Текст книги "Почтальон"

– Наши фонды увеличиваются! – объявил он. – Университет решил оказать поддержку нашему исследовательскому проекту.

Послышался гул одобрительных голосов.

– Благодарю вас, – с улыбкой кивнул профессор почтальону. – Это самая лучшая новость за весь семестр!

– К вашим услугам, – откликнулся рыжеволосый мужчина.

Билли подумал, что обычно после этих слов люди прощаются и уходят, но почтальон даже не двинулся с места. Он сцепил руки за спиной и стоял, молча, оглядывая лагерь и все, что в нем находилось. Выражение его лица оставалось подчеркнуто нейтральным, нельзя было уловить и тени эмоций, но во всей этой позе сквозило какое-то высокомерие. Билли не сомневался: почтальон внимательно оценивает все, что находится перед его глазами, и испытывает удовольствие от того, что это не соответствует каким-то стандартам. Билли даже показалось, что тот просто злорадствует, хотя внешне это никак не проявлялось.

Почтальон обвел взглядом студентов, не пропустив ни одного лица, и снова уставился на Билли.

Мальчика прошиб пот. Он почувствовал, как тоненькие противные струйки потекли по бокам. На лбу выступила испарина. Он вытер ее ладонью. Было довольно жарко, но не настолько, и Билли с трудом сглотнул, испытывая непреодолимое желание спрятаться, бежать отсюда куда глаза глядят. Но он не мог даже пошевелиться. Он словно примерз к земле от этого взгляда, от каких-то туманных обещаний, крывшихся за подчеркнуто невинной улыбкой. Не было сил даже повернуть голову и посмотреть на Лейна.

Почтальон кивнул ему как своему знакомому.

Кивнул так, словно хотел сказать: «Я знаю, о чем ты думаешь». Потом повернулся и направился прямо в лес – туда, откуда вышел.

– Мы получили деньги! – с энтузиазмом воскликнул профессор. – Наконец-то мы получили деньги! – Он гордо взмахнул конвертом. – Теперь мы сможем развернуться как следует.

– Здорово, правда? – Лейн пихнул Билли локтем. – Наверняка и у нас работы прибавится!

– Да, здорово, – согласился Билли. Но думал он вовсе не о профессоре и археологии.

Его взгляд и мысли были прикованы к той точке между деревьями, где мгновение назад бледная рука почтальона неторопливо и с любовью помахала ему, посылая прощальный привет.

7

Ховард приехал ровно в семь вечера. Было еще светло, хотя синеву неба на востоке постепенно вытеснял пурпур. Билли сидел на диване и смотрел какой-то сериал, когда появилась Трития, выключила телевизор и погнала его наверх. Мальчик жалобно запротестовал, но тем не менее отправился к себе. В компании взрослых он чувствовал себя неуютно и обычно скрывался, когда в доме появлялись родительские приятели. Глядя вслед громко топающему по лестнице сыну, Триш улыбнулась. Она сама была такой в его возрасте.

– Я тебя позову, когда будет готов ужин, – проговорила она, ему в спину. – Спустишься и поешь.

– Ладно.

Дуг пошел открывать дверь.

– Только не заводи разговор про Боба, пока он сам не начнет, – предупредила Триш. – Мы должны приподнять ему настроение, отвлечь от тяжелых мыслей.

– Знаешь ли, я еще не полный кретин, – откликнулся муж.

– Я просто пытаюсь противостоять влиянию Хоби Бичема, – усмехнулась она.

– Спасибо.

Триш поспешила на кухню, чтобы проверить, как дела на плите, а Дуг вышел на веранду как раз в тот момент, когда Ховард поднялся по ступенькам.

– Очень рад, что вам удалось выбраться, – приветствовал он старика.

– Рад вашему приглашению, – ответил почтмейстер. На нем были новые темно-синие джинсы, ковбойка в бело-розовую полоску и агатовый галстук-шнурок с пестрым зажимом. Его ботинки сияли, а волосы, зачесанные назад, поблескивали от геля. В руке Ховард держал по-праздничному упакованную большую бутылку.

