Текст книги "Любовь всегда выигрывает"

Глава 3

Лорд Уинчингем с Тиной повернулись и уставились на гостью. От ее появления у них перехватило дыхание. Маленькая, старая, с желтым, морщинистым лицом, герцогиня была одета по последней моде: платье из блестящего землянично-розового атласа на кружевной нижней юбке серебристого цвета и с серебристыми лентами на корсаже; вся грудь увешана сверкающими жемчугами, бриллиантами и рубинами… Только это изобилие блестящих украшений скорее подчеркивало ее возраст, нежели скрывало его.

На белом парике красовалась маленькая кокетливая соломенная шляпка, весело украшенная перьями и завязанная под подбородком лентами. В ушах, как и на костлявых запястьях, сверкали крупные бриллианты.

Вид вдовствующей герцогини казался настолько фантастичным, что на первый взгляд было невозможно принять ее за реального человека.

Удивительно низким и глубоким голосом, немного надтреснутым в силу возраста, она произнесла:

– Что, потеряли дар речи? Твое гостеприимство, дорогой внучек, не знает границ!

Лорд Уинчингем с трудом пришел в себя.

– Простите, бабушка. – Он подошел к ней. – Но вас я менее всего ожидал увидеть!

– А почему, позволь спросить? – Старуха протянула ему руку для поцелуя. – Ты прекрасно знаешь, что в сезон я всегда приезжаю в Лондон.

– Я действительно знаю это, мадам, но в последнюю нашу встречу вы поклялись переступить порог этого дома только тогда, когда меня вынесут отсюда .вперед ногами!

Герцогиня хихикнула.

– Неужели я действительно так сказала? – удивилась она. – Наверное, ты был в более невменяемом состоянии, чем обычно! Но если и сказала, то ты должен быть вдвойне мне благодарен, что я приехала, как только миссис Браунинг поведала мне о твоем затруднительном положении.

– Она же поехала к Анне! – удивился лорд Уинчингем.

– Знаю, знаю. На твое счастье я оказалась у нее, когда там появилась миссис Браунинг. Бедняжка Анна очень плохо себя чувствует, она пожелтела, как гинея, и не сможет помочь тебе, по меньшей мере, в течение месяца.

– Черт, какая неудача! – воскликнул лорд Уинчингем. От досады слова его прозвучали неестественно громко.

Вдовствующая герцогиня не обратила ни малейшего внимания на его досаду. Шурша шелковыми юбками и звеня драгоценностями, она медленно прошествовала к Тине, которая тихо стояла на коврике перед камином и тревожно наблюдала за этим обменом любезностями.

Вдовствующая герцогиня шла с достоинством, как корабль под парусами. Наконец остановилась в нескольких футах от Тины, и от ее проницательных, несмотря на возраст, глаз не ускользнула ни одна деталь во внешности девушки. Слегка улыбнувшись, она повернулась к внуку:

– Почему ты не представишь мне это дитя? Твои манеры, Стерн, становятся все хуже и хуже! Впрочем, я тебе уже неоднократно это говорила!

Простите, бабушка, – извинился лорд Уинчингем. – Позвольте представить вам мисс Тину Крум, которая нанесла мне неожиданный визит. Она – дочь моего старинного друга. Тина, это моя бабушка, которая с младенчества бранит и мучает меня! Уверен, я не смогу сделать ничего, что она сочла бы правильным! Старуха снова хихикнула:

– Ты недооцениваешь себя, мальчик! Я всегда говорила, что ты дьявольски красив, но это единственный комплимент, который я могу тебе сделать!

Герцогиня протянула руку Тине, а та присела в глубоком реверансе.

– Вы действительно красивы, – тихо, словно самой себе, сказала герцогиня, – вернее, будете красивы, когда вас прилично оденут. Так, дайте подумать. Вы, должно быть, дочь моего старинного друга Николаса Крума, младшего сына благородного отца? Да. в вас есть что-то от Николаса, к тому же вы, вероятно, богатая наследница, и скоро весь Лондон будет у ваших ног!

