Текст книги "Жуткое утешение"

Глава 8. Злодей

До того как было открыто волшебное порабощение, мертвецов отправляли в Никс или хоронили с монетой во рту. Теперь таков удел только тех, кто умирает спокойно, ведь их мы поработить не можем. Догматы гласят, что те, кто умер в смятении, покорно служат своим господам. Именно они посвящают свою полужизнь улучшению Арка.

Фрагмент учебного свитка, который можно найти в большинстве школ Аракса

Если и существовало на свете слово, которое Боран Темса ненавидел больше всех остальных, то это было слово «проблема». Оно грязнее любого ругательства, оно обличает сильнее, чем любое обвинение. Враг, который потрошит тебя ложкой, едва ли хуже, чем это слово.

Именно поэтому взгляд, который Темса бросил на Острозубку, был резким, словно бритва, и осуждающим.

– Что значит «проблема»?

– Это хванилифе – фтавая фтука, боф…

– Я теперь тор. Тор Темса.

Острозубка слишком увлеклась чесанием головы и не заметила свою ошибку.

– Никогда таких не видела – тут ни фефтевенок, ни пруфин. Никаких ключей, профто дюфина пвоклятых комбинафий…

– И что?

– Я… – Она прикусила губу, и та побелела. – Я не могу ее отквыть, боф.

– ТОР! – крикнул Темса, топнув металлической лапой.

Острозубка сжалась, отступая к железному хранилищу, которое оказалось сильнее ее. Темса взглянул на него. Круглая дверь, похожая на огромный канализационный люк, была закрыта перекрещивающимися толстыми железными брусами и засовами. В ее центре находился тонкий шов, а вдоль нее располагались пузатые ящички, и из каждого торчало полдюжины бронзовых шестеренок. Темса потыкал в замки тростью, пнул металл ногой, но, что неудивительно, ничего не произошло. Когда лязг стих, Темса опустил голову.

– Даниб, – обратился он к стоявшей рядом фигуре.

С проворством, не соответствующим его чудовищным размерам, призрак бросился вперед, схватил Острозубку и оторвал ее от пола. Ее горло оказалось зажато между его бицепсом и предплечьем. Булькая, замочный мастер принялась царапать его доспех.

– Ты смеешь заявлять, что не можешь выполнять свою работу? – крикнул Темса.

– Дай мне ефе день! – прохрипела она. – Или два!

– Два дня? Да я два часа тебе не дам! Несколько дней уже прошло, и с каждой минутой, которую мы проводим здесь, подозрения усиливаются. Пустая башня ничего никому не расскажет, Острозубка. А вот трупы внизу расскажут, еще как! Скоро их тени поднимутся – и у них, возможно, есть семьи и друзья. Их отсутствие наверняка уже вызывало вопросы! Люди захотят выяснить, в чем дело, и придут сюда. А где буду я? Вместо того чтобы пересчитывать новенькие половины монет, я буду все еще стоять здесь и смотреть на то, как ты ковыряешься в двери! И что про меня можно будет сказать после этого, а, Острозубка?

Либо Острозубка экономила воздух, либо была тупа как пробка. В любом случае, она ничего не ответила.

– «Виновен!» Вот что про меня можно будет сказать. «Виновен!» Настолько, что Палата Кодекса не будет, как обычно, рассматривать наше дело несколько месяцев – нет, уже через неделю они бросят нас в кипящее масло. Не знаю, как вы, – добавил он, обращаясь к окружившим его людям, – а лично мне это совсем не улыбается!

Люди Темсы одобрительно захмыкали. Острозубка перестала царапаться и обмякла.

– Дай мне чаф, – прохрипела она. – Пошалуфта, фор.

Темса знаком приказал призраку отпустить ее.

– Час. Ни одной песчинкой больше.

Острозубка встала на колени перед дверью хранилища и дрожащими пальцами потянулась к своим инструментам. Темса пожал плечами. Час он мог себе позволить. За это время он сможет дать тал Хейю последний шанс. Он поманил пальцем Даниба, и призрак вышел за ним в коридор.

