Текст книги "Чёрное золото Российской империи. Том 2"

В обеденном зале, оформленном в версальском стиле, было отведено специальное место для оркестра, который услаждал слух взыскательной публики. Музыканты играли на таких народных инструментах, как саз, тар, кеманча (струнные), балабан (свирель– флейта), зурна, тутек (дудка), нагара (маленькие овальные барабаны), деф (бубен). Также были приглашены ашуги – певцы, исполняющие мугам. Песни сменяли одна другую. Стоило таристу коснуться струн, как лилась печальная мелодия. Мусульмане и армяне слушали их с упоением и восторгом; у многих глаза блестели от слёз.

Стол изобиловал блюдами изысканной французской и кавказской кухни. Гостям подавали редкие сорта вин и коньяков. Наибольшее впечатление произвели жареные мозги и потроха молочных ягнят, предварительно вымоченные в лимонном соке; приятно таял во рту паштет из куриных сердец, маринованных в гранатовом соке; фазаньи грудки были изумительно сочны и нежны.

В бальной комнате, украшенной в стиле Ренессанса, с зеркальными стенами, звучала европейская классическая музыка, молодёжь вальсировала. Посередине соседней залы располагался настоящий фонтан, расписанный в восточном стиле. Роскошь и красота убранства заставляли гостей застывать в изумлении.

Улучив удобный момент, Рустам шепнул Тагиеву, что хочет ненадолго отойти. В курильной комнате уже собрались небольшие группки людей, которые смолили сигары и пили крепкие напитки. Слуги стояли с подносами, предлагая гостям фрукты и вино. Рустам хорошо знал расположение комнат этого дома: он бегал здесь вместе с остальными детишками; гувернанток и воспитателей никто не слушал, они веселились как могли. Дойдя до курильной, Рустам повернул налево и по длинному коридору медленно прошёл мимо широко распахнутых дверей. Его взору предстала огромная квадратная зала, посередине которой стоял большой круглый стол. За ним сидели молоденькие красивые барышни, смеющиеся и переговаривающиеся звонкими голосами, перебивая друг друга. Пока Рустам пересекал открытые двери, его острый взгляд выхватил Сару. Девушка вздрогнула и, отведя взгляд от Ануш, которая ей что-то увлечённо рассказывала, медленно повернула голову назад. Их глаза встретились и скрестились, как шпаги. Сара мгновенно поменялась в лице, густо зарделась от столь откровенного жеста, но взгляд не отвела. Всё длилось не больше нескольких секунд, и Рустам медленно пошёл дальше по коридору. Остановиться он не мог и поэтому вскоре исчез за стеной. Сара, побледневшая как мел, продолжала неотрывно смотреть на дверной проём, словно ожидая, что видение продолжится.

– Сара! Сара, что с тобой, куда ты смотришь? Ты ждёшь кого– то? – услышала она голос подружки.

Наконец девушка пришла в себя и повернулась к Ануш.

– Извини… мне показалось, что кто-то зовёт меня.

– Так вот, слушай… Марина отказала Кутейкину, представляешь! Что с ним было!

Но Сара уже ничего не могла воспринимать, она была во власти чувств, обуревавших её душу. Теперь она точно поняла, за кого хочет выйти замуж, кому хочет принадлежать.

– Где ты был, Рустам? – спросил Тагиев, когда парень уселся на своё место.

– Выходил покурить.

– Разве ты куришь? Не замечал.

– Стараюсь отделаться от этой вредной привычки, но иногда срываюсь.

Кто-то окликнул Рустама из-за спины. Обернувшись, он узнал в элегантно одетом молодом человеке Левона Айвазова.

– Рустам, здравствуй, дорогой! Уже и не помню, когда видел тебя в последний раз. Но узнал сразу – красавец мужчина, здорово вытянулся и повзрослел! Эти усы сведут с ума любую красотку. Настоящий гочу! Не хотел бы я встретиться с тобой в тёмном переулке один на один.

– Левон, приветствую тебя! У меня всё хорошо, я работаю у нашего Гаджи Тагиева. Как твои дела?

– Грех жаловаться. Отец пристроил меня в своей нефтяной компании. Так ты работаешь у самого Тагиева?… Это наша живая бакинская легенда.

– Да, мне повезло работать у такого достойного человека, как Гаджи.

– Слушай, пойдём к молодёжи! Они сидят в соседнем зале. Думаю, глубокоуважаемый Гаджи не будет возражать?