Тина не успела открыть рот, чтобы ответить, как внезапно герцогиня оглушительно чихнула:

– Апчхи! Где мой носовой платок? Где этот проклятый мальчишка? Я же велела ему быть все время подле меня! Абдул! Абдул! – Ее звонкий голос разнесся по комнате, и она энергично, совсем не по-старушечьи, быстрее внука подошла к двери, распахнула ее и закричала: – Абдул! Проклятый мальчишка! Ну, я покажу ему, пусть только появится!

В коридоре послышался топот, и, к удивлению Тины, в комнату влетел черный мальчик, одетый так же необычно, как и его хозяйка. Он опустился на одно колено перед герцогиней и, словно зная, что ей нужно, кротко протянул ей маленький ридикюль, расшитый бисером, из которого торчал белый, обшитый кружевом носовой платок. Герцогиня выхватила ридикюль и, снова чихнув, отвесила мальчику подзатыльник.

– Не отходи от меня! – резким тоном приказала она. – И есть я тебе больше не дам: ты и так толстый!

Пока она распекала мальчика в блестящем зеленом тюрбане, Тина повернулась к лорду Уинчингему и тихо прошептала:

– Объясните ей, кто я на самом деле! Он кивнул:

– Объясню, как только смогу вставить слово, – и вдруг хитро прищурился. – Нет, оставим как есть! Николас Крум давно умер, но он, наверное, согласился бы быть вашим родственником!

– А он действительно был родственником, только очень дальним. С нами он никогда не общался, мы для него были слишком бедны!

– Сейчас ему придется исправить свою ошибку! Если моя бабушка думает, что вы его дочь, пусть так и думает!

– Ну разве можно?! – запротестовала Тина.

– Предоставьте это мне! Если вы наследница, то больше ничего не надо будет говорить!

До Тины сразу же дошел смысл его слов. Одно дело представить свету бедную, никому не известную девушку, и совсем другое – богатую наследницу!

– Я не могу… – начала она, но поднятая рука лорда остановила ее.

Герцогиня наконец перестала распекать своего пажа, высморкала свой аристократический нос и посмотрелась в овальное, украшенное драгоценными камнями зеркальце, которое всегда носила в ридикюле. Затем подошла к внуку и Тине и продолжила разговор точно с того места, на котором он прервался:

– Миссис Браунинг сказала мне, дитя мое, что вы приехали в Лондон, чтобы быть представленной в свете, и ищете компаньонку. Что ж, раз Анна Ловелл заболела, сопровождать вас буду я!

– Вы, бабушка? – Лорд Уинчингем с трудом выдавил из себя эти слова.

– А что ты так удивляешься, мой мальчик? Зачем же я приехала сюда? Разумеется, для того, чтобы занять место Анны. Да и мне для разнообразия интересно встретиться с молодым поколением! Мне до смерти надоел Бат и все мои подружки с их бесконечными болезнями и воспоминаниями о минувших днях. Все-таки приятно, когда тебя находят, если знают, где искать, а, юный франт? – Она ткнула лорда в живот костлявым пальцем и, хихикнув, добавила: – Я слышала, ты большой озорник! На прошлой неделе видела твою пассию в экипаже. Бьюсь об заклад, она обходится тебе в кругленькую сумму?

Лорд Уинчингем нимало не смутился.

– Я удивлен, бабушка, вы ведь вообще не должны об этом знать, – с притворной суровостью произнес он.

Она засмеялась.

– Не так уж много есть вещей, о которых я не знаю, – парировала она. – Может быть, я старая, но не глухая, во всяком случае, не настолько глухая, чтобы не слышать о твоих грешках. И все же иногда ты меня удивляешь. Кто бы мог подумать, что ты будешь готов плясать под дудку дебютантки?

– Боюсь, мадам, я застала его врасплох, – кротко произнесла Тина.

Герцогиня подняла брови.

– Значит, у вас все-таки есть голос? – съязвила она. – Я уже начала бояться, что у вас есть только хорошенькое личико. Значит, вы застали его врасплох? Хотела бы я знать, прежде всего, что заставило вас явиться к моему внуку?

Я опекун Тины, – поспешно вмешался лорд Уинчингем. – Ее отец оставил ее на мое попечение, когда она еще была в школе. Тина приехала прямо из пансиона для юных леди на севере Англии. Почта сейчас работает отвратительно, и я еще не получил письма, сообщающего о ее приезде. Она приехала раньше, чем оно пришло.

