Текст книги "Десять цезарей: Римские императоры от Августа до Константина"

НАСЛЕДОВАНИЕ

В определенном смысле Август организовал самую мягкую и мирную передачу власти, какую только можно представить. Когда он умер, Тиберий удачно очутился у его смертного одра или, по крайней мере, достаточно быстро показался здесь уже после смерти Августа. Вполне возможно, что сам Август отдал хладнокровный приказ казнить Агриппу Постума, чтобы убрать потенциального противника нового правителя. В конце концов, именно Август ранее постановил, что «нет в многоцезарстве блага»[125]125
  …«нет в многоцезарстве блага». – Plut. Ant. 81.2.


[Закрыть].

Но всё же Август до какой-то степени ограничил возможности Тиберия. Ливии уже исполнилось семьдесят, но она была очень энергична, и Август оставил в ее руках мощные инструменты власти. Он упрочил положение Ливии, включив ее в свое завещание – в качестве дочери! Такой ход сделал Ливию членом семьи Юлиев. После смерти Августа сенат принял это удочерение. Насколько нам известно, никто не задался вопросом, стала ли теперь Ливия приемной сестрой своему сыну Тиберию, который прежде был усыновлен Августом.

Свою роль играло и то, что, согласно завещанию Августа, Ливию теперь звали Юлия Авгу́ста. Она, таким образом, получала высочайший знак отличия, и никто не мог сказать наверняка, что стоит за всем этим. Ливии, Тиберию и сенату предстояло разобраться в ситуации. Ясно было одно: Август намеревался сохранить за своей женой определенную часть полномочий. Имя Юлии Августы делало ее членом первой семьи Рима, и от верховного положения в государстве ее отделяла лишь одна буква (Августа, а не Август). Для Августа то был способ сдерживать Тиберия и отчасти – продолжить правление даже из могилы.

Но этим дела не ограничивались. Ливия также стала главной жрицей культа божественного Августа. Прежде ни одна женщина, кроме дев-весталок, не занимала высшего жреческого поста в Риме. Новый пост Ливии также давал ей право на телохранителя, когда она выполняла свои религиозные обязанности, что было еще одним свидетельством ее важного статуса. За этим следовали и многие другие почести, начиная с места в театре среди дев-весталок до нескольких городов, названных в ее честь. В одной восточной провинции даже воздвигли храм в честь Тиберия, Ливии и сената. В скульптурах и на фресках Ливию связывали с Церерой, богиней плодородия и урожая; впрочем, это началось еще при Августе.

Ливия являлась одной из самых богатых женщин империи и, в отличие от большинства римлянок, сохраняла полный контроль над своим имуществом. Август завещал Ливии одну треть от своего имущества, остальные две трети перешли Тиберию. Она имела собственность как в Италии, так и в нескольких провинциях на Востоке и Западе. Ливия не могла заседать в сенате (этим правом обладали только мужчины), зато с удовольствием устраивала приемы у себя дома. Ей прислуживало около тысячи человек.

Время, проведенное с Ливией, не пропадало даром. Один человек из ее окружения стал командиром преторианской гвардии при следующем императоре. Среди любимцев ее двора был тот, кто станет первым императором Рима вне династического цикла: первым, кто не происходил ни от Августа, ни от Ливии.

Ливия служила мостом между эпохами ее мужа и ее сына. Тиберий отчасти уважал преемственность, отчасти отвергал ее. Тиберий позволял матери получать разные почести и пользоваться определенной властью, но он и устанавливал тому границы. Например, в начале его правления сенат хотел дать ей титул матери отечества, но Тиберий наложил вето на это предложение, как и на другие подобные предложения сената: официально звать его «сыном Ливии», переименовать месяц октябрь в ливий и т. д. Тиберий предпочитал титул «сын бога», который получил благодаря обожествлению Августа. Чтобы понять Тиберия, нам нужно попробовать понять и Ливию. Ни одна римская женщина не смогла сравниться с ней в положении и славе.

Она не только была живой связью с основателем династии, но де-факто еще и первой леди, поскольку Тиберий был разведен и не имел возлюбленной. Также она являлась самым компетентным римским политиком. И каждодневным напоминанием гордому Тиберию о том, что она вышла за границы роли, отведенной женщине. Можно представить, как он вздрагивал, если кто-то когда-либо называл его сыном Августы; и тем не менее, сталкиваясь со сложной политической проблемой, он, вероятно, всегда в первую очередь советовался с матерью.

