Текст книги "Капризы страсти"

Глава 2

Татика долго лежала без сна, размышляя над тем, что сказала мачеха. Она мысленно перебирала знакомых мужчин, которые, как ей было известно, горели нетерпением сделать ей предложение, увидев хоть малейшие признаки одобрения с ее стороны. К сожалению, среди них не было ни одного, кого она могла бы представить в роли мужа. «Неужели я так и не встречу человека, – подавленно спрашивала она себя, – которому с радостью отдам свое сердце?»

В каком бы городе Татика ни оказывалась, переезжая туда вместе с отцом, ее всегда преследовали мужчины: и пожилые – эти лезли к ней с поцелуями, и молодые – те ограничивались флиртом. Едва она достигла брачного возраста, отовсюду посыпались предложения руки и сердца.

Однако Татике от природы была присуща разборчивость, к тому же она научилась буквально видеть людей насквозь, и при одной мысли, что к ней прикоснется человек, к которому она не испытывает никаких чувств, ею овладевало брезгливое отвращение. Иногда было очень трудно удерживать на расстоянии слишком ретивых поклонников, воспринимавших ее холодность как вызов. Зато она умела, как правильно сказала мачеха, заранее замечать, кто из мужчин проявляет к ней интерес.

Иногда Татике казалось, что она обладает внутренним зрением. Стоило ей познакомиться с мужчиной, как она уже точно знала, будут у нее с ним проблемы или нет. Причем она определяла это не только по блеску в глазах или его словам. Она остро чувствовала его реакцию на нее, и бывали случаи, когда она шарахалась от мужчины, как от змеи.

Татика всеми силами сторонилась этих ухаживаний, ей хотелось оставаться, как выразился один из поклонников, «Снежной королевой, которая обращает в лед всех, кто приблизится к ней».

«Смогу ли я когда-нибудь полюбить?» – временами в отчаянии спрашивала себя девушка.

Однако в глубине души она была уверена, что однажды встретит того, кого сможет полюбить и кому вручит свою судьбу. Иногда в ней говорила русская кровь: она ощущала себя необузданной дикаркой, в ней пробуждались желания и эмоции, описать которые по своей наивности она не могла. Но эти желания и эмоции существовали! Спрятанные глубоко внутри, они проявлялись в ее грезах, в надежде, что в один прекрасный день в ее жизнь ворвется любовь.

Татика плохо представляла, какими качествами должен обладать ее возлюбленный, зато она точно знала, что обязательно встретит его, и он станет для нее олицетворением всего, что она не могла выразить словами.

– Что же мне делать! – воскликнула девушка, проснувшись рано утром.

Спала она беспокойно, всю ночь ее мучили тревожные сны. Было совершенно ясно, что причина тому – твердое решение мачехи сбыть ее с рук до Рождества.

Вся жизнь Татики изменилась с того момента, как отец снова женился. Будучи крайне привлекательным человеком, сэр Доминик не мог обходиться без общества и внимания женщин. После смерти первой жены он довольно быстро нашел утешение в нежных объятиях любовниц. Для Татики это не стало потрясением, она знала, что не в характере отца быть одному. А еще она знала, что он по-своему несчастен и тоскует по умершей жене.

Когда Татика оглядывалась назад, родители виделись ей как бы в золотистом ореоле. Мама излучала безграничное счастье, казалось, она постоянно освещена солнечным светом.

Доминик Линч познакомился со своей первой женой, когда служил первым секретарем английского посольства в Санкт-Петербурге. Веселый тридцативосьмилетний холостяк обнаружил, что дамы при императорском дворе обладают удивительной красотой. Юных барышень редко привозили на приемы, где ежевечерне присутствовал Доминик, поэтому с Катриной, дочерью Его Императорского Высочества князя Копенского, он познакомился совершенно случайно. Ей тогда было семнадцать, однако во многих отношениях она превосходила своих английских сверстниц.

Катрина и Доминик Линч – в те дни он еще не был посвящен в рыцари, – посмотрели в глаза друг другу и, как потом мать рассказывала уже подросшей Татике, сразу же влюбились друг в друга.

