Текст книги "Возвращение"

Бонни вспомнила об этом и постаралась взять себя в руки. Не следовало сюда приходить. Нужно было остаться за письменным столом, поскорее закончить работу и убираться из музея.

Она заглянула в зал. Там оказалось гораздо темнее, чем должно было быть. Верхний свет не горел, хотя она его не выключала; подсветка витрин тоже погасла.

За исключением одной.

Одинокое пятно света освещало округлую ступку, вырезанную из базальта, и стертый, отдаленно напоминающий фаллос пестик.

Пришлось подавить инстинктивное желание спасаться бегством. Бонни по-прежнему не имела представления, почему из сотен артефактов музея именно этот внушал ей страх, но теперь точно знала, что чувства ее не подвели. Эта штука выглядела невинным куском обработанного камня, но она была заколдована или проклята, и теперь ее истинная природа проявилась.

Оно пришло за ней.

Нет, убеждала себя Бонни. Она просто оказалась в неподходящем месте в неподходящее время. Тут нет ничего личного, связанного именно с ней. Это могло случиться с кем угодно. С Уилтоном или Робертом, с Пэтрис или Жорж.

Но случилось с ней.

Пестик медленно зашевелился: сначала повернулся, как стрелка компаса, затем начал раскачиваться и, наконец, подпрыгивать в продольном направлении, причем его движения были не только неестественными, но и какими-то вульгарными. В пустом здании стаккато повторяющихся ударов о ступку казалось необыкновенно громким.

Бонни бросилась бежать.

Она не знала, что собирается делать, – все получилось само собой. Она хотела подождать и посмотреть, что будет дальше, возможно, попробовать включить свет, а потом кого-нибудь позвать. Но непристойно оживший пестик в неподвижной тяжелой ступке, казалось, был направлен прямо на нее. Прежде чем Бонни успела все обдумать и принять решение, ее тело подчинилось древнему инстинкту – она выскочила из зала анасази, отчаянно борясь с желанием закричать.

Звеня связкой ключей, Бонни добежала до конторки в другом конце коридора. Там она швырнула квитанции в выдвижной ящик, заперла его, и со всех ног бросилась прочь из музея, задержавшись на секунду, чтобы включить сигнализацию. Руки у нее тряслись, когда она рылась в сумочке в поисках ключей, а когда, рванув с места, выехала с парковки на улицу и включила радио своей «Джетты», в голове все еще звучал жуткий стук камня о камень.

Будь у нее в машине сотовый телефон, Бонни позвонила бы Стивену, своему начальнику, или даже в полицию, и рассказала бы им в подробностях, что произошло в музее. Но телефона не было, и к тому времени, как она свернула на подъездную дорожку к дому, верх взяло желание сохранить лицо и избежать неловкого положения. Она позвонила Стивену из вестибюля, но сказала лишь, что слышала подозрительный шум в зале анасази. И когда она пошла посмотреть, в чем же дело, свет там не горел, и поэтому она убрала в ящик стола неподсчитанные квитанции, заперла входную дверь и ушла.

– Следовало позвонить мне из музея, – сказал Стивен. – И набрать девять-один-один. Вам известно, что патрульная машина приехала бы через пять минут.

– Знаю, – согласилась Бонни. – Но я подумала, что мне грозит опасность. Все сотрудники уже ушли. Я была одна в здании и решила, что лучше уйти.

Стивен вздохнул.

– Ладно, ничего не поделаешь. Я позвоню в полицию и сам встречу их в музее. Если они кого-нибудь найдут, я вам позвоню. В противном случае увидимся утром. Я хочу обсудить с вами это происшествие.

Бонни и не сомневалась. Стивен не тот человек, чтобы оставить нарушение установленных правил без продолжительной лекции и дисциплинарного взыскания.

Ричард уже лежал в постели и ждал ее, ждал секса, и она решила ничего ему не рассказывать. Она разделась, юркнула под одеяло, и они занялись любовью – сначала в ее любимой позе, затем так, как нравилось ему. Потом Бонни быстро приняла душ, и они заснули, обнявшись.

