Текст книги "Сущность"

Глава 7

Робби не хотел отвечать на его вопрос.

Они сидели на спортивной площадке в парке, попивая замороженную газировку, пока младший брат Робби, Макс, тренировался вместе со своей бейсбольной командой из Малой лиги[4]4
  Американская бейсбольная лига для мальчиков и девочек 8–12 лет.


[Закрыть]. Тренером команды был папа Робби, и под его руководством дети по очереди учились бить битой по мячу. Джеймс только что спросил своего друга, почему в ту ночь, когда тот приехал к нему на ночевку, ему вдруг так отчаянно захотелось вернуться к себе домой. Он надеялся услышать, что Робби приснился тот же сон, что и ему, но заводить разговор про то, что Робби при этом заплакал, не стал, потому что не хотел, чтобы его друг чего доброго ушел в глухую оборону. На свой вопрос Джеймс хотел получить честный ответ.

Но Робби не сказал ни слова.

Джеймс сменил тему, заговорив о последней серии мультсериала, который они оба смотрели, потом спросил о детском лагере дневного пребывания, в котором Робби провел последнюю неделю, пожаловался на своих вредных двоюродных братьев, которые недавно приезжали в гости в их новый дом, потом сказал, что интересно было бы узнать, к кому они попадут в класс в следующем учебном году. Но затем все-таки вернулся к вопросу, который интересовал его больше всего:

– Так из-за чего тебе вдруг так сильно захотелось домой?

Робби только молча пожал плечами.

Джеймс попробовал зайти с другого бока.

– Хочешь заночевать у меня на следующие выходные?

– Нет! – сразу же выпалил его друг, потом поспешно добавил: – Может быть, на этот раз ты мог бы провести ночь у меня дома? – сказав это таким тоном, словно это было чем-то обычным и неважным.

По правде говоря, это показалось Джеймсу неплохой идеей. Хотя он и сумел убедить себе в том, что с их новым домом все в порядке и в нем вовсе нет ничего пугающего (за исключением подвала, который ему никогда не полюбить), на самом деле что-то в этом доме его напрягало. Если рядом была Меган или кто-то из родителей, или же он был занят чтением, или смотрел телевизор, или играл в видеоигру, все было хорошо. Но когда он оставался один, без какого-то дела и ему нечем было занять время… вот тогда Джеймс и начинал кое-что замечать. Например, как скрипят ступеньки лестницы, хотя на ней никого нет. Или что некоторые из окон пропускают мало света – меньше, чем им следовало бы. Или что краем глаза он иногда видит движение там, где ничего и никого нет.

Так что мысль о том, чтобы заночевать в доме Робби, показалась ему чем-то вроде передышки, которая даст ему возможность наконец-то расслабиться.

– Это было бы здорово, – признался Джеймс.

– Я спрошу папу.

Робби сосредоточил свое внимание на тренировке ударов по мячу, и Джеймс понял, что шанс обсудить с другом интересующий его вопрос может вот-вот ускользнуть. Посмотрев на Робби, он решил говорить откровенно.

– Мне не нравится подвал в нашем новом доме, – сказал Джеймс, надеясь увидеть хоть какую-то реакцию на свои слова, но на лице Робби не отразилось ничего. – По-моему, он жуткий.

Робби по-прежнему не отвечал, продолжая смотреть, как игроки команды его брата бьют битами по медленно подбрасываемым мячам.

Джеймс не знал, что еще он может сказать. Может быть, он с самого начала ошибался. Может быть, Робби вовсе не испугался того человека в подвале.