Ливия любила лишний раз напомнить окружающим, что она не самый последний человек в римской общественной жизни: то продвинет друга по карьерной лестнице, то пожалует особые привилегии союзнику, то посвятит статуи себе и Тиберию, то пригласит компанию сенаторов на прием в своем доме. Тиберий, как правило, спокойно смотрел на происходящее и даже делал вид, что они с матерью выступают единым фронтом. Так было в начале его правления, но шло время – и терпение государя подходило к концу.

С кем Тиберий не советовался, так это с Юлией, своей бывшей женой. Август перенес место ее ссылки с отдаленного острова в южный италийский город Регий, но она всё еще жила в условиях домашнего ареста. Она умерла от истощения в первые месяцы правления Тиберия. Говорили, что Юлия сдалась[126]126
  Говорили, что Юлия сдалась… – Tac. Ann. I.53.


[Закрыть] и заморила себя голодом – возможно, скорбя по казненному сыну Агриппе Постуму или просто от отчаяния при мысли о том, что ее бывший муж теперь правитель Рима.

Когда Тиберий стал принцепсом, он был уже мужчиной в возрасте – и в определенном смысле одним из наиболее хорошо подготовленных императоров, которые когда-либо правили Римом. Но едва ли самым молодым. В свои пятьдесят пять Тиберий устал от командования армиями и путешествий. То же произошло с Августом: дожив до этого возраста, первый император перешел на оседлый образ жизни, – зато Тиберию пришлось столкнулся с несправедливой критикой и обвинениями в отсутствии мужества и инициативности.

ТИБЕРИЙ И СЕНАТ

В сущности, Тиберий был олигархом. В отличие от Августа, которому нравилась популярность среди простого народа Рима, его преемник был необщительным и замкнутым человеком. У него оставалось мало времени для общественной деятельности и еще меньше времени на то, чтобы присутствовать на играх.

Тиберий не застал старой Республики, но происхождение давало ему возможность заседать в сенате, и в начале своего правления он даже проявлял к нему уважение. Тиберий регулярно посещал заседания сената. Он признавал здешнюю свободу слова[127]127
  Он признавал здешнюю свободу слова… – Cass. Dio. LVII.7.4.


[Закрыть], всех внимательно слушал и старался скромнее высказывать свое мнение. Он отвергал пышные титулы, такие как «господин» или «отец отечества». Сам Тиберий говорил: «Для рабов я – господин, для воинов – император, а для всех остальных – принцепс»[128]128
  …«я государь для рабов, император для солдат, принцепс для всех остальных». – Cass. Dio. LVII.8.2.


[Закрыть]. Однажды он заявил сенату, что считает себя его слугой и смотрит на сенаторов как на «господ и добрых, и справедливых, и милостивых»[129]129
  …«господ и добрых, и справедливых, и милостивых». – Suet. Tib. 29.


[Закрыть].

Но сенаторы ему не верили. Замечательный кукловод, Август называл себя первым гражданином, а на деле являлся царем. Впрочем, Август был внимателен к сенату, льстил членам сената и манипулировал ими.

Тиберий не был таким виртуозом. Он предоставлял сенаторам определенную свободу и взамен рассчитывал на сотрудничество. Вместо этого перед государем демонстрировали угодливость, а за его спиной – плели заговоры. Большинству сенаторов не хватало мужества говорить с ним свободно. Когда в начале своего правления Тиберий пообещал сенату делить с ним власть, один сенатор ответил, что «тело государства едино[130]130
  …«тело государства едино…» – Tac. Ann. I.12.


[Закрыть] и должно управляться волею одного», то есть волею первого гражданина. Тиберий презирал подобное поведение. Сообщают, что однажды он покинул заседание сената, бормоча по-гречески: «О люди, созданные для рабства!»[131]131
  «О люди, созданные для рабства!» – Tac. Ann. III.65.


[Закрыть]

Характер императора не способствовал хорошим отношениям с сенатом. Тиберию недоставало обходительности и внимательности[132]132
  …обходительности и внимательности… – Suet. Caes. 72.1.


[Закрыть], которые римский аристократ должен был выказывать хотя бы своим друзьям. В обществе таковых Юлий Цезарь вел себя легко и непринужденно; но что касается Тиберия, то легко и непринужденно он мог только переходить на греческий[133]133
  …легко и непринужденно он мог только переходить на греческий… – Suet. Tib. 71.1.


[Закрыть].

Тиберий был неискренним, порой жестоким и, судя по всему, не самым надежным человеком. Его верность долгу доходила до неприличия; так, он предпочитал посещать заседания сената вместо того, чтобы навестить умирающего сына или оплакивать его смерть. Тиберий презирал почести, и порой люди сильно нервничали, не понимая даже, как следует к нему обращаться.