Проснулась она после полуночи от шума внизу.

Глухой удар.

Воображение разыгралось, подумала Бонни; звук ей просто приснился. Но удар повторился, и она поспешно протянула руку и растолкала Ричарда.

– Там, внизу, какие-то звуки, – прошептала она.

Ричард мгновенно проснулся, вылез из-под одеяла и сдернул халат со спинки стула. Они оба не были сторонниками огнестрельного оружия, но на ночь Ричард клал бейсбольную биту со своей стороны кровати – на всякий случай. Он схватил биту, положил на плечо и медленно двинулся к двери, стараясь не наступать на скрипучие половицы.

– Будь осторожен! – прошептала Бонни.

Он прижал палец к губам.

Снова послышался удар.

Бам!

Ричард вышел из спальни в коридор, беззвучно закрыл за собой дверь, и Бонни вдруг захотелось его вернуть. Она сдержалась – ему нужен элемент неожиданности, и крик только предупредит незваного гостя, – но в тот момент ее переполняло отчаянное желание вернуть его в спальню, запереть дверь и позвонить в полицию. Пусть разбираются.

И она точно знала почему.

С лестницы послышался короткий резкий крик. И громкий треск.

Потом тишина.

И удар.

Бам!

Она пыталась убедить себя, что это обычный грабитель, насильник, убийца.

Человек.

Но Бонни знала, что это не так. Она знала, откуда исходит этот звук. С самого начала.

Ступка.

Глухие удары приблизились, и послышалось знакомое клацанье камня о камень.

Прямо у двери спальни.

Бонни закричала. Громкий пронзительный крик, нескончаемый вопль, не требующий вдоха и длящийся бесконечно, вылетел из раскрытого рта без каких-либо сознательных усилий с ее стороны.

Крик не смолк даже в тот момент, когда дверь со стуком распахнулась, и ступка перевалилась через порог в спальню; пестик лихорадочно стучал по камню.

Когда ступка добралась до кровати, Бонни все еще кричала.

Глава 3

I

Глен сидел на пластиковой скамье в Бауэре, в ресторанчике «Джек из коробочки», потягивая кофе и глядя через окно на заросшие чапаралем холмы к западу от города. Винс позвонил своему другу Элу, профессору университета, который согласился встретиться здесь с Гленом сегодня в одиннадцать утра, а затем отвезти его на место.

Поначалу он с воодушевлением ждал встречи с археологом, другом парня, с которым случайно познакомился в маленьком городе, где остановился, чтобы пообедать. Как в кино, когда подобные случайности ведут к череде приключений крутого героя.

Так поступил бы Бронсон.

Но за прошедшее время – ночь в гостинице, в номере с кондиционером, четырехчасовая поездка по такому захолустью, что трудно себе представить, и сорок пять минут в этой забегаловке, где кормят фастфудом, – у него была возможность все обдумать.

Что он здесь делает?

Возможно, причиной такого иррационального поведения была смерть матери. А может, это некая отложенная реакция, посттравматический стрессовый синдром, который проявляется как возвращение в подростковый возраст. Или…

От углубления в самоанализ его спасло появление Эла Уиттингхилла. Профессор археологии выглядел в точности так, как и должен выглядеть профессор археологии. Пыльная одежда, жилет цвета хаки, лысая голова, борода с проседью. Глен был единственным посетителем, и Эл без колебаний подошел к нему и протянул руку.

– Мистер Риджуэй?

Глен встал.

– Полагаю, мистер Уиттингхилл?

– Зовите меня Эл.

Они обменялись рукопожатием.

– Должен сказать, так странно я еще никого не нанимал на работу. Я лишь вскользь упомянул в разговоре с Винсом, что этим летом нам на раскопках не хватает рабочих рук, и тут он вдруг звонит мне и сообщает, что нашел человека, желающего копать, – профессор улыбнулся. – Не думайте, я не жалуюсь. Самому мне удалось привлечь в этом году только пятерых. Я буду рад любой помощи!