– Мне показалось, что я кое-что видел, – сказал наконец его друг. Он произнес это так тихо, что Джеймс сначала не был уверен, что не ослышался. Робби по-прежнему не смотрел на него, его взгляд был прикован к игрокам Малой лиги. – В подвале. Нет, не тогда, когда мы ходили туда в первый раз. Тогда все было классно. Это случилось позже, перед тем, как мы легли спать, когда я спустился в кухню, чтобы выпить стакан воды. Я был один, и там было довольно темно, а дверь в подвал была открыта. Мне казалось, что раньше она была закрыта; я помнил это, но потом подумал, что, может быть, туда спускалась твоя мама или твой папа, чтобы что-то оттуда взять. Так что я прошел мимо, глянул вниз… – Голос Робби сделался тише и умолк совсем. Он прервал свой рассказ, вдруг заинтересовавшись бэттером, который сейчас бил по мячу, и на минуту Джеймс подумал, что ему придется задать еще один вопрос, чтобы заставить друга продолжить. Но тут Робби заговорил вновь: – Мне показалось, что там, внизу, стоит мужчина. Может, его там и не было, но мне показалось, что он есть, и я испугался и поспешил к тебе.

Джеймсу вдруг стало холодно.

– Ночью, когда я заснул, мне приснился кошмар как раз про это. Насчет этого ты был прав, но я не хотел об этом говорить.

– А что тебе приснилось в этом кошмаре?

– То, что произошло раньше. Я пошел попить воды, дверь в подвал была открыта, я прошел мимо нее и увидел внизу мужчину. Это был не твой папа. Я не видел его лица полностью, но мне был виден его рот. Его усмешка. Он усмехался, глядя вверх, на меня, и было похоже, что его зубы вроде как светятся, и… и я понял, что он хочет, чтобы я спустился в подвал. Думаю… думаю, он хотел меня убить. А потом он произнес мое имя… – Робби глубоко вздохнул. – Поэтому я и захотел вернуться домой.

Даже здесь, в парке, в окружении людей, Джеймсу стало страшно. Но он не желал поддаваться страху, заставляя себя быть храбрым. Он решил не рассказывать другу, что ему тоже приснился кошмар про подвал и что их кошмары очень похожи. Слишком похожи. Вместо этого он сказал:

– Это был просто сон.

– Но ты тоже боишься этого подвала, – заметил Робби.

– Но это относится только к подвалу, – настаивал Джеймс. – А моя комната совсем не страшная. Она вообще классная. Если б я мог, я бы оставался в ней сутки напролет.

– Мне тоже нравится твоя комната, – признался Робби.

– Вот видишь?

– И ваш гараж.

– Мне тоже!

– В прошлом году папа читал мне одну книгу. Это была одна из его старых детских книг, и там говорилось о двух подростках-детективах примерно того же возраста, что и мы. Одного из них звали Умник Бентон, и у него была секретная лаборатория, расположенная над гаражом его родителей. О ней мне и напомнил закуток над вашим гаражом.

– Мы тоже могли бы устроить что-нибудь в этом духе! – с воодушевлением воскликнул Джеймс. – В гараж практически никто не ходит, и я уверен, что папа разрешит нам использовать тамошний чердак!

– Это было бы клево!

Они заговорили о том, что могли бы делать на чердаке, как могли бы проделать туда тайный вход, поставить диван и телевизор, и вскоре начисто забыли про подвал.

После окончания тренировки по бейсболу папа Робби отвез их обратно к Джеймсу, сказав Робби, что заедет за ним примерно через час после того, как завезет Макса домой и сделает несколько дел. Джеймс крикнул своему папе, что они вернулись, после чего отправились в гараж, зайдя в него через узкую боковую дверь. «Да, гараж классный», – решил Джеймс, оглядевшись по сторонам. Несмотря на все, что он сам говорил Робби, когда он только что открыл дверь и его глаза еще не приспособились к темноте, ему на мгновение показалось, что здесь может быть страшновато, но все в гараже выглядело точно так же, как и всегда, и Джеймс устремил оценивающий взгляд на приделанную к дальней стене деревянную лесенку, которая через отверстие в потолке вела на чердак.

Жутким во всем доме было только подвал, и Джеймс подумал, что, вероятно, со временем сможет научиться с этим жить. Ведь на свете куча людей, которые живут в домах с привидениями, и ничего, как-то с ними сосуществуют. На канале «Дискавери» он видел целую передачу о привидениях в домах всяких знаменитых людей, и там говорилось о знаменитых актерах и рок-звездах, которые жили с ними многие годы. Некоторые из духов были настроены вполне дружелюбны.