Но государь обладал и массой достоинств. Тиберий был практичен, осмотрителен, сдержан, рассудителен и бережлив. Из скромности он однажды отклонил предложение о постройке храма в его честь и в честь его матери. Он заявил, что истинные храмы в его честь должны быть в сердцах людей[134]134
  …истинные храмы в его честь должны быть в сердцах людей. – Tac. Ann. IV.38.


[Закрыть]. Тиберий велел отстроить обширную императорскую резиденцию на Палатинском холме – и в то же время сумел организовать экономику так, чтобы после его смерти римская казна только приумножалась.

После развода с Юлией Тиберий так и не женился и не имел долгосрочных отношений. Есть соблазн считать его своего рода гражданином Кейном своего времени, но всё было значительно сложнее[135]135
  Чарльз Фостер Кейн – персонаж американского кинофильма «Гражданин Кейн» (1941), медиамагнат с огромным состоянием и влиянием, не реализовавший своих политических амбиций и не добившийся желанной любви.


[Закрыть]. Историк, живший несколько позже, выразил это так: «Тиберий… обладал многими добрыми и многими дурными качествами[136]136
  «Тиберий… обладал многими добрыми и многими дурными качествами…» – Cass. Dio. LVIII.28.5.


[Закрыть], и когда он выказывал первые, казалось, что вторых у него нет, и наоборот».

Первые пять лет правления Тиберия прошли довольно тихо. Затем Тиберий призвал своих врагов к суду, обвинив их в преступлении maiestas: унижении величия римского народа, императора или его семьи[137]137
  Закон об оскорблении величия римского народа (lex de maiestate populi Romani) был принят в 103 г. до н. э. и карал за передачу врагам Рима земли и людей, за поддержку врагов, несанкционированный отпуск на волю пленных, дезертирство, заговоры против власти. При Тиберии он был расширен: величие римского народа стало связываться с фигурой принцепса, а потому наказанию подлежали все направленные против него преступления или поступки, в том числе и мелкие (повреждение статуи принцепса, критические высказывания о его выступлениях, драка рядом с изображением принцепса и т. п.).


[Закрыть]. Это было столь опасное и туманное обвинение, что оно почти гарантировало злоупотребление им. В сенате воцарилась гнетущая обстановка: все обвиняли друг друга в преступлениях и клевете. Подобное редко случалось при Августе – тот уделял сенату достаточно внимания. Тиберий заставил их выступать друг против друга.

Заседания суда проходили в сенате, но защитникам это не помогало. В отличие от регулярных судебных заседаний, порядок заседаний в сенате предполагал меньше возможностей оправдывать обвиняемых. Десятки сенаторов стали жертвами этих заседаний и потеряли жизни. Сотни уцелевших стали гораздо более осторожными. Многие называли Тиберия нечестным и жестоким[138]138
  …нечестным и жестоким… – Cass. Dio. LVII.6.3, ср.: LVII.1–2; Suet. Tib. 21.2: Tiberius eius diritatem; 57.1: saeva ac lenta natura.


[Закрыть] правителем[139]139
  Картина кровавых гонений с десятками потерявших жизни сенаторов опирается лишь на эмоциональное повествование Тацита. Согласно исследованиям, в плане смертных приговоров правление Тиберия немногим отличалось от правлений других императоров.


[Закрыть].

Если Тиберий и вел себя как тиран, то с уверенностью можно сказать: его провоцировали на это, что, впрочем, не всегда оправдывало меры, которые принимал принцепс. Среди знати постоянно имели место внутренние конфликты, и время от времени здесь сводили старые счеты. Так, в конце 22 г. умерла одна престарелая знатная вдова[140]140
  Так, в конце 22 г. умерла престарелая знатная вдова… – Tac. Ann. III.76.


[Закрыть]. Перед кончиной она успела сделать знаменательный жест: исключила Тиберия из завещания. Немногие из людей ее статуса осмеливались на такое. В ответ Тиберий запретил ее семье демонстрировать восковые маски ее последнего мужа и сводного брата в ходе погребальной процессии. Героиня этой истории была вдовой Кассия и сводной сестрой Брута, двух вождей заговора против Юлия Цезаря, приемного деда Тиберия, убитого в 44 г. до н. э. Даже спустя шестьдесят шесть лет некоторые семейные травмы давали о себе знать.

