Текст книги "Триумф христианства. Как запрещенная религия перевернула мир"

Последствия видения Павла

Легче всего понять последующую миссионерскую деятельность и проповедь Павла, осознав, как явление живого Иисуса подвигло его от «факта» к «последствиям». «Фактом» для Павла стало то, что Иисус снова жив: в этом Павел убедился, увидев его. Отталкиваясь от этого, Павел начал рассуждать. Рассуждение его, скорее всего, было многоступенчатым, но в конце концов привело к примечательному выводу: Павел пришел к мысли, что сам он избран Богом, чтобы исполнить предсказания иудейских писаний. Боговдохновенные пророчества, произнесенные столетия назад, ждали этого дня – ждали Павла и его трудов. Да уж, в излишней скромности Павла обвинить сложно!

По-видимому, именно так работала его мысль[45]45
  Я не хочу сказать, что его мыслительный процесс происходил в вакууме. Павел преследовал христиан – и, раз так, несомненно, уже знал, что они считают Иисуса избранником Божиим, воскресшим из мертвых. Ход мысли, который я здесь описываю, скорее призван был объяснить самому Павлу, как это возможно и что же все это означает.


[Закрыть]. Начал Павел с «факта», что Иисус снова жив. Поскольку Павел уже знал, что Иисус был распят и умер, появление его живым должно было означать, что он воскрес. Бог совершил чудо, воскресив Иисуса из мертвых. Если Бог воскресил Иисуса из мертвых, это должно означать, что Иисус в самом деле обрел в его глазах особое благоволение, что он – избранник Божий. Но, если он обрел у Бога особое благоволение, почему Бог позволил, чтобы его казнили? Может быть, Бог потребовал от него пойти на пытки и казнь? Значит, так Бог поступает с теми, к кому благоволит? А что же тогда он делает с врагами?

Для Павла все оказалось еще сложнее: ведь Иисус не просто умер, и даже не просто умер мучительной смертью. Он был распят на деревянном кресте. Для Павла это составляло особую проблему: он ведь прекрасно знал, что само Писание провозглашает проклятие Божие любому, кто умрет на дереве, как сам он пишет в Гал. 3:13, цитируя Втор. 21:23: «Проклят всяк, висящий на древе». Если Иисус благословлен Богом, как мог он одновременно оказаться проклят? И Павел сделал вывод, для него вполне естественный: поскольку Бог благоволил Иисусу, то, значит, Иисус умер не за то, что совершил сам. Он не был проклят за собственные дела. Очевидно, он был проклят за дела других.

Как добрый гражданин античного мира, и в особенности как добрый иудей, Павел прекрасно владел богословием жертвенной смерти. Живые существа, чаще всего четвероногие животные, выбираются в жертву по разным причинам: чтобы почтить Бога, чтобы умилостивить его гнев, чтобы покрыть чьи-то грехи. Их убивают не потому, что сами они совершили нечто, заслуживающее смерти. Итак, Иисус должен быть жертвой, пострадавшей не за собственные преступления, а за преступления других. Почему это было необходимо? Продолжая размышлять, Павел заключил: смерть Иисуса не была ни случайностью, ни грубой несправедливостью. Должно быть, его смерть умилостивила гнев Божий на других и покрыла их грехи. А если дело в этом, значит, смерть его была частью Божия плана по решению проблемы с человечеством. Люди нуждались в жертве за свои грехи – и Иисус эту жертву принес. А Бог почтил акт жертвоприношения Иисуса, воскресив его из мертвых.

Дальше возникает еще одна важнейшая мысль. Если спасение Божие пришло через смерть и воскресение Иисуса, значит, именно так Бог с самого начала планировал спасти свой избранный народ. А это означает, что спасение не могло прийти никаким иным путем – например, путем тщательного соблюдения предписаний иудейского закона. Если бы можно было достичь спасения благодаря принадлежности к избранному народу или путем соблюдения закона Моисеева, Мессии Божиему не было бы никаких причин умирать мучительной смертью. Выходит, что соблюдение закона для правильных отношений с Богом никакого значения не имеет.