Вскоре они присоединились к другим молодым людям.

– Я не вижу Зейнала, где он?

– Как всегда, в своём репертуаре: должен прийти, но где-то задерживается, – ответил Левон.

– Слушай, у меня к тебе есть одна просьба… даже не знаю, как начать.

– Что с тобой, Рустам? Ты всегда был такой решительный, никогда не видел тебя в смущении… А сейчас даже заикаться начал, – пошутил над ним Левон.

– Одним словом, смог бы ты устроить мне встречу с Сарой в этом в доме, чтобы нам никто не мешал?

Левон, не подозревавший о чувствах Рустама, растерялся.

– Как «с Сарой»?! Ты… – Его вопрос повис в воздухе.

– Да, Левон-джан… я ничего не могу с собой поделать. Думал, детские чувства пройдут, но нет, со временем они только усиливаются.

– Рустам, думаю, ты обрекаешь себя на адские мучения. Я не знаю, есть ли что-нибудь страшнее, чем безответная любовь. А в твоём случае ещё и недоступная. Простак влюбился в принцессу! Рустам, очнись, пока не поздно! Не доводи себя до безумия! Тебе не подходит роль безумного Меджнуна[4]4
  Герой поэмы Мухаммеда Физули, поэта XVI века, написанной на азербайджанском языке и повествующей о любви юноши Гейса, прозванного Меджнуном («Безумец»), к красавице Лейли.


[Закрыть].

– Левон, я ещё не совсем потерял разум, не волнуйся так. Но я хочу тебе кое-что сказать. Прошу оставить этот разговор между нами. Поклянись!

– Рустам, клянусь небом, я буду молчать!

– Я видел сегодня её глаза, и они ответили мне согласием.

– Что ты такое говоришь, Рустам?! Опомнись, какие «глаза», не обманывай себя! Это хорошим не закончится!

– Нет, Левон, я не мог ошибиться. Её глаза сказали мне больше, чем любые слова. И тебя как друга я прошу: устрой так, чтобы мы встретились.

– Хорошо, хорошо, Рустам, только не кипятись! Почему бы тебе не поговорить с Зейналом?

Рустам посмотрел на Левона так, что тот осёкся.

– Я думаю, Зейналу это не понравится, – прошипел он.

– Хорошо, Рустам, дай мне минут десять, я попробую.

Левон удалился, а Рустам вернулся к хозяину.

– Ну как тебе здесь, сынок, нравится? – спросил Тагиев.

– Да, Гаджи, я встретил здесь своих старых знакомых.

– А как тебе красавица Сара-ханум?

– Она красивая девушка, – чуть слышно произнёс он.

– Мои сыновья женаты, но если бы у меня был ещё один сын, я бы счёл за честь породниться с Агабеком! В лице Сары я вижу наших будущих дочерей – красивых, воспитанных и образованных.

В разговор вмешался Муса Нагиев:

– Уважаемый Гаджи, а вас не смущает, что она слишком европеизирована? Ходит по улице без платка, окончила светскую школу, дружит с христианками. Не подобает нашим девушкам вести себя подобным образом! Стыдно так попирать обычаи и традиции!

Обычно весьма сдержанный, Рустам тут же вступил в разговор:

– Уважаемый Муса, кроме внешней дани обычаям, есть ещё и внутренняя: природный ум, искренность, честность, любовь и уважение. Всем этим Сара-ханум награждена сполна. Поверьте мне… – спохватившись, он замолк.

Тагиев и Нагиев слушали его с удивлением. В этот момент к ним подошёл Левон.

– Моё почтение, господин Тагиев! Салам алейкум, уважаемый господин Нагиев!

– Алейкум асалам, Левон. Как идёт нефтяное дело?

– Слава Богу, дела идут неплохо. Разрешите, уважаемый Гаджи, забрать у вас Рустама?

– Да, вы молодые люди, развлекайтесь.

Парни отошли в сторонку, и Левон заговорщически произнёс:

– Слушай внимательно! Сейчас десять часов вечера. Ровно через пятнадцать минут ты должен быть в подсобном помещении на первом этаже между кухней и коридором, ведущим к выходу. Знаешь это место?

– Да, – коротко ответил Рустам.

– Дверь туда будет отперта, и там тебя будет ждать она.

– Как тебе… – начал было Рустам, но Левон прервал его и скрылся среди гостей.

Ровно через пятнадцать минут Рустам, никем не замеченный, толкнул нужную дверь и вступил в темноту комнаты.