ДОМ АВГУСТА

Тиберий был прекрасным руководителем, но Август также желал оставить римлянам героя. Кандидатом на эту роль он выбрал дерзкого и харизматичного полководца Германика (15 г. до н. э. – 19 г. н. э.), племянника Тиберия, сына Друза. В то время у Тиберия подрастал собственный сын, Друз Младший, но Германик был старше и стоял раньше в очереди на наследование. Он также был женат на внучке Августа, и это гарантировало, что прямые потомки Августа когда-нибудь вернутся к власти. Ливия одинаково комфортно чувствовала бы себя в любых обстоятельствах: и Германик, и Друз Младший являлись ее внуками. Но мрачный император и его обаятельный племянник плохо ладили, и это закончилось катастрофой для императорской семьи.

Германик пользовался большим влиянием в первые годы правления Тиберия. В двадцать восемь лет он командовал римскими армиями на Рейне. Август послал его туда в 13 г. и поручил командовать восемью римскими легионами. Римский народ любил Германика, его жену – Агриппину Старшую, внучку божественного Августа, и их шестерых детей (еще трое умерли в детстве). Источники сообщают, что Германик был общительным[141]141
  …Германик был общительным… – Jos. AJ. XVIII.6.8 (207–208); Tac. Ann. I.33.


[Закрыть], скромным и очаровательным молодым человеком, а потому его любили и сенаторы, и римский народ. До нас дошли монеты с профилем Германика и некоторые его бюсты: везде запечатлен симпатичный человек с курчавыми волосами, орлиным носом и выдающимся подбородком. Он был также прекрасно образованным и чрезвычайно воинственным мужчиной – сочинял стихи на греческом и убивал врага в рукопашном бою. На портретах Агриппины Старшей[142]142
  На портретах Агриппины Старшей… – E. g. RIC I (second edition). Gaius/Caligula 55: URL: http://numismatics.org/ocre/id/ric.1(2). gai.55 (дата обращения: 20.02.2021).


[Закрыть] мы видим женщину с прекрасным классическим профилем; лицо ее серьезно, длинные волосы заплетены в косы.

Когда в 14 г. умер Август, легионы в Германии взбунтовались, требуя, чтобы Германик стал императором. При помощи своей жены Германик усмирил мятеж и добился от войск верности Тиберию. Затем, в 16 г., Тиберий вызвал Германика с Рейна, где полководец, несмотря на свое имя («завоеватель Германии»), побеждал в битвах, но не смог увеличить территорию империи. Впрочем, все хорошо помнили, что он отвоевал штандарты легионов, утраченных Варом, и похоронил тела павших в Тевтобургском лесу.

Вернувшись в Рим, Германик отпраздновал триумф, приукрасивший его достижения и вызвавший восторг толпы. Проезжая на колеснице вместе со своими пятерыми детьми, он ловил восхищенные взгляды. Друзья и сторонники восхваляли его подвиги и разными художественными средствами создавали его идеальный образ. Даже недавняя экспедиция к Северному морю, проваленная Германиком, была воспета в поэме, прославляющей его храбрость[143]143
  …была воспета в поэме, прославляющей его храбрость. – Albinovanus Pedo: Sen. Suas. I.15; см.: Tac. Ann. II.23–24.


[Закрыть].

Затем Тиберий послал Германика на Восток с большими полномочиями, но аппетиты молодого человека возросли: теперь он желал иметь больше власти. Германик и Агриппина поссорились с правителем Сирии Гнеем Кальпурнием Пизоном и его женой Планциной, которые присоединились к его миссии. Спорящие не сошлись во мнении о важности каждой из сторон.

Вскоре Германик (не получив разрешения Тиберия) уехал в Египет, хотя ни одному сенатору не было дозволено вступать в эту провинцию, не имея особых полномочий. В Александрии Германика встретили как героя. Выдающаяся родословная также способствовала его популярности: через мать, Антонию Младшую, Германик приходился внуком Марку Антонию (и Октавии). Прославился он и щедростью: когда недоставало продовольствия, выставил на продажу зерно, принадлежавшее государству. В общем, Александрия встретила его такими громкими овациями, что Германику пришлось попросить ее жителей умерить пыл[144]144
  …Германику пришлось попросить ее жителей умерить пыл. – Cooley M. G. L. (ed.). Tiberius to Nero. Cambridge: London Association of Classical Teachers, 2011. P. 163.


[Закрыть]. Он добавил, что только Тиберий и Ливия заслуживают подобной встречи.

Находясь в Сирии, Германик заболел; он будто бы заподозрил, что отравлен Пизоном и Планциной[145]145
  …будто бы заподозрил, что отравлен Пизоном и Планциной. – Tac. Ann. II.71; Cass. Dio. LVII.18.9.


