидала, что здесь есть такое место.

– Ясное дело. Небось решила, что стадион – это так, эвфемизм для какой-то моей неблаговидной затеи.

– Да. Почему ты мне сразу не сказал?

– Потому что решил тебя сюда привести сам, – ответил Тревор. – Мне здесь нравится, и захотелось, чтобы тебе тоже понравилось.

Он был совершенно искренен. И ей это место тоже понравилось, это факт. На этом древнем ристалище значение имели только простые ценности, все остальное отходило на второй план. Джейн почти слышала звуки горна и ощущала содрогание земли под ногами атлетов.

– Неужели трудно было просто сказать, что и как?

– А как ты это себе представляешь? В последние дни тебе даже смотреть на меня невмоготу, моментально воздвигаешь глухую стену. А потом я еще все усугубил, когда… Ну вот, ты снова напряглась. Посмотри на меня, черт побери! Джейн, это на тебя не похоже.

– Тебе-то откуда знать? Ты меня четыре года не видел. – Она через силу повернулась и посмотрела на Тревора. Господи, зачем она это сделала? Как теперь отвернуться?

– Тяжело, да? Вот и мне тоже. – Он посмотрел на ее руку, опирающуюся на валун. – До чего же меня тянет к тебе прикоснуться!

Он сдержался, но от этого было не легче. Джейн накрыло горячей волной, перехватило дыхание. Его взгляд остановился на девичьей руке.

– Однажды ты до меня дотронулась. Положила мне руку на грудь, а я должен был стоять и не показывать виду. Я тогда чуть не умер!

– И жаль, что не умер. Ты тогда вел себя очень глупо.

– Тебе же было всего семнадцать!

– Как раз тот возраст, чтобы знать, чего хочешь. – Она поспешила добавить: – Вообще-то ничего особенного в тебе не было. Просто до тебя ни к одному мужчине я такого не чувствовала. По части секса я была не очень продвинутой.

– А держалась вполне. Я думал, ты мне врежешь.

– Ты обозвал меня школьницей!

– Я специально тебя злил, иначе я бы за себя не поручился.

Эту злость она чувствовала и сейчас. А еще – обиду и горькое раскаяние.

– Бедняжка Тревор!

– Я тебя обидел?

– Меня нельзя обидеть. Или ты думаешь, что навсегда отвратил меня от мужчин? Да ни боже мой.

Он помотал головой.

– Ты предупредила, что станешь искать, пока не найдешь кого-то лучше меня. И ты сдержала слово. – Он посмотрел на море. – Кларк Питерс был славный парнишка, но не прошло и двух месяцев, как стал проявлять частнособственнические наклонности. Тэд Кипп – очень умный и честолюбивый, но, когда ты привезла его домой, он невзлюбил твою собаку Тоби. Джек Ледборн, профессор археологии, руководивший твоей второй экспедицией. Он не сказал, что женат, а ты, когда узнала, решительно вычеркнула его из своей жизни. Питер Брэк, полицейский-кинолог из участка Куинна. Идеальная пара! Собачница и полицейский. Но он допустил какой-то промах, потому что ты…

– Что за черт? – Джейн не верила своим ушам. – Ты что, посылал своих людей за мной следить?

– Да, когда не мог делать это сам. – Он посмотрел на нее. – Но в большинстве случаев я сам за тобой следил. Хочешь, чтобы я продолжил список? Или лучше я расскажу о том, как я гордился тобой, когда ты победила в художественном конкурсе. Я попробовал купить ту работу, но оказалось, они их в течение пяти лет выставляют по всей стране. – Тревор улыбнулся. – Конечно, я мог бы ее выкрасть, но решил, ты будешь недовольна. Правда, кое-что из принадлежащего тебе я все-таки выкрал.

– Что именно?

– Твой альбом. Два года назад ты была в Метрополитен-музее и оставила его на банкетке, когда пошла с друзьями в кафетерий. Я пролистнул – и не смог удержаться. Все собирался тебе вернуть, да так и не смог.

– Я помню тот случай. Я страшно злилась.

– Мне казалось, эти наброски были не для того, чтобы делать на их основе большие полотна. Они были… более личные, что ли.

Личные. Джейн попыталась вспомнить, не было ли в том альбоме портретов Тревора. Может, и были.

– Зачем? – прошептала она. – Зачем ты все это делал?

– Уезжая из Неаполя, ты сказала, что это еще не конец. Выяснилось, что и для меня тоже. Господи, я даже молился об обратном. Ты упрямая, Джейн, с тобой нелегко.

– Тогда почему же ты…

– Ты сказала, что в ближайшие четыре года мне нет места в твоей жизни. Я хотел дать тебе возможность убедиться, правильное ли это решение.

– А если бы я пришла к выводу, что правильное?

– Правду сказать? Я не святой. Я бы начал действовать и разрушил тот маленький мирок, который ты для себя соорудила.

– Что ты такое говоришь? Я что-то смысла не улавливаю.

– Смысла? – Тревор накрыл ее руку своей. Она почувствовала его тепло. – Я так хочу тебя, что у меня развилась мания. Я тебя уважаю. Преклоняюсь перед тобой. Ты как-то обвинила меня в том, что я одержим Цирой, но это ничто в сравнении с тем, что я чувствую к тебе. Меня это бесит! Я не знаю, что будет дальше. Бывает, я молюсь, чтобы закончилось. Такое объяснение тебя устраивает?

– Да. – У Джейн перехватило горло, пришлось откашляться. – Если только это правда.