– Закрой дверь, – услышал он шёпот Сары.

Выполнив её просьбу, он повернулся, глаза начали привыкать к темноте. Неожиданно вспыхнул огонёк, озарив небольшое пустое помещение с единственным комодом в углу и одиноким креслом, на котором восседала девушка, держа свечу над головой. Наступило молчание. Рустам смотрел на Сару, всё ещё не веря, что они находятся наедине.

– Левон сказал, что ты хочешь видеть меня?

– Да, это так. – Рустам подошёл к Саре, взял у неё свечу и поставил её в подсвечник, стоящий на комоде.

– Слушаю тебя.

– Сара, мы знаем друг друга с малолетства, ты всегда нравилась мне. Но сейчас я жить без тебя не могу! Я всё время думаю о тебе. Понимаю, что между нами лежит пропасть, но ничего не могу с собой поделать. – Умолкнув, он посмотрел на неё так, словно пытался обнять взглядом.

– Рустам, мы давно не виделись… То, что было в детстве, это одно… Сейчас мы взрослые люди, прошло много лет… Я не знаю тебя. Каким ты стал, кто ты? Но…

– Сара, я тот же Рустам, только умнее, лучше, а не тот бесшабашный мальчишка-хулиган.

– Да, я знаю, ты уважаемый гочу и служишь у Гаджи Тагиева.

– Разве позорно быть гочу?

– Приличные люди их считают бандитами и разбойниками.

– Но я не бандит, я отвечаю за безопасность Гаджи, это моя работа!

– А ты убивал людей?

– Нет.

– А если надо будет – убьёшь?

– Убью!

– Сможешь ли ты убить моего обидчика?

– «Твоего обидчика»?! Только скажи имя, и ему не жить! Кто обидел тебя?

– Помнишь, меня много лет назад похитили?

– Да, помню, ты рассказывала. Там вроде был замешан Зейнал?

– Так вот, меня выкрал некий Тогрул.

– Тогрул?! Не может быть!

– Мне рассказала об этом моя служанка, а ей сказала женщина, мужа которой он убил.

– Надо проверить, мало ли что болтают люди… А чем ты собираешься заниматься? – поменял тему разговора Рустам.

– Я в качестве волонтёра буду помогать девочкам-первоклассницам в гимназии. Возможно, в будущем стану учительницей. Ты сможешь увидеть меня там… если захочешь, – добавила она после небольшой паузы, затем встала, потушила свечу и выскочила наружу.

Рустам был окрылён той толикой надежды, которую получил. Сара позволила ему видеться с ней! Положительно, он не ожидал такого успеха. «Значит, я ей небезразличен. О Аллах, какое счастье видеть её, разговаривать с ней!» Он шёл, сам не зная куда, пока его не остановил Зейнал:

– Эй, дружище! Неужели Рустам?… – Они обнялись. – Рад тебя видеть в нашем доме! Я немного задержался. Пошли, хочу поздравить свою сестру.

В день, когда Агабек устраивал торжество для Сары, Зейнал предупредил своих молодчиков, что в семь часов он должен быть в отцовском доме. Уже вечерело, когда Селимханов-младший со своими людьми подошёл к базару. К ним подбежал лавочник, который находился под защитой Зейнала.

– Уважаемый гочу Зейнал-бек! Нашёлся человек, который тебя не признаёт.

– Что ты говоришь, Джумшут?

– Это Али-ага! Он при всём народе ворвался в мою лавку, ограбил меня, сказал, что ему плевать на то, что я могу пожаловаться Зейнал-беку, дескать, у него дома голодные дети и им надо кушать! Вот, Зейнал-бек, полюбуйся, во что превратил мою лавку этот вор и разбойник!

– Хорошо, Джумшут-ага, я разберусь с ним.

Зейнал со своими людьми направился к дому Али-аги, хотя язык не поворачивался назвать так его хибару. Двое вошли внутрь и вытащили на улицу несчастного. Послышались крики женщин и плач детей. Перед Зейналом стоял жалкий и тощий человек.

– Ты Али-ага? Это ты не боишься меня?

– Да пошёл ты к чертям собачьим! Мои дети голодают, почему бы этим жадным богатеям не поделиться с нами, бедными? И ты не сможешь помешать этому!

Зейнал кивнул, и двое его людей стали избивать беднягу. Когда тот упал, его принялись пинать ногами. Из дому вышли две женщины, упали на колени и закричали, зовя с плачем на помощь и моля Аллаха покарать бандитов и спасти Али-агу.