– Опекун, да? – осведомилась герцогиня. – Однако, девочка, должна сказать, у вашего отца был странный вкус, если в качестве вашего опекуна он выбрал моего внука! Но богатые люди любят держаться вместе. Вероятно, он считал, что ваше состояние будет сохраннее в руках его светлости, чем в руках человека победнее его. Могла ли быть иная причина? – Она украдкой глянула на внука, который неотрывно смотрел на нее.

– Похоже, бабушка, ваше предположение верно. Как бы то ни было, Тина здесь. Что мы можем для нее сделать?

– Разумеется, ты должен дать бал, – тут же заявила бабушка. – Давно уже в этом доме не давали приличных балов! – Сделав акцент на слове «приличных», она хихикнула. – По этому случаю тебе придется отказаться от своих дружков, не так ли, мальчик? – весело спросила она и, повернувшись к Тине, поинтересовалась: – У вас есть что надеть, дитя мое?

– Нет, мадам, – ответила Тина. – Как вам уже сказал его светлость, я приехала прямо из школы.

– Ну, вы можете себе позволить все самое лучшее и будете это иметь, – решила герцогиня. – Я с удовольствием помогу вам тратить деньги вашего отца!

Тина бросила на лорда Уинчингема полный отчаяния взгляд, но тот его проигнорировал.

– Как вы сказали, бабушка, для Тины будет лучше всего, если она станет любимицей Сент-Джеймса.

Герцогиня негодующе фыркнула:

– Как же, любимица Сент-Джеймса! Надеюсь, ничего подобного из нее не получится. И вообще эти вульгарные мужчины очень много пьют. Нет, она должна приличествующим образом выйти в свет и встретить, надеюсь, самых достойных и добропорядочных молодых людей, а не твоих презренных дружков. Я не приму у себя в доме ни одного из них!

– Это надо понимать так, что мне придется уехать? – спросил лорд Уинчингем, слегка скривив губы.

– Может быть, для репутации девочки это было бы и лучше, – отозвалась герцогиня. – Впрочем, нам понадобится эскорт, по крайней мере для начала. Можешь остаться, если обещаешь вести себя хорошо.

– Спасибо, – с притворным смирением произнес лорд Уинчингем.

– А теперь за работу! – с энтузиазмом, несвойственным ее возрасту, призвала герцогиня. – Позови твоего ленивого секретаря – ему всегда нечего делать. Прикажи ему составить список приглашенных на бал, позже я его просмотрю; а мы пока отправимся с девочкой покупать ей одежду. Ей нельзя показываться в том, что на ней сейчас! – Она пренебрежительно оглядела муслиновое платье Тины и фыркнула: – Годится разве что для доярки.

– Но, бабушка, Тина только что с дороги! Может быть, дадим ей немного отдохнуть?

– Отдохнуть? Нам некогда отдыхать! – воскликнула неутомимая герцогиня. – Сезон в этом году будет коротким. Королева сказала, что хочет как можно скорее переехать в Виндзор. Подготовь список и предоставь нам, женщинам, делать свое дело! – Она резко повернулась на каблуках и хлопнула в ладоши, да так громко, что все подскочили.

Однако Абдул понял команду: быстро подбежал к Двери, с трудом открыл ее, так как был еще очень маленьким, и резво застучал ножками по коридору.

– Побежал распорядиться насчет экипажа, – пояснила герцогиня. – Идемте, дитя мое! Что бы ни было, вы не должны оставаться в этом тошнотворном муслине!

– Только возьму шляпку, – запинаясь, пробормотала Тина и почти так же быстро, как Абдул, выскочила из комнаты, понеслась в спальню, где остались все ее вещи.

Как только она удалилась на приличное расстояние, герцогиня обратилась к внуку:

– Ну а теперь выкладывай мне всю правду! Откуда столь внезапный интерес? Новая сердечная привязанность?

– Нет, нет, конечно нет, бабушка! Я впервые увидел ее час назад или около того, – ответил лорд Уинчингем. – Ее отец был моим другом, и она моя подопечная.

– Тебя послушать, так ты прямо паинька, – усмехнулась герцогиня, – только я ни на мгновение не поверю, что ты говоришь правду. Никоим образом! Я знаю тебя много лет, дорогой мой мальчик: не похоже, чтобы ты проявил интерес к респектабельной девушке, как бы хороша она ни была.

