Текст книги "Нервный срыв"

2 августа, воскресенье

Выписываясь из отеля, мы почти все время молчим. Я предложила где-нибудь пообедать, но Мэттью сказал, что хочет домой. Конечно, мы оба разочарованы, поскольку ждали от этих выходных гораздо большего. Хоть Мэттью ясно объяснил, почему не захотел остаться в отеле в ночь на субботу, я все равно боюсь, что его начинают утомлять все эти хлопоты из-за моей забывчивости. Поэтому вчера, пока он сидел дома и ждал окончания работ, я отважилась набрать в поисковике слова «эпизодическая амнезия», что в итоге привело меня к статье о транзиторной глобальной амнезии. Из-за маминой болезни этот термин был мне давно знаком, но чем дальше я читала, тем сильней сжималось сердце, и я поскорей закрыла статью, стараясь отогнать нарастающую панику. Не знаю, случится ли это со мной; важно, что сейчас я не хочу ничего знать. Пока лучше пребывать в блаженном неведении.

Когда вечером Мэттью наконец вернулся – в семь часов, как раз к аперитиву в баре перед ужином, – я почувствовала, что он смотрит на меня как-то особенно внимательно. Казалось, он вот-вот скажет, что переживает за меня. Но он молчал, и от этого было только хуже. Я подумала, что он ждет, пока мы останемся наедине, но, когда мы поднялись в номер, он, вместо того чтобы заговорить со мной, включил телевизор. Как назло, пустили специальный репортаж об убийстве Джейн и ее похоронах, проходивших в то утро. Показали, как усыпанный цветами гроб вносят в небольшую церковь в Хестоне, а следом идут безутешные родители, и у меня по щекам потекли слезы. Потом на экране появилась незнакомая фотография Джейн – не та, что в предыдущих репортажах.

– Такая красивая, – вздохнул Мэттью. – Ужасное несчастье.

– То есть, если бы она была некрасивой, несчастье было бы менее ужасным? – резко бросила я, внезапно рассердившись.

– Ты же понимаешь, что я не это имел в виду, – ответил он, удивленно глядя на меня. – Ужасно, когда кого-то убивают. А тут особенно, потому что остались двое маленьких детей, которым суждено рано или поздно узнать, что их маму жестоко убили. – Он снова повернулся к экрану. Теперь там показывали, как полиция останавливала и обыскивала машины на Блэкуотер-Лейн, движение по которой снова открыли. – Они что, надеются найти орудие убийства у кого-то в багажнике? Лучше бы убийцу искали. Наверняка кто-нибудь о нем знает. Он же, наверно, весь в крови перепачкался в ту ночь.

– Можно больше не обсуждать эту тему? – выговорила я сквозь зубы.

– Но ты сама начала.

– Не я включила телевизор!

Я почувствовала на себе его взгляд.

– Это все из-за того, что убийца еще на свободе? Это тебя тревожит? Но теперь у нас есть сигнализация, и ты будешь в полной безопасности. В любом случае преступник уже наверняка сбежал подальше.

– Я знаю.

– Вот и хватит беспокоиться.

Наступил удачный момент, которого я так ждала; тут как раз можно было бы признаться – рассказать о своих опасениях по поводу того, что со мной происходит, что творится у меня в голове, и объяснить все про маму и деменцию. Но я этим шансом не воспользовалась.

Я надеялась успокоиться в ванне, но вместо этого все думала о муже Джейн. Если бы только я могла хоть немного облегчить его боль! Если бы могла рассказать, как рада была знакомству с Джейн и как сильно успела ее полюбить! Мне ужасно хотелось сделать хоть что-то, и я решила спросить Рэйчел, не знает ли она его адрес: тогда можно было бы ему написать. Лежа в ванне, я принялась мысленно сочинять письмо, понимая, что делаю это больше для себя, чем для него. Из воды я вылезла, когда она уже совсем остыла. А потом мы с Мэттью лежали в кровати, не касаясь друг друга, словно чужие.

Теперь мы стоим у стойки регистрации, и я бросаю взгляды на Мэттью, отчаянно желая, чтобы он сам обратил внимание на мои проблемы с памятью, а не делал вид, будто все в порядке, когда это не так.

– Ты точно не хочешь где-нибудь пообедать? – спрашиваю я.