– Не смотри на меня так. – Даже не поворачиваясь, Темса чувствовал на себе взгляд Даниба. – Нам уже давно пора обзавестись замочным мастером получше.

Даниб засопел.

– Добра она к тебе или нет, мне плевать, – продолжил Темса. – Она нас тормозит, и я этого не потерплю. Кстати, о том, что нас тормозит…

Он широко распахнул дверь из пальмового дерева и обнаружил, что в его самодельной пыточной камере за время его отсутствия ничего не изменилось. Фенек по-прежнему находился в углу и выглядел чуть белее, чем раньше. Его туфли были залиты блевотиной.

Тал Хейю-Небра лежала на столе. Ее лицо было бесстрастным – настолько, что на миг Темсе показалось, что она наконец умерла. Затем ее остекленевшие глаза сдвинулись и посмотрели на него. Он улыбнулся.

– Как мы себя чувствуем, тал? Готовы подписать бумаги, которые приготовил мой знак? – спросил он.

Ее голос был похож на звук гравия, падающего на жестяную крышу.

– Я не стану участвовать в похищении душ и подделке документов.

– Ой, Хейю, вы ошибаетесь. Сильно ошибаетесь. Видите ли, я ведь даже не начал.

Это была ложь: Темса уже начал, закончил, а затем начал снова, но старая кожаная кошелка все равно отказывалась говорить. Его взгляд опустился на раны, которые он уже ей причинил; места, где ей что-то отрезали, были перевязаны.

Двадцать пять лет он резал людей, добиваясь от них повиновения, – и они всегда сообщали ему правду, даже когда он делал это просто ради забавы. Теперь же это занятие превратилось для него в вид искусства, а Хейю угрожала прервать его серию побед, и поэтому он чувствовал себя как ребенок, которому не купили сладостей на базаре.

– Думаете, смерть принесет вам победу? Тал, поверьте душекраду, это совсем не так.

– Принесет, – прохрипела Хейю. – Она принесет победу, если ты не получишь то, что тебе нужно.

Его раздражало то, что она права. Если он не приведет каменщиков, которые просто вырубят дверь вместе с куском стены, без комбинаций от замков, без подписи тал на свитках Фенека, ее половины монет, хоть в банках, хоть в хранилище, будут для него недоступны. Он сможет забрать только те сокровища, которые лежат в ее башне, великое множество подсвечников и огромное количество гобеленов – столь уродливых, что Темса ими даже подтираться не хотел бы.

Он быстро оценил свои возможности. Если забрать такое количество монет силой, без подписи или официального документа, вопросы возникнут даже у банкиров, которых Темса шантажирует. Фенек уже сходил с ума, пытаясь придумать новые объяснения для своего отца. На рынке душ подделка документов могла сойти с рук, – если не зарываться, – но, обращаясь в банк, Темса шел по тонкому льду. На покровительство Сизин Темса тоже не мог рассчитывать, ведь власть принцессы над Палатой не была абсолютной. И, кроме того, еще следовало учитывать слухи: народ выносил свой приговор гораздо быстрее, чем Палата.

С пальца Хейю уже срезали перстень с печатью, но это лишь полдела. Да, можно завладеть ее имуществом, подделав ее подпись, однако торы и тал были обязаны несколько раз в год регистрировать свои подписи в банках – именно для того, чтобы избежать подделок. Темса понимал, что сильно рискует. Если Палата начнет что-то вынюхивать, несоответствия его утопят. Все нужно сделать как следует, или вообще никак.

Темса подошел к своему ящичку, в котором лежали острые инструменты, и, подумав, выбрал все необходимое. В углу снова застонал Фенек. Даниб, как обычно, встал позади тал и приготовился ее держать.

– Я все жду, когда ты покажешь, на что ты способен, тор Темса, – подколола его Хейю.