Наконец Зейнал крикнул:

– Хватит!

Он подошёл к лежащему в луже собственной крови мужчине, осторожно развернул его носком сапога и, удостоверившись, что тот ещё дышит, приказал одному из избивавших:

– Отрежь ему кусочек мизинца на левой руке, пусть запомнит меня на всю жизнь!

Парень послушно вытащил кинжал, сталь которого сверкнула в его руке, виртуозно отрезал нужную фалангу пальца, протёр лезвие тряпкой и отошёл. Али-ага даже не дёрнулся, лишь тихо застонал от боли…

В доме Селимхановых Зейнал вместе с Рустамом прошли в бальную залу, где оркестр исполнял европейскую и русскую танцевальную музыку. Сейчас пары вальсировали под волшебные звуки Штрауса. Любителям восточной музыки отводилось отдельное помещение: здесь собрались любители мугама, в основном мусульмане и несколько армян. Они с замиранием сердца и со слезами на глазах внимали душераздирающему пению знаменитого ханенде[5]5
  Азербайджанский народный певец, исполнитель мугамов.


[Закрыть].

Зейнал отыскал Сару, которая стояла в окружении подруг. Подойдя к ней, он торжественно произнёс:

– Дорогая сестричка, разреши тебя поздравить с окончанием гимназии! Ты у меня самая умная и красивая! – Он слегка обнял её и поцеловал в лоб. – Пожалуйста, прими от меня этот скромный подарок. – Ловко вытащив из кармана бархатную красную коробочку, парень открыл её и поднёс девушке. Та ахнула, увидев шикарное золотое колье, усыпанное бриллиантами.

– Это мне?! Зейнал, спасибо, братик, я тебя люблю! – Она поцеловала его в щёку.

– Надень, я хочу увидеть, как оно смотрится на тебе.

Ануш помогла Саре надеть украшение, и они побежали к огромной зеркальной стене. Казалось, на груди Сары мерцают звёзды.

– Ну как, нравится? – спросил довольный брат. Сара повернулась к нему и ещё раз приникла губами к его щеке. Рустам издалека любовался девушкой.

– Что ж, прошу прощения, Сара, я должен поздороваться с отцом. А где Рустам? Куда он запропастился?

Повидавшись с Агабеком и извинившись перед гостями за опоздание, Зейнал всё же отыскал старого приятеля.

– Слушай, у меня есть к тебе серьёзный разговор!

Отойдя в сторону, чтобы их никто не услышал, Зейнал продолжил:

– Рустам, есть информация, которой я хочу поделиться с тобой. Я знаю, кто девять лет назад похитил мою сестру.

– Кто же?

– Тогрул.

– Тогрул? – Рустам сделал вид, что слышит об этом впервые.

– Да.

– А это точно, не может быть ошибки?

– Точно, точно. Мои люди поймали одного человека, который ограбил лавку, принадлежащую мне. Так вот, когда его собирались сбросить в нефтяной колодец, он завопил, что у него есть важная информация для Зейнал-бека, которой он готов поделиться в обмен на жизнь. Мои люди на всякий случай привели его ко мне. Он поведал, что был тем самым всадником, который забрал у меня сумку с 10 000 рублей. Никто посторонний не мог знать об этом!

– И где сейчас этот человек?

– Спрятан в надёжном месте. Тогрул отомстил мне за то, что в юности я поиздевался над его родственником. Он хотел сделать больно всей нашей семье. Отец тогда здорово переволновался, сник и состарился буквально за два дня. Моя месть будет более суровой! Я не трону его детей или жён, я оторву ему голову.

– Он давно заслуживает самого большого наказания за те страдания, которые приносит мирным людям. Я согласен, с ним надо покончить. Чем я могу помочь тебе в этом справедливом деле?

– Он мало показывается на людях, ходит только в избранные места – и всегда в окружении своих головорезов. Его дом – это крепость, которую сложно захватить даже отряду есаулов. Раз в месяц Тогрул арендует караван-сарай в Чемберекенде и гуляет там со своими людьми. Женщины, которые исполняют перед ними танец живота, удовлетворяют и все прочие их прихоти. У меня есть план проникнуть туда и удавить его как бешеную собаку! От тебя требуется лишь быть поблизости со своими людьми и подстраховать меня, если понадобится.