Он мотает головой, улыбаясь:

– Нет, все в порядке.

Мы уезжаем, каждый в своей машине. Дома я наблюдаю, как Мэттью отключает нашу новую сигнализацию.

– Покажешь, как ею пользоваться? – говорю я.

Мэттью настаивает, чтобы я сама придумала код. Я выбираю в качестве кода наши дни рождения в обратном порядке – легко запомнить. Потом под руководством Мэттью немного практикуюсь и учусь ставить на сигнализацию отдельные комнаты – пригодится, когда буду оставаться дома одна; и вдруг вспоминаю, как говорила продажнику из охранных систем, что хочу такую опцию. Значит, наш разговор был более содержательным, чем мне казалось.

– Ну все, я запомнила, – говорю я.

– Отлично. Посмотрим, что там по телевизору?

Мы перемещаемся в гостиную, но в это время как раз начинаются новости, и я сбегаю на кухню.

– Нет, одно дело – просто кого-то заколоть, но распороть горло здоровенным кухонным ножом? Просто в голове не укладывается! – Мэттью с ошарашенным видом возникает в дверном проеме. – Вот как она, видимо, умерла: ей горло перерезали.

У меня внутри что-то обрывается.

– Замолчи! – кричу я, грохнув чайником по столу. – Замолчи уже!

Мэттью смотрит на меня в изумлении:

– Господи, Кэсс, да успокойся ты!

– Как я могу успокоиться, если ты постоянно говоришь об этом жутком убийстве? Хватит, надоело!

– Я просто подумал, тебе будет интересно…

– Мне неинтересно! Вообще! Ясно? – Я порываюсь уйти; глаза разъедают злые слезы.

– Постой, Кэсс! – Удержав меня за руку, он тянет меня к себе: – Не уходи, пожалуйста. Прости меня, я и правда поступил бестактно. Каждый раз забываю, что ты ее знала.

Весь мой запал улетучился, и я без сил повисаю на Мэттью.

– Нет, это ты меня прости, – устало говорю я. – Не стоило на тебя кричать.

Он целует меня в макушку:

– Ладно, давай кино посмотрим.

– Только если там никого не убивают.

– Найду какую-нибудь комедию, – обещает он.

Мы смотрим фильм. Точнее, Мэттью смотрит, а я смеюсь в нужные моменты, чтобы он не догадался о моем отчаянии. Трудно поверить, что мое опрометчивое решение срезать через лес в ту роковую пятницу обернулось для меня такой катастрофой. Вероятно, Джейн оказалась не в то время не в том месте; но ведь и я тоже. Да, и я тоже.

4 августа, вторник

Телефон звонит, когда я загружаю посудомойку. Наверно, это Рэйчел хочет узнать, как я отдохнула в отеле. Беру трубку, но там никого. Вернее, никто не отвечает, однако я уверена, что кто-то там все же есть. Вдруг вспоминается вчерашний звонок и звонки на прошлой неделе, до моего отъезда в отель. Такое же молчание. Замерев, пытаюсь уловить хотя бы малейший звук – доказательство, что на том конце провода есть кто-то живой. Тишина. Ни помех, ни дыхания, абсолютно ничего – словно он точно так же замер и прислушивается. Он? По телу пробегают мурашки, и я бросаю трубку. Проверю автоответчик – не звонил ли кто, пока я была в отеле? Звонок из охранных систем в четверг: подтверждение, что на следующий день придут устанавливать сигнализацию. Три звонка в пятницу: два из охранных систем с просьбой срочно перезвонить и один от Конни. И все.

Я собиралась поработать сегодня над учебным планом на сентябрь, но не могу сосредоточиться. Снова звонит телефон, и сердце пускается вскачь. «Все хорошо, – убеждаю я себя. – Это Мэттью или Рэйчел. Или еще кто-то из друзей хочет поболтать». Но, взглянув на определитель, я вижу, что номер скрыт.

