Текст книги "Восемнадцатый легион"

11

Второй вариант выглядел для Кастула менее приятным. Однажды он все-таки столкнется с Аудаксом, и бежать будет некуда. Дело закончится дракой, если не кровопролитием. Ну и в итоге они оба получат витисом по первое число. Впрочем, оба этих варианта сильно друг от друга не отличались. Кастулу рано или поздно придется получить. Нет, боли он не боялся. Как и позора. Куда больше его пугало то, что он натворил. Ведь всю эту кашу заварил он сам, и назад пути нет. Теперь уже не подойдешь просто так к Аудаксу и не попросишь у того прощения. Ведь, может быть, выводы Кастула были поспешными? Действительно, как женщина. Разрушил дружбу из-за своих нелепых страхов.

Кастул настолько слаб, настолько жалок, что боится Аудакса. Боится, что тот задушит его или прирежет, решив, что тот недостоин зваться легионером и ему братом. Трусливо, очень трусливо мыслил Кастул. Получить за это по хребтине будет справедливо. Вопрос только, когда это произойдет.

Дальнейшие события не заставили себя ждать. В одну из ночей Кастул, как и ранее, вместе с отрядом из девяти легионеров был направлен для ночного патрулирования лагеря. В их задачу входила охрана лагерной территории.

Шла вторая стража ночи. Буцинатор[21]21
  Буцинатор – трубач в римской армии.


[Закрыть] буквально несколько минут назад протрубил смену, и Кастул, как требовала того боевая задача, заступил на свое дежурство. Ночь на этот раз выдалась холодная. Снега не было, темные облака сплошной завесой покрыли небо, закрывая своими толстыми телами луну, и от этого все вокруг казалась еще мрачнее. Но хуже всего для него было то, что в охранной десятке вместе с ним присутствовал Аудакс. Он смотрел на Кастула, злобно сверкая глазами из-под козырька шлема. Свет факела отражался на его лице, придавая вид еще куда более злобный.

Но Кастул не испугался, нет. Он был к этому готов. «Наверное, этой ночью он меня убьет», – с грустью подумал он. Старший в карауле дал команду к началу обхода, и Кастул подчинился. Они маршем двинулись по улицам лагеря, вдоль казарм и бараков. В ночной темноте очертания лагерных построек казались мрачными и зловещими. «Прямо как тогда, когда мы говорили с Аудаксом», – вдруг вспомнилось Кастулу. И от этой мысли ему стало грустно.

Три часа прошли незаметно. За все это время Аудакс более ни разу не взглянул на Кастула, делая вид, что не замечает того. При этом сам он выглядел сосредоточенно, будто к чему-то готовился.

Когда протрубили смену и отряд передал пароль новым дежурным, Кастул направился в бараки, где уже ждал его бывший друг.

Он стоял, опираясь плечом о дверной косяк, и с усмешкой молча глядел на подошедшего Кастула.

– Что приперся, сын ослицы? – как бы невзначай спросил он.

Гай хотел было пройти мимо, но Аудакс не дал ему этого сделать, загородив вход.

По спине пробежали мурашки. Тревога и внезапно нахлынувший страх заставили ноги подкоситься. Собственные движения казались Кастулу какими-то замедленными, будто во сне.

– Дай пройти, а? – попросил он, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Значит, ты решил кинуть друга, да? – с нажимом в голосе произнес Аудакс, выпрямившись во весь рост. – Такой, как я, тебе не по душе? Не твоего уровня парень?

– Что ты несешь?! – опешил Кастул. – О чем ты? Сам всю неделю ведешь себя, как сумасшедший! Обвиняешь меня в чем-то! Даже смеешь оскорблять! Что я тебе сделал?

На самом деле Кастул прекрасно понимал, что этой тирадой Аудакса не обмануть. Свое решение он принял и теперь хочет отомстить за предательство. А это действительно было предательством со стороны Кастула.

«Друг превыше всего!» – вспомнились ему чьи-то слова. Но был ли Аудакс для него другом? Или все-таки нельзя никогда стать братом тому, на чьих руках кровь многих людей? Ответа на этот вопрос у него не было. И он просто не хотел заходить дальше, чтобы узнать на него ответ.

