Текст книги "Звезда по имени Стиг Ларссон"

Сложно не воспринимать это замечание Блумквиста как вероятное отражение собственного жизненного опыта Ларссона. По всеобщему мнению, к его смерти привели именно большие нагрузки в сочетании с нездоровым образом жизни, а ведь журналист был достаточно умен, чтобы понимать необходимость отдыха (даже если не собирался пользоваться подобными советами). Блумквист старается убедить партнеров, что заказ Вангера – возможность добраться до Веннерстрёма, однако Эрика продолжает с ним спорить. В этой сцене Ларссон демонстрирует читателю, насколько хорошо ему удаются описания героинь: Эрика не просто двигатель сюжета, а вполне убедительный, самостоятельный персонаж, имеющий собственные причины для возражений своему любовнику.

Первая часть книги завершается разговором Арманского и Саландер. В час дня Лисбет с трудом просыпается от звонка своего босса. Он сообщает, что адвокат Фруде велел им прекратить расследование по Веннерстрёму. Саландер возражает, поскольку только начала работать над этим делом, однако клиент больше в нем не заинтересован и заплатит за сделанную работу. Она спрашивает, как следует поступить с собранным материалом, который, по ее признанию, не содержит ничего важного. Арманский говорит, что она может сохранить его или уничтожить и скоро ее ожидает новая работа. Однако читатель вряд ли удивится тому, что эти слова ее не убедили. Она не такой человек, чтобы бросать едва начатое задание, и первая часть заканчивается выводом Лисбет: у людей всегда есть тайны, но эти тайны всегда можно раскрыть.

Эпиграф ко второй части «Девушки с татуировкой дракона» под зловещим заголовком «Анализы последствий» содержит говорящую статистику (связанную с оригинальным шведским названием книги, измененным для зарубежного читателя): «46 % женщин в Швеции подвергались насилию со стороны мужчин». Это один из наиболее заметных движущих факторов цикла, и, воплощая возмущение таким положением вещей именно в романе, Ларссон доносит свою точку зрения эффективнее, чем дюжина журналистских статей.

Блумквист во второй раз прибывает в Хедестад, где его встречают бледно-голубое небо и страшный мороз. На этот раз ему не прислали теплую машину, и он вынужден самостоятельно тащить два толстых чемодана до стоянки такси. Все вокруг усыпано снегом, и зарубежный читатель сталкивается с фактором, который наверняка связывает с криминальными сюжетами из этой части мира: с физическим и (в случае многих персонажей) эмоциональным холодом.

Вангер встречает Блумквиста одетый в толстое меховое пальто и говорит журналисту, что тому следовало бы лучше подготовиться к здешней погоде. Ларссон прибегает здесь к интересному приему: принадлежа к той же нации, что и жители острова, Блумквист становится гостем этого места и служит для читателя своеобразным посредником между двумя мирами. Он селится в гостевом домике, уютном и хорошо оборудованном, хотя, по словам хозяина, в нем бывает очень холодно. Ему обещают вскоре установить телефон. Соседом Блумквиста является Гуннар Нильссон, сторож (хотя, как выяснится позднее, он присматривает за всеми зданиями на острове и даже за некоторыми на ближайших островах). Блумквисту напоминают, что, по официальной версии, он прибыл заниматься автобиографией Вангера, а его подлинное задание будет тайной для всех, кроме Вангера и Дирка Фруде.

Вангер ведет его к ближайшему перекрестку и показывает старинную рыбацкую пристань, которую теперь используют самые разные суда. К этому моменту Блумквист совершенно замерз, но продолжает внимательно слушать рассказы о местных жителях, в том числе о пожилом художнике Эушене Нормане, которого Вангер называет автором китчевых полотен. По мере того как читатель все больше узнает о деревне и ее жителях, он в очередной раз понимает, что эта информация окажется важной. Дом рядом с усадьбой Вангера принадлежит брату Хенрика Харальду и выглядит так, будто в нем никто не живет, однако следы на снегу говорят об обратном. Блумквист слышит, что Харальд – отшельник и всегда ссорился с братом.