А это, в свою очередь, порождает необычайно важные следствия. Если к тому, как человек предстоит перед Богом, закон не имеет отношения – значит, тем, кто хочет принадлежать к народу Божиему и получить спасение, не обязательно быть иудеями. Единственное требование к ним – верить в искупительное жертвоприношение, совершенное Христом. А это, в свою очередь, означает, что весть о спасении предназначена не только для иудеев, – хотя, разумеется, и для них, ибо послана она иудейскому народу через иудейского

Мессию во исполнение планов иудейского Бога, предсказанных, как постепенно начал понимать Павел, в иудейских писаниях. Но послание это – не только для иудеев. Оно для всех: и иудеев, и язычников. И от язычников оно не требует становиться иудеями и соблюдать иудейский закон.

Люди нуждались в жертве за свои грехи – и Иисус эту жертву принес. А Бог почтил акт жертвоприношения Иисуса, воскресив его из мертвых.

Итак, чтобы стать членами избранного народа Божия, язычникам не нужно становиться иудеями. Незачем обрезаться, соблюдать субботу, есть кошерную пищу и исполнять все прочие предписания закона. Нужно только верить в смерть и воскресение Мессии Иисуса. Для Павла это была мысль, буквально выбивающая землю из-под ног. До сих пор все последователи Иисуса – первые христиане – были, разумеется, иудеями, только верящими, что Иисус – Мессия, который умер и воскрес из мертвых. Но они знали, что это деяние совершил над Иисусом иудейский бог ради них, иудеев. Разумеется, язычники тоже могут обрести спасение. Но прежде они должны стать иудеями. Для Павла это было не так. Иудей или язычник – неважно. Важна только вера в Христа.

Едва Павел это понял, новый ослепительный свет вспыхнул перед ним. У пророков в Писании можно найти предсказания о том, что в конце времен Бог введет заблудших овец в стадо народа Божия: благая весть, распространяемая через иудеев, дойдет и до язычников, и они вольются в число избранного народа. Так, пророк Исаия вещал:

И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы. И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям, и будем ходить по стезям Его; ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима (Ис. 2:2–3).

И вот, во дни Павла это пророчество Исаии сбылось!

Или вспомним слова пророка Захарии:

И будут приходить многие племена и сильные народы, чтобы взыскать Господа Саваофа в Иерусалиме и помолиться лицу Господа. Так говорит Господь Саваоф: будет в те дни, возьмутся десять человек из всех разноязычных народов, возьмутся за полу Иудея и будут говорить: мы пойдем с тобою, ибо мы слышали, что с вами Бог (Зах. 8:22–23).

Бог предсказал, что язычники придут к спасению, которое откроется им в Иерусалиме. Где был убит Иисус? В Иерусалиме. Как передается весть об этом? Иудей – или иудеи – сообщают ее внешним. Вполне возможно, что Павлу приходили на ум и знаменитые слова об особом слуге Божием, произнесенные самим Господом в той же книге Исаии:

Я, Господь, призвал Тебя в правду, и буду держать Тебя за руку и хранить Тебя, и поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников, чтобы открыть глаза слепых, чтобы узников вывести из заключения и сидящих во тьме – из темницы.

Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли (Ис. 42:6–7; 49:6).

Кто же сей, «призванный в правду», чтобы проповедовать спасение Божие и сделаться «светом народов»? Вспомним, как Павел описывает в Гал. 1 свой опыт обращения: Бог «призвал [меня] благодатью Своею», «чтобы я благовествовал Его язычникам» (Гал. 1:15–16). Павел стал тем, кого призвал Бог, чтобы распространять по миру весть о спасении. Призвание Павла на проповедь предсказано в иудейских писаниях. Сам Павел и есть исполнение пророчества. Он – тот, кого избрал Бог, чтобы принести миру спасение проповедью смерти и воскресения Иисуса.

Множество ученых на протяжении многих лет предполагали, что вместо «обращения» Павла было бы правильнее говорить о его «призвании». Логика этого предложения отчасти такова: неверно утверждать, что Павел оставил одну религию, иудаизм, и принял другую – христианство. В наше время среди исследователей Павла эта точка зрения широко распространена. Как пишет недавний биограф Павла Дж. Альберт Харрил: «Итак, Павел не отказался от иудаизма в пользу “христианства” – в том смысле, что не принял какую-то иную веру вместо религии Израилевой»[46]46
  Harrill, Paul the Apostle, 26.