Джеймс вспомнил свой кошмар о грязном скалящемся мужчине в их подвале. Вот он-то определенно не был дружелюбным. Но даже если мужчина существует на самом деле, то он, по всей вероятности, заперт в подвале, и если Джеймс не будет туда заходить, у него не должно возникнуть каких-либо проблем.

– Давай здесь все осмотрим!

Робби уже залез по лесенке на чердак и смотрел вниз через отверстие в потолке. Джеймс поспешно поднялся вслед за другом и, хотя он уже бывал здесь и раньше, теперь словно увидел чердак новыми глазами и понял, что они с Робби и правда могут превратить его во что-то вроде тайного убежища. Может быть, и они смогут стать сыщиками, подумал он и представил, как они обустроят здесь криминалистическую лабораторию с химическими стаканами, пробирками, микроскопами и всяческими химикатами. Полные воодушевления, мальчики начали прикидывать, что можно сделать, чтобы превратить чердак в сыщицкий штаб.

Время летело быстро, и ребятам показалось, что они пробыли здесь, наверху, каких-то минут десять, когда папа Джеймса позвал:

– Мальчики!

Поспешив к маленькому оконцу, которое выходило на задний двор, Джеймс и Робби увидели своих отцов, стоящих в патио, ожидая, когда они выйдут из гаража.

– В этом окне необходимо установить зеркальное стекло, прозрачное только с внутренней стороны, – сказал Робби. – Чтобы мы могли видеть все, а нас снаружи не мог видеть никто.

– Точно, – согласился Джеймс. – Уже идем! – крикнул он своему папе, и мальчишки слезли по лесенке вниз и вышли на улицу.

После отъезда Робби Джеймс схватил на кухне упаковку чипсов – стараясь при этом не смотреть на закрытую дверь подвала – и пошел в гостиную, чтобы поесть перед телевизором. Но хороших фильмов нигде не было, а все мультики были только для малышни, и очень скоро ему стало скучно. Он отнес упаковку «Принглс» обратно на кухню и направился на второй этаж, рассчитывая поиграть на своем компьютере или приставке. Мама все еще была на работе, папа вернулся в свой кабинет, а Меган сидела на полу своей спальни и, когда Джеймс проходил мимо, сказала так громко, что ее мог услышать отец:

– Хочешь поиграть в одну игру?

Это было весьма странно.

Нет, это не было чем-то совершенно неслыханным – собственно говоря, прежде во время летних каникул они часто играли в настольные игры, но тогда они были младше и Меган еще не превратилась в такую засранку, какой была теперь. Но сейчас это было очень и очень необычно.

«Наверное, – подумал Джеймс, – так она пытается продемонстрировать отцу, как ей все обрыдло, чтобы он разрешил ей куда-нибудь сходить или чем-то заняться вместе с одной из ее подруг». Однако выбирать не приходится, к тому же ему действительно нравятся игры, так что Джеймс согласился и вошел в комнату сестры.

Меган встала, достала что-то с полки, опять села на небольшой ковер, показывая ему то, что держала в руке.

«Старая Дева»[5]5
  «Старая Дева» – старинная карточная игра для двух и более игроков, с особой колодой, в которой от десяти до пятнадцати пар парных карт и одна непарная – Старая Дева. Игроки вытягивают друг у друга карты и сбрасывают оказавшиеся у них на руках парные карты. Проигравшим считается тот, кто остался с единственной непарной картой – Старой Девой.


[Закрыть].

Джеймс опасливо посмотрел на обшарпанную красную коробку. Ему никогда не нравилось играть в «Старую Деву», эта игра никогда не приносила ему удовольствия. Все дело было в самой Старой Деве, в том, как она была изображена именно в этой колоде карт. Все остальные карты-картинки были шуточными мультяшными изображениями парней и девушек, но Старая Дева была действительно старой, и ее морщинистое лицо выражало едва сдерживаемую ярость: бесцветные жесткие глазки, тонкие, сердито сжатые губы. Ее физиономия пугала его с тех самых пор, когда Джеймс был еще совсем маленьким, и, хотя он пытался убедить себя, что теперь ее не боится, знал – это не так.

