Текст книги "Египетские ночи"

Глава 5

Гарольд Тейлор вел необычную жизнь, которая лишь усугубляла его замкнутость, если не сказать нелюдимость.

Но подобно тому, как красота некоторых женщин с годами становится интересней, чем в молодости, так и возраст майора Тейлора добавил ему мягкости и обаяния, каким он в юности не отличался.

Не исключено, что в ближайшие пять лет он будет командовать полком, в котором служит. И младшие по званию офицеры, и рядовые с радостью отнеслись бы к его повышению в чине, поскольку искренне в него верили, тем более что в последнее время резкий характер майора заметно смягчился, а сам он стал более сдержанным.

Женщины всегда играли в его жизни второстепенную роль, хотя многие из них были бы счастливы, прояви он к ним интерес. В Индии знакомые майора заключали пари, кто станет его первой избранницей, но все неизменно проигрывали.

Замкнутость Тейлора была обманчива, подобно рыцарским доспехам, скрывала истинную суть его натуры. Мало кому удавалось понять, что за внешней холодностью скрывается застенчивость школьника.

Сложившееся годами отношение майора к женщинам заставляло его искать идеал, ту, что сочетала бы в своем характере и материнскую доброту, которой он сам никогда не знал, и лелеемую в мужских мечтах нежность супруги.

Ночью, после того как Тейлор познакомился с Лидией, всю дорогу до Марселя он лежал в купе в спальном вагона, думая о ней и том доме, куда она направляется, и никак не мог уснуть.

Лидия также не сомкнула глаз. Дверь, соединявшая ее купе с купе Энн, была открыта, и ей было видно, что спутница спит под стук колес сном младенца.

– Я отлично сплю в поезде, – сообщила Энн, пока они раздевались.

– Тебе везет, – позавидовала Лидия.

– Наверное, благодаря чистой совести, – пошутила Энн и рассмеялась.

Лежа в постели и безуспешно пытаясь уснуть, Лидия задумалась о том, насколько чиста совесть ее юной спутницы.

Что Энн на самом деле думает о жизни, о самой себе, об авантюре, в которую втянула ее как свою компаньонку, о встрече с матерью, которую не видела с детства?

Ей снова вспомнился майор Тейлор и то, как он искренне удивился, узнав, что новые знакомые едут в гости в дом Джеральда Карлтона.

Спустя какое-то время ее все-таки сморил сон, но она ежечасно просыпалась. И всякий раз перед глазами вставало темное купе железнодорожного вагона, который, стуча колесами, то мчался с пугающей скоростью сквозь ночную тьму, то дергался при подъезде к очередной станции.

Наконец она забылась глубоким, тяжелым сном и пробудилась лишь на рассвете.

Через час они будут в Марселе. Энн уже проснулась и, отдернув занавеску и набросив на плечи теплый халат, сидя смотрела в вагонное окно.

«Какая она юная и свежая», – подумала Лидия, глядя на нее, и даже почувствовала к этой взбалмошной девчонке необъяснимую, трогательную нежность. Ей так хотелось надеяться, что на долю Энн никогда не выпадет таких страданий, которые изведала она.

Неожиданно Лидия поймала себя на мысли, что впервые за последние годы по-настоящему вырвалась на свободу.

Почувствовав на себе ее взгляд, Энн повернула голову и улыбнулась.

– Как спалось? – поинтересовалась она.

– Почти не сомкнула глаз, – призналась Лидия, – но это не удивительно. Большинство людей плохо спит в поезде.

– Тут жутко холодно, – заявила Энн. – И ни единого лучика солнца!

– В Каире солнца будет хоть отбавляй, – заверила ее Лидия.

– В Каире! – эхом повторила Энн. – Да, наверное. Знаешь, Лидия, мне всегда хотелось побывать в Египте. Мне почему-то кажется, что в предыдущей жизни я была египтянкой.

Лидия рассмеялась.

– Но ты же абсолютно на нее не похожа! – воскликнула она.

– Все равно, – упорствовала Энн. – Я чувствую духовную близость с этой страной и ее народом. Не могу объяснить, но вот увидишь, как только я окажусь там, у меня сразу возникнет чувство, что я уже когда-то ходила по этой древней земле.

– Ну, если оно возникнет, – продолжила Лидия, не переставая улыбаться, – ты наверняка будешь считать, что была фараоном или его супругой. Я еще ни разу никого не встречала, кто помнил бы себя в прошлой жизни уборщицей или крестьянином. Все, разумеется, были исключительно царями, царицами или владыками Земли!

– Какая ты ужасная зануда! – надула губки Энн. – Если я узнаю себя в одной из древних усыпальниц, тебе я этого не скажу!

– Если ты была рабыней, работавшей на строительстве пирамиды, у тебя точно не было усыпальницы, – парировала Лидия.

Энн не удостоила эту колкость ответом и принялась одеваться.

Когда они подъехали к Марселю, бледное солнце уже заливало город своим светом, однако дул резкий, пронизывающий ветер, и путешественницы от всей души порадовались, что захватили теплые вещи. У Энн была легкая шубка, и она, подняв высокий воротник, закуталась в нее так, что виднелись лишь кончик носа и глаза.

«Какая она все-таки хорошенькая!» – подумала Лидия, наверное, уже в тысячный раз с тех пор, как началось путешествие, когда ее подопечная вышла на перрон, чтобы сказать «доброе утро» майору Тейлору.

Тот учтиво ответил ей, и Лидии невольно подумалось, не станет ли майор очередной жертвой юной ветреницы. И тотчас она поймала себя на том, что ей хочется, чтобы этого не случилось.

«Он слишком хорошо воспитан, – подумала она, – и слишком серьезен». Он никогда не станет с ней флиртовать, чтобы после выбросить ее из головы, как поступает со своими поклонниками сама Энн.

И все же не похоже, что улыбка Энн останется без ответа.

Каково же было ее удивление, когда, сев наконец на пароход, она обнаружила, что майор Тейлор старается держаться поближе к ней самой. Он принес ей книги и газеты, укутал теплым пледом плечи, когда она устроилась на палубе в шезлонге, глядя, как постепенно уменьшается, тает вдали и исчезает из вида берег. Майор молча присел рядом, и Лидия поймала себя на том, что ей приятно общество этого спокойного и деликатного человека. Интересно, о чем он сейчас думает?

За три дня их морского путешествия Энн ухитрилась познакомиться с огромным количеством пассажиров самого разного возраста, как старых, так и молодых.

И хотя среди пассажиров особенно интересных личностей не оказалось, Энн свела знакомство с наиболее яркими из них, и Лидия готова была держать пари, что по крайней мере один – владелец чайной плантации – вернется к себе на Цейлон с разбитым сердцем.

В Порт-Саид пароход прибыл с опозданием.

Когда, попрощавшись с новыми знакомыми, Лидия с Энн сошли на берег и сели в поезд, отправлявшийся в Каир, время уже приближалось к полудню.

На каирский вокзал они прибыли в шесть вечера. Обе ожидали, что их встретит Джеральд Карлтон.

Когда состав, шипя паром, остановился наконец у перрона, Энн высунулась в окно в надежде угадать, кто же в толпе встречающих – отчим.

– Как ты думаешь, это он? – спросила она, указывая на высокого мужчину с усиками и выправкой профессионального военного.

Майор Тейлор посмотрел в указанном направлении.

– Нет, это не ваш отчим, мисс, – сказал он. – Это служащий британского посольства. Славный малый, и, вне всяких сомнений, вы через пару дней с ним познакомитесь. У него репутация одного из самых завзятых сердцеедов в Каире.

– А вот этот? – Энн указала на другого и снова ошиблась. Когда они вышли наконец на перрон, Лидия поняла: никто их не встречает. И никакая машина, чтобы доставить на место, тоже не ждет.

Майор Тейлор, по всей видимости, был удивлен не меньше их, однако ничего не сказал, лишь предложил найти такси.

Лидия ответила согласием. От столь прохладного приема она испытывала неловкость и даже впала в уныние. Как странно, однако: они с Энн преодолели такое огромное расстояние, а Джеральд Карлтон даже не удосужился приехать на вокзал, чтобы встретить!

Как бы то ни было, она спокойно выслушала жалобы Энн. Более того, попыталась найти оправдания для незнакомого ей человека, отчима ее спутницы, хотя, честно говоря, ее доводы даже ей самой показались фальшивыми.

И все же сердце у нее замирало при мысли, что она в Каире! С непривычки удивляло, что на улице с трамваями и автомобилями может вдруг появиться верблюд с поклажей, которого ведет за собой босоногий мальчишка в тюрбане.

Женщины с закрытыми чадрой лицами о чем-то оживленно беседовали, шагая по улице в кожаных туфлях без каблуков. Лидия и Энн с любопытством глазели из окон такси, указывая друг дружке на далекие минареты, на запряженные волами повозки, на смуглых мужчин в ярких восточных одеждах.

– Эта часть города слишком современна, – разочарованно произнесла Энн. – Можно подумать, что мы на окраине Лондона или в каком-нибудь провинциальном английском городке.

Майор Тейлор рассмеялся.

– Подождите немного, скоро вы увидите Муски, местный базар, – возразил он юной спутнице. – Вот там вас ждет настоящий экзотический Восток!

– Надеюсь… – начала Энн, но, не договорив, воскликнула: – Это же Нил! Смотрите, Нил!

Они ехали по современному широкому мосту, который вел из города в Джезиру. Внизу, между поросшими зеленью берегами, неторопливо катила воды великая река, водная гладь ярко сверкала на солнце.

– Вот мы и на месте! – сообщил майор Тейлор, когда такси свернуло к широким воротам и, проехав по небольшой дорожке, окаймленной кустами и цветущими деревьями, остановилось перед дверью большого белого особняка. На стоянке уже было припарковано несколько автомобилей. Путешественники позвонили в дверной звонок, и спустя несколько секунд им открыл слуга в белых одеждах.

– До свидания! – попрощался майор Тейлор и протянул для рукопожатия руку.

– Но вы должны зайти вместе с нами! – запротестовала Энн.

– Нет, если позволите, не зайду, – отказался тот. – Нужно еще кое с кем повидаться, прежде чем я начну разбирать вещи. Так что передайте вашей матери мои извинения и скажите, что я на днях ей позвоню.

– До свидания! – сказала Лидия, протягивая майору руку.

Тейлор крепко ее пожал. Он ничего не сказал, но выражение его глаз заставило Лидию отвести взгляд. Она повернулась и быстро вошла в дом.

Они прошли вслед за слугой по скудно освещенному коридору и оказались в какой-то комнате. До их слуха донеслись смех и оживленные голоса. На мгновение Лидия и Энн смущенно застыли на пороге большого, заполненного людьми зала.

Огромные окна выходили на веранду. В дальнем конце виднелась стойка, у которой собралась группка мужчин и женщин, ожидавших, когда бармен в белой куртке смешает им коктейли.

Два или три человека, стоявшие у двери, прервали разговор, когда Энн и Лидия вошли, однако подходить не стали, лишь смерили любопытными взглядами.

Лидии показалась, что они с Энн простояли целую вечность, оглядываясь по сторонам, ожидая, когда с ними заговорят. Затем она услышала удивленное восклицание – его издал высокий мужчина, стоявший в дальнем конце комнаты. В следующее мгновение он уже решительным шагом шел в их сторону.

– Боже мой! – воскликнул он. – Сегодня среда, и я снова перепутал день!

Он подошел к Энн и протянул к ней руки.

– Ты ведь Энн, я не ошибся? – спросил он. – А я ожидал тебя завтра. Должно быть, совсем сошел с ума. Простишь ли ты когда-нибудь, что я не встретил тебя на вокзале?

– Да, я – Энн, – быстро ответила девушка. К ней сразу вернулось самообладание, и она была несказанно рада, что наконец привлекла внимание окружающих. – И мы порядком на вас разозлились!

– О, не надо так говорить! – взмолился ее отчим. Затем протянул руку Лидии. – Миссис Брайант, надеюсь, хотя бы вы не сердитесь на меня? – учтиво проговорил он.

Лидия внимательно посмотрела на него. Джеральд Карлтон был высок, светловолос, хорошо сложен и имел широкие плечи и фигуру атлета. Лицо загорелое, гладко выбритое, красивое. Голубые глаза, излучающие обаяние.

– Мы лишь немного расстроились, – ответила она.

– Где мама? – спросила Энн.

– Наверху, – ответил хозяин дома. – Она никогда не присутствует на вечерах, которые я… мы устраиваем. У нее от них вечно болит голова. Сама найдешь или тебя отвести?

– Сама найду, – быстро ответила Энн.

Лидия догадалась, что ее спутница хочет встретиться с матерью после долгой разлуки без свидетелей.

– Выпейте что-нибудь, миссис Брайант, – предложил Джеральд, подводя ее сквозь толпу гостей к стойке.

– Нет, спасибо. Ничего не нужно, – сказала Лидия. Джеральд Карлон рассмеялся, явно удивленный ее отказом.

– Вы теперь на Востоке, придется научиться употреблять спиртное хотя бы на закате, если не в любое время суток, – пошутил он.

– Ну, кто сможет вас этому научить, как не Джеральд! – произнес женский голос. Его обладательница отделилась от толпы гостей и направилась к Лидии и Карлтону.

Это была невысокая блондинка с острым личиком и резким наигранным голосом.

– Нина, – представил ее Карлтон.

– Ну кто так знакомит людей! Действительно, Джеральд, ты мог бы для начала хотя бы попытаться произвести хорошее впечатление.

– Надеюсь, миссис Брайант скоро составит свое собственное, – отозвался Джеральд.

Нина протянула ему обе руки и произнесла подчеркнуто тихим, интимным тоном:

– Как пожелаешь!

Лидия смутилась. Было очевидно, что Нина без тени смущения заигрывает с Джеральдом Карлтоном и ее меньше всего волнует, что подумает о ней ее гостья, чье мнение, судя по всему, было для нее несущественным.

– Вы не будете возражать, если я пойду к себе в комнату? – спросила Лидия и сделала шаг к двери. – Я бы хотела умыться и переодеться после долгого путешествия.

Джеральд собрался возразить, но Нина его опередила.

– Не глупи, дорогой, – сказала она. – Бедняжка хочет припудрить носик! Зачем ей мешать? Тесса! – громко позвала она.

Из противоположного угла комнаты выбежала девочка лет восьми – светловолосая, с забавной мордашкой.

– Иду, мамочка!

– Отведи миссис Брайант в ее комнату, – велела мать, когда девочка подошла. – Я точно не знаю, какая именно, но Мохаммед покажет.

– Хорошо, – ответила Тесса и, повернувшись к Лидии, тоном взрослой женщины произнесла: – Соблаговолите следовать за мной!

Лидия улыбнулась. Интересно, какую власть имеет в доме мать этой смешной девчушки? И какое отношение она имеет к выбору комнат?

За дверью, где не слышалось шума гостей и куда не проникал сигаретный дым, Лидия облегченно вздохнула.

– Устали? – поинтересовалась Тесса, смерив ее пристальным взглядом.

– Немного, – призналась с улыбкой Лидия. – Здесь так много людей, верно?

Тесса пожала изящным плечиком.

– Здесь всегда много людей, – подтвердила она. – Мама любит общество. И Джеральд тоже.

– Вы с мамой тоже здесь живете? – спросила Лидия, но тотчас же спохватилась и мысленно себя выругала. Не стоило задавать ребенку подобный вопрос, но что поделать, любопытство взяло над ней верх.

– Сейчас да, мы живем здесь, – ответила Тесса, – и, наверное, поживем еще какое-то время, пока мамочке не надоест. Нам здесь неплохо, – добавила она после короткой паузы.

– Охотно верю, – ответила Лидия, слегка изумленная подобной откровенностью девочки.

Они поднялись по лестнице на квадратную лестничную площадку. Здесь Тесса открыла одну из дверей и провела Лидию в небольшую комнату, из окна которой открывался прекрасный вид на веранду с садом, спускавшимся к берегу Нила.

– Вот ваша комната, – сказала она. – Когда Мохаммед освободится, он принесет ваш багаж.

– Надеюсь, – ответила Лидия. – Хотелось бы поскорее достать несессер.

– Хорошо, сейчас вам его принесут, – сказала Тесса.

И прежде чем Лидия успела ее остановить, девочка выбежала на лестничную площадку и тоненьким голоском крикнула:

– Мохаммед, Мохаммед!

Откуда-то снизу отозвался мужской голос. Девочка принялась кричать снова.

– Мохаммед, – приказала она тоном, не терпящим возражений, – принеси багаж, причем немедленно! Слышишь? Немедленно!

Распорядившись, она вернулась в комнату.

– Сейчас принесет, – сообщила она.

– А тебе не кажется, что следовало бы добавить слово «пожалуйста»? – спросила Лидия. Ей показалось необходимым сделать замечание этому не по годам развитому ребенку.

– Но он же туземец, – удивилась Тесса. – Мамочка говорит, они как животные и чем больше их бьешь, тем лучше они работают.

– Но с животными такой номер не проходит! – резко возразила Лидия, но тут же взяла себя в руки, поняв, насколько бессмысленно спорить с ребенком о таких вещах.

Тесса невозмутимо села на кровать и посмотрела на свою старшую собеседницу широко раскрытыми глазами.

– Знаете, мне кажется, вам здесь не очень понравится, – изрекла она.

– Почему же? – удивилась Лидия.

– Точно не понравится, – решительно повторила девочка. – Мы вам не понравимся, да и вы моей мамочке не понравитесь. Вы слишком красивая!

Столь откровенных признаний Лидия никак не ожидала. Опешив, она поняла, что ей нечего сказать этому странному ребенку. Впрочем, уже в следующий миг она с облегчением услышала голос Энн и увидела, что та стоит на лестничной площадке.

– Я здесь, Энн! – позвала она. – Хочу умыться с дороги и переодеться. В таком виде, как у меня сейчас, на вечеринки не ходят.

– А я иду вниз, – сообщила Энн. – Мне там понравилось. Ой, кто это? – спросила она, заметив Тессу.

– Меня зовут Тесса, – сообщила девочка. – В данный момент мы с мамочкой проживаем в этом доме.

– Понятно, – отозвалась Энн. – А кто твоя мама?

Лидия давно хотела задать тот же самый вопрос.

– Моя мамочка – леди Хигли, – ответила Тесса. – Она разошлась с моим папой, и теперь мы с ней живем где хотим.

Последние слова она произнесла с нескрываемым вызовом, однако тотчас с легкой ноткой сожаления добавила:

– Но это нисколечко не смешно.

Впервые за последние минуты Лидии пришло в голову, что перед ней всего лишь ребенок.

Энн бросила взгляд на Лидию и вопросительно подняла брови.

– Мама хочет с тобой познакомиться, – сказала она. – Если есть желание, загляни к ней. А я пойду вниз.

– Я с вами, – сообщила Тесса.

– Не пора ли тебе в постель? – намекнула Лидия.

– Я ложусь спать, когда устаю, – заявила девочка. – Но не раньше!

Встав с кровати, она поправила платье и выскочила за порог, опередив Энн. Было в этом что-то вызывающее и вместе с тем милое и непосредственное, и Лидия поняла, что, несмотря на своенравность, Тесса определенно ей нравится.

Оставшись наконец одна, Лидия сняла шляпку и, встав перед зеркалом, пригладила темные волнистые волосы. Ей тотчас припомнились слова Тессы: «Вы не понравитесь моей мамочке, вы слишком красивая!» – и она улыбнулась.

Лидия уже поняла: леди Хигли ей неприятна. Впрочем, она тотчас упрекнула себя за поспешные выводы и излишнюю критичность. С другой стороны, с первого взгляда было ясно: Нина Хигли принадлежит к тому типу женщин, с которым она при всем желании не хотела бы иметь ничего общего.

Вымыв руки, Лидия направилась к двери, ведущей в комнату миссис Карлтон. Прежде чем постучать, секунду помедлила. Интересно, какой окажется мать Энн Таверель? Повернув дверную ручку, она услышала низкий голос:

– Войдите!

Жалюзи были закрыты, в комнате царил полумрак. Первое, что бросилось Лидии в глаза, – это прохладное пространство комнаты, белые шторы и мягкий ковер, в котором утопали ноги.

Она растерянно огляделась по сторонам.

Наконец она увидела мать Энн – та лежала на диване у дальнего окна. Ноги прикрыты горностаевой накидкой, голова откинута на обтянутый шелком подголовник. Лидия закрыла за собой дверь и шагнула на середину комнаты.

Когда она подошла ближе, Маргарет Карлтон протянула ей тонкую руку и сказала:

– Добро пожаловать в Египет!

Лидия пожала протянутую ладонь и, посмотрев на бледное лицо хозяйки дома, оторопела. Она ожидала увидеть женщину, сохранившую следы былой красоты, чья внешность соответствовала бы сюжету страстного любовного романа.

«Боже, какая старая, – подумала Лидия. – Старая, морщинистая… некрасивая!»

Глава 6

Лидия смотрела на бледное, мучнисто-белое лицо, слушала глухой, чуть жалобный голос, каким Маргарет осведомилась об Эвелин и их путешествии, и поймала себя на том, что все ее мысли вертятся вокруг Джеральда Карлтона.

«Он молод, – подумала она. – Молод и красив, а эта женщина почти старуха. Что он может испытывать к ней кроме жалости?»

Разговаривая с Маргарет, Лидия тщетно пыталась найти в своей собеседнице обаяние, следы былой привлекательности или черты характера, которые могли бы располагать к ней людей. Увы, безрезультатно.

Как только глаза привыкли к царившему в комнате полумраку, она заметила следы неухоженности, которые присущи далеко не всем инвалидам.

Хозяйка дома была одета кое-как, волосы не причесаны, лицо напудрено небрежно, словно второпях.

«Возможно, ей действительно нездоровится, – подумала Лидия, – но это лишь сильнее подчеркивает разницу в возрасте супругов».

– Вы видели Джеральда, моего мужа? – спросила Маргарет, когда Лидия закончила рассказ о путешествии.

– Да, но мы обмолвились всего парой слов. Он занят, там внизу вечеринка.

– Джеральд обожает вечеринки, – подтвердила Маргарет. – Когда-то они мне тоже нравились, а теперь вызывают лишь головную боль. Вечеринки теперь не для меня. Впрочем, теперь все не для меня.

Лидия смутилась. В словах Маргарет слышалась горечь и даже некий упрек. Вот только что на это скажешь, какие слова утешения найдешь?

– Я вам очень сочувствую, – наконец произнесла она как можно мягче.

– Я никогда не привыкну к своему нынешнему положению, – сказала Маргарет. – Миссис Брайант, если бы вы только знали, что это такое – лежать тут день за днем, неделю за неделей, год за годом, зная, что уже никогда не встанешь на ноги, никогда не наденешь красивое платье, никогда не повеселишься так, как раньше.

Она замолчала, но Лидии было нечего ответить на эту неожиданную горестную исповедь.

– И когда я увидела свою дочь, – продолжила Маргарет, – когда увидела, как похожа она на меня в юности, до того, как это случилось…

Маргарет не смогла договорить. Голос сорвался, на глазах выступили слезы. Лидии стало совершенно очевидно, что именно встреча с Энн так расстроила собеседницу. С молодой, красивой, полной веселья.

Она прикоснулась к руке Маргарет, пытаясь без слов выразить сочувствие и понимание.

– Все считали меня красавицей, – продолжала та. – И я действительно была хороша, нисколько не стыжусь в этом признаться. Я покажу фотографии, вы сами убедитесь, своими глазами.

Последнюю фразу она произнесла, лихорадочно захлебываясь, и тотчас позвонила в колокольчик, висевший на шнурке над диваном.

Почти мгновенно, как будто кто-то ожидал звонка, дверь открылась, и на пороге появилась сиделка.

– Принеси мои фотографии, Денди, – приказала миссис Карлтон. – Принеси все, и быстро!

Вместо того чтобы броситься выполнять распоряжение Маргарет, сиделка шагнула в комнату.

– Да, да, сейчас принесу, – мягко проговорила она. – Только не волнуйтесь понапрасну, вы же знаете, вам нельзя волноваться. Я сейчас принесу альбомы с фотографиями, дорогая, только не нужно меня торопить.

– Ах, Денди, умоляю, только не нуди! – отозвалась Маргарет тоном капризного ребенка. – Я хочу показать их миссис Брайант.

Лидия улыбнулась сиделке.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась она. – Я с удовольствием посмотрю фотографии, хотя, мне кажется, это вполне можно отложить до завтра.

– Нет-нет, не стоит откладывать, лучше взгляните на них сегодня, – возразила Денди, не сводя глаз с хозяйки дома. – Она очень расстроится, если не добьется своего. Все ведь только и делают, что ублажают вас, правда, милая?

Она поправила Маргарет подушку и немного приподняла ее. Лидия отметила, что в отношениях между сиделкой и подопечной царят теплота и понимание.

Внешне Денди производила довольно необычное впечатление. Это была толстушка с круглым жизнерадостным лицом, которое в юности наверняка было по-своему хорошеньким. Густые и темные кудрявые волосы были аккуратно запрятаны под накрахмаленную белую шапочку.

Когда она улыбалась, ее лицо собиралось сеточкой морщинок, под темными ресницами ярко поблескивали глаза, а на пухлых щеках появлялись две симпатичные ямочки. Она включила свет, Маргарет тут же попросила вместо этого раздвинуть шторы, но та ответила с обескураживающей прямотой:

– Нет, скоро стемнеет, а вы сами знаете, что в сумерках на вас накатывают воспоминания, и вы будете чувствовать себя совершенно несчастной. Уж лучше при свете. Вы сможете посмотреть фотографии и от души поплакать.

– Не будь такой безжалостной ко мне, Денди! – воскликнула Маргарет. – Ты прекрасно знаешь, что я никогда не плачу над фотографиями. Я хочу показать их миссис Брайант, она приехала из Англии, ее прислала к нам Эвелин Маршалл. Я ведь рассказывала тебе про Эвелин, правда?

– Правда, и не раз, – согласилась Денди.

Она выдвинула ящик комода, достала альбомы с фотографиями и положила на край дивана.

Следующие полчаса ушли на переворачивание страниц с фотографиями. Маргарет подробно рассказывала Лидии о каждой, неизменно повторяя, какой хорошенькой она была в юности и какой замечательной жизнью жила.

«Неужели ее интересует только прошлое? – задавалась вопросом Лидия. – Ведь у нее, несмотря на болезнь, столько всего – муж, дом, деньги, друзья, а теперь еще и дочь».

Однако разговор шел лишь о тех временах, когда Маргарет каталась верхом, танцевала, была обворожительной и приковывала к себе внимание окружавших ее мужчин.

Даже после того, как она сбежала с юным любовником, снимки, сделанные в Египте и других частях света, служили ни чем иным, как анналами любовных побед.

– Это полковник Брейтуэйт, – говорила Маргарет, указывая на нечеткий фотоснимок мужчины в костюме для игры в теннис. – Он был безумно влюблен в меня все лето. Джеральд жутко ревновал и устраивал мне из-за него бурные сцены. А этот джентльмен верхом на лошади – лорд Стартон. После того как я согласилась с ним потанцевать, он посылал мне целые корзины цветов. Его жена была вне себя от ярости, ведь она отказала мне от дома, поскольку мы с Джеральдом, видите ли, живем во грехе.

Маргарет без тени смущения рассказывала Лидии про годы, когда она жила с Джеральдом, не получив развода от сэра Джона, и в приличном обществе ее отказывались принимать. Последней в альбоме шла фотография, где Маргарет сидела верхом на гнедом коне.

– Вот эта лошадь и сбросила меня! – пояснила она и захлопнула альбом. – Больше фотографий нет! – отрезала она. – И не будет.

– Спасибо, что показали мне снимки, – поблагодарила Лидия и, стараясь поскорее перейти на другую тему, чтобы избавить хозяйку дома от лишних страданий, добавила: – Мне кажется, у вас великолепный дом, миссис Карлтон. Я с нетерпением жду возможности погулять завтра в вашем саду.

Маргарет лишь пожала плечами.

– Мне, в общем-то, все равно, но мужу дом нравится. Мы здесь недавно. До этого, года два назад, мы жили в другой части города. Но Джеральд решил, что этот дом нам больше подходит, тут удобнее и просторнее, во всяком случае, для столь любимых им вечеринок.

«Неужели она ревнует мужа к друзьям?» – подумала Лидия и вспомнила леди Хигли.

Конец разговору положила Денди, заявив, что Маргарет пора готовиться к обеду. Лидия с облегчением вышла из комнаты.

Разговор с Маргарет Карлтон оказался нелегким, и, несмотря на жалость к хозяйке дома, Лидия невольно отметила, что та не делает никаких попыток наполнить свою жизнь еще чем-то, кроме воспоминаний о прошлом.

Конечно, жизни инвалида не позавидуешь, и все же воспоминания и вечный плач по безвозвратно ушедшей молодости вряд ли помогут Маргарет скоротать время и уж точно не скрасят ее жизнь.

Вернувшись к себе, Лидия разобрала вещи. Правда, поблизости не оказалось никого, кто подсказал бы ей дорогу к ванной, и пришлось искать ее самой.

Когда она приняла ванну и переоделась в строгое вечернее платье, было уже почти полдевятого вечера. Но Энн до сих пор так и не поднялась наверх, чтобы переодеться к ужину. Лидия засомневалась, стоит ли ей спуститься в зал, не зная, что ее там ожидает.

Наконец, когда она уже совсем собралась позвонить в колокольчик и вызвать служанку, чтобы узнать, когда подадут ужин, на лестничной площадке появилась Энн. Причем не одна, а в обществе леди Хигли.

– О, вы, я смотрю, уже успели переодеться! – воскликнула леди Хигли, заметив Лидию в открытую дверь. – Не стоило так торопиться. Последние гости только что ушли. Как только ужин будет готов, нас пригласят в столовую.

– Да ведь мне еще надо принять ванну! – вспомнила Энн. – После долгой дороги я грязная, как черт. Не ждите меня. Постараюсь помыться как можно быстрее.

– Хорошо, – согласилась леди Хигли и, повернувшись к Лидии, добавила: – Если хотите увидеть мистера Карлтона, то найдете его в гостиной.

В ее голосе явственно прозвучал вызов. Однако Лидия, вежливо поблагодарив, начала медленно спускаться вниз по лестнице.

Открыв дверь гостиной, она услышала, как Джеральд Карлтон распекает кого-то из слуг. Тот уронил несколько бокалов и теперь подметал осколки на полу.

Он раздраженно кричал на слугу, что совершенно не соответствовало масштабам случившегося, и Лидия на мгновение замешкалась, не зная, стоит ли переступать порог. Она готова была уже вернуться к себе в комнату, но тут Джеральд обернулся и заметил ее.

– Входите, прошу вас! – пригласил он. – Этот олух перебил мне половину новых бокалов. Господи, как же я ненавижу туземных слуг!

Его лицо здорово раскраснелось, и Лидия поняла, что хозяин дома перебрал с коктейлями.

– Да, обидно, – подтвердила она. – Хотя не слишком разумно использовать новые бокалы на вечеринке с коктейлями. Вы как считаете?

– Вы совершенно правы, – неожиданно согласился Джеральд. – В любом случае новых бокалов редко хватает больше чем на один месяц.

Он подошел к открытому окну.

– Давайте выйдем в сад, – вдруг предложил он. – Я страшно расстроен, и свежий воздух мне не повредит.

Лидия последовала за ним. Снаружи уже стемнело. На фоне усыпанного звездами неба четко выделялись силуэты пальм. Какое-то время они молча шли по траве.

Воздух был прохладным и благоухал ароматом цветов. Впереди мерцали огни вечернего города. Первым молчание нарушил Джеральд Карлтон.

– Вы видели мою жену? – спросил он.

– Я довольно долго пробыла с ней, – ответила Лидия. – Признаться, я только что вышла от нее. Сиделка попросила меня удалиться, чтобы приготовить вашу жену к ужину.

– Денди – прелесть, – заметил Джеральд.

Снова возникла пауза, нарушил ее голос Нины Хигли, которая позвала их с веранды к ужину. В дом они вернулись вместе. Однако у Лидии почему-то возникло ощущение, будто в ее обществе Джеральд неожиданно застеснялся и был излишне сдержан.

Он не стал расспрашивать ее об Англии. И хотя поначалу ей казалось, что было бы верхом бестактности заводить разговор о том, что случилось много лет назад, пока она не убедится, что ее собеседник хочет говорить об этом, она почувствовала, что ему стоит немалых усилий хранить молчание.