За последние шестьдесят лет братья фактически не разговаривали друг с другом; Харальду 92 года, и это единственный из четырех братьев Вангера, который до сих пор жив. Они терпеть друг друга не могут. Соседний с Харальдом дом принадлежит Изабелле, матери пропавшей Харриет. В этом году Изабелле исполняется 75 лет, но она до сих пор поразительно элегантна и продолжает тщательно следить за собой. Журналист интересуется ее отношениями с дочерью, и Вангер отвечает, что женщины не были близки, хотя и не ссорились.

Вновь перед нами постмодернистский подход к криминальному жанру: Вангер замечает, что женщин также необходимо включить в круг подозреваемых. Соседка Изабеллы, Сесилия, дочь отшельника Харальда, разошлась с мужем, и Вангер предоставил ей крышу над головой. Она работает учительницей, и хорошее отношение к ней Вангера обосновано тем, что она лишь изредка общается с отцом. В день исчезновения Харриет ей было двадцать, и Вангер говорит, что Сесилия – одна из тех немногих родственников, которыми он может гордиться. Блумквист спрашивает, значит ли это, что Вангер ее не подозревает, но тот отвечает, что Блумквисту надлежит делать собственные выводы. Наконец он видит дом, где живет брат Харриет Мартин. Мартин, как известно, генеральный директор корпорации «Вангер».

В последнем доме на восточной стороне дороги живет Герда Вангер, вдова Грегера, брата Хенрика, вместе с сыном Александром. Это болезненная женщина, страдающая ревматизмом. На данном этапе повествования читатель пытается усвоить множество разнообразной информации, и Ларссон, понимая это, вкладывает в уста Блумквиста фразу: он готов приступить к биографии, однако Вангер должен помнить, что журналист – не частный сыщик. От него и не ожидают ничего подобного, но ни читатель, ни сам Блумквист этому не верят. Вангер знает, что опозоренный журналист скоро отправится в тюрьму, причем Блумквист и там должен будет работать над книгой (а также над своим реальным заданием); тот в свою очередь указывает Вангеру, что он еще и совладелец «Миллениума», который сейчас находится в кризисе. Вангер демонстрирует обе стороны своей личности, предлагая журналу помощь и одновременно с этим заявляя: если выяснится, что Блумквист не выполняет свою работу, Вангер будет считать это нарушением контракта.

Ежась от холода, Блумквист возвращается в дом и просит принести ему все документы, касающиеся Харриет. Мы читаем описание жизни Блумквиста на острове, прекрасно передающее тамошнюю атмосферу, холод, однообразие событий и отношение журналиста к таким вещам, как приглушенный звон церковного колокола. Блумквист безуспешно пытается связаться с Эрикой, после чего отправляется спать и просыпается в полной тишине, что становится для него новым, необычным переживанием. Он садится в автобус до Хедестада, приходит в библиотеку, заводит карточку и берет два детектива Элизабет Джордж. Читатель может задуматься, уместна ли здесь отсылка к одному из возможных источников вдохновения Ларссона, упоминание автора, который ему нравится? (Подобным же образом в романе нередко упоминаются произведения Вэл Макдермид.) В конце концов, разве станет такой скрупулезный журналист впустую тратить время на чтение детективов? Подобные предположения не учитывают то, что в свете предстоящего Блумквисту сложного задания он наверняка захочет расслабиться и отдохнуть. Так почему бы этим время от времени не заниматься и его создателю?