Старая Дева была нарисована на коробке, в которой лежала колода карт, и даже один вид ее глаз, выглядывающих из-под пальцев Меган, привел его в содрогание.

Джеймс опустился на пол, и его сестра вынула колоду, перетасовала и раздала карты. Он сидел прямо напротив нее и перед тем, как взять свои карты, посмотрел, как она раскладывает по парам свои. Меган не очень-то умела скрывать свои чувства, и Джеймс знал, что сможет определить, выпала ей Старая Дева или нет. Увидев улыбку на ее лице после того, как она сложила свои карты веером, он понял – Старая Дева досталась не ей.

Она досталась ему.

Джеймс посмотрел на синие рубашки карт, лежащие перед ним на полу, не желая брать их в руки и жалея, что не пошел дальше по коридору в свою собственную комнату, где мог бы сейчас с удовольствием играть в «Звездные войны» или собирать фигурки из конструктора «ЛЕГО Гарри Поттер». Он опустил руки, подобрал карты с пола и повернул лицом к себе, чтобы их не могла видеть Меган.

Вот она.

Между Голодным Генри и Спящим Сэмом виднелась морщинистая физиономия Старой Девы. Джеймс мог видеть только левую половину этой физиономии, но и этого было достаточно. Теперь, когда ее правый глаз был скрыт, левый выглядел еще более злобным, а видимая половинка ее морщинистых губ казалась не просто сердитой, а наводящей ужас. Он передвинул Спящего Сэма так, что тот закрыл Старую Деву полностью, затем просмотрел остальные карты, ища парные. Нашел две пары и сбросил, затем, расположив оставшиеся карты веером и держа перед собой в правой руке, предложил Меган вытянуть одну.

К сожалению, она вытянула не Старую Деву. Она вообще никогда не вытягивала Старую Деву, и к моменту завершения этой на удивление короткой игры Джеймс остался держать в руке ту единственную карту, иметь которую так не хотел. Положив ее на уже сброшенные им карты рубашкой вверх, встал с пола.

– Мне больше не хочется играть, – сказал Джеймс.

Меган пожала плечами.

– Ладно. Это все равно скучно. – Она опять сказала это достаточно громко, чтобы ее мог услышать отец, и Джеймс снова подумал, что, скорее всего, сестра рассматривает его всего лишь как орудие, которое может помочь ей отвоевать себе большую свободу.

Он прошел в свою комнату, машинально закрыл за собой дверь и взял в руки приставку. В окно Джеймс увидел пожилую пару, идущую по тротуару. Женщина повернула голову, чтобы взглянуть на их дом, и мальчик поспешно отвел глаза, не желая видеть ее лица. Ему казалось, что она должна быть похожа на Старую Деву, и, почувствовав, что ему стало холодно, прошел через всю свою комнату обратно к двери, распахнул ее, после чего включил консоль и плюхнулся на кровать.

* * *

Этим вечером они ужинали в столовой. С тех самых пор, как они переехали в новый дом, мама Джеймса завела эту моду и следовала ей неукоснительно, потому что то ли где-то вычитала, то ли услышала в новостях, что дети из семей, которые каждый вечер ужинают вместе, вырастают более счастливыми и успешными. В их прежнем доме она была в этих вопросах куда более гибкой. Иногда Джеймс и Меган ужинали в гостиной, смотря по телевизору «Симпсонов», пока их родители ели на кухне. Иногда папа ел, лежа на диване и смотря новости или баскетбольный матч. Иногда Джеймс за едой продолжал играть в свои видеоигры. В те времена порядки в семье в этом отношении были куда менее строги. Но в последнее время они все непременно ужинали вместе, и чаще всего Джеймс об этом жалел.