– Вас послушаешь, так я просто развратный монстр, – жалобно протянул лорд Уинчингем.

– О, подозреваю, скоро станешь таковым, – не растерялась бабушка. – Однако эта девочка вселяет в меня надежду. – И, немного помолчав, полюбопытствовала: – Сколько она стоит? Я знаю, Николас был очень богатым человеком.

– Понятия не имею, что оставил ей Николас, заявил лорд Уинчингем и на этот раз сказал чистую правду.

– А Тина его единственная дочь? – осведомилась герцогиня.

– Насколько мне известно…

– Интересно, могла ли в Норт-Шилдс, или как там называлось глухое местечко, где он жил, родиться другая история? – Герцогиня озорно хихикнула. – Судя по ее внешнему виду, мисс Крум будет иметь большой успех. Она, безусловно, недурна. Кто из молодых франтов, не отходящих от зеленых столов, сможет отказаться от такой хорошенькой невесты? У большинства девушек с полными сундуками обычно такие лица, что их испугается даже не трезвый человек!

– Бабушка, вы не разучились выражаться напрямик, – заметил лорд Уинчингем.

В ответ она удивленно рассмеялась:

– Тебя всегда шокировала моя откровенность, не так ли, мальчик? Сам ты готов паясничать и лицемерить, но женщин своих любишь до безумия Хорошо

бы, в этой девушке оказалось немного огня. Тихони мне всегда не нравились.

– Надеюсь, вы как следует выведете ее в свет? – сказал лорд Уинчингем. – Мне бы не хотелось, чтобы она потеряла шансы из-за неудачной сопровождающей.

Вдовствующая герцогиня пришла в ярость, которую она, правда, тотчас же обратила в изумление.

– Ты во мне сомневаешься? Тебе не хуже моего известно, что мое сопровождение пойдет девушке только на пользу. Под моим покровительством у нее будет гораздо больше шансов добиться успеха, чем с доброй, милой Анной.

Внезапно в дверях появилась Тина.

– Ах, чертенок! – воскликнула герцогиня. – Вы заставили меня ждать. Ну ладно, идемте. У нас полно дел.

Она суетливо прошла по комнате и, дойдя до двери, крикнула через плечо:

– И потрудись к моему возвращению подготовить список приглашенных! Я потребую лучший оркестр в Лондоне и надеюсь, твой повар сумеет приготовить достойный ужин. Может быть, молодежь предпочтет флирт, но старики, безусловно, будут рассчитывать на шикарный ужин!

Еще долго после их ухода лорд Уинчингем слышал, как она отдает приказания, стремительно двигаясь по холлу к входной двери.

Наконец, когда голоса стихли, он упал в кресло и поднес руку ко лбу.

– Наверное, я сошел с ума, – вслух произнес лорд. Он уже задавался вопросом, не присуще ли вообще безумие его семье. Ведь любого, кто решился бы на такой смехотворный, почти чудовищный план, он счел бы сумасшедшим. Чем все это может кончиться, кроме полного краха? На самом деле самое правильное, что можно сделать в этой ситуации, – так это размозжить себе голову; но при мысли о том, что Уинч может достаться Клоду, Уинчингем в бессильной ярости заскрежетал зубами.

Что ему продать? Лошадей? За них можно получить несколько тысяч. Картины? Но он понимал, что стоит ему что-нибудь выставить на продажу, как кредиторы почуют неладное и забросают его новыми счетами, требуя немедленной выплаты наличными.

– Глупец! Глупец! Глупец!

Лорд насмешливым шепотом повторял это слово, вышагивая взад-вперед по комнате, а солнечный свет, вливающийся через окно, казалось, тоже смеялся над его унынием.

А Тина тем временем была на седьмом небе от восторга. Она знала, что поступает неправильно, что все это безумная, невозможная игра, что на успех у нее один шанс из миллиона; и все же не могла устоять перед соблазном блестящей тафты, богатого бархата, развевающихся лент и газа, вытканного, наверное, волшебным пауком. Они плыли перед ее глазами в калейдоскопе красок, и через некоторое время она потеряла чувство деньги чувство выбора, а лишь позволяла мадам Раше и герцогине примерять на нее все, что им хотелось.

