Текст книги "Диковинные загадки отеля «Зимний дом»"

Часть вторая. Увы, грозит огромная беда

Глава десятая. Знакомство водилось исстари – как неожиданно выяснилось

Пятью днями позже – в предпоследний четверг марта – ровно в четырнадцать тридцать в Хевенвортской Академии прозвенел звонок, возвещающий о начале пасхальных каникул. Элизабет быстренько попрощалась со своими друзьями, а потом вручила собравшимся перед школой сотрудникам: семнадцати учителям, профессору Фаулзу, двум работницам столовой и смотрителю мистеру Уилларду Фентли – самодельные открытки с надписью «Хороших каникул!». В 14:39 она уже торопилась мимо городской сцены, надеясь, что ей хватит времени выполнить одно дело – кое-что, для чего она целую неделю собиралась с духом – прежде чем сесть на трёхчасовой автобус обратно в «Зимний дом». И хоть Элизабет была целиком и полностью сосредоточена на этом деле, она едва могла сдержать волнение, не только потому, что впереди у неё было одиннадцать с половиной дней отдыха, но и потому, что сегодня в отель приедет Фредди с родителями, чтобы провести там все пасхальные каникулы.

Несясь вперёд и не переставая размышлять о том, что она намеревалась сделать, Элизабет не могла не восхититься окружающими её видами. Хевенворт, со своими зданиями в баварском стиле и тщательно расчищенным и сваленным в кучу снегом (если повезёт и весна выдастся исключительно тёплой, к первому мая растает примерно половина), был украшен гирляндами и сияющими вывесками; льющаяся из динамиков там и тут музыка делала атмосферу почти такой же праздничной, как в декабре. Элизабет полюбила этот город, с его ярко освещёнными магазинчиками и уютными ресторанчиками. Иногда, думая о том, что ей довелось учиться в таком прелестном месте, она была близка к тому, чтобы ущипнуть себя, особенно когда сравнивала его с ветхой школой в Дрире. Три месяца назад здесь ещё и ноги её не было, а теперь ей повезло бывать в Хевенворте пять раз в неделю.

На две минуты опережая собственное расписание, которое она мысленно наметила, Элизабет добралась до точки назначения в двух кварталах от Мейн-стрит: книжного магазина «Харли Димлоу и Сыновья, Книготорговцы». С тех пор как она переехала в «Зимний дом», Элизабет бывала в этом месте – таком тихом и сумрачном и с таким множеством книг, что оно иногда напоминало ей библиотеку, – по меньшей мере две дюжины раз. Элизабет надеялась, что в этот день, холодный и пасмурный, но бесснежный, мистер Эйвери Димлоу, один из сыновей покойного Харли, покажется не таким жутким и устрашающим, как обычно – потому что она пришла в магазин, чтобы задать ему вопрос.

Элизабет подтянула лямки рюкзака, глубоко вдохнула, открыла дверь и вошла внутрь. Она посмотрела на кассовую стойку – за ней было пусто – и стала ждать. Несмотря на то, что она уже много раз бывала в книжном, Эйвери Димлоу – с налитыми кровью глазами навыкате, жидкими серыми волосами, желтоватой кожей и такими сонными и неторопливыми движениями, словно каждое из них грозило ему падением или резкой болью – всё ещё немного пугал её. Обычно он сидел, сгорбившись, за высоким столом позади неизменной мини-стены из книг, которые высились повсюду грудами, а передвигался всегда как-то скрыто и держась тени. Позади него была чёрная ниша; перед ним – бесконечные ряды полок из тёмного дуба с тысячами книг, освещённые несколькими тусклыми лампочками. Стены в основном скрывались за стеллажами, но на пустом пятачке возле двери висели два выцветших постера, один с изображением обложки «Дома с часами на стене», а второй – с камнями Стоунхенджа, через которые светит восходящее солнце.

Элизабет прочистила горло. Мгновение кругом царила тишина, а потом, словно черепаха, подозрительно высовывающая шею из панциря, чтобы убедиться, что рядом не притаилась какая-нибудь опасность, Эйвери Димлоу высунул голову из своего сумрачного закутка, и по книжному эхом разнёсся скрип. Элизабет так и не была до конца уверена, доносился ли этот звук – раздававшийся каждый раз, когда старик шевелился, – откуда-то из дряхлых костей Эйвери Димлоу или дело было в половицах или ножках его стула; как бы то ни было, скрип был неприятный.

