Текст книги "Мечты сбываются"

Глава третья

Бингем-холл жил в ожидании несчастья. Теперь Люсия редко видела сэра Артура, который бóльшую часть времени проводил, запершись в своем кабинете с угрюмыми и мрачными типами, в которых безошибочно угадывались счетоводы.

Постепенно Люсия привыкла к тому, что они с матерью ужинают в одиночестве, поскольку деловые встречи отчима затягивались до поздней ночи.

А ее все больше тревожили перемены, происходящие в последнее время с матерью. Здоровый румянец, с которым она приехала из Италии, вскоре исчез, и она долгие часы проводила в постели.

Кашель, о котором она поначалу отзывалась как о «легком», усилился, и по ночам Люсия слышала, как он эхом разносится по темным коридорам.

Во время еды мать отодвигала от себя тарелку, уверяя, что не голодна. Люсия же не сводила с нее глаз, боясь, что прежняя болезнь может вернуться к ней.

Она едва не позвонила Эдварду де Редклиффу, чтобы отказаться от приглашения на бал, но мать не пожелала и слышать об этом.

– Ты непременно должна составить компанию отцу, – настойчиво сказала она, сидя на постели однажды утром. – Я знаю, ты дала слово Эдварду, что поедешь, но пообещай мне, что сделаешь все, чтобы твой отчим не чувствовал себя одиноким.

– Хорошо, мама, – обреченно согласилась Люсия, думая о том, что предпочла бы остаться дома, если ей придется провести хотя бы пять минут в обществе отчима.

Пока они рассуждали о том, кто еще может присутствовать на балу, в спальню вошел сэр Артур.

– Вам уже лучше? – лишенным всяческих эмоций тоном осведомился он.

– Да, благодарю вас, дорогой. Я просто немного устала. Я просила Люсию составить вам компанию на балу, который состоится через несколько дней.

Сэр Артур, выразительно приподняв бровь, уставился на падчерицу.

– Надеюсь, ты не помчишься сломя голову на Бонд-стрит, дабы купить за бешеные деньги какое-нибудь платье или еще что-нибудь в этом роде. В сложившихся обстоятельствах нам придется прибегнуть к воздержанности и скромности.

– У меня уже есть платье, которое прекрасно подойдет для этого случая, – ощетинившись, заявила в ответ Люсия. – Я не из тех девушек, кто, однажды надев платье, потом отказывается носить его.

– Рад слышать, – язвительно бросил он. – Я только что просматривал список домашних расходов и хотел бы обсудить с твоей матерью кое-какие меры экономии. А теперь оставь нас, Люсия.

Закусив губу, чтобы не дать прорваться наружу захлестнувшему ее гневу, Люсия молча пожала матери руку и поднялась со стула у кровати.

«Он обращается со мной резко и безапелляционно. Я слыхала, что северяне отличаются склонностью к прямолинейности, но сейчас он ведет себя откровенно грубо».

Немного погодя, за ужином, Люсия с облегчением отметила, что мать сделала над собой усилие и встала с постели, а теперь пыталась съесть немного супа, который повариха приготовила специально для нее.

– Тебе уже лучше, мама? – заботливо спросила она.

– Немного, родная моя. Думаю, что сон пошел мне на пользу.

Но почти сразу же она зашлась кашлем. Поначалу Люсия решила, что она поперхнулась супом, но это было не так.

– Мама! – в тревоге вскричала она. – Вызвать врача?

– Мы не можем себе этого позволить, разве что твоя мама серьезно заболеет, – отрезал сэр Артур, не дав возможности своей супруге хотя бы открыть рот. – Врачи стоят денег, а у нас их и так немного, чтобы разбрасываться ими по пустякам.

– Но если маме нужен…

– Если я сочту, что она достаточно больна и без лишних расходов не обойтись, то непременно вызову врача. Но до тех пор нам придется ухаживать за ней самим.

Призвав Мостона и попросив его принести стакан воды, мать в конце концов справилась с приступом и пришла в себя. Проявив достойное восхищения самообладание, она как ни в чем не бывало возобновила беседу. Впрочем, Люсия сочла, что лицо ее посерело и осунулось.

– Артур, как прошла ваша сегодняшняя встреча?

– Бухгалтеры доложили мне, что сейчас не самое подходящее время для того, чтобы пытаться продать Бингем-холл. В Европе, похоже, назревает война, и в данный момент положение на рынке недвижимости оставляет желать лучшего. Нет смысла продавать такой ценный актив по слишком низкой цене.