Он показал – без стеснения, не сдерживаясь.

Его рука нашла рукоять серпа, и лезвие с шипением вонзилось в морщинистый живот тал. Темса повернул лезвие и вытащил на свет лампы окровавленные внутренности. К ее чести, Хейю, эта старая кошелка, не закричала, а просто оскалилась и застонала.

Темса сделал шаг назад, позволяя ей умереть от шока и потери крови. Кровь капала на пол с таким звуком, словно кто-то стучит пальцем по барабану. Он переглянулся с Данибом; тот выглядел слегка удивленным.

– Почему? Потому что она – упрямая старая ведьма, вот почему. Она ничего бы нам не отдала, так что лучше избавить ее от страданий… Темса умолк; он тоже услышал, как из его рта вылетают не свойственные ему слова, не подкрепленные мыслями. Может, он зауважал Хейю за стойкость? Может, он утратил хватку? Темса отмахнулся от этих дурацких мыслей. – Нужно наказать ее за то, что она заставила зря потратить время!

Темса увидел, как вокруг когтей на металлической ноге образуется лужа крови.

– Разведи костер в спальне, пусть все думают, что она спятила и сама все сожгла, – сказал он. – Разложи нескольких охранников так, как будто они погибли в огне, а затем забери ее и всех остальных, чтобы я мог их поработить. Будь я проклят, если в итоге я не добуду хотя бы пару теней. Кстати…

Даниб указал вниз – туда, где собрались тени.

– Разберись с ними. С помощью медных ножей. Продавать их нельзя, это вызовет подозрения. Если я не могу добыть их монеты, значит, по праву они мне не принадлежат. Я не могу ни положить их в банк, ни взвесить. – Темса вытер клинок и уже собрался положить его в предназначенную для него выемку в ящике, но передумал. – Устрой пожар и рядом с хранилищем. Собери мебель в кучу рядом с его дверью и подожги. Половины монет расплавятся, и языков, которые смогут проболтаться, станет меньше.

Даниб пожал плечами. «А вот Ани бы наверняка что-нибудь сказала», – подумал Темса. Ей никогда не нравилось, когда тени пропадают зря. Это логично: чем больше теней захватывает Темса, тем больше денег в ее собственном кошельке. А все остальное Ани не беспокоило. Интриги и хитроумные планы были выше ее понимания. Вот почему сегодня Темса оставил ее приглядывать за «Плитой».

– Действуй, старый друг! – приказал он. – А, Фенек! Я совсем про тебя забыл. Можешь идти.

Знак тут же выбежал из комнаты. Темса последовал за ним, оставив Даниба убирать тело со стола.

Острозубка все еще ковырялась в шестернях замка. Слезы стекали по ее грязным щекам, оставляя на них полосы. Кажется, она так и не смогла унять дрожь в руках. Она слишком сильно сосредоточилась на своей задаче и услышала Темсу только тогда, когда он уже встал у нее за спиной. Лезвие серпа зацепило ее за шею, и Острозубка замерла.

– У меня ефе полчафа, – пискнула она, старясь не глотать, чтобы не порезаться.

– Я передумал, – шепнул Темса ей на ухо.

Тишина была долгой и мучительной. В конце концов Острозубка сумела выдавить из себя одно слово:

– И?

– Это конец. Ты мне больше не нужна. – Темса помолчал, давая ей поскулить. – Но ты участвовала в определенных преступных деяниях и обладаешь важными сведениями. Короче говоря, ты слишком много знаешь, Острозубка, и это не в моих интересах.

Острозубка задрожала с такой силой, что едва не перерезала сама себе глотку.

– Высунь язык, Острозубка.

– Нет.

– Предпочитаешь другой вариант?

Потратив несколько секунд на раздумья, она в конце концов приняла правильное решение. Пальцы Темсы, украшенные тяжелыми перстнями, ухватились за скользкий язык Острозубки, сильно потянули за него, а затем познакомили его с клинком. Острозубка рухнула на пол, зажимая рот ладонями; по ее рукам текли потоки крови. Темса посмотрел на мрачные, бесстрастные лица своих громил.

