Текст книги "Побег из Курятника: #1. Автостопом. Реальные истории из путешествий автостопом по России"

Место это напоминало улей: так много на нем припарковалось фур. Правда, там не нашлось заправки, но мы не стали рисковать и остановились.

Глубокой ночью сквозь сон я услышал, как Никита в очередной раз буркнул что-то неприличное в адрес шефа. Это была реакция на SMS от банка – нам сбросили деньги на солярку.

***

Шесть будильников один за одним пытались разбудить нас, но спать в тягаче так уютно, что высовывать даже нос из-под одеяла казалось настоящей мукой. К тому же под одеялами мы по-детски прятались от решения своей главной проблемы: где взять солярку, чтобы доехать до Москвы?

Из налички у нас на троих оставалось всего 400 рублей. Конечно, мы могли купить на них литров 7 топлива у других дальнобойщиков, но что бы это изменило? Нам нужна была АЗС, чтобы залить хотя бы 200—300 литров и ехать спокойно.

Впрочем, ничего не получается только у тех, кто прячется под одеялом и бездействует. Едва мы встали на ноги и вышли из кабины, как Леша увидел вдалеке фанерную табличку с надписью, сделанной от руки: «Дизель – 28 рублей».

Подошли ближе – точно. Прямо на земле стояла пятитонная цистерна, из которой торчал заправочный пистолет со счетчиком, рядом будка. В будке сидел толстый бородатый мужик и продавал эту левую солярку за те самые 28 рублей (средняя цена на трассе 33—35 рублей). Но что самое забавное, эта самопальная заправка в кустах еще и пластиковые карты принимала.

Все сходилось. Мы купили по безналу 200 литров сомнительного топлива, а чтобы тягачу не было обидно, поели в придорожном кафе сомнительных пирожков.

Дальше все пошло гораздо прозаичнее, чем накануне. Ничего не ломалось, никто не выбегал на дорогу, солярка не кончалась, хоть ее расход и увеличился в полтора раза – до 57 литров на сотню.

Мы ехали в сторону Кирова и главное, что запоминалось по дороге – ее отсутствие. Нигде, никогда, даже во сне, я не видел такой отвратительной дороги, как в Кировской области. Плохая, ужасная, невыносимо гадкая – ни один эпитет не описывает всех прелестей того, что мы видели.

Дороги Кировской области

Просто 150 километров лунного грунта, и это крупная междугородняя трасса. Машину не просто трясло – ее кидало из стороны в сторону. Особенно страшно было смотреть в зеркало заднего вида: нашу телегу раскачивало влево-вправо так, что казалось, еще секунда и она завалится на бок, размазав под собой пару легковушек.

Слава Богу, все обошлось, и мы все-таки доковыляли до поселка Белая Холуница. Сто пятьдесят километров за пять часов – это успех. И за этот успех нас ждала маленькая награда в местной столовой. Таких низких цен, как там, я больше не видел нигде.

Мы с Лешей наелись за 133 рубля на двоих. И пусть это был вегетарианский ужин, но в самой дешевой кафешке Новосибирска мы отдали бы за то же самое минимум 250 рублей.

Ужасные дороги тут же забылись, и я полюбил Кировскую область за одну лишь эту столовку. Мы подходили к раздаче три раза, брали добавку и набирали еды впрок. Это была какая-то пищевая эйфория. Еда казалась бесплатной, хотелось поиграть беляшами в снежки и накормить всех кировских собак жареной семгой.

Не помню, когда и как это закончилось, очнулся я лишь в тягаче, доедая очередную плюшку с маком. В принципе, на этом наши приключения того дня закончились. Мы доехали до Кирова, и общий пробег за весь день составил несчастные 360 километров.

Перед сном я написал в нашем блоге:

«…Это странный автостоп. Я бы даже назвал его не автостопом, а кочевкой. Да, мы просто кочуем на фуре, преодолев за четверо суток всего 1800 километров – это что? По 450 километров в день?