«Мы просто сошли с ума».

Татика хорошо помнила тот восторг, ту радость, что звучали в голосе матери, когда она рассказывала о чувстве, внезапно вспыхнувшем между ней и отцом, людьми, такими разными по возрасту и положению.

Влюбленные потеряли голову, а когда князь категорически отказался даже обсуждать вопрос о браке дочери с рядовым дипломатом, сбежали. Этот поступок мог бы разрушить карьеру Доминика Линча. Гневная реакция князя, тем более нота Императора в английское посольство, могла иметь серьезные последствия. Однако князь просто вычеркнул дочь из своей жизни и потребовал, чтобы никто и никогда не упоминал ее имени.

То, что в жены ему досталась бесприданница, не имело для Доминика Линча никакого значения. Он был безгранично счастлив. Однако Татика знала, что матери иногда бывало одиноко: она была русской до мозга костей и имела мало общего с людьми других национальностей. Она всегда была радушна и дружелюбна, приемы, которые она устраивала, пользовались огромным успехом, но в глубине души она оставалась для этого общества чужой. Вероятно, эту внутреннюю отстраненность она передала своей дочери.

Когда мама умерла, Татике показалось, что она повзрослела за одну ночь. Она все еще была подростком, но мыслила уже по-взрослому. Она отлично понимала, насколько велика скорбь отца, и знала, что только женщины могут помочь ему унять тоску по жене.

Татика быстро научилась вести хозяйство и тем самым избавила отца от домашних забот, а свою жизнь организовала так, чтобы не доставлять ему хлопот. Она сама нанимала себе учителей, сама выбирала предметы, которые предстояло изучать, сама заказывала себе туалеты и сама решала, кто из дам будет ее дуэньей на приемах. В шестнадцать по выдержке и самообладанию она могла запросто соперничать с тридцатилетней женщиной.

И вдруг такой удар! Сэр Доминик не устоял перед натиском решительной молодой вдовы, которая осаждала его целых два года.

– Татика, я намерен жениться, – сообщил он дочери.

Татика заговорила не сразу, несколько мгновений она всматривалась в его лицо.

– На ком, на миссис Уинслоу?

– На ком же еще? – воскликнул сэр Доминик.

– Ты хорошо все обдумал? – Из уст юной девушки, беседующей с умудренным опытом отцом, этот вопрос прозвучал довольно странно.

Сэр Доминик прошелся по комнате и, подойдя к окну, встал к дочери спиной.

– Мне уже давно намекают, что посол должен быть женат, – пояснил он, – а из Элейн, как ты понимаешь, получится великолепная супруга дипломата. – Так как Татика ничего на это не сказала, сэр Доминик повернулся к ней: – Мне не избежать женитьбы, к тому же она без ума от меня. – По его тону было ясно, что он старается найти себе оправдания.

– Ты уверен, папа, что этот брак принесет тебе счастье? – тихо спросила Татика.

– Счастье! При чем тут счастье? – воскликнул сэр Доминик. – После смерти твоей матери я уже никогда не буду счастлив. Но жизнь-то продолжается, и речь идет о моей карьере.

– Ты прав, папа. Надеюсь, этот брак принесет тебе все, на что ты рассчитываешь.

Татика вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь. Она понимала, что закончилась одна глава ее жизни, и не знала, что принесет ей будущее.

Добившись своего и сыграв свадьбу с сэром Домиником, леди Линч стала открыто показывать, что наличие падчерицы и тем более присутствие той в доме ее не устраивает. Чувствуя себя лишней, Татика углубилась в занятия. Она изучала языки, искусство и брала уроки музыки, правда, не на дому, а за пределами посольства. Когда приходили счета за обучение, начинались долгие и нудные разговоры о том, что умная жена не нужна никому.

Татика давно перестала спорить с мачехой и сейчас, глядя, как между шторами пробиваются первые лучи утреннего солнца, спрашивала себя:

– А каково умной женщине жить с дураком-мужем?

