Текст книги "Мастерская: Галерея спящих"

***

Машина резко затормозила перед велосипедистом.

– Разуй глаза, ненормальный! – проревел водитель, высунув голову из окна.

– Извините! – крикнул ему вслед Франц, поднимая свой велосипед с земли.

Через несколько минут он уже докатил до нужного офисного здания и, зайдя внутрь, позвонил в черную дверь. Через мгновение курьера уже поливали волной брани с порога.

– …опоздать на двадцать пять минут! Все производство «стоит» из-за отсутствия этого прибора, что за некомпетентность! Как вас зовут? Федор? Неудивительно, что вы настолько безалаберны в своей работе…

Франц стоял и терпеливо слушал гневную тираду этой женщины. Он бы все отдал, чтобы на ближайшие пять минут стать глухим и не слышать всего этого.

Все, что тебе нужно, Франц – это включить воображение.

«Ни за что» – мысленно произнес он, сжимая руки в кулаки. К несчастью, женщина заметила это.

– А, так вы еще и неадекватный! Знаете, я сегодня же позвоню вашему…

Спустя минуту Франц уже лихорадочно вдыхал свежий воздух, стоя на улице. Взаимодействие с внешним миром оказалось не таким простым, как поначалу казалось. Бешеные водители, разъяренные получатели посылок – ветер негатива срывал солнечные летние флажки беззаботности в душе писателя. К слову, ветер поднялся не только там: пока он был в офисе, свинцовые дождевые облака сгрудились на небе, опустившись довольно низко. Люди, вооружившись зонтами, сменили шаг на бег, чтобы скрыться подальше от начавшегося неистового ливня. Франц сел на свой велосипед и поспешил обратно в контору. Проехав по мосту и завернув за угол многоэтажки, он неожиданно столкнулся со Стасом, который тоже работал курьером в том же агентстве, что и Франц.

– Федор! Как здорово, что ты мне попался! Слушай, выручай… мне нужно доставить эту посылку одному человеку, а у меня колесо сдулось на велосипеде. Еще этот чертов дождь… Помоги, а? С меня причитается!

Франц натянул капюшон на голову, стараясь разглядеть то, что было у Стаса в руках.

– Это что, картина?

– Похоже на то… не самый удобный багаж, согласен, но получатель очень важный человек… по крайней мере, деньги он оставляет приличные…

– Куда ехать?

– Федор, ты мой спаситель! Королева 19. Просто оставь картину у двери дома, получатель не любит общаться с глазу на глаз. Спасибо еще раз!

Франц прикрепил картину в чехле к своему велосипеду и покатил вниз по улице. Беспощадный дождь решил здорово оторваться на нем за все те годы, что он сидел дома, погруженный в свой мир. Когда Франц остановился у ворот большого особняка, его одежда уже была тяжелее тела. Взяв в руки картину, курьер подошел к двери, до которой дождь уже не доставал, и прислонил ее к стене. Он уже хотел было поспешить обратно, но тут увидел конверт, приклеенный к двери. Внутри лежало несколько денежных купюр и небольшая записка.

Благодарю за работу. Ваши услуги мне еще понадобятся. Через два дня здесь же вас будет ждать очередная посылка с конвертом, которые нужно будет доставить по тому же адресу.

В 17.00

Милорд

Франц поднял брови. Где-то он уже слышал это имя… если он не ошибался, это был заказчик Александэра. Теперь понятно, чью картину он только что доставил. По возвращению в мастерскую надо будет попенять художнику за то, что тот делает свои шедевры такими большими и тяжелыми. Франц посчитал деньги. Здесь было больше, чем в его предстоящей зарплате за месяц, из которой, несомненно, вычтут немалую сумму за позднюю доставку того прибора. Он улыбнулся. Похоже, что он теперь не особо нуждается в этой конторе, посылающей его к отвратительным грубым людям, когда у него есть этот Милорд – заказчик-сказка, не требующий непосредственного контакта с курьером и щедро платящий за оказанные услуги. И, как-никак, он будет доставлять не какие-нибудь безделушки, а картины своего друга.

