Текст книги "Не убегай от любви"

Айрис Оллби
Не убегай от любви

1

Невеста сбежала ранним утром, еще до рассвета. Прохладным майским утром, в день своей свадьбы…

Она не спала всю ночь, без устали слоняясь по квартирке, бесцельно переходя из комнаты в комнату. Каждый раз, мельком поймав свое отражение в зеркале, девушка видела во взгляде панический ужас. Расширенные от страха зрачки превратили голубые глаза в черные. Из зеркала на нее смотрела странная незнакомка: бледное лицо почти скрыто завесой прямых длинных черных волос, трясущиеся бескровные губы искусаны.

В углу спальни на обтянутой кожей вешалке висело длинное белое платье, накрытое прозрачным пластиковым чехлом.

– Оно похоже на бабочку в коконе, – заметила Кара, зайдя навестить Анабель за пару дней до свадьбы. Двоюродная сестра бросила задумчивый взгляд на невесту. – Это близко к тому, что ты чувствуешь, не правда ли, Ан? Вот она совсем рядом – возможность вырваться в новую жизнь. По себе помню, ощущала именно это. По-моему, замужество – самая большая перемена в жизни женщины. Ведь будущая жизнь никогда уже не будет такой, как прежде.

Она снова взглянула на сестру.

– У тебя все в порядке? Что-то ты не особенно похожа на жизнерадостную невесту. Нервишки сдают в последнюю минуту? Да брось ты, все боятся.

– Можно подумать – ты тоже?! – поразилась Анабель. Она и представить не могла, что Кара способна чего-либо испугаться; кузина была самостоятельной, напористой, уверенной в себе женщиной, точно такой, как ее мать.

Кара кивнула с довольным видом:

– А чему ты удивляешься? В конце концов, я тоже человек! Ты не поверишь – я нервничала так сильно, что не могла есть за несколько дней до свадьбы. Когда пришла в себя, оказалось, что у нас уже «медовый месяц»! А я умирала с голоду, ела и не могла остановиться. Эд начал думать, что женился на патологической обжоре…

Стоило Анабель бросить взгляд на свадебный наряд, слезы наворачивались на глаза. Платье куплено в специализированном лондонском магазине для новобрачных – оно сразу привлекло ее внимание – прелестное романтическое одеяние в викторианском стиле: струящийся белый атлас, кружева, низкий вырез, на юбке-кринолине тут и там были нашиты крохотные бледно-розовые атласные розочки. Впрочем, платье необходимо было немного переделать – подшить, подогнать по фигуре, и Ан пришлось делать две примерки, прежде чем оно стало сидеть как влитое. Теперь даже не хотелось вспоминать про эти хлопоты. Девушкой овладел страх, он начал терзать ее прошлой ночью, вцепившись диким зверем.

Жених все заметил – его сузившиеся серые глаза безжалостно скользили по ее лицу, а Анабель тщетно пыталась скрыть свой страх и отвращение. Но он ни о чем не спросил, а лишь сказал:

– Спокойной ночи, дорогая, тебе нужно хорошенько выспаться. Завтра будет тяжелый день. Еще сутки, и мы будем наслаждаться солнцем и покоем. Вдвоем, только ты и я.

Он снова наклонился, чтобы поцеловать ее, и девушка непроизвольно застыла, эхо его слов звучало в голове приговором: «Вдвоем, только ты и я… только ты и я…».

К счастью, его поцелуй на этот раз был легче прикосновения мотылька. Она боялась встретиться с женихом взглядом, увидеть резкие черты его лица.

Анабель была небольшого роста, он же – высокий мужчина, сухощавый, но крепкий. Обычно Бенджамин одевался в дорогие деловые костюмы, но никакая одежда не могла скрыть его крепкого телосложения и ничто не могло замаскировать его кипучую энергию. Она знала: он жесткий и энергичный бизнесмен, вся его карьера тому подтверждение. С ней же жених был другим. Поначалу его спокойный, холодный вид ввел в заблуждение. Он умел подавлять свои эмоции, всегда держал любую ситуацию под контролем. Легко было предположить, что страсть и секс на периферии его интересов. Как же можно было быть такой слепой!