– Ушел, ничего не сказав, – ответил Аудакс, и лицо его вмиг стало серьезным. – Так поступают только куски дерьма.

Последние слова словно впились Кастулу в душу. Кусок дерьма? Да, возможно. Но терпеть этого больше нельзя.

– Пошел в задницу, сын проститутки, – на одном дыхании выпалил он. – Нечестивый убийца.

Аудакс хотел было что-то сказать, да не смог. Так и замер, открыв рот от удивления, как громом пораженный.

Кастул понял, что сказал лишнее, но было уже слишком поздно. Глаза Аудакса нехорошо сузились. Он посмотрел на друга в упор и, сжав кулаки, произнес медленно, проговаривая каждое слово:

– А ну-ка повтори, что ты вякнул.

– Ты грязь, вот ты кто, – сказал Кастул. – И мать твоя шлюха.

«Прости, Аудакс. Ты не дал мне другого выбора. Может, так будет лучше для нас обоих. Расставим сейчас все точки».

Он знал, как дальше будут развиваться события. Вокруг уже начали собираться разбуженные внезапным шумом вояки. Кто-то уже образовал полукруг, а особо ловкие с ходу начали делать ставки. Времени-то мало, сейчас начнется. Надо успеть, пока ночной патруль не прибыл.

– Ты труп, Кастул, – прорычал Аудакс и, резко сорвав дистанцию, ударил его боковым в висок.

Бам! И в голове зазвенело. Мир вокруг стал каким-то мутным. Не помня себя, Кастул двинул прямо встречным ударом и попал другу в лицо. Но тот даже не покачнулся. Следующим ударом сбив Кастула с ног, Аудакс принялся пинать его по бокам. Превозмогая себя, Кастул вскочил и, как учили, со всего маха двинул Аудаксу ногой в живот, отчего тот согнулся пополам. Это дало Кастулу выиграть бесценные секунды на продолжение атаки, но Аудакс оказался быстрее. Взревев, он кинулся на Кастула и, со всего маху впечатав того в землю, принялся молотить кулаками по его голове.

Пара ударов, и Кастул уже не чувствовал боли. Он мог лишь бессильно наблюдать за тем, как его избивает тот, кто был его лучшим другом. Кровавая пелена залила глаза после особенно смачного удара. Боль острыми иголками колола тело. Он попытался встать, вяло пошевелившись, но тут же получил точный удар с ноги в голову и на этом оставил какие-то либо попытки сопротивления.

Свет факелов. Толпа людей, кто-то кричит, кто-то пытается их разнять, оттащить обезумевшего Аудакса.

– Что здесь происходит, уроды, мать вашу! – услышал он грозный крик.

А вот и центурион Ватиний пожаловал, вместе с опционом.

Кастул даже ухмыльнулся, видя озлобленного центуриона в одной набедренной повязке. Видать, разбудили беднягу ночные крики.

– Конец вам, куски дерьма!

Бам! И точный удар витиса прекратил страдания Кастула. По крайней мере, на время. Что там было с Аудаксом, он не знал.

Очнулся он уже в лазарете, откуда позже был переведен в тюремный барак, где с ним непременно побеседуют трибуны[22]22
  Трибун – административная должность в легионе, мог занимать место командующего легионом при необходимости.


[Закрыть]. Для того, чтобы определить виновного и назначить соответствующее наказание. Потом, не сейчас.

Он уже знал, что сделает. Знал, что будет говорить. Да, сам виноват. Это не было дракой, просто в ночной темноте не разглядел Аудакса и случайно толкнул его. А тот сослепу выставил вперед руки, ну и Кастул на них наткнулся. Травм никаких не получал (не считая сломанного носа и пары ребер), точнее, это случилось из-за падения. Настил в лагере жестковат.

Кастул не хотел, чтоб Аудакса казнили. То, что произошло, должно было случиться, как бы он этого не боялся.