Она представила себе лорда Херона, и ее передернуло. Ей стало жутко от одной мысли, что придется изо дня в день, сидя за столом, смотреть в это бессмысленное лицо и выслушивать пустую болтовню. На его фоне даже капитан Уизерингем, которому интересны только полковые сплетни, выглядит предпочтительнее, однако его нельзя брать в расчет, ведь у него нет средств, чтобы содержать жену.

«Какой человек мне нужен?» – задумалась Татика.

Беспокойство, овладевшее ею, мешало спокойно лежать в кровати, поэтому девушка встала, раздвинула шторы и выглянула в окно. Она смотрела вдаль, но видела перед собой не залитые солнцем дома, а лица знакомых мужчин. Красивые, холеные, алчные, тупые, злые, скучающие! Десятки мужчин, и ни один не в состоянии вызвать у нее хотя бы интерес, не говоря уж о более серьезных чувствах. Она поддерживает отношения с ними исключительно из вежливости.

«Что же во мне не так?» – ломала голову Татика.

Она решила позавтракать, поскольку знала, что в это время окажется за столом в одиночестве, – отец встанет еще только через полчаса, а мачеха, как всегда, будет завтракать в постели.

Спускаясь по лестнице, Татика услышала стук в дверь. Она перегнулась через перила и увидела на мраморном полу холла лакея в ливрее с серебряными пуговицами. Лакей открыл дверь и взял что-то у человека, оставшегося снаружи.

– Цветы для вас, мисс Татика, – объявил он, когда девушка спустилась вниз, – и записка. Грум говорит, что будет ждать на крыльце ответа.

Татика бросила на цветы равнодушный взгляд. Она уже привыкла к подобным подаркам, которые приносили на следующий день после бала или приема, но в этот раз букет был куда более дорогим, чем обычно. Это были белые орхидеи, со вкусом составленные в букет в изящной корзинке. Интересно, спросила она себя, когда успели сделать этот букет, ведь еще очень рано, цветочные магазины еще закрыты?

Татика распечатала письмо. На листке с короной в верхней части было написано:

«Татика, красоточка, не угодно ли вам покататься в парке? Я мог бы заехать за вами в двенадцать. Эти цветы только что доставили из оранжереи, и они напомнили мне о вас.

Кроули».

Татика сложила листок и сказала почтительно ожидавшему лакею:

– Пусть грум передаст своему хозяину, что у мисс Линч другие планы.

– Слушаюсь, мисс.

Лакей вернулся к парадной двери, а Татика прошла в малую гостиную и, порвав письмо лорда Кроули на мелкие кусочки, выбросила его в мусорную корзину. Ей очень хотелось надеяться, что мачеха об этом приглашении не узнает.

Опыт подсказывал Татике, что лорд Кроули не воспринимает ее всерьез. Его привлекло ее симпатичное личико, и он решил развлечься легким флиртом с юной барышней. За последние годы девушка встречала немало стареющих донжуанов, подобных лорду Кроули. На приемах в посольствах, где работал отец, бывало множество мужчин. Их приглашали, поскольку они занимали высокие посты, и, следовательно, это были люди не первой молодости. Кроме того, большинство из них имело семьи. Однако это нисколько не мешало им ухаживать за дочерью посла и демонстрировать ей свои пылкие чувства. Татика давно поняла, что таких людей нельзя подпускать близко, и с первых минут знакомства держала их на «расстоянии вытянутой руки».

«Ну вот, еще один состарившийся Казанова», – подумала девушка о лорде Кроули, легонько усмехнувшись.

Кроме всего прочего, он ей категорически не нравился. В его манерах, в его словах, в его взглядах сквозило нечто отталкивающее. Беда же Татики была в том, что стоило ей кого-нибудь невзлюбить, как она уже не могла спокойно общаться с этим человеком и соблюдать хотя бы элементарную вежливость.

«Надеюсь, мы с ним больше никогда не увидимся!» – подумала она.

Что она так разволновалась? Ну, пришлет еще одно приглашение – она от него откажется, сезон заканчивается, так что маловероятно, что они еще раз встретятся на каком-нибудь балу. К тому же отец сказал, что в этом году не собирается ехать в Гудвуд.[2]2
  Город в Англии, где устраивались вторые по значимости после Эскота скачки.