– Добрый день, – прошептал старик, рассматривая Элизабет сквозь толстые стёкла очков.

– Здравствуйте, мистер Димлоу, – сказала Элизабет, уже чрезвычайно нетерпеливо. – Добрый день. Доброго четверга. Надеюсь, дела у вас идут хорошо. – Она никогда не знала, что сказать книготорговцу, потому что он заставлял её жутко нервничать; однако она была с ним неизменно вежливой, как и с любым взрослым, который не был к ней недобр. Только в этом случае слова подобрать было трудновато. – Со всеми вашими книгами, – добавила она, потому что старик так ничего и не ответил.

Уголки рта Эйвери Димлоу почти незаметно приподнялись. Будь на его месте любой другой человек – это сошло бы за гримасу, а то и за выражение недовольства. В случае Эйвери Димлоу же это было не что иное, как улыбка.

– Всё хорошо, – сказал он так неразборчиво, что Элизабет с трудом могла его расслышать, хоть теперь и стояла прямо перед его столом.

После этого он опустил взгляд, и Элизабет показалось, что он не желает продолжать беседу. Она начала подбирать слова, которые хотела ему сказать, но тут он потянулся к маленькой потрёпанной книге в мягкой обложке, лежащей на краю стола. Он придвинулся, чтобы убедиться, что это именно та книга, которая ему нужна, а потом схватил её костлявой рукой.

– Для вас, – произнёс он хриплым голосом. Эйвери Димлоу отправил книгу скользить по потёртой и захламлённой столешнице прямиком к Элизабет: «Предпоследний писк Урии Мордреда» Дэмиена Кроули.

Элизабет ахнула.

– Где вы её достали?

Он уставился на книгу слезящимися глазами и ответил лишь:

– Она прибыла два дня назад.

За три месяца визитов в этот магазин – после того, как Элизабет сообщила Эйвери, что она фанатка Дэмиена Кроули – он сумел раздобыть ей одну-единственную книгу этого автора. Все остальные прочитанные ею книги Кроули – пока что семнадцать – она нашла в библиотеке «Зимнего дома».

– Скорее бы прочесть её, – сказала Элизабет. Она сняла рюкзак и вытащила кошелёк. Норбридж не скупился на карманные деньги – она ведь несколько дней в неделю работала в библиотеке, а по субботам целый час демонстрировала гостям камеру-обскуру, – а Элизабет не спешила их тратить, так что к этому времени у неё накопилось сорок три доллара.

Эйвери Димлоу занялся подсчётами на планшете.

– С вас три доллара и семнадцать центов, – сказал он, на миг вглядевшись в планшет.

Элизабет отсчитала эту – очень приемлемую – сумму, отдала старику деньги и положила книгу в рюкзак. Автобус до «Зимнего дома» должен был приехать на остановку чуть меньше чем через десять минут – но Элизабет всё же хотела задать свой вопрос.

– Сэр, – начала она срывающимся голосом, – я слышала, вы знали Дэмиена Кроули. – Она запнулась. – Вы не знаете, остался ли он друзьями с Грацеллой Фоллс – Грацеллой Зимость – с возрастом?

Глаза Эйвери Димлоу слегка округлились, отчего белки стали чуть более видны, а мешки под глазами сделались даже больше, чем обычно. Он взялся пальцами за подбородок и посмотрел на девочку поверх очков.

– Можно сказать, мы с Дэмиеном были знакомы, – прошептал он. – Он часто приходил в этот магазин.

– О! – Элизабет была слишком ошеломлена, чтобы продолжить.

– Он уехал из Хевенворта в 1950-м, – сказал Эйвери. Он отрывисто и хрипло вздохнул, и Элизабет поняла, что на этом он закончил делиться информацией; разговорить Эйвери Димлоу ещё сильнее было просто невозможно.

– Вы когда-нибудь виделись с ним после этого? – спросила она.

Эйвери подался вперёд.

– В последний раз он заглядывал двадцать три года назад. Показать мне экземпляр книги, которую написал. Для какого-то друга. С тех пор я его не видел.