В начале путешествие имело конкретную цель – доехать до Крыма за четыре-пять дней. Сейчас же мы не чувствуем какой-то срочности. Нас не расстраивает, что прошла уже почти неделя, а мы не только не в Крыму, но еще даже не в Москве, в которую изначально даже не планировали заезжать.

Нас не посещают мысли бросить фуру и поймать легковушку, чтобы долететь до нужной точки, хотя это так просто и доступно. Мы относимся к Никитиной фуре не как к средству передвижения, а как к товарищу, который путешествует вместе с нами. Или даже как к родному дому. Да, по сути, это и есть наш дом: мы не просто едем, мы живем на этих трех квадратных метрах кабины. Это наша кухня, спальная, рабочий кабинет, столовая, игровая комната и гостиная в одном флаконе.

Да и Никита… Теперь это уже не просто человек, который нас подвозит. Это хороший друг, с которым мы преодолели многие трудности. Мы уже не везем груз из Екатеринбурга в Москву. Мы просто путешествуем втроем. Кочуем втроем.

И как же мы можем бросить все это? Это воспринимается нами как предательство. Конечно, рано или поздно нам придется все-таки расстаться с Никитой и его фурой, но данный участок пути мы хотели бы преодолеть вместе.

Все это странно и удивительно. Мы получаем очень необычный опыт, который трудно сравнить с чем-то из нашего прошлого. Фактически мы живем теперь другой жизнью – жизнью дальнобойщиков. Мы передвигаемся как дальнобойщики, спим как дальнобойщики, едим, ищем заправки и чиним поломки – все как дальнобойщики.

Я не знаю, что ждет нас в Крыму, но один лишь этот автостоп стоил того, чтобы надеть рюкзаки и покинуть спокойный Новосибирск…»

***

На следующий (шестой) день мы всерьез настроились «добить» оставшиеся 900 километров до Москвы, но хозяин фуры быстро остудил наш пыл. Для этого ему даже делать ничего не пришлось – он просто не перевел очередную сумму на солярку, поэтому полдня мы просидели в придорожном кафе «Капучино» под Йошкар-Олой. Болтали с официантками, ждали транша.

Нам требовалось 350 литров топлива, чтобы добраться до финиша, но наш дорогой шеф расщедрился только на 100 – этого хватило бы всего на 300 километров пути! Впрочем, мы даже их не проехали, привычно заглохнув на дороге где-то посреди Чувашии.

Кстати, на въезде в Чувашию нас впервые остановили гаишники. Долго искали к чему прикопаться и в итоге оштрафовали на 500 рублей за то, что на телеге не горели задние габариты (они в тот день перегорели). Было видно, что сотрудники просто хотели заработать. Но что можно заработать на тех, у кого нет денег даже на солярку? Пришлось составлять протокол.

«…Мы встали у обочины для ночевки и ожидания очередного перевода. Надеюсь, завтра деньги поступят, и мы наконец-то проедем эти 550 километров до Москвы. Там у нас будет привал на пару дней. Очень уж хочется помыться и выспаться на обычной кровати…»

Я написал это в блоге перед сном, а судьба уже ехидно потирала свои костлявые ручки. Она-то знала, что так просто в Москву мы не попадем. И на что я только рассчитывал? Вместо 550 километров за весь седьмой день мы проехали… только 120! Обычно я даже на велике больше проезжаю, но здесь были серьезные причины задержаться.

Все началось с маленькой грыжи на самом заднем колесе. Эту поломку мы отремонтировали «цивилизованно» – в шиномонтаже где-то в Нижегородской области.

Проехали малость, как вдруг – бабах! – взорвалось другое колесо, только уже под самим тягачом. Именно взорвалось, а не просто спустило. Представьте, если даже обычный воздушный шарик бахает так, что в ушах звенит, то с каким звуком взрывается 150-килограммовый баллон под давлением семь атмосфер (это в три раза больше, чем в колесе обычной машины)?

Короче говоря, этот пушечный выстрел мы хорошо расслышали. Встали на обочину, заменили взорванный баллон на запаску. Впрочем, я так непринужденно написал «заменили баллон», будто речь идет о замене колеса на велосипеде «Орленок». На самом же деле, я уже второй час пишу и стираю строчки, потому что не могу просто и понятно описать весь процесс, который нам пришлось совершить. Попытаюсь в очередной раз, но предупреждаю, будет написано сложно.