– Советую вам валить отсюда, иначе вы можете оказаться не с той стороны пожара.

Уговаривать их не пришлось, и они относительно молча вышли из комнаты. Темса остался наедине с замочным мастером; она отрывала полоски ткани от рукавов, чтобы перевязать язык.

– Это и к тебе относится, Острозубка, – сказал Темса, подталкивая ее золоченой ногой. – И не смей забывать мою доброту.

Что-то буркнув, Острозубка метнулась к лестнице, оставляя за собой кровавый след. Темса представил себе, что она сказала «спасибо».

Слушая стихающий топот, Темса скрипел зубами. Уже дважды на его решения повлияло милосердие. Темса обругал себя, во всем виня усталость. С тех пор как он зашел в эту адскую башню, ночи его стали бессонными, а дни завершились его первым поражением. Сегодня ночью его преследуют проблемы, и теперь их стало на одну больше: он лишился замочного мастера.

– Даниб! – заревел Темса.

Призрак вышел из коридора, держа на одной из рук тело старухи.

– Узнай, удалось ли тору Баску найти мне замочного мастера. – Даниб двинулся к двери, но Темса постучал себя костяшками пальцев по лбу. – После пожара, разумеется. Приоритеты, друг мой.

Даниб, словно Ани, посмотрел на него с осуждением, и Темсе это совсем не понравилось.

– Вот только этого не надо. Лично у меня приоритеты выстроены правильно.

Даниб не ответил. Он стоял неподвижно, словно статуя, и лишь под пластинами доспеха клубились его пары.

Темса вздохнул, не в силах уклониться от его взгляда.

– Я просто… раздосадован! Кто же знал, что наша будущая императрица выдаст нам кошек, с которых так трудно содрать шкуру? – Он указал на мертвую Хейю-Небру. Ее глаза по-прежнему были широко распахнуты, и в них читалось неодобрение. – Ты же знаешь, я ненавижу неудачи.

Призрак перестал притворяться статуей и кивнул.

Темса почесал подбородок.

– Пожалуй, я отправлюсь к принцессе. Если она не хочет с нами поссориться, то ей придется кое-что нам объяснить.

Даниб бросил тело, и оно с хрустом упало на пол.

– Нет, друг мой, я пойду один. Ты довольно заметная личность, а я хочу действовать скрытно. Займись поисками нашего надутого перекупщика, Баска, и передай ему, что его хочет видеть тор Темса. Тогда он забегает, словно ему раскаленную кочергу в зад засунули.

Направляясь к двери, Темса ощутил на себе тяжелый, осуждающий взгляд призрака и затопал сильнее, заставляя ногу выбивать искры из старых камней.

– Запали все как следует, Даниб. Как следует, мать его.

Выйдя на лестницу, он злобно фыркнул, увидев, что солдаты, вооруженные медными копьями, выгнали на внутренний дворик толпу призраков, рабов Хейю. Все они молча наблюдали за ним, широко раскрыв глаза.

– Никаких сомнений! – крикнул Темса, и раздались первые вопли. Солдаты принялись за работу; они рубили и резали, пока весь мрамор не покрылся голубым туманом.

Он докажет тем, кто в нем сомневался, что они ошиблись – если им хватит смелости последовать за ним. А если не хватит… ну что ж… Темса посмотрел на свои окровавленные пальцы – доказательство того, какой приговор он вынес.

Громко топая металлическими когтями по мостовой, Темса решительно шел вперед. Если не считать телохранителей в черном, которые следовали чуть позади, он был один и поэтому мог наслаждаться приятным вечером.

Живые уже засуетились, хотя это заметил бы лишь опытный наблюдатель или тот, кто знал, как опасны вечера в Городе Множества Душ. Мертвые же ничего не боялись и были полностью поглощены переноской груза и другими делами. Темса пронзал взглядом тех, кто смел отлынивать, и щелкал пальцами, призывая их вернуться к работе. Красивая одежда сразу говорила о том, кто он, так что долго уговаривать их не приходилось.