Блумквист возвращается на остров, и скоро в его дверь стучится светловолосая женщина лет пятидесяти. Это Хелена Нильссон, решившая познакомиться со своим новым соседом. Ее муж Гуннар и Хенрик привозят ему в тачке несколько коробок. Блумквист замечает, что супругов Нильссон не слишком интересуют его занятия, и, оставшись один, начинает изучать содержимое ящиков. Больше всего места занимают 26 папок с полицейскими отчетами, а кроме них – фотоальбомы, карты и многочисленные документы, включая папки с информацией о членах семейства Вангеров. Он погружается в чтение, и его сосредоточенность нарушает лишь пришедшая в дом кошка, решившая, по всей видимости, здесь поселиться. Он вновь тщетно пытается связаться с Эрикой и в морозную полночь совершает прогулку по мосту.

Ларссон вновь демонстрирует свой литературный талант, погружая нас во внутренний мир героя. Согласившись на расследование (в криминальном жанре существует клише, когда детектива требуется убедить заняться неким делом, и этому клише Ларссон активно сопротивляется на протяжении всех книг трилогии), Блумквист испытывает подавленность, размышляя, зачем он только взялся за это трудное задание; сейчас он мог бы быть в Стокгольме, в постели с Эрикой Бергер, придумывать план по разоблачению Веннерстрёма.

Автор подробно описывает жизнь на острове, и благодаря его таланту читать об этом так же интересно, как и о самом расследовании (которое временно отходит на второй план). Блумквист возвращается к документам, уточняющим полицейские отчеты, и натыкается на имя детектива Густава Морелла, который прибыл в Хедебю на лодке и взял на себя руководство расследованием, начав с допросов множества свидетелей. Мы узнаём детали информации, с которой уже успели познакомиться, в том числе и о дневной поисковой операции (которая не принесла результатов). Интересно, что хотя мы вместе с Блумквистом читаем отчеты, сведения в которых отчасти нам уже известны, они все равно остаются увлекательными, и мы, следуя за главным героем, пытаемся обнаружить в них какие-то важные факты. Блумквист отмечает разочарование в официальных отчетах, когда поиски прекращаются, и для Вангера наступает долгий период мучительного неведения.

В день Крещения Блумквист спит допоздна. Проснувшись, он отправляется к Вангеру и встречает полного мужчину, похожего на его работодателя. Это Мартин Вангер, который приветствует его в Хедестаде и уже знаком с официальной версией, согласно которой Блумквист пишет семейную хронику. Он торопится по делам, и Блумквист наконец встречается с Хенриком, посмеивающимся над газетной статьей, где язвительно критикуют журнал «Миллениум» («Главный редактор – феминистка в мини-юбке, которая надувает губки на телеэкране»). Там же пытаются уколоть и Блумквиста, именуя его Калле, поскольку он ненавидит это прозвище. Он до сих пор нервничает из-за случившегося и не может отнестись к этому так же легко, как Вангер, который советует ему не ввязываться в драку, где нет шансов победить.

Мы возвращаемся к Саландер, которая звонит адвокату Нильсу Бьюрману. С точки зрения сюжета последующие события столь же важны, как и рассказанное о Блумквисте, однако Ларссон не склонен вдаваться в подробности и объяснять, насколько значим этот эпизод (и его печальные последствия) в контексте романа. Нам сообщают, что Саландер находится под социальной и психиатрической опекой, а Бьюрман – ее новый опекун. В характерном для Ларссона ярком эпизоде из прошлого мы узнаем, что двенадцать лет назад Саландер оказалась под опекой по постановлению суда, который исходил из ее эмоциональной нестабильности, жестокого отношения к одноклассникам и вероятной опасности для самой себя.

Упоминание о скрытой жестокости Саландер – нечто вроде сигнала читателю, предвестие шокирующего развития событий трилогии. Мы наблюдаем за тем, насколько сложно ей общаться с представителями власти, особенно когда речь идет о ее эмоциональном состоянии. Язык тела свидетельствует о сопротивлении, руки скрещены, она отказывается проходить любые психологические тесты. Все пытавшиеся с ней работать решили, что справиться с ней невозможно, хотя, когда ей исполнилось пятнадцать, врачи пришли к выводу, что она не страдает патологической жестокостью и не представляет опасности ни для других, ни для себя. Тем не менее у нее возникали проблемы с полицией: несколько раз ее арестовывали в пьяном виде, в том числе полураздетой, вместе с пьяным мужчиной (гораздо старше нее). Самый последний арест, сообщает автор, был связан с нападением на мужчину-пассажира в метро: Саландер объяснила, что мужчина пытался к ней приставать. Этому нашлись свидетели, однако ее проблемное прошлое (как и трудности психиатрического характера) означало необходимость врачебного освидетельствования по постановлению суда, от чего Саландер, разумеется, отказалась.