Вся эта процедура по замене колеса порядком напоминала игру в пятнашки. Изначально у Никиты имелась всего одна запаска. Но утром он ее уже поставил на место колеса с грыжей, так что теперь никаких запасок у нас не осталось.

Конечно, можно было попробовать использовать вместо запаски то самое колесо с грыжей, но сколько бы оно продержалось? Двадцать-тридцать километров? Других колес у нас не было. И что делать?

Никита предложил снять одно нормальное колесо с прицепа и поставить его вместо лопнувшего колеса на тягаче. А колесо с грыжей поставить на освободившееся место на прицепе. Смысл в том, что на прицепе можно было приподнять неисправное колесо от земли, чтобы оно не задевало асфальт.

Да, получилось запутано, но во все это можно не вникать. Главное понять, что вместо замены одного колеса, нам пришлось менять целых два. А каждая замена – это целая история.

Для каждой замены нужно было поднять фуру специальным домкратом (на 30 тонн). Затем открутить 10 мощных болтов на колесе. Потом снять этот 150-килограммовый «бублик», укатить его, прикатить новый, а потом (что самое главное) поднять его до высоты оси, чтобы закрутить все 10 болтов обратно.

Никита утверждал, что в обычных условиях он со всем этим справляется в одиночку (как?!). Сейчас же у него имелась бесплатная рабочая сила, так что мы с Лешей крутили, тащили и толкали как могли.

После того, как колеса на несчастной фуре были перетасованы, мы приподняли колесо с грыжей от земли и привязали его ремнями к раме. Фура стала похожа на инвалида, у которого одна нога подогнута и перемотана бинтом. В таком положении мы поехали дальше, но и это счастье длилось недолго.

– Да что это за […нецензурная конструкция…]?! – вышел из себя Никита, когда за нашей спиной послышался новый выстрел.

На этот раз бахнула подушка – это такая деталь в подвеске, накачанная воздухом (12 атмосфер). Взрыв этот прогремел еще громче, а поломка оказалась еще серьезнее, чем первые две.

Я не буду описывать, как долго и с каким трудом шел ремонт, как сильно пришлось поломать голову Никите, и как много новых слов он ввел в русский язык. Все это, поверьте, не поддается никакому описанию. Главное, что после многочасового ремонта мы вновь отправились в путь. Хотя хочется написать: «Вернулись на трассу ралли Париж – Дакар». Иначе ту мучительную дорогу не назовешь.

Мы ехали с переломанными колесами и подушками, без задних габаритных огней и амортизатора (как вы помните, он оторвался накануне). Вдобавок ко всему вечером сгорели лампочки в фарах, и перестал работать задний «поворотник». Фура не ехала, она доползала до финиша, разваливаясь на наших глазах.

Преодолев за весь день те самые 120 километров, мы остановились на ночевку под Нижним Новгородом. Заканчивались седьмые сутки путешествия, но до Москвы мы так и не добрались – нас разделяло 430 километров.

***

Танки по минным полям не ездят так осторожно, как ехали мы из Нижнего Новгорода в Москву на восьмой день путешествия. Еще бы! Зная повадки нашей фуры, подвоха можно было ожидать с любой стороны. Взорвется колесо? Тормоза откажут? Кабина включит режим катапультирования? Кто ее знает.

Позади остались Дзержинск, Гороховец, Владимир, Покров… Вот мы пересекли самое большое кольцо вокруг Москвы («Большую бетонку»). До МКАДа оставалось всего 50 километров. Мы уже видели башни Кремля и чувствовали запах арбатских кофеен, как вдруг – ба-а-ах! Очередной взрыв снял наш героический «экипаж машины боевой» с дистанции.

Это не выдержала еще одна подушка. Поломка оказалась настолько серьезной, что Никита собирался простоять на обочине весь день или даже больше. Все это переставало быть смешным. Наверное, даже Наполеон добирался до Москвы проще.