[Закрыть]. Иными словами, сам Павел не считал, что меняет религию. Он просто пришел к пониманию, что Христос и стал исполнением иудаизма, всего, что планировал Бог и что открывал он в священных иудейских писаниях. Бог не забыл иудеев, не покинул их веру; Христос не противостоит иудейской вере и не предлагает нечто совершенно новое. Христос – логичное продолжение всего, что было до него. Однако без Христа, по Павлу, иудейская вера неполна и несовершенна. Христос – цель, к которой эта вера долго стремилась и наконец ее достигла. А Павел – его пророк.

Однако, даже придя к выводу, что Павел считал себя «призванным», мы не должны так уж быстро отказываться от термина «обращение» применительно к тому, что он пережил. Верно, в собственных глазах он не перестал быть иудеем; на его взгляд, то, что он проповедовал, иудаизму не противоречило. Но он действительно «обратился», в буквальном смысле этого слова – «повернулся», увидел свою религию совершенно с иной стороны, по-другому понял Христа, отказался от прежнего своего взгляда на Иисуса как на проклятого Богом и начал видеть в нем мессию Божия. Поэтому, возможно, правильнее всего будет называть то, что с ним произошло, сразу и призванием, и обращением.

Однако как ни называй эту перемену – перемена была разительная, тем более ошеломляющая, что сам Павел ясно ее сознавал. Бог призвал Павла нести благую весть язычникам. Для Павла это была не просто новая и интересная жизненная задача. Это был конечный этап великого плана Божия для человечества. Миссию Павла предсказали древние пророки, говорившие о грядущем явлении Царства Божия. Именно Павлу предстояло привести историю к ее давно предсказанной вершине.

Миссионерская стратегия Павла

Общее убеждение, что Павел совершил «три миссионерских путешествия», восходит к сообщениям книги Деяний. Последние две трети книги (главы 13–28) посвящены в основном именно этим путешествиям, а также арестам Павла и судам над ним в ходе миссионерства. В своих собственных Писаниях Павел не упоминает о числе своих путешествий, однако в одном случае рассказывает о своей миссионерской стратегии. Этот рассказ мы встречаем, быть может, в последнем по времени из дошедших до нас его писем – ив единственном письме к церкви, которую, по собственному признанию, не сам Павел основал – в Послании к Римлянам: «Благовествование Христово распространено мною от Иерусалима и окрестностей до Иллирика» (Рим. 15:19).

Здесь Павел набрасывает географические очертания своей миссионерской деятельности: от столицы Иудеи до северо-востока Балканского полуострова. Впрочем, нигде в своих письмах Павел не упоминает о том, что долго жил в Иерусалиме и кого-то там обращал, – напротив, ясно дает понять, что считает себя миссионером язычников, а проповедь среди иудеев оставляет ученикам, Петру и другим (Гал. 2:7–9). О его миссии в Иллирике у нас также нет никаких данных. Но есть ясные и четкие свидетельства о том, что он основывал церкви в регионах между этими двумя крайними точками[47]47
  Могу назвать особенно полезное исследование по миссии Павла: Terence L. Donaldson, “ ‘The Field God Has Assigned’: Geography and Mission in Paul,” in Religious Rivalries in the Early Roman Empire and the Rise of Christianity, ed. Leif E. Vaage (Waterloo, ON: Wilfrid Laurier University Press, 2006), 109-37.


[Закрыть].

Стоит подчеркнуть, что, насколько нам известно, Павел проповедовал только в больших городах[48]48
  Подробнее об этом см. у Meeks, The First Urban Christians.


[Закрыть]. Понятно почему: Павел стремился охватить большие массы людей. В отличие от Иисуса, проповедовавшего в селах, деревнях, отдаленных регионах сельской Галилеи, Павел сосредоточился на крупных городах с большой плотностью населения. В своих посланиях он упоминает христианские общины в таких городах, как Коринф, Филиппы, Фессалоники, Колоссы, Лаодикия, Эфес, а также в Галатской области.

Среди прочего, это означает, что он много путешествовал. Один ученый обратил внимание на то, что только путешествия Павла, описанные в книге Деяний, покрывают около десяти тысяч миль[49]49
  Ronald F. Hock, The Social Context of Paul’s Ministry: Tentmaking and Apostleship (Philadelphia: Fortress, 1980), 27.


[Закрыть]. Это вполне возможно. Римская империя была покрыта густой и разветвленной сетью дорог: они поддерживались в хорошем состоянии, а во внутренних пределах империи в то время царил ничем не нарушаемый мир. Корабли в древности проплывали до сотни миль в день, обычные путешественники, идущие пешком, проходили в день миль пятнадцать-двадцать. В целом дальние путешествия в Римской империи были легче и популярнее, чем когда-либо раньше – да и в последующие века, вплоть до индустриальной революции.