Детали слушаний описаны Ларссоном с пониманием и сочувствием, и мы видим, что автор как в романах, так и в жизни всегда занимал сторону изгоев и непонятых членов общества. Такое сочувствие характерно для многих писателей детективов и триллеров левого толка (и менее заметно у писателей правых убеждений), однако это не значит, что левые читатели никогда не будут злиться на Саландер: несмотря на все симпатии Ларссона, она довольно возмутительная личность и подвергает взгляды левых/либеральных читателей жестокому испытанию. В определенном смысле эти книги скорее подкрепляют, чем разоблачают отдельные «правые» предрассудки относительно изгоев общества.

Пальмгрен, первый адвокат Саландер, сумел преодолеть ее упрямство и помочь девушке, однако Бьюрман – совсем другой случай. Он гораздо менее приятный человек и считает, что Саландер позволяли вести себя, как ей вздумается. Слушая его нотации, она мысленно отвечает: «Я забочусь о себе с десяти лет, придурок!» Он спрашивает, каковы ее обязанности в «Милтон секьюрити», и Саландер приходится лгать, принижая ту степень доверия, которой она пользуется. Учитывая невероятно сложные взаимоотношения Лисбет со своими врагами на протяжении трилогии, подобный тип лжи оказывается весьма полезен, хотя в тот момент читатель об этом не знает.

Тем временем Блумквист заходит в тупик, понимая, что предположение, будто он сможет разгадать тайну Харриет Вангер, лежит за пределами здравого смысла. Он читает законы о наследстве и запутанные договоры, включающие в себя продажу долей, после чего Ларссон предлагает нам разобраться в ветвистом семейном древе Вангеров.

На данном этапе некоторые малодушные читатели могут испытать желание закрыть книгу. Кто-то отреагирует на скрупулезную информацию вопросом: «И сколько из этого нам следует запомнить?» Ответ прост: не слишком много, однако не потому, что важную информацию нам позже повторят (хотя это так); дело в том, что, как и у Рэймонда Чандлера, центральное место в сюжете займет другой, не менее значимый конфликт.

В этой части истории мы видим, какую важную роль играет в повествовании Интернет: когда Блумквист открывает почту, то обнаруживает около 350 сообщений, первое из которых – неприличные оскорбления (он убирает его в папку, названную «Интеллигентная критика»). Отправив Эрике письмо с рассказом о своем новом положении, Блумквист продолжает изучать семейство Вангеров. За этим следует описание, несколько более детальное, чем требуется обычному читателю, но те, кто попал под чары прозы Ларссона, прекрасно понимают, что им предстоит усвоить огромные объемы информации (а ее просеивание является частью удовольствия от книг).

В конце первого месяца пребывания на острове (о чем рассказано в десятой главе) Блумквист узнает, что это был самый холодный месяц за всю историю наблюдений. Водопроводные трубы замерзают, но не все так плохо: Микаэль начинает узнавать людей в Хедебю и приятно проводит вечера, выпивая с Мартином, который как будто верит, что Блумквист пишет семейную хронику. Вскоре журналист встречает светловолосую женщину, которая представляется Сесилией Вангер. Она узнала о книге, которую тот якобы пишет, и говорит, что прекрасно осведомлена о царящих в семье болезненных отношениях, а потому хочет знать, не придется ли ей стать затворницей, когда книгу опубликуют. Блумквист говорит, что люди смогут отличить «агнцев от козлищ», и Сесилия интересуется, кем, по мнению журналиста, является ее отец. «Ваш отец – известный нацист?» – спрашивает Блумквист. Это замечание не выводит женщину из себя. Сесилия согласна, что ее отец безумен, и она видит его лишь несколько раз в год. Она говорит, что является директором гимназии, и интересуется, сколько места в книге будет уделено Харриет.