Когда карета повернула на Бонд-стрит, Тина тихо и испуганно спросила герцогиню:

– А куда вы меня везете за платьями, мадам?

Она вдруг с ужасом представила себя в атласе клубничного цвета или в чем-то ярко-зеленом, наподобие тюрбана на Абдуле.

– А у вас есть какие-либо предпочтения? – уничижительным тоном поинтересовалась герцогиня, давая ей понять, что девушкам из провинции не подобает задавать подобных вопросов.

– Нет, мадам, – ответила Тина. – Только кузен его светлости, мистер Клод Уинчингем, упомянул о мадам Раше.

– Он упоминал о ней? – удивилась герцогиня. – Клод червяк, а червяка надо давить; но, как это случается, об одежде он знает все. Видит бог, Клод немало тратит на свои наряды. Мадам Раше действительно лучшая портниха в Лондоне, к ней я вас и везу. Теперь вы удовлетворены?

– Спасибо, мадам, я очень благодарна, – отозвалась Тина.

– Не пытайтесь меня умаслить, – предупредила герцогиня. – Вы не так глупы, как кажетесь. Я поняла это, как только увидела вас. И еще я должна узнать: как это вам удалось без сопровождения приехать с севера в Лондон и явиться в дом к моему внуку? Мне бы также хотелось знать, кто о вас заботился?

– Видите ли, мадам, дело было так, – начала Тина, отчаянно пытаясь сочинить какую-нибудь ложь и гадая, насколько убедительно она прозвучит.

По счастью, вдовствующую герцогиню что-то отвлекло.

– Лорд Хью Уоррен, – сообщила она, выглянув из кареты и бросив мимолетный взгляд на красивый экипаж, едущий навстречу. – Он был бы прекрасной партией. Старинный титул, обширные владения, но мало денег, чтобы их содержать. Надо напомнить Стерну не забыть пригласить его на бал.

Тина глубоко вздохнула:

– Уверяю вас, мадам, лорд Хью меня совершенно не интересует. Я твердо решила выйти замуж только за очень богатого человека. Мне бы не хотелось, чтобы обо мне говорили, будто я польстилась на охотника за приданым! – Эта речь ей стоила немалых усилий. И хотя она пыталась говорить спокойно, краска залила ей щеки.

К ее удивлению, вдовствующая герцогиня не воспротивилась этой идее.

– Вероятно, вы правы, – почти благосклонно согласилась она. – Нет ничего более презренного, чем мужчина, которому приходится раболепствовать перед женой, обладающей большим состоянием. Богатый человек! Что ж, таковых полно. Правда, не скажу что многие из них придутся вам по душе – слишком уж много они из себя воображают.

– Все равно, мой муж должен быть очень богат, твердо заявила Тина.

Она пыталась казаться смелой, но внутри умирал.; от страха. Что будет, если план не осуществится? Тин прекрасно понимала, что бал обойдется в немалую сумму; да еще и одежда. Зловещая мысль об этих рас ходах не давала ей покоя, пока они не приехали к мадам Раше – она ведь понятия не имела, сколько ей потребуется нарядов и насколько экстравагантным будет каждый из них.

Разумеется, возвращаясь обратно на Берклисквер, и Тина и герцогиня чувствовали себя уставшими и говорили совсем немного. Тина понимала, что лишь огромное усилие воли удерживает ее не сорваться и признаться в их с лордом заговоре прежде, чем в дом доставят баснословно дорогие платья и аксессуары к ним.

Лорд Уинчингем сидел в библиотеке, там, где они его оставили. Вместе с ним в библиотеке находился человек средних лет, с пером в руке и мрачным, униженным выражением лица. Тина сразу догадалась, что это секретарь, о котором говорила герцогиня.

– Добрый день, мистер Грейчерч, – несколько недовольным тоном произнесла вдовствующая герцогиня. – Надеюсь, его светлость объяснил вам, что дело срочное? Последний раз, когда я что-то просила у вас, мне пришлось ждать ответа три недели. – Уверяю вас, ваша светлость, это была не моя на, – смиренно отозвался мистер Грейчерч. Герцогиня оттолкнула его и взяла длинный список, который он составлял. Прочтя одно-два имени, она заявила:

– Я изучу его сегодня вечером, чтобы посмотреть, не забыли ли вы кого-нибудь. А пока начинайте писать приглашения. Бал состоится послезавтра. Разумеется, приглашения должны быть доставлены собственноручно.