Не знаю, почему я все-таки беру трубку. Возможно, я просто уже поняла, что от меня этого ждут. Я хочу сказать что-нибудь, хочу спросить, кто он такой, но от его леденящего молчания слова застывают на губах, и я могу лишь слушать. Все та же тишина. Я резко бросаю трубку; руки трясутся, и я вдруг чувствую себя в четырех стенах как в тюрьме. Бросаюсь наверх, в спальню, за мобильником и сумкой, прыгаю в машину и еду в Касл-Уэллс. По дороге в кафе останавливаюсь купить открытку для мужа Джейн. Пытаюсь не замечать кипу газет на прилавке и заголовки, кричащие о том, что у следствия по делу об убийстве появились новые данные; но это выше моих сил. Не хочу об этом читать – но раз уж есть шанс, что полиция приблизилась к поимке убийцы, все-таки покупаю газету. Захожу в кафе за соседней дверью и, усевшись за столик в углу, открываю газету и читаю:

«До недавнего времени полиция считала Джейн Уолтерс жертвой случайного нападения, однако появился свидетель, утверждающий, что в пятницу накануне убийства, около половины двенадцатого вечера, проезжал по Блэкуотер-Лейн и видел машину, предположительно принадлежавшую Джейн, стоящей примерно в том месте, где на следующий день обнаружили ее тело. Этот факт полностью меняет ход расследования, и теперь полиция придерживается версии, что Джейн, вероятно, знала убийцу и приехала с ним встретиться – так же, как уже встречалась неделей ранее».

Журналисты вовсю судачат о ее личной жизни. Чего только не пишут – что у нее, возможно, был любовник, что ее брак разваливался. Мне ужасно жаль ее мужа, хотя ходит и версия, будто это он убил Джейн. Якобы двухгодовалые близняшки, с которыми, по его словам, он в тот вечер сидел дома, не такое уж и алиби: на время совершения убийства он вполне мог оставить их одних.

Рядом со статьей – фотография ножа. По мнению полиции, Джейн была убита точно таким же.

Я вглядываюсь в этот кухонный нож с черной ручкой и зазубренным лезвием, и живот сводит от страха.

Мое сердце ускоряется, точно болид, стартующий в гонке «Формулы-1», а голова начинает кружиться. Я зажмуриваюсь, но когда вновь открываю глаза, страх никуда не исчезает – только усиливается. Вдруг убийца уже крался между деревьями, собираясь совершить преступление, когда я остановилась перед машиной Джейн? Если он видел меня, то мог решить, что я его заметила. Мог запомнить номер моей машины на случай, если я вдруг стану для него опасна. И сейчас, с его точки зрения, момент настал. Ему известно, что кто-то звонил в полицию, поскольку об этом объявили; легко догадаться, что это была я. Конечно, я не рассказала им ничего особенного, потому что рассказывать было нечего, – но ведь он-то об этом не знает! Знает только о моем существовании и, наверно, уже выяснил, кто я такая. Может, это он звонит мне и молчит, как бы угрожая?

В отчаянии оглядываюсь вокруг, не зная, как успокоиться. Взгляд падает на меню, и я начинаю считать буквы в названии первого блюда. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Равномерный счет помогает: сердце замедляет бег, и дыхание вскоре приходит в норму. Но я все еще дрожу и вдобавок чувствую себя страшно одинокой.

Достаю мобильник и набираю номер Рэйчел; хорошо, что она работает тут недалеко, почти в центре.

– Привет, я сейчас в Касл-Уэллсе. Не хочешь ли со мной пообедать? – спрашиваю я.

– Сейчас гляну в ежедневник, – бодро отзывается Рэйчел, и я понимаю, что она уловила отчаяние в моем голосе. – Так, в три у меня встреча, надо к этому времени вернуться. Если сейчас какие-то дела подвину, то смогу приехать к часу. Идет?

– Было бы здорово!

– Тогда встретимся в «Пятнистой корове».

– Давай, отлично.

– Как там на дорогах? Ты где припарковалась?

– Нашла место на маленькой парковке на Грейнджер-стрит, но тебе, наверно, придется на многоярусной встать.

– Ну ладно. До встречи!

* * *

– Что-то случилось, Кэсс? – участливо интересуется Рэйчел.

Я делаю глоток вина. Что конкретно ей рассказать?

– Я просто больше не чувствую себя в безопасности, когда остаюсь дома, – отвечаю я.

– Но почему?

– Из-за убийства. В газетах пишут, что Джейн могла знать убийцу, а значит, он живет где-то недалеко.

Рэйчел, потянувшись через стол, пожимает мои руки.

– Ее смерть тебя сильно потрясла, да?