По спине Элизабет пробежал холодок. Она посмотрела на дверь и понадеялась, что кто-нибудь войдёт; ей стало чрезвычайно тревожно.

– Вы не помните, как называлась эта книга? – спросила она. – Или для кого он её написал?

Некоторое время Эйвери Димлоу не сводил глаз с Элизабет.

– «Тайное руководство Анны Люкс», – наконец ответил он. – Для Грацеллы Зимость.

У Элизабет резко подскочило сердце.

– Мне пора бежать на автобус, – сказала она дрожащим голосом, надевая рюкзак.

– Конечно, – ответил Эйвери, снова скрываясь в тенях позади своего стола.

– Ну и ну, – раздался голос откуда-то из глубины магазина. Элизабет оглянулась; она и подумать не могла, что в книжном был ещё один покупатель.

Из-за одного из стеллажей появился высокий седовласый старик в чёрном пальто и красно-синей фуражке, как у генерала армии. Под пальто виднелась алая рубашка и перевязь с золотыми и серебряными медалями. Элизабет удивилась – не только тому, что этот человек всё это время был в магазине, но и тому, что он выглядел слишком величаво, чтобы бродить среди полок книжного Эйвери Димлоу.

– Я не любитель подслушивать, – сказал старик, любезно кивнув Элизабет, прежде чем перевести добродушный и невозмутимый взгляд на Эйвери, – но я невольно услышал, что вы упомянули книгу Дэмиена Кроули, не так ли? «Тайное руководство Анны Люкс»?

Эйвери медленно и вдумчиво поправил очки на переносице и уставился на посетителя.

– Несомненно, – сказал он.

Элизабет чувствовала, что Эйвери не совсем ответил на вопрос, но её так взволновала разворачивающаяся перед ней сцена, что она просто молча стояла. Ей пора было уходить, но она всё же хотела послушать, что будет дальше.

– Эта книга – редчайшая из редких, насколько я понимаю, – продолжил старик.

– Вы коллекционер? – спросил Эйвери Димлоу.

Старик коротко кивнул.

– Приобретение книг – одно из многих моих занятий, да. И я нахожу эту связь с Дэмиеном Кроули весьма интригующей. – Он подался вперёд. – Мне любопытно, сэр. Поделился ли автор с вами содержанием этого романа, или деталями сюжета, или чем-то подобным? Истории этого джентльмена всегда будят во мне интерес.

Эйвери кинул взгляд на Элизабет, прежде чем снова воззриться на старика.

– Полагаю, – сказал он, – в этой книге рассказывалось о девочке, которая находит руководство для чего-то, что Дэмиен называл… Дайте-ка вспомнить. Если мне не изменяет память, это было что-то, что он именовал Дредфорским Знанием.

Кожу Элизабет начало покалывать. Лицо седовласого посетителя, не сводящего глаз с Эйвери, сделалось непроницаемым, и в книжном воцарилась мёртвая тишина.

Наконец старик-незнакомец прочистил горло и выпрямился.

– Если эта книга вдруг обнаружится – это несомненно будет большое событие, – сказал он. Он оглянулся через плечо на полки за своей спиной, а потом мило улыбнулся Элизабет и отдал Эйвери честь. – Хвала и почёт вам, сэр, за такой замечательный магазин. – Махнув рукой в сторону дальней стены, он двинулся обратно вглубь магазина. – Мне следует продолжить изучение ассортимента.

– А мне пора бежать на автобус, – сказала Элизабет.

Эйвери кивнул ей.

– Конечно.

Элизабет повернулась, вышла из магазина в бодрящую уличную прохладу и кинулась к остановке.

Глава одиннадцатая. Мысли о зиме. Нарисованная дама

По дороге в «Зимний дом» голову Элизабет переполняли мысли о Дредфорском Знании и Эйвери Димлоу. Но всё это отодвинулось на задний план, когда она вошла в фойе и у стойки регистрации возле груды чемоданов увидела Норбриджа, незнакомых мужчину и женщину, а с ними рядом – Фредди в синей лыжной куртке и с небольшой сумкой в руках.

– Ты здесь! – закричала Элизабет и кинулась к нему.

Собравшиеся возле стойки повернулись, а Фредди восторженно округлил глаза. Он выронил сумку, сделал широкий шаг вправо, обеими руками указал на свои ноги и сказал:

– Нет, я вот здесь!