– Проходите, – пригласил Дуг, отступая назад. Ховард вошел в гостиную. Трития уже успела снять фартук и торопилась навстречу гостю.

Она тоже принарядилась в черное декольтированное платье, к которому добавила бирюзовый браслет и ожерелье. В ее ушах поблескивали серебряные антикварные серьги. Каштановые волосы она уложила замысловатым узлом.

– Спасибо, – проговорила она, принимая подарок. – На самом деле не надо было ничего приносить.

– Мне захотелось, – просто ответил Ховард, оглядел ее и оценивающе покачал головой. – Сегодня вы просто великолепны! Говорил раньше и не устану повторять, – продолжил он, обращаясь к Дугу – вы счастливейший человек!

Трития зарделась и, развернув упаковку, повернула бутылку этикеткой к себе.

– Шампанское! – Потянувшись, она чмокнула Ховарда в щеку. – Большое спасибо. Значит придется отказаться от «Доктора Пеппера»! Вы пока займитесь собой, – предложила она мужчинам. – Я подам закуски.

С бутылкой в одной руке и оберткой в другой Триш направилась в кухню.

Дуг предложил Ховарду располагаться в креслах, стоящих у дивана, потом сел сам. Было жарко, несмотря на открытые окна и работающий вентилятор. Со второго этажа послышалась знакомая мелодия из сериала, который досматривал Билли. Дуг улыбнулся и встал.

– Прошу прощения, – произнес он и подошел к лестничному пролету. – Сделай потише! Слишком громко! – прокричал он, задрав голову вверх. Телевизор забубнил, а потом и вовсе затих. – Билли, – пояснил он, возвращаясь к Ховарду. На языке вертелось множество вопросов, но Дуг не знал, как поделикатнее подойти к интересующей его теме. Он прокашлялся и решил ломануть напрямик, надеясь, что вопрос прозвучит не слишком заинтересованно.

– Как там наш новый почтальон? Он по-прежнему у вас живет?

– Да, – кивнул Ховард. – Но мы с ним почти не видимся. Вы же понимаете. Я человек пожилой, ложусь спать пораньше, а встаю позже. Наши жизненные ритмы не совпадают:

– И все-таки, что вы можете про него сказать?

В этот момент вошла Триш и поставила перед ними на маленький столик тарелку с сырными блинчиками.

– Сейчас принесу шампанское, – весело сообщила она и послала мужу предупреждающий взгляд, который Дуг предпочел не заметить.

– Каждый взял по блинчику.

– У-м-м-м-м! – протянул Ховард, закрывая глаза. – Единственное, чего мне не хватает после отъезда Мюриэл, – домашней готовки.

Мороженая еда и хот-доги в какой-то момент начинают сильно надоедать.

– Вы сами не готовите? – спросила Триш, возвращаясь с двумя бокалами шампанского.

– Стараюсь, но не получается.

Триш весело рассмеялась и пошла на кухню за третьим бокалом.

– Так что вы скажете про нашего почтальона? – повторил Дуг. – Я заметил, он очень рано привозит почту. Боб обычно приезжал около двенадцати. А теперь мы едва успеваем позавтракать, как он уже здесь.

– Джон начинает рано. Уходит, когда я еще сплю. Заканчивает весь маршрут к одиннадцати утра и остается на работе до четырех. – Ховард взял второй блинчик и положил его в рот. – Он еще не показывал мне свой рабочий табель – должен на этой неделе, вот когда покажет, узнаю, сколько часов в день он себе записывает. Больше восьми ему не положено. Но, по-моему там будет часов по десять – одиннадцать.

– Вам не кажется это немного странным? – заметил Дуг. – Я имею в виду столь раннюю доставку.

Триш, усаживаясь рядом, послала ему еще один предупреждающий взгляд.

– Да, Джон немного странный. Но работник хороший. Все выполняет качественно и в срок. И постоянно ищет, чем бы еще заняться. В наши дни это редкость. О лучшем почтальоне я и мечтать не мог.

Дуг кивнул. Голос Ховарда звучал как-то странно. Казалось, почтмейстер повторяет заученный текст и говорит то, что должен сказать а не то, что думает. Впервые за все время знакомства Дуг заподозрил в нем отъявленного лицемера.