В общем, мы с Лешей решили вспомнить, что мы все-таки автостопщики, а не адъютанты дальнобойщика. Никита поддержал наше стремление:

– Давайте, валите уже в свою Москву, – по-дружески отправил он нас, как будто Москва и правда была «нашей», а не он нас сюда притащил.

Мы собрали разбросанные по всей кабине вещи. Туго упаковали их в рюкзаки. Еще раз проверили кабину… Еще раз проверили рюкзаки… Короче говоря, мы тянули время, потому что выходить на улицу не хотелось совершенно. Точнее, выходить было страшно. Так же, как три недели назад мне было страшно уезжать из родной деревни в большой город. Или как восемь дней назад было страшно впервые тянуть руку под Новосибирском.

Человек – это такое существо. Везде привыкает, обживается. Везде плетет это гнездо под названием «зона комфорта». И даже если эта зона заключена в крохотном пространстве тягача без удобной мебели, постели, сантехники и посуды – все равно эта зона будет именоваться «комфортной».

Ее трясет на кочках, в ней воняет соляркой, в ней тебе приходится спать сидя и дважды в день заниматься ремонтом на морозе, но выходить из этой зоны в неизвестность так же сложно, как переселяться из рублевского особняка на дачу в Сыктывкаре.

Зона комфорта – это как тот осадок на дне банки. Как бы ты не тряс банку, если оставить ее на время в покое – осадок непременно появится. Единственный способ избежать осадка – трясти банку без остановок.

В жизни точно так же. Где бы ты ни остановился, в каких бы ужасных условиях не притормозил – ты все равно рано или поздно привыкнешь, и потом тебе страшно будет что-то менять. Единственный способ избавиться от этого страха – менять все постоянно. Встряхивать свою жизнь без остановок.

Автостоп это наглядно демонстрирует. Сначала тебе страшно тянуть руку. Но после первой/второй/пятой/двадцатой машины страха становится все меньше и меньше. Ты как будто набираешь форму в спорте под названием «прыжки в неизвестность». Ты с легкостью меняешь ход событий, и отсутствие чего-то стабильного, привычного никак тебя не беспокоит.

Но так же, как и в спорте, стоит тебе остановиться (пожить в стабильности), как все возвращается на свои места. Ты покрываешься этим «жиром» зоны комфорта, который тянет тебя к земле, не дает прыгать и наслаждаться тончайшей прелестью неизвестности.

Мы прожили в той фуре слишком долго. Мы слишком сильно «ожирели», и теперь, стоя с рюкзаками у кабины тягача, эти 50 километров до Москвы казались таким же немыслимым расстоянием, как и 4000 километров до Крыма, на которые мы замахнулись несколько дней назад.

Прощание с Никитой было горячим. Сами понимаете, семь дней в одной кабине… Некоторые браки быстрее распадаются. Договорившись встретиться в том же составе в Крыму, мы потопали по заснеженной обочине подальше от фуры, чтобы нас стало видно другим водителям.

Метров через 100 мы оглянулись. Фура беспомощно распласталась на обочине. Именно «распласталась»: вид ее напоминал подбитую самоходку. Телега смотрела в одну сторону, кабина – в другую. Разве что дымка сверху не хватало для полной катастрофичности картинки.

Никита уже лежал на мерзлой земле под тягачом, и на улицу торчали лишь его ноги, обутые в стоптанные сапоги. В общем, в том месте, откуда мы только что ушли, ничего не изменилось. Там же, куда мы направлялись, все манило и пугало неизвестностью.

Часть 5. Ночь в притоне и другие происшествия

В тот день в Москве шел аномальный снег, все дороги замело. Как выяснилось позже, город замер в девятибалльных пробках. Мы же стояли на обочине в 50 километрах от МКАДа и стопили.

Было около +2°С. Проезжающие машины выбрасывали на нас фонтаны грязной воды, сверху падала мокрая каша. С таким внешним видом поймать машину нелегко. И действительно, автостоп под Москвой оказался самым ужасным за всю поездку. Тысячи автомобилей проносились мимо, их было в 10 раз больше, чем под Новосибирском или Омском. Но при этом за целый час нам удалось поймать всего один из них.