Элизабет сбросила рюкзак, раскинула руки и обняла Фредди так крепко, как, наверное, никого не обнимала.

– Ну, где бы ты ни был, – сказала она, размыкая объятья, – как же чудесно тебя увидеть.

– Кажется, они знакомы, – со смехом заметил Норбридж.

– Немного! – отозвался Фредди и протянул Элизабет кулак, чтобы они стукнулись костяшками пальцев. – Чудесно увидеть тебя! – добавил он, а потом повернулся к стоящим с ним рядом мужчине и женщине. – Элизабет, это мои папа и мама.

Мистер Нок оказался очень высоким и крепким человеком в сером костюме под коричневым пальто, сочетавшимся с его начинающими седеть волосами и усами.

– Элизабет, Элизабет! – сказал он, пожимая ей руку. – Фредди только и говорит, что о легендарной Элизабет Летин! Замечательно наконец познакомиться с тобой.

Его жена, миниатюрная леди в синем платье, синей шляпе и синем пальто до колен, протянула Элизабет руку и улыбнулась.

– Ты не представляешь, до чего мы рады, – сказала она, – что Фредди нашёл такую добрую и умную подругу во время своих недавних поездок сюда. – Она приложила руку к груди.

«Они кажутся очень милыми», – подумала Элизабет, а потом сказала:

– Я очень рада познакомиться с вами обоими – и очень рада, что вы приехали. – Она кивнула головой в сторону Фредди. – И ты тоже!

Все засмеялись, а Фредди сказал:

– Ты явно совсем заледенела, Элизабет, – и, не успел никто ничего вставить, добавил: – Лёд, лад, лар[1]1
  Лары – боги-покровители домашнего очага у древних римлян.


[Закрыть], жар! – А потом: – Камин, мы спешим к тебе!

Норбридж хлопнул себя ладонью по лбу.

– О нет! Уже начинается. Игры со словами! – Он погрозил Фредди пальцем. – Я уже вижу, что за эти полторы недели вы двое сведёте твоих родителей с ума.

– Судя по всему, у нас будет масса других развлечений, – сказал мистер Нок. – Мистер Фоллс как раз рассказывал нам обо всех предстоящих мероприятиях. Похоже, скучать тут не придётся!

– В субботу, – продолжил Норбридж, – сэр Реджинальд Итон-Пэйли будет читать лекцию о своих похождениях в Панаме пятьдесят лет назад, в которых фигурировали украденный опал и самый дорогой флакончик парфюма, который когда-либо изготавливали. В среду нас посетит всемирно известный оригамист Аристотель Шлиманн, а следующим вечером Хеди Салафани расскажет нам о своих интерпретациях древнего и загадочного антикитерского механизма. Нас ждёт оживлённая неделя! И это ещё не говоря о вечерних концертах, включая выступление Тракина О’Мэлли с кельтской арфой в следующий понедельник и несколько других сюрпризов ближе к Пасхе.

– Это всё звучит так замечательно, – сказала миссис Нок.

– Вы, кажется, объясняли, почему в отеле тринадцать этажей, мистер Фоллс? – напомнил папа Фредди.

Его жена положила ладонь ему на предплечье.

– Дональд, детям хочется поболтать.

– Ничего, – сказала Элизабет. – Вам понравится эта история. – Она посмотрела на Норбриджа с шутливым выражением, в котором читалось: «Не упусти ни единой детали!»

– Что ж, – начал Норбридж, – когда мой дед Нестор Фоллс построил «Зимний дом» в 1890-х, он хотел порадовать свою жену, моя бабушку Лавину, чья мать была родом из Италии. Оказывается, в этой стране ужас, которые некоторые люди испытывают перед числом тринадцать…

– Трискайдекафобия, – подсказала Элизабет. Все четверо уставились на неё непонимающими взглядами. – Страх числа тринадцать, – объяснила она.

– Да, – сказал Норбридж, прочищая горло и наклоняясь к Элизабет. – Треска-доска-дельфия. – Он снова выпрямился. – Так вот, в Италии числа тринадцать не боятся. Наоборот, его чествуют! Почитают! И считают вовсе не несчастливым, а очень даже счастливым! Они говорят «Fare tredici». То есть «ставь на тринадцать», «сорви джекпот!» – Норбридж раскинул руки в стороны. – Так что вот. Тринадцать этажей для очень счастливого отеля. Мой дедушка хотел порадовать мою бабушку, и я могу с удовольствием сказать, что ему это удалось. Счастливое число тринадцать!