Я жалобно киваю:

– Я понимаю, мы всего разок пообедали вместе, но я уверена, что мы бы стали хорошими подругами. И я слышать не могу эти сплетни, будто бы у нее был любовник. Не верю ни единому слову! Она ведь только о муже и говорила – какой он замечательный и как ей с ним повезло. Я тут купила открытку, хочу ему послать. Ты не могла бы разузнать для меня его адрес?

– Да, конечно. Спрошу на работе, – она кивает на мою газету: – Видела нож? Ужас какой.

– Не надо, – дрожащим голосом прошу я. – Не могу об этом думать.

– Наверно, тебе станет полегче, когда у вас будет сигнализация, – говорит Рэйчел и, сбросив с плеч кардиган, вешает его на спинку стула.

– Уже есть. Установили в пятницу.

Рэйчел тянется к бокалу, и ее серебряные браслеты, высвободившись из рукава, позвякивают друг об друга.

– Ты можешь включать ее, когда остаешься одна дома?

– Да, могу подключать окна и каждую комнату по отдельности.

– И все равно не чувствуешь себя в безопасности?

– Нет.

– Но почему?

– Потому что странные звонки продолжаются! – выпаливаю я.

– В каком смысле странные? – хмурится Рэйчел.

– Звонят и молчат. И номер не определяется.

– То есть там просто тишина? Никого нет?

– Нет, там кто-то есть, просто он молчит. И мне от этого жутко.

– И сколько уже было таких звонков? – спрашивает она после паузы.

– Ну… примерно пять-шесть, точно не помню. Сегодня утром два раза звонили.

– И ты из-за этого так переживаешь? – недоумевает Рэйчел. – Пара звонков с неизвестного номера? Кэсс, да я их сотнями получаю! Обычно хотят мне что-то продать или просят оставить отзыв о какой-нибудь покупке… Я так поняла, тебе на домашний звонят?

– Ну да. – Я вожу пальцем по ножке бокала. – И я не могу избавиться от мысли, что им нужна именно я.

– Ты? – Рэйчел смотрит непонимающе.

– Да.

– Слушай, Кэсс, это всего лишь несколько звонков. Не понимаю, почему ты так расстраиваешься.

Я пожимаю плечами и пытаюсь придать голосу легкомысленный тон:

– Наверное, все из-за убийства Джейн. Ты же знаешь, это так недалеко от нас произошло.

– А Мэттью что об этом думает?

– Я ему не говорила.

– Почему?

Ее взгляд выражает заботу, и я решаюсь на откровенность:

– Потому что в последнее время я делаю всякие нелепые вещи и не хочу, чтобы он меня в сумасшедшие записал.

– Что за нелепые вещи? – Рэйчел, не сводя с меня глаз, отпивает вино.

– Ну, во-первых, я забыла, что пригласила Ханну с Энди к нам на барбекю. Я столкнулась с Ханной в Браубери в тот день, когда мы с тобой встречались там в «Зеленом винограде».

– Я помню, – отзывается она. – Ты тогда сказала, что из-за этого и задержалась.

– А, так я тебе говорила?

– Ну да. Сказала, что позвала их на барбекю, потому что вы сто лет не виделись.

– А я говорила, на какой день я их пригласила?

– Да. Сказала, что в воскресенье, на той же неделе.

Я, закрыв глаза, вздыхаю. Потом снова гляжу на Рэйчел:

– Ну, так я об этом забыла.

– Как забыла?

– Вот так – забыла, что позвала их. Или просто пригласила в бессознательном состоянии, точно не знаю. К счастью, Энди утром позвонил узнать, во сколько мы их ждем, иначе вышел бы конфуз – они бы явились, а у нас никакого угощения. Но это еще не все. Я умудрилась заказать установку сигнализации, не осознавая этого. Заполнила договор, подписалась и так далее, но ничего не помню! – Я гляжу на Рэйчел через стол; уж не буду сейчас о том, как забыла про командировку Мэттью. – И мне страшно, Рэйчел, очень страшно. Я не знаю, что со мной происходит. А ведь мама…

– Постой, насчет сигнализации я что-то не очень поняла, – прерывает она. – Что именно произошло?

– Помнишь, когда мы сидели в «Зеленом винограде», я тебе говорила, что приходил мужчина из фирмы, занимающейся охранными системами, чтобы составить смету?