[Закрыть]. Любимый солдатами и народом военачальник умер 10 октября 19 г. в возрасте тридцати трех лет. Последовали беспорядки, и Пизон был вызван в Рим, чтобы предстать перед судом сената. Его обвиняли не в убийстве, а в менее тяжких преступлениях, но он покончил с собой до вынесения приговора. Планцину тоже вызвали в Рим, но ее спасло заступничество Ливии, которая подала Тиберию прошение в ее пользу и организовала ее оправдание. Многие в Риме указывали на ревнивого Тиберия и, возможно, на Ливию как на причастных к смерти Германика. Мать и сын, люди с тяжелым характером, не были так любимы народом и не могли соперничать с Германиком в славе. Возможно, их возмущала популярность последнего, но едва ли дело могло зайти так далеко. Когда Ливия умерла, Планцина столкнулась с тем, что лишилась покровительницы, и вслед за мужем свела счеты с жизнью.

Германик оставался кумиром даже после смерти. Источники сообщают: народ скорбел[146]146
  …народ скорбел… – Jos. AJ. XVIII.6.8 (209).


[Закрыть] так, словно каждый потерял очень дорогого человека. Поэт выразил это такими словами: «Я, Аид, заявляю: Германик не мой, он среди звезд»[147]147
  «Я, Аид, заявляю…» – Bassus 5: На смерть Германика (Anth. Pal. VII.39).


[Закрыть].

Прах Германика был захоронен в мавзолее Августа. В тот день вокруг его памятника пылали факелы, и город, обычно шумный, был окутан тишиной, которую нарушали лишь возгласы скорби.

Смерть Германика лишила Рим героя, а Тиберия – наследника. Последнему исполнилось шестьдесят лет, и он, несомненно, понимал необходимость найти нового императора. Германик оставил трех сыновей – правда, слишком молодых. Родной сын Тиберия, тридцатидвухлетний Друз, был опытным солдатом и государственным деятелем, но еще и повесой. Кроме того, Август в свое время четко дал понять: он хотел бы, чтобы правил Германик и его потомки. В конечном счете Тиберий назначил Друза Младшего императором-наследником, хотя прекрасно понимал, что его родной сын вынужден будет передать трон одному из отпрысков Германика. К сожалению, трагические обстоятельства нарушат эти планы: старого императора обманет человек, которому он всецело доверял.

Но прежде чем перейти к печальному рассказу о последних годах правления Тиберия, мы должны выяснить, как изменилась при нем внешняя политика Рима – изменилась навсегда. Посмотрим на главные заслуги Тиберия.

ИМПЕРСКАЯ АРМИЯ

Тиберий был солдатом до мозга костей – таким же, как, например, генералы Джордж Вашингтон или Дуайт Д. Эйзенхауэр. Став главой государства, он не забывал о мече в ножнах. Тиберий радикально изменил модель военной системы, которую создал Август, и поставил перед армией новую задачу: защищать Римский мир.

Армия была в ту пору крупнейшим социальным институтом империи. Для большинства людей служба в армии оказывалась единственной возможностью подняться по социальной лестнице. Также армия выполняла функцию ассимиляции населения. Армия превращала жителей провинции в граждан, объединяла людей с разных краев Средиземного моря, с территорий от Британии до Ирака. Мы говорим людей, а не мужчин, поскольку в военных лагерях и поселениях вокруг них находились женщины и дети, которые не представляли себе иного существования, кроме как следовать за войсками (что предполагало определенный образ жизни). Хотя по закону римские солдаты не имели права жениться (что было причиной большого недовольства), многие из них так или иначе создавали семьи, основанные на общем праве.

Армия Римской империи насчитывала около 300 тысяч человек во времена Тиберия, а во II веке (в пору своего расцвета) выросла до 500 тысяч. Профессиональные военные получали хорошее жалование. Войска были хорошо оснащены; солдаты показывали прекрасную выучку и дисциплину.

Военная система состояла из трех групп: легионы, вспомогательные войска и прочие (моряки и гребцы; подразделения, набранные из местных племен, на границах империи; римская городская стража, военизированная полиция и пожарные).

Легионы являлись тяжело вооруженной пехотой и гордостью римской военной системы. Каждый легионер служил двадцать пять лет. Вдобавок к ежегодному жалованию они получали денежное пособие по выходе в отставку. Также от императоров ожидали периодических дополнительных выплат – те должны были понимать, что это сослужит им добрую службу. В конце концов, именно армия приводила цезарей к власти, и она же могла свергнуть их[148]148
  В правление династии Юлиев-Клавдиев (14–68 гг.) при смене власти важнейшую роль играла даже не регулярная армия, а расквартированные в Риме преторианцы. Лишь в ходе гражданской войны 68–69 гг., по словам Тацита, «разглашенной оказалась тайна, окутывавшая приход принцепса к власти, и выяснилось, что им можно стать не только в Риме».