– Я не… – Глен прочистил горло. – Не знаю, что вам говорил Винс, но я не имею никакого отношения к археологии. Просто дело случая. Я поехал на экскурсию в индейские руины в Спрингервилле, и Винс спросил, не желаю ли я поработать на археологических раскопках. Ничем таким я в жизни не занимался. Я… я программист, черт возьми.

– Это не имеет никакого значения. Даже не все мои студенты изучают археологию и антропологию. Один из них специализируется в области делового администрирования. Он тут потому, что считает это полезным жизненным опытом. Так что не волнуйтесь. Вам не обязательно быть специалистом. Просто нужно в точности выполнить задание.

– Думаю, с этим я справлюсь.

– Вот и ладно. Тогда поехали на раскопки. Я проведу для вас краткую экскурсию, представлю нашей бесстрашной команде, а затем мы поселим вас в бунгало. Не знаю, что Винс говорил вам об оплате…

– Ничего.

Эл усмехнулся.

– На это есть причина. Мы предоставляем бесплатное жилье. Университет арендовал бунгало, которые раньше принадлежали мотелю к югу от города. Свободно только одно, но в нем нет кондиционера. Если хотите, можете поселиться с Роном или Баком в одном из отремонтированных. Что касается жалованья, то вам полагается небольшая стипендия в размере ста долларов в неделю. Едва хватает на еду – если экономить, – так что тут вы ничего не заработаете. Я бы заплатил вам больше, но это все, что позволяет бюджет, – я сам получаю столько же, сколько остальные. Мы здесь не из-за денег. Если вы надеетесь сорвать большой куш, скажите об этом сейчас, и мы раскланяемся.

– Нет, – сказал Глен. – Всё в порядке.

– Слава богу! – Эл улыбнулся и хлопнул его по спине. – Вы нам нужны. У нас действительно не хватает рук, – он повернулся к двери. – Мой внедорожник у входа. Можете ехать за мной, если у вас полный привод. В противном случае мы оставим вашу машину здесь, а потом вернемся за ней.

Глен кивком указал на окно.

– Вон мой «Сатурн». Белый.

– Ага, значит, мой джип. – Они вышли из ресторанчика на сухой и раскаленный воздух западной Аризоны. – Это недалеко, но нормальную дорогу к месту раскопок сделать так и не удосужились. Туда ведет что-то вроде колеи, и, чтобы по ней проехать, нужно шасси с высоким дорожным просветом. Сплошные ухабы.

Глен последовал за профессором в обшарпанный, неопределенного цвета джип с тентом, и они проехали через центр города и за бензоколонкой свернули на узкую, разбитую дорогу. Потом миновали квартал маленьких одноэтажных домов, похожих на трущобы, обогнули неправильной формы стоянку для жилых автоприцепов и направились в просвет между двумя невысокими холмами. К удивлению Глена, за холмами дорога внезапно закончилась, прямо перед чахлыми зарослями можжевельника.

Не доезжая до кустов, профессор решительно повернул направо, и они поехали через высокие стебли засохших сорняков, подпрыгивая на невидимых кочках и проваливаясь в невидимые ямы. Если здесь и была колея, то Глен ее не видел, но Эл уверенно вел джип, поворачивая руль то вправо, то влево. Через несколько секунд Глен уже смог различить двойную колею, оставленную колесами машин. Потом они обогнули еще один холм и оказались в относительно ровной, сухой долине. Впереди в лучах солнца блестели несколько машин, а за ними виднелся открытый раскоп, обрамленный кучами рыхлой земли.

– Винс не рассказывал вам, как обнаружили это место? Власти искали территорию для новой мусорной свалки. Все это – собственность округа, и данное место выбрали потому, что оно относительно близко к автостраде. Но в первом же ковше земли, выбранном экскаватором, обнаружилась целая россыпь керамики и наконечников стрел – большинство было разбито или повреждено машиной. Рабочие поступили так же, как обычно: остановились, рассмотрели находку и продолжили свое дело. Но когда они наткнулись на участок стены из необожженного кирпича, то поняли, что дело серьезное. Бригадир не хотел брать на себя ответственность, поэтому остановил все работы и позвонил в управление округа. Новость пошла вверх по инстанциям, и в конечном итоге они позвонили в университет.