Люсия испытала невероятное облегчение.

«По крайней мере, мне не придется уезжать из графства», – подумала она.

– Нет, нам предстоит изыскать иной способ раздобыть двадцать пять тысяч фунтов, – продолжал отчим. – Но времени у нас совсем немного. Я пытаюсь найти нужную сумму, но не советовал бы возлагать чрезмерные надежды на то, что мне это удастся. Не исключено, что мне придется прибегнуть к иным средствам.

Поставив бокал на стол, он метнул многозначительный взгляд на Люсию.

«Неужели это каким-то образом касается меня? – подумала она, почувствовав недоброе. – Он смотрел на меня так, словно уже составил какой-то план, частью которого я являюсь».

Она понимала, что это может означать только одно: приемлемое и выгодное замужество.

Ужин Люсия заканчивала в молчании. Хотя в последнее время девушка и начала задумываться о замужестве, оно должно было состояться в должное время и без всякой спешки.

«В идеале я хотела бы любить и уважать этого человека, – думала она, рассеянно перебирая фрукты на тарелке. – А еще он должен быть обаятельным и симпатичным…»

В том, что касалось романтических отношений, Люсия не могла похвастать большим опытом. Хотя в Париже ее неизменно окружала толпа поклонников, она не воспринимала их всерьез.

«Французы готовы признаваться в любви первой же встреченной ими привлекательной женщине», – сообщила ей одна подруга, и потому она с удовольствием флиртовала с Жаками, Стефанами и Шарлями и при этом ни разу ни с кем не целовалась.

Собственно говоря, с тех пор как она вернулась в Англию, Эдвард де Редклифф был единственным мужчиной, сумевшим пробудить в ней хотя бы искру интереса. Да и то главным образом потому, что сразу же увлекся ею. Кроме того, следовало учесть, что Эммелин, судя по всему, стремилась во что бы то ни стало устроить их союз.

Люсии нравилось доставлять радость своим друзьям, а Эммелин была ее давней подругой. После первой же встречи с Эдвардом она написала Люсии несколько писем, спрашивая, готова ли она увидеться с ним снова и не пытался ли он поцеловать ее.

Люсия полагала, что Эммелин хочет, чтобы между ними вспыхнул роман, дабы приписать себе заслугу его зарождения.

«…Я позволила ему навестить себя, – написала она Эммелин. – Он представляется мне честным и надежным молодым человеком, пусть и немного старомодным. Маме он очень понравился, и она говорит, что он хорошо воспитан и уважителен».

Не имея большого опыта в подобных делах, Люсия сказала себе, что вполне согласна удовлетвориться честным и достойным мужчиной, таким как Эдвард. При этом она отдавала себе отчет в том, что отчим, если он действительно намерен выгодно выдать ее замуж, скорее всего, подберет ей в мужья кого-либо намного старше, кто мог бы оказаться полезен лично ему.

«А могла бы я выйти замуж только ради того, чтобы спасти маму и Бингем-холл от разорения? – спросила она свое отражение в зеркале тем же вечером, когда Мэри-Энн расчесывала ей волосы перед сном. – Папа всегда говорил мне, что в первую очередь я должна думать о семье, и потому, полагаю, в случае крайней необходимости я бы согласилась на подобный шаг, но только при условии, что маме будет обеспечен надлежащий уход и комфорт».

Поблагодарив Мэри-Энн, она отпустила ее и забралась под одеяло. Погасив керосиновую лампу на прикроватном столике, она уставилась в темноту и задумалась.

«А могу ли я и вправду выйти замуж за нелюбимого и при этом быть счастлива? – спросила она себя. – Быть может, Эдвард сделает мне предложение и вызовется помочь, как только узнает о нашем бедственном положении. Пожалуй, мне остается лишь надеяться на то, что он попросит меня выйти за него замуж до того, как отчим найдет другого претендента на мою руку. Я чувствовала бы себя куда счастливее, если бы знала, что и от меня в этом вопросе хоть что-нибудь да зависит».

С этой успокоительной мыслью Люсия незаметно заснула, все еще пытаясь придумать, как бы заставить Эдварда влюбиться в себя.

* * *

День бала приближался, и, несмотря на все попытки Люсии переубедить ее, мать наотрез отказалась покидать свою спальню.

– Тебе станет лучше, если ты покажешься на людях, вот увидишь, – говорила она матери.