Ан прикрыла глаза и окунулась в воспоминания…

Три юные особы сидели в расслабленных позах и болтали о том о сем. Да о чем, собственно, могут долго и увлеченно говорить девушки, к тому же красивые, причем каждая по-особому? О нарядах, о жизни, что ждет их, о судьбе, которую то ли ты догоняешь, то ли она тебя…

– Мужчина, прежде всего, должен понимать женщину. – После всех ранее произнесенных легкомысленных реплик слова Анабель, девушки, пожалуй, самой красивой из всех собеседниц, прозвучали неожиданно серьезно.

– Любить он должен, тогда и понимать будет! – воспротивилась серьезности тона подружки белокурая Джуди.

– Господи, о чем это вы? Главное, чтобы мы сами любили, – безмятежно откликнулась милая прелестница по имени Катя, с копной черных непокорных волос. – Вот полюблю хорошего, красивого, темпераментного и – главное – богатого. Тогда все проблемы решатся сами собой. Уж я-то его пойму! Уж он-то меня поймет! – Катина вольная многословность шла от полного нежелания, а может, неумения контролировать поток своих немудреных девичьих мыслей.

– И тебе безразлично, будут ли любить тебя? – возмутилась Джуди, возмутилась скорее шутливо и привычно, потому что каждое замечание Кати произносилось с запальчивостью спорщика, уставшего от непонимания окружающих.

– Найду своего принца, и, уж будьте уверены, полюбит он меня как миленький! А чем плоха? И почему бы меня не полюбить?

– Уж больно трудную задачу ты ставишь перед собой. Не многовато ли для одного мужчины – удовлетворять всем четырем твоим требованиям? И красоту тебе подавай, и душевность, и темперамент, и деньги. Кто же столько добра в одно место положит?

– Согласна, не положит. Поэтому деньги можешь поставить не на последнее место.

– Но пока, судя по твоим многочисленным кавалерам, удача подстерегает тебя только на тропе поиска темпераментных, – поддразнила Джуди.

– Джуди, а вспомни Генри!

– Ну и красивых иногда…

– А Алана помнишь?

– И этого как сейчас вижу. Вот только богатого не помню ни одного. Если ты и дальше будешь настаивать на всех четырех своих требованиях, замуж тебе придется выходить сразу за двоих или троих.

Анабель, не слыша перебранки подруг, снова сказала, как выдохнула:

– Главное, чтобы тебя понимали…

Тон, которым были произнесены эти слова, оборвал спор и заставил подруг серьезно и внимательно взглянуть на Анабель.

– Ан, ты что? Уж ты-то одна из нас и нашла Катину мечту о четырехзвездочном принце.

– Может быть, мне именно пятой-то и не хватает, – грустно ответила девушка.

– Ничего себе разговорчики после помолвки! – возмутилась Катя. – Тебе ли жаловаться на судьбу? Ей, видите ли, не нравится жених! Отдавай мне – беру!

Джуди не сводила удивленных глаз с Анабель. Какая-то неожиданно тронувшая ее мысль заставила проигнорировать замечание Кати, что было делом редким. Но Катя не унималась:

– Анабель, подвенечное платье уже готово?

– Да прекрати ты наконец! – бросила ей Джуди.

И только тут Анабель поняла, что пора переводить разговор в шутливое русло…

Очнувшись от воспоминаний, девушка резко повернулась и чуть не упала на один из дорогих кожаных чемоданов. Все готово к отъезду. Анабель смотрела застывшим взглядом на упакованные вещи. Еще вчера все было собрано, чтобы сразу после церемонии положить багаж в машину и ехать в аэропорт.

Паспорт в сумочке. Деньги… Бен говорит, что ей не стоит их брать с собой. Ан, к счастью, рассудила иначе. Бен вообще был против того, чтобы она работала, ей же хотелось сохранить хотя бы немножко самостоятельности, иметь какие-то собственные интересы помимо семьи.