Ночь настигла Гая Кастула в его постели. Когда он открыл глаза, видение исчезло. Исчез и лагерь, и Аудакс. Все превратилось в непроглядную тьму. Кастул барахтался в ней изо всех сил, но она никак не отступала и разлилась острой болью в груди, заставляя сердце биться чаще. Дыхание его замерло на миг, и он проснулся. Объятый страхом, скорее позвал раба.

Верный Альба явился на зов сразу же. Видя, что старику снова плохо, поскорее разжег жаровню и поспешил за целебным травяным отваром. Последнее время его хозяину часто становилось не по себе в ночные часы. Врач, регулярно навещавший Кастула, сказал, что это плохой признак и дед скоро отправится покорять волны Стикса. Конечно, врач-то выразился по-другому, но суть все равно одна и та же. Альбе это не нравилось, он не хотел терять своего доминуса. Да и внуки хозяина будут несчастны. Эх, бедный доминус. Дав ему выпить отвара, Альба поспешил выйти из таблиния, оставив деда наедине с его мыслями. Наверняка же спать не будет.

На всякий случай Альба все же решил далеко не уходить и прилег возле порога. Мало ли что, сбереги боги. Если с дедом что-то случится, он будет рядом.

Но, вопреки опасениям раба, Кастул больше его не звал.

Выпитый отвар унял приступ «грудной жабы», и старому легионеру стало немного полегче. Он улегся было обратно в постель и попытался снова заснуть, но ничего не получилось. Ночное видение взбудоражило его ум, принеся тревогу и новые страдания. «А ведь все могло быть по-другому, – подумал он. – Совсем по-другому».

Сон был удивительно правдив. Наверное, это боги решили пошутить над стариком, продемонстрировав ему его прошлое в мельчайших подробностях.

Зачем он вспомнил это все? Зачем ему сейчас, спустя много лет, нести наказание за ту боль, причиненную Аудаксу? Почему нельзя просто прекратить эти страдания? Ведь он был тогда молод и глуп и не мог понимать, что творит!

Старик отвернулся к стенке. Глаза его предательски защипало, и он уткнулся носом в мягкую пуховую подушку, содрогаясь от беззвучных рыданий. Каким же издевательством со стороны богов было оставить ему память! Было бы лучше, если бы он забыл все это или помнил отчасти, только хорошие моменты. Но нет. Он помнил все до последней мелочи.

Ужас пришел к нему от воспоминания о том, что тогда, когда Аудакс впервые поругался с ним, Кастул невольно обратил внимание на кулаки друга. Они были разбиты в кровь. И Кастул не придал этому никакого значения. Идиот. Не смог заметить, насколько сильную душевную рану нанес Аудаксу.

С каждым годом становилось все тяжелее вспоминать о друге. Груз вины становился больше по мере того, как Кастул старел.

Он пытался искупить свою вину. Перевез его останки в Рим и заказал надгробие из мрамора.

Его друг похоронен достойно, и потомки будут вечно помнить центуриона Аудакса. Но этого мало! Кастул сам не знал, чего хотел. Да и наверное, исполнить его желание теперь было невозможно. Время ушло. Остается мучиться в ночной тишине, ожидая рассвета.

Всю ночь Кастула тревожил увиденный сон.

Он вспомнил, как тогда получил витисом за драку. Все-таки ему не поверили, что это все было просто шуткой. За ударами палкой последовали десятидневный арест и сокращение жалования.

В итоге Кастула перевели в другую когорту[23]23
  Кого́рта – одно из главных тактических подразделений римской армии.


[Закрыть], дабы избежать стычек в последующем. Куда отправили Аудакса, Кастул не знал. Наверное, тоже перевели. А может, оставили на прежнем месте службы – Кастулу теперь было, в общем-то, все равно.

Он продолжал служить как и прежде, изгнав из головы все мысли о бывшем друге. Впоследствии Кастул узнал, что его все-таки не перевели. Видел его несколько раз на плацу, во время учений, но напрямую не сталкивался.

Однажды их когорты были брошены на подавление очередного восстания.

С приходом весны проклятые варвары объединились в альянс нескольких племен и решили ударить по римлянам, отбросив тех обратно на левый берег Рейна.