[Закрыть]

«Выброси лорда Кроули из головы!» – велела себе Татика.

И все же она не могла забыть, с каким выражением он вчера посмотрел на нее, прежде чем она отошла от него.

Татике все же удалось выбросить из головы лорда Кроули и его букет, правда, ненадолго. Она сидела за письменным столом и писала письма, благодаря хозяек приемов за прекрасно проведенные вечера, когда в гостиной появилась мачеха и прямо с порога спросила:

– Откуда букет, что стоит в холле?

Татика встала из-за стола.

– Доброе утро, матушка.

– Для меня это утро совсем не доброе, – отрезала леди Линч. – У меня раскалывается голова, и я не знаю, как переживу сегодняшний бал. Но так как тебе надо там присутствовать, придется пожертвовать собой и сопровождать тебя.

Татика промолчала. На самом деле мачеха рвалась на бал, а необходимость сопровождать падчерицу использовала как повод лишний раз уколоть девушку упреком, а себя выставить мученицей.

– Я спросила, откуда цветы, – напомнила леди Линч.

Татика поняла, что отмолчаться не удастся.

– Вчера вечером я танцевала с одним кавалером, – сказала она. – Я никогда прежде его не встречала и не понимаю, зачем он так потратился.

– Кто это такой? – заинтересовалась леди Линч. – Он холост?

– Я слышала, что он довольно давно женился, – ответила Татика.

Это было правдой, хотя и отчасти, и леди Линч, пожав плечами, раздраженно заявила:

– Женатые тебе ни к чему! Не забывай о том, что я сказала тебе вчера.

Она вышла из комнаты, а Татика со вздохом облегчения села за стол.

Закончив с письмами, она поднялась к себе в спальню и обнаружила, что там ее поджидает старая горничная, служившая ее матери, когда та была еще девочкой. У дам при Императорском дворе была мода брать горничными француженок или англичанок. Так Эллен оказалась в Санкт-Петербурге, а когда хозяйка сбежала с Домиником, она последовала за ней.

– Эллен, дорогая моя, давай погуляем, – предложила Татика. – Мне хочется подышать свежим воздухом.

– Я знала, мисс Татика, что у вас появится такое желание, – закивала Эллен.

Эта пожилая женщина с добрым лицом была единственным, если не считать отца, человеком, которого любила Татика.

Повнимательнее приглядевшись к своей юной хозяйке, старая горничная обеспокоенно воскликнула:

– Что случилось? Опять она чем-то недовольна?

Татике не надо было объяснять, кто подразумевается под словом «она».

– Ее сиятельство объявила, что я должны выйти замуж до Рождества.

– Не обращайте на нее внимания, – сердито проговорила Эллен. – Она пытается избавиться от вас с тех пор, как вышла за вашего отца. Это подло с ее стороны, и если она будет слишком сильно портить вам жизнь, вы должны рассказать об этом отцу.

– А что папа может сделать? – спросила Татика. – Он соглашается со всем, что говорит ее сиятельство, потому что терпеть не может скандалов. – Она грустно вздохнула. – Ах, Эллен, вот было бы здорово, если бы мы с тобой уехали куда-нибудь и поселились в маленьком домике. Я зарабатывала бы переводами, и никакие придирки и упреки не отравляли бы нам жизнь.

– Нет, мисс Татика, вы не должны отгораживаться от того мира, к которому принадлежите, – убежденно возразила Эллен. – Нельзя лишать себя шанса встретить достойных людей и завести с ними дружбу.

Татика улыбнулась.

– Стоило у меня появиться друзьям, как папу тут же переводили на другое место. Помнишь то милое семейство в Риме? Мне так нравилось бывать у них. Жаль, что я никогда больше с ними не увижусь.

– Вы уже взрослая, – сказала Эллен, – и вы обязательно встретите хорошего и достойного человека, которого полюбите всем сердцем.

Татика тихо и невесело рассмеялась.

– Ты такая же, как мачеха, – все время твердишь о замужестве.