– Послезавтра?! – воскликнул лорд Уинчингем. – А мы с Грейчерчем думали, на следующей неделе.

– А вы подумайте хорошенько! – отрезала герцогиня. – На следующей неделе состоится бал при дворе. Дитя должно на нем присутствовать, как и на других балах. Мы сейчас же должны отправить приглашения. Поспешите, мистер Грейчерч! Поспешите! Поспешите! – Она выставила его за дверь, а на лице ее отразилась тревога. – Этот человек сведет меня с ума! – воскликнула старушка прежде, чем за ним закрылась дверь. – Ума не приложу, почему ты его держишь?

– Он служил у моего отца, – напомнил лорд Уинчингем. – Ему хорошо удается управлять штатом.

– Иными словами, ты ленив, – не унималась бабушка. – Как и все мужчины. Ты видел Тину?

С тех пор как дамы вернулись, лорд Уинчингем действительно еще ни разу не взглянул на свою подопечную. Герцогиня поманила ее, и Тина, стоящая за дверью, вошла в комнату.

Сначала лорд Уинчингем уставился на нее, потом издал возглас удивления:

– Боже правый!

– Есть разница, не правда ли? – улыбнулась герцогиня.

Разница действительно была, потому что, как она объяснила, они не могли вернуться на Беркли-сквер, не переодев девушку. Мадам Раше нарядила ее в платье из очень светлого зеленого газа, за которое при пересечении Ла-Манша была выплачена огромная пошлина. Платье дополняли батистовая косынка на плечах и атласные ленты, которые производились только во Франции.

Золотистые волосы Тины пока не были напудрены, но их украшала маленькая, баснословно дорогая шляпа, на которой, как весенние бутоны, красовались крошечные страусовые перья, такие же зеленые, как и платье. Выглядела девушка очень просто и в то же время явно очень дорого. Лорд Уинчингем, поразившись изменениям ее внешнего вида, даже забыл, что за все это придется платить.

– Ну как тебе? – поинтересовалась герцогиня.

– По-моему, очаровательно, – совершенно искренне признался лорд Уинчингем.

Он подошел к Тине, поднес ее руку к губам и пообещал:

– Лондон будет у ваших ног.

– А я уже! – раздался в дверях чей-то голос.

Повернувшись, они увидели высокого, широкоплечего человека, стройного и элегантного. Когда он прошел в комнату и поклонился герцогине, трудно было поверить, что ему уже сорок.

– Я видел, как ваша светлость входила в дом, – пояснил гость. – И попытался привлечь ваше внимание. Но вы меня не заметили. Тогда я последовал за вами. Добро пожаловать, герцогиня, без вас тут было пусто и скучно!

– Льстец! Но я это обожаю, – почти кокетливо откликнулась та. – Тина, дитя мое, позвольте представить вам человека, который, похоже, уже стал вашим поклонником! Сэр Маркус Уэлтон – мисс Тина Крум.

Тина присела в реверансе и мило улыбнулась ему, но почему-то у нее возникло неловкое чувство, что его глаза, разглядев каждую деталь ее нового платья, белизну ее плеч, соблазнительно открытую косынку, дерзко остановились на ее груди.

– Где вы были? Почему до сих пор лишали нас солнечного света? – спросил сэр Маркус.

Ей показалось, что он держит ее пальцы дольше, чем это необходимо.

– Тогда я действительно счастлив, что первым зашел к вам! Пожалуйста, не забывайте меня! Обещаю вам, что я намерен часто с вами видеться.

Тина с усилием отняла у него руку. Он, как ей показалось, играя на публику, поклонился ей и герцогине и, не сказав ни слова лорду Уинчингему, вышел из комнаты так же незаметно, как и вошел.

– Маркус Уэлтон! – задумчиво проговорила герцогиня. – Ну, лучше и быть не может. Он богат, дитя мое, очень богат.