Гай вместе со своей центурией сражался против диких хаттов и свевов. Темный лес заволокло туманом, как проклятый, хлестал дождь. Кастул прорывался вперед, прямо на врагов, со злобной остервенелостью беспорядочно кидавшихся на римские мечи. Бессильные в своей ярости, свирепые, как львы, они не могли противостоять римской дисциплине и гибли один за другим. Кастул рубил и колол, не зная усталости. Весь в поту и крови убитых врагов, под громогласный рев трубы и команды центуриона.

И где-то в глубине души он думал о том, что в этом месиве сражается Аудакс. Жив ли он? Неизвестно.

Но вопреки желанию, не стал узнавать об этом, когда его подразделение вместе с другими вернулись в расположение лагеря.

Постепенно мысли об Аудаксе совсем покинули его. Он больше ни разу не вспоминал о друге.

После этого было еще много различных сражений, кровавых и жестоких. Но ни в одном из них Кастулу не удалось отличиться. А ведь прошло уже почти три года службы. Но может быть, это и к лучшему. Пусть и не получится у него военной карьеры, лишь бы вернуться со службы живым. На большее он не надеялся.

И все же однажды ему довелось услышать кое-что, вызвавшее бурю в его душе.

До него дошли слухи об одном солдате, удостоенном особых почестей. Кое-кто из легионеров болтал, что этот солдат получил из рук самого консула золотой венок и участвовал в торжественной процессии вместе с остальными триумфаторами. Он отличился тем, что первым взошел на стену осаждаемого города.

– Да-да, я тебе говорю, – кивнул приятель Кастула, когда они вместе с ним пили вино вечером в столовой. Легионер по имени Пульхр, служивший во второй когорте. – Я видел это своими глазами. Сражался рядом с ним. Этот парень был настолько свиреп, что вокруг него выросла целая гора трупов. За ним было просто не угнаться – резал варваров, что твоих свиней, подумать только! Ну ты знаешь, как бывает. Вокруг везде кровища, земля аж скользкая, сам думаешь, как бы не упасть ненароком кому-нибудь на пилум. А этот просто летит вперед, и варвары ложатся под его ударами!

Пульхр отхлебнул вина и рассмеялся, пододвинув Кастулу свою чашку. Тот поспешил долить рассказчику еще выпивки. Сам он пил только для вида. Настроение не располагало. Погода нынче стояла паршивая, и все вокруг казалось Кастулу мрачным и серым.

– А когда он первый ворвался к ним, те обоссались от страха. Представь, их там в крепости целая толпа, а они кто куда давай бежать, видя нашего парня!

Кастул с интересом слушал россказни своего товарища. Ему чаще приходилось по душе слушать о том, как кто-то сумел проявить героизм. Он кивнул Пульхру, чтобы тот продолжал.

– Ну и потом ему повышение дали, – сказал легионер. – У них как раз опцион погиб. Незадачливый такой был, бедняга. Крысобой, когда вернулись, пошел к легату и попросил назначить того психа своим помощником. Видать, нашел себе приятеля. Крысобой-то сам тот еще безумец, когда перед ним варвары.

От услышанного Кастул едва не поперхнулся. По спине пробежал неприятный холодок. Он глубоко вздохнул, попытавшись взять себя в руки, но от собеседника не ускользнули перемены в его лице.

– Что такое, – обеспокоенное спросил тот, – тебе плохо? Может, вино плохое?

– Нет, с вином все в порядке, – ответил Кастул. Хотя, конечно, это было неправдой, Пульхр притащил какую-то перебродившую кислятину, которой только свиней поить. Но не в этом дело.

– Крысобой, говоришь? – уточнил он у приятеля. – Марк Крысобой, командующий второй центурией?

– Все так, – кивнул Пульхр. – Его перевели к ним на смену придурку «Подай другую». Ты же служил там, должен был помнить его выходки.

– А того парня как звали? – спросил Кастул, в общем, ни на что не надеясь. Черная зависть крепко засела у него в душе. Ответ и так был очевиден, но, может быть, все же это не он. Кто-то другой, а этот погиб или пропал. Ну не бывает такого, нет. Кастул не хотел. Это несправедливо.

– Квинт Аудакс. – Ответ Пульхра словно припечатал его головой о стену.