[Закрыть].

Обычно легионеры были римскими гражданами, но довольно редко – выходцами из Рима и вообще из Италии. Италийцы постепенно теряли интерес к военной службе, предпочитая заводить фермы и наслаждаться спокойным трудом в своих хозяйствах. Новобранцы приходили из других областей – Южной Галлии и Испании, провинций вдоль Дуная.

При Тиберии насчитывалось двадцать пять легионов, на три меньше, чем до поражения Вара в Германии в 9 г. Вскоре после Тиберия число легионов вновь стало равным двадцати восьми, через полтора века – тридцати и, наконец, рекордным тридцати трем. Общее число легионеров колебалось от 130 тысяч до 170 тысяч человек.

Вспомогательные войска (ауксилиарии), сражавшиеся бок о бок с легионами, комплектовались не из граждан. Этим солдатам платили меньше, чем легионерам, они были беднее, не столь образованны, и, если уж говорить начистоту, им чаще приходилось сражаться и погибать в самых тяжелых боях. Они служили в подразделениях, набранных на местах, и были экипированы и обучены согласно местным традициям. Начиная примерно с 50 г. ауксилиарии стали получать гражданство через двадцать пять лет службы. Как свидетельство тому они получали раскладную бронзовую табличку, называвшуюся дипломом.

Особые войска располагались в Риме. Преторианская гвардия, численностью в несколько тысяч человек, была элитным подразделением, находящимся при императоре и охранявшим его. Еще около полутора тысяч солдат служили в качестве городской полиции. Приблизительно три тысячи солдат составляли римскую пожарную охрану. В отличие от остальной армии, солдаты в Риме большей частью были италийцами.

Флот в Италии базировался в двух местах – в Неаполитанском заливе и на Адриатике. Также римские военные корабли стояли на Рейне и Дунае.

И наконец, нерегулярные части римских вооруженных сил состояли из членов племен, живших по обе стороны границ у рубежей империи.

В этой армии – безусловно, впечатляющей – служило довольно мало людей, когда-либо побывавших в Риме. Это придавало вопросу оплаты и условиям службы особое значение. Солдаты сражались не за свой родной дом и не за свою семью, а значит, им следовало хорошо платить как наемникам.

Другой проблемой была боеспособность армии на рубежах империи. Военачальнику проще воодушевлять войска, идущие в бой, нежели те, что состоят на гарнизонной службе. Вот почему в имперской армии огромное внимание уделялось дисциплине.

Однажды, в далеком будущем, суровые северяне с другой стороны границы перестанут считать римскую армию, размякшую от комфорта и сытости, опасным соперником. Но это произойдет еще не скоро…

«ПРИНЦЕПС, НЕ ПОМЫШЛЯВШИЙ О РАСШИРЕНИИ ПРЕДЕЛОВ ИМПЕРИИ»[149]149
  «Принцепс, не помышлявший о расширении пределов империи». – Tac. Ann. IV.32.


[Закрыть]

Германик жаждал отвоевать Германию, но Тиберий был реалистом и высказывался против подобных авантюр. Он хорошо помнил разговоры Августа про «империю без границ», но понимал реальное положение дел. Согласно Тациту, Тиберий не был заинтересован в военной экспансии. С приходом нового принцепса в политике Рима сразу же наметились резкие перемены. На протяжении почти трехсот лет политикой Рима заведовали люди, завоевывавшие новые земли. Но теперь всё изменилось. И на то имелись серьезные и объективные причины.

У Рима было достаточно войск, чтобы охранять границы: триста тысяч человек. Военные расходы были самыми обширными, правительство тратило на них в среднем половину годового бюджета[150]150
  …тратило на них в среднем половину годового бюджета… – Lo Cascio E. The Early Roman Empire: The State and the Economy // Scheidel W., Morris I., Saller R. (eds.). The Cambridge Economic History of the Greco-Roman World. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 624. Note 26.


[Закрыть] – и это согласно очень грубым подсчетам. Современное государство, даже такое сильное в военном отношении, как Соединенные Штаты, в основном тратит меньше на военные расходы[151]151
  …тратит меньше на военные расходы… – URL: www.cbo.gov/topics/defense-and-national-security (дата обращения: 20.02.2021).


[Закрыть] и больше – на программы социальной помощи населению.