Это было какое-то среднее авто, из которого вышел такой же средний мужчина. Под словом «средний» я имею в виду «непримечательный». Знаете, как во всяких там мультиках про вред городов рисуют всех горожан одинаково похожими друг на друга? Типа как однообразные «винтики» в большом механизме. Вот тот мужчина и его машина вполне подходили на роль в таком мультике. Москва как будто подшутила над нами и подкинула нам самого «типичного» своего представителя.

Итак, он вышел из машины и открыл багажник.

– Здравствуйте! – наперебой приветствовали его мы, ожидая, что в нашем приключенческом романе появился какой-то новый колоритный герой. Такой же, как дальнобойщик Никита или экстрасенс Саня.

Но мужчина даже не посмотрел на нас, потому что активно обсуждал что-то по телефону. Собственно, потом он говорил по телефону всю дорогу. Мы так и не услышали в свой адрес ничего, кроме вопроса:

– Вам куда?

– В Электросталь, – начали было мы свой интересный (как нам казалось) рассказ про путешествие, но мужчина просто провалился обратно из нашей реальности внутрь телефонного разговора.

Так мы и ехали. Водитель с телефоном за рулем, мы на заднем сиденье с растерянным видом.

Кстати, почему именно Электросталь? Потому, что ночевать мы планировали у Наташи, моей хорошей приятельницы, с которой мы были знакомы еще с томского студенчества. Они с мужем жили в поселке Томилино, это под Москвой (в районе Люберец). Поэтому в саму Москву мы пока не спешили.

Маршрут был придуман такой: Электросталь – Кошерово – Томилино. На карту вам смотреть не обязательно, просто скажу, что этот крюк выходил примерно в 70 километров, если считать от места поломки фуры.

Итак, «средний мужчина с телефоном» высадил нас в Электростали. Так же, без лишних слов и сантиментов он открыл багажник, дождался пока мы заберем рюкзаки, не глядя, кивнул нам на прощание и вернулся в машину. Что это было, мы с Лешей так и не поняли. Вроде и доброе дело человек сделал, но каким-то странным образом.

Дальше мы снова хотели стопить, но сначала решили выйти за пределы города. И вот тут обнаружилась, что под Москвой города не кончаются так, как они кончаются у нас в Сибири. Мы шли по Электростали, пытаясь найти хоть какое-то место без зданий, перекрестков и светофоров. Но в итоге, протопав 10 километров, мы обнаружили, что незаметно переместились в соседний поселок Фрязево.

Конечно, можно было бы голосовать и внутри поселка, но мы как-то потеряли настроение и решили воспользоваться электричками. Согласен, билеты являлись для нас непозволительной роскошью, тем более что за восемь дней пути мы потратили по 2500 рублей, то есть 25% бюджета. И все же мы купили эти билеты, возлагая все надежды на Крым. Нам казалось, что в Крыму-то мы точно начнем сильно экономить, готовить на костре, собирать шишки в лесу и прочее.

Как видите, в этом плане мы не были какой-то уникальностью. Так же, как и любой другой человек, мы думали, что «потом» сильно отличается от «сейчас». Это «потом» мы будем экономить с легкостью. «Потом» у нас найдутся на это выдержка, сила воли, терпение, навыки, сообразительность и прочее. Откуда возьмется? Не известно, но «сейчас» можно дать себе слабину авансом.

Это коварное «потом» позволяет людям лежать на диване и мечтать об активном образе жизни. Это именно оно ведет человека к холодильнику в час ночи, потому что начать худеть будет гораздо проще не «сейчас», а «потом».

Эта священная вера в чудодейственное «потом» заставляют нас назначать переломные моменты в жизни не на сегодня, а «на понедельник» или «на 1 января». В ожидании «потом» человек выпускает из рук бессчетное количество шансов, дающихся «прямо сейчас»…

Вечером того дня мы снова чувствовали себя людьми. Душ, чистая одежда и собственное спальное место без запаха машинного масла… Будь я хоть Толстым, Пушкином и Тютчевым в одном лице, у меня не хватило бы красноречия описать то удовольствие, что приносят простейшие блага цивилизации после выматывающего пути.