Ну конечно. Квинт Аудакс, герой и надежда римской армии. Кастул по сравнению с ним просто ничтожество. Всегда был, есть и будет. С самого начала, когда они попали в плен. И в конце, когда расставались. Кастул каждый раз вел себя как ничтожество.

12

Допив вино, он отставил чашу и молча поднялся из-за стола, сопровождаемый недоуменным взглядом приятеля.

– Эй, ты куда?! Что с тобой?! – воскликнул Пульхр, видя его разом побледневшее лицо, – Я что-то не то сказал?

– Нет, все хорошо, – ответил Кастул как можно спокойнее. – Просто мне пора. Время позднее.

Он вышел, оставив Пульхра в одиночку недоумевать над его поведением. Ничего страшного, этот найдет чем развлечься. У него вот еще почти целая амфора вина.

Сам Кастул уныло побрел из столовой в барак, где улегся на свою койку и попытался прогнать прочь все мысли. Но у него ничего не получилось. Раз за разом перед ним всплывало лицо Аудакса в тот момент, когда Кастул сбросил его руку со своего плеча и велел ему отвалить. Тогда он не разглядел смертельную обиду на его лице. Очевидно, не зажившая душевная рана сделала Аудакса не просто злобным, а дьявольски свирепым. Он и тогда-то не был нежным ягненком, скорее наоборот. Что же стало с ним теперь? Да, безусловно, это пошло на благо в какой-то мере. Он стал воином, опционом, достойным своего командира Марка Крысобоя.

Впрочем, говорят, что Крысобой с подчиненными обходился хорошо, солдаты его любили. А вот когда перед ним оказывался варвар, он становился просто безумным. Словно не мог напитаться их кровью. Кастул слышал, что когда-то давно тот сильно пострадал от их рук. В какой-то стычке несколько варваров буквально впились в его тело и изуродовали лицо палицей. Тогда его спасли, физически. Но его душа осталась навсегда измененной. Его боялись и уважали. Высокий, выше самого высокого легионера, широкоплечий и мускулистый – он был машиной убийства. В бою с ним лучше не сталкиваться.

Но это все касается Марка. Центурион был не так интересен Кастулу, как Аудакс. Что же произошло с ним? Вдруг в голове возникла мысль встретиться с ним и просто поговорить. Но Кастул быстро отмел ее. Нет, Аудакс не стает общаться с презренным ничтожеством, коим был он, Гай Кастул.

По крайней мере, тот сам про себя так думал. Ну а как иначе оценить, скажите на милость? Ничего толком не совершил, никого не спас. Нанес обиду тому, кто был предан всей душой. Своими нелепыми, идиотскими выходками просто унизил его. А теперь вдруг захотел повидать старого друга.

Кастул грустно вздохнул и повернулся на другой бок, уткнувшись в подушку.

Внезапное чувство страха поразило его. Как же он не подумал, тупой осел. Аудакс его ненавидит, как лютого врага. Можно даже не ходить к гадалке. А с учетом того, каким он стал – лучше не иметь с ним дел. Кто знает, что в голове у этого сумасшедшего? Вдруг Кастул вспомнил ту памятную ночь в лесу. Прав был он тогда или нет – неизвестно. Но если был, то их потенциальная встреча может усугубить безумие Аудакса.

Чувство отвращения вдруг нахлынуло на Кастула. Отвращения вперемешку с прежней жалостью.

– Нет, не бывать никогда этой встрече, – решил он. – Мы разные. И даже если бы я захотел, я бы не смог повернуть время вспять и вернуть все как прежде.

Удовлетворившись этой мыслью, он уснул.

Следующее утро началось, как обычно, с пробуждения по команде трубы. Кастул чувствовал себя отвратительно. С трудом поднявшись, собрался вместе с остальными на утреннее приветствие легата. Затем ему предстояло дальше заниматься обычной военной рутиной. Тренировки на плацу, бесконечные построения, оттачивание воинской дисциплины… Он стал замечать за собой, что последнее время пьет слишком много вина. «Это плохо», – решил он. Ни к чему путному не приведет. Но иначе у него расслабиться не получалось. Жизнь вокруг была ему не интересна. Тянуть лямку от сражения к сражению, надеясь на то, что тебя не убьют, стало уже привычкой. А может, закончить жизнь на поле боя не так уж и плохо? Кто знает. До недавнего времени Кастул о таких вещах не задумывался. А вот сейчас почему-то пришло осознание, что все вокруг него серое, бесполезное и ненужное. А он – лишь винтик в огромной машине.