Все произошло буквально в последний момент. Я уже собирался везти свою команду на старое место раскопок в окрестностях Рио-Верде, еще не до конца исследованное, но мы поменяли планы и приехали сюда. – Он посмотрел на Глена. – Это настоящая находка.

Они остановились у заляпанного грязью микроавтобуса с огромными колесами и задним стеклом с выцветшими экологическими наклейками.

– Вылезайте. Мы тут быстренько осмотримся, а потом я отвезу вас к бунгало, где вы будете жить…

– Нет никакого смысла везти меня обратно. Я готов приступить прямо сейчас. Не стоит тратить время на еще одну поездку.

– Я не уверен, что наши приятели из местного ресторана «Джек из коробочки» обрадуются, что ваша машина будет стоять там весь день.

– Парковка предназначена для клиентов, так? Я купил чашку кофе.

Эл рассмеялся.

– Я готов это подтвердить. В крайнем случае, если вашу машину эвакуируют, мы подадим на них в суд.

– Договорились!

– Вот и отлично. Я представлю вас ребятам, проведу инструктаж, и можно будет приступать.

Они вышли из машины, поднялись на холмик земли и нырнули под веревку, натянутую на уровне пояса между металлическими стойками, вбитыми по периметру раскопанного участка. По другую сторону холмика трава и всякая другая растительность были очищены. Неглубокие траншеи соединяли ряд увеличивающихся в размере ям, выкопанных вручную. То тут, то там из плотно утрамбованной земли торчали остатки стен из необожженного кирпича. В центре был установлен навес, под которым располагались столы, стулья и несколько больших холодильников-ледников.

– Это наши раскопки. Как я уже говорил, в этом году команда маленькая. Только я, Мелани, Джуди, Рон, Рэнди и Бак. Обычно бывает в три раза больше. И этим летом мы должны сделать максимум возможного, потому что нет гарантии, что это место сохранится. Университет просит, чтобы штат признал поселение исторической достопримечательностью, но земля принадлежит округу, и закон не обязывает сохранять или защищать ее. Они должны лишь предоставить нам доступ на три месяца и позволить вывезти все ценное, что мы сумеем найти. Если нам не удастся доказать, что это уникальная археологическая находка, что место достаточно большое и требует дальнейшего изучения или что оно может привлечь туристов, к следующему лету тут могут устроить свалку или площадку для хранения оборудования.

– Кто это построил?

– Анасази, предки индейцев пуэбло, в период с девятисотого по тысячный год нашей эры, судя по технологии строительства и найденным артефактам.

– Анасази?

Эл усмехнулся.

– Вы действительно ничего об этом не знаете, да?

– Я… – Глен смутился.

– Не волнуйтесь. Всё в порядке. Мы научим вас всему необходимому. В данный момент нам нужна пара рук и желание работать.

С непосредственностью, которая дается только долгой практикой, профессор приступил к короткой лекции:

– Анасази можно считать североамериканским аналогом майя, инков и ацтеков – высокоразвитой цивилизацией, создавшей сложную культуру. Они жили в больших городах. Например, Меса-Верде в Колорадо был домом для семи тысяч человек. Слово «анасази» на языке навахо означает «древние». То есть это народ, существование которого переместилось в область преданий. Культура анасази доминировала на территории, известной сегодня как «Четыре угла», и исчезла в тринадцатом веке – подобно южноамериканским собратьям, люди покинули большие города. Писатели-фантасты пытались придать таинственности этому исчезновению, словно оно случилось внезапно – как будто однажды утром все вдруг испарились. Но большинство археологов придерживаются мнения, что длительная засуха привела к постепенной миграции людей, которые рассеялись по всему юго-западу, сформировав меньшие по размеру и более жизнеспособные общины, в первую очередь пуэбло на севере Нью-Мексико. – Его глаза блеснули. – Но я не уверен, что писатели-фантасты ошибались…

Они подошли к первому из работников, голому по пояс и дочерна загорелому молодому человеку, который складной лопатой копал углубление в большей по размеру квадратной яме. Когда Эл представил его как Бака Хилла, молодой человек на секунду перестал копать, тыльной стороной ладони вытер пот со лба, коротко кивнул и тут же вернулся к своему занятию.