Мысленно желая всех благ ничего не подозревающему Стасу, Франц сел на свой велосипед и скрылся в дождевом тумане.

***

– И какой у него дом?

– Большой. Огороженный черным узорчатым забором. Больше деталей не помню, так как под таким дождем меня они мало волновали. А что это тебе так интересно?

– Да этот Милорд сам по себе очень… интересный. Непонятно, почему он так тщательно шифруется. Может, он просто немощный дряхлый старик?

– Может, он просто достаточно умен, чтобы не выходить на улицу в такой дождь? – проговорил Франц, стягивая мокрую толстовку через голову. – Кстати, как получилась картина?

– Ты знаешь, что я довольно самокритичен к своим творениям. Но вроде как довольно неплохо. По крайней мере, я не нарушил ни одну из его заповедей при работе над ней.

– Девушка спит на поляне в лесу… этот Милорд тот еще романтик!

– Да уж… И все-таки я рад, что именно ты будешь моим связующим звеном с этим типом.

– Ну, я постараюсь перехватывать доставку для и от Милорда первым… учитывая сумму, которую он оставляет курьеру «на чай»…

– Кстати… надеюсь, ты доставил картину в целости и сохранности?

– Ммм… да.

– Просто, насколько я помню, ты еще неважно катаешься на велосипеде.

– О, нет, ты что, я словно родился с педалями вместо ног, – закивал Франц, отгоняя воспоминание о столкновении с машиной.

– Ну и прекрасно. Что-ж, мне ничего не остается, как ожидать его следующего заказа… либо расторжения сотрудничества.

– Брось, ты не так безнадежен, – усмехнулся писатель. – Располагая такими денежными средствами, Милорд выбрал именно тебя. Значит, он все-таки что-то в тебе увидел.

Франц подлетел к зеркалу, попеременно прикладывая к телу две рубашки.

– Определенно, синяя, – подсказал ему Александэр, – А ты, собственно, куда собираешься в такую непогоду?

– Сегодня выпускной у Вероники в университете. Я обещал пойти с ней.

– Ох, там ведь несомненно будет этот мерзкий Эдуард…

– Он скорее забавный, чем мерзкий.

– Тебя не было рядом в тот момент, когда он на выставке рассказывал мне, как правильно рассасывать кусочек масла с пользой для голосовых связок. Благо, что я обладаю ангельским терпением.

Художник повернулся к мольберту и застыл в потрясении.

– Что это?

– Ах, я ведь совсем забыл тебе сказать, – спохватился Франц, застегивая пуговицы на рубашке, – у нас новая соседка на этаже. Снимает одна комнату напротив. Она заходила познакомиться, когда тебя не было, и попросила разрешения набросать что-нибудь на скорую руку на твоем листе. Говорила, что очень скучает по своему художественному прошлому. Тебе стоило бы с ней познакомиться.

– Уже знаком, – процедил сквозь зубы Александэр, срываясь с места и покидая комнату. На пол опустился рисунок ночного города, выполненный в серебристом цвете.

Кристина спокойно читала книжку, лежа на кровати, когда художник влетел к ней в комнату, заставив девушку вскрикнуть от испуга.

– Думаешь, я не знаю, что ты делаешь все это специально? Оставь меня в покое!

– Александэр, это просто совпадение! Я искала комнату поближе к месту учебы и узнала, что в этом здании бывшей школы аренда намного дешевле, чем в остальных местах.

– О, хочешь сказать, что я никогда не упоминал при тебе о том, что живу на Воронцова 17?

– Может и припоминал… – потупилась Кристина. – Я уже и не помню…

– Слушай, я не знаю, зачем ты ходишь за мной по пятам, и не хочу знать. Просто держись от меня подальше!

