Текст книги "Судьба и воля"

Глава 9
Беги, парень, беги

Без фонарика ориентироваться в незнакомом подземном лабиринте можно было только наощупь. Чтобы не стать калекой после столкновения с неожиданным препятствием, Артем, не смотря на близость чуть замешкавшихся преследователей, не стал форсировать события и сломя голову бежать по подвалу с вытянутыми вперед руками. Хотя такое желание, безусловно, в данную секунду являлось доминирующим. Собрав волю в кулак, Артем заставил себя не поддаваться панике и, пробежав несколько метров, остановился, прижался спиной к шершавой кирпичной кладке, вытянул вдоль стены левую руку и приставными шагами стал двигаться в глубь подземного хода. Возле последней ступеньки ведущей вниз лестницы уже маячил силуэт спецназовца.

Привыкший к решительным действиям во время выполнения операций, боец не долго думая скинул автомат и дал в темноту короткую очередь. И тут же был едва ли не сбит с ног шипящим от негодования, клещами вцепившимся в плечо и потянувшим в сторону капитаном ФСБ:

– Не стреля-ять, бля! Живым! Только живым!..

Пули с визгом пронеслись в нескольких сантиметрах от вжавшегося в стену Артема, обдав его лицо особенно ощутимой в замкнутом пространстве воздушной волной. Наткнувшись на препятствие метрах в пяти-семи дальше, пули несколько раз с визгом срикошетили, высекая искры, и, расплющенные, упали вниз. Оказалось, туннель был совсем коротким и, быть может, спасительный выход находился где-то рядом.

Артем сдавленно застонал и, шаркнув ногой по каменному полу подвала, очень натурально изобразил звук падения тела.

Видимо, ориентируясь в этом простеньком подземном лабиринте и без помощи фонарика, Макс оттолкнул спецназовца и бросился во мрак, надеясь, что ни одна из выпущеных бойцом пуль не оказалась для Артема роковой:

– Греков, ты где?! – крикнул он. – Держись, я иду! Зачем ты побежал, дурак?! Я же хотел как лучше.

Артем еще сильнее вжался в стену. Подпустив Макса на расстояние броска, он попытался поразить его коротким, но самым сильным, на какой только был способен, ударом в висок. Однако в последний момент Лакин, словно почувствовав грозившую ему опасность, слегка отклонил голову, и кулак Артема задел его висок лишь по касательной, в противном случае шансов выжить и не остаться инвалидом у вероломного «комитетчика» было немного. И все-таки сила, вложенная Артемом в удар, оказалась столь велика, что даже смазанный удар оглушил Лакина. Потерявший ориентацию капитан упал на бок, от души приложившись головой о кирпичную стену подвала.

Разумеется, бойцы спецназа не могли не заметить хитрый финт затаившегося в темноте беглеца, и, как настоящие профессионалы, отреагировали должным образом. То есть не стали пускать в ход автоматы, рискуя превратить в дуршлаг не только обьявленного в розыск преступника, но и нокаутированного коллегу, а молниеносно бросились вперед, намереваясь скрутить клиента в рукопашном бою. Впрочем, «бросились» – не слишком подходящее слово. Вжав головы в плечи, приняв боевую стойку и непрерывно качая корпусом вправо-влево, бойцы, страхуя друг друга, принялись рваными отрезками углубляться в окутанный совершенным мраком проход. Некоторую заминку спецназовцев тоже можно было понять – со стороны беглеца они находились в пятне тусклого света, проникающего в подвал с лестницы, и перспектива получить в лоб чем-то тяжелым вроде кирпича или отрезка арматуры, безусловно, накладывала на скорость продвижения свой отпечаток…

Артем не стал ждать, пока двое дюжих, не уступающих ему ни габаритами, ни спецподготовкой разозленных мужиков на вполне законных основаниях зажмут его в угол и превратят в кровавую отбивную. Вырубив Лакина, он не мешкая рванул к спасительной двери в конце подземного туннеля. Характерный звук попавшей во что-то металлическое пули он уловил четко. Только бы успеть открыть дверь…

Дверь – а точнее, что-то плоское и металлическое – действительно была там, где надеялся ее обнаружить Артем. Но она была гладкой, как колено, без единой ручки и каких бы то ни было следов отверстия для замка. По спине Артема прокатилась волна холода. Чисто машинально он бросился сначала вправо и сразу уперся рукой в стену. Затем – влево. Соскочив с прохладного железного листа, ладонь беспрепятственно заскользила по кладке. Значит, здесь был еще не выход, туннель просто сворачивал под углом в девяносто градусов!

Артем едва не упал, споткнувшись о нижнюю ступеньку, а поняв, что перед ним не что иное как долгожданный путь наверх, буквально взлетел по лестнице и теперь находился на крохотной площадке перед дверью и уже мог, шаря по ней руками, попробовать отыскать замок. Вместо замка обнаружилась обыкновенная задвижка из полосы толстого металла, способная, пожалуй, выдержать даже удар спецназовского приспособления для вскрытия дверей. На удивление легко отодвинув ее в сторону, Артем толкнул дверь. Она поддалась не сразу, а при некотором усилии, тут же запустив в непроглядную темноту подвала полосу показавшегося необыкновенно ярким, больно резанувшего глаза дневного света. За спиной уже слышалось прерывистое дыхание подобравшихся к самой лестнице бойцов спецназа…

Выскочив в подъезд, а точнее – в глухой вонючий закуток под широкой парадной лестницей, Артем захлопнул дверь, подпер ее плечом, вырвал из кармана джинсов размерами не уступающий карманной расческе ключ и, вставив его в замочную скважину, дважды повернул. Вовремя – дверь буквально содрогнулась от отчаянных ударов запертых в подвале бойцов. Поняв, что беглецу и на этот раз удалось уйти, спецназовцы разразились длинной серией самых изощренных ругательств, какие только может сочинить профессионал, расписавшийся в собственном поражении от дилетанта.

Только сейчас, впервые с начала погони оказавшись в относительной безопасности, Артем смог немного перевести дух, прислониться голой спиной к холодному металлу двери, на секунду прикрыть глаза и отдышаться. Сердце стучало со скоростью, близкой к предельной, лицо было мокрым от пота, в глазах мигали красные пятна. После вчерашнего «ерша» организм был еще заметно ослаблен, и любая нагрузка вызывала головокружение и тошноту.

Ладно, все это лирика. Сделано только полдела. А что если предусмотрительный Лакин одного из своих бойцов поставил возле подъезда, на случай, если запертый в квартире с решетками, добровольно угодивший в ловушку Артем проявит любопытство и все-таки найдет запасной выход? И даже сможет им воспользоваться, когда поймет, что влип? И даже, что совсем невероятно, первым доберется до спасительного подъезда…

Нет, маловероятно. И все же…

Проверять, однако, не пришлось. Кроме парадной, ведущей на набережную Фонтанки, у подъезда обнаружилась еще одна дверь, она вела во двор. Не раздумывая, Артем направился к ней и вскоре уже быстро шел, время от времени оглядываясь, по длинному лабиринту одной из главных «достопримечательностей» Северной Пальмиры – разветвленной сети проходных дворов. По пояс раздетый, невесть когда успевший содрать до крови локоть, без носков, часов, денег и рубашки и каких бы то ни было соображений относительно своих ближайших действий, кроме единственного, первоочередного – уйти как можно дальше от группы захвата ФСБ. Врочем, это ему, похоже, удалось. Только вот чувства облегчения почему-то совсем не было. Напротив – после вероломного предательства единственного человека, на чью реальную помощь мог рассчитывать Артем, открывающаяся впереди перспектива выглядела просто ужасающей.

И все же пока он был на свободе.

Глава 10
Люди в черном

Артем был уверен, что бывший сокурсник Макс оказался хитрой служебной овчаркой, делающей карьеру на сломанных судьбах, не упустивший шанса лишний раз прогнуться перед начальством и тем самым заработать в свою копилку дополнительные призовые очки. У Артема, как и любого человека, окажись тот, не дай бог, на его месте, были все основания думать именно так, а не иначе.

Возможно, знай он содержание разговора, произошедшего рано утром в одном из кабинетов дома на Литейном проспекте, четыре, между капитаном ФСБ Лакиным и генералом того же ведомства, носящим звучную фамилию Вырвидуб, то не стал бы сломя голову бросаться к обнаруженному в квартире подземному ходу и в пылу праведного гнева подвергать опасности жизнь бывшего сокурсника и, чем черт не шутит, даже помогающих ему вооруженых бойцов спецназа.

…Прослушав принесенную оперативником кассету с записью откровений убийцы, объявленного в федеральный розыск по линии МВД, Вырвидуб нахмурился, встал из за стола, долго ходил по кабинету, словно паровоз, оставляя позади себя облачка сигаретного дыма, потом остановился, повернулся к Лакину и уточнил:

– Значит, пальцев Грекова действительно в картотеке нет?

– Нет, – твердо ответил капитан. – Да и про неизвестного, погибшего под электричкой с его паспортом в кармане, Артем ничего еще не слышал. Некогда ему было новости смотреть…

– И что, труп действительно невозможно опознать? Ни единой зацепки?! – пыхнув сигаретой, сдвинул кудлатые брови генерал.

– Сплошной бифштекс, не разобрать, где голова, а где задница, – подтвердил Лакин. – Особых примет, вроде наколок, шрамов и характерных родимых пятен, паталогоанатом на теле не обнаружил. Ни погибший, ни Артем по официальным данным раньше с криминалом связаны не были, повода «играть на рояле» не давали, так что личного дела на них не заводилось, ни у нас, ни у «младших». Я проверил весь архив, Олег Федорович.

– Что собирается делать следователь, узнал? Как его… Яг… Яг…

– Яглай, – напомнил Лакин заковыристую фамилию сотрудника, которому поручили расследование обстоятельств гибели майора милиции. – А что делать? Заявления о краже паспорта Артем не писал… Формально – будет ждать, когда мать опознает сына, а потом закроет дело в связи с гибелью главного и единственного подозреваемого. Но вы же в курсе, товарищ генерал, опознавать там практически нечего. Да и каково будет матери узнать, что в одночасье она лишилась не только мужа, дочери и дома, но и потеряла единственного сына? Боюсь, нового потрясения она уже не переживет. Так что опознание останков будет чисто формальным. Просто женщине покажут, где расписаться в протоколе, и все.

– Девушка твоего Артема, я так понимаю, еще до сих пор в реанимации?

– Так точно. После ранения и операции она еще очень слаба… Но прогноз лечащего врача, в целом, благоприятный, – со сдержанным оптимизмом заметил Макс. – Думаю, дней через пять-семь Каратаева сможет дать предварительные показания. Но для нас это – тоже лишь пустая формальность. У меня нет ни малейших оснований не доверять Грекову. И вы, Олег Федорович, тоже не сомневаетесь в правдивости его слов, – осторожно заметил Лакин.

– Допустим, – согласился генерал. – Все, что случилось в бистро, вполне соответствует замашкам Вити Киржача. Такие, как он, бывшие уличные отморозки, способные покалечить человека только за то, что он «плохо» на них посмотрел, с годами мало меняются… Сменив драные кеды на костюм за тысячу долларов, а заблеванный подъезд с бутылкой портвейна на чистенький кабинет в озернинской мэрии, в душе Киржач остался тем же, кем был двадцать лет назад, – шпаной со звериными инстинктами и болезненным самолюбием. Я, Максим, этого пробитка знаю еще с тех пор, когда он щенком безусым по делу о попытке изнасилования и нанесении тяжких телесных повреждений проходил, – неожиданно для Лакина поведал Вырвидуб.

– Вы?! – удивился Макс.

– Я, я, – спокойно ответил генерал. – Я тогда еще капитаном ходил, да и возрастом был примерно как ты сейчас. Дело шумное было, его мой знакомый следователь из прокуратуры вел. А суть его такова: парнишка-очкарик, сын одного из заместителей самого председателя горкома партии товарища Романова, в Усть-Озернинске на каникулах отдыхал, на даче у бабушки. Актриса такая известная была, Софья Львовна Померанцева… В общем, море, сосны, дюны, песочек, и, главное, не так людно, как на северном побережье, в Зеленогорске или Сестрорецке. Для человека в годах лучше не придумать, но парень-то молодой. Ему без общения – тоска смертная. Ну, и захотелось, видимо, пообщаться со сверстниками из народа. Раньше-то он все больше с «золотой молодежью» тусовался, сынками и дочурками таких же власть имущих, как папа. Короче, сбежал в город на дискотеку. Все бы ничего, да угораздило парнишку пригласить девицу, за которой Витя Киржач – глава местных отморозков – давно увивался. И аккурат сразу после того, как девка эта Витька в очередной раз отшила, на глазах у всех дружков, да еще словом обидным обозвала.

– Представляю себе эту картину, – понимающе хмыкнул Лакин. Однажды в юности он ездил в Сибирь, к родне, и попал в схожую ситуацию. Опыт общения с красноярскими повесами был оплачен выбитым зубом и двумя сломанными ребрами. – Нравы на дискотеках, особенно провинциальных, везде одинаковы. Чужакам туда вход заказан.

Генерал согласно кивнул и продолжил:

– В общем, приняли мерзавцы для храбрости еще по бутылке «чернил», дождались, когда парнишка провожать девчонку пошел, улучили момент и накинулись гуртом. Затащили в кусты. Трое их было. Киржач чужака избивал, а остальные на девчонку полезли. Платье порвали, трусики сняли. Один даже портки спустил, приготовился, значит. Только девице каким-то чудом в проследний момент удалось врезать одному из отморозков по яйцам, а другому вцепиться ногтями в лицо. Короче, сумела убежать. Ну, а парнишке досталось по полной программе. Полгода потом по больницам мыкался. Инвалидом стал на всю оставшуюся жизнь.

– Таких скотов не судить – мочить надо при задержании, – глухо обронил Лакин.

– Самое удивительное в этом деле, что Киржачу, как организатору и подстрекателю, дали меньше остальных – всего пять лет, – продолжил рассказ генерал. – Мизер, если принять во внимание, где работал папа потерпевшего. Другие двое, кстати, получили максимум – по «червонцу», щенкам тогда больше не отмеряли. Видимо, судье все-таки дали на лапу. К тому же на приговор повлиял и тот факт, что буквально накануне начала заседаний отца мальчонки сняли с должности и отправили… на хутор бабочек ловить… Тогда это много что меняло. Не случись опалы – никакая бы взятка не помогла… Отсидев три года, Киржач вышел, условно-досрочно. Вроде как остепенился, работать пошел и даже политехнический институт умудрился окончить, строительный факультет… Когда Горбатый кооперативы разрешил, Киржач на самопальные шмотки и жвачки размениваться не стал, а сразу взял быка за рога и заключил с директорами двух заводов кабальные договора на оптово-розничную реализацию их ликеро-водочной продукции. Фактически – полностью подмял под себя сбыт водки в районе. Директора и «нужные люди», разумеется, тоже были в доле. Для простого покупателя внешне почти ничего не изменилось, кроме повышения цены на десять-пятнадцать процентов. Водка по-прежнему шла прямо с государственного завода в государственные магазины, но по документам – уже не напрямую, а через посредничество торгово-закупочного кооператива «Восток». Так, буквально из воздуха, у шарашкиной конторы, не имеющей на балансе ничего, кроме регистрационного удостоверения и печати, появились первые миллионы рублей. Когда разрешили открывать коммерческие магазины, Витя со товарищи отхватил еще изрядный кусок, потеснив розничников… В течение буквально двух лет Киржач разбогател, оброс нужными связями, в том числе и в Москве. Когда грянула прихватизация, тот самый Аскольд Лях, который присутствовал в «Мельнице», помог Витьку окончательно прибрать к рукам те самые заводы. И не только… Ну, а когда в кремлевских кабинетах решили строить терминал, в обход Латвии, и над Усть-Озернинском вовсю запахло нефтью, Киржач мгновенно уловил перспективы. Деньги и поддержка из столицы помогли легко войти в управленческие структуры города и стать заместителем главы администрации… Но больше всего я поразился, когда пару лет назад случайно узнал, кто у него жена! – усмехнулся, пристально взглянув на капитана, генерал ФСБ. – Отгадай с трех раз.

– Та самая девчонка, которую едва не трахнули в кустах, – не раздумывая ответил Лакин.

– Ну разве не дурдом?! – покачал седеющей головой Вырвидуб.

– Согласен, – хмыкнул Лакин и тут же вернулся к основной теме разговора. – Олег Федорович, я прошу вас взять дело Грекова под контроль ФСБ. Артема буквально загнали в угол, и если мы, госбезопасность, не вмешаемся… Ведь главный виновник случившегося не Артем – Киржач!!! А борьба с коррупцией и чиновничьим беспределом – наша прямая обязанность!..

Генерал подошел к заваленному бумагами столу, затушил в пепельнице окурок, тяжело опустился в кресло. Взял со стола диктофон, вынул кассету с записью признаний Артема, задумчиво повертел ее в руках, наклонился, открыл, звеня ключами, дверцу тумбы, скрывающую несгораемый сейф, и спрятал туда вещдок. Выпрямился, сложил руки на груди и впился тяжелым, потемневшим взглядом в стоящего напротив капитана.

– Когда твой Грек впервые назвал фамилию наглеца, я сразу понял, что он говорит правду… Я не все тебе сказал, Максим. Дело в том, что покалеченного отморозками парнишку звали Виталик. Виталик Москаленко. Он – единственный сын моей двоюродной сестры Виктории. До встречи с Киржачом у мальчишки было отличное здоровье и феноменальная память. Ему прочили золотую медаль после окончания школы и гарантированное поступление в МГИМО без экзаменов. Сейчас у него одна почка, зрение минус восемь и ежедневные приступы эпилепсии, вызванные перенесенной тогда травмой головы.

– Простите, товарищ генерал, я не знал, – сжал губы Лакин.

– Ладно, капитан, дело прошлое. Переболело, забылось… Тогда у меня еще не было реальной возможности что-либо изменить, а сейчас, когда прошло столько лет… Что я могу испытывать к этому подонку, сломавшему жизнь отличному, доброму парню и сделавшему несчастной его мать, – надеюсь, понятно. Но опускаться до слепой мести я, генерал ФСБ, не хочу и не буду!.. Мы поможем твоему другу и заставим Киржача сполна ответить за нанесенные оскорбления, за гибель трех человек, за раненую девушку, за доведенную до сердечного приступа, лишившуюся самых близких людей и крыши над головой пожилую женщину и за все те испытания, которые выпали на долю ее сына, повинного лишь в том, что дал в рог ублюдку, которого при рождении следовало бы кастрировать. Чтобы впредь не плодил себе подобных и окончательно не портил и без того пораженный алкоголизмом генофонд нации. И если у нас с тобой получится ткнуть Киржача мордой в дерьмо – мало сукиному коту не покажется!

– Спасибо, Олег Федорович, – поблагодарил Лакин.

– Не благодари, я ничего еще не сделал, – отсек пожилой генерал. – А сейчас давай лучше уточним, что мы имеем, и прикинем, с какого края нам лучше зайти. – Вырвидуб подвинул к себе папку, достал чистый лист бумаги, авторучку и что-то быстро написал вверху, подчеркнув двумя размашистыми линиями. – Присаживайся, Максим… Итак. История с пропавшим паспортом нам на руку. Менты постараются как можно быстрее избавиться от дела, признать труп сбитого электричкой неизвестного разыскиваемым убийцей, поставить точку, срубить палку и списать дело в архив. Соответственно, твоего Артема снимут с федерального розыска. Я думаю, будет лучше, если для всех, включая самых близких людей, Греков некоторое время побудет трупом. Это жестоко, я понимаю, но мы не можем рисковать. А когда придет время действовать, Артем вдруг неожиданно «воскреснет». Согласен? – Вырвидуб, черканув на листе еще пару строк, исподлобья взглянул на капитана.

– Так точно, товарищ генерал. Интересная может получиться комбинация. Только, извините, пока я в толк не возьму – каким образом, оставаясь мертвецом, Артем сможет помочь нам выбить из Киржача и его охраны признания в покушении на его жизнь, двойном убийстве и поджоге дома родителей в Ломоносове? Без добровольной сознанки основных фигурантов мы никогда не узнаем, кто был в доме, и не сможем доказать, что преступное проникновение в квартиру Каратаевой связано с инцидентом в «Мельнице». В лучшем случае удастся прижать к ногтю одного из быков, того, с которым сцепился Артем. Но сдавать хозяина он не будет. Опасно для жизни.

– Ты правильно уловил задачу, – согласился с капитаном Вырвидуб. – В идеале нам необходимо вынудить Киржача признаться, что это он лично приказал своим головорезам отомстить обидчику, и факт признания необходимо подкрепить документально. Хотя, зная натуру подонка, мне кажется, приказ, отданный охране, был несколько иным – повязать парня и живым доставить в безопасное место, где уже сам Витек смог бы не торопясь, всласть отвести душу… Как добиться признаний? Есть у меня на этот счет некоторые сображения, Максим. И первое, что нам необходимо сделать, – это предложить твоему приятелю сотрудничество, обрисовать, так сказать, перспективу. Убедить в необходимости некоторое время пожить мертвецом, даже для матери и невесты. Боюсь, как раз с этим пунктом могут возникнуть проблемы.

– Олег Федорович, товарищ генерал, – глухо выдавил Лакин, – стоит ли так перегибать? Известие о гибели сына может окончательно сломать бедную женщину. Да и для девушки, в ее положении, это, мягко говоря, будет не лучшим стимулом к выздоровлению. Боюсь, цена за шкуру Киржача и его быков может оказаться слишком высокой. Пиррова победа.

– Да, я помню, – задумчиво пробормотал Вырвидуб. – Древний полководец Пирр, формально одержав победу в сражении, остался всего лишь с горсткой изувеченных, истекающих кровью солдат… Знаешь, а возможно, ты и прав, капитан. Все-таки мы – не диверсионная группа в тылу врага, когда главное – во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу, не считаясь ни с каким потерями и шагая по трупам не только чужих, но и своих… Да и Киржач со своей бандой – далеко не клан Аль Капоне и не стоит таких жертв, – вынужден был признать свою ошибку генерал. – Ладно, пусть мать и невеста будут в курсе. Но – на людях ведут себя соответственно ситуации, чтобы никто ничего не заподозрил. Это нужно им обьяснить. Справишься?

– Уверен. Приятные известия сообщать проще, чем плохие.

– Значит, так и сделаем, – генерал снова черканул на листе бумаги. – Второе. Ты должен уговорить парня. После всех потрясений он вполне может проявить неадекватную реакцию, посчитать, что ты, деревянный служака, просто заманиваешь его в ловушку, где отдашь на растерзание злым за убийство коллеги и вечно голодным ментам. Так что когда сегодня поедешь на Фонтанку, на всякий случай прихвати с собой двух-трех ребят при полном арсенале.

– Это лишнее, – категорично отверг Лакин. – Тогда Артем точно решит, что я его сдал.

– Однажды, много лет назад, я тоже понадеялся, что тет-а-тет смогу убедить сдаться человека, скрывающегося после убийства, которое на самом деле было чистой воды самообороной – единственным способом спасти жизнь от пьяных хулиганов, потерявших башню в Афгане. Мужик был кругом невиновен и максимум, что ему грозило, – условный приговор. Но он ударился в бега… Закончилось все хреново – вместо понимания и добровольной сдачи я получил отвертку в бок, а вконец съехавшего с катушек мужика через неделю застрелили сотрудники уголовного розыска… Так что ничего страшного не случится, если на встречу ты придешь не один, а с бойцами. Сначала твой повар, может, и вспылит, и даже назовет тебя сукой, но – лишь до тех пор, пока ты не отведешь его в дальний угол и популярно не обьяснишь наш план! – Однажды обжегшись, генерал Вырвидуб теперь был неумолим. – Вот и действуй!..

Максим понял, что спорить со стариком и доказывать, что Артем – не псих и что не стоит превращать их сегодняшнюю встречу в силовой захват преступника, которому под дулом автомата якобы защищающий от ментов коварный ФСБ навязывает свою игру – совершенно бесполезно. Приказ – есть приказ. Его нужно выполнять.

…Бегство Артема, срисовавшего из окна «группу поддержки» и метнувшегося в подземный ход, лишний раз убедило капитана, что он был абсолютно прав. А еще оно поставило на грань срыва всю задуманную операцию по изобличению Киржача. Теперь, чтобы воплотить комбинацию в жизнь, Максу предстояло как можно скорее разыскать и уже по-настоящему задержать затерявшегося в огромном городе Артема, который, благодаря упрямству стареющего генерала, теперь мало того что оказался в куда более худшей, чем раньше, ситуации – без одежды и денег – но впредь уже не подпустит к себе «предавшего» его бывшего сокурсника даже на пушечный выстрел.