Он помнил, как, когда еще был зеленым мальчишкой, старший центурион орал на них на построении:

– Я выбью из вас все дерьмо! Вы научитесь быть солдатами, иначе на кой черт вы здесь?! Римские граждане платят налоги, чтобы содержать вас, недоделков! И если вы сдохнете, деньги честных граждан пропадут впустую!

Забавно. Римляне платят за то, чтобы он выполнял свою функцию, то есть сажался и приносил армии победы. А расстроятся ли граждане, если он внезапно свое существование прекратит?

Эта мысль не давала ему покоя. Наверное, нет. Бесславно жил, бесславно умер. Жаль только, доспехи и меч не нашли более достойного применения.

Он решил, что вечером обязательно пойдет в таверну, коих разрослось множество возле стен лагеря. И напьется там до свинячьего визга. А дальше будь что будет. Ну и наверное, будет напиваться каждый вечер, пока однажды вино его не сгубит. Это, возможно, случится не скоро, но, по крайней мере, Кастул получит хоть какое-то удовольствие.

Наконец, когда тяжелый, нудный день подошел к концу, Кастул решил реализовать свой план. Его ждали таверна и вино, и он с нетерпением стремился к встрече с ними. Один, без приятелей, он направился туда сразу же, как только сдал смену. Надо сказать, чувствовал себя Кастул отвратительно. Мышцы болели после тяжелых упражнений, а настроение было просто на нуле. Не хотелось вообще ничего. Ни улыбаться, ни с кем-либо говорить. Истина в вине, как говорил один греческий философ. Кастул был согласен с этой мыслью. Все же иногда греческие философы говорят правду, хоть Аудакс их ненавидит.

Так некстати пришедшая мысль об Аудаксе еще больше омрачила Кастула. Куда ни плюнь, везде вспоминается он.

Кастул прибавил шагу, желая как можно скорее вкачать в себя литры выпивки. И побольше, чтобы напиться сразу.

В тот вечер народу в таверне почти не было. Так, парочка пьяных посетителей о чем-то тихо переговаривалась за своими столиками. Кастул, не обращая на них внимания, прошел в конец зала и сел подальше, чтобы не слышать разговоров.

– Вина, – бросил он рыжеволосой девице за стойкой, – самого крепкого и побольше.

Та, казалось, не обратила на него внимания и продолжила усиленно делать вид, что занимается протиранием стаканов.

– Ты оглохла?! – Кастул хлопнул рукой по столу, от чего деваха встрепенулась и уставилась на него непонимающим взглядом.

– Я сказал, вина мне! Самого крепкого! Ты поняла?!

– Да, да, господин, – сбивчиво запричитала она. В ее взгляде читался испуг, – сейчас будет, господин, простите.

Она засуетилась, так старательно протираемая кружка выскользнула у нее из рук и, упав на пол, разбилась на мелкие осколки.

Девица ойкнула и, нырнув под стойку, начала торопливо собирать осколки. Она так спешила, что порезала руку. Кастул видел, как из раны у нее на ладони закапала кровь. От ужаса и боли девица расплакалась, и все ее усилия оказались напрасны.

– Что за безрукая дура! – злобно процедил Кастул. – Теперь выпивки не видать еще полгода!

Отсрочка свидания с амфорой невероятно взбесила его. Ну как теперь прийти в себя? Вечер испорчен, он не сможет выпить – по крайней мере, придется ждать.

Кастул молча уселся за стол и принялся наблюдать за тем, как, всхлипывая, суетится трактирщица. Странно, ему даже не пришло в голову, что он мог нанести обиду ни в чем, в общем, не повинному человеку.

– Ее вина в том, что руки из задницы растут, – возразил он сам себе, – вот пускай корячится теперь.