Шёл уже двенадцатый час ночи, когда гости стали расходиться. Зейнал присоединился к группе мужчин, а Рустам хотел было вернуться к Тагиеву, но его окликнули двое молодых людей. Ими оказались братья Арамянц, с которыми у Рустама было шапочное знакомство. Он знал только, что несколько лет назад они приехали из Карабаха к дяде Арамянцу, известному нефтепромышленнику. Старшего из них звали Авет – это был высокий, худощавый, смуглый человек с тоненькими усиками; имя младшего было Артур – среднего роста, полноватый, с круглым бородатым лицом. После кратких приветствий братья изложили Рустаму своё предложение:

– Мы знаем тебя как смелого и честного человека. Несмотря на твою молодость, тебе можно доверять. Скажи, собираешься ли ты всю жизнь охранять богатеев? Думаем, что ты достоин большего и сумеешь этого достичь.

– Что вы имеете в виду?

– Здесь не место для серьёзного разговора, скажем лишь вкратце. Тебе известно, сколь нагло расхищаются нефтяные земельные участки, как много жадных спекулянтов подвизалось на этом деле? Воруют нефть друг у друга, провоцируют постоянные разборки и заказные убийства. Мы решили, что настало время навести порядок. Власти бездействуют, ограничиваясь одними указами и угрозами, дальше которых дело не заходит. Разве справедливо, что эти ворюги обманным путём завладевают землями бедных крестьян и ещё эксплуатируют их на собственных наделах?…

– Как вы собираетесь наводить порядок?

– Надо отобрать земельные участки у тех, кто бессовестно обокрал трудяг-крестьян.

– И вернуть земли им? – перебил Рустам.

– Нет… ты же понимаешь, это бесполезно. Земля вновь окажется в руках прихлебателей. В отличие от этих кровопийц, думающих только о наживе, мы передадим эти участки на арендной основе нефтяным компаниям. Таким образом, будет развиваться нефтяная промышленность и крестьяне не останутся в накладе.

– Почему вы решили обратиться ко мне? Зачем я вам нужен?

– Во-первых, мы наслышаны о твоём бесстрашии, у тебя отличная репутация для столь молодого возраста! Во-вторых, нам нужен мусульманин, ведь среди спекулянтов – подавляющее большинство мусульман, которым крестьяне доверяют больше, чем нам, армянам. И потом, надо будет договариваться с жителями Балаханы, Раманы, Забрата, Сабунчи.

– Кто стоит за вами?

– Могущественные люди. Они не хотят пачкать руки об этих спекулянтов, превращающих наш бизнес в какой-то стихийный, непредсказуемый процесс: то сдают в аренду, то продают, то срывают контракты, то поднимают цены, то опускают. Из-за этого всех лихорадит! Наша задача – отбить как можно большее количество участков у этой армии мелких перекупщиков и передать их крупным фирмам, которые действительно могут приносить пользу нашему краю и простым жителям. Таких монополистов, как Нобели, Ротшильды и англичане, это не интересует, поскольку они разоряют и скупают мелкие фирмы. А вот мы, настоящие хозяева этого края, должны позаботиться об этом.

– Каков план действий?

– А вот это уже деловой вопрос! Приходи завтра в десять часов утра в контору к Арамянцу, там и поговорим.

– Хорошо.

1901 год

Весной цена на нефть начала падать, кризис усиливается и, соответственно, положение почти 50 000 бакинских рабочих ухудшается. Почти ежедневно в городе и окрестностях кого-то убивают. Губернатор даже издал постановление о запрете ношения огнестрельного оружия, но это мало помогает. Каждый день гочу перестреливаются, а городовые словно куда-то исчезают со своих постов. Известно, что в Баку действует около 15 социал– демократических кружков, на их основе создана Бакинская организация РСДРП. Ходят слухи, что в городе функционирует тайная типография[6]6
  Бакинская типография «Нина», действиями которой из Швейцарии руководил В. Ульянов (Ленин), занималась печатью революционной газеты «Искра», тиражировавшей социалистические идеи. Матрицу газеты из Европы доставляли через Персию. По иронии судьбы, нефтяная промышленность стала пособником в этом деле: тираж быстро расходился по всей Российской империи благодаря разветвлённой транспортной системе компании Нобелей (если бы только владельцы знали, как непреднамеренно помогают революционерам!). Типография также печатала брошюрки и листовки на русском, грузинском и армянском языках. Леонид Красин, один из ближайших друзей Ленина, вёл в Баку двойную жизнь. Для властей он был преуспевающим инженером, образованным и культурным человеком, изящно одетым и с безукоризненными манерами, для подполья – тайным большевистским агитатором, одним из координаторов «Нины». Для сбора необходимых средств на поддержание работы типографии Красин устраивал различные благотворительные мероприятия. Однажды был организован концерт В. Комиссаржевской в доме начальника жандармерии Баку. Билеты стоили достаточно дорого, но богатые люди считали за честь попасть на это мероприятие. Никто из гостей не подозревал, что косвенно спонсирует революционеров. Красин делал это неоднократно, используя знакомства со знаменитыми артистами и выставляя всё так, что средства идут на нужды благотворительности.