Учитывая внимание Ларссона к персонажам и композиции, следует отметить, что прошло довольно много времени, прежде чем один из персонажей упоминает подлинную задачу Блумквиста, и эту женщину проницательный читатель может счесть важной для развития сюжета. Сесилия заявляет, что на самом деле Блумквист расследует исчезновение Харриет. Такой вывод она сделала, понаблюдав за его поведением, и хотя эта тайна отравляла жизнь семьи в течение многих лет, она считает исчезновение «случайностью». Проводя параллели с элементами популярной культуры, в которых он черпал свое вдохновение, Ларссон сравнивает встречу с холодной Изабеллой Вангер (матерью Харриет) со встречей с Лорен Бэколл. Интересно, что это не Лорен Бэколл из фильма Говарда Хоукса «Глубокий сон» с Хэмфри Богартом, а более зрелая актриса из картины Пола Ньюмана «Движущаяся цель», снятой по роману Росса Макдональда. Встреча в книге Ларссона слегка напоминает ту памятную сцену, где Бэколл выступает в роли холодной матроны.

Неприветливая Изабелла не скрывает своего неприязненного отношения к тому, что Блумквист сует свой нос в дела семьи, и дает понять, чтобы он держался от нее подальше. В сюжетной динамике назревает важное событие: вскоре Блумквист будет вынужден провести три месяца в тюрьме, так что он просит адвоката узнать, где ему придется отбывать срок. 17 марта он обязан явиться в тюрьму общего режима, однако срок заключения может быть сокращен. Раз в день Блумквист встречает своего работодателя для краткой беседы, где он выдвигает теории, а Вангер их опровергает. Кроме того, над Блумквистом, словно пресловутый дамоклов меч, висит дело Веннерстрёма, и журналист опасается, не помешался ли он на нем окончательно.

Блумквист встречается с Эрикой Бергер, однако встреча проходит безрезультатно, закончившись тем, что пара отправляется в постель. До сих пор упоминания о сексе в романе встречаются крайне редко, и те читатели, которые вполне довольны, когда романист в своих описаниях останавливается у дверей спальни, могут оказаться в замешательстве от того, что последует далее, ибо автор вскоре откажется от своего тактичного подхода.

Ларссон возвращает нас к Лисбет Саландер, в третий раз встречающейся с неприятным адвокатом Бьюрманом, который (словно развивая тему эротики, затронутую в предыдущем параграфе) спрашивает ее о сексуальной жизни. Она не имеет ни малейшего желания обсуждать с ним подобные вещи, однако вынуждена лаконично отвечать на такие вопросы, как «Кто проявляет инициативу – ты или он?» («Я», – отвечает она). Вопросы становятся все более интимными, и она начинает понимать, что ее опекун представляет серьезную проблему. Однако мы еще не знаем, что делает Саландер, сталкиваясь с «серьезными проблемами», и лишь испытываем смутные опасения.

Блумквист и его коллега – любовница Эрика Бергер оказываются свидетелями щедрости Вангера, который, следуя своему обещанию, предлагает себя в качестве партнера в их журнале, стремительно теряющем рекламодателей. Однако исследования Блумквиста продвигаются. Незадолго до исчезновения Харриет Вангер пережила серьезные личностные изменения, стала замкнутой и необщительной. Она была христианкой (не проявляя особого религиозного рвения), но постепенно склонялась к более серьезной форме религиозности. Она не посещала пастора Отто Фалька на острове Хедебю, однако ходила в более солидную, с ее точки зрения, церковь пятидесятников в Хедестаде.