В итоге невеста отказалась до свадьбы брать у него деньги – иначе чувствовала бы себя, как она это сформулировала, «слишком зависимой». Ее категоричность обернулась благом: теперь в сумочке лежала довольно толстая пачка фунтов, полученных в банке на прошлой неделе. На счету, правда, почти ничего не осталось, зато на какое-то время денег хватит. Ее личных.

Теперь предстоит только взять чемоданы и уйти, думала Анабель. Я просто исчезну, испарюсь…

Вот только бы знать куда. Надо же хотя бы определить какое-нибудь конкретное место.

Голова пылала, мозг лихорадочно работал.

– Я могла бы полететь в… Нет, не подходит… Если лететь самолетом, то Бену будет очень легко вычислить ее по спискам пассажиров в аэропорту и через агентства по прокату машин.

Да будет ли он ее разыскивать?

Девушка вздрогнула. Ох как он разозлится! Однажды она видела, каков жених во гневе. Тогда секретарша созналась, что потеряла очень важный документ. Что было! Вот уж не хотела бы она стать объектом такой ярости. Теперь же ему предстояло одолеть куда более трудную ситуацию. Бен окажется в довольно нелепом положении, да к тому же на глазах у изумленной публики… Какое унижение – из него сделали идиота! Возможно, после такого жених не захочет и слышать о ней!

Он убьет меня, подумала Анабель, и сердце ушло в пятки.

Думай, думай, уговаривала она себя, пытаясь заставить работать мозги, которые и без того, казалось, отчаянно скрипели от напряжения.

У нее есть машина. Можно выехать из Лондона и отправиться в какое-нибудь тихое местечко, естественно, расположенное как можно дальше от столицы. Может быть, в Эдинбург? Или на западное побережье? В Англии полно отдаленных городков, куда еще не дошла цивилизация с ее железнодорожными станциями, гостиницами и торговыми центрами. Они затеряны черт-те где, и что замечательно – в них практически ничего не происходит, приезжие воспринимаются как нечаянная радость.

Но… где бы они ни жили, англичане все же читают газеты. Она не знаменитость, но Бен – совсем другое дело. Его богатство привлекало внимание газетчиков – он фигура более чем известная.

Какой-нибудь репортер обязательно докопается до этой истории и растрезвонит сенсационную новость на всю страну. И тогда в газетах появятся ее фотографии, ее станут узнавать на улицах, и обязательно найдется кто-нибудь, кто позвонит в газеты и известит о местонахождении беглянки. А журналисты с большим удовольствием сообщат обо всем Бену.

Значит, один выход – за границу! И чем дальше, тем безопаснее. По крайней мере, там газеты не слишком заинтересуются подобной историей. Франция, Испания… Там затеряться не слишком трудно. Если бы еще знать французский…

Да и вопрос денег. Есть, но не густо, прямо скажем. На первое время, конечно, хватит, но о том, чтобы продержаться долго, и речи не может быть. Непременно придется зарабатывать на жизнь, а без языка это нереально. Она могла бы устроиться в гостиницу или в какой-нибудь ресторанчик. Она хорошо стряпает, и внешность у нее такая, что вряд ли управляющий будет настаивать на рекомендациях. Если, конечно, представится возможность продемонстрировать, на что способна. Но язык…

Может быть, Испания? Те же проблемы. Бен прежде всего подумает, что она сбежала именно туда. В конце концов, все это совсем не маленькие страны – неужели одинокая молодая женщина не сможет найти, где спрятаться! Итак, решение принято – она поедет на машине до Портсмута, оттуда на автобусе в Брайтон и к парому через Ла-Манш. Расплачиваться везде надо наличными, так сложнее ее вычислить. Главное – купить хорошую карту и проложить самый прямой и легкий маршрут до… А, решу позже! Если отправиться прямо сейчас, то сойти на французский берег удастся раньше, чем Бен поймет, что она сбежала.