[Закрыть].

После окончания университета Степан Лианозов возвратился в Баку и начал помогать отцу в нефтяной фирме.

Мои коллеги по «БраНобель» часто устраивают в клубе Вилла Петролеа бесплатные народные спектакли. К игре в них привлекаются мастеровые, рабочие и служащие. Хоть какой-то культурный досуг вместо посещения кабаков и притонов…

Наконец-то свершилось невероятное! Думаю, это самое большое дело в жизни, которое совершил Тагиев. За одно это ему можно поставить памятник. 7 сентября начались занятия в мусульманской женской школе. Что сказать о здании? Это настоящее произведение искусства, сотворённое гением Гославского, подлинная романтическая «поэма в камнях»! Возвышенная пластика и в то же время непретенциозность исполнения вызывают ассоциации с музыкой Шопена. Снимаю шляпу перед великим архитектором, дай Бог ему здоровья! Иностранные журналисты пишут о появлении подобного заведения в мусульманском городе не иначе как о «непостижимом чуде».

На церемонии открытия присутствовал некий имам из Персии, пребывавший в полном восторге. Тагиев поинтересовался у него, почему в их стране нет ничего подобного. На что имам любезно изрёк, что у них не хватает таких людей, как почтенный Гаджи. С речью выступил и Гасан-бек Меликов, осыпая Тагиева благодарностями за то, что ему усилием воли удалось «помочь мусульманам перешагнуть из одной эпохи в другую».

– Долгих лет жизни тебе, Гаджи Зейналабдин… – Гасан-бек замолчал на полуслове, слёзы радости перехватили дыхание, и он не смог договорить.

Тагиев поручил отыскать в Казани татарок, которые смогли бы заняться преподаванием в новой школе. Директором и одновременно преподавательницей русского языка стала Ханифа-ханум Меликова, пригласившая в Баку Марьям Сулькевич, литовскую татарку. На первых порах ученицы носят одежду дагестанок. Состоятельные родители, боясь мести единоверцев, забирают девочек домой на фаэтонах. Те, кто боится своих родственников, оставляют дочерей в школе. Самые смелые ученицы ходят по городу без чадры. Однако мусульманское духовенство тоже не дремлет и по-прежнему продолжает настраивать население против этого нововведения. Они твердят, что мусульманским детям не нужны книги, написанные кяфирами и на кяфирском языке, что нужно знать только священный арабский языка Корана, который заменит все типографии, газеты и прочие чужестранные премудрости. «Такие, как Тагиев, отдали страну и наших детей на поругание неверным!» – вопиют они. Прискорбно, но духовенство толкает фанатиков на страшные поступки. Зафиксированы случаи, когда родителей, посмевших ослушаться, ловили на улице и избивали, некоторых даже до смерти! Власти не вмешиваются. В первые дни после открытия школы гочу затеяли на улицах переполох. Нападали на женщин, одетых не по традиции, набрасывали на них чёрные чадры. Тех, кто заступался за несчастных, обзывали, били, угрожали застрелить. Пожалуй, только этим можно объяснить, почему в списке учениц в первый год учёбы почти нет бакинок (всего 3–4 девочки). Основной контингент учащихся – из Шуши, Тифлиса и Елизаветполя. Но жизнь продолжается, и никому не под силу остановить бег времени. Страсти и ненависть потихоньку угасают. В большом, светлом и красивом холле школы висит огромный портрет Тагиева; левая рука Гаджи покоится на Коране, а правая на газете, что призвано символизировать для учениц своеобразное правило жизни: единение в душе веры и прогресса. Ведь невежество и отсталость заставляют нас смотреть вокруг словно через мутное стекло и не оставляют надежды на лучшую долю.