– Человек не нашего круга, пройдоха, – возмутился лорд Уинчингем. – Я никогда не приглашал его сюда, но он приходил с друзьями по самым разным случаям. Это невероятная дерзость с его стороны являться так, словно он купил место в театре!

– Он пришел не к тебе, мой мальчик, – засмеялась вдовствующая герцогиня.

– Черт его подери! Незачем ему бросать на Тину влюбленные взгляды! – взорвался лорд Уинчингем.

– А это уж дело Тины, – заметила бабушка. – И он богат, очень богат!

Атмосфера в комнате стала накаляться.

– Простите, ваша светлость, – поспешно вмешалась Тина. Голос ее дрожал. – Я хотела бы пойти в свою комнату.

– Ну, конечно, дитя мое. У вас был тяжелый день поднимайтесь к себе и отдыхайте; позже я вам сообщу, когда мы будем обедать.

– Спасибо, мадам. – Тина поспешно присела в реверансе, не глядя на лорда Уинчингема, затем вышла в дверь.

Наблюдая за ней, лорд Уинчингем подумал, что Д( сих пор совершенно не обратил внимания на то, как прекрасно она сложена. Ему понравилось, как гордо он., несла головку с нелепой, пикантной шляпкой на ней.

Голос бабушки вывел его из мира грез.

– Тина будет иметь успех, не волнуйся, – сказала она.

Это очень важно, чтобы она имела успех, – заметил он, думая о счетах, которые пришлет ему мадам Раше, о бутылках вина, уже заказанных для бала, и об оркестре, который обойдется ему в сто гиней.

– Ты, конечно, всегда можешь передумать, – продолжила герцогиня.

– Передумать? – не понял лорд Уинчингем.

– Насчет того, чтобы представить девушку. Должно быть, кто-нибудь из родственников Крумов мог бы сделать это вместо тебя. Кажется, я припоминаю довольно нудную тетушку, живущую в Шропшире.

– Нет, нет! – поспешно возразил он. – Я дал слово и не отступлюсь от него.

– А я тебе не позволю, даже если ты и захочешь, – заявила герцогиня. – Мне понравилось покупать платья девушке, которой они так идут! Помню, как много, много лет назад эти вещи шли мне. Да, старость – не радость!

– Я никогда не слышал от вас таких слов, бабушка! – воскликнул лорд Уинчингем.

– И я больше их не повторю, – откликнулась она. – Бесполезно сожалеть о прошлом и о мужчинах, которые были в меня влюблены. Мне не хотелось бы тебе рассказывать, до какой степени некоторые из них в меня влюблялись. Но теперь я могу забавляться лишь тем, что смеюсь над другими, например над тобой, дорогой Стерн! Ты никогда не перестаешь меня развлекать. – С этими словами она отошла от него.

Он слышал, как бабушка что-то крикнула «проклятому» Абдулу, который, несомненно, снова нашел путь на кухню.

– Что, черт возьми, она хотела этим сказать? – вслух спросил он себя и, не найдя подходящего ответа, взял со стола графин с бренди.

Налив себе порцию, лорд услышал чьи-то шаги и увидел Тину, вошедшую в приоткрытую дверь. Она сняла шляпку, но осталась в зеленом платье с развевающимися атласными лентами, делающим ее похожей на нимфу.

Девушка осторожно закрыла за собой дверь и прошептала:

– Я не хотела, чтобы герцогиня слышала, как я спустилась. Я встревожена, отчаянно встревожена!

– Почему? – удивился он.

– Сегодня мы потратили целое состояние, – пояснила она. – Я не могла ее остановить. Она не уставала повторять, что богатая наследница должна носить лучшие бальные наряды, дневные и утренние платья, шляпки и зонтики, туфли, чулки и сто других вещей, упоминать о которых нет необходимости. Что я могла поделать? Как вы сможете за это расплатиться?

– Не смогу, – коротко констатировал лорд Уинчингем.

– Так что же нам делать?

– Нам ничего не остается делать, как только продолжать играть этот фарс, эту комедию, эту драму, называйте, как хотите!

– Ах, мы сошли с ума! – воскликнула Тина, коснувшись пальчиками лба. – Сначала мне это казалось умной идеей; потом пришла ваша бабушка, и, оказавшись с ней наедине, я испугалась.