Италия… Мать Анабель была уроженкой этой страны, там и дочь родила, там и умерла, когда ребенку едва исполнилось одиннадцать лет. Анабель имела двойное гражданство и по-итальянски говорила превосходно. Так что ничем не будет выделяться и легко сойдет за свою. Итак, решено – в Италию!

Единственное место, где не следует появляться, – это Кампобассо. Мама оттуда родом, и хоть сейчас там остались какие-то совсем дальние родственники, то, что называется седьмая вода на киселе, не стоит рисковать – Бен знал об этом городе, и если решит искать, то скорее всего именно там.

Анабель поспешила в ванную комнату, снимая на ходу ночную рубашку. Встала под душ. Жалящие водяные струи помогли ей привести в порядок мысли; потом девушка насухо вытерлась и стала одеваться. Надела хлопковый лифчик в бело-голубую клеточку и такие же трусики, а сверху любимые джинсы и тоненький голубой свитерок – не хотелось выделяться из толпы – в привычной, не новой одежде будет легче раствориться, да и в дороге так удобнее. Она закрутила длинные черные волосы узлом на затылке, но краситься не стала, даже губы не подмазала. Обязательно нужны черные очки. Они скроют лицо, не стоит их снимать, пока Ла-Манш не будет пересечен.

Надо постараться, чтобы никто не запомнил ее по дороге, потому что Бен будет гнаться за ней по пятам. Уфф! – сама мысль об этом заставила похолодеть от страха. А что он сделает с ней, если поймает? Прошлой ночью она встретилась с настоящим, реальным Беном, с той стороной его натуры, которую он так тщательно и долго скрывал. Со вчерашнего вечера пелена спала с глаз – теперь Анабель поняла, что жалости от Бена ждать не приходится. Но даже если и так, все-таки стоит, наверное, поставить его в известность заранее? Она не может просто взять и сбежать, оставив его у алтаря в полном неведении. Девушка присела за стол и нацарапала для жениха записку. У нее не было времени выбирать слова, чтобы послание выглядело достаточно тактичным. Так что вышло все очень просто: прости, мол, не могу пройти через церковный обряд… уезжаю.

Она уже складывала листок, когда еще одна мысль подсказала дополнительные слова: «Пожалуйста, извинись перед гостями. И постарайся меня понять, Бен, мне очень жаль, но после всего, что произошло, я не могу выйти за тебя. Я надеялась, что сумею себя перебороть, но не смогла. Прости, но не могу толком все объяснить».

Нацарапала какую-то закорючку вместо подписи и тяжело вздохнула. Все написанное выглядело несвязным лепетом. Чего доброго, он решит, что написала пьяной. Но других слов на ум не пришло, на большее Анабель была не способна.

Письмо следует бросить в почтовый ящик жениха в самый последний момент, перед отъездом из города. Швейцар забирает почту около восьми утра.

Венчание должно состояться в одиннадцать – у Бена будет достаточно времени, чтобы отменить службу и прием, прежде чем начнут собираться гости. В конце концов, помощников у него хватает – несколько секретарш из офиса смогут созвониться со всеми приглашенными. Она вздрагивала при мысли о том, какая неразбериха поднимется: подарки, которые надо будет отсылать назад, огромный трехъярусный свадебный торт, который никому не понадобится, тонны еды, заказанной для торжества. Как тяжело будет Бену пережить эту унизительную неловкость. Глядя на конверт, девушка сжалась от стыда при мысли о последствиях своего поступка.

Несколько секунд она колебалась, но паника вновь охватила ее, гулкие удары сердца отдавались в голове. Анабель резко отвернулась от стола. Ну что с тобой поделать! Возможная расплата пугала меньше, чем замужество.

Желая унять нервную дрожь, готовая к побегу невеста попыталась сконцентрироваться на отвлекающих мелочах – проверила, все ли документы лежат в сумочке, накинула легкий льняной пиджак в бело-голубую полоску. Взяв со стола ключи от автомобиля, собралась было уже выходить из квартиры, как вдруг заметила письма, лежавшие на столе. Она написала их вчера утром, но забыла отправить. Автоматически подхватила конверты и, уже укладывая их в сумочку, скользнула глазами по адресу, написанному на верхнем письме.

