Текст книги "Мечты сбываются"

Барбара Картленд
Мечты сбываются

Все персонажи и ситуации в книге вымышленные и никак не связаны с реальными людьми или событиями

«Розовая серия» Барбары Картленд

Барбара Картленд была необычайно плодовитой писательницей – автором бесчисленных бестселлеров. В общей сложности она написала 723 книги, совокупный тираж которых составил более миллиарда экземпляров. Ее книги переведены на 36 языков народов мира.

Кроме романов, ее перу принадлежат несколько биографий исторических личностей, шесть автобиографий, ряд театральных пьес, книги, которые содержат советы, относящиеся к жизненным ситуациям, любви, витаминам и кулинарии. Она была также политическим обозревателем на радио и телевидении.

Первую книгу под названием «Ажурная пила» Барбара Картленд написала в возрасте двадцати одного года. Книга сразу стала бестселлером, переведенным на шесть языков.

Барбара Картленд писала семьдесят шесть лет, почти до конца своей жизни. Ее романы пользовались необычайной популярностью в Соединенных Штатах. В 1976 году они заняли первое и второе места в списке бестселлеров Б. Далтона. Такого успеха не знал никто ни до нее, ни после.

Она часто попадала в Книгу рекордов Гиннесса, создавая за год больше книг, чем кто-либо из ее современников. Когда однажды издатели попросили ее писать больше романов, она увеличила их число с десяти до двадцати, а то и более, в год. Ей тогда было семьдесят семь лет.

Барбара Картленд творила в таком темпе в течение последующих двадцати лет. Последнюю книгу она написала, когда ей было девяносто семь. В конце концов издатели перестали поспевать за ее феноменальной производительностью, и после смерти писательницы осталось сто шестьдесят неизданных книг.

Барбара Картленд стала легендой еще при жизни, и миллионы поклонников во всем мире продолжают зачитываться ее чудесными романами.

Моральная чистота и высокие душевные качества героинь этих романов, доблесть и красота мужчин и прежде всего непоколебимая вера писательницы в силу любви – вот за что любят Барбару Картленд читатели.

Когда влюбленные мечтают о любви, их мечты сбываются.

Барбара Картленд

Глава первая
1913 год

– Согласны ли вы, Серена Мэри, взять в мужья…

Невеста была настоящей красавицей, и все присутствующие в церкви сошлись на том, что выглядит она просто прелестно.

Хотя она уже была далеко не юной, глаза ее сверкали столь же ярко, как роскошные бриллианты на шее.

Ее жемчужного цвета атласное платье, сшитое по последней моде, подчеркивало статную фигуру, стройную, несмотря на возраст. Юбка обтягивала ее бедра, струясь складками вниз. Лиф с длинными рукавами был обильно украшен дорогими кружевами.

«Нет! Нет!» – думала Люсия, наблюдая за тем, как счастливые новобрачные, глядя друг другу в глаза, обмениваются супружескими клятвами.

Ей очень не хотелось присутствовать на свадьбе, и, будь у нее хотя бы малейшая возможность предотвратить ее, она без колебаний воспользовалась бы ею.

«Мама, как ты могла? – отчаянно хотелось крикнуть ей во весь голос и при этом не расплакаться. – Ведь еще и года не прошло после смерти папы, в которой повинен… этот человек».

Не многие из тех, кто присутствовал в этот день в церкви, не согласились бы с первой частью ее утверждения, как, впрочем, и со второй.

Обитатели Шилборо отличались консервативностью и по-прежнему неуклонно соблюдали траурный ритуал, а потому леди Серена Маунтфорд столкнулась с явным осуждением, когда объявила, что по прошествии едва одиннадцати месяцев после безвременной гибели лорда Маунтфорда на борту лайнера «Титаник» во время его первого плавания намерена выйти замуж во второй раз.

– Она же еще должна носить траур, – перешептывались жители деревни, когда она проносилась мимо в сверкающем «роллс-ройсе», по-прежнему кутаясь в черное шерстяное пальто – несомненный признак вдовства. Автомобиль – «Серебряный призрак»,[1]1
  «Серебряный призрак» (Rolls-Royce 40/50HP «Silver Ghost») – автомобиль премиум-класса британской компании «Роллс-Ройс» (1907). Название получил благодаря бесшумной работе двигателя. Один из самых роскошных автомобилей, который могли приобрести только очень богатые люди; для этих машин обычно нанимали шофера. (Здесь и далее примеч. перев., если не указано иное.)


[Закрыть] одна из последних моделей – был радостью и гордостью лорда Маунтфорда.

«Роллс-ройс» лорда Маунтфорда был одним из тех немногих самодвижущихся экипажей, которые можно было встретить в этой части Хартфордшира. Но куда больше местных жителей шокировало то, что он управлял им сам.

Викарий продолжил свадебную церемонию, а Люсия опустила взгляд на букетик весенних цветов, перевязанный атласной лентой.

Разве плохо им было одним, без сэра Артура Мак-Аллистера?

Она вспомнила тот страшный день, когда получила каблограмму[2]2
  Телеграмма, передаваемая по подводному кабелю. (Примеч. ред.)


[Закрыть] от поверенного семьи из Лондона, в которой сообщалось о гибели лайнера компании «Уайт Стар»[3]3
  «Уайт Стар Лайн» (англ. White Star Line) – крупнейшая британская судоходная компания конца XIX – начала XX века, которой принадлежал «Титаник».


[Закрыть] по пути в Нью-Йорк.

Люсия в саду любовалась нарциссами, покрывавшими склоны пологих холмов поместья Бингем-холл.

Она очень любила весну.

День тогда выдался поистине замечательный. Певчие птицы весело выводили трели, и Люсия как раз раздумывала над тем, не переодеться ли ей в костюм для верховой езды, когда жуткий стон, похожий на вой раненого зверя, донесся через французские окна[4]4
  Французское окно – двустворчатое, доходящее до пола и открывающееся наружу окно.


[Закрыть] гостиной, где занималась вышивкой ее мать.

– Мама! – в тревоге прошептала Люсия. Девушка побежала по лужайке к дому так быстро, как только позволяла ее узкая, по моде, юбка, и распахнула стеклянные двери.

Леди Маунтфорд сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, на софе. По лицу ее текли слезы, у ног лежала скомканная каблограмма, а на лице Монсона, дворецкого, был написан ужас.

– Мисс Люсия, хвала Господу, – прошептал он, завидев Люсию.

– Мама! Мама! Что случилось? – вскричала девушка, обнимая мать.

Слезы душили леди Маунтфорд, и она не могла говорить. Прикрыв лицо ладонью, она слабым жестом указала на каблограмму на полу.

– О нет… – прошептала Люсия, поднимая листок бумаги.

Она прочла:

«Прошу срочно связаться со мной тчк Титаник затонул тчк В первом списке выживших лорда Маунтфорда нет тчк Генри Урвин».

Прочитав эти слова, Люсия почувствовала, как кровь стынет у нее в жилах. Мистер Урвин был их добрым другом и поверенным семьи.

Они обе, и Люсия, и ее мать, с большой неохотой дали согласие на поездку лорда Маунтфорда в Нью-Йорк. По совету сэра Артура Мак-Аллистера, своего делового партнера, он сделал вложения в несколько фабрик в штате Нью-Йорк.

Сжимая в дрожащей ладони каблограмму, в тот миг Люсия и представить себе не могла, какую роль еще предстоит сыграть сэру Артуру в их жизни.

– Мама, – откашлявшись, произнесла она, пытаясь взять себя в руки. – Ты уже звонила мистеру Урвину?

– Ах, Люсия, я не могу этого сделать! Что, если он не спасся?

– Мама, мистер Урвин сообщает, что его имени нет в первом списке спасенных, но это совсем не значит, что он погиб.

– Люсия, меня с самого начала этой его поездки не покидали дурные предчувствия. Я словно заранее знала о том, что она обернется катастрофой.

Люсия судорожно сглотнула.

Ей нужно собрать всю свою волю в кулак и позвонить мистеру Урвину. Она должна это сделать.

– Мостон, немедленно попросите Бриджет принести маме нюхательные соли, – распорядилась она, стараясь сохранять спокойствие.

– Очень хорошо, мисс, – повиновался тот, даже не пытаясь скрыть облегчения.

Мостон служил лорду Маунтфорду уже долгие годы и считал его хорошим хозяином. Но что принесет слугам Бингем-холла столь неожиданный поворот трагических событий?

Люсия расхаживала взад-вперед по гостиной в ожидании Бриджет. Очень скоро та вошла в комнату, держа в руках небольшой флакончик с нюхательными солями, который на протяжении вот уже многих лет оставался неизменным спутником матери.

Леди Маунтфорд отличалась чрезвычайно деликатной организацией, и для того, чтобы она лишилась чувств, требовалось совсем немного. Неожиданный раскат грома, резкий толчок экипажа… даже слуги научились вести себя так, чтобы она слышала, как они входят в комнату, из опасения вызвать у нее обморок.

Бриджет тут же засуетилась вокруг своей хозяйки, стараясь успокоить ее.

– Вот так, миледи. Сделайте глубокий вдох и понюхайте соль. Совсем скоро вам станет лучше.

Люсия тем временем, закусив губу, бесцельно перебирала кисточки абажура. Достанет ли у нее мужества выйти в холл и снять трубку телефона?

Она бы, пожалуй, предпочла взять «роллс-ройс» и отправиться в Лондон, в контору мистера Урвина, чтобы лично повидать его, но не могла оставить мать одну.

Время шло, а Люсия все пыталась успокоить сердце, которое готово было выпрыгнуть из груди.

Наконец с деланным спокойствием она вышла в холл.

Телефон был установлен в поместье совсем недавно по настоянию отца, которого сильно беспокоило состояние здоровья ее матери, и Люсия подумала: в том, что источником тревоги и беспокойства теперь послужил он сам, а не его супруга, есть какая-то злая ирония.

Она подняла трубку, поднесла ее к уху и после короткой паузы услышала, как на коммутаторе ответили:

– Да, миледи?

– Говорит мисс Маунтфорд, Джойс, – негромко сказала она, узнав телефонистку по голосу. – Вы не могли бы соединить меня с номером Ченсери 212?

– Одну минутку, мисс Маунтфорд.

Наконец на другом конце провода она услышала голос одного из клерков мистера Урвина.

– Алло, – громко сказала она, поскольку слышимость была отвратительной. – Я могу поговорить с мистером Урвином? Это мисс Маунтфорд из Шилборо.

Клерк положил трубку, и она погрузилась в тревожное ожидание, пока наконец не услышала голос поверенного:

– Здравствуйте, мисс Маунтфорд.

– Мистер Урвин. Мы получили вашу каблограмму. Папа…

– Мне очень жаль, что я вынужден сообщить вам дурные известия, мисс Маунтфорд. Впервые мы услышали о несчастье, когда узнали, что в конторе Ллойда зазвонил колокол с «Лутины».[5]5
  Колокол с «Лутины» висит в страховом зале Ллойда, его сняли с корабля «Лутина», утонувшего в Северном море в 1799 году. В него ударяли один раз, если корабль утонул, и два – когда приходили хорошие новости. Известия предназначались для брокеров и поручителей корпорации Ллойда. После удара колокола прекращались все операции по страхованию судна.


[Закрыть] Полагаю, сообщение о кораблекрушении будет помещено в завтрашних газетах. Ужасная, просто ужасная трагедия!

– Вы сказали, что папы не было в первом списке выживших. Известно ли вам что-либо еще?

– Один из моих сотрудников сейчас находится в штаб-квартире компании «Уайт Лайн». Он вернется, как только узнает что-либо конкретное. Они выпускают списки спасенных по мере того, как те добираются до суши. Он говорит, что контору компании осаждают толпы родственников. Одному Господу известно, что там будет твориться завтра, когда газеты опубликуют отчеты о случившемся.

– Но папа…

– Моя дорогая, можно надеяться на то, что он благополучно спасся. Судя по всему, больше всего жертв среди команды и пассажиров второго, третьего и четвертого классов. А первые выжившие – почти исключительно пассажиры первого класса.

Люсия заколебалась – ей уже доводилось бывать на пароходах, и она читала истории о кораблекрушениях. Разве не руководствуются моряки в таких случаях правилом – детей и женщин следует спасать в первую очередь?

– Числятся ли в первых списках пассажиры-мужчины? – неуверенно поинтересовалась она.

На другом конце линии воцарилась долгая пауза, и сердце у Люсии сжалось от дурного предчувствия. Ей вдруг стало нечем дышать.

Наконец мистер Урвин ответил:

– Очень мало. Мне бы не хотелось внушать вам опасения без веских на то оснований, но я хотел, чтобы вы узнали об этом до того, как прочете репортажи в газетах. На восточном побережье Америки еще утро, и мы, без сомнения, продолжим получать новые сведения.

Поблагодарив его, Люсия положила трубку. Самые разные мысли роились у нее в голове.

«Если с папой что-нибудь случится, я никогда не прощу сэра Артура Мак-Аллистера за то, что он обрек его на смерть», – решила она, возвращаясь в гостиную.

Мать лежала на софе, обложившись подушками. Вокруг нее по-прежнему суетилась Бриджет, пытаясь уговорить хозяйку выпить немного бренди.

– Всего один глоточек, миледи. Это поможет вам успокоить нервы.

Леди Маунтфорд открыла глаза и увидела в дверях Люсию.

– Люсия! – вскричала она. – Что он сказал?

– Пока нет никаких известий, мама. Но мистер Урвин говорит, что еще не все спасенные добрались до суши. Как только у него появятся какие-либо новости, он немедленно свяжется с нами.

– Мне кажется, я не переживу, если он…

– Тише, мама. В неизвестности есть надежда.

Но на сердце у нее была пустота. В глубине души Люсия уже знала, что отец погиб.

* * *

Потянулись мучительные и страшные в своей неопределенности недели. Люсия ухаживала за слегшей матерью, и обе с нетерпением и страхом ждали новостей. И вот 30 апреля мистер Урвин лично прибыл из Холборна в Шилборо, чтобы сообщить печальные известия.

– Он погиб как герой, – сказал он, и леди Маунтфорд разрыдалась, а Люсия принялась успокаивать ее.

– Судя по всему, лорд Маунтфорд уступил свое место в спасательной шлюпке какой-то женщине из второго класса с ребенком. Его тело было найдено в море и идентифицировано по письму в бумажнике.

– Нам придется плыть в Америку, чтобы привезти его домой? – спросила Люсия, взяв себя в руки, пока рядом заливалась слезами безутешная мать. – Мама и слышать не желает о том, чтобы его похоронили на американском кладбище. В газетах уже писали, что некоторые жертвы кораблекрушения должны быть похоронены в Новой Шотландии или даже в море.

– Через несколько недель тело будет доставлено в Англию, – заверил ее мистер Урвин, лицо которого было серым как пепел. – Я уже нанял за свой счет катафалк, который доставит его от вокзала Юстон[6]6
  Юстон – большой лондонский вокзал.


[Закрыть] в Бингем-холл. В знак уважения к покойному я не позволю вам понести расходы еще и за эту церемонию.

Мистер Урвин сдержал слово. Через несколько недель лорд Маунтфорд вернулся домой, в Бингем-холл.

На похоронах, которые состоялись несколько дней спустя, Люсия в молчании застыла перед алтарем на том же самом месте, где стояла сейчас, глядя, как ее мать выходит замуж за мужчину, которого она считала виновным в безвременной смерти своего отца.

«Я его ненавижу! Как же я его ненавижу! – говорила она себе, пока преподобный отец Браун продолжал службу. – Если бы не он и его дурацкие планы, папа сегодня был бы жив».

– Я объявляю вас мужем и женой.

Сэр Артур наклонился и поцеловал свою новую жену в щеку. Орган грянул торжественным гимном, но Люсия его уже не слышала.

Кипя негодованием, она смотрела, как новоиспеченная леди Мак-Аллистер идет к выходу из церкви, улыбающаяся и счастливая.

Люси заметила, что некоторой части присутствующих было совсем не до улыбок. На лицах многих родственников, собравшихся в церкви, было написано неудовольствие. Быть может, они тоже вспоминают о том, что только в минувшем году они съезжались сюда, дабы присутствовать на похоронах ее отца?

«Не могла же мама так быстро забыть отца! – думала Люсия, выходя на свет весеннего солнца. – Мы ведь стоим в нескольких шагах от его могилы».

Но новая леди Мак-Аллистер не удостоила величественную могилу с надгробным памятником, видневшуюся справа от входа в церковь, и беглого взгляда.

«Как жаль, что не хлынул ливень, – не унималась Люсия, глядя, как мать и отчим подходят к надраенному до блеска «роллс-ройсу», украшенному гирляндами ради такого случая. Новый шофер, Бриггс, распахнул перед ними дверцу и отдал честь, пока они залезали внутрь.

«К чему эта целая куча новых слуг? – возмущалась про себя Люсия. – Нанимать шофера не было никакой нужды. С этой обязанностью прекрасно справлялся и Джек, старший грум».

Но она понимала, что, приведя с собой новых слуг, сэр Артур утверждает свою власть. Ее раздражало, что отныне он будет главным в Бингем-холле, где испокон веку властвовали и правили Маунтфорды. Но у Люсии не было ни братьев, ни сестер, и, учитывая возраст матери, едва ли можно было надеяться, что они когда-либо появятся.

«Пожалуй, хотя бы за это мне следует быть благодарной», – думала она, поднимаясь в изящное белое ландо.[7]7
  Ландо – легкая четырехместная повозка со складывающейся вперед и назад крышей.


[Закрыть] Оно было нанято специально ради такого случая, чтобы показать обитателям Шилборо, что сэр Артур отныне становился силой, с которой следует считаться.

Люсия смотрела, как с негромким ворчанием завелся двигатель «роллс-ройса». Интересно, подумала она, каково это – оказаться за рулем авто? И так же волнительно, как, например, сидеть верхом на Старлайте, когда он галопом мчится по пологим холмам?

Обратный путь в Бингем-холл пролегал через деревню. Если счастливые новобрачные надеялись, что улицы будут заполнены празднично одетыми и приветствующими их цветами и улыбками жителями, то их ожидало разочарование.

Несколько угрюмых мужчин наблюдали, как авто с негромким урчанием катилось по центральной улице. Многим было любопытно посмотреть на самодвижущийся экипаж, поскольку в здешних краях зрелище это было редким. Детвора вприпрыжку бежала за автомобилем, крича от восторга, но малыши были единственными, на чьих лицах появились улыбки.

«Они все уверены, что мама совершила глупость», – подумала Люсия, обеими руками держась за борта открытой коляски.

А Бингем-холл с самого утра гудел, как потревоженный улей. Слугам пришлось довольствоваться минимумом сна или же не спать вовсе, поскольку приготовления к роскошному банкету, который должен был состояться в бальной зале, начались заранее.

В саду был разбит шатер, дабы гости могли выйти на свежий воздух и полюбоваться нарциссами и примулами. Люсия с горечью вспоминала, какое наслаждение доставляли ей цветы еще прошлой весной, до того, как ее прежний мир разлетелся вдребезги.

После похорон лорда Маунтфорда ее мать слегла с заболеванием, вылечить которое доктора оказались не в силах.

Медицинские светила с Харли-стрит один за другим перебывали в Бингем-холле, выписывая счета на внушительные суммы.

Люсии помимо воли пришлось заняться их оплатой, но эта процедура оказалась для нее внове, и она решительно не понимала, как заниматься бухгалтерией.

Ей казалось неправильным, что она ведет дела с отцовским банком, и когда оттуда пришло письмо, уведомлявшее ее о том, что они более не примут к оплате ни одного чека, пока на счет не будет внесена достаточная сумма, она попросту не знала, к кому обратиться за помощью и советом.

К счастью, свое надежное плечо вновь подставил Генри Урвин, а вскоре и мать начала демонстрировать симптомы выздоровления. В это время, тянувшееся невыносимо долго, сэр Артур сделался в Бингем-холле частым гостем.

Поначалу Люсия никак не могла поверить, что мать принимает его по доброй воле, но, когда сэр Артур заявил, что желает обсудить деловые предприятия отца, ей нечего было возразить.

Она прекрасно помнила о письмах из банка, которые теперь благополучно переадресовывала мистеру Урвину.

Внутренний голос подсказывал ей, что дела идут далеко не блестяще, но вплоть до того дня, когда о том же самом ей заявил мистер Урвин, она старательно гнала от себя подобные мысли.

* * *

– Люсия, ты сегодня замечательно выглядишь.

Отвлечься от невеселых мыслей Люсию заставил голос Джеффри Чарльтона, брата одной из ее ближайших подруг, Эммелин.

Он взял ее руку и поцеловал.

– Какая холодная у тебя ладошка! – заметил он. – Пожалуй, прогулка в ландо в середине марта была не самой лучшей идеей!

Люсия расхохоталась.

Она была очень привязана к Джеффри, хотя для нее он всегда оставался всего лишь непослушным, озорным младшим братом Эммелин.

– Да, я немного замерзла, – призналась она. – Пожалуй, надо попросить Мостона принести мне накидку потеплее.

– Служба была превосходна, не так ли? А твоя мама выглядела просто прелестно.

– Джеффри, обычно ты не отличаешься таким тактом.

– Это не в моем стиле – комментировать столь поспешное замужество, – злорадно добавил Джеффри.

– Ты только что сделал это, – возразила Люсия. – А теперь проводи меня в бальную залу, пожалуйста. Иначе я стану легкой добычей кого-либо из приятелей сэра Артура.

– Он ведь с севера, не так ли?

– Да, из Манчестера, – подтвердила Люсия, когда они уже шли в бальную залу. – Ему там принадлежит фабрика, но также есть инвестиции в Америке и Южной Африке.

– С такой-то фамилией у него в роду наверняка есть шотландские предки.

– Полагаю, что так, хотя и очень дальние. Мама отозвалась на этот счет как-то неопределенно и уклончиво, когда я спросила об этом.

– Клянусь честью, в его бороде видна рыжина, – с кривой улыбкой заметил Джеффри, – и потому он хотя бы отчасти шотландец!

Люсия была очень рада, что Джеффри пришел на свадьбу, поскольку Эммелин вынуждена была остаться дома из-за сильной простуды, которая донимала подругу вот уже целую неделю.

– Джеффри, будь добр, проводи меня к столу, – попросила Люсия, когда они вошли в величественную бальную залу, поражавшую роскошным убранством, на столах в которой стояли серебряные канделябры и вазы с цветами.

– Мама не спала полночи, расставляя их, – сообщила своему спутнику Люсия. – Она настояла на том, чтобы самой составить как можно больше цветочных композиций, хотя и знала, что здоровье ее может пошатнуться. Это одно из ее увлечений.

В эту минуту Люсия подошла к верхнему столу, за которым уже сидели мать и отчим. Мать одарила ее ослепительной улыбкой и похлопала ладонью по стулу рядом с собой.

– Твое место здесь, дорогая, а ты, Джеффри, сидишь за столом с моей сестрой.

Джеффри вежливо улыбнулся ей и распрощался с Люсией, пообещав непременно вернуться.

Она села на стул, с сожалением думая о том, что Джеффри не смог остаться с ней. Вместо него ее соседом по обеденному столу оказался глухой двоюродный дедушка Губерт. Чтобы попасть сюда, ему пришлось проделать долгий путь из Лондона, и он был явно поражен тем, что его племянница выходит замуж во второй раз.

– Мужчине нужна жена! – громыхнул он. – Я сам был женат трижды, но ни одна леди не пожелает теперь взять в мужья такого старика, как я.

Люсия решила, что ему, наверное, никак не меньше семидесяти пяти, и в отсутствие других собеседников даже прониклась к нему симпатией и сочувствием.

– Мне и даром не нужна молодая жена, – продолжал он после того, как было подано первое блюдо. – Я предпочитаю более зрелых женщин.

Люсия вдруг поняла, что улыбается, хотя и понимала, что он вовсе не собирался развлекать ее.

Во время банкета, состоявшего из пяти блюд, Люсия искоса наблюдала за своим отчимом.

Он был высоким и хорошо сложенным мужчиной, не склонным к полноте, а лицо его нельзя было назвать ни уродливым, ни привлекательным. Его каштановые волосы уже начали седеть, и он носил окладистую бороду, делавшую его похожим на настоящего морского волка.

«Какая жалость, что это не он оказался на борту “Титаника”, – кипела она от негодования, глядя, как сэр Артур весело смеется чему-то вместе с матерью. – Неужели мама не видит, каков он на самом деле? Должно быть, он до невозможности счастлив приобрести еще один участок земли для великой империи Мак-Аллистера».

Хотя отчим с гордостью носил титул, Люсия прекрасно знала, что он удостоен всего лишь звания рыцаря. И еще она не сомневалась в том, что, породнившись с семейством Маунтфордов, он рассчитывал возвысить и свое имя.

И тут ей в голову пришла неожиданная мысль. А что будет с ней, если ее мать умрет? Может ли она сама остаться без гроша? Ведь наверняка мама не завещает поместье и те немногие деньги, что у них еще остаются, своему новому супругу?

Раздумывая о собственной судьбе, Люсия погрузилась в угрюмое молчание. Ей отчаянно хотелось оказаться где-нибудь в другом месте, чтобы не улыбаться через силу и не делать вид, что у нее все в порядке, когда на самом деле она чувствовала себя жалкой и несчастной.

Когда невыносимо долгий ужин наконец закончился, Люсия извинилась и поднялась наверх, чтобы переодеться. Горничная, Мэри-Энн, уже поджидала ее с отутюженным бальным платьем наготове.

Как бы Люсии ни хотелось изобразить головную боль и остаться в своей комнате, девушка понимала, что не может себе этого позволить.

– Ее милость выглядит такой счастливой! – вздохнула Мэри-Энн, расчесывая волосы Люсии. – Как странно и непривычно, что в доме появится новый хозяин, не так ли?

– Он никогда не заменит мне папу, – угрюмо пробормотала Люсия.

Мэри-Энн залилась румянцем, сообразив, что ее реплика совершенно неуместна.

– Прошу прощения, мисс. Я не хотела оскорбить вас.

– Все в порядке, Мэри-Энн. Бингем-холл все еще принадлежит маме, и, даже сменив фамилию, она по-прежнему остается представительницей клана Маунтфордов.

– Да, мисс.

Укладывать прическу Люсии Мэри-Энн заканчивала уже в полном молчании. Говоря по правде, ее никоим образом не волновали внешность и манеры нового хозяина Бингем-холла, как, кстати, и большинство остальных слуг. Они считали его торговцем-выскочкой, который лишь воспользовался представившейся возможностью, чтобы подняться по социальной лестнице.

Слуги в Бингем-холле придерживались довольно старомодных взглядов и гордились тем, что верой и правдой служат настоящим аристократам. И некоторые из них полагали, что с приходом сэра Артура статус поместья может понизиться.

К тому времени как Люсия сошла вниз, бальную залу уже освободили для танцев. Гости переместились в сад, под навес, и до ее слуха долетели звуки инструментов, которые настраивали музыканты.

Люсия издали заметила Джеффри Чарльтона, пробиравшегося сквозь толпу ко входу в бальную залу, и быстрым шагом направилась к нему.

– Люсия! Как тебе удается выглядеть еще очаровательнее, чем прежде?

– Джеффри, прибереги свои комплименты для тех, кто готов в них поверить, – с улыбкой парировала она.

– Полноте, если уж я не могу попрактиковаться в искусстве лести на восхитительной подруге своей дорогой сестры…

– Джеффри, ты должен пообещать, что пригласишь меня на первый танец. Я не хочу, чтобы ужасные друзья моего отчима сочли, будто имеют на это право.

– С превеликим удовольствием, но, Люсия, милая моя, мне показалось или я действительно уловил намек на презрение в твоем отношении к отчиму?

– Ты прекрасно знаешь, что именно его я считаю виновным в смерти папы, – отозвалась она, одарив его холодным взглядом. – Если бы не он и его дурацкие инвестиционные проекты, папа до сих пор был бы жив.

Джеффри вздохнул и взял Люсию за руку.

– Но кто сказал, что твой отец не мог бы погибнуть в аварии на своем проклятом автомобиле, которым он к тому же предпочитал управлять сам? Дорогая моя, я верю, что, когда Господь Всемогущий решает, что кому-либо из нас настало время присоединиться к нему, мы должны повиноваться!

– Это крайне фаталистический взгляд на жизнь, Джеффри.

– Тем не менее попробуй утешиться этой мыслью, какой бы мрачной она сейчас тебе ни представлялась. Но я прекрасно понимаю, почему ты не желаешь допустить его в свою семью – он ведь не один из нас, не так ли?

– Да, Джеффри, ты прав. Но мы не должны порицать его только за то, что его отец был красильщиком. Он трудился не покладая рук, чтобы стать владельцем текстильной фабрики, на которой поначалу был всего лишь наемным рабочим…

На лице симпатичного молодого человека отразилось легкое презрение, но потом он вспомнил, что Люсия всерьез увлеклась новомодными веяниями, не позволявшими смотреть на представителей рабочего сословия свысока.

– Этак ты сейчас заявишь мне, что поддерживаешь суфражисток,[8]8
  Суфражистки – участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав. Также суфражистки выступали против дискриминации женщин в целом в политической и экономической жизни. Движение суфражисток получило распространение в конце XIX – начале XX веков.


[Закрыть] – насмешливо улыбнулся он, когда они заняли свои места на танцполе.

– Я убеждена, что замужние женщины должны иметь право голоса. Разве не мы, в конце концов, рождаем мужчин на свет?

Джеффри расхохотался.

– Не сомневаюсь, что ты жалеешь о том, что это не ты подожгла фитиль бомбы,[9]9
  Воинствующая английская суфражистка Э. Дэвидсон в 1913 году подложила бомбу в дом Ллойда Джорджа. Дом был сильно поврежден взрывом.


[Закрыть] едва не разнесшей дом Ллойда Джорджа[10]10
  Дэвид Ллойд Джордж, 1-й граф Дуйвор, виконт Гвинед (1863–1945) – британский политический деятель, последний премьер-министр Великобритании от Либеральной партии (1916–1922).


[Закрыть] на куски на прошлой неделе!

Их политический диспут был прерван оркестром, сыгравшим первые такты. Джеффри вдруг пришло в голову, что Люсии, не прояви она должной осторожности, будет чрезвычайно трудно найти себе супруга, если она и дальше станет исповедовать столь радикальные взгляды.

Танцуя, он смотрел на нее – она была очень красива, прелестная блондинка с печальными серыми глазами. Она была умна, забавна и многого добилась. Но вот ее взгляды…

«Эх, если бы они не были настолько прямолинейными и совершенно не женскими!» – подумал он.

А Люсия даже не подозревала о том, какие мысли бродят в голове у Джеффри. Она не питала предубеждений насчет собственной привлекательности, но и особой прелестницей себя не считала.

Мать ее в свое время была настоящей красавицей, отчего, собственно, лорд Маунтфорд и влюбился в нее, и даже сейчас, по мнению Люсии, затмевала женщин намного моложе себя.

Она смотрела, как ее мать и сэр Артур кружатся по зале в венском вальсе, таком элегантном и волшебном.

«Если бы мама не заболела после смерти папы, она бы ни за что не поддалась яду его ухаживаний», – подумала девушка, чувствуя, как горестно сжимается ее сердце всякий раз, когда мать улыбается сэру Артуру.

Танец закончился, и Люсия сообщила Джеффри, что во время следующего она хочет просто посидеть и отдохнуть.

– Я не очень хорошо себя чувствую, – призналась она. – Не привыкла пить так много шампанского с самого утра.

Она уже собиралась покинуть танцпол, как вдруг почувствовала чью-то руку на своем плече.

Обернувшись, она увидела перед собой сэра Артура.

– Люсия! В качестве моей падчерицы, надеюсь, ты окажешь мне честь и потанцуешь со мной.

Люсия уже открыла было рот, чтобы возразить, но поверх плеча отчима увидела мать, которая знаками показывала ей, что она должна уступить.

Коротко кивнув в знак согласия, она позволила ему увлечь себя на танцпол.

– Это платье чрезвычайно идет тебе, – сказал он, двигаясь в такт музыке и крепко обнимая ее за талию. – Это ведь французский атлас, не так ли?

– С Бонд-стрит,[11]11
  Бонд-стрит – с XVIII века улица элитных бутиков и магазинов в лондонском районе Мэйфэйр. Одна из главных улиц торговой части Вест-Энда.


[Закрыть] да.

– И я готов держать пари, что ты заплатила за него слишком много. Ох уж эти лондонские цены! Владельцы магазинов знают, что лондонские глупцы готовы переплачивать, и потому завышают цены.

Люсия попыталась не обращать внимания на его комментарии. Она боялась, что, начав отвечать, не сумеет скрыть раздражения.

– Ты знаешь, что отныне я считаю тебя своей собственной дочерью, – продолжал он, – и в качестве таковой намерен опекать тебя как полагается. Без чуткого мужского руководства женщина легко может пасть жертвой собственных нелепых увлечений.

– Папа всегда хвалил меня за трезвый ум и практичность.

– Ты имеешь в виду покупку платьев по завышенной цене на Бонд-стрит? Фу!

Люсия ощутила, как в груди у нее разгорается жаркое пламя гнева. Как смеет этот человек отзываться в столь неподобающем тоне о ее отце? Кем он себя считает?

– Нет, Люсия, теперь я твой опекун и хозяин дома, и потому ожидаю, что ты как послушная дочь будешь следовать моим правилам.

Люсия остановилась и в упор взглянула на него.

– Сэр, я вынуждена оставить вас. Мне нездоровится.

Не дожидаясь ответа, она быстро покинула танцпол. Но, прежде чем успела дойти до двери, к ней подошла мать.

– Люсия, ради всего святого, что на тебя нашло? Ты вела себя очень грубо и оскорбила сэра Артура.

– А разве приемлемо с его стороны отпускать оскорбительные замечания в адрес папы? Мама, даже не проси меня покорно выслушивать его, когда он критикует моего отца!

– Дорогая, я понимаю, что тебе сейчас нелегко.

– Мама, почему ты вышла за него так быстро после смерти папы? Неужели тебе все равно, что говорят люди?