– Ну, это неудивительно, – откровенно, почти по-детски признался лорд Уинчингем. – Бабушку все боятся. Она повергала меня в ужас, когда я еще был младенцем.

– Нет, я не это имела в виду, – сообщила Тина. Мне кажется, она очень мила, если не обращать внимания на ее колкости. Я хочу сказать, что испугалась самой нашей затеи. Может быть, мне сбежать, а вы объясните ей, что это была шутка?

Ничего подобного вы не сделаете, – почти грубо возразил лорд Уинчингем. – Послушайте, мы затеяли это вместе, если хотите – мы партнеры. Вы обещали меня спасти, а я обещал сделать для вас все, что смогу. Если мы сейчас сбежим, как крысы с тонущего корабля, то что? Это будет означать признание провала, все будут над нами смеяться. Нет, мы вместе должны пройти через это! – Он поставил бокал и положил руку ей на плечо. – К черту все это! Вы в полном порядке. Любой с удовольствием на вас женится. Посмотрите на эту свинью Маркуса Уэлтона, ворвавшегося сюда! Какой наглец! А ведь поступил так только потому, что видел, как вы шли по мостовой. Это лишь начало, неужели вы не поняли, Тина? Вы будете иметь успех! – Какое-то мгновение его пальцы сжимали ее плечо. – Забудьте обо мне. Живите и наслаждайтесь жизнью. Если из этой ситуации хоть один из нас выйдет победителем, это же будет хорошо!

– Вздор! – запротестовала она. – Мы утонем или выплывем вместе! Я сказала герцогине, что выйду только за очень, очень богатого человека. Я сказала… – Она заколебалась и покраснела. – Я сказала, что не хочу, чтобы моего мужа обвинили в погоне за богатой невестой.

Сначала лорд Уинчингем неотрывно глядел на нее, потом запрокинул голову и рассмеялся:

– Черт возьми, вы чудо! Держу пари, старушка проглотила все – крючок, удочку и грузило! Не хотите охотника за приданым?! Это великолепно, это… эту идею мы и будем распространять! Как ваш опекун, я всем дам понять, что каждый, кто не находится на должной высоте, не имеет права просить руки моей подопечной!

Тина сжала кулачки.

– Мы поступаем неправильно, – заявила она. – Как вы считаете, наш замысел не очень порочен?

– Не более порочен, чем вы, – улыбнулся лорд Уинчингем. – А если мы выживем и не попадем во «Флит», то только благодаря нашему уму. Мы имеем право на все, что получим.

– Даже не представляю, что бы сказал отец… вздохнула Тина.

– А я ума не приложу, что бы сказала бабушка, если бы узнала правду, – подхватил лорд Уинчингем, и они засмеялись.

Потом Тина, посмотрев на часы над камином, объявила:

– Я бы хотела прилечь – немного устала.

– Идите поспите, – предложил лорд Уинчингем. – Я и сам не прочь вздремнуть.

Немного поколебавшись, она протянула ему руку и очень тихо произнесла:

– Я бы хотела вас поблагодарить, но не знаю как.

– Забудьте! – отозвался он. – Нам обоим есть за что благодарить друг друга. Вы вывели меня из глубокого отчаяния, дали мне надежду, пусть и довольно жалкую.

– Мы добьемся успеха! – вдруг воскликнула она звенящим голосом. – Я знаю, мы добьемся успеха!

– Хотелось бы мне так же верить в это, – кивнул он. Во всяком случае, мы очень постараемся. Спасибо, Тина. У меня такое чувство, будто я знаю вас всю жизнь.

– Это забавно, – заметила она. – Но я чувствую то же самое.

Тина подняла на него взгляд, и их глаза встретились. На какое-то мгновение между ними что-то про изошло, что-то жизненно важное, но совершение необъяснимое.

Потом Тина пробежала по комнате, а в дверях остановилась и, подняв голову, попрощалась. Ее золотистые волосы красиво выделялись на фоне темного цвета красного дерева; глаза блестели в последних лучах вечернего солнца, садящегося за огороженный стеной сад.

Протянув руку за бокалом бренди, лорд Уинчингем услышал, как она прошла через холл, а затем воцарилась тишина, которая почему-то стала невыносимой.