Он поймал взгляд жены и понял, что она тоже это заметила.

Но Триш решила не развивать подобную тему и ловко перевела разговор на нечто более нейтральное. И Дуг не стал ей мешать.

* * *

Ужин удался на славу. Билли спустился вниз, положил на тарелку все, чего захотел, и ушел обратно. Остальные не торопясь наслаждались кулинарным искусством Триш, которая приготовила салат из кукурузы, какое-то исключительное жаркое в винном соусе, а на гарнир – картофель с чесноком, запеченный в сметане.

Потом она подала еще теплый хлеб домашней выпечки, нарезанный тонкими ломтиками; они исчезли в мгновение ока.

– Даже не помню, когда меня кормили такой вкуснятиной, – расплылся в блаженной улыбке Ховард.

– Я тоже, – поддакнул Дуг.

– Вот и радуйся, пока есть возможность, – не замедлила подковырнуть его Триш. – Наша месячная квота на мясо закончилась.

– Она просто помешалась на рациональном питании, – пояснил Дуг. – Перед вами семья, озабоченная своим здоровьем.

– Человеческий организм нуждается в поддержке. Если бы ты больше занимался физическими упражнениями, можно было бы иногда расслабиться. Но ты ведешь сидячий образ жизни. И единственное, что мне остается, – следить за твоим питанием.

Ховард усмехнулся.

Билли спустился вниз, поставил тарелку на стол, застенчиво улыбнулся почтмейстеру и вернулся к себе. Шампанское они допили, и Триш принесла мужчинам пиво. Сама она пила чай со льдом.

Застольная беседа иногда прерывалась. Но хозяева терпеливо ждали, когда Ховард сам затронет больную тему. Прикончив вторую бутылку пива, почтмейстер опустил голову и заговорил, гоняя вилкой по тарелке картофельную кожуру.

– Я все думаю, почему Боб так поступил.

Это единственное, что до сих пор не дает мне покоя. Вы же знали Боба. У него был легкий характер. Он никогда глубоко не переживал.

Ему нравилась его работа, он любил жену. И ведь ничего не произошло! Никакой катастрофы, никаких событий в семье, ничего такого, что могло бы толкнуть его на подобный шаг. Да и вообще, если бы его что-то мучило, он бы со мной обязательно поделился. – Ховард прокашлялся и продолжил:

– Я был его лучшим другом.

– Да, я знаю, – мягко произнесла Триш и провела ладонью по его руке.

Почтмейстер потер нос тыльной стороной кисти, стараясь удержаться от слез.

– Элен очень тяжело переживает. Даже тяжелее, чем я думал. Она мне всегда казалась очень сильной женщиной. – Ховард печально улыбнулся, бездумно комкая в руках салфетку. – Боб обычно говорил про нее «Моя скала».

Недавно я заходил к ней. Она по-прежнему на транквилизаторах. Врач пичкает ее чем-то, не знаю, как называется. Говорит, это единственный способ ее успокоить. Мальчишки сами ведут хозяйство, но и им уже становится невмоготу. Они задают себе тот же вопрос, что и я, и тоже никак не могут найти ответа.

– Они хотят остаться в своем доме? – спросил Дуг.

– Я посоветовал им уехать, – кивнул Ховард. – Хотя бы на время. Там все напоминает о происшедшем, а Элен это совсем не на пользу.

Дуг внезапно представил себе, как каждое утро мальчишки принимают душ в той самой ванне, где в луже крови нашли труп их отца, берут мыло с мыльницы, которая была забрызгана мозговым веществом и осколками раздробленного черепа, потом подумал, как может Элен, например, принимать ванну и ни о чем таком даже не вспоминать.

– Все будет хорошо, – сказала Триш.

– Мне очень его не хватает, – глухо продолжил Ховард. – Очень не хватает. – Он глубоко, прерывисто вздохнул. – Просто не представляю, как мне теперь жить. Особенно по субботам, понимаете? Не представляю, к кому обратиться за советом, с кем куда-нибудь пойти... Черт! – И старик залился слезами.