– Камера-обскура находится на тринадцатом этаже, – сказал Фредди родителям. – То, над чем я несколько месяцев назад работал.

– Что ж, это мы непременно должны увидеть, – ответил мистер Нок.

– И библиотеку тоже, – добавила миссис Нок. – Судя по всему, она просто изумительная.

– Я там работаю, миссис Нок, – сообщила Элизабет. – С радостью проведу вам экскурсию.

Лицо мамы Фредди расцвело от радости.

– Это было бы чудесно. Непременно воспользуюсь твоим великодушным предложением. – Она обняла Фредди за плечи. – Фредерик, твоя подруга в точности такая любезная, как ты описывал.

– Мам! – воскликнул Фредди, выворачиваясь из её объятий.

– И пазл! – сказал мистер Нок, поворачиваясь взглянуть на мистера Веллингтона и мистера Рахпута, стоявших в дальнем конце фойе и рассматривавших фрагменты. – Он просто огромный!

Мистер Рахпут пробормотал что-то мистеру Веллингтону, и тот раздражённо посмотрел на него.

– Но мы договорились, – громко сказал мистер Веллингтон. – Ещё пять фрагментов. А потом вы можете посетить уборную, если уж вам так нужно. До тех пор мы должны продолжать работу.

Элизабет, Норбридж, Фредди и мистер и миссис Нок, а также все прочие люди в фойе замолчали и перевели взгляды на стол с пазлом.

Мистер Веллингтон отвернулся от мистера Рахпута и, с уже более спокойным выражением на лице, сказал, обращаясь ко всем разом:

– Приношу свои извинения. Я не намеревался так повышать голос. – Он посмотрел на мистера Рахпута и легонько похлопал его по спине. – Полагаю, это стресс от собирания на нас сказывается. – Он нервно кивнул. – А теперь мы должны продолжить.

Они с мистером Рахпутом снова принялись вглядываться в фрагменты, а люди в фойе вернулись к прерванным делам.

Норбридж улыбнулся Нокам.

– Давайте разместим вас в нашем номере, согласны? – Он щёлкнул пальцами и посмотрел на стойку посыльных. – Ваши вещи сейчас же отнесут наверх.

– Фредерик, – быстро сказала миссис Нок. – Почему бы вам с твоей подругой не поболтать? Мы будем в номере, сможешь присоединиться к нам, когда захочешь.

– Кроме того, у меня к вам просьба, – добавил Норбридж. – Фредди и Элизабет, будьте добры, приходите в мастерскую Фредди через сорок пять минут?

– Конечно, – ответил Фредди. Он посмотрел на своих родителей. – Помните, я рассказывал вам, что мистер Фоллс превратил один из номеров в мастерскую, где я могу работать над изобретениями и всяким-разным?

Его родители кивнули, а Норбридж лучезарно улыбнулся им.

– Ваш сын здорово помогает нам, – сказал он, постучав себя по голове. – Настоящий изобретатель. – Он посмотрел на Элизабет. – Значит, встретимся через сорок четыре с половиной минуты. Идите найдите камин, если вам угодно – скоро увидимся.

– Рада познакомиться с вами, мистер и миссис Нок, – сказала Элизабет, и они с Фредди повернулись, чтобы уйти.

– Взаимно, – ответила миссис Нок.

– Надеемся, ты присоединишься к нам за ужином, Элизабет, – сказал мистер Нок. – И Фредди, через час после встречи с мистером Фоллсом покажись нам.

* * *

Элизабет и Фредди отправились в огромную столовую и устроились перед потрескивающим огнём; вскоре Элизабет поделилась с другом всем, что произошло с той субботы, когда она отправила ему эмейл: что она услышала в книжном, как Лена приходила к Лане, как собиратели пазла трудятся в два раза усерднее и что у входа в шахту не удалось обнаружить ничего нового, хотя Норбридж каждый день отправлял кого-нибудь проверить. «Снежная гроза» тоже не повторялась – Норбридж даже исправил себя через день после этого явления и заявил (посовещавшись с Джексоном), что считает, будто встряска была вызвана движениями вечной мерзлоты под озером Луны, – Элизабет такое объяснение казалось странноватым, но более убедительным, чем снежная гроза.