Недавно на Баиловском мысе состоялось открытие Биби– Эйбатской электростанции для энергоснабжения нефтяных промыслов. Я приехал пораньше и решил прогуляться по окрестностям. День был прекрасный, осенние солнечные лучи ласкали лицо, в спину дул морской бриз. Я направился к расположенной неподалёку пятиглавой церкви, получившей название Морской (Портовой). Мне рассказывали, что её закладывали в присутствии великого князя Алексея Александровича Романова. Войдя в церковь, я увидел группу небогато одетых людей, которые наблюдали, как священник крестит новорождённую девочку[7]7
  Это была Надежда Аллилуева, дочка революционера Сергея Аллилуева.


[Закрыть].

Ноябрь, в городе противная погода. Дождь хлыщет под порывами норда с такой силой, что вода проходит сквозь двойные стёкла и образует лужицы на полу. 17 ноября южным ветром хазри к берегу участка нефтепромышленника Мирзоева прибило целое стадо дохлых верблюдов, попавших в море во время последних бурь. Интересно, собирается ли он всё это убирать? В противном случае новой вспышки инфекции не миновать.

Как пишут газеты, 10 декабря состоялось первое вручение Нобелевской премии Шведской Королевской академией. Доля капитала с бакинских нефтяных источников составила 12 % призового фонда. Кстати, не совсем верно называть это награждение первым. Мне, как одному из ведущих управленцев в компании Нобелей, известно, что схожая церемония уже состоялось пять лет назад. Императорское русское техническое общество наградило в память о Людвиге Нобеле инженера-технолога Алексея Степанова за исследование по основам теории ламп.

Нефтяная промышленность России достигла кульминационной точки в масштабах добычи нефти, перегнав Америку: за этот год 50,6 % всей мировой нефти было добыто в Российской империи. Если перевести в цифры это 671 млн пудов, в то время как в Америке выкачали 562 млн пудов, учитывая, что у нас всего 1800 рабочих скважин из 3705, а в Америке – 35 000. Высокая производительность обеспечена современной организацией нефтяного дела Нобелями и Ротшильдами, притоком иностранных финансовых ресурсов, ну и, разумеется, высочайшей продуктивностью природных запасов, высоким удельным весом фонтанной добычи, небольшой глубиной залегания, дешёвой себестоимостью промысловых работ и недорогой рабочей силой. Конкурентная борьба и потребность в финансовых вложениях для расширения деятельности толкает фирмы к монополизации. «Нобмазут» стал образцовым объединением, руководимым такими талантливыми и яркими личностями, как Арнольд Фейгель (Ротшильды) и Карл Хагелин («БраНобель»). Из 167 предприятий мусульманам принадлежит 49 (29 %), все они в основном мелкие; удельный вес их продукции от общей нефтедобычи составляет только 3,2 %.

Рокфеллер предложил Маркусу Сэмюэлю-младшему за его компанию «Шелл» 40 млн долларов и ещё 13 млн личной надбавки, но тот отказался и решил слиться с «Ройял Датч». Предполагается, что председателем совета директоров объединённой компании станет Сэмюэль, а Детердинг – управляющим.

Как-то с Классоном мы повезли столичных гостей на двух фаэтонах осматривать Чёрный и Белый город. Нас вёз перс, и ехал он как дьявол. Я пытался объяснить, чтобы он перестал мучить несчастную лошадь, не гнал и не хлестал её, что это животное такая же Божья тварь, как и мы. Но возница только смеялся и продолжал лететь так, что мы ехали то на одном, то на другом колесе. В заводском районе между высокими каменными стенами предприятий вьётся нечто вроде улиц – абсолютно непроходимых, где трубы проложены хаотично и без всякого соблюдения правил безопасности. Всё здесь изрыто канавами, по которым растекается мазут; земля напитана продуктами нефтяной добычи и переработки. Нередко беднота собирает эти остатки на продажу и этим кормится. Владельцы предприятий тоже пытаются минимизировать утечки, создавая специальные отстойники – ямы, канавы, колодцы. Мы рассказали гостям, что при любой аварии – будь то гибель груженного бочками с керосином судна или прорыв нефтяной трубы, местное население просто набрасывается на добычу. Некоторые русские женщины набирают нефть в вёдра украдкой, в противном случае – их изобьют или заберут в полицейский участок. Как правило, такие люди не имеют паспортов и живут здесь неофициально. Однако, по всей видимости, тут им легче, чем в родных местах, раз они терпят такую каторгу. Местные мусульмане скупают то, что собирают эти бедолаги, и продают в два раза дороже. Не отстают от этих прохиндеев и магнаты, которые внаглую крадут нефть друг у друга совсем в других масштабах – отводя чужие трубы к себе на участок. Как правило, делается это с помощью продажных работников, которые за мзду пускают нефть в «левую» трубу.