Блумквист замечает, что инспектор Морелл обнаружил в записной книжке Харриет пять имен (некоторые в виде инициалов) и несколько телефонных номеров, но между этими именами и телефонами не прослеживается никакой связи.

Мы добрались почти до середины романа, и читатели, не предполагающие, что его центральной фигурой скоро станет Лисбет Саландер, могут считать ее второстепенной героиней. Ее компьютер сломался, ей требуется новый, который стоит 38 тысяч крон. Для получения денег на непредвиденные расходы необходимо согласие нового опекуна Бьюрмана, который совершенно не нравится Лисбет. Тем же вечером он приглашает ее в свой офис. Эта встреча окажется роковой.

Однако прежде мы возвращаемся к Блумквисту, который приходит в гости к заинтересовавшей его Сесилии Вангер. Она вновь доказывает свое хорошее владение ситуацией, перечислив буквально все, что с ним произошло, и высказав мнение о подлинной цели его нахождения на острове. Пожалуй, она ему нравится, особенно ее юмористическая реакция на необычные сексуальные отношения с Эрикой, главным редактором «Миллениума». Здесь мы наблюдаем элемент, часто встречающийся во всех романах трилогии, – Блумквисту постоянно (и удивительным образом) везет на женщин. Вскоре Сесилия уже сидит у него на коленях, целуя в губы, а он расстегивает ее фланелевую рубашку. С этого момента эротические сцены в романе станут более откровенными и частыми.

Сексуальная плотина прорвана. От свидания Блумквиста с Сесилией Ларссон переходит к совершенно иной ситуации: Бьюрман щупает Лисбет, которая показывает ему отчет о состоянии своего банковского счета. В описании сексуального насилия над женщинами и передаче открытого отвращения к мужской сексуальности Ларссон мог бы соперничать с такими яростными писательницами-феминистками, как Мэрилин Френч. Он беспристрастен, однако для многих читателей (и мужчин, и женщин) его взгляд на эти темы и их описание остаются поразительными и многогранными.

Саландер не сопротивляется сексуальному принуждению (заключающемуся в том, что Бьюрман к ней прижимается), но внимательный читатель поймет, что за все приходится платить. Она напоминает своему насильнику, что ей нужно 10 тысяч крон на компьютер, и он протягивает ей чек, думая: «Это лучше, чем шлюха. Ей можно платить ее же деньгами». В первый (но не в последний) раз мы видим отталкивающее изображение хищной мужской натуры. Эпизод неприятен для читателя любого пола.

В двенадцатой главе описаны бесстрастные размышления Саландер о сексуальном насилии, которое она пережила, и сопутствующем отсутствии контроля над ситуацией (пусть намеренного), однако ей понятно, что впервые она должна серьезно обдумать свой законный статус по отношению к своему опекуну; прежде она не интересовалась этим, поскольку Пальмгрен был гораздо доброжелательнее. Ларссон рассказывает нам о причинах жестокого обращения Лисбет с мужчинами (обычно это была ответная реакция на нападение): когда в школе ее избил мальчик, она подкараулила его с битой в руке и ударила по уху. Она дорого за это заплатила, но мы понимаем, что с ней шутки плохи, и по ходу сюжета читатель будет все чаще в этом убеждаться.

Тем временем Блумквист слышит о предвзятом отношении Сесилии к собственной семье. Кроме того, мы вновь сталкиваемся с элементом воображаемого исполнения желаний автора, когда Сесилия говорит Блумквисту: «Я думала, скоро ли ты окажешься в моей постели, с тех самых пор, как впервые тебя увидела».

В следующем эпизоде любой, кто все еще считает Блумквиста единственным главным героем романа, понимает, что Лисбет играет в повествовании не меньшую, а то и большую роль. Пока она размышляет о насилии Бьюрмана, мы узнаем, что обычно сексуальные связи инициировала она и, начиная с подросткового возраста, у нее было больше полусотни партнеров. Секс для Лисбет – приятное времяпрепровождение, но только на ее условиях. Если же секс используется как оружие против нее, она берет решение проблемы в свои руки. Адвокату Нильсу Бьюрману будущее ничего хорошего не сулит.