– Да, ты еще говорила, что он тебя напугал.

– Да-да. Ну и вот, когда Мэттью в пятницу вернулся, то обнаружил у нас на крыльце мастера. И сказал ему, что мы ничего не заказывали. А тот предъявил договор, который я подписала.

– Это еще ничего не значит! Он мог подделать твою подпись. Таких умельцев полно.

– Я тоже сначала так подумала. Но там не только подпись, Рэйчел, там все остальное! Весь бланк заполнен моим почерком, это совершенно точно! Мэттью сказал, что мне, наверно, как-то обманом подсунули это на подпись. Дал мне шанс на оправдание. И я согласилась, пошла у него на поводу – но, думаю, мы оба понимаем, что никакого обмана не было.

Какое-то время Рэйчел переваривает услышанное.

– Знаешь, что я думаю? Это было что-то вроде неосознанной самозащиты. Ты ведь говорила, что он неприятный тип и тебе с ним было некомфортно; может, ты согласилась на установку, просто чтобы поскорей от него избавиться, а потом вытеснила этот момент из подсознания из-за чувства стыда оттого, что тобой как будто воспользовались.

– Такое мне в голову не приходило!

– Думаю, именно так все и было, – уверенно продолжает она. – Так что хватит переживать.

– Но все остальное этим не объяснить! Как насчет подарка для Сьюзи, который я должна была купить? А приглашение на барбекю?

Не буду упоминать, как забыла, что Рэйчел собирается ко мне на ночь, и уехала в отель.

– Кэсс, сколько уже нет твоей мамы?

– Чуть больше двух лет.

– И за это время ты вернулась на работу, вышла замуж, переехала. По сути, вновь обрела себя. А ведь до этого ты три года сутками напролет ухаживала за больной с тяжелой формой деменции… Слишком много перемен за такое короткое время. Я думаю, ты переутомилась.

Я медленно киваю, размышляя над ее словами. И чем больше думаю, тем больше верю в ее правоту.

– Да, меня как будто ураган подхватил, – соглашаюсь я.

– Ну вот, видишь.

– А что, если дело не только в этом?

– То есть?

Очень трудно выразить словами свои худшие опасения.

– Что, если я становлюсь как мама? Вдруг я тоже начинаю забывать все подряд?

– Значит, вот что тебя беспокоит?

– Рэйчел, скажи честно: ты что-нибудь заметила?

– Абсолютно ничего. Иногда ты бываешь немного рассеянной…

– Да?

– Ну… начинаешь думать о чем-то своем и не слышишь ни слова из того, что я говорю.

– Правда?!

– Да не пугайся ты, это у всех бывает.

– Значит, тебе не кажется, что я иду по стопам мамы?

Рэйчел уверенно мотает головой:

– Нет. Абсолютно.

– А что скажешь о звонках?

– Это просто случайные звонки. Они ничего не значат, – убежденно отвечает она. – Что тебе сейчас нужно, так это отдых. Скажи Мэттью, пусть свозит тебя куда-нибудь, где ты сможешь расслабиться.

– Я же только что отдыхала целых пять дней. К тому же Мэттью в августе будет очень сложно вырваться с работы. А у тебя же скоро отпуск, да?

– Да, в субботу улетаю. – Она расплывается в улыбке. – Я вся в предвкушении! О, отлично, вот и наша еда.

Рэйчел уходит на пятнадцать минут позже, чем собиралась. К этому моменту я чувствую себя гораздо лучше. Она права насчет перемен в моей жизни; по сути, из безрадостного монотонного существования я нырнула в водоворот событий и впечатлений. Естественно, в какой-то момент все это накопилось и подкосило меня. Это временная проблема, а вовсе не глобальная катастрофа. Сейчас главное – не прокручивать в голове мысли об убийстве Джейн и не считать молчаливые звонки зловещей угрозой, а сосредоточиться на том, что хорошо и важно для меня: на отношениях с Мэттью. Эти размышления наводят меня на интересную идею, и я, не дойдя до парковки, поворачиваю обратно.