Удивительно даже. Он стал жестоким, хотя никогда таким не был. Вот до чего доводит людей зависть. Да, он завидовал Аудаксу, и зависть эта перерастала в злобу. Кастул ничего не добился, а этому досталось все. Но ведь Кастул тоже проявлял доблесть, тоже сражался. Но за него никто не просил о повышении.

Грустно усмехнувшись, он принялся рассматривать стол. Вся покрытая грязными пятнами от пролитого вина и засиженная мухами, столешница казалась ему похожей на его жизнь. Такая же омерзительная и отталкивающая.

Однако обстоятельства не позволили ему долго впадать в уныние. Внезапно распахнулась дверь, и на пороге показался высокий человек в плаще. Он стоял против света, и Кастул не смог разглядеть его лицо. Вместе с ним в помещение ворвался ветер с улицы, и Кастул невольно поежился.

Вошедший уверенной походкой пересек зал таверны и остановился у стойки. Наконец Кастул увидел его лицо.

Увидел и обомлел. Перед ним стоял Квинт Аудакс. Бывший друг тихо говорил с трактирщицей, Кастул не мог услышать о чем. Он поспешил отвернуться, чтобы тот его не заметил, но было поздно. Аудакс повернулся и взглянул прямо на него. Примерно несколько секунд он стоял молча, рассматривая Кастула. Его лицо выглядело задумчивым и напряженным, видимо, не сразу понял, кто перед ним. А потом, когда узнал его, едва не засиял от радости.

– Кастул! – воскликнул он, подсаживаясь к нему за столик. – Давно не виделись!

Прятаться больше не было смысла. Его заметили, и Кастул как бы небрежно повернулся к Аудаксу, состроив самое дружелюбное выражение лица.

– Привет, Аудакс, – выдавил он. – Как поживаешь?

Кастул заметил на плече у бывшего товарища серебряную фибулу. Отличительный значок опциона.

– Смотрю, тебя повысили, – с нескрываемой завистью в голосе сказал он, покосившись на Аудакса.

– Да, – без тени агрессии ответил Квинт, – недавно. Крысобой посчитал, что я достоин быть его помощником.

«Крысобой… подумать только, – фыркнул Кастул, но вслух этого не сказал. – Такой же псих, как и ты».

– Уверен, он не ошибся. Я наслышан о твоих подвигах.

Квинт в ответ кивнул, но промолчал. Беседа шла весьма напряженно. Кастул уже успел пожалеть, что согласился на разговор с ним. Надо было сразу встать и уйти, как только тот появился. Но теперь-то куда деваться? Неловкая пауза затянулась. Кастул не знал, что говорить, как и его собеседник. Невольно вспомнились все те вещи, которые он долго пытался забыть. Все мысли и нерешенные вопросы вновь поднялись из глубин его сознания.

– Ну, а твои-то как дела? – неуверенно спросил Аудакс. Видно было, что ему также нелегко беседовать с Кастулом. Еще неизвестно, кто больше страдал от этой вымученной беседы. Правда, не ясно, чего хотел Аудакс. Какой смысл был заговаривать? Мог бы просто притвориться, что не узнал, но нет. А может, дело в том, что он хочет поиздеваться над Гаем? Ткнуть ему в рожу свои подвиги, а Кастула опозорить и назвать неудачником. Ха, это было бы забавно, тем паче, что является правдой.

– Никак, – отозвался Кастул. – Я не герой, как ты.

Аудакс вдруг поднял голову и внимательно посмотрел Кастулу в глаза.

– Завидуешь мне? – спросил он.

Кастул решил, что не стоит играть и притворяться. Ну какой в этом смысл? И так ведь все ясно. Он, Кастул, ничтожество и алкоголик, а Квинт Аудакс – триумфатор легиона.

– Да, – ответил Кастул.

– Этого ответа я ожидал, – усмехнулся Аудакс.

В это время трактирная девка наконец сподобилась принести им вина. Аккуратно расставив чаши на столике, она удалилась, с опаской поглядывая на Кастула – как бы не получить от него еще порцию оскорблений или чего похуже.

– Так что ты хочешь от меня? – вспылил Кастул. – Приходишь зачем-то, небось специально меня искал!

– Нет, не искал, – ответил Аудакс тихим голосом, – просто хотел поговорить с тобой, узнать, каков ты сейчас.

Он взял чашу вина и мгновенно осушил ее.

– Поговорил? Доволен? Нравится, что видишь? – Кастул все более и более распалялся, сам не зная, почему и на кого. То ли на Аудакса, то ли на себя. В гневе он ударил кулаком по столу.

– Я вижу, ты не рад нашей встрече, – тихо произнес Квинт. Лицо его в этот момент сделалось очень печальным. Как будто он ждал чего-то, но этого не произошло. – Что ж, я тогда пойду. Прости, что побеспокоил.

Он встал из-за стола и, накинув плащ, уверенной походкой двинулся к выходу.

– Подожди!

Резкий оклик заставил его обернуться. Он увидел Кастула, в сгорбленной позе сидящего над наполненной чашей. Лицо тот закрыл ладонями.

– Я не хотел тебя оскорбить, прости, – глухо произнес Кастул, не отрывая рук от лица. – Это все вино, оно плохо на меня действует. Но я точно собираюсь сегодня напиться. Пожалуйста, составь мне компанию.

Сам не понимая, зачем он это сделал, Кастул попросил Аудакса не уходить. Чувства, испытываемые им в тот момент, описать сложно. Помесь раздражения, печали, злобы и какой-то неясной надежды. Может, Аудакс его простит?

– Хозяйка, наливай еще вина, – вместо ответа крикнул трактирщице Аудакс, той же самой бодрой походкой вернулся к другу и уселся напротив него.

Они долго выпивали в полной тишине, не решаясь ничего сказать друг другу. Точнее, не решался Кастул. Аудакс же спокойно сидел рядом, молча подливая вина себе и ему. Он ждал, когда его товарищ начнет говорить. И даже примерно мог предсказать, что тот скажет.

Но гнетущее молчание все никак не разрешалось, даже по мере того, как амфоры пустели. Аудакс пил охотно, тем более вино ему нравилось. Постепенно по телу разливалось приятное тепло, и начала кружиться голова. Его развозило, и понемногу становилось безразлично, скажет ли что-то Кастул за вечер или нет. Но когда молчание достигло своей критической точки (это наступило после пятой опустошенной амфоры), Кастул наконец начал говорить.

– Прости меня, – изрек он, поднимая на друга пьяный взгляд. Аудакс обратил внимание на то, как покраснели и опухли его глаза.

«Интересно, с чего бы это? – подумал он. – Неужто это то, что я думаю?» Конечно, он предполагал, что Кастул испытывает определенные переживания. Он понял это сразу, когда тот вспылил в начале встречи.

– Я ничтожество, – спотыкаясь на каждой букве, продолжил Кастул. – Мне не стоило тогда… – Он осекся. – В общем, ты понимаешь все.

Аудакс согласно кивнул. Да, понимает. Любой может совершить ошибку, но не каждый может ее осознать и принять. И попросить прощения. Но вот незадача: разбитая чаша не станет такой же, как прежде, даже если ее склеить. Это Аудакс понимал тоже. Как и то, что его выбор открыть кому-то свою душу был ошибочным.

Кастул все говорил и говорил без остановки. В основном нес какую-то сбивчивую чушь, смысл которой был не очень уловим, но Аудакса это не особо волновало. Пора было пресечь этот поток.

– Ладно, – сказал он. – Такие, как я, не прощают другим ошибок.

Кастул замолчал и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но осекся. Он выглядел ошарашенным и напуганным.

– Ты это прекрасно знаешь, – перебил его Аудакс, – Но сегодня все будет по-другому. Я выслушал тебя и готов простить.

С этими словами он наконец встал из-за стола, оставив удивленного Кастула обдумывать его слова.

– Бывай, легионер, – небрежно бросил он на пороге. – Даст Юпитер, свидимся да еще потолкуем.

И тем же бодрым шагом направился прочь из таверны, не оборачиваясь на пьяные возгласы за спиной.