– А разве у барышни вроде вас из хорошей семьи есть иная судьба? – воскликнула Эллен. – Вы не хуже меня знаете, что ваша матушка была бы счастлива, если бы вы, как и она, вышли замуж по любви.

– Вот когда полюблю, – сказала Татика, – тогда с радостью и выйду замуж.

– А кто-нибудь есть на примете? – в сотый раз за последнее время полюбопытствовала Эллен.

– Нет, Эллен, никого, и ты прекрасно это знаешь, – ответила Татика. – Сегодня утром, проснувшись, я пыталась понять, что во мне не так. Почему я не могу полюбить никого из тех, кто оказывает мне знаки внимания? Но все они либо заурядны, либо скучны, а иногда они вызывают во мне самое настоящее отвращение.

– Это вопрос времени, – попыталась успокоить ее Эллен. – К вашей матушке любовь пришла в семнадцать. Никогда не забуду, как она говорила: «Я люблю его, Эллен! Я люблю его! Если папа не позволит нам пожениться, я убегу с ним!»

Эту историю Татика слышала много раз, и всегда рассказ старой горничной пробуждал в ее душе бурю эмоций. Каждый раз, когда Эллен произносила эти слова, в ее голосе звучали ликующие нотки, и девушке казалось, будто из далекого прошлого это говорит сама мама.

– Вот когда почувствую то же, что и мама, я и выйду замуж, – сказала девушка. – А пока буду держать оборону и не дам себя запугать, что бы там мачеха ни говорила.

– Правильно, детка моя. Не позволяйте ей запугать себя, – закивала Эллен. – А запугивать она будет, вы и сами это знаете.

– Да, знаю, – грустно согласилась Татика и добавила: – Эллен, давай выйдем из дома. Мне хочется сходить в библиотеку.

Весь день Татике удавалось не попадаться мачехе на глаза. К счастью, к обеду леди Линч домой не вернулась, а во второй половине дня она чувствовала себя такой уставшей, что решила не ездить с визитами по приятельницам, чему Татика страшно обрадовалась, поскольку ей не пришлось сопровождать мачеху.

Девушка уютно устроилась на диване в окружении книг и вскоре задремала. Спала она недолго, а проснулась с острым ощущением небывалого счастья. Она не смогла вспомнить свой сон, но у нее сохранилась твердая уверенность, что рядом с ней кто-то был, и именно этот некто принес ей то самое счастье, которое сейчас окутывало ее, будто золотистое покрывало.

– Я счастлива, – прошептала Татика.

Открыв глаза, она обнаружила, что лежит на диване рядом с раскрытой книгой.

«Жаль, что я не испытываю такого счастья в жизни», – подумала она и, стараясь не растерять радость, что принес ей сон, и напевая себе под нос какую-то песенку, поднялась в свою комнату, чтобы переодеться для очередного приема.

Сегодняшний ужин ничем не отличался от других вечерних приемов, которые устраивались во время сезона. Огромные столы украшал аспарагус, в массивных серебряных канделябрах горели свечи. Хозяйка сияла, увешанная драгоценностями: главным украшением была высокая диадема в волосах, ее дополняло несколько ожерелий, броши и кольца с бриллиантами и жемчугом.

Экзотические блюда сменяли одно другое, но Татика почти ничего не ела и отстраненно думала о том, что мужчины, сидевшие рядом с ней за столом, почти ничем не отличаются от тех, что были на вчерашнем балу. Один из них, гвардеец, увлеченно описывал ей военные маневры на равнине Солсбери, в которых он недавно участвовал. Другой, молодой пэр со скошенным подбородком, рассказывал, как ловко он умеет управлять парой, запряженной цугом. Татика сразу же поняла: это увлечение составляет весь смысл его жизни, и он ставит перед собой единственную цель – прослыть самым быстрым и рискованным ездоком среди своих приятелей. Ни один из этих молодых людей не прочитал ни одной книги, а их познания в области политики ограничивались глупыми анекдотами о партии радикалов, причем за сезон Татике уже раз десять пришлось выслушивать ту же самую чепуху.

Интересно, спрашивала себя девушка, кому могут нравиться подобные приемы? Хоть кто-нибудь получает от них удовольствие?