Конкретные причины путешествий Павла вычленить достаточно трудно, но общий принцип очевиден. Один или, чаще, с несколькими спутниками-христианами он приходил в новый город, обращал нескольких его жителей в свою веру, создавал там богослужебную общину, наставлял новых членов Церкви основам веры. Когда видел, что церковь уже может выживать и процветать самостоятельно – шел в следующий город. Таким образом, одну за другой основывал он церкви в крупных городах – в основном в столицах римских провинций и колоний, – обращая язычников в веру в бога иудеев и сына его Христа, который умер за грехи мира и воскрес из мертвых.

Очевидно, сам Павел ясно понимал, что «насаждает» церкви, – как писал об этом в Первом послании к Коринфянам (1 Кор. 3:6). Насажденная церковь начинала расти, принимая в себя новых членов. Продолжая свои странствия, Павел не прекращал участвовать в общинной жизни церквей, оставшихся позади. Это видно из самих посланий: в них Павел разрешает проблемы, возникающие в различных церквях, связанные с вопросами о том, во что верить и как себя вести. Но сам он не задерживался подолгу на одном месте. Свою задачу он видел в том, чтобы нести по миру евангельское благовестие. Как пишет он сам: «Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется. Но как призывать Того, в Кого не уверовали? как веровать в Того, о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего? И как проповедовать, если не будут посланы? Как написано: как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое!» (Рим. 10:13–15). Он был проповедником – и нес слово веры.

Конечная цель его миссии состояла, по его собственным словам, в том, чтобы уверовало «полное число язычников» (Рим. 11:25). Павел считал себя за это ответственным. Мы не знаем, как рассчитывал он достичь этой цели, учитывая, что быть во многих местах сразу никак не мог. Возможно, он рассчитывал обойти область за областью, проповедуя не в каждом городе, а лишь в крупных центрах, чтобы затем созданные им церкви не только росли, но и оплодотворяли почву вокруг себя, чтобы от них отпочковывались и росли новые церкви. При успешном развитии церквей рано или поздно вся область (и все области, в которых побывал Павел) наполнилась бы верующими в Иисуса.

В Послании к Римлянам, написанном из греческого города Коринфа, Павел отмечал, что больше «не имеет такого места [для работы] в сих странах» (Рим. 15:23). Очевидно, он имел в виду все восточное Средиземноморье, поскольку дальше пишет, что хочет использовать Рим как перевалочный пункт в путешествии для проповеди в Испанию. По-видимому, Рим представлялся ему базой для работы по евангелизации западной части империи. Испания была крайней западной точкой, куда мог добраться Павел. Некоторые ученые вполне обоснованно полагают, что это и была его конечная цель. Вспомним: Исаия предсказывал, что благая весть о спасении Божием распространится «до концов земли» (Ис. 49:6; Павел цитирует этот отрывок в Деян. 13:47). Можно ли назвать «концом земли» Испанию? Очень вероятно, что Павел так и думал: проповедуя Христа там, он окажется близок к своей цели – «полное число язычников» придет к вере, и «весь Израиль спасется» (Рим. 11:25–26). Если так – перспектива была головокружительная. Говоря словами одного из современных исследователей, Павел сам стал «центральной фигурой в истории спасения»[50]50
  Johannes Munck, Paul and the Salvation of Mankind (London: SCM Press, 1959), 49.


[Закрыть].

Modus operandi Павла

Трудно с уверенностью судить о том, как именно Павел вел свою миссию. Он приезжал в города, где, насколько мы можем судить, никогда до тех пор не был, и там пытался обратить в свою веру незнакомых людей. Как видно, это ему очень неплохо удавалось. Но как он действовал?

Не следует воображать себе Павла «палаточным проповедником» вроде странствующих американских евангелистов XIX–XX веков. Ни в его посланиях, ни даже в Деяниях мы не встречаем никаких намеков на что-либо похожее. Публичные выступления Павла в Деяниях почти всегда вызваны каким-либо случайным и непредсказуемым событием, например – чудесным исцелением. Павел не организует их заранее.

Теоретически возможно, что Павел импровизировал: просто появлялся в публичном пространстве, так сказать, как чертик из табакерки, и начинал проповедовать, собирая вокруг себя толпу. Но это тоже кажется маловероятным: ни Деяния, ни сам Павел ни о чем подобном не рассказывают, да и процент успеха в этом случае был бы гораздо ниже.