– Да кто за тобой ходит? – зарделась девушка, яростно сверкнув голубыми глазами. – Ты слишком много о себе возомнил, Александэр! И вообще… ты держись от меня подальше, понял?

– С удовольствием!

– Вот и прекрасно!

– Чудесно!

– Замечательно!

– Все, хватит! – воскликнул парень, с бешенством выскочив из комнаты. Кристина, подняв книгу с пола, села на кровать и долго смотрела на то место, где только что стоял Александэр.

Глава 5

Вероника обвила руки вокруг шеи Франца и нежно поцеловала его.

– Я рада, что ты пришел. Хоть я и догадываюсь, как тяжело для тебя находиться в подобном месте.

– После работы курьером меня не сильно удивишь. Хотя… – произнес Франц, провожая взглядом пьяного выпускника, несущегося с черным лифчиком.

– Все выпускники моего отделения захотели отпраздновать окончание университета в этом клубе, – закусила губу Вероника. – И большинство уже успело натворить здесь невесть что…

– Эээ… я вижу. Ты уверена, что хочешь оставаться тут? Мы можем прогуляться по ночному городу. Хотя, нет, забудь, что я сказал… старая привычка… я хочу вникнуть в прелести жизни общества.

– Только не переусердствуй… Ох, мне подруги машут, наверное, зовут фотографироваться… Я скоро, ладно?

Франц кивнул. Девушка убежала на другой конец зала, а писатель остался стоять под рвущими перепонки звуками музыки и резким запахом алкоголя, смешанного с духами. Как здесь неуютно… Он прошелся вдоль зала, стараясь не столкнуться с танцующими парами, и присел на мягкий кожаный диван, который сразу же обволок его в свои объятия. Не прошло и минуты, как рядом с ним плюхнулись парень с девушкой, каждый из которых пытался высосать как можно больше содержимого другого. Франц поднялся с дивана и отошел подальше, не заметив, как приблизился к танцполу. Какая-то девушка сразу же подхватила его и принялась кружить в бешеном ритме. Франц ужаснулся: через мгновение она уже прижималась к нему всем телом, крепко обхватив парня за плечи.

– Но… мы совсем не знаем друг друга… – пролепетал Франц.

– Да какая разница? – весело крикнула ему в ухо девушка. Она выхватила из чьих-то рук бокал с коктейлем и сунула Францу. – Держи, тебе нужно расслабиться! Пей!

– Но я не хо… – оборвался тот, когда розового цвета жидкость влилась ему в рот.

Вдох…

Через минуту Франц уже обнаружил себя на втором этаже клуба, в обнимку с каким-то парнем, который ломаным голосом говорил ему:

– И она даже не позвонила мне! Представляешь? Ей на меня глубоко…

Франц оторвался от незнакомца и поплыл по залу. Все было как в тумане. Он уже и не помнил, зачем здесь находится и сколько времени прошло. Похоже, его отравили… Этот убийца писателей добрался до него… Сколько времени у него осталось до того, как яд убьет его? В голову неожиданно врезалось имя «Вероника». Точно… нужно найти свою девушку. Он, шатаясь, спустился вниз по лестнице и начал искать знакомые черты лица. Неожиданно его кто-то схватил за локоть и потянул к себе. Франц оказался нос к носу с каким-то высоким парнем.

– Ты… ты ведь парень Вероники, да?

– Ну… да…

– Я искал тебя… – выдохнул парень, окунув Франца в облако перегара. – Знаешь, что… ты недостоин этой девушки. Слышишь? Недостоин.

– Да как ты…

– Захлопнись. Она рассказывала о тебе. Писатель там, все дела… Я не читаю книжки, понял? Мне глубоко… ик… на твои каракули. Это я должен быть вместе с ней. Вероника заслуживает большего, чем ты.

– Знаете, что… сударь… – проговорил Франц, стараясь сфокусировать взгляд на лице собеседника. – Я вызываю вас… на… дуэль…

Дикий хохот… размытые люди… открывающаяся дверь туалета… Франца швырнули на пол.

– Ну что, дуэлянт, попал ты у меня… – раздался голос парня сверху. Писатель почувствовал, как его схватили за волосы и прижали к холодному кафелю. Он не мог ничего сделать… он и не понимал, что должен сделать.

Вдруг раздался крик, и его отпустили. Перед глазами Франца мелькали два силуэта, один из которых с силой ударил обидчика писателя по лицу. Вновь туман… кто-то поднял его с пола… холодная вода брызнула на лицо…

– Ты не должен быть здесь, Франц. Этот мир не для тебя. Скоро с ним будет покончено, друг мой. Грядут перемены… революция начинается.

Франц открыл глаза. Вечерняя прохлада встретила его разум. Он вскочил и с потрясением огляделся, убеждаясь, что находится на крыше своего дома.

***

Александэр налил в стакан воды и, подойдя к кровати Франца, с мрачным лицом протянул его другу. Писатель примкнул губами к стеклу и, выпив содержимое, судорожно вздохнул.

– Еще.

Александэр вернулся к графину с водой и вновь наполнил стакан водой. Франц осушил и его.

– Еще…

– Слушай, встань и налей себе сам! Ведешь себя так, будто с войны вернулся.

– Хуже… – прохрипел Франц, откидываясь обратно на подушку, – я вернулся с самого богомерзкого места на этой земле.

– Не узнаю тебя! Как ты мог поддаться искушениям, которые проклинал всю жизнь?

– Да как-то само собой получилось…

– Почему мне кажется, что через тебя говорит Антуан? – развел руками художник, подходя к окну и раздвигая шторы.

– Это была очень странная ночь…

Франц поведал другу что произошло.

– Вот ты глупец. Тебя ведь могли покалечить. На дуэль он в клубе вызывает…

– Кто же меня спас? Я совсем не помню его лица… Похоже, он меня и оставил на крыше дома…

– Вот делать ему больше нечего. На крышу ты уж сам забрел, наверное.

Франц сел на кровати. Некоторое время напряженно размышляя, он повернулся к Александэру:

– Знаешь, а я, похоже, совсем забылся.

– Вот это уж точно.

– Рядом со мной такая девушка, за которой нужен глаз да глаз, а я занимаюсь какой-то ерундой.

– Да… что? О чем ты?

– О Веронике, конечно. Этот случай с ее ревнивым одногруппником или кем он там ей приходится, заставил меня задуматься над нашими отношениями. Они до ужаса хрупкие. Я могу в любой момент потерять ее.

– Франц, в тебе говорит твой волшебный напиток…

– Да какой напиток, уже утро… Нет, я серьезно. Я совсем не участвую в жизни Вероники. Не бываю в ее кругу общения…

– Уже побывал, хватит.

– …не знаю в лицо всех ее друзей и подруг. Я даже ни разу не ревновал ее к кому-либо! Она, вероятно, думает, что у нас все несерьезно. Что она свободна как ветер и может улететь в…

– Франц, послушай меня. Эта девушка сидела возле тебя день и ночь, ожидая, когда ты очнешься. Она ела раз в сутки и думать даже не хотела об экзаменах, висевших у нее на носу. О, она любит тебя так, как вряд ли может полюбить другая девушка. Единственная причина, по которой она держит тебя на расстоянии от своей жизни, состоит в том, что она просто боится ее пагубного влияния на твою психику. Впечатлительный ты наш…

– Но я не хочу, чтобы меня так оберегали! Я уже отлично себя контролирую.

Метод смены страха на презрение работает на ура!

– Да, но прошлой ночью ты зачем то продолжил цепочку и сменил презрение на опьянение…

– Не подтрунивай, а. В общем, похоже, что я расслабился.

Франц потянулся за телефоном и ужаснулся, когда увидел там с десяток пропущенных от Вероники.

– Похоже, я вчера ушел с вечеринки без предупреждения… она, наверное, жутко переживает! Надо съездить к ней.

Он вскочил с кровати и, держась за голову, принялся искать подходящую одежду в шкафу.

– Кстати, как там у тебя с Кристиной?

Александэр, только сделавший глоток кофе, громко поперхнулся.

– Откуда ты…

– О, брось. Я помню, что она была на твоей выставке, теперь она живет на нашем этаже. И описание больно уж подходит под ту девушку, с которой у тебя когда-то был непродолжительный роман.

– Никакого романа не было – отрезал Александэр. – Лишь мимолетное влечение, навязанное ее таблетками.

– Александэр, эти слова можешь придержать для нее. Но зачем скрывать от меня правду?

– Давай-ка без лукавых намеков… у тебя тут светится пропущенный вызов от Константина… это тот самый сыщик?

– Криминалист – поправил Франц, накидывая пальто на плечи. – Интересно, что он хотел… быть может, того Отравителя поймали… перезвоню ему, когда встречусь с Вероникой.

***

«Великолепная картина. Вы оправдали мои ожидания».

Александэр улыбнулся, читая эти слова на экране ноутбука.

«Но оставим комплименты. Ваша следующая работа не требует отлагательств и должна быть готова через 36 часов»

Улыбка сползла с лица художника. У этого человека есть какие-либо границы бестактности? Меньше двух дней на написание картины маслом!

«В этот раз мы перенесемся на городской ландшафт, а именно на улицу Набокова, дом 24, этакое здание-отголосок прошлого».

Пальцы Александэра забегали по клавишам. Через мгновение он уже смотрел на фотографию этого дома в интернете. Пятиэтажное здание грязно-желтого цвета действительно уже видало виды – даже издалека было видно потрескавшуюся краску, обветшалые деревянные окна и накренившуюся набок крышу.

«Перед фасадом этого дома вновь должна быть нарисована спящая девушка. Блондинка в желтом пальто. Думаю, игру цветов в вашей следующей работе вы уже уловили».

Александэр сомневался, что два желтых объекта неподалеку друг от друга каким-то образом могут напоминать игру цветов, но решил не придираться к чудаковатому Милорду по каждому поводу. Потому что поводов было уже более чем достаточно.

«Время суток – ранний вечер. Было бы неплохо дополнить асфальт несколькими лужами и присыпкой из сухих желтых листьев. Удачи, Александэр»

Дверь открылась, и в комнату ввалился Франц с коробкой в руках.

– Наконец-то! Милорд уже прислал мне следующее задание, а у меня даже нет перед собой портрета нужной девушки!

– «Милорд прислал…» Знал бы ты, как нелепо это звучит, – фыркнул писатель, положив посылку на стол.

– Где тебя носит? Или ты еще не пришел в себя после того бурного дня?

– Я заглянул к Веронике, хотел проведать ее.

– Ты ездишь к ней каждые три часа. Франц, успокойся, никто ее не украдет.

– Не говори того, чего не знаешь. Она умудряется посещать уроки вокала, курсы английского языка и репетиции в театре каждый день, и в каждом из этих мест вокруг нее вьются эти… эти…

– Их обычно называют «парнями», Франц, и ты, кстати, один из них. Почему же ты раньше их не замечал рядом со своей девушкой?

– Не знаю… наверное, я даже не допускал такой мысли, что кто-то, помимо меня, может испытывать симпатию к Веронике.

Александэр возвел глаза к небу.

– Конечно, привлекательная общительная девушка совсем никому не интересна. Иногда я просто поражаюсь твоей наивности.

– Наверное, я все еще накладываю эскизы своего внутреннего идеального мира на эту суровую действительность… там-то нет соперничества за сердце дамы. Оно всегда принадлежит тебе. И в моем мире быть наивным это не стыдно.

– Во-первых, хватит использовать выражения «мой мир, твой мир» и тому подобное – ты, как я помню, уже определился. Никаких виртуальных форм бытия помимо нашей реальности. И, во-вторых, здесь, дружок, твоей наивностью либо будут пользоваться другие, либо она сама будет использовать тебя. Так что избавься от нее. И, да, возможно приглядывать за Вероникой не такая уж и плохая идея, но, прошу, не увлекайся.

Художник открыл коробку и достал оттуда свернутый в рулон лист бумаги.

– Красивая, – заметил Франц, склонившись над рисунком, – И он опять хочет, чтобы она спала?

– Разумеется, – саркастично отозвался Александэр, прижимая уголки портрета баночками с краской, чтобы лист вновь не свернулся. – Возможно, он стеснительный закомплексованный сын богатенького папы, который боится смотреть в глаза девушкам. Но, самое интересное то, что краска довольно свежая. Этот рисунок сделан пару часов назад и не исключено, что самим Милордом.

– Я не понимаю, зачем он так осложняет весь процесс? Вместо портрета можно было прислать по электронной почте фотографию, если конечно образы девушек реальны… да и если он действительно сам умеет рисовать, то зачем ему ты? Почему сразу не перенести девушку на желаемый пейзаж?

– Поверь мне, Франц, эти и еще десятки других подобных вопросов я уже не раз себе задавал… возможно, когда-нибудь я получу на них вразумительные ответы, а возможно и нет. В любом случае… словами картину не напишешь.

– Намек понял, сударь, – поклонился Франц и удалился из мастерской. Когда он вышел из дома, в лицо ему ударил порыв холодного ветра с капельками дождя. Очередная пасмурная погода. Франц дошел до набережной и размеренным шагом двинулся по ней. Что-то беспокоило его, и он не мог понять, что именно. Он чувствовал, что его жизнь как будто свернула не туда и теперь несется в бездну. Что же он упустил… Франц напряженно думал, составляя в голове список вещей, которые могли засесть в его душе. О, их было более, чем достаточно: несправедливо обвиненный в убийстве Антуан, Вероника, которую Франц боялся потерять; работа курьером, которая хоть и обернулась для него выгодным сотрудничеством с Милордом, все же не приносила ему никакого удовольствия; ну и, конечно же, убийца писателей, поимка которого означала бы свободу его другу. Он так и не перезвонил Константину, хотя тот оставил с десяток пропущенных вызовов. Франц достал из кармана телефон и, вместо того, чтобы набрать нужный номер, начал вертеть его в пальцах. Какое жгучее желание размахнуться и выкинуть эту штуку в реку… О, да, Франц прекрасно понимал, что его ненависть к действительности никуда не делась. И теперь, будучи не в состоянии пробиться наружу через фальшивый образ смирившегося с этой жизнью писателя, эта ненависть отравляла ему душу не хуже аконита, растекаясь по жилам в своей тягучей густой консистенции.

Франц почувствовал необходимость закричать. Он остановился, поднял голову вверх на яркое серое небо, где-то в котором потерялось солнце, и испустил протяжный вопль. Проходившие мимо прохожие в недоумении шарахнулись от парня. Франц глубоко вздохнул. Обычно после этого становится легче, говорят психологи. Легче не стало. Франц вновь посмотрел на телефон в своей руке. Позвонить Веронике? Ну нет, она и так уже наверное устала от него… Навестить Антуана? И опять пятнадцать минут улыбаться музыканту в лицо и притворяться, что все нормально, все так, как и должно быть? Или же вернуться в мастерскую, где Александэр уже вовсю наполняет пространство комнаты резким запахом красок? Художник не вымолвит ни слова, пока не закончит работу над очередной картиной. И мысли снова вернулись к Константину. Франц набрал нужный номер.