Дочка хозяйки, робкая и невзрачная девица, была в платье из белого тюля, которое совсем не шло ей и лишь подчеркивало ее недостатки. На ногах у нее были узкие атласные «лодочки», а на руках – обтягивающие руку лайковые перчатки. Когда начнутся танцы, думала Татика, она весь вечер будет жаться к матери или спрячется в дамской комнате. Маловероятно, что она примет участие в увеселительной части вечера.

Устраивая бал, каждая хозяйка приглашала своих друзей, и на всех приемах сезона присутствовали практически одни и те же гости. Никто никогда не отказывался от приглашений, опасаясь, что если его не увидят на балу, то решат, что его просто не пригласили.

Когда долгий ужин закончился, дамы поднялись наверх. Щебеча и весело смеясь, барышни принялись обмениваться впечатлениями. Захлебываясь от восторга, они с гордостью сообщали подружкам, на скольких балах уже побывали и сколько еще предстоит посетить. Дамы постарше шепотом, чтобы не слышала молодежь, обсуждали последние сплетни и злословили о знакомых.

«А вот в посольстве, – сказала себе Татика, – приемы были в сотни раз интереснее».

На посольских приемах присутствовали государственные деятели, политики и дипломаты из других стран, поэтому и разговоры там велись содержательные, а не такие примитивные, как здесь.

«Здесь ужасно скучно», – думала Татика. Она отошла от группы сверстниц и вдруг заметила, что мачеха о чем-то оживленно беседует с леди Херон. По тому, как обе дамы сидели, склонив друг к другу головы, по тому, какие взгляды они бросали друг на друга, девушка догадалась, что речь идет о ней.

«Я не выйду за лорда Херона!» – мысленно поклялась она и плотно сжала губы.

Хозяйка подала знак, и дамы, разодетые в шелка, тюль и газ, стали спускаться вниз, в бальный зал, где было жарко и душно. После очередного танца кавалер, секретарь австрийского посольства, пригласил Татику прогуляться в саду, расположенном позади особняка. По дорожкам, освещенным китайскими фонариками, они дошли до лужайки, и внезапно девушка увидела высокого мужчину, который шел им навстречу. Она сразу узнала его, и ее охватило смятение. Сворачивать в сторону было поздно.

– Добрый вечер, Татика, – поздоровался лорд Кроули.

Татика сделала книксен и не ответила на его приветствие.

– Кажется, мы незнакомы, – обратился лорд Кроули к молодому человеку.

– Моя фамилия Виндишгрец, милорд. Мне повезло, когда я поставил на вашу лошадь на Золотом кубке в Эскоте.

– Рад слышать, – улыбнулся лорд Кроули. – Поставьте небольшую сумму на лошадь, что я выставлю в Гудвуде, – думаю, у нее есть все шансы.

– Спасибо, ваша светлость, – поклонился молодой человек.

– А теперь сделайте мне одолжение и передайте вашу даму на мое попечение, – сказал лорд Кроули. – Нам с мисс Линч нужно обсудить один очень важный вопрос. До конца вечера еще далеко, так что у вас еще будет возможность пригласить мисс Линч на танец.

– Не могу отказать вам в вашей просьбе, милорд, – вежливо произнес молодой человек.

Он поклонился Татике, потом лорду Кроули и пошел к дому.

– В этом не было никакой надобности! – возмущенно воскликнула Татика. – Это дерзость с вашей стороны!

– Я вынужден проявлять дерзость, когда дело касается вас, – ответил лорд Кроули. – Почему вы отказались от свидания со мной?

– У меня были другие дела.

– Вряд ли эти дела были уж столь важными, – сказал лорд Кроули. – А вот мне ради сегодняшнего вечера, ради того, чтобы увидеться с вами, пришлось отменить очень важные встречи. Надеюсь, вы вознаградите меня за это.

– Я вас сюда не приглашала.

– Естественно, – усмехнулся лорд Кроули. – Я всеми силами избегаю подобных мероприятий, уж больно они скучны.

– Тогда зачем вы пришли? – спросила Татика. – Вам, милорд, отлично известно, что у меня нет желания видеться с вами.