Сегодня Меган то и дела пинала его под столом, сохраняя при этом выражение спокойного интереса к описанию судебной тяжбы, которую вела сейчас их мать, хотя казалось, что этому описанию никогда не будет конца. Наконец Джеймс решил, что с него хватит и, чтобы расквитаться, попытался и сам крепко пнуть свою сестру, однако промахнулся и врезал носком по ножке стола, так что его молоко пролилось на скатерть, и туда же выплеснулась часть фасоли с соусом чили из мисок всех остальных. Несмотря на его объяснение, он получил нагоняй, а сидящая напротив него Меган самодовольно ухмылялась, доводя до бешенства.

Оставшуюся часть ужина все молчали, и Джеймс обрадовался, когда его сестра отправилась в свою спальню раньше обычного. Сам он остался с родителями, и они вместе смотрели телевизор, пока его мама не сказала:

– Времени уже много, а вчера ты лег куда позже положенного. Думаю, тебе пора идти спать.

Джеймс совсем не чувствовал усталости, и, по правде сказать, мама выглядела более сонной, чем он, но ему и самому хотелось лечь, пока они оба еще не спят, так что он пожелал им спокойной ночи и отправился в свою комнату. В ванной была Меган, поэтому Джеймс сначала переоделся в пижаму, а после того, как она вышла, пошел чистить зубы. Вернувшись в свою комнату, он откинул одеяло и верхнюю простыню…

И увидел, что на его подушке лежит карта Старой Девы.

Он испуганно вскрикнул, отскочил назад и едва не упал, споткнувшись о свою обувь, которую оставил в середине спальни. Джеймс понимал, что это всего лишь шутка, дело рук Меган, но его сердце так колотилось, что у него заболела грудь. Он точно не знал, как ей стало известно, что эта карта внушает ему страх, но, очевидно, сестра как-то это выяснила и положила сюда, чтобы его напугать. Что ей и удалось.

Глубоко дыша и уже придя в себя после своего первого потрясения, Джеймс опять подошел к кровати, намереваясь взять карту, отнести ее в спальню сестры и швырнуть Старую Деву ей в лицо.

Вот только…

Вот только это была карта не из их колоды. Мерзкая старуха на его подушке не сверлила его злобным взглядом, как делала это раньше. Вместо этого она хитро ухмылялась, как будто знала о нем что-то такое, чего не знал никто другой, что-то такое, чем она собирается воспользоваться, чтобы причинить ему зло.

Эта ухмыляющаяся Старая Дева почему-то внушала ему еще больший ужас, и, глядя в ее жестокие глаза под изогнутыми бровями, Джеймс почти боялся взять карту с подушки. Но он все-таки поднял ее, перевернул и обнаружил, что рубашка у нее точно такая же, как и на картах из их колоды. Как же это возможно? Может быть, его сестра каким-то образом видоизменила карту? Или втайне купила еще одну колоду с другой картинкой?

Да и замешана ли тут Меган вообще?

Рассуждая логически, мальчик не мог себе представить, как она могла быть в этом замешана, но альтернативное объяснение было слишком пугающим, чтобы даже помыслить о нем.

Ему все еще хотелось швырнуть карту ей в лицо, но вместо этого Джеймс изорвал Старую Деву на мелкие кусочки, отнес в ванную, бросил в унитаз и спустил воду, а потом стоял и смотрел, чтобы удостовериться, что канализация поглотила ее всю. Выйдя из ванной, он увидел, что хотя дверь комнаты Меган закрыта, внутри все еще горит свет, и ему захотелось войти и поговорить с ней открыто, потребовать, чтобы она объяснила, как эта карта оказалась на его подушке.

Но в конце концов Джеймс отправился в свою спальню, так ничего ей и не сказав.

Потому что боялся, что она не знает.

Глава 8

В субботу утром Клэр решила поспать допоздна. Неделя была долгой, да к тому же ночью уже после того, как Джулиан отправился в постель, она еще долго не ложилась, смотря по телевизору старый фильм с Одри Хепберн – «Сабрину». Теперь такие фильмы больше не делают. И звезд такого масштаба тоже больше нет. Наверное, именно так думают старухи, подумала она. Быть может, она вообще родилась не в то время, мелькнула у нее праздная мысль, и ее вкусы и предпочтения относительно произведений массовой культуры были бы ближе к общепринятым, родись она на сорок лет раньше?