Более вероятным кажется предположение, что Павел посещал синагогу во время субботней службы и там, как гость в городе, использовал возможность провозгласить благую весть о Мессии Иисусе. Согласно этому сценарию, обратив несколько человек, Павел затем мог использовать синагогу как своего рода базу в городе, откуда уже так или иначе добирался и до местных язычников.

Такая стратегия выглядит очень разумно. Новичку в городе естественнее всего в первую очередь идти туда, где он сможет завязать знакомства с людьми со схожим жизненным укладом. И для только что прибывшего иудея нет лучше места, чем местная синагога. Более того: как мы уже читали в начале этой главы, в синагогах Павла наказывали – пять раз жестоко бичевали кнутом. Ему был хорошо знаком враждебный прием со стороны иудеев – по-видимому, именно в тех городах, которые он стремился евангелизировать.

С другой стороны, нельзя забывать, что Павел видит себя миссионером именно язычников, а не иудеев. Кроме того, не так-то легко использовать как базу для своей деятельности синагогу, если все там – в том числе и те, кто обладает в синагоге властью и кнутом, – терпеть тебя не могут и только и мечтают избить до полусмерти. И потом, хотя принято считать иначе, на самом деле у нас мало свидетельств того, что общины, к которым обращался Павел, были смешанными, – включали в себя и иудеев, и язычников. Когда он говорит о прошлой религиозной жизни своих новообращенных, всегда имеет в виду поклонение языческим богам. Вот он напоминает коринфянам: «Знаете, что когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам» (1 Кор. 12:2). И фессалоникийцам он напоминает о том, что они «обратились к Богу от идолов» (1 Фес. 1:9). Все содержание Послания к Галатам связано с тем, что читатели его – христиане из язычников, которых некие лжеучителя призывают выполнять иудейские практики. Все эти церкви полны новообращенных из язычников. Где же Павел с ними встречался?

Современная наука остановилась на ответе, вполне разумном и хорошо сочетающимся со словами самого Павла[51]51
  См. особенно: Hock, The Social Context of Paul’s Ministry; Meeks, The First Urban Christians.


[Закрыть]. В Послании к Фессалоникийцам Павел вспоминает, как проповедовал, одновременно занимаясь ручным трудом: «Ибо вы помните, братия, труд наш и изнурение: ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас, мы проповедовали у вас благовестие Божие» (1 Фес. 2:9). «Изнурение» здесь, очевидно, не от проповеди, а от того, что Павел сам зарабатывал себе на жизнь, не желая жить за чужой счет. Ради этого он трудился день и ночь. В Послании к Коринфянам Павел также подчеркивает, что он и его спутники-миссионеры «трудятся, работая своими руками» (1 Кор. 4:12). И далее напоминает им, что он и его спутник Варнава «не имеют власти не работать» (1 Кор. 9:6).

В древности, как правило, решения, касающиеся религии, за всю семью принимал ее глава – старший мужчина в доме. Обратите старшего в доме – и вы обратите всю семью.

Итак, вопрос в том, как же нам представлять себе соотношение между ежедневной работой Павла и его миссионерской деятельностью? Исследователь Нового Завета Рональд Хок предлагает самую убедительную версию: Павел проповедовал во время работы[52]52
  Hock, The Social Context of Paul’s Ministry.


[Закрыть].

Эту версию подтверждает книга Деяний, рассказывающая нам, что по профессии Павел был «делателем палаток» (Деян. 18:3). Некоторые ученые считают, что употребленное здесь слово следует понимать шире, в значении «скорняк». (Палатки и шатры делались из шкур животных; очевидно, из них можно было делать и много других вещей.) Полной уверенности в том, чем именно занимался Павел, у нас нет. Но несомненно, что он был мастером-ремесленником. Если так, становится понятнее, как он путешествовал из города в город, основывая церкви. Скорняк – профессия мобильная. Ножи, шила и прочие инструменты ему легко носить с собой. Придя в новый город, первым делом Павел находил товарищей по ремеслу. Как правило, ремесленники одной специальности жили вместе в определенной части города, создавая ремесленные кварталы. Павел выбирал подходящее место, снимал себе мастерскую и квартиру (возможно, квартиру над мастерской – такие многоэтажные здания, так называемые insulae, были распространены в больших городах) – и открывал свое дело.