* * *

Сначала я какое-то время топчусь на улице перед витриной «Детского бутика», разглядывая выставленную в ней восхитительную детскую одежду. Потом толкаю дверь и захожу. Молодая пара выбирает коляску для малыша, который, судя по животу женщины, появится на свет совсем скоро. Мысль о том, что однажды и мы с Мэттью будем стоять здесь и выбирать коляску, наполняет меня приятным томлением. Прохаживаясь вдоль вешалок, я нахожу крошечный слип с узором из воздушных шариков в пастельных тонах. Миниатюрная девушка-консультант с роскошными длинными волосами подходит узнать, нужна ли мне помощь.

– Да, хочу взять вот это. – Я протягиваю ей слип.

– Потрясающе, правда? Завернуть его в подарочную упаковку?

– Нет, не надо, спасибо. Это для меня.

– О, как здорово! И когда же вы ждете малыша?

От ее вопроса я трезвею и чувствую неловкость оттого, что покупаю одежду несуществующему ребенку.

– Если честно, я только-только… – слышу я свое лепетание.

Она со счастливой улыбкой похлопывает себя по животу:

– Я тоже!

– Мои поздравления! – обернувшись, я вижу, что молодая пара приближается к нам.

– Вы уже знаете, мальчик это или девочка? – спрашивает женщина, глядя на меня.

Я качаю головой:

– Слишком рано.

– У меня мальчик, – с гордостью объявляет она. – Ждем через месяц.

– Замечательно!

– Мы вот никак не определимся с коляской, – продолжает женщина.

– Может, вместе попробуем выбрать? – предлагает девушка-консультант.

Через мгновение я, сама не понимая, как это вышло, уже хожу вместе с ними вдоль рядов колясок, рассуждая о плюсах и минусах разных моделей.

– Я бы вот эту взяла, – указываю я на симпатичную коляску в белом и темно-синем цветах.

– Попробуйте ее покатать, – предлагает консультант, и какое-то время будущие родители и я по очереди катаем коляску по всему магазину, соглашаясь, что это прекрасный вариант: и выглядит стильно, и маневренная.

Мы перемещаемся к кассе. Девушка-консультант настаивает на том, чтобы положить мой слип в симпатичную коробочку, хоть я и сказала, что это не подарок. Мы обсуждаем имена для будущих младенцев, и я примеряю на себя роль матери с гораздо большим воодушевлением, чем прежде. Рэйчел убедила меня, что я просто переутомилась, и ко мне вернулась уверенность. Скорее бы вечер: скажу Мэттью, что мы вполне можем начинать процесс с ЭКО. Может, даже вручу ему для начала этот слип в качестве намека.

– Кстати, у нас есть система скидок для постоянных клиентов. – Девушка-консультант, улыбаясь, протягивает мне бланк. – Вам нужно только указать свое имя и адрес. Когда вы накопите определенное количество баллов, получите скидку на следующую покупку.

– Отлично! – Я беру бланк и начинаю заполнять.

– Скидки распространяются и на одежду для будущих мам, – продолжает она. – У нас есть отличные джинсы с особым эластичным поясом, их можно носить всю беременность. Я себе уже присмотрела.

Я резко возвращаюсь в реальность: я ведь не беременна! Сунув ей бланк, торопливо прощаюсь и спешу к выходу. Девушка окликает меня, когда я уже в дверях.

– Вы забыли заплатить! – со смехом напоминает она.

В полном смятении я возвращаюсь и протягиваю ей кредитку. Когда я наконец выбираюсь из магазина, удрученная собственной ложью, от моей вновь обретенной уверенности не остается и следа. Домой не тянет, но и в городе я оставаться не хочу – вдруг опять наткнусь на ту молодую пару и они заговорят о моей беременности? Направляюсь к парковке, но вскоре кто-то меня окликает. Оборачиваюсь и вижу Джона из школы, который бежит в мою сторону.

– Увидел, как ты выходишь из магазина, и вот погнался за тобой, – объясняет он, расплываясь в широкой улыбке, и коротко обнимает меня. Его темные волосы спадают на лоб. – Как дела, Кэсс?

– Все хорошо, – лгу я. Его взгляд скользит по пакету в моей руке, и мне тут же становится неловко.

– Не хочу показаться назойливым, но мне нужен подарок для новорожденного ребенка одного моего друга, и я ума не приложу, что купить. Собирался зайти в тот магазин, и вдруг вижу – ты выходишь! Ну и я подумал, вдруг ты мне поможешь…

– Я купила слип для ребенка моего приятеля. Может, тебе тоже что-нибудь такое присмотреть?