В нескольких шагах от него работали двое других студентов – невысокая, плотная чернокожая девушка и тощий белый парень с рыжими волосами и красным загаром; они трясли большое квадратное сито из проволоки. Земля и камешки проваливались сквозь сито и падали на рыхлую груду внизу. Рядом находился складной столик с найденными артефактами.

– Джуди Родс и Рэнди Толлсон, – объявил Эл. Студенты подняли головы. – Это Глен Риджуэй. Он будет с нами до конца путешествия.

– Очень приятно, – сказала Джуди, широко улыбаясь. – Хорошо, что появился еще один человек, готовый разделить нашу радость.

– Наше несчастье, – поправил Рэнди.

Оба рассмеялись.

Джуди протянула руку.

– Рада познакомиться.

– Спасибо, – ответил Глен, отвечая на рукопожатие. – Я тоже рад.

– И я, – Рэнди тоже пожал ему руку.

– Что вы делаете?

– Отсеиваем мелкие предметы: зубы, бусины, фрагменты ожерелий и тому подобное. Бак и Мелани уже обработали эту кучу, так что там, наверное, ничего не осталось. Просто двойная проверка.

Глен кивнул.

– Хорошие ребята, – сказал Эл, когда они отошли. – Оба аспиранты, работали со мною три предыдущих сезона. Самые внимательные из всех. В отличие от Рона…

На противоположной стороне самого большого участка сохранившейся стены из необожженного кирпича лысый и покрытый сплошными татуировками молодой человек фотографировал место раскопок огромной странной камерой – такой Глен никогда не видел. Он был в наушниках и не слышал Эла, когда профессор выкрикнул его имя. Но, наверное, краем глаза заметил их приближение, потому что поднял голову и сдернул наушники.

– Я тут.

– Рон Седарис, наш штатный фотограф и реконструктор керамики. Это Глен Риджуэй.

Глен кивнул, изобразив улыбку. Лысый парень кивнул ему в ответ.

Повисла неловкая пауза, а затем Эл прочистил горло и направился в юго-западный угол раскопок.

– Странный парень, – признал профессор, когда они отошли подальше, а Рон снова надел наушники. – Но свое дело знает.

Они спустились в узкую неглубокую траншею и прошли по ней в более широкое квадратное углубление.

– И наконец, Мелани Блэк.

Симпатичная женщина с собранными в «хвост» светло-русыми волосами, явно на несколько лет старше остальных студентов, стояла на коленях на зеленом коврике в дальнем конце углубления и маленькой щеткой очищала осколок керамики. Женщина нахмурилась, встала и начала вертеть в руках артефакт, внимательно его рассматривая. Она коротко взглянула на них, поздоровалась и снова занялась черепком; на лице у нее отразилась смесь растерянности и ужаса.

Несмотря на заверения профессора, Глен чувствовал себя абсолютным профаном. Во что он ввязался? Он совсем не разбирается в археологии, до вчерашнего дня не видел индейских руин, а тут оказался только из-за идиотского желания вести себя непредсказуемо. С каждым новым знакомством это ощущение усиливалось. Глен задумался, то ли прямо сказать Элу, что он передумал и ему неинтересно, то ли тайно сбежать ночью и просто исчезнуть. Второй вариант казался предпочтительнее.

Но знакомство с Мелани заставило его изменить план. Может, все дело в том, что она была одного с ним возраста или выглядела нормальным человеком, на которого он сможет опереться, но Глен вдруг почувствовал, что поездка сюда была не такой уж и глупостью.

Мелани очистила осколок керамики и нахмурилась еще сильнее.

– Странно…

– Что-нибудь нашли? – В голосе профессора явно проступало волнение.

Женщина кивнула.

– Что это?

– Осколок керамики, скорее всего, кувшина, если судить по остальным.

– А что в нем странного?

– На нем есть рисунок, отдельный, а не часть орнамента.

– И?..

Она протянула предмет профессору.

– Это мое изображение.

II

Через два дня Глен пришел к выводу, что ему явно нравится Мелани.

Ей как будто тоже было приятно его общество. Подобно Джуди и Рэнди, они вместе выполняли разные задания – Эл назначил ее учителем археологии для Глена. В отличие от остальных Мелани была не студенткой Эла, а школьной учительницей из Бауэра, которая на летних каникулах занималась тем, что ей было интересно и что было связано с ее профессией. Она преподавала историю Аризоны в неполной средней школе Бауэра и прошлое лето провела в Вупатки, водила группы школьников по национальному памятнику. А позапрошлым летом Мелани работала экскурсоводом в Табаке, в старинном форте. В университете она специализировалась на культурной антропологии и за прошедшие годы завела множество связей – поэтому с летней работой в исторических местах у нее не возникало никаких проблем. Открытие нового поселения пуэбло буквально у нее на заднем дворе было похоже на осуществление мечты.

Дни Глен проводил с Мелани и даже получал удовольствие от самой работы. Другое дело – ночи.

Глена поселили в зеленом оштукатуренном бунгало мотеля, построенном в форме вигвама: маленькая круглая комната с одной кроватью и кухонным уголком, а также микроскопической ванной, которая больше подошла бы дому на колесах. Эл снабдил его переносным вентилятором, но в бунгало все равно было жарко, как в аду, и Глен мучился бессонницей. И все же он не мог представить, что живет с Роном или Баком. Бак был самодовольным и раздражительным «нарциссом», а Рон… пожалуй, слишком странным. Влюбленная парочка, Джуди и Рэнди, жили в одном бунгало. Эл занимал отдельный домик и был бы неплохим соседом, однако профессор не изъявлял желания потесниться.

Мелани на ночь уезжала домой.

Глен не отказался бы делить комнату с Мелани.

Они не только работали в паре, но и подвозили друг друга. Утром она забирала его в мотеле и в своем пикапе привозила на место раскопок. Джуди и Рэнди тоже ездили вместе – в микроавтобусе.

В пятницу, после окончания работы, когда они натянули брезент над раскопанными за неделю участками и прижали углы камнями на тот случай, если ночью разразится гроза, Мелани предложила познакомить его с городом и показать местные достопримечательности. Глен с удовольствием согласился, и в этот раз она не высадила его перед бунгало в форме вигвама, чтобы направиться домой, а поставила пикап на стоянку и вышла вместе с ним.

Утром Глен не застелил кровать, на телевизоре красовался пакет от вчерашнего гамбургера, а в раковине валялось грязное лезвие бритвы, и он пытался придумать вежливый способ удержать девушку снаружи, но она похлопала его по плечу и махнула в сторону тротуара.

– Давайте прогуляемся.

Мелани улыбалась, и Глен понял, что она догадалась о его проблеме. И вдруг смутился.

– Если вы…

– Да ладно, – со смехом сказала она. – Я видела ваше лицо. Вы не ждали гостей. Вы мужчина. Этого достаточно?

Его губы растянулись в робкой улыбке.

– Там свинарник, – признал он.

– Я все равно не горю желанием увидеть вашу комнатушку в мотеле. Давайте я покажу вам город.

С самого начала у них сложились непринужденные, дружеские отношения, как на работе, так и во время поездок в ее пикапе, но теперь, в неформальной обстановке, он опасался, что возникнет неловкость. Ничего подобного. Мило болтая, они прошли мимо магазина подержанных машин, мимо ресторанчика «Дайри Куин» и оказались в центре города.

Глен вытер пот со лба. Они прошли чуть больше квартала, а он был уже весь мокрый.

– Никак не привыкну к этой жаре.

– Да, лето знойное, – согласилась она.