Мы становимся свидетелями активного параллельного расследования, где Саландер выступает в роли собственного клиента, собирая материалы на Бьюрмана. Она занимается им невероятно дотошно (что вполне объяснимо), но адвокат – крепкий орешек, и его репутация кажется безупречной. Он регулярно выступает в качестве опекуна молодых людей, и свидетельств сексуальной эксплуатации его подопечных Саландер не находит. Она знает, что он «подонок» и «свинья», но не может найти доказательств.

Блумквист и директор гимназии Сесилия Вангер проявляют в своих отношениях большую осмотрительность. В то же время журналист достаточно профессионален, чтобы продолжать задавать ей вопросы о семье. Вторая сюжетная линия романа движется в опасном направлении. Саландер полагает, что Бьюрман должен умереть, но так, чтобы ее нельзя было в этом заподозрить, особенно учитывая ее дурную репутацию, отраженную в разнообразных отчетах. Она подумывает использовать бомбу и, погруженная в мысли об убийстве, отказывается от работы, предложенной ее начальником. Затем она взвешивает возможность применения таких ядов, как цианистый водород и никотин, добытый из сигарет в достаточном объеме, чтобы его можно было использовать как смертельное вещество.

Блумквист, который не слишком преуспел в своих изысканиях на острове (возможно, из-за сексуальных утех), рассматривает самые разные варианты развития событий сорокалетней давности. Ларссон знает: сейчас внимание читателя устремлено к более простой сюжетной линии Саландер. Она приходит в квартиру своего насильника, который цинично заключает, что ей требуется больше денег. Этот эпизод романа трудно читать. Саландер подходит к постели и провоцирует Бьюрмана, чтобы тот ее ударил. Однако все идет не так, как она планировала: ее футболка порвана, а Бьюрман достает из шкафчика у кровати наручники. Далее следует мучительное описание насильственного анального секса. Даже те, кто не был согласен, что Бьюрман должен умереть (каким бы неприятным ни казался их первый сексуальный контакт), теперь убеждены: любые действия Саландер будут оправданы. А она это так не оставит.

Можно сказать, что Ларссон следует методологии писательниц-феминисток прошлого, чье отношение к мужской сексуальности нередко бывало связано с пережитой жестокостью и насилием. Разница в том, что отрицательный сексуальный опыт Саландер противопоставляется здесь приятному взаимному сексу Блумквиста с его новой возлюбленной. От сцены изнасилования Ларссон переходит к нежному разговору Блумквиста и Сесилии, напоминая читателю, что секс не обязательно связан с болью и жестокостью.

Перейдя к четырнадцатой главе, мы понимаем, что испытанное нами отвращение к обилию сексуального насилия было только началом. Всю последующую неделю Саландер проводит в постели, страдая от кровотечения из прямой кишки, болей в животе и других травм. По словам автора, она стала жертвой систематической жестокости. Она понимает, что в ту ночь вполне могла умереть, однако не проронила ни капли слез, что говорит о концентрации чувств и решимости, которая ею руководит. Поправившись, она делает на лодыжке татуировку в виде цепочки. Это, говорит она татуировщику, будет для нее напоминанием.

Одним из характерных мастерских приемов Ларссона является неожиданный для читателя сюжетный поворот. Нас изумляет быстрота, с которой Саландер возвращается в квартиру Бьюрмана, и скорость ее перехода к мести. Она подводит Бьюрмана, решившего, что Лисбет достаточно запугана, к постели, а затем внезапно сует ему под мышку «Тазер», дающий разряд в 75 тысяч вольт. Ноги Бьюрмана подгибаются, и она толкает его на кровать. Далее Ларссон использует один из самых хитрых своих приемов. Читатель, завороженный жестокими событиями, хочет знать, что будет дальше, но вместо этого автор смело решает раскрыть перед нами характер Сесилии Вангер, которая в одиночестве пьет вино, размышляя о новом любовнике и своих отношениях с отцом. Мы узнаем, что ее брак распался из-за домашнего насилия: муж относился к ней жестоко, бил по голове и швырял на пол. Хотя Сесилия – второстепенный персонаж, главная тема романа обыгрывается здесь неумолимо и безжалостно.