– Отлично, да, возьму что-то вроде этого. Ну, как отдыхается? Хорошо?

– И да и нет, – признаю я; хорошо, что он сменил тему! – Отдыхать, конечно, здорово, но после того убийства мне сложно расслабиться.

– А я с ней в теннис играл, – отвечает Джон, помрачнев. – Мы ходили в один клуб. Услышал в новостях и поверить не мог! Ужасно себя чувствовал. Да и сейчас…

– Ой, я и забыла, что ты тоже ее знал.

– А что, и ты тоже? – Джон смотрит с удивлением.

– Совсем немного. Познакомились на вечеринке, куда меня Рэйчел провела. Разговорились, и я упомянула, что работаю в школе, а она сказала, что знает тебя. Потом как-то раз мы вместе пообедали, – я пытаюсь придумать, о чем еще можно поговорить. – А ты же скоро в Грецию летишь, да?

– Уже нет, – качает он головой и на мой вопросительный взгляд поясняет: – Скажем так: моя девушка ушла в закат.

– Эх…

– Ну, бывает. – Пожав плечами, Джон смотрит на часы. – Я надеюсь, ты не торопишься? Может, зайдем куда-нибудь, выпьем?

– Я бы не отказалась от кофе, – отвечаю я, радуясь возможности убить время.

За кофе мы болтаем о школе и о собрании накануне учебного года, запланированном на конец месяца. Через полчаса мы выходим, и, попрощавшись с Джоном у дверей, я с нарастающей тревогой гляжу, как он переходит дорогу, направляясь к «Детскому бутику». Вдруг он скажет там, что хочет такой же слип, какой купила его приятельница полчаса назад? Девушка-консультант, конечно, догадается, что речь обо мне, и может сказать что-нибудь о моей беременности – и что, если потом в школе Джон решит поздравить меня перед всеми? Что мне тогда делать? Сказать, что это была ложная тревога? А вдруг он позвонит мне прямо сегодня? Придется тогда признаться, что я соврала в магазине, или же свалить все на девушку-консультанта – якобы она меня не так поняла. Голова начинает разрываться, и я уже проклинаю Джона за то, что он мне встретился.

Вернувшись домой, я вижу красный мерцающий огонек на пульте и вспоминаю, что нужно отключить сигнализацию. Закрываю входную дверь и набираю код, но зеленый не загорается, а красный начинает быстро мигать. Ошиблась, наверно; набираю код еще раз, сосредоточенно нажимая каждую кнопку: 9-2-9-1. Но красный огонек вспыхивает все чаще. С ужасом осознавая, что время уходит (у меня всего тридцать секунд, прежде чем заревет сигнализация), я пытаюсь сообразить, что сделала не так. Я абсолютно точно помню код, и мне ничего не остается, кроме как набрать его снова. Мимо.

Через несколько секунд начинается светопреставление; раздается пронзительный вой сирены, потом к ней присоединяется еще одна, издающая частые короткие вопли. Я растерянно смотрю на пульт, гадая, как еще можно отключить сигнализацию. За спиной звонит домашний телефон, и мое сердце, и так уже рвущееся из груди из-за того, что я напортачила с кодом, начинает колотиться еще сильнее: телефонный преследователь знает, что я только что зашла в дом! Забыв о сигнализации, я выбегаю к воротам и оглядываю дорогу в надежде позвать кого-нибудь на помощь. На улице пусто – несмотря на страшный шум, никто не спешит узнать, в чем дело. У меня уже начинается истерика.

В этот момент из-за поворота появляется машина Мэттью, и это приводит меня в чувство. Осознав, что до сих пор держу в руке пакет из «Детского бутика», я открываю свою машину и запихиваю его под сиденье, пока Мэттью не увидел. Он въезжает в ворота, и по замешательству на его лице видно, что он услышал рев сигнализации. Резко затормозив, он выскакивает из машины:

– Что случилось, Кэсс? Ты в порядке?

– Я не могу отключить сигнализацию! – объясняю я, стараясь перекричать шум. – Код не работает!

Выражение облегчения оттого, что нас не ограбили, сменяется на его лице удивлением.

– Что значит – не работает? Вчера же работал!