И тут ее озарило: Петер! В своем письме он упомянул, что остановится на юге Италии, рядом с прекрасным озером, и проведет там все лето. Ему предстоит написать серию фресок в маленьком театре на вилле, принадлежащей всемирно известному постановщику опер. Маэстро любил опробовать новые постановки в своем частном театре.

Что-то проясняется. Она отправится на юг Апеннин. Бену и в голову не придет искать ее там.

Слава богу, что я никогда не рассказывала ему, как много для меня значит Петер, рассуждала девушка.

Ан сунула конверты в сумочку, вышла из квартиры и спустилась вниз. Машина была припаркована прямо перед домом. Когда-то на этом месте разбили маленький садик, но потом площадку заасфальтировали под автостоянку для жильцов многоквартирного дома.

На часах половина шестого. Лондон неясно вырисовывался в предрассветной дымке. Одинокие машины и редкие пешеходы спешили куда-то по своим делам. Уличные фонари светились тусклым желтым светом, когда Анабель вывела машину на дорогу, ведущую к реке. Она притормозила у красного почтового ящика на углу и бросила в него все письма, кроме одного, адресованного Бену. Улицы были настолько пустынными, что ей потребовалось всего десять минут, чтобы доехать до дома жениха. Здание, построенное по одному из наиболее удачных проектов, выросло в самом центре Лондона пять лет назад. Жильцы платили не только за местоположение – район из самых дорогих и фешенебельных, – но и за прекрасный вид, открывающийся из окон. Даже маленькая квартирка в этом доме стоила целое состояние.

Бен переехал в пентхаус, как только отделочные работы были завершены. По его словам, он с самого начала строительства собирался жить здесь и потому вместе с архитектором до мелочей проработал план будущего жилья в соответствии с собственным вкусом. Интерьер спроектировали так, чтобы полностью удовлетворить повышенные претензии хозяина. Позади превосходно обставленной гостиной – широкий балкон – терраса с чудесным садом. Здесь в кадках росли деревья. Цветы и кустарники, высаженные в горшки, по вечерам благоухали. Ан любила прогуливаться по этому садику – огни Лондона расстилались внизу, высота приглушала звуки большого города, и они, доносясь издалека, казались почти нереальными.

Парк у самого дома создавал иллюзию загородной жизни. В жаркие дни там можно было найти прохладу в тени деревьев, устроить пикник или покататься на взятой напрокат лодке. По выходным Бен ездил здесь верхом на черном арабском жеребце, которого держал в конюшнях неподалеку. Он вообще заботился о своем спортивном виде и здоровье – кроме занятий верховой ездой, каждое утро в течение получаса бегал по извилистым дорожкам парка.

Стало светлее, когда Анабель остановила машину прямо перед входом в дом, зная, что полицейский вряд ли появится в такой час, так что штраф за стоянку в неположенном месте не грозил. Взлететь по ступенькам и бросить письмо в хромированный почтовый ящик, висевший рядом с закрытой входной дверью из пулене-пробиваемого стекла, – дело одной минуты.

Привратник с сонным лицом удивился, узнав гостью, но тут же изобразил дежурную вежливую улыбку. Он протянул руку, собираясь нажать на кнопку автоматического замка и впустить девушку внутрь, но она покачала головой и поспешила к машине. Ан слышала, как привратник открыл дверь, чтобы забрать из ящика письмо.

Господи, только бы он не занес его Бену прямо сейчас, взмолилась она. Сердце ее билось как пойманный кролик. Нет, швейцар не может сделать это в такую рань, он просто возьмет письмо и передаст позже вместе с остальной почтой.