* * *

После ужина все вышли на веранду. Воздух был жарким и влажным, как перед дождем. В круге света от уличного фонаря мелькали темные силуэты летучих мышей. Из соседнего дома доносились характерные звуки электрической ловушки для насекомых, мгновенно поджаривающей своих жертв.

– В детстве мы охотились на летучих мышей, – заговорил Дуг. – Прикрепляли к фонарному столбу леску с крючком, а на крючок насаживали какой-нибудь листик. Мыши принимали его за жука и накидывались. Не поймали ни разу, – усмехнулся он, – хотя очень старались. Не знаю, что бы мы с ними делали, с пойманными.

– Да, в детстве делаешь много глупостей, – согласился Ховард. – Помню, мы стреляли по кошкам из пробковых ружей. Причем не по диким или бродячим, а по всем, что на глаза попадались. – Допив последний глоток пива, он отставил бутылку. – Теперь даже трудно представить, что я мог быть таким жестоким.

Они замолчали. Сил, чтобы поддерживать разговор, ни у кого не осталось. На востоке, над гребнем холма, полыхали зарницы, высвечивая низкие темные облака. Гроза, как это часто бывает летом, готовилась разразиться ночью и оставить наутро после себя влажную духоту, которая резко увеличит число посетителей кинотеатров с кондиционированием воздуха и погонит людей на природу – к ручьям и озерам. Все посмотрели на небо. Ночь выдалась безлунная.

Несмотря на надвигающуюся грозу, над головой сияли мириады звезд. Просто мечта астронома.

Дуг подался вперед. Кресло заскрипело под его тяжестью.

– А где сегодня Джон Смит? – Имя нового почтальона прозвучало какой-то нелепицей. – Он уже дома?

– Не знаю. – Пиво немного развязало Ховарду язык. Он покачал головой – едва различимое движение в густеющих сумерках. – Обычно он так рано не возвращается. По вечерам уходит из дома, но где он бывает и что делает – понятия не имею. Мне кажется, иногда он вообще дома не ночует.

– Почему вы так думаете?

– В последнее время у меня началась бессонница. Устаю жутко, но сон все равно не идет.

– Это понятно, – вставила Триш.

– Да, иногда я даже встаю и брожу по дому, просто чтобы чем-то заняться. Прошлой ночью, например, решил сходить на кухню, выпить апельсинового соку. И проходя мимо, заметил, что его дверь открыта. Ну, я заглянул. Кровать застелена, его самого нет. Это было в третьем часу ночи.

– Может, завел подружку? – предположила Триш.

– Может, – с сомнением в голосе согласился Ховард.

– А вы вообще видели его когда-нибудь спящим? – спросил Дуг.

– Что за странный вопрос! – нахмурилась Триш.

– И все же?

– Нет, – помолчав, ответил почтмейстер. – Насколько я помню – никогда.

– Ну хоть постель разобранной видели?

Ховард отрицательно покачал головой и добавил:

– Но он остается дома по воскресеньям.

Даже дверь не открывает. Словно на него спячка нападает. Наверное, отсыпается.

– Весь день?

– Не уверен, – пожал плечами Ховард. – Может, и нет. Может, еще чем-то занимается. По понедельникам с утра выглядит очень уставшим.

Дуг почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки. Он не понимал, почему заговорил на эту тему, но что-то в новом почтальоне не давало ему покоя. Что именно, он не мог объяснить.

– А вы не получали на него жалобы?

– Ни одной.

Ответ немало разочаровал учителя. Он очень надеялся, что соседи тоже испытывают неприязнь к Джону Смиту и что либо добрые воспоминания о Ронде, либо какие-то очевидные особенности в поведении заставят общественное мнение вынести пришельцу отрицательный вердикт.

– Более того, – продолжил Ховард, – люди очень довольны его работой. Даже не припомню, когда у нас на почте царило такое оживление. Люди стали отправлять больше писем, стали покупать больше марок. Я не очень-то понимаю, в чем дело, но у всех какое-то приподнятое настроение. – В голосе его прозвучала горечь. – Все это замечательно, кто бы спорил, и мне грех жаловаться, но, по-моему, то, что сейчас происходит, направлено против Боба.