Экономика Рима была небогатой и негибкой в сравнении с империями Средних веков и Нового времени. Возможности содержать воюющую армию были ограничены. Между тем Германия не владела такими исключительными богатствами, которые могли бы привлечь будущего завоевателя. Владение этой территорией предполагало стратегически важную и удобную в плане обороны границу по Эльбе и Дунаю и славу для завоевателя. Сдержанному Тиберию было достаточно той славы, что он имел. Да и многие представители римской элиты полагали: Рим уже завоевал лучшую часть мира, а оставшаяся, возможно, не стоит усилий[152]152
  Рим уже завоевал лучшую часть мира… – Strab. XVII.3.24 (839); ср.: Harris W. V. Roman Power: A Thousand Years of Empire. Cambridge: Cambridge University Press, 2016. P. 129.


[Закрыть].

Масштабные завоевания требовали большого числа солдат. Предприятие могло оказаться не только дорогим, но и опасным, потому что солдаты могли скооперироваться и учинить мятеж: воинская повинность была непопулярна в народе. Да и кто возглавит новую военную кампанию? Императоры, следовавшие за Тиберием, понимали, что в результате успешных завоеваний полководцы могли получить слишком много славы.

Едва ли кто-то из живущих в те времена сознавал, что 16-й год стал водоразделом в истории империи. Отозвав Германика, Тиберий пресек последнюю серьезную попытку Рима отвоевать территорию между Рейном и Эльбой. За Римом осталась только территория долины Рейна, узкая полоска земли восточнее реки Рейн: этой местностью уже несколько веков управляли из Вечного города.

Тиберий провел не один год в суровых боях на севере Европы и хорошо представлял себе всю специфику завоевательных походов. Его не томила жажда завоевать мир, которой, согласно некоторым источникам, был мучим Август[153]153
  О характере внешней политики Августа продолжаются споры. Официальным лозунгом его политики был «Августов мир» (pax Augusta), однако это не мешало принцепсу вести постоянные войны на границах империи и организовывать походы вглубь Германии.


[Закрыть]. И лукавый принцепс сообщил сенату, что на смертном одре Август не велел ему расширять границы империи. Серьезные перемены в политике требовали высокого авторитета, и Тиберий мудро использовал имя своего отчима, но весьма сомнительно, что Октавиан действительно мог сказать нечто подобное. Но если он и в самом деле говорил такое (и если Тиберий присутствовал при кончине старика), то это можно объяснить лишь преображением на смертном одре. Всё, что Август делал как император, говорит о его имперском мышлении. Тиберий – совсем другой случай: он заслужил уважение тем, что инициировал радикальные политические перемены – и претворил их в жизнь.

Тиберий был прагматичен, как и его преемники. Но в душе римлянина всегда остается место, которое должна заполнить военная слава. Вот почему некоторые императоры продолжали завоевательные кампании, – особенно те, что являлись способными войсковыми командирами и, в отличие от Тиберия, были еще достаточно молоды, чтобы позволять себе тяжелые походы.

Эти авантюристы присоединили к империи провинции Британию и Дакию. Также они бросились в водоворот невероятно долгой (длиною в несколько поколений) и бесплодной борьбы с парфянами и их наследниками[154]154
  Парфия, или держава Аршакидов, – восточная империя, находившаяся за Евфратом. С ней римляне вели войны, начиная с неудачного похода М. Лициния Красса в 54–53 гг. до н. э. Наследники парфян – Сасаниды, новая династия, воцарившаяся в Иране в 224 г.


[Закрыть]. Но то были исключения. Большинство римских императоров следовали политике Тиберия.

Сложно переоценить последствия сделанных им перемен. Тиберий строил империю на фундаменте, заложенном Августом и Юлием Цезарем. Он продолжал их линию, не претендуя на радикальные перемены. Парадоксально, но в конечном счете это привело к изменению самой сущности империи. Римляне могли обсуждать политику Тиберия, хвалить и ругать своего государя, но они не в состоянии были остановить перемены – какие же именно?

Если империя только обрастает территориями, ей требуются амбициозные военачальники, которые возглавят военные кампании; энергичные дипломаты, готовые к ответственным миссиям в далеких землях, и искусные ораторы, убеждающие людей служить в армии. Регулярно проводятся свободные дебаты, на которых ответственные лица вступают в дискуссии и принимают политическую повестку. Империи периода расцвета нужны немного другие люди: гарнизонные командиры, радеющие за дисциплину и готовые подавлять мятежи; бюрократы, разного рода управляющие и сборщики налогов. Именно такую трансформацию переживал Рим при Тиберии. От римлян, в сущности, не требовалось какой-то гражданской активности: даже армия пополнялась преимущественно людьми из провинций.

Более того, Риму стали не нужны лидеры прежней политической системы – сенаторы. Теперь они в лучшем случае играли роль советников императора, в худшем – несогласных, которым лучше было молчать. Август ограничил могущество сенаторов; при Тиберии они совершенно утратили его. Многие из тех, кто сопротивлялся переменам, заплатили жизнью; большинство – смирились и нашли утешение в науках, искусствах и удовольствиях.

ПРАВЛЕНИЕ ПРЕТОРИАНСКОЙ ГВАРДИИ

Поначалу Тиберий тепло относился к сенату; ближе к концу своего правления – не скрывал своей враждебности к нему. Вероятно, это было предопределено новыми политическими реалиями, горделивостью римской знати и тяжелым, часто сумасбродным характером императора. Значительную часть правления Тиберия, особенно в период 26–31 гг., его главным советником и компаньоном в борьбе с римской знатью был Луций Элий Сеян. Тацит называет Сеяна дерзким, хитрым и искусным придворным[155]155
  …дерзким, хитрым и искусным… – Tac. Ann. IV1–2.


[Закрыть]; историк обвиняет его в потакании худшим качествам Тиберия. Но сегодня мы не знаем всей правды: вполне возможно, Сеян лишь делал то, чего требовал его господин.

Как и Агриппа, правая рука Августа, Сеян происходил из известной семьи всадников, имевшей связи в сенате. Как и Агриппа, Сеян был одаренным и амбициозным человеком, преданным своему господину. Так же как и Агриппа, Сеян желал принимать участие в решениях императора. Карьера Сеяна началась еще при Августе; при Тиберии он сначала был одним из двух командиров преторианской гвардии, а затем ее единоличным начальником, получив должность префекта претория.

Сеян использовал свое положение, чтобы получить как можно больше власти. Когда Тиберий наследовал Августу, Сеяну было около сорока. Он завоевал доверие императора. Один за другим со сцены исчезали все прочие советники Тиберия, пока он не стал незаменимым. Особенно Сеян был нужен Тиберию после внезапной смерти сына, Друза Младшего. То был страшный удар для императора, а кроме того, он во второй раз лишился наследника.

Знатные римлянки находили Сеяна очаровательным. Одной из его любовниц была невестка Тиберия, Ливилла. Озлобленная жена Сеяна позже заявляла, что по приказу Сеяна Ливилла отравила своего мужа, Друза Младшего. Показания, подтверждавшие это, были получены под пыткой. Римляне считали такие показания вполне достоверными, пусть сейчас мы и не признаём их ценности. Так или иначе, когда информация была получена, Сеяна уже не было в живых – и никто не слышал его версию событий.

Когда Сеян был у власти, он убедил Тиберия построить казармы для преторианской гвардии на окраинах Рима. Они занимали территорию более чем в сорок акров и выглядели как стандартный римский военный лагерь, но отличались более мощными укреплениями. Лагерь окружала высокая стена из бетона и кирпича с бастионами и воротами с башнями. Значительную часть этого сооружения можно увидеть и сегодня – недалеко от центрального вокзала Рима.

Итак, лагерь преторианской гвардии. Элитное подразделение численностью в несколько тысяч человек, отвечавшее за безопасность императора. Высокооплачиваемые профессионалы. Преторианская гвардия была организована по указу Августа. Он принял мудрое решение, расположив ее вне Рима, в пригородах: это не обижало сенат. Тиберий оставил притворство. Вначале он расселил гвардию в разных местах столицы, а затем велел построить для нее постоянный лагерь.

Объединение гвардии в одном стратегически важном месте способствовало ее сплочению, делало проще управление ею, а также внушало страх несогласным. Возможно, именно в то время символом гвардии становится скорпион. Тиберий увлекался астрологией: он был рожден под этим знаком. Жало членистоногого, по всей видимости, символизировало опасность.

Чем эффективнее преторианская гвардия исполняла свои обязанности, тем менее свободным делался народ Рима. Власть Сеяна возрастала по мере угасания политической свободы. В 26 г., благодаря случайности, к нему пришел неожиданный успех. Тиберию принадлежала вилла, расположенная вокруг пещеры в живописном месте на побережье к югу от Рима. Как-то раз во время ужина у входа в пещеру случился обвал: упавшие скалы раздавили некоторых из присутствовавших. Началась паника, а Сеян моментально закрыл императора своим телом. После этого Тиберий стал доверять командующему гвардией больше, чем когда-либо, и считал его своим беззаветно преданным советником.