Вслед за этим Ларссон возвращает нас к Бьюрману: голый, он лежит в кровати, прикованный к ней наручниками. Саландер помещает анальную затычку между его ягодицами и говорит, что нашла его «игрушки»: по полу разбросаны хлысты и другие приспособления. Однако самый большой сюрприз преподносит привезенный в комнату большой телевизор и DVD-проигрыватель. Тайно сделав видеозапись совершенного над ней насилия, Саландер сообщает Бьюрману, что сейчас он увидит диск, где записано, как он насилует «умственно отсталую» девушку двадцати четырех лет (то есть ее), опекуном которой является. Теперь своими банковскими счетами будет распоряжаться только она. Отчеты о ее психическом состоянии должны быть написаны в позитивном, благожелательном ключе. Если же он попытается вновь с ней связаться, копии этого диска окажутся в редакциях всех стокгольмских газет.

Пока она зачитывает список требований, растянутый на кровати Бьюрман думает, что однажды он сумеет добыть дискредитирующий его диск. Однако Саландер садится на него верхом, держа в руках иглу, и начинает наносить ему татуировку, покрывая грудь и живот до самого паха фразой: «Я САДИСТСКАЯ СВИНЬЯ, ПОДОНОК И НАСИЛЬНИК». Она готова на многое в стремлении за себя отомстить.

Вскоре после этого Саландер приходит в кабинет Арманского и пытается объяснить свое долгое отсутствие. Оба они слышали о том, что журнал «Миллениум» обзавелся совладельцем в лице Хенрика Вангера, а Блумквист вновь станет редактором, как только закончится его трехмесячное тюремное заключение. «Разве это не замечательно», – говорит Саландер, и читатель понимает, что после некоторого отступления мы возвращаемся к главной ветви сюжета. Однако насилие над Саландер также относится к основной сюжетной линии, и на данном этапе повествования, почти на середине романа, у нас наконец возникает общее представление об интриге. Или нет? Дома Саландер сопоставляет факты: адвокат из Хедестада нанял ее собирать информацию о Блумквисте, которого приговорили к тюремному сроку за клевету на влиятельного Ханса-Эрика Веннерстрёма. Затем Вангер становится финансовым партнером Блумквиста и сообщает о заговоре, целью которого является закрытие «Миллениума». Со свойственной ей проницательностью Саландер обнаруживает, что в шестидесятые годы Веннерстрём работал в корпорации Вангера. Видя множество скелетов во множестве шкафов, Саландер решает более тщательно заняться этим делом.

Третья часть «Девушки с татуировкой дракона» называется «Объединения», и ей вновь предшествует эпиграф, касающийся особой для автора темы: «13 % женщин в Швеции подвергались грубому сексуальному насилию вне сексуальных отношений». Читатель снова убеждается, что это важнейший лейтмотив романа, который возникнет непременно и не раз. В пятницу, 16 мая, спустя два с лишним месяца после начала заключения, Блумквист выходит из тюрьмы. Как и предполагалось, срок наказания было рекомендовано снизить, и журналист неплохо провел там время (не столь умелый автор мог бы сделать этот эпизод более напряженным, чтобы усилить эмоции читателя, однако Ларссон подошел к нему реалистически). Главный герой возвращается в гостевой дом в Хедебю, где к нему присоединяется старая знакомая – кошка. Вновь встретив Вангера, он интересуется, как ему нравится работать в журнале, и пожилой наниматель отвечает, что это весьма приятное занятие.