Хотя на улице было прохладно, Анабель почувствовала, что вспотела. Села в машину, пристегнулась и только после этого рискнула взглянуть на верхушку сорокаэтажного здания, крыша которого, казалось, парила в светлом утреннем небе. Ан ожидала, что большие окна апартаментов Бена будут такими же темными, как во всем доме, но свет в них ярко горел. Девушка вздрогнула. Бен, должно быть, уже проснулся. А может быть, тоже не мог уснуть? Ей даже в голову не приходило, что этот человек способен нервничать, испытывая сомнения, неуверенность. Какая-то тень скользнула в одном из окон, и беглянка замерла. Квартира так высоко, что нельзя с полной уверенностью сказать, был ли это Бен или все только показалось. Может быть, человек, измученный бессоницей, как раз в этот момент решил взглянуть вниз. А что, если он увидел ее или заметил машину? Может быть, сам сейчас наблюдает за ней, удивляясь, что могло привести сюда невесту в столь ранний час, и ожидая, что она поднимется к нему. А вдруг Бен решит спуститься и проверить, не оставила ли она записку?

Руки тряслись, когда Ан заводила машину. Резко нажав на газ, она выехала на улицу с такой скоростью, как будто за ней гнался сам дьявол. К счастью, рядом не было полицейских. Машина пулей пронеслась по полупустым улочкам и выскочила на набережную. Река неспешно несла свои волны к морю, мигающие фонари и большие офисные здания, стоящие вдоль обоих берегов, отражались в темной воде. Через несколько минут Анабель переехала через мост и покатила на юг по свободной в такой час дороге. Обычно забитое шоссе было почти пустым. Одинокий автобус подмигнул фарами, проезжая мимо, Анабель заметила сонные лица пассажиров – рабочие возвращались домой после ночной смены.

Я не буду звонить Петеру отсюда, решила девушка. Позвоню только после того, как устроюсь в гостинице. Самый безопасный вариант.

Она написала ему, что собирается замуж, и пригласила на свадьбу, но он ответил, что, к сожалению, не сможет приехать. Петер пожелал ей счастья и прислал в подарок изысканный образец венецианского стекла – хрупкий изогнутый канделябр. Анабель получила подарок только вчера и не успела рассказать о нем Бену.

Вроде бы жениху мало что известно про Петера, но имя его значилось в списке приглашенных, там же обозначен и римский адрес. Бен вряд ли обратил внимание на ничего для него не значащие сведения, а может быть, подумал, что речь идет о ком-то из родственников Ан. В какой-то степени это соответствовало действительности, но Петер значил для нее гораздо больше, чем все родственники, вместе взятые.

Среди быстрых мыслей, сменяющих одна другую, Анабель вдруг остановилась на неожиданной: нет, она не все успела сделать! Одна вещь забыта. Но так как беглянка прибыла в порт за полчаса до отхода парома, время еще оставалось. Девушка разменяла деньги, купила билет, дошла до телефона-автомата, стоящего на причале, и набрала телефон Кары.

Ей пришлось довольно долго ждать, пока поднимут трубку. Наконец раздался недовольный заспанный голос кузины.

– Какой иди…?

– Кара, извини, это я, Ан, – быстро произнесла она и услышала в ответ негодующий вопль:

– Ты что, с ума сошла? Ан, какого черта ты звонишь мне в такую рань. Сколько сейчас?.. Куда запропастились эти проклятые часы? Да ведь сейчас только полвосьмого! Ты знаешь, когда я легла? Пять минут тому назад. У Джонни вчера прорезался новый зуб, и мой замечательный ребенок плакал всю ночь, до тех пор пока от своих усилий не стал красным как помидор. Правда, я к тому времени была желтой как лимон. Это маленькое чудовище заснуло только на рассвете. Так что, дорогая, что бы там у тебя ни случилось, постарайся справиться без меня. Мне надо хоть немного поспать, прежде чем начнет соображать голова.

Казалось, сестра вот-вот бросит трубку, но Анабель успела произнести хриплым голосом:

– Кара! Я не выхожу сегодня замуж.

Молчание.

Затем недоуменное?

– Что-о?

Ан старалась говорить как можно быстрее, чтобы у кузины не было возможности перебить:

– Я уезжаю, оставила записку Бену. Прости, не могу всего объяснить, но мне надо уехать. Пожалуйста, сообщи всем. Скажи, что я очень извиняюсь, что мне действительно неудобно, но я не могу пройти через это.