Нет, никто про него ничего плохого не говорит.

Наоборот. Все сочувствуют, вспоминают только хорошее. Но с другой стороны, когда появился Джон, люди стали счастливее. – Он помолчал некоторое время, потом заговорил с убежденностью. – Боб был замечательным письмоносцем. Лучшим из всех, кого я знал и с кем приходилось работать. И я не могу отделаться от ощущения, что его предали.

Дуг с Тритией молчали.

Ховард встал и подошел к перилам. Разглядывая зелень, окружающую дом, он заговорил опять.

– Джон – хороший работник. Вежливый, трудолюбивый. Отлично делает свое дело. – Почтмейстер говорил едва слышно. Дуг и Трития едва разбирали слова. – Но мне он не нравится. Не знаю, почему, видит Бог, но вот не нравится человек – и все. Совсем не нравится.

* * *

Ховард уехал в начале одиннадцатого. Дуг предложил довезти его, но тот отказался, сказав, что ни капельки не пьян. Действительно, на ногах он держался крепко и речь его была внятной. В конце вечера все выпили по чашечке кофе.

Потом Трития и Дуг стояли на крыльце и смотрели, как исчезают за деревьями рубиновые хвостовые огоньки машины почтмейстера.

Дуг попытался поговорить насчет почты, о том, что, по его мнению, почтальон теряет кое-какую корреспонденцию, но Ховард уже замкнулся и только сказал, что это совершенно естественное дело. На почте, словно на море, есть свои приливы и отливы. Поток писем никогда не бывает постоянным. Дуг возразил, что в данном случае имеются определенные странности.

Они перестали получать счета и рекламные листовки. Исчезло все, что может вызвать негативную реакцию. Случайное совпадение, сказал Ховард, и Дуг не стал спорить, хотя и не согласился. Доказательств у него нет. Но он решил не ждать больше, когда пришлют ежемесячные счета на оплату коммунальных услуг, и завтра же отправить чеки самостоятельно.

Супруги заперли входную дверь и решили помыть посуду завтра. Сверху доносилось громкое похрапывание Билли. Дуг улыбнулся. Сынишка всегда спал, как работающая лесопилка, храпел, словно глубокий старик. Трития выключила свет на кухне и отправилась в спальню.

– Тебе не кажется, что Билли с недавних пор ведет себя гораздо тише? – спросила она мужа.

– Не тише обычного.

– По-моему, его что-то тревожит. Он какой-то рассеянный. Сегодня вернулся от Лейна, я спросила, чем они занимались, а он мотнул головой и даже не удосужился ответить. Потом уселся и просидел до вечера у телевизора.

– Ну и что? – усмехнулся Дуг.

– Я серьезно. Может, ты спросишь, в чем дело? В конце концов ты его отец.

– Хорошо. Попробуем завтра поговорить. Не понимаю, что ты хочешь обнаружить, но...

– Просто хочу понять, что его беспокоит. Может, у него какие-то проблемы. Может, я все и придумала, но расспросить не повредит. Он же почти подросток, не забывай.

Дуг понял, что она имеет в виду, но решил не вдаваться в детали.

– Хорошо. Я поговорю с ним.

– Спасибо.

В спальне было темно. Свет они зажигать не стали.

– Надеюсь, Билли уже спит, – произнес Дуг.

Триш не ответила.

– И спит крепко.

Триш молча разбирала постель, шурша простынями. Вдали прогрохотал гром.

– Без света очень даже романтично, – проговорил Дуг, расстегивая рубашку. – Ты так не считаешь? Я...

В этот момент он почувствовал руку у себя между ног. Удивленный, он повернулся в полной темноте и натолкнулся на округлую мягкую плоть. Триш каким-то образом уже успела скинуть с себя всю одежду. Их губы встретились.