Из кухни доносился шум – нарочито громкий, производимый детьми, которым приходится самим готовить себе завтрак. Клэр улыбнулась, закрыла глаза и быстро заснула опять.

Когда она проснулась окончательно, шум стих, и, судя по всему, никого из ее семьи дома уже не было. Похоже, она осталась одна, и, когда крикнула:

– Есть кто-нибудь? – ответом ей было молчание.

Клэр сбросила с себя одеяло, встала и надела махровый халат, висевший на спинке стула, который стоял рядом с кроватью. Она купила этот стул в антикварном магазине в Пасадене на те деньги, которые родители прислали ей на ее двадцать пятый день рождения, и сейчас подумала: «Интересно, существует ли он до сих пор?» Когда Клэр жила в Калифорнии и у нее выдавалась свободная суббота вроде нынешней, она с подругами часто ходила по антикварным магазинам, не обязательно что-то покупая, а просто разглядывая старинные вещи как в торговых залах, так и в витринах, – и теперь ей этого по-настоящему не хватало. Хотя надо признать, что переезд обратно в Нью-Мексико был самым разумным шагом, который они когда-либо предпринимали. Особенно после того…

Ей не хотелось даже думать об этом.

Глядя в окно на волнистые белые облака, плывущие по темно-голубому небу, Клэр в очередной раз осознала, насколько она зависима от всего этого – от этой земли, этого неба, этого города – в плане сохранения душевного спокойствия и эмоциональной стабильности. Здесь она чувствовала себя дома, и если это означало, что она должна обходиться без некоторых утонченных культурных удовольствий, доступных только в большом городе… что ж, это была небольшая цена.

Хотя Клэр была не уверена, что Джулиан думает так же. О, разумеется, он утверждал, что ему тут нравится, никогда всерьез не жаловался и проводил много времени с детьми, что, похоже, приносило ему радость. Но даже после того, как они прожили в Джардайне столько лет, он, кажется, так сюда и не вписался. Семья смотрела на него так, будто Джулиан находится здесь лишь временно и просто терпит жизнь в Джардайне, пока ему не подвернется шанс вернуться в Лос-Анджелес, и, хотя между собой они никогда об этом не говорили, Клэр казалось, что он и сам думает точно так же.

Она зашла на кухню. В оставленной мужем записке говорилось, что он повел детей поиграть в мини-гольф. И Джеймс, и Меган заработали право играть в него бесплатно в рамках программы летнего чтения, проводящейся местной библиотекой, и всю последнюю неделю просили отца отвезти их на площадку. Клэр была рада, что в кои-то веки осталась одна – у нее накопилась куча работы по дому, которую надо было успеть переделать, – и, налив себе апельсинового сока и поджарив тостов, вынесла все из кухни на задний двор, чтобы позавтракать за столом для пикника. Сияло солнце, щебетали птицы, по небу плыли облака. Как хорошо, что не надо слушать шум телевизора, перебранки детей или очередные комментарии Джулиана к газетной статье, которую он сейчас читал.

Она медленно, не торопясь, поела, потом занесла свои тарелку и стакан обратно в кухню. Как всегда, все оставили свои грязные чашки и миски в раковине. Клэр хотела было вымыть их в посудомоечной машине, но потом решила не гонять ее зря ради такого малого количества грязной посуды. Ставить несколько чашек и мисок в машину и потом ждать, когда ее наберется достаточно для полноценной загрузки, ей тоже не хотелось, и она поступила, как поступала обычно, то есть собралась все мыть вручную.

Выдавив в раковину жидкость для мытья посуды, Клэр начала гадать, купил ли Джулиан фасолевый паштет, когда ездил вчера в магазин. Она хотела приготовить на обед такос, и если он этого не сделал, то надо будет позвонить ему и сказать, чтобы он взял несколько банок по дороге домой. Клэр открыла буфет, убедилась, что продуктов достаточно, и сразу же начала думать о том, что еще можно приготовить сегодня и завтра. Несколько дней назад она посмотрела в вечернем выпуске новостей репортаж, в котором говорилось, что в наши дни все больше и больше мужей начинают помогать женам с готовкой, что все больше семейных пар делят между собой работу по дому – и, слушая это, подумала: интересно, на какой планете проводился опрос, на основе которого был сделан этот репортаж? Потому что в ее семье ничего такого не наблюдалось, да и в семьях всех тех, кого она знала, тоже. Хотя Джулиан и сидел дома целыми днями, он никогда и пальцем не шевелил, чтобы помочь ей с работой по дому, если только она не начинала на него орать.

Вернувшись к раковине, Клэр выключила воду, взяла губку и начала мыть посуду. Одновременно она смотрела в окно на пустой задний двор. Там никого не было, и все равно у нее было такое чувство, будто за ней кто-то наблюдает, и Клэр невольно бросила взгляд на дверь, ведущую в подвал.

Он ей определенно не нравился.

Клэр понимала, насколько ее чувство иррационально, но это не мешало ей все равно его испытывать. С самого первого дня их переезда в этот дом ей не переставало казаться, что от подвала веет какой-то жутью. Вероятно, в основном это объяснялось просто-напросто скопившимся у нее за всю сознательную жизнь культурным багажом: всеми этими бесконечными ужастиками о чудовищах, обитающих в подвалах, всеми этими репортажами в новостях о старых дамах, которые убивали своих жильцов и хоронили их тела именно там, или о маньяках, которые насиловали собственных дочерей, делали им детей и годами держали на цепях в подземельях под своими домами. Но независимо от всего этого в их подвале однозначно что-то было не так. Будучи юристом, Клэр привыкла иметь дело с фактами и по натуре своей была отнюдь не склонна действовать или делать заключения на основе эмоций. Но о том, что с подвалом что-то неладно, говорило ее чутье, ощущение, что когда-то в прошлом это помещение использовалось для каких-то очень неприглядных дел.

Она ни слова не сказала об этом ни Джулиану, который наверняка поднял бы ее на смех, ни детям, которые точно бы перепугались, но вскоре после переезда думала о том, чтобы поговорить с риелтором и попытаться выяснить, не происходило ли когда-либо в подвале их дома что-то дурное. Однако в конце концов так этого и не сделала. Это было бы слишком неловко. К тому же что бы она могла сделать, если бы выяснила, что в подвале и впрямь творилась какая-то жуть? Начала бы настойчиво убеждать Джулиана, что дом надо немедленно продать? Вчинила бы иск риелтору или предыдущим жильцам за непредоставление полной информации? Но ее позиция в суде была бы слишком слаба.

Несомненно, все это лишь плод ее чересчур разыгравшегося воображения.

Клэр сполоснула очередную чашку и снова взглянула на закрытую дверь подвала.

По правде говоря, на этой неделе ей приснился про него сон, вероятно, порожденный всего лишь стрессом на работе – как раз сейчас она вела на редкость трудное дело о разводе пары по фамилии Сивер, – но стресс стрессом, а этот сон напугал ее донельзя. В этом ее сне – скорее это был кошмар – их семья использовала подвал не для хранения неиспользуемых вещей, а в качестве кладовки для продуктов. Ей приснилось, что она спускалась туда по лестнице, чтобы взять спагетти, когда дверь за ней внезапно захлопнулась.

– Эй! – крикнула Клэр, но не получила ответа. Ей вдруг стало страшно, и она хотела было повернуть назад, но к тому времени уже спустилась почти до самого подножия лестницы и, передумав, торопливо ступила на пол, намереваясь быстро схватить спагетти и опять вскарабкаться наверх.

И тут погас свет.

Она испуганно вскрикнула, споткнулась и чуть не упала.

В подвале что-то двигалось – Клэр не только чувствовала это движение, но и определенно слышала его. Звуки, как будто нечто перемещалось, шурша. Она совсем уже собралась было позвать на помощь, когда увидела перед собой свечение в темноте. Светящиеся зубы. Потусторонне-жуткая белозубая улыбка.

А потом ее запястье стиснула жесткая, твердая рука.

И она проснулась.

Несколько секунд после своего пробуждения Клэр не могла понять, где находится. Она все еще чувствовала, как ее запястье сжимает эта жуткая рука, в ноздрях все еще стоял затхлый запах подвала. Однако, хотя в спальне было так же темно, как и там, она лежала в кровати, одетая в свою ночную рубашку, и рядом с ней был Джулиан. Мало-помалу ее сознание отделило детали одной реальности от деталей другой, и Клэр поняла, что спала и видела сон. Она вообще не была в подвале. Это был просто кошмар.

Однако с тех пор подвал пугал ее еще больше, чем прежде. И теперь она всегда старалась держаться как можно дальше от ведущей в него двери.

Клэр закончила мыть посуду, сполоснула ее и поставила сушиться на пластиковую сушку. Она точно не знала, когда вернутся Джулиан и дети, но подумала, что, наверное, успеет до их прихода подмести и вымыть полы, и потому, вытерев руки посудным полотенцем, которое висело у плиты, вышла из кухни в коридор.

На полу стояла пустая корзина для белья.

Клэр остановилась как вкопанная и уставилась на нее; сердце неистово заколотилось. Она прошла по этому коридору из спальни в кухню, и тогда на полу ничего не было. Корзина стояла в шкафу в помещении для стирки, куда она собственноручно убрала ее после того, как постирала накопившуюся грязную одежду два дня назад.

Клэр знала – в доме никого больше нет. Никого. Никто не мог этого сделать. И все же проверила, заперты ли парадная и задняя двери, обошла все комнаты и наверху, и внизу, даже осторожно заглянула в подвал и еще раз убедилась – в доме она одна. В конце концов Клэр вновь очутилась в коридоре первого этажа и уставилась на пустой прямоугольник из белого пластика.

Ее обдала волна холода, чувство, которого она не испытывала с тех пор, как… с тех пор, как…

Она глубоко вздохнула.

– Майлс? – тихо сказала Клэр.

* * *

– Ты что-нибудь чувствуешь в нашем доме?

– Опять ты за свое…

Клэр и ее сестра стояли на заднем дворе дома своих родителей, глядя на горы. За их спинами отец полол огород. Мать готовила в доме обед. Она пришла сюда, потому что знала – Дайэн будет здесь, поскольку в эти выходные была ее очередь приглядывать за стариками, – а кроме того, не хотела оставаться дома одна. Клэр оставила Джулиану записку, в которой написала, где она; ее мобильник был включен, но муж до сих пор так и не позвонил.

– Сегодня утром я была одна, – сказала Клэр сестре, понизив голос, чтобы ее не услышал отец. – И обнаружила корзину для белья посреди коридора. А между тем всего десять минут назад ее там не было. И кроме меня, в доме действительно никого не было.

– Может быть…

– Не может! – твердо сказала Клэр. И снова понизила голос: – Такое случается уже не первый раз. – Она рассказала, как пришла домой на прошлой неделе после их совместного обеда и обнаружила корзину для белья в середине кухни. Затем о том, как пластинка Джулиана играла сама собой, хотя наверху никого не было, а сам Джулиан находился вне дома.

– Ты делаешь это всякий раз, когда переезжаешь. Послушай, в твоем новом доме нет никаких привидений, и в твоем старом доме не было никаких привидений, и я уже начинаю думать, что и в твоем доме в Калифорнии тоже ничего такого не было. – Сестра бросила на Клэр извиняющийся взгляд. – Прости.

Клэр вздохнула и покачала головой.

– Тебе не за что извиняться.

– Ты все время это делаешь.

– Может быть, ты и права. Просто…

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Даже не говори о том, что у тебя на уме.

Они какое-то время молчали, вспоминая. И слыша, как отец копает землю садовым совком.

– Да, кстати, – сказала Дайэн, резко меняя тему разговора, – ты слышала про мистера Отано из библиотеки? Его увольняют по сокращению. Урезали бюджет.

– Он же там работал, еще когда мы с тобой были детьми.

– Теперь библиотека будет открыта только по понедельникам, средам и пятницам с одним-единственным библиотекарем, работающим на полставки, а все остальные перейдут в категорию волонтеров.