– Но все равно это здорово! Я хочу сказать, что мне не с чем сравнивать. По пути в музей искусств Лос-Анджелеса я видел археологов, которые ковырялись в грязи у битумных озер Ла-Брея, но ни разу так близко не сталкивался с археологией, как здесь. Это интересно.

– Да, – сказала Мелани. Она ответила ему вежливой улыбкой, которая быстро погасла.

– Вы так не думаете?

– Я этого не сказала.

– Вы не обязаны говорить.

Они пошли дальше.

– Что случилось? – настаивал он.

– Ничего, – она покачала головой.

– И все-таки?

– Я же вам ответила. Ничего.

– Все дело в том осколке керамики с вашим портретом?

Мелани не ответила.

– В нем, да?

– Ну… не только.

– Тогда в чем же?

Она тяжело вздохнула.

– В этом поселении пуэбло есть что-то странное.

Глен почувствовал прилив адреналина – пульс его слегка участился. По голосу Мелани он понял, что имеет в виду девушка. Сам Глен ничего не чувствовал; откровенно говоря, он не верил в сверхъестественные и паранормальные явления. Но рисунок на глиняном черепке, хотя и грубый, был ужасно похож на Мелани.

– Что вас привело к такому выводу? – спросил он.

– Мы нашли другие предметы, другие артефакты, не характерные для этой культуры или просто… неправильные.

– Например?

– Две недели назад Бак нашел фигурку, вырезанную из камня. Это был не тотем, не бог, не демон или какой-нибудь дух, как большинство остальных. Женщина, обычная, ничем не примечательная женщина анасази, одетая в повседневную одежду… Только ее лицо было искажено, и его выражения я не могу даже описать. Такой жуткой резьбы я еще не видела. – Она указала на свои обнаженные руки. – У меня мурашки появляются на коже, когда я о ней думаю… Но это еще не всё. Она была завернута в истлевшие перья, скрепленные полосками украшенной бисером кожи, словно фигурку использовали в каком-то шаманском обряде. К нижней части фигурки кожаным шнуром была прикреплена мумифицированная ладонь младенца.

– Господи, – выдохнул Глен.

Мелани кивнула.

– Джуди и Рэнди нашли лошадиную челюсть, до такой степени деформированную, что поначалу мы даже не поняли, что это. Обнаружили ее в куче мусора – яме, заполненной объедками и сломанными предметами домашнего обихода. Во-первых, лошадиной челюсти там вообще не место, а эта штука… она выглядела как челюсть монстра. Они также нашли – я понимаю, что это абсурд, но я ничего не выдумываю – кожаный мешочек с греческими монетами, а рядом с ним – предмет, который мы с Элом идентифицировали как саксонскую детскую игрушку. Датируются они приблизительно тем же периодом, что и поселение пуэбло, и хотя кто-то мог оставить их позже, это маловероятно. Судя по их расположению и нетронутому грунту на месте находки, эти предметы были в поселении, когда его покинули жители. Но, насколько нам известно, анасази не имели никаких контактов с греками или саксонцами и даже не знали о них!

Мелани облизнула губы.

– А потом… мой портрет. Находить бессмысленные или необъяснимые предметы, пролежавшие в земле несколько сотен лет, – ощущение довольно неприятное. Но когда один из них касается тебя лично, – это… это… – Она беспомощно покачала головой. – Не знаю, как это описать. Хуже всего. Начинаешь думать, что цель – это ты. Гадаешь: может, это простое совпадение, а может, вроде того, когда оживает древняя мумия, а ты являешься реинкарнацией какой-то принцессы, за которой явилось чудовище…

– А что говорит Эл?

Она пожала плечами.

– Он выглядит взволнованным, но боюсь, больше из-за редких находок, которые помогут ему защитить это место. Похоже, Эл не видит тут ничего необычного. Кто знает, может, он и прав…

– Но вы так не думаете.

Мелани пожала плечами.