Думаю, многие поймут меня и без этого описания, так что перейдем к рассказу несколько другого рода…

***

Самое странное, что случилось все это именно в Москве. Не в Тьмутараканске, как можно было бы ожидать, а в столице России. Одном из центров мира, так сказать.

В связи с ограничениями в бюджете, мы стремились сэкономить на всем, особенно на жилье. Первая ночь, получается, прошла в том самом Томилино у Наташи. Вторая – у моего знакомого, жившего в общежитии для студентов где-то в центре Москвы. Особого же внимания заслуживает третья ночь.

Ее мы решили провести в казенном доме, а точнее в хостеле. Интернет показывал, что в Москве имелись довольно недорогие варианты. В частности, мы выбрали два самых дешевых: один за 180, а другой за 210 рублей в сутки. Не буду рассказывать длинную историю о том, как мы оказались в разных хостелах, это сейчас не важно.

Важно то, что я попал в хостел за 210 рублей. Это я так типа «переплатил» за качество, думая, что за 180, наверное, совсем убитая дыра, а вот за 210 уже понормальней будет. К тому же меня привлекло расположение – в пяти минутах от метро «Чистые пруды». Это почти центр города. Разве можно от такого места ожидать подвоха?

Внешне здание отеля, и правда, выглядело красиво. Высокое, старинное, с башенками. Когда я к нему подошел, лил дождь, и обстановка была какой-то напряженной. Знаете, как в фильмах про Франкенштейна. Ночь, каменный замок, молнии… Вот здесь было точно так же, только без молний.

Войдя внутрь, я сильно удивился разнице между внешним благородством и внутренней убогостью. Узкие обшарпанные коридоры, неприятный запах канализации, ободранный линолеум на полу. Фойе вообще не было, вместо него малюсенькая прихожка (как в хрущевках). В этой прихожке стоял грязный кожаный диван. Такой старый, что кожа на нем вся потрескалась и забилась черной пылью.

Здесь же находился вход в лифт (откуда он там вообще взялся?) и ресепшн. Просто удивительно, как все это влезло в такую маленькую «шкатулочку». С меня, как и положено, взяли 210 рублей, но перед этим задали довольно странный вопрос:

– Осматривать комнату будете?

– Хм… А зачем?

– Ну… Некоторые просто отказываются.

– Да нет, мне же только переночевать, – улыбнулся я.

Как видите, у меня был довольно оптимистичный настрой. Ведь когда-то я ночевал в ужаснейших хостелах Юго-Восточной Азии, в комнатах на 20 человек с грязью и тараканами. Да что там, я ночевал в палатке в самых неудобных местах и положениях. Чем меня можно было напугать? Именно так я и думал, ставя подпись в договоре.

Через пять минут молодая узбечка выдала мне постельное белье, полотенце и даже подушку. Учитывая, что за моей спиной висел 18-килограммовый рюкзак, перемещаться со всеми этими принадлежностями по тесному фойе было крайне неудобно.

– На какой этаж мне идти? – спросил я, уже смирившись, что сервиса здесь никакого и все придется делать самому.

– Вам на улицу.

– Куда???

– Выхóдите на улицу, обхóдите здание с торца и спускаетесь в подвал. Там ваша комната.

Если бы все это происходило в фильме, то в этот момент заиграла бы тревожная музыка. Па-ба-ба-ба-а-а-м…

Сейчас, проматывая ту ночь в голове, я думаю, что нужно было просто выйти из этой грязной прихожки, положить постельное белье у порога и идти обратно на станцию метро. Быстрым шагом, а еще лучше – бегом. Но в тот момент я все еще не придавал значения событиям, что передо мной разворачивались.

Итак, я вышел на улицу. Подушка выскальзывала из рук, сверху шпарил дождь, под ногами лужи… С ловкостью циркового жонглера я добрался до торца здания, где увидел вход в подвал. Он представлял собой полуразрушенную лестницу, уходящую вниз в какую-то темноту.

Честно сказать, я не сразу понял, что это именно то место, куда меня отправляли. Даже обошел немного вокруг – нет, все верно, мне нужно было спускаться именно туда.

Осторожно я нащупывал ногами ступеньки, стараясь не выронить подушку и все остальное. По краям лестница была завалена мусором: пакетами, бутылками, объедками, бычками и прочей ерундой. Здесь неспроста использовано слово «завалена», потому что лестница была именно завалена – не пройти. Но я все-таки пробирался, чувствуя себя на какой-то полосе препятствий.

Спустившись в самый низ, в самую черноту, я вдруг почувствовал, что моя нога по щиколотку угодила в лужу. Нижняя площадка лестницы оказалась затопленной грязной водой. Хорошо еще, что на мне были трекинговые ботинки и ноги не промокли. Но ведь у других гостей хостела таких ботинок нет? Что же они? Черпают эту черную жижу с окурками?

Немного выругавшись на лужу, я открыл дверь… Перед тем как рассказывать, что было дальше, объясню с какими мыслями и планами я вообще снимал хостел в тот вечер.

Самое главное, я мечтал выспаться, потому что недосыпал с самого Новосибирска (в гостях у друзей мы также ложились поздно, а просыпались рано). Еще я хотел помыться, вкусно покушать, достать ноутбук и напечатать очередной отчет о путешествиях. В общем, фантазия моя рисовала приятный, уютный вечер.

Но вот я открыл дверь. В комнате слышался громкий разговор нескольких людей. Как только я переступил порог, все замолчали, повисла гробовая тишина, и мне стало как-то неловко.

Я чувствовал, что в комнате много народа, но никого не видел из-за двухъярусной кровати, стоявшей сразу возле входа и закрывающей обзор. Было очень душно, и воняло какой-то дикой смесью пота, канализации и табачного дыма.

– Всем здрасьте! – наконец выдавил я из себя, ожидая услышать в ответ среднеазиатский акцент.

Да, у меня была «жесткая» версия того, что происходит в комнате. «Приют гастарбайтеров» – вот о чем я думал и был спокоен, потому что с выходцами из Средней Азии обычно неплохо лажу в силу своего имени и места рождения.

Но в ответ послышался какой-то хриплый, осипший, прокуренный голос. Что-то типа голоса солиста «Бутырки», только еще жестче.

– Здоров, браток. А че, сам-то откуда?

– Из Новосибирска, – выдал я на автомате.

– Опа-на! А я там срок тянул! Ха-ха-ха! – вся комната закатилась диким смехом.

«Сидевшие…» – мелькнула мысль, и пазл сложился.

Все, что происходило дальше, может выглядеть довольно мрачно и «чернушно», но я принимал эту жесть спокойно и даже с радостью. Чуть позже объясню, почему.

Сначала о комнате. Это было крохотное помещение где-то на 12 квадратных метров. Почти всю площадь занимали двухэтажные койки – всего пять штук. Между ними проходы. Такие узкие, что люди могли перемещаться по комнате только боком. Пол был очень грязным. Грязнее асфальта на дождливой улице. Освещение тусклое, желтое. Девять из десяти мест уже были заняты, так что выбирать койку мне не пришлось.

Теперь о постояльцах… Главным у них был некий худощавый мужчина восточной внешности. Он разговаривал по фене, то есть на блатном тюремном языке. Все окружающие называли его папой. Да и сам о себе он говорил не иначе как в третьем лице: «Слушай папу», «Принеси папе…»

Рядом с «папой» сидел другой мужчина, такой же блатной. Это именно он поздоровался со мной прокуренным голосом. Человеком он казался хоть и суровым, но вежливым и справедливым.

В углу сидело два обкуренных парня. Явно неадекватных. Они то хихикали, то показывали всем, как вчера вечером избивали кого-то до полусмерти, то рвались побить прямо сейчас другого постояльца этого «хостела». Иногда они рассказывали анекдоты, и я смеялся вместе с ними.