– Нет, родная моя. Я чувствую себя слишком слабой для того, чтобы провести на ногах весь вечер в бальной зале. А вот ты непременно поезжай туда с Эдвардом и отчимом. Позаботься о нем и станцуй с ним хотя бы один раз – обещаешь?

– Да, мама, – послушно согласилась Люсия, одновременно испытывая к себе глубочайшее отвращение из-за собственной уступчивости.

Она ничуть не прониклась симпатией к отчиму со дня свадьбы и полагала, что этого не случится никогда.

В назначенный час к ней вошла Мэри-Энн, чтобы одеть ее. Лимонного цвета платье чудесно оттеняло цвет ее лица, отчего глаза ее казались скорее голубыми, а не серыми, какими были от природы. Платье было обильно украшено кружевами кремового цвета, и она решила надеть жемчуга, дабы усилить эффект.

– Вы наденете свои танцевальные туфельки, мисс? – осведомилась Мэри-Энн, открывая створки гардероба.

– Там, у задней стенки, стоят кремовые туфли, которые я уже давно не надевала.

– Они никуда не годятся, мисс. Смотрите, в некоторых местах они протерлись чуть ли не до дыр.

Люсия вздохнула. Она совсем забыла о том, что совершенно износила туфельки в Париже. И вот теперь ей предстояло сделать нелепый выбор – или надеть дырявые туфли, или те, которые решительно не подходили к платью.

– А вы не могли бы немного освежить их? – с надеждой спросила она.

Мэри-Энн окинула обувь внимательным взглядом.

– Посмотрим, что можно сделать горячим паром из чайника, – отозвалась горничная. – Постараюсь управиться как можно быстрее.

Получасом позже Мэри-Энн принесла туфельки обратно.

– Вот, – просияла она и наклонилась, чтобы всунуть ножку Люсии в одну из туфелек. – Не стану утверждать, что они выглядят как новенькие, но дыры залатать мне все-таки удалось. Просто не шаркайте ими друг о друга, и они выдержат. Да и, в конце концов, никто не будет особенно присматриваться к тому, что у вас на ногах.

«Мне бы твою уверенность», – вздохнула про себя Люсия. Она знала, что все до единой девушки графства наденут лучшие наряды, а некоторые еще и получат особое удовольствие от того, что станут искать недостатки в облике друг друга.

В этот момент она услышала, как звякнул колокольчик у входной двери.

«Должно быть, это Эдвард», – сказала она самой себе.

Она встала, подождала, пока Мэри-Энн набросит ей на плечи накидку белого бархата с меховым воротничком, и стала спускаться вниз.

– Мисс Люсия, мистер Редклифф ожидает вас в гостиной, – провозгласил Мостон.

– А отчим?

– Бриггс сейчас подаст «роллс-ройс» ко входной двери, после чего он последует за вами на бал.

Прежде чем переступить порог гостиной, Люсия на миг замерла в нерешительности. Бросив взгляд на свое отражение в зеркале на стене, она ущипнула себя за щеки и облизнула губы, чтобы те выглядели свежими и влажными.

«Вот так лучше».

По тому, как вспыхнули глаза Эдварда, она поняла, что добилась желаемого эффекта.

– Люсия… вы выглядите просто очаровательно, – в свойственной ему сдержанной манере проговорил он.

Затем он поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Я заметил, что «роллс-ройс» уже ждет вас снаружи. Но я бы предпочел, чтобы мы поехали в моем экипаже. Автомобили меня не прельщают.

– «Роллс-ройс» ждет моего отчима. Он также будет присутствовать на балу нынче вечером.

– Идемте, – мягко сказал он, протягивая руку.

Люсия пришла в восторг, когда они сели в одноконную четырехместную карету Эдварда. Она была роскошно отделана, и девушка оценила безупречный вкус хозяина.

– Надеюсь, дождь не пойдет, иначе ваш отчим рискует промокнуть, – заметил Эдвард, когда в открытое окошко ворвался порыв холодного ветра.

– У «роллс-ройса» есть складная крыша, которую можно опустить, она защищает седоков от осадков, – ответила Люсия.

– Тем не менее это не сравнится с комфортом, который предлагает старый добрый экипаж, – возразил он, поднимая стекло в окошке.

– Что до меня, то мне нравится ездить в авто, – с улыбкой заметила Люсия. – Если вы любите мчаться во весь опор, то и авто сможет доставить вам не меньшее удовольствие.

– Сомневаюсь, – отозвался Эдвард с уверенностью, которая граничила с самонадеянностью.

Люсия исподволь разглядывала его, пока экипаж катил по подъездной аллее. Да, на него приятно было смотреть, а еще он был умен.

«Ах, если бы только я не подозревала его в том, что он старомодный ретроград, – думала она, обратив внимание на его чудесные карие глаза и аккуратно уложенные темные волосы. – Но он славный человек, в чем я не сомневаюсь».

Бал должен был состояться в величественных интерьерах Торли-хауса, особняка времен королевы Анны,[13]13
  Анна (1665–1714) – первая королева Великобритании (1702–1714), последняя из династии Стюартов на английском престоле. Во время ее царствования в английском декоративном искусстве возник стиль, который также называли эпохой орехового дерева, так как в то время именно оно использовалось почти исключительно для изготовления мебели вместо дуба.


[Закрыть] принадлежавшего семейству Торли на протяжении вот уже многих столетий.

На подъездной аллее выстроились экипажи и даже парочка авто, поджидавшие своей очереди, чтобы высадить пассажиров.

Люсия огляделась по сторонам в надежде увидеть «роллс-ройс», поскольку сэр Артур обогнал их еще несколько миль назад.

Вскоре их карета оказалась во главе очереди, и лакей в ливрее открыл дверцу. Эдвард помог Люсии сойти на землю, а потом подняться по ступенькам особняка к входу.

Люсия остановила взгляд на массивной люстре, освещавшей холл. Торли одними из первых провели к себе электричество, что обошлось им в кругленькую сумму.

Она заметила одного или двух знакомых и стала ждать, пока еще один лакей примет у них накидки.

– Быть может, пройдем прямо в бальную залу? – предложил Эдвард и вновь взял ее под руку. – Или вы предпочтете сначала наведаться в главный зал?

– Я бы не отказалась от бокала шампанского, – произнесла Люсия, чувствуя, как ее охватывает радостное волнение.

Они не сделали и дюжины шагов, как встретили нескольких друзей.

– Эммелин! – воскликнула Люсия. – Ты замечательно выглядишь.

– А какое у тебя платье! Я ведь еще не видела его, верно? Оно новое?

– Из Парижа, – ответила Люсия. – Смотри, а вон Тристрам и Сесилия.

– Да, и я даже отсюда вижу первые признаки романа, – захихикала Эммелин. – Подойдем к ним?

Пока они пробирались сквозь толпу к этой парочке, Люсия в очередной раз поняла, что ни за что не согласилась бы расстаться со всеми этими людьми.

Взяв бокал шампанского, она вдруг заметила отчима, который стоял в углу и с кем-то разговаривал. Она одарила его вымученной улыбкой, при этом не обратив особого внимания на его собеседника. Тот был высок и темноволос, но лица его она разглядеть не смогла, поскольку его загораживала женщина, стоявшая перед ним.

«Еще один из деловых партнеров моего отчима, вне всякого сомнения».

Спустя некоторое время заиграла музыка, и Эдвард сопроводил ее в бальную залу. Люсия очень любила танцевать и потому ужасно расстроилась, когда во время венского вальса Эдвард дважды наступил ей на ногу.

«Мои туфельки, – с тревогой подумала она. – Если он наступит мне на ногу еще раз, они развалятся окончательно».

Танец наконец закончился, и она с благодарностью позволила ему увести себя с танцпола.

– Право слово, Эдвард танцует с грацией ломовой лошади, – прошептала Эммелин, от внимания которой не укрылся и этот казус.

– О боже, к нам направляется мой отчим! Полагаю, чтобы пригласить меня на танец. Я обещала маме, что присмотрю за ним.

– Он очень долго разговаривал о чем-то вон с тем джентльменом. Он друг семьи? – полюбопытствовала Эммелин.

Люсия оглянулась и только теперь смогла рассмотреть мужчину, которого имела в виду подруга.

«А он красив для своего возраста», – мимоходом отметила она про себя, прежде чем ответить, – Я не знаю, кто он такой. В Бингем-холле я его никогда не видела.

– Ш-ш, тише, сюда идет твой отчим.

Сэру Артуру понадобилось некоторое время, чтобы пересечь бальную залу, которая была битком набита гостями.

– Люсия, – сказал он, остановившись рядом с ней. – Ты не хочешь потанцевать?

– Разумеется, папа, – послушно согласилась она безо всякого энтузиазма.

Тут оркестр заиграл бодрую польку, и Люсия едва не поморщилась при первых же ее звуках, опасаясь, что ее бальным туфелькам пришел конец.

Однако, к невероятному ее удивлению, отчим продемонстрировал неожиданную легкость движений, так что ближе к окончанию танца Люсия даже начала получать от него удовольствие.

– Кто этот джентльмен, с которым вы разговаривали? – небрежно поинтересовалась она, проделывая па.

– Я удивлен, что ты до сих пор не знакома с лордом Уинтертоном, – отозвался отчим. – Он очень важный человек в графстве. Ему, кстати, принадлежит поместье Лонгфилд-манор, которое расположено примерно в пятнадцати милях от Шилборо.

– Действительно, странно, что мы до сих пор не встречались, – согласилась Люсия. – Я полагала, что мы знакомы с большинством семей в графстве.

– Насколько мне известно, бóльшую часть своего времени он теперь проводит в Лондоне, а перед этим был в Индии. Лорд Уинтертон – очень умный человек, а его деловая хватка вызывает у меня восхищение. С тех пор как я перебрался сюда, на юг, он дал мне несколько поистине бесценных советов.

Люсия даже удивилась. Ее отчим производил впечатление крайне самоуверенного человека.

– Неужели мы, южане, настолько отличаемся от всех остальных? – поинтересовалась она, и в голосе ее явственно прозвучали саркастические нотки.

– Южане склонны важничать, тогда как северяне ведут себя куда естественнее. И в лице лорда Уинтертона я встретил мужчину, который, прекрасно сознавая все преимущества своего положения, не склонен выставлять их напоказ, дабы унизить собеседника.

Танец закончился, и Люсия оглянулась туда, где сейчас стоял лорд Уинтертон. Было нечто такое в выражении его темных глаз, отчего ей стало не по себе, когда они впились в ее лицо, а потом он оценивающим взглядом окинул ее фигуру с головы до ног.

«Он развязен и бесцеремонен, – с негодованием подумала она. – Мне не нравится, когда на меня смотрят как на корову-рекордсменку на выставке крупного рогатого скота!»

Она холодно взглянула на него в ответ, сочтя его одним из тех мужчин, которые склонны выставлять напоказ свою принадлежность к сильному полу.

«Должно быть, влияние Востока заставило его позабыть о хороших манерах, – подумала она, чувствуя, как его взгляд неотступно преследует ее. – Говорят, что некоторые коренные жители Индии ведут себя подобно куртизанкам, когда речь заходит о любовных интригах, и он, очевидно, заразился этой болезнью от них».

Но все-таки было нечто возбуждающее в наклоне его головы и выражении его лица, хоть он и стоял в тени. Чувственная улыбка играла на его губах, а в глазах его под иссиня-черными бровями полыхало пламя.

Люсия заставила себя отвести взгляд, но почувствовала какое-то неизъяснимое притяжение, что заставляло ее вновь и вновь высматривать его в толпе.

В его присутствии она испытывала неловкость, как если бы ее наряд оказался чересчур смелым.

«Я презираю мужчин, подобных ему», – сказала она себе, направляясь в сторону главного зала в поисках прохладительных напитков. Эдвард с ее друзьями уже покинули бальную залу, и она рассчитывала найти их в соседней комнате.

– Люсия! – окликнул ее Эдвард, стоя у французского окна. – Не хотите ли перекусить? Здешний буфет превосходен.

– Нет, благодарю. Но я не отказалась бы от стакана воды – в бальной зале очень душно.

– А что это за мужчина, с которым разговаривал ваш отчим? – полюбопытствовал Эдвард, протягивая ей стакан с водой.

– Лорд Уинтертон.

– Мне не понравилось, как он смотрел на вас, когда вы танцевали со своим отчимом. Если бы он не унялся, мне пришлось бы серьезно поговорить с ним.

Люсия рассмеялась.

– Ох, Эдвард, не говорите глупостей! Вы ошибаетесь.

– Я знаю, когда мужчина смотрит на женщину неподобающим образом, а когда – нет, – коротко бросил в ответ Эдвард.

Взяв Люсию за руку, он задержал ее ладошку в своей. Она почувствовала неловкость, но потом решила позволить ему эту вольность.

Спустя несколько мгновений она попробовала отнять у него руку, но он крепко держал ее.

– Не хотите ли прогуляться по саду? Я бы предпочел подышать свежим воздухом.

Люсия кивнула и отставила в сторону пустой бокал. Бросив быстрый взгляд на отчима, она увидела, что тот занят, и с радостью воспользовалась представившейся возможностью, дабы ускользнуть из-под присмотра.

Луна еще не взошла, когда они шли по тропинке, освещенной китайскими фонариками, свисающими с ветвей плакучих буков.

– Пойдемте, вон в том садике, обнесенном стеной, есть пруд с фонтаном, – прошептал Эдвард. – Я слышал, что по ночам он подсвечивается иллюминацией.

Они прошли под изящной аркой из кованого железа и, отворив калитку, вошли в садик.

Люсия восторженно ахнула, когда они двинулись вдоль берега пруда, в центре которого бил фонтан, подсвеченный снизу электрическими лампочками.

– Какая красота! – прошептала она, любуясь струей воды, бьющей изо рта статуи дельфина в центре фонтана.

Она испытала настоящий шок, когда обернулась к Эдварду и он вдруг бросился к ней и попытался поцеловать в губы.

– Эдвард! – вскричала она, вырываясь из его объятий. – Что вы делаете?

Он поспешно отскочил, словно обжегшись.

– Простите меня, Люсия. Я не хотел обидеть вас. Просто это освещение и ваша красота вскружили мне голову.

Люсия решительно оттолкнула его и повернула обратно к дому.

– Полагаю, нам лучше вернуться внутрь, – сказала она и быстро зашагала по тропинке.

– Люсия! Простите меня, – окликнул ее Эдвард, пытаясь догнать девушку.

Он настиг ее уже возле буфета.

– Люсия, мне очень жаль… я…

– Эдвард, давайте больше не будем говорить об этом.

– Мне показалось, будто мысль о том, чтобы поцеловать меня, не вызовет у вас отвращения.

– Так и есть, – отозвалась она. – Но для подобных вещей есть свое время и место. И спешить здесь совершенно ни к чему.

– Разумеется, любимая. Простите меня. Скажите, что завтра поедете со мной кататься верхом, иначе я не смогу уснуть нынче ночью. Я должен знать, что не оскорбил вас настолько, что вы откажетесь встречаться со мной.

– Мы поедем на ваших лошадях? – с самым невинным видом поинтересовалась Люсия. Она втайне лелеяла надежду прокатиться на чистокровном гнедом жеребце, на котором он приезжал к ней в Бингем-холл.

– Разумеется. Мои конюшни в вашем распоряжении.

– Очень хорошо, я принимаю ваше предложение, – с некоторым высокомерием отозвалась она. Люсия вдруг вспомнила, как ее подруга Жанин рассказывала о том, что, обращаясь с джентльменами с подчеркнутой холодностью, женщина лишь разжигает их пыл и страсть.

– Спасибо вам. Спасибо.

«Заманить его в свои сети оказалось куда легче, чем я предполагала», – подумала Люсия, пока они искали место, где бы присесть.

Но едва она успела откусить кусочек слоеного пирожка с креветками, как сквозь толпу к ней подошел отчим.

– Люсия, мне нужно поговорить с тобой наедине. Должен признаться, что бал утомил меня и я хочу вернуться домой. Ты готова уйти?

Люси посмотрела на часы. Была всего лишь половина одиннадцатого, но инцидент с Эдвардом изрядно испортил ей настроение.

– Позвольте мне доесть пирожок, и я поеду с вами, – согласилась она. – Эдвард, вы ведь не станете возражать, если я сейчас уеду со своим отчимом, не так ли?

Он запнулся: для него это была неожиданность.

– Разумеется нет, – наконец отозвался он, как того требовал этикет. – Я пришлю за вами экипаж завтра в два часа пополудни.

Он взял ее руку и поцеловал. Уходя, он одарил ее таким взглядом, что она уверилась в том, что нанесла ему столь сильную сердечную рану, что он непременно вернется.

– Покойной ночи, Люсия. Покойной ночи, сэр Артур.

Развернувшись на каблуках, он отошел и тут же затерялся в толпе.

– Я прикажу лакею подать твою накидку, а сам буду ждать у входа, – с кислой миной сообщил ей сэр Артур.

Люсия разыскала Эммелин, чтобы проститься с ней, после чего поспешно покинула бальную залу.

Уходя, она вновь заметила лорда Уинтертона. Судя по всему, он был увлечен оживленной беседой с привлекательной женщиной средних лет, надевшей на себя чересчур много бриллиантов.

Его обжигающий взгляд преследовал ее, и Люсия вдруг ощутила, что лицо ее заливает румянец.

«Он ведет себя дерзко и нахально», – в очередной раз сказала она себе.

Сэр Артур уже поджидал ее вместе с лакеем, который держал ее бархатную накидку.

Когда они вышли в вечернюю прохладу, Бриггс уже сидел за рулем авто, мотор тихо урчал. Верх был поднят, и шофер укрыл ее ноги теплым шерстяным пледом.

Когда машина тронулась с места, отчим объявил:

– Похоже, я нашел решение нашей маленькой проблемы.

Люсия похолодела от дурного предчувствия.

«Почему я уверена, что это касается меня?» – спросила она себя, слыша, как учащенно забилось ее сердце.

– Я заключил с лордом Уинтертоном весьма выгодную сделку, – продолжал отчим. – Он сообщил мне, что крайне нуждается в услугах опытного секретаря, а мне случилось указать ему на то, как умело ты обращаешься с нашей корреспонденцией. Твоя мама без конца нахваливает твое умение писать письма, и потому, когда он заявил, что ему нужен кто-либо для подобной работы, я предложил тебя. Взамен на твои услуги он одолжит мне ту сумму, которая требуется нам, чтобы выпутаться из неприятностей.

Люсия испытала странную смесь восторга и ужаса – мысль о том, чтобы устроиться на работу, отнюдь не казалась ей неприемлемой. В конце концов, это позволит ей уехать из дома, правда, все это было слишком неожиданно.

Кроме того, следовало прояснить все подробности сделки. Она предположила, что не будет получать вознаграждения ради возможности погасить долг.

– Это очень щедро с его стороны, – медленно протянула она, – но мне трудно поверить, что он удовлетворится тем, что я буду трудиться на него даром. Нужную сумму мне не заработать и за миллион лет, даже если я буду работать без перерывов и выходных семь дней в неделю.

Сэр Артур тоже не стал спешить с ответом. Кроме того, он избегал смотреть ей в глаза, глядя прямо перед собой с отсутствующим видом.

– Ты умная девочка, и я не стану обманывать тебя. Я договорился с лордом Уинтертоном, что, если ты ему понравишься, через шесть месяцев он женится на тебе.

Люсии показалось, что земля уходит из-под ног. Она вцепилась в борт авто, когда машина накренилась, проходя поворот, и с трудом выдавила:

– Вы… продали… и предложили меня… в качестве обеспечения… и депозита? – запинаясь, пролепетала девушка. – Как вы могли? Я не желаю выходить замуж за этого человека! Эдвард де Редклифф…

– Эдвард де Редклифф не предложит мне двадцать пять тысяч фунтов, чтобы помочь выпутаться из беды, которой мы обязаны главным образом неблагоразумию твоего отца, – заорал отчим, впадая в бешенство. – Теперь я – глава дома, а ты, если желаешь себе добра, будешь делать так, как я говорю. И не вздумай мне перечить!

– Но…

– Никаких «но», Люсия. Я пригласил лорда Уинтертона нанести нам завтра визит, и ты примешь его с улыбкой на лице. Понятно?

Люсия наклонила голову, пытаясь остановить слезы, ручьем хлынувшие из ее глаз. Быть может, если бы сегодня вечером она не отвергла с такой поспешностью ухаживания Эдварда, он сделал бы ей предложение, а потом помог и ее семье.

Но в глубине души она сознавала, что, сколь бы ни был богат и состоятелен Эдвард, он не располагал двадцатью пятью тысячами фунтов.

Нет, это было безнадежно.

Она чувствовала себя настолько угнетенной и подавленной, пока авто мчалось по проселочной дороге, что даже задумалась о том, а не выпрыгнуть ли ей из него на полном ходу.

«Я хотела бы умереть прямо сейчас, – растерянно говорила она себе. – Я не могу уехать к этому человеку и работать на него – в нем есть что-то отталкивающее».

Но при этом Люсия отдавала себе отчет в полной собственной беспомощности. Она никак не могла повлиять на собственную судьбу.

«Ох, папа, – горевала она, мысленно вознося молитву небесам. – Почему ты должен был погибнуть? Помоги мне. Пожалуйста, помоги мне. Не знаю, насколько у меня еще достанет сил сносить подобное обращение».