– Вы очень прямолинейны. Давайте присядем.

– Думаю, нам пора возвращаться в бальный зал.

Он хохотнул.

– Я вас туда не отпущу, а если вы будете настаивать, нам не миновать решительной схватки. Вы, Татика, отлично знаете, что преимущество будет на моей стороне, так что проявите добрую волю и сдайтесь. Присядьте, чтобы мы могли спокойно поговорить.

Чувствуя, что он и в самом деле может удержать ее силой, Татика гордо вскинула голову и пошла к креслам, расставленным на лужайке под деревом возле красивой клумбы. Однако лорд Кроули увлек ее к стоявшей неподалеку беседке, и Татика, которая очень не хотела устраивать сцену, вынуждена была последовать за ним.

В беседке было довольно светло: дорожку, ведущую к ней, освещали маленькие фонарики, и еще один большой фонарь свисал с ветки ближайшего дерева. Сев на скамью как можно дальше от лорда Кроули, Татика отвернулась и холодно произнесла:

– Вашей светлости отлично известно, что мне нельзя надолго задерживаться. Так что же вы хотели мне сказать?

– Что я в жизни не встречал такой красавицы, как вы, – заявил лорд Кроули.

– Это неправда, – покачала головой Татика, – и я не желаю слушать подобные вещи.

– Между прочим, это правда, – возразил лорд Кроули. – Вчера вечером, когда я увидел вас, мне показалось, что я перенесся через годы и смотрю на вашу матушку, которая танцует на приеме, устроенном нашим посольством в Риме. Она обладала невероятной грацией, и вы унаследовали от нее это качество.

Татика молчала. Ей было интересно слушать рассказы о матери, ей очень хотелось поговорить о ней, но внутренний голос подсказывал, что сидящий перед ней человек опасен, что нельзя поощрять его попытки навязать ей свое общество.

– Я восхищался вашей матерью, – продолжал лорд Кроули. – Как и множество других мужчин, я горел желанием положить свое сердце к ее ногам, только она все равно не заметила бы его. Как вы наверняка знаете, для нее не существовало никого, кроме вашего отца.

– Да, это так, – тихо проговорила Татика. – Они любили друг друга.

– Испытать такую любовь, какую испытали ваши родители, – это большая удача, и дается она не каждому, – сказал лорд Кроули. – Моя маленькая Татика, вы утверждаете, что еще никому не отдали свое сердце – так почему бы не отдать его мне?

Татика насторожилась. Она слушала лорда Кроули рассеянно, ее мысли были заняты мамой, но сейчас она услышала в его голосе те самые интонации, которых опасалась, и поняла, что если посмотрит ему в глаза, то увидит в них тот самый алчный блеск.

– И как вы это себе представляете? – язвительно осведомилась Татика, надеясь, что этим прямым вопросом поставит его в тупик.

– А так, – ответил лорд Кроули, – что вы выйдете за меня замуж.

На секунду Татике показалось, что она ослышалась. В следующее мгновение она предположила, что он пошутил. Озадаченная, она повернула голову и посмотрела на лорда Кроули. Ей не понравился его взгляд, устремленный на нее, однако по выражению его лица она поняла, что он говорит совершенно серьезно.

– Если ваше предложение искренне, – с трудом выдавила из себя девушка, – значит, я должна поблагодарить за него вашу светлость и сообщить вам, что мой ответ «нет».

– Почему?

Татика снова устремила взгляд вдаль.

– Разве есть смысл отвечать на этот вопрос?

– Есть, и большой, – заверил лорд Кроули. – Я хочу знать, почему вы отказываетесь выйти за меня. Я могу многое предложить вам, Татика.

– Все это не то, что мне нужно, – сказала девушка.

– А что вам нужно? – поинтересовался он.

– Главное – это любовь, – ответила Татика.

– Я научу вас любить меня.

Татика покачала головой.

– Вы же знаете, что это невозможно. Моему отцу не понадобилось чему-то учить мою мать, любовь сама снизошла на них.