Еще один колоритный персонаж – Малыш. Так его звали, наверное, за его 140 кг веса. Он жутко пах, выглядел неделю не мытым, но зато гордо рассказывал, что приехал из Севастополя. Этот Малыш занимался тем, что на Арбате фотографировал людей с голубями. Голубей этих он держал тут же, в птичьей клетке. Толстый слой помета на ее дне вносил дополнительные нотки в безумный букет ароматов, наполнявших комнату.

Были в том «хостеле» и другие люди, говорившие преимущественно о зонах, ходках, ворах, понятиях и тому подобном. Их я особо не рассматривал, потому что главным моим желанием стало побыстрее лечь и заснуть. О том, чтобы помыться, речи даже не шло, так как ванная комната этого «номера» являлась отдельным аттракционом.

Во-первых, она не запиралась, и, войдя туда в первый раз, я обнаружил человека на унитазе.

– Проходи, проходи, умывайся, – вежливо пригласил он меня внутрь.

– Спасибо, я подожду…

Кода мужчина, наконец, освободил помещение, настала моя очередь. Я вошел и ужаснулся повторно. Комната была загажена так сильно, как это только можно было сделать, используя всю человеческую фантазию и старание. Весь пол – одна сплошная мусорка: бумажки, окурки, сырость, да еще и накурено добела. Если вы бывали в придорожных туалетах типа «сортир», то примерно поймете обстановку.

Короче говоря, лишь немного помочив руки под ржавым краном, я выскочил из комнаты пулей. Какой ноутбук? Какой отчет о путешествиях? Я залез на свою вторую полку, обхватил рюкзак с вещами и попытался уснуть. Но мне, понятное дело, долго не спалось…

До трех часов ночи мои соседи орали, смеялись, бегали (как они умудрялись???) по этой малюсенькой комнатке. Кровать моя тряслась раз в пять сильнее, чем в поезде.

Странно то, что я не злился и даже не расстраивался. Вскоре мной овладело необычное настроение. Любопытство, смешанное с каким-то духом авантюризма. Я понимал, что нахожусь в уникальнейшей ситуации, получаю настолько непередаваемый опыт, что недосыпание – это просто какая-то мелочь.

В общем, то, что я попал в очередную «заварушку», лишь подстегивало меня. Каждый раз, когда у постояльцев «ночлежки» случался взрыв хохота, или они задевали мою кровать так, что меня подбрасывало, я вместо того чтобы злиться, смеялся. Искренне смеялся. Мне хотелось, чтобы этот «беспредел» усилился, чтобы они орали еще громче и трясли мою кровать еще чаще.

«Пусть сильнее грянет буря!» – Горький емко описал это состояние психики.

В четыре часа ночи они обокрали супермаркет, расположенный поблизости. Перед этим «папа» давал какие-то наставления тем двум накуренным и неадекватным парням. Они ушли, а через полчаса вернулись, запыхавшись и рассказывая, как все прошло.

Оказалось, что они набрали полную сумку еды и алкоголя, а потом просто убежали из магазина. За ними гналась охрана, но они каким-то образом ушли. Видимо, наш темный подвал спас их. Это событие (кражу) все обсуждали с гордостью еще несколько часов, запивая и заедая разговор украденным добром.

Я не знаю, когда все это закончилось, потому что не выдержал и уснул около пяти утра, но уже в восемь часов проснулся и попытался встать. Тут вдруг выяснилось, что мои тапочки – обычные китайские тапочки за 100 рублей – пропали. Скорее всего, кто-то просто перепутал и забрал их себе. Единственным, кто уже не спал, был тот мужчина с прокуренным голосом.

– А вы не видели здесь такие черные тапочки? – обратился я к нему, заведомо понимая, что мой вопрос очень глупый, потому как на полу комнаты валялось штук 30 пар тапок, в том числе и черных.

Естественно, перед тем, как спросить, я осмотрел все эти 30 пар – моей обуви среди них не было.

– Да какая проблема! Бери любые, браток! – ответил мужчина, подергивая пакетик чая в потрескавшейся кружке.