Она выпалила заготовленные заранее слова и, вешая трубку, услышала лишь, как сестра крикнула в испуге:

– Что произошло? Куда ты едешь?

Анабель вдруг увидела свое отражение на стеклянной стенке автомобильной будки. Она выглядела очень юной с волосами, зачесанными назад, и совсем без косметики. Но глаза выражали все то же чувство смятения, все тот же ужас, который приходилось подавлять в себе годами. Как ни пыталась Ан перебороть себя, страх, что ей заново придется столкнуться с прошлым, оставался.

Надо подстричься, пришла внезапная мысль. У меня слишком длинные волосы. Я подстригусь, как только паром доставит во Францию.

Она купила стаканчик обжигающе горячего черного кофе и вернулась в машину. Только и оставалось, что пить и бесцельно разглядывать длинную очередь автомобилей впереди. Наконец машины стали медленно вползать в чрево парома. Анабель двигалась вместе со всеми, затем остановилась на том месте, которое указал матрос, следящий за порядком, и вышла из машины, решив прогуляться по палубе. Есть не хотелось, да и не пойдет кусок в горло.

Девушка устроилась на палубе и смотрела, как постепенно скрываются вдали зеленые английские холмы и наплывает французский берег. Это было очень короткое путешествие – всего полчаса. Впереди опять желанная твердь. Она съехала на берег и помчалась по дороге, выходящей на автомагистраль. На удивление быстро Анабель добралась до шоссе и к половине двенадцатого – как раз в это самое время она должна была приближаться к Бену, стоящему у алтаря, – проехала уже изрядный отрезок пути до Парижа.

Изучив карту, девушка двинулась дальше.

Нет, решительно невозможно проделать всю дорогу за один день – пришлось бы проехать расстояние в семьсот миль. Анабель вела машину до тех пор, пока глаза не стали закрываться от усталости. Уже давно позади Лион. Пора поискать какой-нибудь мотель, чтобы переночевать.

В ресторанчике придорожной гостиницы девушка заказала легкий ужин – дыню и салат с козьим сыром – и, перекусив, отправилась спать. Номер был обставлен довольно убого – кровать, неудобный стул и вешалка для одежды, но зато есть маленькая ванная, к счастью, чистенькая и удобная. Да и заплатила она сущую ерунду, а устала так, что заснула бы даже на полу.

И все-таки спала Ан ужасно – ворочалась, несколько раз просыпалась в холодном поту от ночных кошмаров. Ей снилось лицо Бена, она убегала, он настигал и вот уже схватил ее… Девушка закричала и проснулась. Половина шестого утра – пытаться уснуть не имело смысла. Встала, приняла душ, быстро оделась и спустилась вниз. По крайней мере, завтрак оказался лучше ужина. Кофе горячий и крепкий, на столе – свежий апельсиновый сок, фрукты в сиропе, булочки, круассаны теплые, только из печки, и маленькие баночки с вареньем.

Анабель выпила стакан сока и две чашки кофе, заставила себя съесть круассан. Попросила счет за завтрак и комнату, расплатилась кредиткой и снова отправилась в путь. Она ехала все дальше, в золотисто-голубое майское утро, и чем дальше на юг забиралась, тем жарче становилось. Пейзаж за окном все время менялся. Зеленые леса и поля уступили место оливковым деревьям и кипарисам. Воздух наполнился ароматом лавандовых полей. Дорога петляла, небо из голубого стало ярко-синим, с правой стороны из-за холмов время от времени показывалось сверкающее на солнце море, еще более синее, чем небо. Девушка вела машину по покрытым зеленью предгорьям. Маленькие деревеньки с красными черепичными крышами и белыми стенами домов спускались по склонам холмов.