В такой или подобной обстановке он и проповедовал фессалоникийцам «ночью и днем». Люди приходили к нему в мастерскую по делу, а он заговаривал с ними о религии. В то время дела велись куда непринужденнее, чем сейчас, ремесленники могли долго болтать с клиентами на посторонние темы. Павел, по его собственным словам, проводил за работой почти круглые сутки. Разумеется, вряд ли ему удавалось обратить кого-то прямо на месте, в первую же встречу. Он призывал язычников отказаться от религиозных традиций и культовых практик, которых они придерживались всю свою жизнь. Такое требовало времени. Но Павел никуда не торопился. Он работал – трудился от рассвета до заката – и за работой проповедовал Евангелие.

Можно предположить, что он не столь часто добивался успеха. Впрочем, будь даже его проповедь весьма успешной, вряд ли это на что-то повлияло бы. Прежде всего, в древности, как правило, решения, касающиеся религии, за всю семью принимал ее глава – старший мужчина в доме. Обратите старшего в доме – и вы обратите всю семью. Современные христиане сказали бы, возможно, что жену и детей новообращенного считать новообращенными не стоит – ведь это был не их собственный выбор. Но даже если так, глава семьи вводил в дом новые религиозные традиции и новые формы богопочитания, и все остальные их принимали. Во многих случаях, даже в большинстве случаев, спустя несколько месяцев или лет все домочадцы становились искренними приверженцами новой религии. Так один новообращенный оборачивался множеством.

Еще один фактор, который стоит принять во внимание: высокая плотность населения античных городов. В современном городе Антакья на юго-востоке Турции проживает чуть больше двухсот тысяч человек – и, по большинству современных стандартов, он весьма густо населен. Во времена Павла этот город назывался Антиохией и народу в нем было вдвое больше. Однако его можно было обойти кругом за полдня. Средняя плотность населения в римских городах составляла около двухсот человек на квадратный акр; в современности такая плотность наблюдается лишь в особо густонаселенных кварталах. Свободного места было мало, возможности уединиться – еще меньше. С огромной скоростью разлетались новости, сплетни и слухи[53]53
  Примеры взяты из: Meeks, The First Urban Christians, 28; Ramsay MacMullen, Roman Social Relations: 50 В. C. to A. D. 284 (New Haven CT: Yale University Press, 1974), 63.


[Закрыть].

Если кто-то здесь принимал совершенно новую религиозную традицию – и оставлял те традиции, которым более или менее привычно следовали все остальные, – любое подобное обращение, несомненно, вызывало любопытство, живой интерес и бурное обсуждение. Скорее всего, многим становилось любопытно, что это за новая вера. И люди, один за другим, шли в мастерскую к Павлу. Невозможно вообразить, что все они уходили оттуда обращенными, но кто-то обращался. Новообращенные главы семей обращали и своих домочадцев. Так возникала Церковь – и начинала расти.

Со временем Павел с удовлетворением видел, что «посевной сезон» окончен; пора отправляться в следующий город и начинать все сначала. И так продолжалось год за годом, – может быть, около тридцати лет. Сколько всего церквей основал Павел, мы не узнаем никогда. В своих посланиях он прямо связывает себя с дюжиной церквей; всего, должно быть, их было значительно больше.

Остается еще вопрос: что же такое говорил Павел своим слушателям? Что оказывалось для них таким убедительным? Как мы увидим в следующей главе, слушатели его были язычниками: они поклонялись множеству божеств и почитали их согласно местным обычаям и традициям, передававшимся из поколения в поколение, без сомнений и без критики. В любом крупном городе было множество храмов языческих богов, а в каждом храме идолы – статуи богов, – воплощавшие в себе физическое присутствие самого божества. Снаружи храма находился алтарь, на котором верующие время от времени приносили богу жертвы – или, скорее, смотрели, как приносит их кто-то другой. Люди могли посещать любые храмы и поклоняться любым богам, каким хотели. Могли поклоняться и только своим семейным богам, а также участвовать в поклонении императору и другим богам, пропагандируемым государством. В любом городе в любой момент времени имелся целый набор богатых, разнообразных, сложно соотносящихся друг с другом культовых традиций. Павел стремился обратить своих слушателей из последователей этих языческих традиций – в верующих в Иисуса. Что же он им говорил – и как ему удавалось кого-то убеждать?