Единственным, о чём она не рассказала Фредди (за исключением того факта, что она опять пробиралась в комнату Грацеллы), было то, что она стащила со стола в фойе фрагмент пазла и так до сих пор и не вернула. Время от времени Элизабет представляла, как возвращает фрагмент именно тогда, когда джентльмены завершат пазл. Она пыталась убедить себя, что вовсе не крала его, а взяла на время, чтобы удивить мистера Веллингтона и мистера Рахпута, когда их работа подойдёт к концу, – и иногда даже верила в это, хоть и чувствовала, что это как-то неправильно.

– Всё в «Зимнем доме» нормально, как всегда, – заключил Фредди, когда Элизабет закончила рассказ.

Элизабет негромко рассмеялась. Лицо Фредди посерьёзнело.

– Лане точно становится лучше? – спросил он.

– Точно, – ответила Элизабет. – Где-то неделю назад она наконец стала гораздо бодрее.

Фредди посмотрел в пол.

– Может, нам пойти навестить её?

– Обычно в это время и до конца ужина она отдыхает, – сказала Элизабет. – Но да, или сегодня вечером, или завтра утром мы сможем к ней зайти.

Фредди перевёл взгляд на огонь.

– Так что, тебе до сих пор нравится здесь жить? Ну то есть конечно, нравится.

То, что он сказал, было верно на все сто процентов, но Элизабет не хотелось очень уж хвастаться перед ним своим везением.

– Пока что всё было неплохо.

– Я уже в пятый раз приезжаю в «Зимний дом». Вот было бы здорово просто остаться здесь.

– Но твои родители очень даже милые. – На основании всего того, что рассказывал ей Фредди, Элизабет решила, что его мама с папой окажутся как минимум не обращающими на Фредди внимания – не жестокими или неприятными, как её собственные тётя с дядей, которые до прошлого года большую часть времени относились к Элизабет плохо, – но всё же не очень добрыми. Однако родители Фредди оказались вовсе не такими холодными или высокомерными, какими она их себе представляла.

– В последнее время дела стали получше, – сказал Фредди. – Папа по-прежнему очень занят на работе, а мама большую часть времени что-нибудь покупает и куда-нибудь ездит, но по крайней мере они стали чаще интересоваться моими делами. И всё такое. А в прошлом месяце мы всей семьёй ходили в кино.

– С ними тут будет весело. Сможешь показать им весь отель и так далее.

– Возможно. – Фредди нахмурился. – Но мне до сих пор как-то интересно… В смысле, они захотели приехать в «Зимний дом», чтобы побыть со мной или чтобы посмотреть отель? Знаешь, Норбридж ведь разговаривал с ними несколько месяцев назад. Он сказал, что им обязательно стоит приехать, так что, может, они здесь именно поэтому.

– Ну, по крайней мере они приехали.

– Наверное. Просто… – Он покачал головой. – Я не хочу постоянно у них отмечаться и всё такое. В прошлые разы я всегда мог делать всё, что мне заблагорассудится. Надеюсь, в этот раз всё будет так же. – Он вздохнул. – Неважно, я хочу показать тебе кое-что, что я нашёл.

Он достал из кармана телефон и начал листать фотографии. Элизабет, у которой телефона не было, это завораживало – хоть она и говорила себе, что когда и если настанет тот день, когда у неё появится собственный телефон, она будет пользоваться им только в случае крайней необходимости.

– Я искал людей, связанных кровными узами с Райли Грейнджером, я писал тебе об этом, – сказал Фредди. – И я нашёл кое-что интересное о его двоюродной сестре Дженоре Смих. Она жила в Итаке в штате Нью-Йорк и коллекционировала предметы искусства. После её смерти вся коллекция отправилась в местный музей. Так что я задумался: Райли Грейнджер был художником; может, некоторые из его работ тоже в этом музее. Экспонаты можно посмотреть онлайн, так что я залез на их сайт.

Элизабет придвинулась поближе и с интересом уставилась в телефон.