Это было настолько прекрасно, что Анабель чуть не поддалась искушению остановиться и провести здесь несколько дней. Девушка уже устала, так хотелось по-детски похныкать, но заставила себя ехать дальше. Тревожные мысли одолевали ее, хорошо хоть дорога была почти пуста. Все-таки путь оказался хотя и длиннее, но времени потребовал меньше, чем если ехать напрямую через горы. Управлять машиной стало сложнее, когда она съехала с шоссе и очутилась на забитой транспортом узкой извилистой дороге, вьющейся вокруг мерцающей глади озера, казавшегося голубым зеркалом в обрамлении зубчатых горных вершин.

К этому времени девушка настолько устала, что вела машину почти автоматически, не замечая ничего вокруг. В таком состоянии ничего не стоило попасть в аварию.

Мне надо остановиться, найти гостиницу, тупо говорила она себе, всеми силами пытаясь перебороть дремоту.

Беглянка совсем не знала местности и не представляла, где находится ближайший отель. И вдруг совершенно неожиданно увидела справа огни гостиницы, резко крутанула руль и подъехала к старинным чугунным воротам. Водители задних машин громко загудели, испугавшись столь неожиданного маневра. Сопровождаемая противными звуками клаксонов, Анабель проехала ворота и остановила машину прямо перед входом в гостиницу.

Это был очень старый отель, когда-то роскошный, сейчас, впрочем, немного запущенный, но следы былого шика угадывались во всем – и в мерцании хрустальный люстр холла, и в зеркальной поверхности мраморных полов, и в аккуратных дорожках ухоженного сада.

На посыпанной гравием площадке стояли в ряд несколько автомобилей. Девушка нашла местечко между ними и припарковалась. Даже не вытащив багаж из машины, она нетвердым от усталости шагом вошла в вестибюль.

Портье за полированной стойкой красного дерева взглянул на нее с вежливым равнодушием, но лицо его вытянулось, едва он заметил потрепанные джинсы и старенький пиджак.

– Слушаю вас, синьорина… – Надо же, успел заметить отсутствие обручального кольца.

Анабель ответила по-итальянски – к счастью, не забыт язык матери! Девушка объяснила, что путешествует на машине, что ей нужна комната на одну-две ночи, что машина припаркована во дворе и багаж остался там.

Служащий посмотрел на гостью довольно скептически, но предложил иллюстрированную брошюру с указанием цен за номера. Вполне вероятно, портье ожидал, что взглянув на цифры, она, смущенная дороговизной, ретируется, но Анабель, быстро скользнув глазами по перечню, кивнула. Ей все равно, сколько бы ни стоило. Она едва держалась на ногах, мечтая только об одном – завалиться поскорее в постель, благо наличных денег у нее пока достаточно.

– У вас есть свободная комната с видом на озеро?

– Одноместная?

– Да, пожалуйста.

– Как вы будете платить, синьорина? – осторожно поинтересовался клерк.

– Наличными и вперед, – произнесла Анабель, вынимая из сумочки бумажник и выкладывая на стойку необходимую сумму.

Портье недоверчиво разглядывал банкноты.

– У вас нет кредитной карточки?

– Конечно есть, – ответила она, начиная терять терпение, и достала карточку. Тот взял карточку и принялся внимательно изучать. – За сегодняшнюю ночь я хотела бы заплатить наличными. Если я решу провести здесь еще несколько дней и у вас будет свободная комната, то я буду расплачиваться картой. Надеюсь, это снимает всякие проблемы?

Портье выглядел озадаченным, но кивнул в знак согласия, вернул карточку и попросил заполнить бланк для гостей.

Наконец он попросил ее документы и изумился еще больше, когда девушка протянула итальянский паспорт.

– Так вы итальянка? – Удивление в его голосе подсказало девушке, что произношение ее отнюдь не такое хорошее, как ей казалось.

Она терпеливо объяснила:

– Я родилась в Италии, но живу в Англии. Мой отец англичанин, а мама – итальянка, поэтому у меня двойное гражданство.

Юноша вернул паспорт и наконец-то широко улыбнулся.

– Тогда паспорт не нужен. – Он забрал деньги и вручил Ан ключ от комнаты. – Надеюсь, что ваше пребывание будет приятным, синьорина. Хотите, я помогу вам с багажом?