Ее влажный язычок нежно прошелся по его губам. Пальцы ее в это время расстегнули молнию и стянули вниз его брюки вместе с трусами. Дугу осталось только скинуть туфли и перешагнуть через упавшую на пол одежду. По-прежнему молча они подошли к кровати. Триш подтолкнула его, укладывая на спину. Он, не сопротивляясь, вытянулся во весь рост. Мягкие, нежные пальцы обхватили его член и стали массировать, возбуждая. Кровать заскрипела под тяжестью ее тела. В следующее мгновение она устроилась на нем верхом. Дуг почувствовал мускусный запах и ощутил на лице шерстку ее лобка. Слегка подвинувшись, он прикоснулся языком к влажной промежности, потом ввел язык дальше, в открывшиеся ему навстречу кисловато-сладкие глубины, в то время как она вобрала в рот его набухший член.

Прошло не менее часа, прежде чем они насладились друг другом. Давно уже они не развлекались подобным образом – не могли позволить себе столь длительное удовольствие.

Последний год постельные сцены по своей протяженности стали напоминать скорее рекламные паузы, нежели полнометражные художественные фильмы. Превратились в короткие любовные встречи, происходящие, когда оба были уверены, что Билли крепко спит или надолго ушел гулять на улицу. Даже после того, как Дуг провел с сыном просветительную беседу, они старались сделать так, чтобы мальчик не стал случайным свидетелем супружеских отношений. Но нынче они, как в старые добрые времена, занимались любовью не спеша, долго, с наслаждением. И все было замечательно.

Уставшие и удовлетворенные, они заснули голышом, не разжимая объятий.

8

Билли вышел из кинотеатра и, стоя на тротуаре, выглядывал отцовскую машину. Фильм закончился двадцать минут назад, и все уже разошлись. Автостоянка опустела. Даже билетерши и уборщицы успели закончить свои дела.

Куда же подевался отец?

Минут десять назад он позвонил домой. Родители Брэда и Майкла предлагали его подвезти, но мать сказала, что отец только что выехал.

Ну и где же он?

Последний из обслуживающего персонала кинотеатра сел в машину и вырулил со стоянки.

В салоне гремела рок-музыка. Динамики явно не были рассчитаны на такую громкость, поэтому хрипели и визжали. Теперь в дальнем углу стоянки маячил лишь чей-то брошенный одинокий пикап. Два источника освещения – над телефонной будкой и на столбе – одновременно мигнули и погасли.

Наступили темнота и тишина.

Нет, не полная тишина.

Откуда-то доносилось мягкое урчание.

Звук приближающейся машины.

Сердце Билли заколотилось. Он подошел к краю тротуара и посмотрел вдоль улицы – сначала в одном направлении, потом в другом. Ему очень хотелось увидеть машину своего отца, но ее нигде не было.

Зато к нему медленно приближался новый красный автомобиль.

Мальчика охватила паника. Он судорожно огляделся, ища укрытия. Но фасад кинотеатра, был, как назло, абсолютно плоским, без малейших выступов или ниш, в которые можно втиснуться. Вокруг не нашлось ни одного куста, за которым можно было бы спрятаться.

Люди, строившие кинотеатр, выкорчевали все деревья и кустарники и залили свободное пространство асфальтом. Он попался. Бежать было некуда.

Автомобиль въехал на стоянку. Правое стекло со стороны пассажирского сиденья медленно опустилось. На фоне темноты царящей в салоне показалось молочно-бледное лицо почтальона и его ярко-рыжие волосы.

– Подвезти? – с оттенком непристойной соблазнительности прозвучал ровный голос.

– За мной папа сейчас приедет, – ответил Билли, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

– Твой отец не приедет, – ответил почтальон. Голос по-прежнему звучал сладко, но на этот раз Билли уловил в нем оттенок угрозы. Пассажирская дверца открылась. – Садись!

Билли отшатнулся.

– Твой отец больше никогда не приедет, – хохотнул почтальон. От того, как он произнес «никогда». Билли вздрогнул. – Залезай.

– Нет!

– Садись, тебе понравится! – Рука почтальона вытянулась из машины.

Она тянулась.

Тянулась и продолжала вытягиваться.

До тех пор, пока белые пальцы не сомкнулись у Билли на горле.

Билли закричал и проснулся от своего крика.