Классон жаловался мне всю дорогу:

– Поражает бесхозяйственность «Бакинского нефтяного общества»! Фирма теряет в котлах более 200 000 руб. в год, ведь за сутки они жгут более 1000 пудов нефти, и даже не знает об этом! Для них это пустяки! А «Каспийско-Черноморское общество»? Обсчитало нас на отпуске мазута! Стоило мне указать на этот обман, они сразу же обиделись. Ну и нравы! В Баку нет хорошего масла, оно быстро сгорает в цилиндрах. Будет несусветной глупостью, если в центре нефтяной промышленности Российской империи мы начнём работать на американском продукте! Хотя… в Баку возможно всё.

– Считаю, что масла, произведённые на Шибаевских заводах, довольно приличные.

– Приведу другой пример местной бесхозяйственности: бурением занимаются только четыре часа в сутки, а остальные двадцать тратят на постоянное вытаскивание нефти примитивным колодезным способом.

– Да, это так. Однако в нашей компании мы давно пользуемся штанговым методом. «БраНобель» вообще на две головы выше всех остальных по технической оснащённости! – с гордостью сообщил я.

– И потом, – продолжал ворчать инженер, не слыша меня, – что здесь за земля такая, если почти каждый день то тут, то там начинает бить нефтяной фонтан?… По сути, сырьё можно добывать и без электричества!

– Ну что вы такое говорите, вы делаете великое дело! Как волшебник, который вытаскивает наш край из мрака.

– Недавно мы с Красиным намечали электролинии для будущего трамвая. Вокзал планируется расположить в Сабунчи. Ужасная тоска – общаться с местным населением! Особенно помощник подрядчика Алимджана – замечательно подлый субъект!

Обратно мы возвращались поздней ночью через Кишлы. Странно, что нас никто не ограбил.

…В назначенный день Тогрул в сопровождении своей свиты явился в караван-сарай. Сперва все знатно попировали под звуки восточных песен в исполнении знаменитых ханенде. Затем, вкушая сладости и фрукты, услаждали взор танцем живота, который исполняли прекрасные девушки. Все курили опиум из роскошных кальянов, сделанных из дорогого фарфора, с мундштуками из сандалового дерева и слоновой кости, инкрустированных перламутром; сосуды для курения украшали миниатюрные узоры; угли перекладывали латунными щипцами. Служители бесшумно разносили ароматные кушанья, стараясь не нарушить блаженство клиентов. Вино лилось рекой, даже охрана расслабилась. Когда всё было выпито и съедено, пришло время отдохнуть. Тогрулу предложили девушку, специально привезённую из Тифлиса и рекомендованную как настоящую тигрицу в постели, которая доставит ему неведомое доселе наслаждение. Это была писаная красавица – луноликая, с плоским животом, крутыми бёдрами, длинными ногами и упругой грудью, не нуждающейся в корсете. Прелестница стояла покорно склонив голову, а захмелевшего и обкурившегося Тогрула слегка покачивало. Свита помогла главарю подняться с ложа, где он отдыхал на шёлковых подушках, и под руки сопроводила во внутренние покои. Два вооружённых до зубов человека встали у двери.

Опираясь на девушку, Тогрул подошёл к низкой тахте и буквально утонул в мягкой перине и ворохе подушек.

– Иди ко мне, дорогая, помоги раздеться.

Девушка послушно приблизилась и начала обнажать его большое, оплывшее жиром волосатое тело. Затем скинула с себя почти прозрачные шаровары и уселась на Тогрула верхом, обхватив его бёдра ногами. Мужчина напрягся и закрыл глаза, тихо застонав от наслаждения. В это время в дальнем углу комнаты, который не освещался огнём свечей в позолоченных канделябрах, мелькнула быстрая тень и, бесшумно ступая, прильнула к тахте, склонившись над головой Тогрула. В тот момент, когда любовник открыл глаза, разом округлившиеся и налившиеся кровью, лезвие резким ударом вонзилось в его горло, из которого забил кровавый фонтан. Тишину нарушили лишь едва различимые хрипы, доносившиеся из продырявленной глотки. Спустя мгновение девушка и тень растворились в сумрачном углу, покинув лежащее в луже крови обезглавленное тело.