– Он кое-что рассказывал мне в понедельник, когда в первый раз привозил сюда. Говорил, археологи считают, что анасази были предками других племен, но писатели-фантасты уверены, что произошло нечто таинственное. И Эл, похоже, на стороне писателей. Может, он разрабатывает новую теорию, объясняющую исчезновение анасази, и не хочет делиться своими мыслями до публикации?

– Вполне логично, – согласилась Мелани.

– Может, все эти находки подтверждают его теорию. Может, поэтому он так взволнован…

– Надеюсь. По крайней мере, это менее зловещий вариант.

– Значит, вы не собираетесь бросать?

– Бросать? – нахмурилась Мелани.

– Я подумал, вам страшно…

– Этим меня не испугаешь. Жутковато, признаюсь, но раз уж я взялась за дело, то должна его закончить. Кроме того, я хочу разобраться, что происходит.

– Хорошо, – улыбнулся Глен.

Мелани начала что-то говорить, но потом умолкла и тоже улыбнулась.

Какое-то время они шли молча, но не испытывали неловкости. Теперь они были уже в центре города, на старой главной улице – в отличие от новой, на ней не было бензоколонок и ресторанов фастфуда. Мелани показала ему старый отель «Бауэр», в котором теперь разместились кабинеты врачей и стоматологов, а также несколько разоряющихся бутиков. Она показала ему бывший офис шерифа, переделанный под антикварный магазин; предание гласило, что Док Холлидей[2]2
  Джон Генри «Док» Холлидей (1851–1887) – американский зубной врач, азартный игрок, один из наиболее известных ганфайтеров Дикого Запада.


[Закрыть] был вынужден провести там один вечер по дороге в Тумстоун. Потом они остановились у кондитерской «Эллис», оставшейся неизменной с начала 1900-х годов и даже не сменившей владельцев. Мелани явно была постоянным клиентом – она купила жестянку лимонных леденцов, какие Глен видел только в детстве.

Свернув с главной улицы, они пошли по обрамленной деревьями тихой улочке с красивыми старинными домиками, которые казались в этом унылом маленьком городишке абсолютно неуместными.

Мелани бросила в рот леденец, затем предложила Глену.

– А теперь расскажите о себе, – предложила она. – Полагаю, вы не женаты. В противном случае вы не стали бы копаться в земле все лето. Разведены?

– Нет, – покачал головой Глен. – И не состою в серьезных отношениях.

– Простите… Тяжелое расставание?

– С кем? – Он криво улыбнулся. – Если быть абсолютно честным и откровенным, то после колледжа у меня даже не было постоянной подружки.

Мелани удивленно вскинула бровь.

– Я знаю, как это звучит, – он поднял руку. – И я знаю, что, наверное, мне лучше солгать и сделать вид, что моя застенчивость вызвана тем, что после продолжительных отношений я какое-то время был ни на что не годен. На самом деле я так никого и не нашел. Хуже того, особенно не пытался искать. Я окончил университет, устроился на работу, а потом вдруг очнулся и понял, что годы идут, а моя жизнь такая же, как десять лет назад. Я не трудоголик – даже близко. Нельзя сказать, что у меня не было времени на личную жизнь. Просто… ну, я как будто попал в колею и не знал, как выбраться.

– Теперь выбрались?

– Да, выбрался, – улыбнулся Глен.

– Знаете, – задумчиво произнесла Мелани, – вы предвестник будущего, тот тип современных американцев, о которых я читала: отрезанных от регулярного общения с людьми, связанных только с коллегами на работе или с пользователями Интернета. Возможно, вы один из тех миллионеров, которые живут рядом с нами в маленькой скромной квартирке, экономящих на еде, не покупающих новую одежду или новые машины, а после вашей смерти соседи обнаружат, что у вас была куча денег, которые вы просто складывали, вместо того чтобы потратить.

Глен смутился – она была гораздо ближе к истине, чем ему хотелось признать. Не в смысле денег. А в смысле образа жизни.

Он решил сменить тему.

– А вы? Встречаетесь с кем-нибудь?

Мелани помолчала, потом указала на тротуар.

– Видите это?

– Что?

– Буквы.

Он склонился и прочел надпись в углу тротуарной плитки.