– Я знаю. А сегодня не работает.

– Дай-ка я посмотрю.

Я иду в дом следом за Мэттью. Он набирает код, и в ту же секунду рев прекращается.

– Но как? Я не понимаю! – ошарашенно бормочу я. – Почему у меня не получилось?

– А ты уверена, что правильно набирала код?

– Разумеется! Девять-два-девять-один, в точности как вчера. И как ты сам только что набрал. Я три раза пробовала, и не получалось!

– Постой, как ты сказала? Какие цифры?

– Девять-два-девять-один, наши дни рождения в обратном порядке.

– Нет, Кэсс! – Мэттью сокрушенно качает головой. – Девять-один-девять-два. А не девять-два-девять-один. Сначала твой день рождения, потом мой. Ты просто не в том порядке их вводила. Сначала мой набрала, а надо было твой.

– Господи, надо же было так ошибиться! – охаю я.

– Ну, это можно было легко перепутать. Но разве тебе не пришло в голову изменить порядок цифр, когда не сработало в первый раз?

– Нет… – Я уже готова провалиться сквозь землю от стыда за собственную глупость, и тут через плечо Мэттью вижу, как напротив дома останавливается полицейская машина. – А что здесь делает полиция?

Мэттью поворачивается посмотреть.

– Не знаю, – отвечает он. – Может, из охранных систем им позвонили на всякий случай? Мало ли, тут все-таки недалеко убийство было.

Из машины выходит женщина в форме.

– У вас все в порядке? – спрашивает она через изгородь.

– Да, все хорошо, – заверяет Мэттью, но она все равно идет к нам по подъездной дорожке.

– Значит, взлома не было? Нам сообщили, что у вас сработала сигнализация и вы не отвечаете на звонки, так что мы решили проверить.

– Простите, что отняли у вас время, – отвечает Мэттью. – Мы ее только что поставили и еще немного путаемся с кодом.

– Если хотите, я осмотрю дом на всякий случай. Когда вы приехали, сигнализация еще не сработала?

– Нет, – отвечаю я извиняющимся тоном. – Это моя вина, прошу прощения. Я неправильно вводила код.

– Ничего страшного. – Констебль ободряюще мне улыбается.

Это немного странно, но в ее присутствии я чувствую себя спокойно. А все потому, что я боюсь остаться наедине с Мэттью. Хоть он и закрывал глаза на все мои глупые ошибки или находил им оправдание, игнорировать сегодняшний прокол с сигнализацией он уже не сможет.

Констебль возвращается в машину, а я следом за Мэттью отправляюсь на кухню. Он молча готовит нам чай, и это молчание так меня угнетает, что я уже готова выслушать от него что угодно – даже самое неприятное.

– Кэсс, давай поговорим, – предлагает он, протягивая мне чашку.

– О чем?

– Знаешь, ты в последнее время стала немного рассеянной. То и дело что-нибудь забываешь.

– Заказываю сигнализацию, заставляю ее срабатывать, – киваю я.

– Я просто подумал, вдруг тебя что-то тревожит?

– Мне кто-то звонит и молчит, – говорю я. Лучше уж признаться в боязни звонков, чем в прогрессирующей амнезии. Хоть Рэйчел и не видит в звонках повод для беспокойства, я все равно хочу услышать мнение Мэттью.

– Что? Когда?

– По утрам.

– На мобильник или на домашний?

– На домашний.

– Ты проверила номер?

– Он не определяется.

– Тогда это, наверно, какой-нибудь колл-центр с другого конца света. Ты действительно из-за этого переживаешь? Из-за каких-то жалких звонков с анонимного номера?

– Ну да.

– Но почему? Ты же наверняка не впервые их получаешь. Всем звонят.

– Я знаю, но сейчас явно звонят мне лично.

– Тебе лично? – хмурится он. – В каком смысле?

Я не уверена, что стоит продолжать. Но обратного пути уже нет.

– Такое впечатление, что там знают, кто я.

– Почему? Тебя по имени называют?

– Нет. Там ничего не говорят, в том-то и проблема.

– А, так это телефонный извращенец? Дышит в трубку?

– Даже не дышит.

– А что делает?

– Ничего. Но я знаю, что там кто-то есть.

– Как?

– Я его чувствую.

Мэттью смотрит озадаченно: