Текст книги "Откровение"

5

Ожидание в маленькой приемной, несмотря на работающий кондиционер, длилось, казалось, вечность. Гордон периодически поглядывал на стенные часы, укрепленные над дверью. Гигантские стрелки двигались в жестоко медленной пародии на время, отсчитывая секунды, которые казались минутами, и минуты, воспринимаемые как часы. Он уже выучил наизусть три беглых наброска акварелью, которые украшали стены приемной, и теперь просто сидел, уставившись в пространство. Время от времени он в очередной раз брал в руки один из журналов, выложенных на низкий стеклянный кофейный столик – «Авиация», «Компьютерная наука» и даже «Современная медицина», – и перелистывал глянцевые страницы в поисках чего-нибудь интересного. Утомившись с журналами, он уже был готов взяться за «Живую Библию для детей», но тут услышал голос Марины, глухо доносившийся через стеклянную дверь, отделяющую приемную от регистратуры. Он отложил книгу и поднял голову. За матовым белым стеклом зашевелились чьи-то тени.

Марина выскочила в приемную, запихивая в сумочку пачку рецептов. На лице ее боролись противоречивые чувства – страх и радость, тревога и возбуждение одновременно. Она быстро оглядела пустое помещение, как бы не замечая мужа, и только потом остановила на нем взгляд. На раскрасневшемся лице появилась неуверенная улыбка.

– Я беременна.

– Что? – переспросил Гордон, хлопая ресницами, словно не веря своим ушам.

– Я беременна.

Он покачал головой, все еще не в силах воспринять ситуацию. Что это значит? Как это может быть? Она ведь сказала, что хочет показаться просто так, для профилактики. Что доктор Уотерстон хотел посмотреть ее, убедиться, что все в порядке, организм функционирует нормально. Каким образом он мог установить, что она беременна?

Как она могла забеременеть?

Она попробовала улыбнуться, но попытка не удалась. Нервно щелкая замком сумочки, Марина произнесла:

– Нам надо поговорить.

Он тупо кивнул, по-прежнему ошеломленный, по-прежнему не в состоянии поверить в эту новость.

Она подошла, взяла его за руку и опять оглядела пустое помещение.

– Понимаешь, я...

– В машине, – перебил Гордон. – Не хочу говорить об этом здесь.

Они вышли на улицу. Над Зубцами клубились грозовые облака; мрак окутал уже почти всю северную часть горизонта. На этом темном фоне выделялись две высокие сосны, растущие рядом с офисом доктора; их макушки светились в лучах послеполуденного солнца, создавая странный эффект искусственного освещения. Черная металлическая башня лесопилки через дорогу тоже была на солнце. Они прошли по скрипучему гравию стоянки к своему джипу, оставленному у магазина "Сирс", где торговали товарами по каталогу.

– Почему ты мне раньше не сказала? – спросил Гордон, открывая Марине дверцу машины.

– Я не была уверена. Не хотелось тебя беспокоить.

– Не хотелось меня беспокоить? Беспокоить не хотелось? – повышая тон, переспросил Гордон. В голосе скользнула злость. – Ты думаешь, вот так вываливать – это лучше? – Он деланно хохотнул. – Господи, могла хотя бы как-то подготовить...

– Я даже не уверена, что собираюсь оставить его, – негромко проговорила Марина.

– Что?!

– Я сказала, что не знаю, хочу ли я его оставить.

Он некоторое время молча смотрел на жену. В его карих, обычно таких ясных глазах она явственно увидела боль. Гордон быстро отвел взгляд, обошел машину и устроился на водительском сиденье. Марина села на свое место и аккуратно захлопнула дверцу. Гордон завел мотор.

– Я думала, ты хочешь поговорить.

– Хочу, – откликнулся он, подавая машину задом. – Только не на автостоянке. – Они выехали на Главную улицу. Навстречу катил голубой грузовичок-пикап. Тим Макдауэлл высунул руку и помахал в знак приветствия. Гордон посигналил в ответ и тоже помахал рукой. – О Господи, – громко вздохнул он. – Ну ладно. Давай с самого начала.

– Ну, примерно месяц назад... – робко заговорила Марина.

Гордон не рассмеялся. Наоборот, лицо его сделалось жестким, чуть ли злым.

– Что случилось? Таблетки не подействовали?

– Видимо, нет.

Джип миновал бензоколонку Чара Клифтона. Город остался позади. Гордон покачал головой.

– Разве они не гарантируют одну десятую процента ошибки?

– Примерно так.

– Но ты же их регулярно принимала? – подозрительно спросил он.

– Я даже отвечать на это не хочу, – холодно парировала жена.

Он поймал ее взгляд и кивнул.

– Ну хорошо. Извини.

– Еще бы тебе не извиняться! – Марина уже явно разозлилась. – Разве не я в первую очередь не хотела заводить ребенка? Забыл? Ведь это мне его носить почти год, а потом не отходить от него ни на шаг еще два! Ведь это мне кормить его и заботиться!

– Конечно. Извини.

Некоторое время они ехали молча.

– Ну так все-таки расскажи, как дело было.

– Месячные не начались в срок, – со вздохом заговорила Марина. – Я подождала неделю, потом еще несколько дней, потом позвонила доктору Уотерстону. Думала сказать тебе, но... я не была уверена. Не хотелось тебя волновать. Поэтому решила помолчать, пока не буду знать наверняка. Несколько дней назад он дал мне пройти тест. – Все это время Марина смотрела на мелькающую в окне машины зелень. Джип петлял по узкой лесной дороге. Лучи яркого предгрозового солнца пробивались сквозь ветки деревьев, как через решетку тюремной камеры.

– И? – подтолкнул Гордон.

– Что "и"? – обернулась она.

– Продолжай.

Она снова вздохнула:

– Я молилась Богу, чтобы это оказалась не беременность. – Она говорила тихо, невнятно, как бы сама с собой. – Я чувствовала, что что-то такое должно случиться.

– То есть?

Марина покачала головой, прикрыв глаза. Выглядела она усталой. Потом, откинув со лба прядь волос, спросила:

– Ты же знаешь про ребенка Джули Кемпбелл?

Гордон кивнул, нахмурившись. В июне у Джули Кемпбелл начались роды – на пять месяцев раньше срока. Врачи так и не смогли понять почему. Преждевременные роды в глубине родильной палаты в центральной больнице Рэндолла больше были похожи на аборт. Мертворожденный младенец оказался с кулак размером, тело и черты лица еще практически не сформировались.

– А про Джони Купер, в прошлом году?

У Джони Купер тоже были преждевременные роды, младенец появился мертвым. Он опять кивнул.

– А про Сюзен Стратфорд?

– Что ты мне хочешь сказать? Что ты боишься рожать? – Голос его смягчился. – Послушай, роды – совершенно простая процедура. Те три были просто случайностью. Мы поедем в Феникс, найдем настоящего специалиста. В хорошей больнице. Для таких случаев у них есть разные тесты. Мы сможем заранее узнать, не будет ли ребенок умственно отсталым, или с физическими дефектами, какова вероятность преждевременных родов или мертворожденного. Мы даже сможем узнать, мальчик будет или девочка.

– Да, мы пройдем тесты, но... – Закрыв глаза, она пальцами помассировала веки. Потом посмотрела ему в лицо. – Возможно, что это была не случайность. Доктор Уотерстон думает, что между ними есть какая-то связь.

Он впился в нее взглядом.

– Следи за дорогой.

– Что за бред?

– Он не уверен, что именно. Даже не уверен, есть ли она. Но сам подумай. Все трое – Джули, Джони и Сюзен – живут к северу от города, как и мы. Всем около тридцати пяти, как и нам. Все пользуются водой из скважины Джеронимо.

– Эта чертова вода!

– Мы не знаем, имеет ли...

– Я должен был знать!

– Что знать? Тут нечего знать. Доктор Уотерстон просто указал на то общее, что было у Джули, Джони и Сюзен. Может, это не имеет значения. А может, и да.

– Может не иметь значения?

– Ну, могут же быть случайные совпадения. Доктор Уотерстон просто предполагает, что за этим может крыться что-то еще, и решил предупредить меня. На всякий случай.

– Может крыться что-то еще? Три мертвых младенца на протяжении одного года? В таком маленьком городке?

– Ты же сам сказал, что это случайность.

– Значит, я ошибся. Ошибся. – Они миновали балку Тонто и приближались к узкой фунтовой дороге, которая вела уже прямо к дому. Гордон молчал. По лицу было видно, что его раздирают два чувства – злость и отчаяние. Он сжал челюсти и нахмурил брови. Ударив по тормозам разогнавшегося джипа, он сбросил скорость и свернул на грунтовку. – Здесь нужно проводить какое-то расследование, – заявил он. – Я буду звонить в службу охраны природы, в правительство округа, в правительство штата, всем, кто придет в голову. Черт побери, должно быть возбуждено дело!

– Дело против кого?

– Против... – Он запнулся. – Да против кого угодно, кто виноват в этом!

Они уже подъехали к дому. Гордон выключил двигатель. Некоторое время оба сидели молча. Уставившись на убегающий в даль ряд деревьев, он несколько раз глубоко вздохнул и шумно выдохнул. После чего уже спокойным тоном спросил:

– Что ты думаешь делать дальше?

– Ну, полагаю, нам действительно стоит съездить в Феникс, как ты предложил, и сделать там соответствующие анализы. – Она взяла его за руку. – А потом начнем обсуждать нормальные вопросы. Хотим ли мы ребенка? Потянем ли мы ребенка? Ну и так далее.

– Нормальные вопросы, – грустно усмехнулся Гордон. – О Боже...

Небо уже полностью потемнело, от жаркого солнечного утра не осталось и следа. На лобовое стекло упала первая капля. За ней – вторая.

– Лучше пойти в дом, – кивнула Марина. – Дождь начинается.

Гордон не ответил.

Посмотрев на мужа некоторое время, она переключила внимание на лобовое стекло. На нем разбивались отдельные крупные капли, жидкость стекала микроскопическими водопадами к потрескавшейся резине дворников и скапливалась там в маленькие лужицы. Краем глаза она следила, как муж поерзал, нашел на сиденье между ними связку ключей, потом толкнул свою дверцу и одним броском преодолел расстояние до дома. Подождав, пока он отопрет дверь, Марина поспешила следом. К тому моменту, когда она оказалась у крыльца, уже хлынул настоящий ливень. Гигантские капли, больше похожие на град, молотили по широким листьям стоящего у дома дуба и вонзались в землю, заставляя мелкие камешки с громким стуком разлетаться в разные стороны.

Дом еще сохранял накопленное за день тепло. По сравнению с улицей, в нем было душно, неуютно, и Марина быстро прошла по комнатам, распахивая окна для свежей дождевой прохлады. Гордон положил ключи на кухонный столик, вернулся к уличной двери и застыл там, глядя на дождь сквозь сетчатую дверь. Плотные дождевые облака, признак муссона, висели над лесом глухим серым мокрым покрывалом, цепляясь за самые высокие пики Зубцов.

– Черт побери, – буркнул он.

Марина, закончившая открывать окна в глубине дома, вернулась в гостиную.

– Что ты сказал?

– Говорю, наконец-то стало прохладнее, – через силу улыбнулся муж.

Она подошла, прижалась к нему, просунула голову ему под мышку и стала смотреть вместе с ним на лес. На глаза навернулись слезы, но она не хотела, чтобы он это заметил. Слезинки тихонько покатились по щекам.

– Да, – мягко сказала она. – Наконец-то стало прохладней.

6

Джим Велдон проспал десять часов кряду – рекордное для себя время, и при этом впервые за месяц его не мучили кошмары. Он выдохся. И тело, и мозг, видимо, слишком устали для снов, и он провалялся в постели как убитый с четырех утра до двух часов дня.

Такого дня, как вчера, у него никогда в жизни не было. Утро начиналось ясным и жарким, как обычно. Он пришел в офис к восьми, надеясь обнаружить несколько мелких жалоб, возможно, пару-тройку перебравших с вечера парней, какого-нибудь автомобилиста – любителя слишком быстрой езды, до середины дня пошуршать бумажками и потом как следует отдохнуть. Но не прошло и часа, как позвонил Тим Ларсон с новостью об осквернении епископальной церкви, а к полудню расследование уже включало мистическое исчезновение семьи Селвэя и серию жестоких убийств фермерских коз, которые, судя по всему, охватили район от ранчо Зеленой Реки на юге до владений Билла Хердса на самих Зубцах. Во второй половине дня хозяин одного из ранчо обнаружил тела (или то, что от них осталось) своих соседей – Лорена Уилбэнкса и Клея Генри. Связано ли это как-то с убийством коз? За шесть часов, которые ушли на то, чтобы съездить на место преступления, снять отпечатки пальцев, сфотографировать, обследовать дом и транспортировать тела в морг, оказались осквернены остальные пять церквей Рэндолла. Хотя эти преступления должны были происходить в промежутке между шестью и десятью часами вечера, никто из живущих по соседству ничего не видел и не слышал, и пришлось потратить еще четыре часа, ползая по битому стеклу и обнюхивая все уголки каждой церкви в поисках хоть какого-нибудь ключа к разгадке всей этой чертовщины. Джадсон Вейсс и Пит Кинг заступили в ночную смену, и когда мозг Джима окончательно отказался что-либо соображать, он просто сдал все это им на руки и уехал домой, чтобы урвать хоть немного столь необходимого сна.

Он провел на ногах почти двадцать четыре часа. Прежде чем заснуть, Джим помолился за то, чтобы Джадсон и Пит каким-нибудь чудесным образом смогли со всем разобраться в его отсутствие, и эти два убийства, и исчезновение, и вандализм, и эта бойня домашнего скота оказались уже тесно связаны воедино, все было бы описано, а тщательно отпечатанный через два интервала доклад уже лежал бы на его рабочем столе для ознакомления и визирования.

Не тут-то было.

Звонок в участок после пробуждения показал, что ни в одном из дел не достигнуто ни малейшего прогресса. Никаких зацепок. Что делать – неизвестно.

Он положил трубку и почувствовал, как снова накатывает головная боль. Нехорошо. Он принялся массировать виски, чувствуя, как под тонкой кожей в венах пульсирует кровь. Он просто не годится для этого. Это для копов из больших городов и киношных шерифов, а не для него. Нет, это дело, безусловно, не для его категории, и Джим начал подумывать, не обратиться ли за помощью.

Но к кому?

Накинув халат, он побрел в ванную. Босые ноги прилипали к зеленому кафельному полу. Отдернув занавеску, он открыл оба крана и начал настраивать температуру воды. Черт побери, ну почему его угораздило родиться именно в Рэндолле, а не в одном из сотни других маленьких городков, разбросанных по Северной Аризоне? Почему он не шериф Седоны или Хебера? Наконец Джим подставил спину под горячие колючие струйки и поежился. Это вполне потянет на национальную новость, если не для телевидения, то для радио – безусловно. Он окажется в центре внимания. Важно не опростоволоситься.

Записка на холодильнике информировала, что Джастин и Сюзанна – в кино с Ральфом Питтманом и его матерью. Вторая записка, под магнитной птичкой-невеличкой, сообщила, что Аннет ушла за продуктами. Джим в ответ нацарапал свою, схватил пончик и направился к выходу. Он написал, что вернется к ужину, но понимал, что это всего лишь благое пожелание. Скорее всего, придется задержаться. Было предчувствие, что с мыслью о нормальных семейных ужинах на ближайшие недели придется распрощаться.

* * *

В кабинете его ждал посетитель. Мальчик. Постаравшись не выказать удивления, Велдон, как обычно, бросил шляпу на вешалку у стола и сел. Карл Чмура, располагавшийся на виниловом диване у другой стены, напротив мальчика, встал, как только вошел начальник.

– Добрый день, шериф.

– В чем дело, Карл?

– Этот мальчуган, – кивнул помощник на юного гостя, – пришел около полудня, может, чуть раньше. Сказал, что хочет сообщить вам нечто важное. Ни с кем говорить не захотел. Я сказал, что вы можете где-то задерживаться, но он решил ждать. Говорит, что это очень важно.

Джим посмотрел на мальчика. Тот был худеньким, бледным, словно все лето не выходил из дома. На вид лет одиннадцать-двенадцать. Старая рубашка с чужого плеча, словно перешедшая по наследству от отца или деда, вылинявшие до белизны потертые джинсы. Волосы тонкие, грязные, слишком длинные; спутанные завитки лежат на плечах. Он нервно сжимал и разжимал кулачки.

Но особое внимание он обратил на лицо мальчика.

На лице был написан страх.

Джим встал и дружелюбно улыбнулся, стараясь не испугать мальчугана.

– Как тебя зовут, сынок?

– Дон Уилсон. – Голос прозвучал робко, неуверенно.

– Большое спасибо, Карл, – произнес Джим, глазами показывая своему помощнику на выход. – Я позову, если понадобишься.

Полисмен понимающе кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь.

Джим присел на край стола. Постаравшись придать лицу универсальное выражение заботливого папаши, он наклонился к мальчику, уперевшись ладонями в колени.

– Итак, Дон, о чем ты хотел со мной поговорить? Мальчишка с испугом глянул на дверь, потом – на окно; просто заяц в человеческом облике, ищущий путей к спасению бегством. Похоже, он уже пожалел, что пришел сюда, и Джиму показалось, что он хочет удрать.

– Успокойся, Дон, – понимающе улыбнулся он. – Мне ты можешь говорить все.

– Я знаю, где семья Селвэй! – выпалил мальчик. – Я знаю, где найти их трупы.

Всепонимающая терпеливая улыбка застыла на лице Джима. Глядя на бледного испуганного юнца, он вдруг почувствовал, как в глотке пересохло, а пальцы рук непроизвольно вцепились в колени. В ушах загудело от волнения.

Трупы.

Но инстинкт шерифа взял верх.

– Карл! – рявкнул он в сторону двери. – Карл! Помощник в ту же секунду возник на пороге; голова заученным движением повернулась на сто восемьдесят градусов, обследуя помещение. Затем он озадаченно уставился на шерифа, но тот уже снова обернулся к мальчику.

– Почему ты никому раньше об этом не сказал? Почему не сказал помощнику Чмуре?

От грозного голоса шерифа съежившийся мальчишка еще больше сжался, но продолжал стоять на своем.

– Я скажу только вам, – дрожащим голосом повторил он.

– Где они? – настаивал Джим. Мальчик перевел взгляд с шерифа на помощника и покачал головой.

– Ну хорошо, – рявкнул Джим. – Карл, выйди на минутку.

Помощник попятился, озадаченный, и снова закрыл дверь. Джим впился взглядом в мальчика.

– Рассказывай. Где они?

– Несколько дней назад мне приснился сон, – заговорил парнишка, облизнув губы.

– Где они, черт побери?!

– Дайте мне договорить! – чуть не плача, воскликнул ребенок. Он сжимал в кулаки дрожащие пальцы, на лице отражалась борьба между отчаянием и страхом. Прядь волос упала на лоб, и он сердито откинул ее в сторону.

Джим глубоко воздохнул и согласно кивнул. Ребенок не виноват; он старается изо всех сил.

– Хорошо, – ровным голосом произнес шериф. – Рассказывай все по порядку.

Мальчик посмотрел на него некоторое время, словно не решив, можно ли продолжать. И наконец заговорил.

– Несколько дней назад мне приснился сон. Во сне я увидел, что Селвэев убили.

– Сон?

Тяжелые удары сердца начали отдаваться где-то в ушах, но шериф взял себя в руки.

– Кто убил?

Дон смотрел в пол, ноги выписывали нервные вензеля. Не поднимая головы, он произнес:

– Я не могу сказать вам.

– Почему же? Говори.

– Нет. Вы не поверите.

– Поверю. Рассказывай.

Мальчик поднял голову.

– Монстры. Было слишком темно, я не мог разглядеть как они выглядят, но это точно были монстры. – Он еде дал паузу, словно боясь услышать смех.

Но Джиму было не до смеха.

– Их была целая стая, – продолжал Дон. – Они ворвались в дом Селвэев, схватили их и утащили на свалку. – Ноги ребенка выписывали на ковре какие-то восьмерки. – Они... они сначала убили самую маленькую. Разорвали ее и съели. Потом разорвали всех остальных детей и содрали с них кожу. Их была сотня, не меньше. Потом... Потом они оторвали голову миссис Селвэй, которая стояла рядом, и заставили отца Селвэя смотреть на это. – Он посмотрел на шерифа. Глаза блестели от кошмарных воспоминаний. – Ее тело повалилось на землю, как в замедленной съемке. Я видел, как из шеи торчат всякие вены и жилы и из них брызжет кровь. Кровь была везде. Била просто фонтаном.

– Что это за свалка?

– У контрольной дороги. Рядом со скважиной Джеронимо.

– Продолжай, – кивнул Джим.

– Они... эти монстры... – запинаясь, заговорил мальчик, уставившись куда-то в пространство неподвижным взглядом, – какое-то время играли с головой миссис Селвэй, кидали ее друг другу, а глаза ее то закрывались, то открывались при этом. Их было очень много вокруг, но я никак не мог их разглядеть, они все были в тени. Но голову миссис Селвэй я видел очень хорошо. И отца Селвэя тоже. Он стоял и смотрел. Потом один из них схватил его и подтащил к костру.

– К какому костру?

– Ну, костер там горел из веток и бумаги.

– Это была ночь?

– Да. Они заставили его смотреть на огонь и потом сказали... – Дон опустил голову. Он зажал ладони между коленями, чтобы унять дрожь. Лицо в обрамлении длинных пядей волос было напряженным и сосредоточенным. – Они сказали: "поклонись своему новому богу" или "склонись перед новым богом", что-то в таком роде. А потом... потом из огня начало что-то появляться. Оно было огромным. Большое, черное, и мне показалось, что с двумя рогами. Мне показалось, что это дьявол.

Джим подался вперед и успокаивающе положил ладонь мальчику на плечо.

– Это все?

– Нет, – покачал головой Дон. – Внезапно огонь исчез, вместе с ним исчезли и отец Селвэй, и дьявол, а остальные монстры бросили тело миссис Селвэй в большую яму. Потом в другую яму бросили ее голову, детей тоже побросали в какие-то ямы и все засыпали.

– Где? В какой части свалки?

– Под мусором, около большого дерева, которое растет у скалы. Рядом с трактором.

– Карл! – крикнул Джим, вскакивая со стола. Помощник моментально возник в дверном проеме. – Собирай дружину. Едем искать тела семьи Селвэй.

– Но я думал...

– Не важно, что ты думал. Собирай всех. Встречаемся на свалке у скважины Джеронимо. Быстро!

Карл поспешил к коммутатору. Каблуки его тяжелых ботинок звонко цокали по кафельному полу.

Джим обернулся к мальчику. Тот показался ему еще меньше и бледнее, чем раньше. Ладони он по-прежнему держал зажатыми между колен, по вискам текли струйки пота. Джим попробовал ободрительно улыбнуться. Непонятно почему, но он поверил этому ребенку. Господи, мысленно вздохнул он. Что-то действительно с головой происходит. Мало ему страхов от собственных ночных кошмаров, так еще и стал верить другим.

– Почему ты раньше не пришел к нам? – спросил он.

– Я думал, это просто кошмарный сон. Я не знал, что это правда. Я ничего не знал о том, что произошло. – Нижняя губа ребенка дрогнула. Он перехватил пальцем скользнувшую по щеке слезу. – Я только сегодня утром узнал, что Селвэй пропали. Я не знал.

– Все в порядке, сынок, – потрепал ребенка по плечу Джим. Тот вытер еще одну слезу. – Но почему ты решил, что только мне можно об этом рассказать?

– Вы были в том сне. Я знал, что вы поймете. Я знал, что вы не подумаете, что это я сделал. Я знал, что вы поймете, что меня там на самом деле не было, на самом деле я ничего не видел.

Удар страха – дикого, безотчетного – пронзил все тело Велдона; сердце уже стучало в груди как молот. Его окатила волна холода. Он посмотрел на мальчика. Такое ощущение, что он его никогда в жизни не видел, даже мельком.

Но автоматически поверил в его рассказ.

Он чувствовал, что во сне ребенка крылась какая-то мучительная, тревожная правда. Словно он сам когда-то уже знал об этом, но просто никак не мог извлечь из подсознания. Словно ребенок просто по-новому сложил уже известные факты, сложил так, что он понял их интуитивно, на животном уровне, только не мог объяснить.

И ребенок был прав еще в одном. Он действительно был в том сне, хотя и не мог ничего вспомнить.

– Что я делал в твоем сне? – спросил Джим, чувствуя, что голос звучит совсем не так уверенно, как хотелось бы.

– Вы просто стояли и смотрели. Как и я. – Мальчуган облизнул губы. – Как и все остальные.

Холод усилился.

– Кто остальные?

– Не знаю. Я узнал только вас. Но если я увижу других, наверное, смогу опознать.

В дверном проеме показалась голова Карла.

– Машина готова, шериф. Я обзвонил дружину, встретимся там, где вы сказали.

– Отлично, – кивнул Джим, нахлобучивая шляпу и подхватывая кобуру.

– Поедешь? – обернулся он к Дону.

– А обязательно?

Джим покачал головой.

– Тогда лучше нет.

– Ладно. – Он посмотрел на мальчика. Под детскими чертами лица просматривалась взрослость; взрослость, которая была навязана ему, к которой он толком не был готов, оказался в силах ее вынести. Парнишка хорошо себя ведет, подумал шериф. Гораздо лучше многих взрослых, окажись те в подобных обстоятельствах. Джим очень хотел, чтобы на этом всё для парнишки закончилось, чтобы тот мог просто пойти домой и забыть обо всем, предоставив шерифу разбираться с ситуацией. Он свой гражданский долг выполнил. К сожалению, это не так, и мальчика еще ждут тяжелые времена.

– Нам с тобой потом надо будет еще поговорить, – произнес Джим. – Оставь фамилию и адрес у Риты на вахте. Я свяжусь с тобой позже.

Дон встал, вытирая потные ладони о блеклые джинсы.

– Вы хотите рассказать об этом родителям?

Джим на секунду задумался. О чем рассказать? Что он решил ехать на свалку искать трупы, потому что их сыну приснился кошмарный сон? Что у Дона были тяжелые психические переживания?

– Нет, – сказал он. – Я не буду ничего говорить твоим родителям, если ты не захочешь.

Мальчик вздохнул с явным облегчением.

– Ну, до встречи, – пожал ему руку шериф. – Мне пора. – И, взмахнув рукой, быстрым шагом направился к выходу. Карл уже сидел в патрульной машине. Мотор работал. Джим сел, забросил на крышу маячок и дал команду трогаться.

Машина, взвизгнув покрышками, рванула со стоянки.

– В чем дело? – спросил Карл. – Что он вам рассказал?

– Он сказал, где зарыты тела. Карл присвистнул.

– Он правда что-то видел?

Машина неслась к северу из города. Джим напряженно смотрел вперед. Через некоторое время он открыл рот и произнес:

– Да. Правда.

* * *

Через двадцать минут, когда они свернули на контрольную дорогу, все небо уже было затянуто хмурыми дождевыми облаками. Дождя еще не было, но темные грозовые тучи время от времени подсвечивались откуда-то из глубины разрядами молний.

– Черт побери, – буркнул шериф. – Неужели эти дожди должны идти каждый день? Придется копать под ливнем.

Теперь пришлось ехать немного медленнее, чем по шоссе. Контрольная дорога была узкой, едва разминуться. Туристы, охотники, рыбаки, которые гоняли на пикапах по этой грунтовке, обычно не предполагали, что кто-нибудь может попасться навстречу. Не снижая скорости, они носились по крутым поворотам в полной уверенности, что на дороге они одни. Как правило, так и было. Контрольная дорога, петляющая по лесу вдоль основания Зубцов, была настолько плохой и разбитой, что без полноприводной машины сюда лучше и не соваться.

Они добрались до скважины Джеронимо, никого не встретив, и приехали на свалку ровно в тот момент, как начался дождь. Джим вышел из машины и направился к приехавшим добровольным помощникам шерифа, которых он называл дружиной, предложить им либо оставаться в машинах, пережидая дождь – что может растянуться на несколько часов, – либо приступать к раскопкам прямо сейчас.

– Мы с Карлом идем копать, – сообщил он. – Раньше сделаем – раньше уберемся отсюда.

Он огляделся по сторонам, пока Карл доставал из багажника лопаты. Свалка показалась ему не такой знакомой, как должна бы. Разумеется, он неоднократно бывал здесь, и знал, что, например, металлолом сваливают в определенном месте к северу от той точки, где они сейчас стояли, всякие деревяшки – слева, в кучу, которую время от времени поджигают, а обычный бытовой мусор – за ней и за небольшим холмом, и регулярно засыпают землей. Тем не менее обычная свалка, отнюдь не сцена для ритуальных убийств. Интуиция молчала. Он ждал какого-то откровения, вспышки в сознании – но тщетно. Даже дурного предчувствия не появлялось. Обыкновенная свалка, какой и должна быть. И руководствоваться он может исключительно рассказом маленького мальчика.

Остальные члены дружины повылезали из кабин и достали из багажников и кузовов привезенные с собой пики и лопаты. Все стояли, сбившись в кучку, под моросящим дождем и смотрели на шерифа.

Джим взобрался на капот коричневой полицейской машины и поднял руку.

– Слушайте меня! – крикнул он. – Нам надо разделиться на две группы. Шестеро будут копать вот здесь, в районе этого дерева. – Он показал на высокую сосну у песчаного откоса. Трактор стоял рядом с сосной, точно как и говорил Дон. – Троим надо будет заняться свалкой дров.

– Мы с парнями займемся дровами, – подал голос Скотт Гамильтон, показывая на двоих своих сыновей. У каждого на шее болтались защитные очки, необходимые для работы на лесопилке.

– Вы знаете, что вам нужно искать? – спросил Джим. Трое хмуро кивнули.

– Ну хорошо. Тогда за работу. Все остальные – за мной. Он спрыгнул с капота и пошел мимо дровяной свалки в сторону площадки для бытовых отходов. Воткнув лопату в мягкую от дождя землю, Джим сказал:

– Начинайте где угодно. Конкретное место мы не знаем. Главное – не удаляйтесь от трактора.

Шесть человек растянулись цепочкой вдоль горы мусора. Джим с Карлом выбрали себе место у подножия холма. Дождь припустил сильнее, сырая земля уже чавкала под ногами. Одежда Джима промокла насквозь. Он снял шляпу и слил воду, скопившуюся на полях. Потом нахлобучил ее обратно и начал копать.

* * *

Примерно через полчаса послышался крик Кайла Хитроу.

– Шериф! Идите сюда! Кажется, я что-то нашел! Джим двинулся на голос, по щиколотку утопая в жидкой грязи. Дождь уже превратился в настоящий ливень, все стали похожи на мокрых собак. Подойдя к Кайлу, он остановился и заглянул в свежевырытую яму. Снизу на него смотрело женское лицо с открытыми глазами. На щеке зияла бескровная рана – видимо, от лопаты.

Миссис Селвэй.

Джим отвел взгляд и принялся пристально разглядывать яркий полиэтиленовый пакет, валявшийся неподалеку. Потом облизнул внезапно пересохшие – несмотря на дождь – губы.

– Эй! Все сюда! Будем копать здесь!

Люди, постепенно подтягиваясь к ним, по очереди заглядывали в яму. Ливень уже смыл грязь с лица миссис Селвэй, которое стало выглядеть странно живым. На длинных ресницах дрожали дождевые капли, в открытом рту собралась небольшая лужа. Все отворачивались, не произнеся ни слова.

Карл пошел к машине за пластиковым мешком для перевозки трупов.

Джим запрокинул голову к разверзшимся небесам. С края шляпы немедленно за шиворот вылился целый водопад, но он едва обратил на это внимание. Внезапно он понял, что даже не знает, как звали миссис Селвэй.

Окинув взглядом мусор и грязь под ногами, он покрепче ухватил черенок лопаты и вонзил штык в землю.