Пробираясь сквозь толпу на Базаре короля Непера, он смотрел, как пустеют лавки: купцы стремились свернуть торговлю ровно к заходу солнца. Оно уже повисло между зазубренными иглами западных кварталов. Огромные тени высоких башен и пирамид резали город на части. Небесная Игла отбрасывала такую широкую и длинную тень, что для жителей восточных районов уже практически настала ночь. Темса шел вдоль размытых краев тени, чтобы укрыться от жара, который выделяли окружавшие его песок и камни.

Когда синий цвет над головой превратился в грязно-розовый, Темса уже добрался до основания могучей Небесной Иглы и, как всегда, вывернул шею, чтобы оценить высоту шпиля. Вершина башни скрывалась из вида – из-за дымки и просто из-за огромного расстояния, поэтому Темса перевел взгляд на приподнятые над землей дороги, которые выходили из стен, словно ветви в лесу, состоящем из башен. Только на этой стороне Иглы, должно быть, начиналось не менее дюжины дорог. Где-то высоко лязгали повозки, проезжавшие через огромные арки.

Желание строить вспыхнуло в груди человека с тех пор, как он впервые положил один камень на другой. Это была страсть, это был всепоглощающий импульс. Вот почему Аракс раскинулся на сотню миль к востоку, западу и к югу, и вот почему здесь, в его центре, Небесная Игла бросила вызов небу. Творение стало символом превосходства: люди изменяли форму камня и земли по своей воле, чтобы создать нечто большее. Темса из осторожности уважал тех, кто, так же как и он, стремился к завоеваниям.

Его солдаты остались у главного входа, а Темса протиснулся сквозь очереди, миновал мраморные колонны и оказался на прохладном внутреннем дворе Иглы – одном из четырех, которые находились в основании этой огромной пирамиды. Колонны из песчаника, которые по высоте не уступали самой башне, поддерживали куполообразную крышу, которая имела цвет выбеленного папируса. Балконы, похожие на половинки морских ракушек, цеплялись за камень и уходили вверх по спирали, складываясь в чарующие узоры. На балюстраде каждого из них висели фонари, заправленные китовым жиром.

Во дворе было шумно: похоже, что все хотели попасть в башню, однако туда почти никого не пускали. Башня была под надежной охраной: вдоль стен повсюду стояли гвардейцы, над арками висели многочисленные подъемные решетки, на каждом втором балконе стояли баллисты и арбалеты. Помосты, где на мраморных креслах сидели писцы в высоких остроконечных шляпах, были окружены солдатами.

Именно эти писцы выслушивали просьбы и отбирали тех, кто может попасть на нижние уровни башни. В Игле находились многие министерства и официальные центры, но в ней также жили сереки и богатые аристократы – те, кому по карману жилье в этой башне. Здесь постоянно заключались выгодные сделки: Игла фактически стала базаром для богачей.

Темса встал в короткую очередь и принял скучающий вид. Он совсем недавно нашел способ, позволяющий выдать себя за богатея: для этого нужно выглядеть так, словно ты выше всего, что происходит вокруг.

«Пусть в очередях стоят жители Скора», – подумал он. Эти уроды обожают стоять в очередях.

Должно быть, прошло полчаса, прежде чем чей-то вопль вывел Темсу из задумчивости.

– СЛЕДУЮЩИЙ!

Под пристальными взглядами четырех солдат он вышел вперед. Как обычно, его нога сразу привлекла всеобщее внимание.

– Имя? – спросила женщина-писец.

– Тор Темса, пришел на совет к ее высочеству будущей императрице.

– Ваши бумаги?

– У меня их нет.

– Вы получили официальное приглашение?

– Нет.

Губы женщины, которые раньше были сжаты крепче, чем задница рыбы, растянулись в улыбке. Она даже подтолкнула локтем стоящего рядом охранника и усмехнулась.

– Мы здесь впервые, да?

Темса вздернул голову.

– Ясно, – сказала женщина и, согнув палец, поманила к себе молодого посланца в лазоревой куртке.

Она что-то шепнула ему, и он сбежал с помоста с такой скоростью, словно им выстрелили из орудия. Темса последил за ним взглядом; посланец пробрался сквозь толпу к центральной колонне – колоссальному корню здания.

Там находились лифты, которые приводили в движение заводные механизмы и призраки; эти лифты поднимали пассажиров в небеса.

– Он скоро вернется. Отойдите, – приказала старая женщина. – СЛЕДУЮЩИЙ!

Темса убивал время, наблюдая за толпой, которая беспорядочно кружила по украшенному мозаикой мраморному полу, между пьедесталами, где стояли черные статуи мертвых богов. Всех богов обезглавили, но телам разрешили остаться. Лично Темса убрал бы их всех и продал. За обсидиан можно выручить немало серебра.

Посланец вырвался из толпы и забрался на помост. Задыхаясь, он что-то прошептал на ухо женщине-писцу, а затем побежал обратно. Темса терпеливо ждал, когда женщина поманит его сухим, словно сучок, пальцем.

– Нет, – объявила она. – Похоже, что встреча у вас не назначена.

Темса упер руки в боки.

– Это очень важное дело.

Женщина закатила глаза к потолку.

– Как и всегда, тор. Каждый день тысяча людей говорит мне, что они пришли по важному делу. Вы знаете, сколько важных персон живет в этом городе? Знаете? Лично мне кажется, будто каждый второй житель Аракса считает себя важным человеком – и поэтому вразвалочку приходит сюда и требует аудиенции у аристократа, серека или королевской особы. Знайте свое место! Отойдите в сторону, будьте любезны. Вас просят подождать снаружи.

– Что? Кто?

– У меня каша во рту, что ли? Вам приказано подождать снаружи. Это все. А теперь отойдите, тор.

Темса подчинился, но постарался как можно сильнее скрежетать когтями по полу. От визга металла по мрамору у него по спине побежали мурашки, но зато он насладился, глядя на то, как морщатся писцы и люди, стоящие в очередях. Когда он добрался до выхода, они уже сжимались в комок от ужаса. Да, это мелко, но за оскорбления он всегда мстил именно так.

Вопль «СЛЕДУЮЩИЙ!» звенел в его ушах; он выбрался на узкую кольцевую площадь, которая окружала основание Небесной Иглы. Его телохранители, прислонившиеся к мраморным колоннам, ковыряли в носу и чесали свои любимые места. Они стали идеальной целью, на которую можно обрушить ярость.

– Встать! Смирно! И убери эту сраную флягу, проклятая тварь! – рявкнул он.

– Так точно, босс! – хором отозвались они.

– Тор!

Ощутив на себе его яростный взгляд, они, запинаясь, начали поправляться.

– Тор Темса.

– Так точно, тор!

Темса вздохнул.

– Никчемные вялые члены, вот вы кто! Надо было вас прогнать или отдать Ани, чтобы она пробовала на вас свои топоры. Телохранители других аристократов так себя ведут, а? Вот, смотрите!

Он указал на солдат, которые молодцевато маршировали по площади; в центре их строя шла их госпожа – женщина с огненно-рыжими волосами. На почерневших от огня доспехах телохранителей не было ни вмятинки, ни царапины. Их сапоги четко отбивали ритм по брусчатке, и двигались солдаты столь же синхронно, сколь и стая скворцов.

– Видите? – прошипел Темса.

– Не надо, тор Темса. Мы приведем себя в порядок, – заскулил один из телохранителей.

Ему хватило дерзости ответить, но Темса не мог его ни в чем упрекнуть – солдат видел, как легко отделалась Острозубка.

Но другой, с заячьей губой и золотистыми вихрами, оказался еще более дерзким.

– Просто для этого нужны деньги, понимаете?

Темса подошел к нему и был вынужден задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– По-твоему, я слишком мало плачу за то, чтобы вы слонялись без дела и чесали друг другу задницы?

– Нет, тор, я…

– Потому что вы больше ничем не занимаетесь! Благодарите судьбу за то, что я вообще вам плачу. – Темса поставил один из своих когтей на сапог телохранителя. Остальные солдаты расступились, чтобы не попасть под струю крови. Но Темса не хотел вести себя как варвар, особенно в огромной тени Небесной Иглы. – Хочешь больше денег? Заслужи их.

Их разговор прервал чей-то вежливый кашель. Темса повернулся и увидел призрака – личного слугу Сизин в шелковом костюме, обрезанном на уровне лодыжек, и в бархатных шлепанцах. Золотое перо у него на груди сверкало в лучах заходящего солнца. Рядом с пером находился герб, который привлек внимание Темсы: черный круг, а внутри него скрещенные кинжалы и пустынная роза. Именно такой герб Темса недавно снял с одного трупа.

– Я не помешал? – спросил Итейн.

Темса закрыл рот.

– Нет. Ты один, да? Ну ладно… – Он поправил пальто и ухмыльнулся. – Просто небольшой урок, тень, вот и все. Живых слуг тоже нужно учить. Ну что, приступим?

Итейн повел его вдоль стены, подальше от входа – туда, где было тише. Темса не дал ему заговорить.

– Я пришел повидаться с ее высочеством, но меня развернули, словно простолюдина. Я теперь аркийский тор, и если вспомнить про нашу сделку…

Итейн разразился возмущенной тирадой, и если бы он был все еще жив, то, несомненно, уже забрызгал бы лицо Темсы слюной.

– Темса, нельзя прийти на прием к ее высочеству просто потому, что тебе так захотелось! Так вести себя недопустимо; подобными действиями ты навлекаешь на себя подозрения, и будущая императрица этого не потерпит. Да, Темса, ты тор, но торов в городе тысячи!

– Я не просто тор, и вы с ней не должны об этом забывать.

– Уже командуем королевскими особами, да? Ты стал тором всего четыре дня назад и, смотри-ка, уже раздулся от гордости.

– Прикуси язык, тень.

Еще ни один призрак не смел так нагло разговаривать с Темсой.

– Ты не властен надо мной, Темса, – сказал Итейн, обнажив два ряда идеальных голубых зубов. – Я не какая-то свежая тень, которую ты откопал в порту и отправил на рынок. Я был одним из повелителей этой империи за много лет до того, как ты стал живчиком в заплесневевших яйцах твоего отца.

– И вот, смотри, что из этого вышло. Золотое перо на груди так тебе идет.

– Мы продолжим препираться или ты расскажешь, зачем пришел сюда?

Темса нахмурился: ему захотелось узнать, кто дрогнет первым. В конце концов он уступил, но лишь потому, что утратил терпение.

– Все дело в тех возможностях, которые дала мне ее высочество, – прошипел он. – Пока что они оказались… бесполезными… И они отнимают слишком много времени.

Итейн защелкал языком – у призрака этот звук получился довольно странным.

– Очень в этом сомневаюсь, ведь я лично принял участие в составлении списка. Жертвы живут далеко от центра. У них нет ни друзей, ни родных, но есть высокие звания и богатства. Отменные трофеи, можно сказать.

– Действительно, Хейю-Небра была одна, и она – богатая старая кошелка. Но ее проклятое хранилище практически неприступно. Она отказалась сотрудничать. У меня не было выбора.

– Не было выбора? Что ты сделал?

– О, не волнуйся, она устранена. Но добыча не стоила потраченных усилий.

– Одни отговорки! – фыркнул Итейн. – Может, ты хочешь сказать, что просто не в силах воспользоваться этими возможностями?

Темса провел когтями по камням, и из-под них вылетела искра.

– Тень, от тебя есть хоть какая-нибудь польза или ты просто оскорбляешь людей по приказу будущей императрицы?

– Твою мать, Темса! Чего ты хочешь? Ты сказал, что дашь Сизин то, что ей нужно, но провалил первое же дело. И теперь ты будешь ползать на брюхе и оправдываться?

Мысль о неудаче показалась Темсе иглой, застрявшей в его глотке.

– Если будущая императрица хочет поручать мне именно такие дела… – Он помолчал; ему было непривычно просить об услугах. Обычно он их просто требовал. – Тогда мне нужен новый замочный мастер.

Итейн удивленно посмотрел на него.

– А что, по-твоему, я и наследница аркийского императора знаем о замочных мастерах? Ты же преступник. Поэтому мы тебя и наняли.

– Еще одно слово, призрак… – зарычал Темса.

Призрак посмотрел по сторонам; компания торговцев с бледными лицами подошла к Игле, чтобы почтительно прикоснуться к ее каменным блокам. За последние десятилетия к Небесной Игле отправилось великое множество людей из самых разных уголков империи, и вот для этой группы путешественников паломничество только что завершилось.

Когда торговцы снова побрели прочь, проклятый призрак сделал вид, будто думает. За долгую жизнь Итейн многому научился, но не актерскому мастерству. Затем он зашептал, заставив Темсу подойти поближе.

– Возможно, я знаю человека, который тебе пригодится. Он неплохой замочный мастер. Несколько недель назад он должен был прийти в Иглу по одному делу, но так и не появился. По слухам, он попал в лапы душекрадов.

– Вот как?

Слова Итейна не обманули Темсу. Похоже, что будущая императрица сама подыскивает себе замочного мастера.

– Другое объяснение я придумать не могу, – сказал Итейн и помахал голубым пальцем перед лицом Темсы. – Ты же торговец душами, верно? Быть может, тебе удастся его разыскать.

– Для этого нужны имя и описание, верно? И даже в этом случае…

– Базальт. Келтро Базальт.

Имя показалось Темсе знакомым, но он решил притвориться дурачком.

– Келтро…

– Базальт. Слышал про него?

– Не исключено. Он знаменитый, да? Судя по имени, он из Красса.

– Верно. Удивительно, что такой человек, как ты, ничего про него не слышал, ведь он – один из лучших мастеров в Дальних Краях. Возможно, он даже лучший – по крайней мере, так говорят. Если найдешь его, непременно сообщи нам.

– Келтро Базальт… – повторил Темса, пятясь назад. Он настолько погрузился в раздумья, что даже забыл попрощаться с призраком.

– Ты слишком высокого мнения о себе, Темса. Амбициозность – это дикая лошадь. Если пришпоришь ее слишком сильно, она повернется и укусит тебя. Мы не сможем защитить тебя от всех опасностей, – прошипел Итейн.

Темсу уже тошнило и от советов призрака, и от тупых рож своих телохранителей. Он уже физически не мог находиться рядом с ними. Отмахнувшись от них, он зашагал по залитым оранжевым солнечным светом улицам, задумчиво глядя себе под ноги.

– Но тор… – позвали его телохранители.

Он снова замахал руками и даже проделал более угрожающие движения, чтобы прогнать телохранителей. Темсе хотелось побыть в тишине и поразмыслить. Тишина и медленный ритм ходьбы – это все, в чем нуждался его разум. Пройдя чуть больше мили, Темса получил ответ.

Базальт. Это имя он где-то прочел, оно было написано чернилами на папирусе. Он почти мог увидеть лицо, связанное с этим именем: пухлое, вечно недовольное лицо.

– Келтро Базальт, – сказал он вслух. – «К» и «Б».

Если Темса не ошибся, то так сказал сам Баск. Стиснув зубы, Темса посмотрел наверх, на горизонт, и увидел, как в нескольких кварталах от него поднимаются первые струйки дыма.