– Такое случается один раз на миллион – чтобы два человека одновременно, с первого взгляда полюбили друг друга, – сказал лорд Кроули. – Я очень опытный любовник, и я смогу научить вас, Татика, всем радостям любви гораздо лучше, чем кто-либо из тех, кто моложе меня. Со временем вы полюбите меня, а пока я буду будить в вас ту дикую русскую страсть, что дремлет в вас.

– Сожалею, милорд, но то, что вы предлагаете, невозможно.

– Нет ничего невозможного! – воскликнул лорд Кроули. – Я хочу вас, Татика, желание вспыхнуло во мне с того момента, как я впервые вас увидел.

– Полагаю, милорд, вскоре вы поймете, что это всего лишь ваши фантазии.

– Вот тут вы ошибаетесь, – возразил лорд Кроули. – И я докажу вам, насколько плохо вы знаете все то, что касается меня и любви.

Он взял ее руки в свои. Татика попыталась вырваться, но он держал ее крепко. Она радовалась, что на ней перчатки, – уж больно сильное омерзение вызывали у нее его прикосновения. В следующее мгновение лорд Кроули попытался ее обнять, и она поспешно вскочила.

– Милорд, нам больше не о чем говорить, – твердо произнесла Татика.

– Напротив, нам надо многое обсудить, – возразил лорд Кроули. – Правда, не здесь. Где мы могли бы встретиться?

– Я уже вчера говорила вам и повторю еще раз, что не желаю встречаться с вами. У нас с вами нет ничего общего, нам нечего обсуждать и не из-за чего спорить.

Лорд Кроули все еще держал ее руку, поэтому она не могла уйти.

– Как я вижу, Татика, – проговорил он, вставая, – вы очень грозный противник, но я привык получать от жизни все, что хочу! А хочу я вас, и я намерен заполучить вас.

– Вы совершаете ошибку, милорд, – предупредила его Татика, – меня нельзя купить, принудить или запугать. Для меня большая честь, что вы предложили мне стать вашей женой, но мой ответ «нет», и он останется таким навсегда.

Лорд Кроули опять хохотнул.

– А знаете, – сказал он, – мне нравится, что мне бросает вызов такое крохотное, такое слабое создание. От этого вы становитесь для меня еще желаннее. Уверяю вас, Татика, я боец, причем непобедимый.

Наконец Татике удалось вырвать руку из его цепкой хватки.

– Я не желаю бороться с вами, милорд, – ледяным тоном произнесла она. – И не желаю вас видеть, так что не тратьте время на цветы и приглашения – я все равно их не приму.

– Как же вы агрессивны! – воскликнул лорд Кроули. – Но я все еще хочу поцеловать вас – я уже говорил вам об этом вчера.

– Милорд, если я уйду в дом и брошу вас одного, я тем самым поставлю вас в неловкое положение, а мне бы этого не хотелось, так что соблаговолите проводить меня, – властно приказала Татика.

– С радостью, – сказал лорд Кроули. – И вы должны засчитать в мою пользу то, что я вам подчиняюсь.

Они молча дошли до лестницы, которая вела в бальный зал. Пары возвращались с прогулки по саду и спешили к следующему танцу.

– Спокойной ночи, милорд, – сказала Татика лорду Кроули, – и прощайте.

– Нет, до свидания, Татика. Обещаю, что мы снова встретимся, причем очень скоро.

Татика присела в реверансе и, не взглянув на него, поднялась по лестнице в зал. Мачеху она нашла на подиуме – та проводила время в обществе других мамаш и дуэний.

– Где ты была, Татика? – сердито осведомилась леди Линч. – И где твой кавалер?

– Он отправился домой, – ответила Татика. – Я больше с ним не увижусь.

Говоря это, девушка искренне надеялась, что так и будет. Почему-то ее не покидало ощущение, что ей грозит опасность. Лорд Кроули подавлял ее своей властностью, его самоуверенность, самомнение и непоколебимость будили в ней страх.

«Я же совершенно ясно дала ему понять, что он мне не нравится, – размышляла она, пытаясь успокоиться. – Вряд ли при сложившихся обстоятельствах он будет меня преследовать».