– Вот, посмотри, – сказал Фредди. Он тоже подвинулся и показал ей экран, на котором был портрет женщины в чёрном платье. – «Миссис Филомена Глорзингис из Женевы». – Фредди увеличил участок портрета в самом низу. – Подписано РСГ.

Элизабет пригляделась к картине и увидела подпись – точно такую же, как на нескольких картинах в портретной галерее «Зимнего дома».

– Здорово, что ты это нашёл, – сказала она, хотя её больше всего интересовала связь с картинами в самом «Зимнем доме». – Есть что-нибудь ещё?

– Посмотри вот на эти, – ответил Фредди и показал ей ещё три портрета: «Мистер Ядьер Вильяринос из Кулебры, Пуэрто-Рико», «Мисс Хольмфридур Брина Балдурсдоттир из Скутустадахреппура, Исландия» и «Доктор Маттиас Петерсон-Гансен из Западного Окободжи, штат Айова».

Элизабет увидела, что на каждом портрете в правом нижнем углу имеется подпись: РСГ. Однако она глубоко пожала плечами и сказала:

– Понятно, ты нашёл портреты, но что в них такого особенного?

– Ладно, – ответил Фредди, – вот тот, на который тебе нужно взглянуть повнимательнее. Он называется «Женщина с зеркалом, гранатом, скарабеем и помятым напёрстком».

Он поднёс телефон поближе, и Элизабет уставилась на картину, под которой красовалась маленькая пластинка, гласившая «ИЗ ОТЕЛЯ «ЗИМНИЙ ДОМ». На портрете была изображена женщина, напоминавшая невестку Нестора, Морену. Она стояла в тускло освещённой комнате, а на столе перед ней лежали богато украшенное ручное зеркало, спелый гранат и серебряный напёрсток – такой смятый, что в него невозможно было бы вставить палец. Но что страннее всего, женщина протягивала руку в сторону зрителя ладонью вверх, и на ней лежал золотой жук (как Элизабет теперь знала, скарабей) – либо очень красивое настоящее насекомое, либо украшение, сказать наверняка было невозможно. Выражение лица женщины было загадочным – непроницаемым, как будто она пребывала в трансе, – и было неясно, показывает ли она жука или протягивает его кому-то.

По телу Элизабет пробежал холодок. Именно скарабей был тем символом, который члены семьи Грацеллы использовали, чтобы помочь её духу – он словно притягивал её и придавал ей сил.

– Скарабей! – поражённо воскликнула Элизабет. – А эта женщина походит на Морену Фоллс с портрета в здешней галерее.

– Определённо, – согласился Фредди. – И это всё очень странно. – Он забрал телефон и пальцами увеличил изображение, фокусируясь на заднем плане портрета. – Посмотри вот на это, – сказал он, приподнимая телефон.

Элизабет уставилась на экран, но видела лишь какую-то открыточку, висевшую на стене позади женщины.

– На что смотреть?

– Приглядись вот к этой табличке, – подсказал Фредди.

Элизабет вгляделась в картинку в рамке на стене – на ней были написаны следующие слова:

Мои отраженья

Узри! Лишь ты обнаружить их

Сможешь?

Здесь

Вещей волшебных число.

Порап О’Ворота

– Я поискал этого поэта, Порапа О’Ворота, но ничего не нашёл, – сказал Фредди.

Элизабет уставилась на него.

– И что, по-твоему, это значит?

– Надпись или картина?

– И то, и другое, – ответила Элизабет.

Фредди покачал головой.

– Я не знаю. Но за этим явно что-то кроется. В смысле, мы же знаем, что Райли Грейнджер ничего не делал просто так. Он пытается что-то сказать. На что-то намекнуть. Может, он что-то прячет в своих картинах.

Элизабет посетило странное чувство.

– Скажи-ка это ещё разок, – попросила она.

– Что именно?

– Последнюю фразу.

– Он что-то прячет, – сказал Фредди. – В своих картинах.

В голове Элизабет забрезжила какая-то практически осязаемая догадка. Какая-то связь, которую она поймёт, если очень постарается что-то вспомнить, совсем рядом.

– О нет! – воскликнул Фредди. Он смотрел в свой телефон, но уже не на картину. – Мы должны встретиться с Норбриджем через две минуты! – Он вскочил. – Идём.